Текст книги "Влюбись в меня, девочка! (СИ)"

Автор книги: Дана Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 48

Адриан ничего не ответил.

Прочитал мое сообщение, и все. Плохой знак?

Я сгрызла уже все ногти и пожалела, что решилась на глупость, которая непонятно к чему приведет. Но отступать поздно. И готовить при случае признательную речь -тоже… Кажется, Адриан пришел.

Прислушиваюсь к звукам из прихожей – так и есть. Дверь хлопает, и я улавливаю звуки, как он разувается.

Диван сразу стает жестким, и я подскакиваю, прижимаюсь к подоконнику. Даже вид природы, не успокаивает. За окном ненастье, небо плачет…

Бросаю взгляд на часы – Адриан пришел рано, видно сорвался с работы, как только увидел мое сообщение. Прошло то минут сорок, как я его отправила…

Слышу, как заходит в гостиную, и оборачиваюсь, обнимая себя руками. Секундный встречный взгляд. В его глазах, как и в моих растерянность. Отчего начинаю переживать еще больше.  Внутри все стягивает узлом, но я предпринимаю попытки улыбнуться, как обычно при встрече.

– Ты получил мое… – голос не подчиняется мне, выдавая, как нервничаю.

– Да, – он не улыбается  в ответ и держится на расстоянии.

Гребанный метр между нами, разделяющий от объятий, которые необходимы мне сейчас для разрядки. Я сковываюсь еще больше.

– Как так получилось, Стеша, мы ведь предохранялись, – я слышу в его словах упрек.

– Меня спрашиваешь?  Я не знаю. У меня задержка, и я сделала тест… Тебя волнует только это?

– И это в том числе, – слишком холодно.

– Думала, порадуешься…

– Чему? Я не планировал становится отцом в девятнадцать.

Его слова, как пощечина. Я взрываюсь.

– Я тоже не планировала! И что? Что теперь делать, Адриан?

– Есть варианты.

– И какие? – дыхание в груди спирает. Я замираю в преддверии самого страшного.

Он замолкает, и я надавливаю.

– Какие? Говори же! Хочешь, чтобы сделала аборт? Этого слова ты боишься?

– Я не говорил этого. И не хочу.

– А что тогда? Какие еще варианты? – для меня существует единственно верный, но его мы уже проиграли.

– Я не знаю, Стеша… – нажимает на виски, как при головной боли.

– А кто будет знать за нас? Ты будущий отец.

–  Посмотри на меня, какой из меня отец?

– Действительно, никакой… – поджимаю губы от обиды и отворачиваюсь к окну. К глазам подступают слезы разочарования.

Сзади слышится протяжный тяжелый вздох.

– Эй, малыш… – касается плеча, а я реагирую на него, как на самый резкий раздражитель.

– Не трогай, – шмыгаю носом, дергая плечом. – Не понимаю, что я делаю здесь...

– В каком смысле?

– В прямом,  – оборачиваюсь, укалывая обиженным взглядом. – Сделал дело и в кусты… Это твоя любовь?

– Не начинай, Стеша… – взывает он. – Не смешивай черное с белым.

– А я заканчиваю, Адриан. Тебе не нужен этот ребенок, так и скажи!

– Я просто не был готов в нему! Если бы хотел детей, то мы бы это дело обговорили и вместе бы решили, когда и кого хотим.

– Это «дело»? Серьезно? Дети появляются, когда хотят этого… И никакие планы и чертовы переговоры порой не в силах повлиять на их появление.

– Что ты хочешь от меня, а? – психует он.

– Ничего!

– Тогда перестань истерить на пустом месте.

– Для тебя все «пустое»… – цепляюсь за слова. – И как могла быть такой наивной дурой?!

– Хороший вопрос.

– Что? – вспыхиваю. Издевается еще? –  Ты совсем что ли?

Адриан накидывает куртку на плечи, игнорируя меня.

– Уходишь?

– Мне надо проветриться, и тебе тоже не помешает успокоиться.

– Ну и правильно вали, давай, – толкаю его в плечо. Потом еще раз. И еще. Эмоции зашкаливают. – Уходить ты можешь лучше всех!

– Эй, гормоны шалят? Остынь, детка… – хватает за запястья, останавливая рукоприкладство.

– Да пошел ты! – вырываюсь.

Трогает меня – неприятно. Ненавижу. Душа кричит.

– Уже, – сквозь зубы выдавливает он.

Прячет руки в карманы, разворачивается и уходит.

Вот так просто. Оставляет меня одну в подавленном состоянии. Внутри все кипит, разрывается и стонет.

– Гад! – ни в чем неповинная ваза летит в дверь и разбивается. Не полегчало. – Дура, какая же дура…

Для меня все понятно. Не нужны этому парню лишние проблемы в виде беременности и ребенка. Значит, не нужна и я. По настоящему… Не просто на словах или в постели. А в реальной жизни, порой непростой, где может случится всякое. Где испытание за испытанием будут бить в под дых. И тут главное не поддаться, не упасть в бессилии и не сдаваться,  что самое ужасное… По-моему, именно это и сделал Адриан.

Да, я обманула. Пусть это останется на моей совести. Но лучше так, чем я на самом бы деле была беременна от него. Боли было бы куда больше.  Он не готов. Не готова и я. Все к лучшему.

Именно так я себя успокаиваю. Всхлипываю, проклинаю его имя между строк и закидываю свои вещи в чемодан. Уеду. Не хочу оставаться здесь ни секунды больше. Бесит. Раздражает.

– Давай же, – сажусь на переполненный чемодан, чтобы тот наконец закрылся.

Последний штрих. Снимаю с руки браслет, подаренный Адрианом, и без жалости бросаю его на диван. Вот, теперь все.

 С чемоданом наперевес и с грузом на сердце покидаю стены его квартиры. В машине набираю маму.

– Мам, привет, ты дома? – надеюсь, как минимум, выходные провести в родительском доме. – Я скоро приеду.

Глава 49

Вечером на кухне тихо. Даже слишком. Слышно, как тикает секундная стрелка в часах…  Она быстро, безвозвратно, по кругу движется, как наша жизнь.

Мне плохо. Паршиво до чертиков.  Поглощающая пустота, дыра зияет в груди.

Одиноко сижу за столом и грею прохладные пальцы о горячую кружку. Практически не чувствую тепла, хотя недавно заварила чай. А может он уже остыл, и я не заметила. Сколько времени прошло? Минута, час… Без понятия.

Вчера я уехала от Адриана. Мама ничего не знает, для неё я просто вырвалась домой на выходные. Когда они закончатся, что мне делать дальше? Делить квадратные метры с сестрой?

О да, она дико позлорадствует, узнав, что мы расстались. Мила оказалась права, черт возьми! Я сто раз не согласна с ней, с этой дрянной  жизнью, которая в очередной раз обожгла пощечиной наивную девочку. Наверно я и вправду бесхребетная, потому что не понимаю с первого раза, да и с десятого тоже. Но сколько бы жизнь меня не била, она не убьют во мне веру в настоящую любовь.

Становиться прожженной стервой, как сестра, приспособленкой, всегда быть начеку и использовать людей в своих целей –  против моей природы.  Не могу я так. Даже после скандала с Адрианом мозг отказывается зацикливаться на последнем разговоре, а пытает психику, подкидывая из памяти счастливые моменты с этим человеком.

Я вспоминаю, смахивая скупую слезу. Ну почему он просто не обнял меня и сказал, что пусть и не готов, но мы со всем справимся, и все будет хорошо, ни смотря ни на что? Не хочу искать для него оправдания… Он сказал и сделал, все, что смог.

Для чего тогда звонит мне, а? Что ему надо еще?

Я отключила телефон сразу, как только увидела первый входящий от Адриана сегодня утром. Видно, прогулял где-то всю ночь… Г – гордость. Не желаю слышать его голос.

– Стешка, мы пришли, – слышу голос мамы, которая вернулась с прогулки с Джеком, нашим псом.  – Ты на кухне? Чайник поставишь? На улице бр-р-р…

– Ага… – на автомате нажимаю кнопку на чайнике.

Выливаю в раковину остывший чай и кладу новый пакетик себе и маме.

Хорошо, что она пришла, рядом с ней я успокаиваюсь и позволяю себе не думать о навязчивом, отвлекаюсь. Наши душевные разговоры согревают, мама – отличный собеседник, верная подруга, которая всегда печется о том, как у тебя дела и поддержит. Другое дело – не всегда хочется её расстраивать своими сердечными приключениями.

– Повзрослела, моя девочка, – любит она повторять, когда смотрит на меня с гордостью. – Из-за чего грустишь? Выше нос, и улыбнись, красотка.

– А если не хочется улыбаться? – вздыхаю.

– Причина для улыбки всегда найдется, точно говорю, – мама подкармливает меня шоколадной конфеткой из вазочки. – Скушай, м-м-м вкусно… Или боишься испортить фигуру?

– Это последнее, чего я боюсь, – усмехаюсь, разворачивая фантик. Надкусываю конфету. – И правда вкусная…

– Мама плохого не посоветует.

Чайник закипает, и я поднимаю пятую точку со стула.

– Сиди, сама налью, – командует мама. –  Лучше скажи, как у тебя с учебой, все успеваешь?

– Да. Нормально, – бубню, разжевывая конфету.

– Денег хватает? Мне на днях придет зарплата, часть тебе перечислю, часть – Миле.

– Мам, не надо, – упрямо твержу я. – Хватает мне на все.

– Ладно, – ставит передо мной кружку и садится напротив. Смотрит испытующе, я опускаю глаза. – Тогда в чем проблема, Стеша? Что случилось? Опять с сестрой поссорилась?

– Не без этого.

– Учитесь уступать друг другу. Уже не маленькие

С самого детства слышу эту фразу.  Кто-то уступает, а кто-то наступает в ответ.

– Я переживу, мам, – прикрываюсь кружкой и делаю глоток.

– Не вынуждайте меня предпринимать меры, я могу, – журит взглядом. – Мила завтра приедет, поговорите.

– О нет, – закатываю глаза.

– О да. Вот запру в комнате, и не выйдите пока не помиритесь, – вспоминает «действенный» метод из детства при наших ссорах.

Приходилось не мирится, а просто договариваться, чтобы не мучить друг друга своим присутствием, а выйти гулять. Дипломаты, блин.

– Не хочу тебя разочаровывать, но не выйдет. Мы, убьем друг друга.

– Стеша, давай без драмы. Вы сестры, родная кровь, хватит вставлять друг другу палки в колеса. Ладно Милу заносит, но ты у меня разумная девочка, все понимаешь.

– Вот всегда ты так, – с обидой поджимаю губы. – К Миле снисходительно, а с меня требуешь.

– Неправда.

– Правда. Ты всегда закрывала глаза на её поведение, а стоило мне сотворить нечто подобное, то все – конец света. Знаешь, мне было обидно.

– Было или есть? Не дуйся на мать, тебя можно было воспитать, и я это делала. Твоя сестра другая, с ней сложнее…

– Она ведет себя безобразно, мам, – закипаю я. – Моему уму непостижимо, что творит сестра, которой ты позволяла все.

– Не все, – спорит мама и косит на меня глаза в намеке. – В ком-то играет ревность…

– Не все, но больше, чем мне.

Детские обиды – самые яркие и  живучие. Мама вздыхает, видя, как дую щеки и придвигает стул поближе ко мне.

– Не жалей об этом. Жизнь расставит все и всех по своим местам. Смотри, какой умницей ты у меня выросла, – приглаживает волосы и понизив тон, склоняется к уху. – Я горжусь тобой, девочка моя.

Целует в лоб. Знает, как приостановить моих необузданных лошадей в голове.

– Успокаиваешь? – смотрю в мамины глаза-океаны. Такие спокойные.

– Говорю правду. Я поговорю с Милой завтра, обещаю.

– Это мало, что изменит. Но дай ей хорошего втыку, хоть раз в жизни, умоляю.

Мама смеется. Обожаю её серебристый смех.

– Возьму на заметку твое пожелание, детка. Это все, что тебя беспокоит или есть что-то еще? – прищуривается. – Настроение по – прежнему на нуле…

– Конечно, справедливость же еще не наступила, – парирую я.

– О, ну справедливость – вещь относительная. Для каждого она своя. Её может не быть вовсе, особенно, если ждешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ничего я уже не жду, мам… – поднимаюсь со стула. – Будь как будет.

– То есть не поделишься?

Мама видит меня насквозь. Но не пристает, за что благодарна.

– Не сегодня. Хочу отдохнуть…Буду у себя наверху.

– Как скажешь, если что – свисти.

– Ага, научусь только свистеть и сразу… – целую в щеку, попутно вдыхая аромат, знакомый с детства. – Спасибо, мам.

– Отдыхай, – понимающе кивает она.

Я уединяюсь в комнате, в которой провела детские и школьные годы. Приятная ностальгия отвлекает. Эти стены знали все обо мне – мои слезы и радости, подростковые стенания и победы. В интерьере ничего не поменялось после моего отъезда в другой город. Следы от плакатов со звездами, от которых фанатела, до сих пор видны на стенах. Я содрала их, когда вкусы поменялись, и я повзрослела. От воспоминаний улыбка играет на губах.

Я ложусь на кровать, гипнотизирую потолок и на секунду прикрываю глаза.

Просыпаюсь от стука в дверь.

– Стеша, не спишь? – мама заглядывает в комнату. Выглядит взбудоражено. – К тебе пришли.

– Кто? – протираю сонные глаза, сдерживая зевок.

Сладко потягиваюсь. Так крепко спала, сама не заметила, как вырубилась.

– Парень какой-то… Представился, как Адриан, – кивком головы призывает встать. – Он ждет тебя.

Что?

Я подскакиваю, как ошпаренная.

– О, нет, не вздумай его пускать, мама, – остатки сна мгновенно улетучиваются из меня. – Скажи, что меня нет.

Метаюсь по комнате, как мысли в моей голове. Какого черта он приехал?

– В смысле? Может объяснишь?

– Чуть позже ладно… А сейчас выпроводи его из дома, умоляю, – разворачиваю маму к дверям.

– Но я уже сказала, что ты…

– Пожалуйста, – пищу я и закрываю за мамой дверь, придерживая её спиной.

Через надутые щеки выпускаю потоком воздух – такого знакомства Адриана и моей мамы я точно не предполагала.  И как совести хватило прийти к моей маме, и что-то спрашивать обо мне?

Толчок в спину, и меня отбрасывает от двери вперед. Рано расслабилась.

– Мам, я же попросила…

– Твоя мама любезно мне все передала, – слышу знакомый голос.

О, нет…

В комнату заходит Адриан и запирает за собой дверь. Хочу выглядеть уверенно, но ноги сами отступают в противоположный от него угол.

– Гостеприимство из тебя прямо прет… – движется на меня, оглядывая пространство.

– А я гостей не ждала, – встаю в позу. – Зачем пришел?

– За тобой. Сбежала, ничего не сказав… Думала, не найду?

– Давай, не угрожай. Обратно не вернусь, так что поиски прошли даром.

Я дерзю, насколько хватает духу. Адриана мало задевает это. Он приближается максимально близко ко мне, загоняя в угол. Спиной чувствую дверь шкафа-купе, а еще, как неспокойно затрепыхалось мое сердце, когда так смотрит на меня. С прищуром, насквозь, вычитывая каждую эмоцию в глазах.

– Не пойдешь на своих двух, я понесу на руках. Выбора у тебя нет, моя хорошая.

– Я не твоя. И не хорошая, а очень злая!

– Если не моя, то чья еще, м? – шепчет губами, склоняясь к моим.

– Принадлежу самой себе.

Отворачиваю голову в сторону, чтобы разорвать обволакивающий гипноз его проницательных глаз.

Адриан уверенным движением хватает меня за подбородок, возвращая голову в исходное положение.

– Нет, не ясно, – твердо чеканит  и бросает взгляд на живот. – Как минимум, потому что в тебе растет мой ребенок.

–  Я напомню…Ты отказался от него!

– Я не отказывался! Я лишь сказал, что был не готов.

– А сейчас готов, да? Всю ночь готовился? – эмоции захлестывают.

– Ну хватит, – обхватывает мои плечи, сжимает их, чтобы сбить упрек в выражении лица. – Прости. Мне не стоило уходить вчера. Просто не знал, что мне делать с кавардаком, творящемся в голове. Не хотел его выносить на тебя, мне надо было переварить и осмыслить все.

– Осмыслил?

– Да.

– Поздравляю, -усмехаюсь. – Я тоже всю ночь осмысляла. И знаешь, к чему пришла? Без тебя мне будет лучше, Адриан.  Спокойнее. Как раз то, что мне нужно.

– Выбрала спокойствие, значит… – недовольно сжимает челюсть  он. – По факту сама сбежала от проблемы.  А то, что что я жить без тебя не могу, тебя не колышет?

– Не колышет, – сглатываю я, опускаю глаза.

– Хочешь оставить ребенка без отца? – призывает к совести. И я понимаю, что пора рассказать правду.

– Этого не случится.

– Не понял? – осекается он.

– Никакого ребенка нет, – руки ложатся на живот.

Адриан опускает глаза на плоский живот и потом она вопрошающе впиваются в меня.

– Что происходит, Стеша? В смысле нет ребенка?

– Я не беременна. Так что ни к чему твои стенания… Решила проверить тебя, вот и все.

Он отстраняется от меня и встряхивает головой.

– Проверить? Так ты сейчас оправдываешь свою наглую ложь?

– Я не оправдываю! Я соврала, потому что была не уверенна, и как стало ясно, не зря!

– Не уверенна в чем?

– В тебе. В себе. В нас. В том, нужна ли я тебе по-настоящему, не испугаешься ли ты ответственности, когда прижмет?  Не скинешь ли груз, если станет давить через чур на твои плечи? Могу ли я положиться на тебя, как на мужчину?

Ну вот, эмоции опять взяли вверх. Я же все решила для себя, закрыла тему. А он пришел и расковырял больное. Будит сердце, вытрясает душу – невозможно молчать или сдерживаться. Мне хочется спрятаться, чтобы не видел меня такой уязвленной и в растрепанных чувствах, но некуда.

Он напротив и впитывает каждое слово и эмоцию, как губка.

– Я стою здесь, перед тобой, Стеша, – выступает со своей правдой. – Хочу, чтобы была моей, с ребенком или без. Какие ответы и доказательства тебе еще нужны? Я никогда бы не посмел бросить тебя с ребенком. Потому что вы мои, родные, и никому вас не отдам… Я не обещаю, что из меня получится идеальный отец или муж, даже скажу, что такого не будет, но я буду стараться, Стеша. Становиться лучше каждый божий день ради тебя и ребенка.

– Нет никакого ребенка, – напоминаю я, желая остудить огонь в его глазах. Но для него это ничего не значащая капля.

– И очень жаль… Я бы хотел. И он когда-нибудь обязательно будет, – уверяет Адриан. – Я хочу от тебя детей, слышишь? Как минимум двоих, но чем больше, тем лучше.

Он берет мои ладони, сложенные в лодочку, и целует. Согревает теплом губ. Я начинаю оттаивать.

– Если бы ты мне сказал все это вчера… – роняю тихо.

– За день успела перелюбить?

– Я люблю тебя, Адриан, но…

– Продолжай.

– Страх, что тот день, когда-нибудь повториться не покидает меня.

Я не уточняю, какой именно день, это и не нужно. Адриан понимает все. Хмурится секунду, а потом говорит свое и абсолютно не в тему:

– А я боюсь пауков. Ты не знала, верно?

– Что… Я тебе серьезные вещи, а ты про пауков.

– Серьезней некуда, малышка. Как только представлю в уме эти мохнатые лапки, – пальцами изображает их движение и морщится. –  Перетряхивает всего.

– О боже… Ладно, ты меня не слышишь.

– Слышу, моя хорошая. Хватит жить страхами.  Я готов съесть паука, чтобы ты забыла тот день, но понимаю, что это не реально. Это часть нашей истории, да, неприятная, болезненная, но… Я бы никогда не понял, каким придурком был и что ты нужна мне, если бы её не было.

Да, тот еще придурок. Но именно в такого я влюбилась. И люблю до сих пор.

– Жаль,  я бы посмотрела на то, как ты ешь паука,  – вздыхаю с сожалением.

– О, я даже не сомневаюсь. Тебе только дай волю меня помучить.

Я тихонько смеюсь в ответ и потом возвращаюсь к главному:

– Я постараюсь, Адриан. – ставлю свой голос на чашу любви. Против страхов. –   Будет сложно, но я постараюсь.

– Ты молодец… – одобрительно кивает он, поглаживая ладонью щеку. – Все правильно. Ты знаешь, я чуть с ума не сошел, когда пришел домой – а тебя нет. Не единой твоей вещички… Кроме одной.

Он достает из кармана браслет, держит двумя пальцами за цепочку и, сузив глаза, уточняет:

– Мой подарок.

– Именно поэтому он и остался в твоей квартире.

– Логика в это есть, однако, – смягчается он и берет мою руку. – Наденешь обратно?

– Стоит ли?

– Тебе решать. Если что сможешь выбросить опять. А я опять принесу его обратно…

– Не смешно.

– Ни капельки. И? – ждет моего решения.

– Одень, пожалуйста. Мне не сподручно самой… – тихо соглашаюсь я.

– С удовольствием.

Он фиксирует застежку и целует запястье. Поднимается губами выше до локтевой впадины.

– Щекотно, – останавливаю его, держу руками его голову. Пальцы проходят сквозь его волосы и сами начинают играться с ними. Вспоминают, как это приятно.

Смотрю на его полуоткрытые губы и сглатываю. Адриан читает в моих глазах желание и склоняется ко мне.  Я закрываю глаза и приоткрываю рот, вытягивая губы…

– Очень сексуально, – Адриан застывает в сантиметре от лица.

Растерянно хлопаю глазами, пока парень давится смешком. С досады стучу ладонью по мужской груди.

– Дурак… – успеваю выговорить я.

Адриан затыкает мне рот поцелуем. Берет свое, а я отдаю. Мне не жалко. И как я думала жить без этого? Когда плавлюсь в его сильных и одновременно нежных руках, как сыр  на солнышке.

– Тук-тук, – дверь приоткрывается и в проеме появляется мамина голова. – Я извиняюсь…

Сразу отлипаем друг от друга. Я прочищаю горло и краснею пуще рака… Мама все видела, теперь не отмазаться.

– Раз все хорошо, – она заходит в комнату и шуршит пакетом с надписью «Детский мир». – Я задам только один вопрос. Кому предназначены детские вещи, которые принес твой молодой человек.  – стреляет глазами вопросительно на мой живот. – Дочь, я чего-то не знаю?

Я удивленно таращусь на пакет, а потом на Адриана. Он что реально гулял по «Детскому миру»?

– Это… Эм… Моя школьная подруга родила недавно сына. Маша Петрова, может помнишь такую?

– Ну да. Помню…

– Вот, я попросила Адриана прикупить что-нибудь – заглянем к ней в гости на днях.

– А, ясно. Ну ладно,  – облегченно выдыхает мама.  – А то я уж подумала… Кхм, чайник уже вскипел. Пойдемте за стол. Нам есть о чем поговорить, неправда ли?

– Конечно, – обреченно киваю я. – Мы сейчас…

– Жду.

Мама выходит, а я толкаю локтем в бок Адриана, который все это время любезно лыбился моей маме.

– Ну все. Ты попал,  – констатирую факт я.

– Что ты имеешь в виду?

– Знакомство с мамой за семейным столом… Считай посвящение в женихи. Теперь не отвяжешься от меня просто так.

– Не угрожай, – усмехается он. – Не страшно.

– Хотя… Раз ты додумался накупить детских вещей, то может я тебя недооцениваю.

– Ты постоянно это делаешь, – подкалывает на ходу. – Но я рад, что ты приходишь к правильным выводам.

Я закатываю глаза, а Адриан подталкивает меня к выходу.

– Пошли уже, не будем заставлять будущую тещеньку долго ждать.

– Как ты назвал мою маму? – удивленно вскидываю брови.

– Все ты слышала, – ржет он. – Топай уже…

Мне становится не смешно. Момент-то ответственный.

– Надеюсь, хватит ума не называть её так за столом? – умничаю. –  Если что её зовут Татьяна Викторовна.

– М-м, я разберусь, окей?

– Какой самоуверенный…

– Еще слово, – он шлепает меня по заднице, когда спускаемся по лестнице. Выходит слишком смащно и звучно. Готова прибить его чем-нибудь тяжелым. – Хватит трещать, все будет норм. Разрулим.

Я сглатываю миллион кипящих слов. И чего я паникую, честное слово? Разрулим? Пф-ф-ф… На раз-два. И не такое разруливали, правда на этот раз руль полностью на Адриане. Держись крепче, мой хороший.