Текст книги "Парабеллум по кличке Дружок"

Автор книги: Далия Трускиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Конечно, стрелять бы я не стала. И если бы я в тот момент узнала Шурика, было бы куда больше проку. Но поезд, как говорится, ушел. Я его не то что не узнала – вообще не заметила, хотя он утверждает, что я в него прицелилась. Понять его несложно…

Так вот, держала я в руке Дружка и лезли мне в голову какие-то ковбойские мысли. И робин-гудовские тоже. Как великое множество женщин, я люблю и уважаю оружие.

Даже запах от стреляных гильз люблю. Уверена, что та же Аська полностью ко мне присоединится. Есть в этих железяках какая-то магия, против которой слабое женское сердце устоять не может. Очевидно, это – вечный наш поиск настоящей мужественности. Пусть и в металлическом виде.

Хотя Герасим и корчит из себя знатока восточной философии и всяких труднопроизносимых боевых искусств, справиться с ним я могу без затруднений – что и подтвердила сама жизнь. Так что для обороны, как Шурику, мне парабеллум не нужен. В моих руках он мог стать только орудием нападения. Вот я и перешла в наступление.

То, что пришло мне в голову, было благородным грабежом.

– Ты, хрен тебе в зубы, попортил бабушке кровь, так изволь оплатить лечение! – вот что собиралась я ему сказать, небрежно покачивая парабеллумом.

Но, к счастью, сообразила, что ему при таком раскладе будет очень легко меня вычислить. Да и бабушку подставлять было незачем.

А просто требовать: «Деньги на бочку!», без указания своей благородной цели, я тоже не хотела.

В общем, поиск компромиссного варианта меня доконал.

Наконец я решила – будь что будет! Не может быть, чтобы в последнюю секунду я не нашла нужных слов! Увижу эту поганую рожу с омерзительной бороденкой – слова сами явятся, да еще какие!

Оставив скрипку в коляске, я вернулась на дачу.

Но мои планы были подрублены под корень – явился хозяин с компанией.

Казалось бы, уж теперь-то я могу смываться без всяких угрызений совести – скрипку я взяла, более того – с боевым трофеем. Но благородный разбойник в моей душе уступил место благородному сыщику. Ну, чувствовала я, что здесь затевается какая-то дрянь!

Сама мысль о том, что дача – перевалочный пункт местных контрабандистов, уже приходила мне в голову во время первого визита. Уж больно много стояло в комнатах одинаковых и нераспакованных коробок. Да и мысль о дальнейшей судьбе скрипки тоже в эту схему укладывалась. Так что засевший в душе сыщик нудил и нудил: «Собери информацию, собери информацию!». Да и просто было любопытно – а чем живут современные контрабандисты.

А тяжесть парабеллума в правой руке – это, знаете ли, не только на подслушивание вдохновляет…

Я пробралась в недра дачи. Очевидно, в этот самый момент Шурик выслушивал утюжную эпопею…

Напрасно я первая начала вычислять, кто что делал в то время, как… Шурик немедленно включился и стал рисовать гнусную схему с «временной осью» в центре. Его интересовало, как это мы ни разу не столкнулись. А все было очень просто. Я же не знала, меняя футляр со скрипкой на футляр с фигой, что нужно прислушаться – не хнычет ли в сарае Аська. Знала бы – обязательно кинулась бы утешать! И еще незачем Шурику всех мерить своей меркой. Люди, да еще тренированные, иногда двигаются удивительно быстро. Особенно в рискованной ситуации. Вон даже и он утверждает про себя, что носился, прыгал и шмыгал. Надо полагать, я все же ношусь быстрее Шурика…

Я в конце концов заняла очень удобный пункт – если бы кто-то из пирующих в холле гостей двинулся в мою сторону, я могла спрятаться в той самой комнате, где оставляла на подоконнике фигу. То есть два шага по коридору назад, вправо боком – и я уже за дверью.

Конечно же, Аськино кокетство меня безумно раздражало. Эта ведьма собрала все внимание на себя, и о деле уже никто не говорил. Я уже собралась покидать дачу, жалея о бездарно потраченном времени. Тут кто-то из Фредовой команды собрался-таки на кухню, и я спряталась.

Стояла я, естественно, затаив дыхание. И тут на подоконнике возник футляр. Скрипичный. Просто молча взял и возник.

Я несколько секунд тупо на него таращилась. Первая мысль была – о нечистой силе. Затем я на цыпочках подкралась к окну и, прячась за занавеской, выглянула во двор. Там не было ни души.

Естественно, я потянула к себе футляр и открыла его.

Оттуда смотрела зеленая фига.

– Так тебе и надо! – торжествующе воскликнул Шурик.

Я закрыла футляр…

Надо было поскорее сматываться с дачи. Что-то мне не нравились эти полеты скрипичных футляров.

Но именно в это время по коридорчику, куда выходила дверь, начались какие-то хождения. На кухню, с кухни, а также подвели единственную в компании даму к двери, аккурат напротив моей, и объяснили ей, что здесь она будет ночевать. Показали, как включается свет, где висит за дверью халат и так далее.

Неуемное кокетство дамы повергло меня в панику. Я и не подозревала, что на мужиков действует такой выпендреж.

В конце концов Герасим увел даму помедитировать на веранду, прочие вроде бы осели в холле и спорили, какую кассету зарядить в видик. Я опять вылезла в коридор, но, разумеется, дверь за собой не прикрыла. Не хотела шуму. И эта окаянная дверь понемногу раскрылась на полную катушку, загородив коридор. Она, собственно, и раньше распахивалась, но не настолько.

И вот именно теперь мне удалось услышать настоящий разговор.

Я узнала про отправляющийся до рассвета караван, про иные польские дела. А также насладилась недоумением компании по поводу Аськи. Фред никак не мог ее толком вспомнить. Тот из крутых мужичков, с кем она раньше тоже где-то сталкивалась, тоже. Они строили идиотские версии, хотя оба при ней верещали, что, мол, старая дружба не ржавеет и такие женщины не забываются. Я про себя обозвала их сукиными сынами…

Меня спугнула возвращавшаяся Аська. Я налетела впотьмах на распахнутую дверь, отшатнулась и буквально провалилась совсем в другую комнату.

А по коридору началось хождение на кухню.

Там, в другой комнате, отведенной под Аськин ночлег, во всем чувствовалось присутствие женщины…

– Вот где Аська нашла утюг! – воскликнул Шурик.

Он не догадался спросить у меня, как я впотьмах разглядела женские мелочи. А все было элементарно – по шоссе иногда проносились машины, и свет фар пролетал от одного угла комнаты к другому.

К моему счастью, Аська плотно засела на кухне. Почему к счастью? Потому что я во мраке уронила с полки какую-то гремучую мерзость. Но перед этим я сняла с крючка за дверью невероятный халат – из сверкающего атласа, в цветах и райских птицах, с совершенно китайским местным колоритом. Я не могла не распялить его на вытянутых руках – не выпуская при этом парабеллума. Вот когда я подносила это чудо к окну, чтобы очередные фары осветили его, мерзость и грохнулась на пол.

Да, меня спасло то, что твердо знала – Аська на кухне, а кухня далеко.

– Кто там? – вдруг резко спросили в коридоре.

– Да это я, я! Панымаыш, дарагой, нэт? Да? – немедленно отозвалась я. Кавказский акцент выручил – поднявший тревогу гость не заметил подмены голоса.

– Ты что там впотьмах делаешь? – и дверь стала открываться.

Я уперлась бедром и плечом.

– Пагады, дарагой! – прошептала я. – Пэрэыдываюс! Панымаыш?

И действительно через секунду предстала перед этим настырным незнакомцем в халате и распущенных волосах, имея вполне женский вид. Хотя и натянула халат прямо на куртку.

Волосы же я сразу собрала обеими руками вокруг головы, как бы причесывая их.

– Ты что, уже спать ложишься? – удивился гость.

– Каблукы надаэл – сыл нэт! – не выходя из образа, пожаловалась я.

– А-а! – понял он. – Ну ты давай, выходи, видик еще посмотрим!

Я действительно была в Аськином образе. Аська женственна до мозга костей. Она знает, что на вопрос о платье можно ответить жалобой на каблуки, и никаких осложнений не возникнет. Потому что какой идиот станет требовать от женственной женщины логики, да еще по ночам?

В общем, свершилось очередное чудо – я выскочила на веранду в халате и с парабеллумом. Тут я перевела дух перед тем, как устремиться к дыре в заборе. И стоило мне спуститься со ступенек, как на горизонте возник качающийся человек.

Я узнала его. Когда-то он был тренером в моем зале. Зовут его Юрчик, а фамилия роли не играет. Если бы Юрчик не спился, мы бы по сей день вместе работали. Тогда он был самым толковым из наших ветеранов.

И вот этот запойный пьяница, к которому я когда-то относилась очень душевно, который немало мне дал и вообще в трезвом виде довольно неглуп, брел мне навстречу, не видя меня в упор.

Я замерла на последней ступеньке, чтобы пропустить его.

И тут из темноты на него налетел какой-то верзила.

Очевидно, захваченная явлением Юрчика, я даже не заметила, что кто-то крадется за ним следом.

Я выдернула бедного алкаша из-под удара. А агрессору, нацелив ему в грудь парабеллум, сказала короткое слово:

– Ну?..

– Балабол был прав! – изумился Шурик. – Он же узнал Дружка!

– С балаболами бывает… – туманно отвечала я, чтобы не возвращаться к дифирамбам Дружку.

Верзила дал деру в одну сторону, а я – в другую, к дыре. И каково же было мое изумление, когда я не нашла мотоцикла!..

Я пробежала до шоссе и обратно. Потом я пробежала до улицы, параллельной шоссе, за которой начинались уже приморские пейзажи. Никаких следов. И, наконец, я, одурев от отчаяния, понеслась рейдом по кустам.

Мотоцикл был надежно замаскирован впритык к забору. Футляр со скрипкой почему-то лежал на сиденье. Я убедилась, что внутри именно скрипка, потому что фига, очевидно, уже начала жить своей, полной опасностей и риска, жизнью и нашла средство борьбы с гравитацией. Взяв мотоцикл за рога, я отвела его подальше, почти к шоссе, и вернулась к дыре.

Мне чужого не надо. Я могла бы, скажем, выкачать у Герасима для бабушки какую-то разумную сумму. Но воровать пусть даже очень красивый халат, в котором бабушка не нуждалась, я не могла. Органически.

В последний раз за этот несусветный вечер я проникла на территорию дачи. Скинула халат и уже приготовилась зашвырнуть его в гамак.

И тут я лицом к лицу столкнулась с Герасимом.

Если судить по «временной оси» Шурика, это было, когда его отправили на поиски Юрчика. Почему он и обшаривал все кусты – мало ли где рухнул алкаш.

Главное было – не допустить, чтобы Герасим заорал.

Есть у меня несколько вырубательных приемов, которые я своим мальчишкам в зале не показываю. Только однажды, совсем уж хиленькому и убогонькому. Его местные тарзаны во дворе допекли, он только-только первые тренировки пережил и не скопытился. Пришлось мне, внушая ему точность попадания, и самой поваляться в настоящем обмороке. Взяв с парня честное слово, что приемы останутся нашей взаимной тайной, я благословила его на подвиги. Дня за четыре дохлятик разобрался со всеми своими мучителями поодиночке. Больше проблем не возникало. Вот такой прием я и применила против Герасима, пока он пытался меня опознать. Треть секунды – и бедный йог, обмякнув, лег на травку.

Но дело в том, что для приема требуется определенное положение рук и пальцев. И еще – сосредоточиться. Поскольку прием у меня в крови, то руки сами его изобразили, автоматически избавившись от Дружка, как от чего-то лишнего. Дружок исчез в густой траве, а у меня не было ни времени, ни желания копошиться. Поблизости зазвучали голоса. Брошенный халат спланировал на Герасима, укрыв его с головой. Я отбыла через дырку в заборе, добежала до мотоцикла и благополучно смылась.

Утром я первым делом поехала к бабушке.

Утро у меня раньше десяти не начинается, а бабушка – жаворонок, в десять она уже из магазинов возвращается. Я застукала ее на улице у самых дверей. И тут разыгралась сцена, от которой я чуть заикой навеки не осталась.

Обрадовав бабушку известием, что скрипка нашлась, и я ее сейчас предъявлю, сунула я руку в коляску. И, онемев на полуслове, уже двумя руками извлекла тяжелую коробку. На этикетке был реалистически изображен утюг.

Бабушка взяла ее из моих одеревеневших рук и вскрыла. Там действительно был утюг.

Поставив коробку на сиденье мотоцикла, я во второй раз полезла рукой в недра коляски и вынула второй утюг. Тогда я нырнула туда с головой. Выяснилось, что футляр со скрипкой стоит боком у стенки, прижатый третьей и четвертой коробками. Когда я ночью привезла его домой, он точно был сверху. А когда спросонья совала обратно в коляску, он и провалился в щель, да еще поехавшие на крутом повороте коробки придавили его.

Естественно, объяснить с ходу, что здесь делают утюги, я не могла. Бабушка схватилась за сердце. Пришлось спешно изобретать околесицу – мол, как же это чудила Красовский такие вещи в мотоцикле оставляет и не предупреждает?!

А надо сказать, что комедия эта разыгралась в довольно людном месте, и какая-то шустрая мадам немедленно привязалась ко мне насчет продажи утюга. Еле-еле мы с бабушкой ее отогнали.

Бабушка радостно зазывала меня на чай с вареньем, но я отговорилась и умчалась прямой дорогой в комиссионку. Там я по первой же подсказанной свидетелями цене сдала весь свой груз – шесть великолепных утюгов. И через неделю уже получила деньги.

Деньги – вот они, при мне. Осталось придумать, под каким благовидным предлогом отдать их бабушке. Я-то себе и сама на жизнь заработаю, а ей сложно.

Так что в какой-то мере справедливость восторжествует.

– Редкий случай, – заметил Шурик. – Действительно, все получилось удивительно справедливо. И Балабол остался с носом, и Аська наконец-то сможет спать с мужем, не беспокоясь, что сын все услышит и поймет. Правда, получит она за прицеп с грузом куда больше двадцати тысяч… но ведь и это справедливо.

Я кивнула. Возможно, раз в жизни старания человека должны быть оплачены эквивалентно их действительной стоимости. А Аська заслужила свои тысячи хотя бы тем, что спасла Дружка…

Шурик уловил мою мысль.

– Знаешь, – сказал он задумчиво, – шел я на электричку и все время его трогал. И так мне было хорошо… В общем-то я ведь раньше Дружка своим не осознавал. А теперь, когда из-за него такие чудеса творились, когда он чудом ко мне вернулся… понимаешь? Наверно, это во мне гены заговорили.

– Да, настоящие мужики всегда к своему оружию привязывались, – согласилась я. – Это серьезно.

Страшно мне хотелось напомнить ему про ту симпатичную толстушечку, что вывела его из подвала и навела на мысль поджечь пугало. Я была уверена, что Шурик не раз ее вспоминал. И точно так же была уверена, что на мой вопрос он ответит что-нибудь вроде: «У меня рыбки, у нее киски, кушай рыбку, киска, кушай киску, рыбка!» То есть – фиг чего у нас получится…

Поэтому я не стала его провоцировать раньше времени. Пусть висит в неопределенности и зреет. Может, и созреет. Как бы это было здорово!..

Вот, собственно, и вся история.

Всякий раз в конце месяца, когда становится ясно, что придется вкалывать допоздна, Шурик заряжает Дружка и кладет в карман. Так что если вы встретите поздно вечером самоуверенного толстячка, имейте в виду – он вооружен. Не надо задевать его спьяну, не надо комментировать его габариты. Без лишней надобности он стрелять не станет. Но если выстрелит – попадет. За это я ручаюсь. Сама отвела его в приличный тир и сама следила в подзорную трубу за его успехами. Но Шурик на пузе у амбразуры!.. У меня внутри все кости скрипели от сдерживаемого смеха. Ну, ладно, ладно, не это главное. Главное – результат. А рука у него оказалась твердая.

Если бы он еще и похудел – цены бы ему не было!

Но он никогда не похудеет.