Текст книги "Парабеллум по кличке Дружок"

Автор книги: Далия Трускиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

И тут он налетел на Балабола…

Еще одно отступление – Шурик и Балабол. Это прозвище – мужской род от слова «балаболка». Изобретено лично Шуриком для обозначения разговорчивого мужчины. Как-то раз этот конкретный мужчина при Шурике paспускал хвост перед дамой – и чего только Шурик не узнал про него! Начиная от небрежного «когда я в последний раз был в Стокгольме…» и кончая флегматическим «контракт, конечно, оказался для нашей фирмы не очень выгодным, всего шестьсот тысяч долларов прибыли, но мне все же пришлось его подписать…» Если учесть, что Шурик познакомился с Балаболом в заводской бухгалтерии, где бизнесмен притворялся экспедитором с соседнего завода, то комментарии излишни.

По описанию Шурика Балабол – высокий, крупный, спортивного склада мужик. Из тех, что, как презрительно пояснил Шурик, нравятся женщинам. А вот его реальное имя назвать категорически отказался. Якобы мы с Балаболом знакомы. У меня действительно орда таких вроде бы знакомцев – высоких, крупных, спортивных и трепливых. Балабол-аноним надежно в ней спрятан.

Шурик налетел на него и изумился. Дело в том, что Балабол имел на себе тренировочные штаны, шлепанцы, майку, а также мусорное ведро в руке.

– Привет! – сказал Балабол.

– Привет! – ответил Шурик. – Откуда ты здесь взялся?

– Живу я здесь, вот что! – цитатой из анекдота гордо ответил Балабол.

– Разве ты не на Пушкинской живешь?

– Жил. Мы вот с бывшей супругой помириться решили. Временно к ней переехал. Как дальше будет – не знаю.

– Вон оно что… – и, продолжая светскую беседу, Шурик постарался разворотить Балабола спиной к тому подъезду, в который должна будет ворваться Аська, чтобы надежно за ним спрятаться.

Так, собственно, и получилось. Перечисляя каких-то полузабытых общих знакомых, Шурик видел, как Аська быстро вошла в подъезд. Балабол, естественно, ее не заметил. А сама она тоже по сторонам не глазела, а неслась довольно целеустремленно.

– А ты какими судьбами? – наконец спросил Шурика Балабол. – В гости, что ли?

– Угадал, – лаконично ответил Шурик. Ему вдруг стало интересно – отпустила Аська свой автокран или он ждет ее.

Поскольку им в общем-то разговаривать было не о чем, то они и расстались довольно шустро. Балабол потопал к скамейке, Шурик – к арке.

Автокрана не было.

Очевидно, Аська прибыла к своей конечной цели.

При мысли об этом Шурику стало жутко.

Что она собиралась делать в квартире у этой очередной родственницы с Дружком – Шурик предположить не мог. Если Аська в данной ситуации была жертвой – то, видимо, отстреливаться до последнего патрона. Но если она была нападающей стороной?

Кстати, на вопрос, умеет ли Аська стрелять из парабеллума, Шурик меланхолично отвечал:

– От этой заразы всего можно ожидать.

Говорят, загнанная в угол кошка становится опаснее льва. Шурик подозревал, что обстоятельства загнали Аську в угол. И если бы ей не удалось раздобыть оружия, она, возможно, ограничилась бы истерикой. Но с Дружком в руках Аська, как и любая женщина, была непредсказуема.

Шурик понял, что пора идти напролом. Пора врываться в квартиру родственницы – а она то здесь каким боком пристегнулась? – и брать быка за рога. Монолог о сочувствии и понимании уже был вчерне готов и отрепетирован. Шурик решительно зашагал к подъезду.

И увидел прелестную картину.

Шагах в двадцати от этого подъезда на куче песка стоял возле самой стены Балабол и прыгал, пытаясь ухватиться за подоконник. Он явно хотел залезть в открытое окно.

– Ты чего это? – удивился Шурик. – Помочь, что ли?

– Если человек помер, то это надолго. Если человек идиот, то это навсегда, – отвечал прописной истиной Балабол. – Ключ взять забыл. Дверь захлопнулась. Никак к этой двери не привыкну.

– А жена?

– Жена во вторую смену. Ну хоть за лестницей беги!

– Ладно, подсажу, – сжалился Шурик. Он забрался на ту же кучу, присел и подставил Балаболу ладони. Тот шагнул Шурику на руки, как на ступеньки, ухватился за подоконник и подтянулся. А дальше случилось непоправимое.

Вообразивший себя спортивным мужчиной, Балабол решил выполнить подъем силой. Он действительно успел опереть правую руку локтем вверх в подоконник, но вот отжаться – трицепсов еле хватило. Естественно, все это проделывалось с судорогами и брыканием. Выпрямляясь, Шурик не успел увернуться от ноги Балабола. От удара он пошатнулся, потерял равновесие, куча песка под его подошвами поползла, что-то скрипнуло, что-то крякнуло, и мой приятель, ахнуть не успев, въехал ногами вперед в какую-то темную дыру. Причем он еще повалился набок и соскользнул во мрак, лишь на мгновенье застряв в узком проеме. Это смягчило падение.

Опомнившись, Шурик обнаружил, что сидит в почти полной темноте на бетонированном и очень холодном полу. Крошечное же окошечко, которого он не заметил за песочной кучей, находится довольно высоко. И даже если Шурик подкатит какой-нибудь чурбак и попробует вылезти, то уж точно застрянет. Он и при скольжении вниз прилично ободрал бока, так что же будет при вползании наверх?

Сперва наивный Шурик решил, что Балабол заметил его исчезновение и ломает голову, что случилось. Шурик негромко позвал Балабола – никакого ответа. Позвал громче – с тем же результатом. Шурик разозлился – видимо, Балабол на радостях оглох. И надежды на него по такому случаю мало.

Тогда Шурик встал и попробовал обойти помещение. В принципе, он сразу сообразил, где находится. Это был один из тех подвалов, что берут в аренду шустрые кооператоры, ремонтируют их и открывают коммерческие магазины. Расплодилось этих подвальных комиссионок видимо-невидимо, и Шурик, наблюдая за их бурным прогрессом, пожаловался как-то, что в городе, наверно, уже ни одного подвала с крысами не осталось, всю территорию захватили кооператоры, и бедные грызуны скоро начнут штурмовать наши квартиры…

Припомнив дворовый пейзаж, Шурик не обнаружил в воспоминаниях ни намека на лестницу. И понял, что вход в подвал сделан со стороны улицы, и это логично – нельзя заставлять покупателя плутать по задворкам. Он сориентировался, где должна быть улица и пошел в ту сторону. Ждал его дверной проем, коридоришко с поворотом и полнейший мрак. Так что направления он уже придерживался чисто символически – какое может быть направление, если все время хватаешься рукой за спасительную стенку.

Дело в том, что на полу в изобилии валялись опилки, дощечки, стружки и вообще черт знает что. Шурик запутался ногой в бренных останках ящика, чуть не грохнулся, и ярость на Балабола еще больше окрепла в его душе.

Он обошел таким образом по периметру две комнаты – на мой подбрык, что это могла быть одна и та же комната, он гордо не ответил, – и выбрался в третью. Похоже, кооператоры собирались здесь складировать пуды косметики, тонны импортных сапог и километры ткани. Ну так вот, на пороге третьего помещения Шурик услышал голос:

– Лаки-лаки-лаки! – звала женщина. – Лаки-лаки-лаки!..

Судя по интонации, звали животное. Судя по тому, что его искали в подвале, это мог быть кот. Или кошка. Судя по тому, что женщина довольно уверенно пробиралась темным подвалом, она здесь уже бывала и знала, где выход. И мой очаровательный женоненавистник, впервые в жизни обрадовавшись женскому голосу, устремился на звук. Шурик утверждает, что даже побежал рысцой – и тут я ему верю, потому что сужу по результату.

Рысца у Шурика вполне соответствует ста тридцати килограммам живого веса.

Стук женских каблучков исчез, голос оборвался. Она словно затаилась. Ориентир Шурика исчез.

Любой другой мужчина сообразил бы, что испугал незнакомку. Любой, но не Шурик. Ему и на ум бы не взбрело, что кто-то может его испугаться. И поэтому вместо вежливых и негромких слов, вроде того, что «не бойтесь, пожалуйста, я не маньяк и не алкоголик, я просто случайно заблудился», Шурик завопил:

– Эй! Где вы?!

Женщина в восторг не пришла. Она молча бросилась прочь.

Шурик заторопился следом на стук каблучков. Он думал об одном – если она выскочит из подвала и исчезнет, сам он дороги никогда не найдет. И он останется ночевать здесь, на холодном полу. А радикулит у него уже имеется и будет рад случаю проснуться!

А тут еще он налетел на перегородку – очевидно, здесь раньше стояли конурки для дров. Паровое отопление в доме устроили лет сорок назад, а конурки разобрать догадались только теперь, да и то не домоуправление, а кооператоры.

Женщина явно поняла, что за ней гонится мерзавец и негодяй. Она не хотела, чтобы ее насиловали на бетонном полу. Очевидно, у нее тоже был радикулит. Она прибавила ходу. Шурик – тоже. И тут она окончательно поняла, что ее жизнь в опасности. В конце концов, мало ли случаев, когда сексуальный маньяк и садист сидел в подвале и подстерегал жертву?

– Стойте! – спотыкаясь, воззвал Шурик. – Да стойте же!

– Пожар! Караул! Горим! – завопила вдруг женщина.

Шурик аж затормозил от неожиданности.

Ему представилось кошмарное зрелище – от закинутой в окно горящей сигареты занялись опилки на полу. И женщина не может пробиться к выходу сквозь огонь. То, что он сам не видит огня и не чует дыма, его в тот миг почему-то не смутило.

– Бегите сюда! Скорее! – крикнул ей Шурик.

– Пожар! Спасите! – отвечала женщина. Шурик был полон благородных намерений – сам бы он не протиснулся в то окно, в которое провалился. Но выпихнуть из подвала хрупкую женщину он вполне смог бы.

– Горим! – продолжала в том же духе перепуганная незнакомка. – Помогите!

Но от волнения голос изменил ей. Издав какое-то паническое кваканье, она замолчала. Лишь каблучки метались по гулкому подвалу.

Шурик, повторяю, не наблюдал признаков пожара. Он, так сказать, поверил женщине на слово. Ее немоту он понял сразу.

– Гори-и-им! – во всю глотку рявкнул Шурик. – Пожа-а-ар!!!

Он так похоже изобразил это, что люстра под потолком колыхнулась и горячий чай попал мне не в то горло.

– Ой, мамочки! – женщина почему-то обрела дар речи.

– Идите скорей сюда, я помогу вам вылезти! – приказал Шурик. – Пожа-а-ар!!!

– Вы что, с ума сошли? – спросила она совсем близко, из-за какой-то загородки. – Замолчите немедленно!

Шурик заткнулся.

Теперь он вообще ничего не понимал.

– Где горит? – растерянно спросил он. – Опилки, что ли, загорелись?..

– Ничего не горит! – странным голосом ответила она. – Черт бы вас побрал!

И всхлипнула.

Тут Шурик услышал галдеж во дворе. Народ явно сбегался к подвальным окошечкам, чтобы разобраться.

– Эй! Вы! – позвал Шурик. – Сейчас ведь пожарники приедут! Где горело-то?

– Да ничего не горело! – ответила женщина. – Это все вы! Не подходите ко мне, я буду кричать!

– Да вы уж свое прокричали… – заметил Шурик. – Ну ничего, сейчас кто-нибудь сюда влезет и поможет мне выбраться наружу. Так что не бойтесь, я к вам и близко не подойду.

– А как вы сюда попали? – спросила женщина.

– Заблудился я тут, – туманно ответил Шурик. Она поняла его однобоко.

– Ну, конечно! – сказала она. – Другого места не нашли! Устроили себе бесплатный туалет! Господи, почему все дворы как дворы, а к нам постоянно всякая пьянь лезет и гадит? Заблудился! Так тебе и надо! Сукин ты сын!

Она совершенно нахально пользовалась тем, что Шурик не знал топографии подвала.

И тут раздался мяв.

– Лаки-лаки-лаки! – обрадовалась женщина. – Иди сюда, мой мальчик! Иди к мамочке! А ну, к мамочке на ручки!..

Как видно, ей уже не было дела до поднятого ею же переполоха.

Очевидно, ей удалось поймать Лаки – она вдруг резко снялась с места и зашагала прочь.

– Эй! Вы! – позвал ее Шурик. – Как хоть выбраться-то отсюда? Да не бойтесь, я не алкоголик! Я сюда в окно провалился!

– Как это – в окно провалился? – не поверила она.

– Как, как! Стоял под окном, говорил с приятелем. Песок подо мной поехал. А там – окно подвальное…

– Приятеля как зовут? – сурово спросила она.

Шурик выдал все координаты Балабола плюс его новое семейное положение.

– Высокий такой мужчина? – спросила незнакомка. – Ага, я его уже заметила! Из двадцатой квартиры? Точно! Все говорили, что к Надьке Колесниковой муж вернулся.

– Так вы меня отсюда выведете? – нетерпеливо спросил Шурик. В конце концов, пока он тут вел светские разговоры, Аська невесть чего могла натворить с парабеллумом.

– Ну, выведу… – судя по голосу, женщине очень не хотелось вылезать из подвала.

Но Шурик прилип к ней, как банный лист к соответствующему месту. И она сказала, куда ему двигаться, чтобы попасть к ней поближе, заклиная при этом, чтобы сперва позволил выйти из подвала ей, а уж потом, когда кончится шум, пусть выбирается самостоятельно.

При выходе из подвала женщину ждала разъяренная толпа. То есть кто-то отважный уже двинулся во мраке навстречу, натолкнулся на нее, вытащил ее наружу, а уж тогда толпа пришла в ярость. Оказалось, странная женщина не впервые забирается в подвал, чтобы заорать там про пожар, и будоражит весь дом. Она жалобно извинялась, ей грозили милицией. Она клялась, что это больше не повторится. Ей не верили. Наконец люди устали ругаться и разбрелись.

Шурик осторожно поднялся по развороченной лестнице. Его незнакомка стояла у стены, прижимая к себе пушистого кота.

Шурик описывал ее весьма иронически. Он считает, что таким женщинам незачем жить на свете. Он у нас, понимаете ли, эстет!

А все дело в том, что она была маленькая и кругленькая. Шурик показал руками, какая именно – и это совпало с его собственными габаритами. Комментарии излишни.

– Проходите скорее! – велела эта сердитая толстушка. – А то вас увидят и поймут, что я из-за вас весь этот шум подняла.

– Но какое отношение я имею к пожару? – искренне удивился Шурик.

– В общем-то никакого, – призналась незнакомка. – Но у меня часто удирают коты… Я породистых кошечек развожу, понимаете? Ну, убегут и сидят в подвале. Приходится искать. А туда кто только не залезает! Вы понимаете, я все-таки женщина, сопротивляться не умею, а если я закричу: «Спасите, насилуют!», никто не прибежит! Вот и приходится кричать про пожар… На пожар-то все сбегутся… Всем своего имущества жалко…

Тут Шурик все понял. Он даже провел экспресс-анализ судьбы и характера незнакомки – старая дева, боится привидений, одна отрада в жизни – коты. Минут пять издевался над девственностью и котами, мерзавец.

Мне пришлось встать из-за стола, демонстративно подойти к аквариуму и начать кормить рыбок, причем все это – молча и со вздохами. Наконец наши глаза встретились. Шурик все понял.

Он перешел к сцене на лестничной площадке.

Сцена была интересная. Шурик шел злой, готовый дать Балаболу в упитанную морду. Он даже временно забыл про Аську – что она сперла пистолет, что она сидит у родственницы, что почему-то вдруг нуждается в телохранителе. Он помнил одно – из-за сукина сына Балабола он влип в подвальную историю. Балабол мог бы не исчезать бесследно и беззвучно в окне, а хотя бы высунуться и дать Шурику инструкции по выползанию. А вообще человек, которому оказали такую услугу, не хвор выйти из квартиры, спуститься в подвал и вывести своего спасителя, словом, блеснул Балабол черной неблагодарностью, и это взывало об отмщении.

На первой же лестничной площадке Шурик обнаружил следующую картину. Его с Аськой общая родственница в халате меланхолически звонила в балабольскую дверь. Видно было, что она жмет на кнопку звонка минут пять. Дверь ее собственной квартиры была приоткрыта. Сукин сын Балабол затаился и молчал.

Шурик сразу сообразил, что тут происходит. Он достаточно знает людей вообще и «красавцев мужчин» типа Балабола в частности. Он знает, что эти красавцы часто стреляют у доверчивых женщин пятерки и десятки без отдачи. Ситуацию он с ходу понял именно так – Балабол что-то задолжал родственнице. Может, не деньги, может, утюг или пылесос, черт его, Балабола, разберет.

– Привет, – сказал Шурик. – Ты чего тут делаешь?

– Я же ясно слышала, что за стенкой кто-то ходит! – ответила родственница. – Я так поняла, что он дома! А он не открывает.

– Это он тебе не открывает, – объяснил Шурик. – Мне откроет. Ну-ка, спрячься!

И с гордостью добавил, что весь разговор провел шепотом, поскольку Балабол мог съежиться за дверью и подслушивать.

В двери имелся глазок. Выждав какое-то время, Шурик нажал на кнопку звонка. Родственница подглядывала, что будет дальше. Очевидно, вместе с ней подглядывала и Аська.

Шурик звонил и внимательно изучал глазок. Там действительно что-то шевельнулось.

– Открывай! – приказал Шурик. – Это я! Я же знаю, что ты дома! Давай, давай, открывай!

За дверью молчали.

– Не уйду, пока не откроешь! – громко пообещал Шурик.

– Тихо ты там! – раздалось из-за двери. – Никого на лестнице нет?

– Никого! – Шурик считал себя вправе соврать.

– Открываю…

Балабол отворил дверь. Шурик шагнул за порог, и тут же был отброшен к стенке коридора. Причем угодил в открытый шкаф и полминуты оттуда выкарабкивался. А когда выбрался, главные события уже разворачивались в гостиной.

Балабол влепился в простенок между окнами и придерживался за оба подоконника – очевидно, чтобы не упасть. В дверях же стояла Аська, нацелив на него парабеллум.

– Опусти пистолет, дура! – взывал Балабол. – Нельзя целиться в человека!.. Даже если он не заряжен!..

– Он заряжен! – мрачно отвечала Аська. – Ну, долго мне ждать?!

Услышав дыхание Шурика за спиной, она посторонилась и заняла более удобное место – за цветным телевизором.

– Входи, входи, браток! – пригласила она. – И ты тоже входи!

Это уже относилось к родственнице. Та запахнула халат, вошла в гостиную и невозмутимо уселась в кресло. Очевидно, она была посвящена в Аськин план.

– Заложил меня, сука? – спросил Балабол у Шурика.

– От суки слышу! – моментально отреагировал Шурик.

Вообще-то он не собирался ругаться с Балаболом таким пошлым образом. Шурик, видимо, хотел ограничиться благородным негодованием – Балабол низко бросил его на произвол судьбы в подвале, а если бы Шурик при падении сломал ногу?! Но оставить реплику Балабола без ответа он никак не мог.

Неизвестно, как бы выясняли они отношения, если бы не Аська с парабеллумом.

– А ну, замолчите оба! – велела она.

Трудно не послушаться, когда в руке у дамы ходуном ходит восьмизарядный аргумент. Тем более – слеза в голосе, да и прочие признаки накатывающейся истерики.

Шурик видывал Аську в полном отчаянии – правда, тогда дело не доходило до кражи оружия. Аська купила подержанный холодильник, обменяла его на новую, но уже сломанную стиральную машину, а машину сдала в починку и потом продала ее посредством объявления на аукционный лад – тому, кто больше дал. На полученные деньги она купила в окраинной комиссионке шубу, сдала ее в престижную комиссионку подороже, и через два месяца суеты приобрела то, к чему и стремилась – новый холодильник для отъезжающих за границу друзей. За это они собирались оставить ей кухонный гарнитур, на который она уже нашла богатого покупателя. И вот в последнюю минуту друзья решили расплатиться за холодильник наличными, а гарнитур взять с собой. Это был крах! Аська не могла взять с них за холодильник намного больше его полуофициальной стоимости, да еще мысль об астрономической сумме за гарнитур терзала ее душу – и вот она принеслась порыдать Шурику в жилетку. Это было почище извержения вулкана! Аська грозила самоубийством, потом собралась убивать мужа, потом было еще много таких же интересных обещаний. Шурик промаялся с ней добрых два часа.

Дальнейшее Шурик изложил своими словами, потому что передать полуматерный монолог Аськи со всеми всхлипами и потрясанием пистолетом он затруднялся. Еще он живо изобразил, как сидела в кресле родственница, делая вид полнейшей глухоты, и как они с Балаболом метались и дергались при движениях пистолетного дула. Дело в том, что Шурик явственно ощущал себя в поле обстрела. Не знаю, как было на самом деле, но страху он набрался. И это был двойной страх – скорее всего, Аська бы промахнулась по Балаболу, но шум от выстрела привлек бы общее внимание, тем более, что окно открыто… А объяснять милиции, что это за парабеллум, Шурик, как сказано выше, не имел ни малейшей охоты.

Видимо, на моей физиономии было написано критическое отношение к происходившему.

– Конечно, тебе бы ничего не стоило скрутить Аську и отнять у нее пистолет! – обиженно перебил сам себя Шурик. – Но я же всех твоих приемчиков не знаю!

Но ближе к делу – ситуация была и впрямь чревата убийством. Надо было знать Аськину биографию, чтобы поверить в это.

Аське предложили не более, не менее, как крупную партию валюты. Поскольку партия была крупная, то оптовая цена одного доллара оказалась значительно ниже общепризнанного курса, и как понял Шурик, хозяин валюты почему-то спешил с ней расстаться.

Аська немедленно принялась собирать деньги, да еще села на телефон – и за два дня обобрала почти всех родственников. Более того – она ухитрилась найти квартиру и даже посмотреть ее!

Тут Шурик понял, зачем Аське вдруг потребовался телохранитель – в ее сумочке наверняка валялось больше двухсот тысяч. Плюс Дружок…

Пистолет же ей понадобился для Балабола.

– Ты нарочно от меня прятался! Ты слышал, что это я говорю, и бросал трубку! – обвиняла Аська. – Ты и на работе сказал, чтобы тебя к телефону не звали!

– Да перестань ты чушь молоть! – неубедительно отзывался Балабол. – Ни от кого я не прятался!

– Ты мне когда велел позвонить? Сразу после обеденного перерыва! Сам сказал, что съездишь за деньгами домой! – перечисляла Аська Балаболовы грехи. – Я звоню, тебя нет! Я звоню через час – ты был, но ушел! Я звоню домой – ты еще не пришел!..

Последовало подробное перечисление всех звонков.

Шурик легко поверил, что Балабол прятался от Аськи. Он без посторонней помощи понял, зачем Балаболу вдруг потребовалось возвращаться домой через окно. Войдя в подъезд, он услышал, как Аська с родственницей беседуют возле его двери, и решил им на глаза не показываться. А поскольку Шурик лично столкнулся со следствием, то причина его не ошеломила.

Балабол задолжал Аське всего-навсего двадцать тысяч.

Шурик не удивился, откуда у нее деньги. Его удивило другое – опытная в таких вещах Аська откровенно лопухнулась, доверившись Балаболу. Балабол – он и есть Балабол. Он явно насочинял про свои сделки с заграничными фирмами и светлые перспективы. Шурик нюхом чуял, что этому красавцу нельзя доверить авоську с молочными бутылками, а не то что двадцать тысяч. Однако же Аська сделала эту глупость и орала на Балабола.

Разумеется, ей не хватало более двадцати тысяч. Уж столько-то она при ее связях раздобыла бы и помимо родственников. Но деньги составляли весомую часть той суммы, которую ей надо было внести то ли завтра, то ли послезавтра. И Аська клялась, что если Балабол не вынет из несуществующего кармана тренировочных штанов эти деньги и не шваркнет их на стол, она сперва пихнет цветной телевизор, чтобы он грохнулся и рассыпался в прах, потом пристрелит сволочь Балабола, а последнюю пулю выпустит в себя, потому что в старой квартире жить больше не может!

– Она сама себя так этими воплями завела, что действительно могла в него выстрелить, – сказал Шурик. – Знаешь, как это бывает? Накручиваешь себя, накручиваешь, вроде как зверь перед прыжком себя хвостом по бокам лупит. И бац! И четыре сбоку, ваших нет…

Словом, Шурик решил вмешаться.

– Аська, заткнись ты хоть на минуту! – решительно заявил он. – А ты перестань лопотать и скажи связно, куда девал деньги. Дома ведь их нет, так? Ты их не прокутил и не выбросил на помойку. Так на что ты их истратил?

– Да не тратил я их! – взвыл Балабол, косясь на пистолет. – Я их одному мужику на неделю в долг дал! Я для него и брал! Он десять процентов обещал! Что бы я, с тобой бы не поделился?

– Очень хорошо! – не давая Аське встрять, продолжал Шурик. – Что за мужик? Где его искать?

– Мужик крутой! – несколько осмелев, воскликнул Балабол, – Он такими деньгами ворочает, что нам и не снились!

– Так зачем ему эти… двадцать тысяч? – изумилась Аська.

– Я ж говорю – у него свои вдруг в разгоне оказались! Ему всего неделю нужно было перекантоваться! На фиг ему сдались твои двадцать тысяч! У него одна дача миллион стоит! И мастерская! Для него двадцать тысяч – тьфу!

Шурик задумался – врет Балабол или нет. И упустил инициативу.

– Пиши расписку! – вдруг приказала Аська.

– Какую расписку?

– На тридцать тысяч!

Шурик чуть не сел на пол.

– Аська, чучело, зачем тебе эта дурацкая расписка! – спросил он. – Кому ты ее собираешься предъявлять? Она же действительна только заверенная!

– Нужны два свидетеля! – гордо сказала Аська. – Вот ты и будешь свидетелем. Ну, бери бумагу, садись и пиши. А то плохо будет!

– Пиши, чего уж там, – велел Шурик Балаболу. – И считай, что дешево отделался…

– На срок в два месяца! – гуманно приказала Аська. – Если не вернешь тридцать тысяч – в суд на тебя подам. Понял?

Балабол, пятясь, раздобыл бумагу и авторучку.

Аська сама продиктовала ему расписку, при чем довольно грамотно. Шурик понял, что за эти два дня она успела проконсультироваться у юриста.

Ставя подпись, Балабол вдруг подмигнул Шурику.

Шурик понял, что тут идет какое-то мощное взаимное надувательство, но вмешиваться не стал. Он даже вообразить не мог, что бы такое мог намудрить с распиской Балабол.

Аська быстро цапнула расписку и убедилась, что все написано правильно.

Тогда она сунула расписку в карман плаща.

– Шурик, братик, – ласково сказала она. – Нам с тобой еще кое-что обсудить нужно. Я еще к тете Шуре за деньгами должна заехать. Так что зайди за мной через пять минут, хорошо?

Молчаливая родственница поднялась с кресла. Они с Аськой обменялись взглядами и выплыли из Балаболовой квартиры.

– Ну ты и лох! – напустился Балабол на Шурика. – Трудно было просечь ситуевину? Ой, не могу, держите меня! Расписка! Знаешь, какая цена этой расписки? Только молчи, на сей раз молчи, а то она меня совсем пристрелит!

– Цена в тридцать тысяч, – уверенно сказал Шурик. – Подпись твоя, против суммы ты не возражал.

– Ну ладно… – вдруг впал в скрытность Балабол. – Обошлось… Скажи, ведьма? А? Точно ведьма! Я чуть в штаны не наложил!

– Счастливо оставаться, – сказал ему Шурик. – Я пошел.

Выйдя на лестничную клетку, Шурик грешным делом подумал, что никакой крупной партии валюты не было и в помине, а сочинила ее Аська, чтобы поэффектнее и с более солидным процентом вернуть свои двадцать тысяч. Если так, то пистолет был ей ни к чему. Возможно, она и собралась его тихо-мирно вернуть.

В таком благостном настроении Шурик позвонил в дверь родственнице. Звонил долго. Наконец она открыла.

– Где Аська? – спросил, вкатываясь, Шурик.

– Уехала Аська, – отвечая на его взгляд наичестнейшим взором, сказала родственница.

– Она же обещала меня ждать!

– Передумала, наверно.

Но Аська не передумала. Ей нужно было стряхнуть возможный хвост в лице Шурика. Ее куда-то понесло – без сумочки с деньгами, которую Шурик успел заметить на диване, но с пистолетом.

И ситуация была тем сквернее, что Аська оставила деньги на хранение. Значит, она предполагала, что может влипнуть в передрягу.

– Замечательно, – сообразив все это, сказал Шурик. – Тогда я пошел. Всего хорошего.

Он кинулся к Балаболу.

– Ну, что еще? – спросил тот, отворяя дверь.

– Аська пропала! Вместе с Дружком!

– С каким еще Дружком?

– Ну, с парабеллумом моим…

– Так это твой? – остолбенел Балабол.

– Ну! А чего ж я, по-твоему, за Аськой гоняюсь? Она у меня Дружка попятила!

– Ну, ты крутой мужик! – воскликнул Балабол.

И вдруг его рот сам собой открылся, а глаза полезли на лоб.

– Ой!.. – выдохнул Балабол. – Ой, черти б ее драли! Просекла! Ей-богу, просекла! Вот ведьма! Слушай! Надо ее остановить! Она сейчас такого натворит!..

– И что же Аська просекла? – спросил Шурик.

– Она поняла, чья это дача!

– Интересно… Она что же, знает этого человека?

– Видела как-то…

– И знает, где дача?

– Еще бы!

– Она что, бывала там? – уже догадываясь о дальнейшем Аськином маршруте, спросил Шурик.

– Еще бы не бывала!..

– А ты-то сам там бывал? Адрес знаешь?

– Еще бы не бывал!.. Сам же ее туда и возил!..

Тут Шурику все стало ясно.

Вообще он мужичок наивный. Некоторых вещей в упор не видит. Но сам он сказал, что Балабол из тех, кто нравится женщинам. Так что же удивительного, если он понравился и Аське? И уж совсем естественно, что в перерывах между объятиями Балабол выцыганил у нее двадцать тысяч без расписки. Шурик только хотел бы знать, какими финансовыми выкладками Балабол соблазнил Аську.

Ему стало жалко сестренку. Для женщины такое гнусное поведение сердечного друга – очень неприятный сюрприз. Когда коллеги на работе годами не возвращают полсотни – это так, приятные мелочи. Но когда в отношения с близким человеком затесалась кредитная проблема – это плохой признак… Шурик понимал, как Аська должна переживать ситуацию. Она впадала в пессимизм и грозила самоубийством из-за куда менее жутких вещей.

И стал Шурик выпытывать у Балабола адрес дачи.

Выяснилось, что точного адреса Балабол не знает. Помнит, что там вроде был телефон. Не фамилии владельца дачи тоже не знает. Знает, правда, имя. Того зовут Фред.

Когда это выяснилось, Шурик помрачнел. Он надеялся, что по фамилии справочное бюро выдаст хотя бы телефонный номер. Правда, он смутно представлял, что скажет владельцу дачи. «К вам едет женщина, вооруженная парабеллумом, требовать пятнадцать тысяч!» Ни один нормальный человек не стал бы даже отвечать на такую чушь. А в том, что Аська будет предъявлять совершенно незнакомому человеку расписку Балабола, Шурик не сомневался. Она и так была довольно практичной особой, а теперь еще явно злилась на себя, что дала маху с Балаболом, и могла действовать даже круче, чем обычно.

В общем, выхода не было. Приходилось ловить тачку и шпарить на дачу – ловить Аську. Хорош был бы Шурик, если бы тамошний крутой мужик вышиб у Аськи пистолет и вызвал милицию!

Балабол сперва ехать не хотел – на него напал шок. Он ругался и отрицал свою причастность к происходящему. Более того – он взывал к мужской отваге Шурика. Только Шурик мог догнать бешеную Аську и отнять у нее пистолет!

Но когда уже готовый мчаться Шурик потребовал у него хотя бы схемы дороги к даче, оказалось, что Балабол страдает топографическим кретинизмом. Он путал право и лево, утверждая, что на местности выберет нужное направление с закрытыми глазами, и только бумага мешает ему сосредоточиться.

Шурик был неумолим – и Балаболу пришлось натягивать нормальные штаны, рубашку, носки, башмаки, класть в карман кошелек, писать жене записку…

Они поймали такси и понеслись в дачный поселок.

Там было пусто. Обычно в этот вечерний час по главной улице прохаживались дачники. Но, поскольку наступил сентябрь и семейные увезли детей, народу в поселке почти не осталось, только старики, обитающие здесь постоянно.