355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Далия Трускиновская » Журнал «Если» 2008 № 09 » Текст книги (страница 1)
Журнал «Если» 2008 № 09
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:19

Текст книги "Журнал «Если» 2008 № 09"


Автор книги: Далия Трускиновская


Соавторы: Дмитрий Колодан,Майкл (Майк) Даймонд Резник,С. Сомтоу,Василий Мидянин,Эдвард Лернер,Алексей Колосов,Кэт Рэмбо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Эдвард М. ЛЕРНЕР. НОЧЬ РФИДОВ

Помощница по юридическим вопросам застыла, держа в протянутой руке кожаную папку. Одинокий лист бумаги в ней дожидался подписи. Осознавая всю степень моей решимости, Барбара не произнесла ни слова, но зато говорила ее напряженная поза – и говорила со всей красноречивостью. Нельзя начинать срок полномочий с таких вот шагов. Не поймут.

Когда-то я мечтал вовсе не о политической карьере. Но иногда мечтой приходится жертвовать ради чего-то более важного.

Еще в третьем классе я увлекся историей, когда услышал об исчезнувшей колонии Роанок. Четыре года в колледже и университетский диплом историка были не только пределом амбиций, но и суровым испытанием возможностей. Однако порой обстоятельства требуют от тебя куда больше, чем ты сам от себя можешь потребовать.

Прошло двадцать с лишним лет, но я помню те обстоятельства, как будто все случилось вчера.

* * *

Однажды ночью наступил конец света.

Мама, не получив утренней газеты с подтверждением этого очевидного факта, верить в него отказалась. Более того, факт отсутствия газеты полностью завладел ее сознанием. Ну, почти полностью, еще ее донимала невозможность позвонить кому-нибудь и пожаловаться. Одетая в форму официантки, она сидела за шатким обеденным столом и переживала, не в силах совершить утренний ритуал.

Стационарный телефон безмолвствовал. На дисплее моего мобильника светилось «Не обслуживается». Вырубилась и кабельная связь с Интернетом. Хорошо хоть электричество осталось.

Пожаловаться мама могла только мне, что и делала.

Моему поколению невдомек, чем изготовленные из убитых деревьев носители информации лучше любых других. Так что я бы матушке не посочувствовал и в лучших обстоятельствах. Да и не прибавлялось от ее стенаний бумаги в нашем доме.

Мамина кофейная чашка оставалась почти полной. Отчего так – я понял, когда налил себе и попробовал. Купленная накануне кофеварка не годилась ни к черту.

– Кто бы знал, что они в «Квик-Е-Шоппе» продаются! – делилась со мною мама. – Когда заправлялась, гляжу, на дисплее бензоколонки – реклама!

Выливая горькую жижу в кухонную раковину, я, конечно же, получил лекцию «Тимоти Алан Андерсон, в этом доме транжирство не в чести». Очевидно, импульсивное приобретение дрянных кофеварок проходило другой строкой бюджета. «Тимоти Алана Андерсона» я отнес на счет обстоятельств – недоумевая, что же это за обстоятельства такие.

Я полез в свой шкаф за антенной, мама в свой – за набором выживания. Хрипящий АМ-приемник сообщил: «…Подверглись обе Каролины и Южная Виргиния. Масштабы эпидемии уточняются…» Репортаж растворился в шипении статики. Я подался к приемнику, торопясь заменить батарейки. Когда управился, уже говорили о погоде.

– Эпидемия? – повторила мама, и ее взгляд метнулся к раскрытому на кухонной стойке ящику с набором для выживания. Я уже достаточно большой и помню прежние наборы, без пищевой пленки и рулончиков скотча. Окно в кухне было растворено, ветерок вздувал хлопковые занавески.

Если что-то биологическое и если на свободу оно вырвалось где-то поблизости, то мы уже, считай, покойники.

Думать о покойниках не хотелось, тем более применительно к себе, тем более за завтраком.

– Скорее всего, какая-нибудь вредоносная программа. Наподобие компьютерного вируса. Поэтому ни телефона, ни Сети. И утренней газеты тоже: нынче ж и тексты набираются на компьютерах, и печать без них не обходится.

– Ну, это еще не беда, – решила мама. – Починят, конечно.

В комнате какое-то время царили тишина и бездвижность, разве что тикали кичевые настенные часы да черный кот зыркал по сторонам и в такт этому помахивал хвостом. Зато на улице взревывали чаще и нервознее обычного автомобильные сигналы. Вырубились компьютеры – значит, и светофоры погасли. Утренняя поездка будет нынче сущим проклятьем.

Да и какие после конца света могут быть поездки, какая учеба?

– Тим, я пойду, пожалуй, а то на работу опоздаю, – вздохнула мама. В тот день я учился в первую смену, урок начинался в восемь. Ну а после учебы…

Ну ?то за несправедливость: ни одного исправного компьютера кругом, а «Букинистическому магазину Сета» хоть бы хны.

В теории, общественный колледж готовил меня к поступлению в университет. И был план через год теорию поверить практикой.

Под этим подразумевалось, что я сумею поднакопить денег на обучение. И я считал задачу решаемой, даром, что ли, мы с мамой так одержимы диетой.

На Сета Миллера я за символическую зарплату не обижался. Букинистический магазин – это не бизнес-проект, а вызов обстоятельствам. Каждая проданная книга – победа над бесчисленными конкурентами, над электронной торговлей, не отягощенной производственными расходами. Да только теперь в этом городе ни одна душа до электронного магазина не доберется. А ведь я помню, как мы с Сетом мечтали увидеть двух посетителей за день.

Честно говоря, не возьму в толк, как вообще Сет ухитрялся мне платить. Я был слишком юн, вдобавок учился в колледже – на интерес потенциальных работодателей рассчитывать не приходилось. Недавняя гибель отца в Афганистане тоже не сделала меня ценным кадром.

Когда я добрался до магазина, Сета было не видать. Предупредить по телефону, что задержусь, я не смог: ремонтная служба до нашей линии так и не добралась. Опоздал изрядно, по всей дороге светофоры мигали только красным или только желтым.

– Эй, Марк, – окликнул я.

Марк Кимболл – это второй случай в благотворительной практике Сета. И уж если от меця, студента с навыком заполнения стеллажей старыми комиксами и подержанной беллетристикой, проку было мало, то от Марка и вовсе чуть. Но его это вроде никогда не беспокоило.

Марк кивнул, не переставая насвистывать мотивчик – нелепейшее занятие для того, кому на ухо наступил медведь. Бейсболка «Джон Дир», вьющиеся волосы до плеч, возраст под двадцать пять, типичный «городской мальчик». По крайней мере, когда он в настроении общаться.

Сет платил Марку вчерную; мне, наверное, этого замечать не полагалось. А Марк, возможно, только по этой причине и работал в букинистическом магазине. Появился он месяца четыре назад, и когда я, чтобы завязать разговор, спросил, где он жил раньше, в ответ прозвучало «неподалеку». Он был вполне дружелюбен, хоть и скрытен. Перед тем как устроиться в книжный магазин, пробавлялся ремонтом компьютеров и тоже брал плату наличными.

Между визитами покупателей – то есть почти все рабочее время – мы обсуждали фильмы, музыку и книги. Речь у Марка была быстрой и ровной, как у моей родни, обитающей внутри Северо-Виргинского КАДа и во всех отношениях являющейся янки. В провинциальной Южной Каролине такой выговор делал чужаком.

Старушки, что служат в музее здешней стычки (сражение – чересчур громкое слово) времен Гражданской войны, по-прежнему отгоняют от здания машины с северными номерами: приторно так улыбаются и твердят, что свободные места на парковке есть только для служебных автомобилей. В самом музее давний конфликт штатов чужд всякой вежливости и называется «Отражением северной агрессии».

Едва ли даже в чарлстонском отделе Департамента внутренней безопасности не считают янки нелегальными эмигрантами.

И хотя Марк Кимболл выглядел агнцем божьим, он явно не дружил с законом – возможно, находился в розыске, и не только за уклонение от налогов. И от людей не прятал разве что своей киномании. Наверное, он тоже видел ту старую ленту…

«Беглец» снят по мотивам телесериала, вышедшего на экраны задолго до моего рождения. Человек не может доказать свою невиновность и совершает побег из-под стражи. Героя зовут доктор Ричард Кимболл… Это совпадение – или наш парень нарочно взял себе псевдоним «с намеком»? Спросить я так и не решился.

Почтовая компания доставила несколько коробок. Я вздохнул – предстояла долгая сортировка. Сет приобретал целые библиотеки на распродажах имущества умерших. Приобретал, даже не видя покупок, за гроши. Да и то часто переплачивал. Правда, иногда попадался сущий бриллиант, какое-нибудь раритетнейшее издание, стоившее больше месячной выручки магазина.

– Тим, что-то ты сегодня тихий, – сказал вдруг Марк. Он возился в детективном отделе, расставлял книги, с энтузиазмам загоняя их в ряды ударом по корешку. Было в его движениях какое-то je ne sais quoi note 1

[Закрыть]
.

Впрочем, потом-то я понял, quoi – едва сдерживаемое радостное возбуждение.

– Ничего не работает! – буркнул я. В кармашке джинсов мертвой блямбой лежал мобильник. Что за день без эсэмэски? Это ж неестественно. – А ты почему радуешься?

Он пожал плечами:

– Да меня-то не колышет. Слыхал когда-нибудь слово «простой»? Наша преподавательница психологии съездила в Афины, что в Джорджии. Это за пределами мертвой зоны, и на обратном пути она почти всю дорогу слушала новости по радио. Естественно, группа засыпала ее вопросами.

И сейчас я подвел итог:

– Вирус, как пить дать. Наверное, несколько месяцев провел в спячке, никак себя не проявлял. А нынче везде повыскакивал, и больше всего досталось Каролинам. Мы снова в средних веках.

Марк махнул рукой на стеллажи и рассмеялся:

– Не совсем. У нас книг полно.

В дверях появился Сет, и он слегка задыхался. Хозяин магазина был уже тогда в летах, плотного сложения. А день выдался жарким.

– Не падайте духом, джентльмены. Все налаживается, на заправке «Эксон» есть бензин. Просто платить надо наличными.

Что ж, работающая заправка – добрый знак. Если только она не автономная. За окном магазина перестал мигать и загорелся зеленым светофор. Может, мир еще не дал дуба, а так, всего лишь запнулся. Но почему мой друг и сотрудник столь безразличен к происходящему?

– Марк, а жизнь-то налаживается.

Марк снова пожал плечами, не отрываясь от расстановки детективов.

* * *

Утром пришла газета. С первой полосы, из каждой статьи над нами насмехался вирус.

Пока мама читала, кривясь над чашкой кофе, я бегал по телевизионным каналам. Снова действовал кабель, и мы теперь могли смотреть не только основной пакет программ, но и «Премиум сервис». И не мы одни, но и все телезрители в городе. Вчера программа-вирус убила клиентскую базу на сервере компании, и я – вот же везуха! – наслаждался бесплатным доступом к Эйч-Би-Оу.

Интернет оставался недосягаем.

И не только наша сеть кабельного телевидения пострадала от вируса. Клиентские базы были испорчены везде. Как и телепоказ по кабельному, то, что предназначалось для всеобщего пользования, восстановилось быстро. А вот кредитные карточки, автомобильные транспондеры, пейджеры… Услуги, связанные с индивидуальными счетами, барахлили или были недоступны. Си-Эн-Эн давало бегущей строкой бесконечный список вещательных компаний, возобновляющих свою деятельность. Во мне проснулась надежда, когда ожил мобильник – правда, его возможности ограничивались только исходящими вызовами.

Я уже одной ногой был за дверью, и тут пришел тревожный сигнал по каналу местного доступа. ФБР объявило «эпидемию» террористическим актом. Для изоляции района привлечены части национальной гвардии.

Городок Хэдли оказался на южном краю карантинной зоны. За стеной магазина взад-вперед по улице с ревом носились «хамви». Раза два пролетали вертолеты. Марка с нами не было, несмотря на распечатанный график работ. Я спросил Сета, тот неопределенно пожал плечами.

Вот еще один «хамви» проехал мимо.

– Чепуха какая-то, – сказал я. – Разве солдат способен хакера поймать?

– С их точки зрения все очень даже разумно, – ответил Сет. «Их». Одно короткое словечко, а как много значит.

– Национальная гвардия не может гоняться за хакерами, – сказал Сет, – хотя наверняка предусмотрено какое-нибудь поощрение тому, кто случайно на него наткнется… или на нее. Думаю, гвардия здесь для того, чтобы никто не выбрался наружу.

Я заметил паузу перед «нее», но отнес это к случайностям. Хакеры обычно мужского пола. К тому же у меня появился более важный вопрос:

– Чтобы не выбрался? Почему? Мы же ничего плохого не сделали.

На магазин была выписана утренняя газета – лишнее доказательство тому, как истово предан Сет печатному слову. Правда, я не упомню, чтобы ее использовали не в качестве упаковочного материала. Однако в тот день Сет к ней буквально прилип.

Он постучал пальцем по статье от «Ассошиэйтед Пресс».

– Видал, как расползается? По системам терминалов в местах продажи. И не только через ПОС-терминалы. Еще транспондеры на платных автодорогах. Брелоки с микропроцессорами. Немагнитные кредитные карточки.

Казалось бы, чего ожидать от владельца букинистической лавки, кроме наклонностей антиквара? В сравнении с Сетом моя мама – ас хайтека. Для шефа сотовый телефон – почти чудо. Откуда вдруг такой интерес к технике?

– Мистер Сет Миллер? Я Джонс. Агент ФБР.

В дверях возник незнакомец, одетый во все черное, кроме летней шляпы. Распахнул кожаный футляр со служебным жетоном; мы с Сетом (я, конечно, издали, но зрение у меня тогда было что надо) его как следует рассмотрели. ФБР, Департамент внутренней безопасности.

– Можно взглянуть на ордер? – спросил Сет.

От натянутой улыбки федерала мне веселее не стало.

– Это ни к чему. Мне нужно только узнать, не встречали ли вы одного человека.

– Кого именно?

Джонс вручил ему сложенный лист бумаги. Подвернутый фрагмент прятал большую часть снимка, оставались только голова и плечи парня в рубашке и при галстуке.

Неужели это Марк? Я попробовал вообразить приятеля с холеными усиками и коротко подстриженной шевелюрой, без очков и шапки «Джон Дир».

– Не знаком, – сказал Сет.

Ко мне Джонс не обратился. Я выглядел слишком юным даже для своих лет и к тому же держал в руках комиксы. Наверное, он меня принял за покупателя.

Затем Джонс показал Сету размытую картинку, снятую, скорее всего, камерой слежения. Я узнал заправку «Эксон» в Хэдли. Узнал и человека со шлангом воздушного насоса в руках. Он подкачивал переднее колесо мотоцикла. Марк, никаких сомнений.

– Это он же? – спросил Сет. – Да, я его знаю. Марк Кимболл.

– Ваш работник, я слышал? – проговорил Джонс.

– Да какое там… Так, иногда помогал, по мелочам.

У меня голова пошла кругом, и вовсе не увертки Сета были причиной тому. Я решил, что он лжет во избежание проблем с налоговой. А вот что могло понадобиться федералам от Марка?

Джонс забрал снимок.

– Мне бы с ним поговорить.

– А вы собираетесь что-нибудь делать с эпидемией? – выпалил, не сдержавшись, я.

Джонс не ответил, только обжег меня взглядом. Затем повернулся к Сету:

– Мистер Миллер, так вы скажете, где я могу найти Кимболла?

– Извините, – отрицательно покачал головой Сет. – А что он сделал-то?

– Мне надо с ним поговорить, – повторил Джонс, подавая Сету тисненую визитку. – Если увидите или услышите Кимболла, дайте мне знать.

Что же такого мог натворить Марк, чтобы привлечь к себе в этом хаосе внимание федералов?

Единственное на весь Хэдли интернет-кафе находилось за деловым кварталом – рукой подать. Подключение к Сети там было не проводным, а спутниковым, поэтому я шел с надеждой на восстановленную связь.

И мечта сбылась. Я разыскал сайт ДВБ и топнул по ссылке «Десять самых разыскиваемых преступников». С середины списка на меня смотрела фотография Марка.

Что ж, по крайней мере на один вопрос есть ответ. Его фамилия не Кимболл.

* * *

Раз в две недели мы с Марком ходили смотреть на звезды. Занимались этим в ближнем лесном заповеднике, на холмах к западу от города. Не могу вспомнить точно, сколько раз мы там побывали вдвоем, но всегда в ручье, под гнетом окатанных водой камней, стыла шести-баночная упаковка пива. Доступу к пивной заначке я был рад, так как до положенного возраста мне не хватало нескольких месяцев, а мама в таких делах строга. О том, что еще мог прятать Марк в лесу, я не думал.

Мы выходили сразу после ужина, до заката успевали добраться. Пока ждали темноты, болтали о всяких пустяках. И Марк старался увести беседу от обсуждения собственной персоны – это я уже после сообразил. Особого ораторского искусства ему не требовалось, я же был тогда совсем желторотик.

Иногда мы касались тех же тем, что и на работе. Говорили о книгах, фильмах и музыке, ну и неизбежно добирались до политики. Бенджамин Дизраэли сказал: «Если в шестнадцать ты не либерал, у тебя нет сердца; если в шестьдесят ты не консерватор, у тебя нет ума». Мои лета были куда ближе к шестнадцати, чем к шестидесяти, и я открыто придерживался мнения, что страна катится ко всем чертям. Впрочем, легко смотреть на мир свысока, если твоя хата с краю.

Марк свои политические суждения держал при себе. Из его молчания я сделал вывод, что у него тоже плохие прогнозы.

Но чаще всего мы мечтали вслух. Моя мечта предполагала исправление действительности (народ, забывающий свою историю, обречен повторить ее ошибки и т. д.) путем формирования юных умов. Если и насмешила Марка такая сентенция из уст зеленого юнца, он ничем этого не выдал.

Он мечтал о космосе. Когда сгущалась мгла, Марк заводил речь о мчащейся по небу Международной космической станции, или о местах посадок «Аполлонов», или о какой-нибудь из видимых планет.

Он рассказывал о ползущих по песку марсоходах, об изучающих внешние планеты зондах, об открытиях, которые сулит отправка роботов к Европе и Энцеладу.

Даже студенты-историки что-нибудь да слышали о Европе, по крайней мере знают, что Галилей открыл ее вместе с другими спутниками Юпитера. А Энцелад мне был в диковинку. От Марка я узнал, что это кружащаяся в кольце далекого Сатурна мерзлая глыба, возможно, представляет собой жидкий океан под ледяной коркой, и в океане вполне может быть жизнь.

Под мерцающими звездами Марк говорил с непонятной для меня тоской. С такими-то способностями к компьютерному делу, как у него, можно было бы найти местечко поближе к программам НАС А, чем «Букинистический магазин Сета». До Хантсвилла с его Центром космических полетов всего-то день езды. Но мои вопросы он парировал самоуничижительными отговорками, пока я не догадался, что тема ему не по нутру.

И вот Марк ударился в бега. Это многое объясняло.

* * *

Я пытался вообразить, каким образом мой приятель мог стать причиной всего этого безумия. И зачем ему понадобилось искать неприятности на свою голову? В списке самых востребованных злодеев фото Марка сопровождалось именем-фамилией: Захарий Бойер. Прокачка этих двух слов через «Гугл» смутила меня еще больше.

Где это видано, чтобы крупнейший террорист вел сетевой журнал?

Прихлебывая чудовищно дорогой кофе, я все глубже зарывался в сайт. Мысленно снова и снова проговаривал аббревиатуру RFID, которая уже давно пишется в обиходе строчными – рфид.

Радиочастотная идентификация. Я знал о ней немногим больше, чем позволяла расшифровка аббревиатуры, но Марк-Захарий по этой части явно был докой. Склонял рфиды на все корки, жонглировал ими как хотел. Чужие комменты к постам и обратные ссылки на них говорили о его популярности.

В общем, блог открыто призывал ФБР поохотиться на Бойера.

Я ничего плохого не сделал, но почувствовал себя виноватым. Ведь мог сказать агенту Джонсу, что знаком с Марком Кимболлом. Да черт возьми, я же знал, где живет Марк Кимболл! Почему же промолчал? Отчасти потому, что пошел на поводу у Сета. А отчасти, может, потому что в «Беглеце» Ричард Кимболл был невиновным.

Кое-что мне стало понятно.

Разрушительный вирус за несколько месяцев «спал», потом эпицентром его атаки стали Каролины. Здесь, в Хэдли, штат Южная Каролина, Марк появился несколько месяцев назад. Он разбирался в компьютерах, и его подпольное альтер-эго находилось в розыске за кибертерроризм.

И все же я колебался.

Наверное, просто в голове не укладывалось, что Марк – преступник. Ни разу при мне он этим не занимался, в смысле, кибертерро-ром. Да и любым другим террором.

В кафе на меня никто не обращал ни малейшего внимания. Мой бесшумный поиск не мог состязаться с бушевавшим у стойки спором. Не в моей власти было выключить у него звук, приходилось слушать и злиться.

Национальная гвардия останавливала на границе штата всех подряд. Даже важная шишка не могла это пересечь без выданного «на самом верху» удостоверения личности и тщательного сканирования этой личности и ее автомобиля.

Итак, рфиды… В журнале Захария рассказывалось о том, что закладки прячутся в ярлыках на одежде, в дорожных транспондерах, в колесах автомобилей… Каждая рфид-метка по совместительству является элементом мозаики, из которых складывается общая картина.

Из моей кабинки открывался вид на улицу. На той стороне ее стоял Джонс, разговаривая с двумя пожилыми прохожими. Явно нервничая, они рассматривали его бумаги – опять, наверное, фотографии Марка. Всего лишь вопрос времени, когда найдется тот, кто укажет федеральному агенту дорожку к Марку-Захарию.

Я должен узнать, почему Марк в это впутался.

Прежде чем улизнуть из кафе через черный ход, я вычистил файл истории браузера, кукиз и кэш.

Гостиница «Южное гостеприимство» была стара и ветха, от нее веяло бэйтсовским духом. note 2

[Закрыть]

Местные чаще ее называли «Южным сортиром», это из-за неряшливости владельца. Если она была полупуста, это означало пик деловой активности.

В тот день перед ней стояло на удивление много машин, преимущественно с номерами других штатов. Кругом сновали люди, и крошечный офис гостиницы был переполнен.

Я пробирался среди них, ловя обрывки разговоров. Национальная гвардия всю эту публику завернула с автострады за городом. Часто упоминалось сканирование – как жесткое условие пересечения кордона.

Некоторые чужаки были вне себя от злости. Многие напуганы. Нц один не утверждал, будто своими глазами что-то видел, но кое-кто якобы говорил кое с кем, знавшим кое-кого, слышавшего кое-что от еще кого-то…

Вправе ли гвардейцы стрелять в тех, кто пытается тайком миновать блокпост? Дикость, конечно, но почему-то верится. Слишком растяжимо понятие «вражеский комбатант». Любого назови агентом противника, и можно выбросить на свалку юридические процедуры. В тот день упорно бродили слухи, хоть и не подтвердившиеся, о стрельбе на границе штата… Правду я в конце концов узнал, и она оказалась кошмарной.

Я изучил карту, приклеенную к бигборду «Добро пожаловать» на трассе штата рядом с мотелем. На ней были четко отмечены посты национальной гвардии. Напрашивалась идея оставить машину в городе и наметить маршрут в обход блокпостов. Что я и сделал.

* * *

Через час я опустился на колени у знакомого ручья, зашарил в холодной воде в поисках пива.

– Тайник теперь не здесь, – сообщил Марк. Он сидел на валуне у неглубокой пещеры и со своего насеста мог видеть половину заповедника днем и половину звездного неба ночью. Интересно, будем ли мы еще когда-нибудь рассматривать небо вдвоем, подумалось мне.

Мы чокнулись банками; и пили в дружеском молчании, пока у меня не вырвалось:

– Так ты – это он? Все это ты сделал? Он протянул руку:

– Захарий Бойер. Для друзей – Зах.

– Так то для друзей. – Я был зол на него за обман, зол на себя за упорный уход от навязчивых вопросов.

Конечно же, он мне друг. Практически брат, которого у меня не было. Я делился с ним надеждами и мечтами. По молодости был слишком высокого мнения о себе, как будто мои банальные амбиции стоили того, чтобы ради них человек рисковал свободой.

Он не заметил – или сделал вид, будто не заметил – бури в моей душе.

– Да, это я написал вирус. И разослал. Видел торговые терминалы для бесконтактных кредитных карт? Через них и распространяется программа, беспроводным путем. – Он сделал паузу для долгого глотка. – Не могу не отметить, что ты не спрашиваешь, с какой целью… Но я должен был выяснить, с какой целью. Иначе зачем пришел?

– Между кибертеррором и роботами-исследователями на Европе – огромная дистанция.

Зах поморщился:

– Но есть приоритеты.

– Ты мог бы найти себе применение получше.

– Не пора ли тебе домой?

Я остался на месте, и Зах вздохнул:

– Ладно, если так хочешь знать, расскажу. Но одновременно собираться буду, уж не обессудь.

– Рфиды? – предположил я.

– Рфиды. – Зах встал, и я вслед за ним сделал несколько шагов к пещере. Крякнув, он отвалил тяжеленную каменюку. Там лежал запас еды, все обезвоженное или вымороженное. Среди вакуумных упаковок угнездилась пачка старых купюр.

– Вообще-то я в поход не собирался. Никак не ожидал, что так быстро введут карантин. – Говоря, он тщательно перебирал и укладывал вещи в старенький рюкзак. – Так вот, что до рфидов. Крошечные кремниевые чипы помещаются в кредитные карты, обувь, автопокрышки, транспондеры для оплаты дорожных пошлин и тому подобное. Даже наличка – новые банкноты – снабжены метками.

– Для упрощения платежей? Подсчет денег в кассовом аппарате?

– Инвентаризация товаров на складах одним коротеньким радиосигналом. Контроль доступа. Да уйма всего. – И мой приятель добавил, запихивая продукты в рюкзак: – Куда бы чип ни отправился, федералы будут в курсе.

Но сам Зах месяцами оставался незамеченным.

– Похоже, у правила есть исключения, – сказал я.

– Тим, волею судьбы я инженер-электрик. Очень хорошо научился находить и портить эту гадость. – Он подмигнул и стал похож на… Марка. Но это длилось лишь миг.

– Как же им удалось разыскать тебя в Хэдли? Он Пожал плечами:

– Должно быть, я не самый гениальный преступник… Не знаю, как-то им это удалось. Даже странно, что так долго искали.

Вдали басовито и жалобно прогудел доезд. Я по-прежнему не понимал.

– Вернемся к рфидам. Как они устроены?

– С инженерной точки зрения, очень изящно. Маленький кремниевый чип, антенна – только и всего. У большинства рфидов даже нет источника питания. Метка с батарейкой была бы слишком толста и дорога для широкого применения. Чип содержит номер партии товара и серийный номер. Более сложные могут еще и вычислять – по-минимому.

– Постой, – перебил я. – Как же без батарейки?

– Считыватель испускает радиосигнал малой мощности. Типичная рфид-метка забирает достаточную для активации порцию энергии, решает, отвечать или нет, и модулирует слабый отраженный сигнал. Пассивные метки стоят гроши, а вот ридеры дорогие.

И впрямь изящно.

– Так в чем фишка?

– Торговые цепи и франшизы. У них есть корпоративные штабы, там с жадностью ловят каждый бит информации и запихивают в большие жирные базы данных. И эти базы… очень нравятся ФБР.

Вряд ли где-нибудь найдется бизнес мельче, чем в Хэдли. Сетевых розничных магазинов у нас кот наплакал. Может, потому-то и удавалось Заху так долго прятаться здесь. Хотя… он же утверждает, что может находить и обезвреживать метки.

Очень похоже на правду, что федералы имеют доступ к рфид-ба-зам. С санкции прокурора или при помощи хакера, с добровольного согласия владельцев или не без давления – разве это важно? И все же…

– Ты слышал? – замер над рюкзаком Зах. Я отрицательно покачал головой.

Он повел вокруг подзорной трубой:

– Все в порядке. Это Сет.

Сет тоже пришел? Еще один удар по юношескому самомнению.

Вскоре мы услышали шарканье и пыхтение – приближался Сет. Короткий, но крутой подъем к пещере стоил ему одышки. В два раза пуще он засопел, увидев внутри меня.

– Здравствуй, Тим. – Сет вынул цз кармана китайских слаксов пачку мятых купюр. – Из малой кассы. Старые бумажки, без чипов. Больше взять не мог – заметили бы.

Выходит, Сет соучастник! Внезапно обрели смысл его давешние намеки на рфиды. Я вконец растерялся.

– Но почему, Марк… то есть Зах. Зачем тебе это понадобилось? Зах прислонился к стене пещеры.

– Из-за НЦКР.

* * *

В одиннадцатом классе мы по истории мировых цивилизаций проходили антиутопии: «Ферма животных», «О дивный новый мир», «1984». Чтиво жутковатое, но интересное, как след ушедшей эпохи. Ведь 1984-й был еще до моего рождения.

И вот теперь, в пещере, я понял, каким раньше был наивным. Большой Брат жив и прекрасно себя чувствует, только его настоящее имя НЦКР.

Национальный центр консолидации рфид.

Скажу в свое оправдание: а кто тогда был в курсе происходящего? Может быть, Конгресс? Нет, кроме комиссий по надзору за разведывательной деятельностью, в конгрессе никто ничего не знал. Пресса тоже. И организации по защите гражданских свобод. И компании, вынужденные платить информационную дань федеральным агентам.

Чем шире распространена программа, тем ближе к телу держит ее Внутренняя безопасность, такой вот парадокс. Секретный информационный склад, где хранятся сделанные по всей стране рфид-записи – это, если хотите, дом с окнами в жизнь практически всех нас. Й эту программу федералы ни на миг не выпустят из рук.

До Заха дошли слухи о НЦКР, когда он работал на ФБР консультантом по компьютерам. Это открытие и побудило его уйти в подполье. Стоит ли удивляться, что они так стремились его заполучить? Стоит ли удивляться, что федералы так рьяно боролись с его присутствием в Сети? Разумеется, ничего они не добились. Блог, куда я заглядывал, размещен на зарубежном сайте. Однако на этом блоге, при всем его антирфидном пафосе, ни слова о НЦКР. Зах не хотел привлекать внимания к своей истинной цели?

Голова шла кругом. У меня на одежде и обуви есть рфид-этикетки, даже на деньгах в бумажнике. В любом магазине они вопиют о моем присутствии. В покрышках машины тоже есть чипы, возможно, данные с них считываются и записываются на каждой автозаправке, на каждом пункте сбора дорожной пошлины, даже если плачу наличными. Может, в Хэдли и не так, но в любом крупном городе – наверняка.

И ведь не ко мне одному это относится, но и к тремстам миллионам сограждан. Что уж говорить о необоснованных обыске и выемке – эта проблема теперь выглядит пустяковой. Я не технарь, а будущий историк, и я не представляю себе, как можно управляться с таким массивом данных.

Но когда я произнес этот вслух, Зах ответил просто: разделяй и властвуй. Даже в моем стареньком «Айподе» восьмидесятигиговый жесткий диск, а ведь «Эппл» продает «Айподы» миллионами. Те же детали, что доступны «Эпплу», закупают и федералы. И хранение огромных запасов информации от рфидов – проблема вполне решаемая.

А как насчет поиска в этих запасах того, что может понадобиться?

– Для параллельного суперкомпьютера это не слишком трудное дело, – ответил Зах. Потоки данных стартуют во временной последовательности, организованной в месте прочитывания этикеток. Компаниям пришлось бы очень постараться, чтобы не пользоваться этой предварительной сортировкой. Корреляция данных йз различных источников тоже задача решаемая. В кредитных рейтинговых агентствах постоянно так обрабатываются потребительские данные.

Я был почти в шоке, а вот Сет ничуть не выглядел удивленным. Они с Захом родственные души, и Сетова технофобия здесь не помеха. А может, дело как раз в ней.

День выдался прохладный, но Сет потел. Он вытер тыльной стороной кисти лоб.

– НЦКР где-то неподалеку? предположил я.

– НЦКР – распределенная система. – Сет допил пиво и пояснил: – Основной региональный центр Каролинского участка в Чарлстоне. Запасной штаб в Шарлоте.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю