Текст книги "Не тронь мои помидоры, нахал! (СИ)"
Автор книги: Далиша Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Не тронь мои помидоры, нахал!
Глава 1
Лена
Пятница, конец рабочей недели. Выдыхаю с облегчением и полным удовлетворением – закончила проект не просто вовремя, а даже чуть раньше. Хотя клиенты весь мозг проели постоянными изменениями в первоначальном плане, но теперь все! Наконец-то мы сошлись во мнении и достигли консенсуса.
Отпрашиваюсь у шефа на понедельник, и выхожу из офиса довольная и почти счастливая. К тому же, скоро зарплата, ура! Если добавить комиссионные от проекта, я наконец-то смогу взять в ипотеку хоть ма-а-аленькую, но свою квартирку и съехать от родителей. А то в мои двадцать пять это как-то несолидно...
Да и мама, если честно, заколебала своими вопросами на тему замужества и детей. «В твоем возрасте у меня уже была ты». Счастье-то какое!
Я бы может, и стремилась к браку и семье, да только в моем окружении нет таких мужчин, с кем хотелось бы что-то строить. Одни маменькины сыночки или слишком самоуверенные полулысые любители компьютерных игр, тоже живущие с родителями. Женатых я, само собой, в расчет не беру.
Хотя Зиночка, моя коллега, говорит, что напрасно я так с женатыми. "Жена – не стенка, – говорит, – подвинешь и не заметишь". Но меня почти тошнит от подобных разговоров. Нет уж, лучше одной, чем на чужом горе свое счастье строить.
Выпихнувшись из метро, забегаю в кондитерский магазинчик и покупаю коробочку своих самых любимых и самых дорогих эклеров. Надо же отметить окончание такого сложного проекта, вознаградить себя?
Вприпрыжку забегаю в подъезд и тут же сталкиваюсь с соседом.
– О, кого я вижу, – нагло усмехаясь Витёк перегораживает мне проход. – Как делишки?
– Все отлично, как всегда. Дай пройти, – делаю попытку проскользнуть мимо, но он становится пошире и ухмыляется еще противнее и наглее.
– Дам за поцелуй. Ленка, ты сегодня зачетная такая. Свеженькая, реально булочка из кондитерской, – наклоняется ко мне, обдавая запахом дешевого одеколона, – И пахнешь чем-то сладким. Ваниль?
– Витя, дай пройти! Последний раз прошу, – говорю парню, стараясь не морщиться. Отодвигаюсь, чтобы вдохнуть воздух без ароматов шипра и гвоздики.
– Да ла-а-адно! Хорош выпендриваться-то, старовата уже для этого. Давай замутим, а там, может, и замуж позову. Ты, Ленка, девка хозяйственная, как я погляжу. Не ломайся, – и прет на меня танком.
Вот, засранец! А у меня такое хорошее настроение было всего пять минут назад!
– Ну смотри, Витёк, без обид! Я предупредила… – и со всей дури бью его сумкой по бубенцам.
Раздается почти дзы-ы-ынь. Витёк о-охает на очень высокой ноте и опадает банановой кожурой к моим ногам. Без зазрения совести переступаю через поверженного шипрового поклонника и открываю ключом двери квартиры.
В следующую секунду замираю, услышав раздраженный голос матери:
– И что прикажешь с ней делать? Говорила, бросай этот свой огород! Так нет же, старая упрямая ослица! А теперь звонят из больницы, типа приезжайте, заберите. Перелом шейки бедра. В ее то возрасте! Вот спрашивается, на кой она полезла на табурет?! Все, я решила. Отвезу ее в «Надежду» и умою руки!
– Ксюша, это же не больница, – вяло возражает отец.
– И что? Мне некогда заниматься спятившей старухой!
– Мам?? – это уже я захожу в комнату. – Ты хочешь отправить бабушку в хоспис? Умирать?
Они что тут, все посдурели?!
***
– Ма? – продолжаю настаивать на ответе.
– Что ты мамкаешь, Лена? Бабке твоей упрямой уже семьдесят лет, а ума не нажила. Спрашивается, какого рожна она полезла на тот табурет? Черешни, видите ли, хотела нарвать. Да пусть бы она пропадом пропала та ягода! – Мама раздражена и, как обычно, в таких случаях, ходит из угла в угол.
– Ты сказала, ее в «Надежду» отвезешь. Это не больница. Это хоспис, туда людей умирать отвозят. Семьдесят лет – это не сто. Она еще выздоровеет, перелом срастется.
– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь??
– А ты? – во мне поднимается уже даже не раздражение, а злость. – Это твоя мама, между прочим! Та самая, которая тебя выхаживала, когда ты родилась раньше срока и врачи махнули на тебя рукой! Та самая, которая свои единственные сапоги продала, чтобы купить тебе куклу на день рождения, о которой ты давно мечтала. И всю зиму ходила в тряпичных тапочках! И заболела из-за этого!
– Ой, не надо мне на жалость давить! – мать тоже свирепеет. – Я давно ей предлагала к нам переехать, а она вцепилась в этот свой огород и трижды никому не нужный дом!
– Конечно, не нужный. Именно поэтому, ты так старательно пытаешься сбыть бабушку в хоспис.
– Ах ты… – лицо матери покрывается красными пятнами и она замахивается.
– Только попробуй меня ударить, – шиплю ей в ответ. Швыряю на стол коробочку эклеров, уже утративших свою привлекательность. – Я еду к бабуле!
Разворачиваюсь и иду к себе собирать сумку.
– Что ты творишь? – Мать стоит в коридоре и оттуда вещает. – Перелом шейки бедра не за один день зарастает. Ты хочешь уйти с работы? Той самой, которую любишь и которую с таким трудом получила? С ума сошла! А как же мы с отцом? То есть, бабку тебе жаль, а нас, пенсионеров, кто пожалеет?
– Я вас достаточно жалела. А теперь все. Закончилась жалость, – со злостью швыряю все подряд в сумку, застегиваю молнию и тараном прохожу мимо матери.
– Куда ты на ночь глядя? Автобусы уже не ходят.
– Поездом поеду!
И выхожу, крепко приложив дверью. Спускаюсь мимо того места, где недавно ухайдокала Витька и очень жалею, что он не вышел опять. Ужасно хотелось кого-нибудь стукнуть, выплеснуть эту душащую ярость. Бабушку в хоспис! Мою бабулю, у которой я жила каждое лето с года до семнадцати. Уму непостижимо!
Купив билеты в купе, спустя три часа еду, глядя в окно на пробегающие мимо темные тени деревьев. Держись, бабулечка, я скоро буду!
***
Утром вылезаю из поезда помятая и невыспавшаяся. Потом еще три часа отбиваю почки на колдобинах деревенской дороги. Когда мне уже кажется, что из них вышли не только камни, но и песок, мы, наконец, останавливаемся. И я замираю, вылупившись в замызганное окно. А где тот поселок, который я помню? Со старыми, но добротными домами? Бездорожьем и разбегающимися из-под ног курами?
Внезапно появляется асфальтированная дорога, какие-то грузовые машины, рабочие снуют туда-сюда. Что происходит?
Вылезаю из автобуса, вешаю сумку на плечо и иду. Ла-а-адно, если не ошибаюсь, дом бабули прямо по этой дороге. Хотя… теперь я не так уверена, учитывая, что вместо первых, самых разрушенных домов сейчас высятся аккуратненькие, свеженькие, пахнущие деревом и краской двухэтажные коттеджи.
Через три новостроя стоит еще один, его только достраивают. На крыльце сидят трое строителей без футболок, которые при моем появлении принимаются демонстративно поигрывать мускулами.
– Девушка, а девушка? А вы у нас новенькая? Приезжая? Мы тут всех местных знаем, а вас нет, – подает голос темноволосый и самый крупный из парней.
– Нет, я местная, просто давно тут не была, – отвечаю. – Это же улица Осенняя, я не ошиблась?
– Осенняя, – кивает выгоревший на солнце почти до бела блондин. – А вам куда нужно?
– По Осенней на Сиреневую, но с этими новостройками…
– А давайте я вас провожу, – поднимается с крыльца темноволосый бугай с татуировками на руках. – Меня зовут Александр, я тут что-то вроде прораба. А вас как?
– Елена, – отвечаю коротко.
– Прекрасная? – усмехается брюнет и, не удосужившись даже надеть футболку, подстраивается под мои шаги. – Ну чего вы остановились? Пойдемте, я покажу, где нужная вам улица. Мы тут уже четыре месяца строимся, поселок знаю, как свои пять пальцев.
Подумав и решив, что днем, среди людей, мне ничего не грозит, соглашаюсь на сопровождение.
– Куда вы так спешите, Елена? – говорит Александр спустя двадцать шагов. – Вредно в такую жару так быстро ходить.
– Простите, но я не на прогулку вышла. Мне к бабушке нужно, она одна в доме. И никого рядом.
– Тут полно одиноких стариков. Дети разъехались, а они остались доживать свой век, – равнодушно говорит брюнет, пожимая плечами.
– Да, я знаю. Поселок удален от городов, почти нет работы, вот молодые и уезжают.
– Ничего, скоро тут все изменится. Проложим шоссе, построим заправки, супермаркеты. Вот, уже элитное жилье строим. Скоро тут жизнь забурлит, – уверенно говорит брюнет и сворачивает в незаметный проулок.
Через него мы, действительно, довольно быстро выходим на Сиреневую улицу и метров через сто подходим к домику бабушки. Сердце в груди колет при виде знакомого палисадника за невысоким, крашеным голубой краской заборчиком. Бабулечка, прости, что так долго к тебе не приезжала!
– Что вы сказали? – отвлекаюсь от своих мыслей из-за болтовни парня.
– Говорю, не пригласите на чашку чая? – он усмехается.
– Нет, извините, – отвечаю равнодушно. Прости, дружок, не до чаев мне.
– Какая вы невежливая, – ехидничает парень и в одну секунду прижимает меня к себе. Мурлычет тоном завзятого Казановы: – Леночка, ну давай, пригласи меня на чай. Поверь, нам будет о-очень хорошо вместе.
От неожиданности я теряюсь и даже позволяю прижать себя к горячей мужской груди. Ты смотри, ухажер, сумку понести даже не предложил, а обниматься лезет! Недолго думая, этой самой сумкой и заезжаю ему в ухо. С размаху. И отскакиваю, а то вдруг прилетит что в ответ.
Александр прижимает ладонь к горящему органу слуха и удивленно таращит на меня глаза. Что, красавчик, не ожидал подвоха?
– Ну че ты сразу драться? Сказала бы просто – отвали. Так нет же, врезала. Ухо теперь звенит. Дура!
И раздраженно сплюнув, уходит. А я, вытерев вспотевшие ладони об джинсы, захожу в дом.
– Бабуль?
***
– Бабулечка? – в ответ тишина.
В доме прохладно, несмотря на то что на улице жара. Пахнет старостью и болезнью. Сглатываю тугой комок и прохожу из коридора в комнату.
– Бабулечка? – и снова тихо.
Осталось только две спальни. Маленькая – в которой я спала, когда была ребенком. И большая – бабушкина, в нее-то я и захожу. Бабуля лежит на кровати. Бледная, маленькая, сморщенная.
Как страшно – я ее помню другой! Всегда загоревшей дочерна, в платочке, закрывающем рано поседевшую голову, но крепкую, уверенную в своих силах, бодрую и смешливую. Помню, я всегда удивлялась, как она может так хохотать. Как ребенок, до слез и икоты.
Непрошенные слезы наворачиваются на глаза. Ничего, миленькая, все будет хорошо. Теперь я тут, я за тобой присмотрю, и все у нас будет просто чудесно!
Сажусь на стул рядом с кроватью, легонько поглаживаю морщинистую ладошку.
– Леночка? – слабый бабушкин голос вызывает во мне новую волну слез, которые я жестко давлю в себе.
– Да, бабулечка, это я, – голос почти не дрожит.
– Как ты тут? Зачем?
– Мама рассказала о твоей травме, и мы решили, что я могу пока побыть у тебя, чтобы ты не скучала, – вру без зазрения совести, язык не поворачивается сказать, что ее любимая дочь хотела отдать мать в хоспис.
– Да? – переспрашивает бабушка. – А как же твоя работа? Помню, ты говорила, что тебе нравится.
– Бабуль, ну что ты такое говоришь? Какая работа, если я нужна тут? Не волнуйся, мне дали оплачиваемый отпуск на месяц, а там – посмотрим.
Бабушка засыпает, а я принимаюсь за стирку, уборку, готовку. Благо – продуктов хватает и на огороде, и в погребе. Пока набираю воду из колодца, слышу вдалеке грохот строительных работ. Интересно, что же здесь происходит? Кто это решился вложить такую прорву деньжищ в умирающую деревушку? И заодно навез сюда кучу накачанных тестостероном парней.
Только подумала, а за заборчиком показался очередной качок. На этот раз с собранными в хвост белыми волосами, но тоже с голым торсом, очень похожий на викинга, какими их рисуют в учебниках истории. Правда, по поведению, он оказывается скорее пещерным человеком!
– О! Новенькие в наших пенатах, привет! – здоровается, обшаривая наглым взглядом мои ноги в шортах и грудь в майке.
– Здрасьте, – отвечаю, переливая воду в свое ведро и собираясь набрать следующее.
– А давай помогу, красавица?
И не дожидаясь моего согласия, перепрыгивает через заборчик, оказавшись возле меня раньше, чем успеваю сообразить, что происходит. Почти силой отодвигает меня и, демонстрируя свои бицепсы-трицепсы, принимается тянуть ведро из колодца.
– К бабке приехала? И правильно, а то слег человек, а никого рядом нет.
– А вы откуда знаете, что слегла?
– Работа такая – все знать, – усмехается, демонстрируя крепкие белые зубы.
– Ну-ну, – киваю, скрестив руки, чтобы прикрыть грудь. Забодал пялиться! Я вообще-то в собственном дворе!
Мужчина вытаскивает воду, переливает в мое ведро.
– Спасибо, – говорю, беру оба ведра и собираюсь уйти, когда он внезапно делает шаг навстречу. Останавливается только, когда наши тела почти соприкоснулись. Пользуясь тем, что мои руки заняты ведрами, наглым образом проводит пальцами по моим предплечьям вверх, к плечам, и слегка дергает лямку майки.
– Ты такая красивая. Я как только увидел, прямо загорелся мыслью подойти к тебе. Может пригласишь в дом?
– Остынь, парниша! – взрываюсь праведным гневом, бросив одно ведро мужчине на ногу, а второе, с ледяной колодезной водой, с размаху выливая на голый торс незваного гостя.
– Ах ты… чтоб… – мужчина отпрыгивает от меня весь мокрый, хлопая слипшимися ресницами и отплевываясь.
– Больше не смей заходить в мой двор без разрешения!
И быстренько-быстренько в дом. Мало ли, решит догнать и… Фух! Ну и денечек!
Глава 2
– Бабуля, давай, открывай ротик. Ам-м, – подношу ложку к бабушкиному лицу. Сама она от слабости даже руку поднять не может, так что пока я ее кормлю.
– Давай, давай, супчик вкусный и питательный, на курином бульончике, – говорю строгим голосом, видя, как она морщится – совсем нет аппетита у нее.
Ничего, пара-тройка дней, и все в норму войдет. И аппетит появится, и интерес к жизни, а тогда и на поправку быстрее пойдет моя бабуля.
Ну а пока кормлю и расспрашиваю про местную жизнь, да про молодцев озабоченных, с которыми успела познакомиться.
– Бабуль, а что за стройку затеяли тут у вас?
– Так поселок элитный строят. Уже полгода как сносят старье, которое выкупили у прежних хозяев. Взамен вон коттеджи новомодные возводят, – объяснила бабушка и глотнула супчика. Пока не опомнилась, я ей еще ложечку подношу.
Снова глотает и продолжает рассказ:
– Мне тоже предлагали дом продать. Хорошие деньги давали, да только я отказалась. И подруги мои почти все продавать не стали. Куда нам на старости лет с места сниматься? А молодежь да, уезжает в город – работы-то нет. Но теперь, говорят, тут все по новому, по современному будет – целый поселок выстроят и работа для наших, деревенских появится.
– Давай еще ложечку, – воркую я. Бабушка послушно открывает рот, глотает и продолжает:
– И магазины тут будут, и салоны всякие – и для красоты, и для спорту, и школу, вроде как откроют. Или садик…
Она задумывается, а я продолжаю подносить ложку за ложкой, радуясь, что она ест.
– А кто строит-то? Я тут парочку парней каких-то повстречала…
– Ох, Ленок, не обидели они тебя?! – подкидывается старушка.
– Да ты что, бабуль! Я сама кого хочешь… обижу, если только тронут. Ты же сама меня учила – мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути! – смеюсь я и отставляю в сторону тарелку. Рассматриваю с удовольствием бабушкино лицо – ну вот, поела и сразу повеселела. Даже румянец на щеках появился.
– Но вообще, мальчики показались мне чрезмерно… пылкими, нуждающимися в некотором охлаждении, – фыркаю, вспомнив встречу у колодца.
В ответ бабушка смеется:
– Так полгода они уже здесь безвылазно. Парни молодые, здоровые. Организмы у них любви требуют, а «девушки» у нас тут, сама знаешь, какие. Самой юной за пятьдесят давно, ее огород интересует, а не любовная любовь.
Бабуля фыркает, хитро смотрит на меня:
– Вот парни и страдают. Иногда ездят сбить пар в соседнюю деревню, там девок молодых и веселых много. А ты у меня красавица, внучка, вот и внимание к тебе особое. Погоди, они еще состязание устроят, кто первый добьется твоей благсклонности.
– Ну-ну, пусть помечтают, пооблизываются! – хихикаю я – Нет уж, свои запасы тестостерона пускай в другое место несут.
– А вообще, мы рады, что у нас так ожило все, – бабушка довольно улыбается. – И нам веселее стало, и денежки какие-никакие зарабатываем – то молочка продадим строителям, то соленья баночку. Михайловна вон бизнес наладила – в баньку свою парней за денежку пускает. И им хорошо, и ей прибавка к пенсии.
– Молодец, Михайловна, – одобряю я, а бабуля продолжает перечислять приятные изменения в местной жизни:
– У Петровны внук на эту стройку устроился, заработал за месяц, как за год не получалось.
– Отлично.
– Да, еще лавочку нашу любимую, где мы по вечерам поболтать собираемся, починили строители. Мне вон калитку поправили, Ивановым крыльцо отремонтировали, Ковалевым забор подняли.
Это у ребят типа субботников или тимуровского движения, как в старое время, – бабушка довольно улыбается. – Главный ихний, говорят, распорядился помочь старикам одиноким, кому в чем надо. В общем, ожила наша деревня, и люди повеселели.
– А ты не хочешь бизнес наладить? – спрашиваю с дальней мыслью, чтобы у бабули стимул встать поскорее появился. – Пирожки на продажу печь – они ведь у тебя вкуснющие?
– Да куда мне теперь, – сникает бабуля и в глазах у нее появляются слезы. – На ноги бы хоть встать…
– Встанешь, – уверяю ее.
– Бегать еще будешь. Обязательно – ты ведь моя любимая бабуляка, – вспоминаю, как звала ее в детстве, потому что не могла выговорить слово «бабулечка».
Бабушка смахивает очередную слезинку и улыбается. Я обнимаю ее – ничего, моя хорошая, все у нас будет отлично!
На следующее утро я просыпаюсь от звуков веселой музыки.
– Бабуль, что там за праздник? – спрашиваю, вскочив с кровати и наспех умывшись.
– А, это ярмарка сегодня. Там и наши местные будут, и с соседних деревень продавцы приедут. А главное, покупатели на новые дома сегодня соберутся – будут дома смотреть и выбирать себе жилье по вкусу.
Бабушка смотрит на меня внимательно и вдруг предлагает:
– Леночка, я тут про твои слова вчерашние подумала. Про бизнес. А ведь права ты – не померла я пока, значит надо действовать.
– Умничка моя! – я довольно улыбаюсь и хочу предложить бабуле свои идеи, но она меня опережает.
– Ты, внученька, после завтрака возьми ведерко и набери в огороде помидорок. Да сходи-ка с ними на ярмарку. Покажи приезжим – ты же знаешь, у меня помидоры отличные. И сорта элитные, и выращиваю их по всем правилам, с душой. Может, заинтересуется кто нашими помидорками – вот и начало бизнесу положим.
Пока ставлю вариться кашу, размышляю над бабушкиными словами – а почему бы и нет? Мои идеи можно и позже реализовать, а помидорами своими бабуля и правда, очень гордится.
Схожу, осмотрюсь, продемонстрирую товар. Если продам – бабуле радость будет. Да мне и самой интересно посмотреть, что там за люди покупать дома станут – все-таки, соседями будем.
***
Роман Звягинцев
Пока машина несется по трассе перебираю в памяти намеченные на сегодня дела. Само собой, проверить работу на объектах, навести шороху среди заместителей, чтобы не расслаблялись в отсутствие начальства. Обязательно сделать выборочный срез по качеству. Но главное, конечно, встреча с потенциальными покупателями.
Довольно улыбаюсь, вспомнив длинный список изъявивших желание приехать на презентацию нового коттеджного поселка “Зеленый берег”. Уверен, первую очередь домов распродадим уже сегодня.
– «Гаврилкино» – подсказывает указатель перед развилкой, но я и сам помню, что поворот тут, возле этих трех берез. За прошедшие годы они выросли, конечно, но место все равно приметное. Еще километр от трассы и будет деревня, где я провел столько приятных дней. Пожалуй, лучших в моем безрадостном детстве.
Надо же, кто бы мог подумать, что через без малого полтора десятка лет я вернусь сюда уже в другом статусе – процветающего бизнесмена Романа Георгиевича Звягинцева.
Слегка подворачиваю руль, и кайен послушно съезжает с трассы на узкую асфальтированную дорогу. Еще немного, и въезжаю в деревню. Неспешно рулю вдоль центральной улицы, рассматривая знакомые места.
Первый раз я попал сюда еще подростком. Озлобленный, вечно голодный пацан из нищей неблагополучной семьи. С алкашом папашей, спускающим все до копейки на свое пойло. С затурканной жизнью матерью, у которой не было сил ни на ласку, ни на любовь к своему сыну.
Попав сюда, я вдруг увидел совершенно иную жизнь. Такую, какой, мне думалось, нет и не может быть. Оказалось, может.
Сашка Прозоров, которого я однажды отбил у отморозков с соседнего квартала и показал мне это. После той стычки, мы с ним, как ни странно, сошлись.
Усмехаюсь – пожалуй, мы были самой нелепой парой друзей из всех возможных. Очкастый, сутулый ботаник Прозор, и я, отморозок с волчьим взглядом и вечно сбитыми в драках костяшками пальцев.
Но мы подружились, да. Сашка… Мой лучший друг. Единственный настоящий друг.
Воспоминания болью царапают по сердцу. Он был заучкой, ботаном, что с него возьмешь – даже сдачи дать не мог, пацифист фигов. Но вот странность, он один видел во мне что-то доброе, единственный кто разглядел во мне зачатки ума.
Однажды он решил, что я должен нормально учиться, а не так, с двойки на двойку, и взялся за дело. Когда он верил в то, что делает, Сашка становился подобием стенобитного тарана, снося на своем пути все препятствия. А в меня он верил... Так что все мои попытки послать его с учебой в дальние дали закончились моим полным фиаско.
Да, Сашка… Если бы не он, валялся бы я сейчас где-нибудь в грязной канаве с такими же алконавтами, каким был мой отец. В лучшем случае, закончил бы какое-нибудь училище, чтобы потом зарабатывать копейки и пропивать их от безнадеги – это была единственная доступная мне модель будущего.
Мне, но не Сашке. У моего друга был другой взгляд на жизнь.
Это благодаря ему я нормально окончил школу и поступил в университет. Не на самый престижный факультет, конечно. Но, это был тот фундамент, от которого я смог оттолкнуться и рвануть вверх и вперед, подальше от своего убогого детства и предназначенного судьбой будущего.
Это с Сашкой после экзаменов девятого класса я приехал в эту деревню, к его деду и бабушке. Именно тут я впервые узнал, что такое жить в любви и добре, когда тебе рады просто потому, что ты есть.
То лето стало поворотным в моей жизни, именно тогда я принял решение, что никогда моя жизнь не будет похожа на жизнь моих родителей.
И именно в то лето я впервые влюбился…
Она была беленькой, голубоглазой и тоненькой как былинка. Младше нас с Сашкой, но такой уверенной в себе что было даже смешно. В то лето она гостила у своей бабушки, и мы как-то быстро сдружились, все трое – я, Сашка и она…
Притормаживаю, глядя на забор дома ее бабушки, сейчас чуть покосившийся, посеревший от времени, а тогда новенький, сияющий глянцевой голубой краской. Сколько раз я висел на нем, дожидаясь, пока выйдет моя зазноба!
Столько лет прошло, но словно вчера были наши прогулки по лугам, когда мы собирали первую полевую клубнику. Встречи рассвета и проводы заката. И лесная малина, душистая, сладкая до невозможности, которую мы рвали горстями и лопали, обмазавшись алым соком с головы до ног.
И наш первый поцелуй со вкусом этой малины. Еще парного молока, которым пахли ее губы…
То волшебное лето счастья и моей первой любви…
***
– Вот эти преимущества нашего коттеджного поселка и формируют цену домов, – добавив в голос мягкости, заканчиваю свою рекламную речь.
С удовольствием отмечаю, что поплыла, поплыла покупательница. Солидная дамочка – бизнесменша прилично за пятьдесят, с повадками голодной акулы и холодным взглядом птеродактиля в поисках добычи.
Такая свои действия на сто шагов вперед просчитывает, не доверяет никому, даже себе самой, и точно знает, чего хочет. Работать с подобным типом клиентов сложно, но и отдача от них самая высокая. Главное, четко уловить их настроение и замыслы, тогда они у тебя в кармане.
Мне это обычно удается без труда, а раскрутить их на покупку – уже дело техники. Влад Журов, мой неизменный зам и давний приятель за это мое качество называет меня «Лелуш Ламперуж», по имени какого-то персонажа из обожаемых им анимэ.
Я за это ржу над Владькой – здоровый брутал, весь в татухах, от которых девки писаются кипятком и падают штабелями к его мокасинам сорок пятого размера, а тащится от детских мультиков...
Ну а клиентка да, в начале общения готова была порвать меня за, как ей казалось, «необоснованно задранную стоимость квадратного метра». А сейчас вон, улыбается почти по матерински, и смотрит на меня, как на любимого сыночка, принесшего из школы очередную пятерку.
– Ох, Роман Георгиевич, умеете вы уболтать, – хмыкает довольно. – Люблю такую молодежь, зубастую и знающую, чего хочет. Уверена, если вы сами и будете следить за порядком в поселке, как обещаете, то будет здесь рай на отдельно взятых гектарах.
– Следить буду, Ольга Антоновна, как и говорил. У меня тут свои интересы, так что…, – подтверждаю и через пятнадцать минут мы уже ставим подписи под договором.
Ну что же, как и предполагал, всю первую очередь распродали. Кто молодец? Я, конечно, молодец, и по этому поводу могу устроить себе полдня выходных.
– Пошли, по ярмарке прогуляемся? – предлагаю Владьке.
– Что там делать? – бухтит он. Вообще, приятель мой сегодня явно не в духе, что на него не похоже. Обычно он только и делает, что по сторонам глазами рыскает и лыбится, выискивает, какую цыпочку на ночь выбрать.
– Ты чего такой хмурый? – все-таки интересуюсь у него.
– Все норм, просто не выспался, – отмахивается, а сам челюсти сжимает чуть не до скрипа. Ну-ну. Но киваю – типа, верю тебе.
– Не хочешь, один пойду. Может яблок каких куплю, или огурцов. Поддержу, так сказать, местную экономику.
Иду к двери и вдруг краем глаза цепляю в окне тонкую девичью фигурку, чуть не сгибающуюся под тяжестью двух ведер, заполненных отборными, красными…
– Или помидор…, – тяну, не отводя глаз от узкой девичьей спины. Ладненькая девочка, блондиночка, и попка вон какая аккуратная, джинсами обтянута. Да и грудь присутствует приятного размера, как раз моя любимая троечка.
– Кто такая? Вроде не видел ее раньше? – спрашиваю у Влада, кивая на удаляющуюся красотку.
Он выглядывает в окно и кривится:
– А, приезжая это. Бабка у нее слегла, она и приехала ухаживать. Стерва, вчера подъехал к ней, так она… Стерва, короче, и все.
– Так ты по этому поводу такой хмурый сегодня, что отшили тебя в кои-то веки? – ржу над другом. – Что, реально такая недотрога?
– Реально. Женька тоже к ней пробовал подкатить, так его вообще ледяной водой из колодца окатила. Она поди из тех, которые не мужиков, а баб любят.
– Может, просто не так подкатили? – хмыкаю.
– Самый умный, да? – обижается приятель. – Сам попробуй, а потом смейся. Спорим, тебя тоже пошлет в дальние дали?
Во мне вдруг просыпается азарт и инстинкт охотника. Еще раз смотрю вслед входящей на территорию ярмарки фигурке с ведрами и ухмыляюсь:
– Спорим! – и протягиваю Владу ладонь. – Неделя, и она моя.
***
– На что спорим? – подкидывается Влад.
– На что хочешь, – отмахиваюсь и еще раз выглядываю в окно. Девочка уже за воротами ярмарки стоит, с охранником разговаривает. Интересно, что ей от этого бугая в камуфляже понадобилось? А тот тоже, стоит и лыбится во всю тупую рожу.
– Ну так что, решил? – тороплю Владьку.
– Ага, ролекс мне свой отдашь, – ухмыляется этот жук. Хмыкаю – губа у него не дура.
– Ну а ты мне свою Ямаху – давно мечтал нормальным мотоциклом обзавестись, да руки не доходили.
– Э! Не жирно тебе? Я на него два года копил!
– Ничего, я тоже Ролекс не за недельную зарплату купил, – отбиваю и скалюсь в усмешке: – Так что, зассал, дружок?
– Сам ты…! – рявкает Владька и мы пожимаем руки.
Хватаю со стола телефон и вываливаюсь из офиса:
– Все, я на дело!
Через пару минут подхожу к воротам и оглядываюсь – что-то не видно красотки.
– Слышь, девочка сейчас с помидорами здесь была. Куда пошла? – спрашиваю охранника.
– А тебе что за дело до Ленки нашей? – амбал хмурится и выпячивает вперед свою челюсть неандертальца.
– Помидорок хочу купить, – ржу про себя. – Люблю, знаешь, это дело.
– Вон, у бабок купи, – кивает на ближайший ряд и отворачивается.
Каззел! Ладно, сам ее отыщу.
Кручу во все стороны головой – куда же она могла пойти? – и вдруг вижу знакомые ведра. Стоит возле домика администрации и с какой-то теткой беседует.
Неспешно выдвигаюсь в ту сторону, а у самого в голове имя крутится – Ленка. Лена, Леночка, Елена Прекрасная… Но ведь не может быть таких совпадений? Хотя, почему нет…
Слежу, как тетка показывает моей блондиночке рукой куда-то вдоль рядов и девчонка, чуть не сгибаясь под тяжестью ведер ползет в том направлении. Ну вот и настал мой час.
В несколько шагов догоняю и подхватываю из ведра самую верхнюю, здоровущую, лоснящуюся и налитую помидорину.
– Ого, какие роскошные плоды! – произношу томным голосом, от которого девахи обычно тают, как пластилин над свечкой. Кошусь на ее… гм… помидорки под розовеньким топиком – реально, зачетные.
Перевожу взгляд на лицо и офигеваю – все-таки может быть! Она, Ленка-Ленуська! С ума сойти, какая встреча…
Открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, типа «сколько лет, сколько зим…», но тут она хмурит брови и сверкая на меня голубыми глазищами рявкает:
– Мужчина, вы что себе позволяете? Положите, где росло!
Ставит на землю одно ведро и выхватывает у меня из руки помидорину.
Припечатывает: – Хамло! – и подхватив свою тару гордо шагает прочь. Не понял, она меня не узнала, что ли?!
Наверное, не меньше минуты ошарашенно пялюсь ей вслед. Смотрю, как она доходит до свободного прилавка под зонтиком и начинает с деловым видом раскладывать свои помидоры. Которые в ведрах…
В мою сторону даже не смотрит, словно я пустое место. Реально, стерва, прав Владька. Ну ничего, так даже интереснее будет…
Дожидаюсь, пока она разложится и неспешно подчаливаю. Беру одну помидорку, с умным видом рассматриваю, нюхаю и морщусь:
– Что-то чахлые они у тебя. Видать не поливали, не подкармливали. И сорняки, поди, ни разу не пропололи.
Кошусь на ценник, который она выставила и спрашиваю:
– За сколько отдашь?
– Цена перед вами, – отвечает хмуро и отворачивается. Начинает улыбаться какому-то мужику, подрулившему к прилавку.
– А скидочку? – пытаюсь разговорить ее.
– Да куда уж скидочку-то? – вдруг вмешивается мужик. Делает вид, что рассматривает товар, а сам косится на ее маечку в районе груди.
Цокает языком:
– Харрошие помидорки. Сколько их у тебя, красавица?
– Здесь пятнадцать килограмм, и дома еще есть, не собранное с грядок, – отвечает она доверчиво. Вот дурочка, он же ничего покупать не собирается. Просто деревенский донжуан решил к городской фифе поклеиться…
