Текст книги "«Я вернусь, мама!..»"

Автор книги: Даир Славкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

«Не видать вам Восточного фронта!»

Диверсионная группа состояла из восьми человек. У каждого за плечами тяжелый груз. Только Костю постарались нагрузить поменьше – все же невелик паренек! Населенные пункты обходили, чтоб меньше попадаться на глаза даже местным жителям. Шли по ночам. Днем отдыхали в лесу.

До железнодорожной магистрали Минск – Брест дошли спокойно.

– Остановимся на краю леса, – приказал старший группы, кадровый военный, которого в отряде называли товарищ Борис. – Понаблюдаем за системой охраны.

– Зачем? – тряхнул смолянисто-черным чубом подрывник Жора по прозвищу Матрос. – Лучше нагрянем внезапно, уговорим охрану, чтоб зря шум не поднимала, подложим «торт» и… – Он выставил автомат вперед, словно это была гитара, и запел, перебирая невидимые струны:

 
Напрасно гер фюрер домой ждет сынов,
Расскажут, он вновь зарыдает.
И только обрывок солдатских штанов
Дымит, под кустом догорает…
 

– Командир правильно говорит, – оборвал Матроса дядька Базыль, самый старший и уважаемый в группе. – Быстро только затирку хлебать хорошо. Да и то, если не очень горячая.

– Выполнять приказ! – прекратил разговоры товарищ Борис.

Залегли в густых кустах, стали наблюдать. И днем и ночью вдоль железнодорожного полотна ходили патрули. Такое внимание к полотну было вполне понятным: по дороге на восток шли эшелоны с фашистскими солдатами, горючим, вооружением. Назад везли вагоны с ранеными, награбленным добром, с искалеченной военной техникой.

Лежали весь день, ночь и еще день. Изучали, как охраняется дорога, когда сменяются патрули.

На вторую ночь решили действовать. Трое во главе с Матросом подкрались к полотну железной дороги и сняли проходивший фашистский патруль. Другие подложили мину, вставили электрозапал, замаскировали. Костя был в группе прикрытия.

Отошли, спрятались в ельнике, начали ждать. Наконец послышался шум приближающегося поезда.

– Сейчас… – прошептал Костя, не сводя глаз с того места, где был заряд.

Однако взрыва не произошло: состав прогрохотал над миной и скрылся за поворотом.

– Неужели электрозапал подвел? – задумался командир. – Надо сменить его. И поскорее. Вот-вот светать начнет.

– Разрешите отдать швартовы? – вскочил. Матрос. – Мигом управлюсь.

– Действуй!

Запал был сменен. Но и следующий эшелон благополучно прошел на восток.

– Что за чертовщина! – ругался дядька Базыль. – Похоже, неисправны электрозапалы.

– Гранатами взрывать надо! – предложил нетерпеливый Матрос.

– Можно, я пойду? – загорелся Костя. – Приделаю к мине «гостинец», к нему проволоку и назад. Я небольшой, меня не увидят, хотя уже и развидняется.

– Другого выхода нет, – поддержал мальчика дядька Базыль. – Взрослому теперь не подойти: заметят. А он, может, и проскочит. Конечно, риск большой.

Командир задумался: не риск, смертельная опасность…

Но задание должно быть выполнено.

– Иди, браток, – сказал командир, голос его дрогнул. – Только автомат оставь, мешать будет.

Костя отдал товарищам ППД, положил за пазуху револьвер, взял связку гранат, накрутил на руку моток проволоки, конец которой был привязан за пень.

Полз быстро. Моток хорошо раскручивался. «Хватит ли его?» – не давала покоя мысль… Хватило.

Вот и насыпь, рельсы. Юный партизан прикрепил гранаты к мине, стал протягивать проволоку, прикрепил ее к взрывателю. Скорее, скорее!.. Наконец все готово. Костя присыпал песком гранаты, проволоку, мину. И тут же услышал: за поворотом пыхтит паровоз. Мальчик кубарем скатился с насыпи и через минуту был среди своих товарищей.

– Молодец, Кастусь! – сказал командир. – Успел… Состав был уже виден.

– Тяжело ползет, – прошептал Матрос. – Видать, здорово нагружен.

– Если на этот раз не выйдет, немцы из эшелона наверняка нас заметят, – дядька Базыль говорил спокойно, хладнокровно. – Готовьте оружие. С целым эшелоном придется сражаться. Сколько ни уничтожим, а все наши.

– В случае удачи, если эшелон взорвется, в лес не отходить, – приказал товарищ Борис. – Здесь затаимся.

Колеса поезда стучали уже совсем близко.

– Вагоны с солдатами, – определил Костя. – А сзади под брезентом техника.

– Бери, сынок. – Дядька Базыль подал мальчику конец черного телефонного провода. – Пусть рука твоя будет легкой.

Костя приподнялся, встал на колени. Увидел, как немец-машинист с удивлением глянул на него из паровозной будки, похоже, что-то хотел сказать солдату, который стоял рядом с ним. Но не успел…

– За Беларусь! – Костя изо всей силы дернул проволоку.

Над железной дорогой поднялся столб пламени и дыма. Ухнуло так, что застонала земля. В лица партизан ударила волна горячего упругого ветра. Паровоз вздыбило, бросило набок, потом вниз. Один на другой наползали вагоны с солдатами, на них валились платформы с пушками. Все это крошилось, лязгало и летело под откос. Начался пожар, гремели оглушительные взрывы.

– Не видать вам Восточного фронта! – прокричал Костя, и сердце его яростно колотилось. – Хватит с вас и нашего, партизанского!

– Солидный капут! – подытожил Матрос.

– Отходить в кустарник! – прозвучала команда.

Залегли между кочками в редком лозняке вблизи железнодорожного полотна. Снизу пронимала болотная вода, сверху не давали покоя комары.

На место диверсии приехали жандармы, начали осматривать все вокруг. Горстка редких кустов близ дороги просматривалась насквозь: кусты как кусты, ничего подозрительного. Диверсанты, конечно, уже далеко. Бинокли офицеров были направлены на лес. Туда на прочес и пошла цепь солдат.

Целый день, не шелохнувшись, пролежали подрывники под носом у врага. Рядом слышался чужой говор. И только когда стемнело, немцы уехали. Партизаны встали и двинулись в обратный путь. Задание было выполнено.

– И фрицев перехитрили, – смеялся Матрос, – и сами живы. Еще повоюем! А, Костя?

Галстук на автомате

В лесу, по пути в лагерь, подрывники встретились с группой партизан своей бригады, которые тоже возвращались с задания. Вместе остановились в небольшой березовой роще: стоял знойный полдень, надо было дождаться темноты. Но роща оказалась редкой, и, как ни маскировались, засек их воздушный фашистский разведчик. Он сделал круг над рощей и улетел. Теперь надо было скорее уходить. Нарушались все законы безопасности, но выбора не было. Вблизи виднелся заливной луг, голый, ровный, без кустов и кочек.

– Здесь за километр бельмом на глазу будешь, – хмуро сказал дядька Базыль.

– Да уж, не спрячешься и не убежишь, – промолвил пожилой усатый партизан, – лес далеко, а слева река.

– Надо вправо, по картофельному полю идти, – предложил товарищ Борис. – К бору ближе. Если рощу начнут бомбить, можно отлежаться в бороздах.

– Тогда дорогу придется пересекать, – сказал командир диверсионной группы, с которой встретились подрывники.

– Шут с ней, с дорогой, – дядька Базыль махнул рукой. – Перебежим! А там и до леса рукой подать.

По картофельному полю идти было неудобно: ноги попадали то на грядки, то в междурядье. Люди оступались.

– Поднажмем, хлопцы! – торопил товарищ Борис. – Быстрее!

И все ускорили шаг, тревожно посматривая в ту сторону, где исчезла «рама».

Однако не небо грозило партизанам бедой…

Не успели пройти и половины поля, как послышался рев моторов на дороге, которую партизаны спешили перебежать.

Пришлось залечь в бороздах.

– Не шевелиться! – приказал товарищ Борис. – Может, проедут мимо.

Но у немцев, видимо, был иной план. Две машины остановились у самого картофельного поля.

– Как раз в том месте, где нам дорогу переходить, – прошептал Костя.

– Да, маленько не согласовали с нами, – зло усмехнулся Матрос.

Между тем часть солдат спрыгнула и залегла по ту сторону дороги в низкорослом можжевельнике. Остальные кружным путем поехали к березовой роще. С другой стороны к ней спешили мотоциклисты.

Партизаны тихо переговаривались:

– Вишь, засада. Хитро придумали!

– В клещи рощу хотят взять.

– Им и невдомек, что в березняке никого нет.

– Радости мало. Прочешут рощу и за это поле примутся.

– Путь назад отрезан, – сказал командир диверсионной группы. – Выход один: вперед – и первыми атаковать. Кто прорвется, тот прорвется. А так… Все тут ляжем.

– Принято! – согласился товарищ Борис. – Только раньше приказа головы не поднимать.

Поползли по бороздам, стараясь, чтобы не качалась ботва.

– Так и бригаду миновать можно, – усмехнулся Матрос.

– Прикуси язык, весельчак, – цыкнул дядька Базыль, – шутить по ту сторону дороги будем.

Впереди оказался небольшой бугор. Картошка на нем не проросла. Партизаны поползли по краю бугра.

До дороги было уже совсем близко. И тут их заметили. Фашисты поняли: засада раскрыта.

– Партизан! Сдавайсь! – послышался громкий голос. – Вы окружены!

В ответ грянул залп. И тогда застрочили фашистские пулеметы и автоматы из-за дороги. Пули свистели над головами, прошивали картофельную ботву.

– Задержка – смерти подобна! – Товарищ Борис отстегнул от пояса «лимонку». – Сейчас остальные фрицы сюда слетятся.

– Жаль, знамени нет! – Матрос сбросил с себя куртку, остался в полосатой тельняшке.

Костя ощутил горячий озноб, как наяву увидел перед собой комиссара Муравьева со знаменем в пылающем Столбцовском лесу. Рука лихорадочно выхватила из-за пазухи пионерский галстук, который юный партизан всегда носил с собой. «Только бы успеть!» Дрожащими пальцами он прикрепил галстук к стволу автомата. Вот оно, боевое красное знамя! Могучая огненная сила подняла Костю с земли:

– Вперед! Бей гадов!

Партизанское «ура!» заглушило выстрелы и пулеметные очереди. Все, как один, ринулись на врага, к дороге.

Через несколько мгновений лес принял тех, кто прорвался через вражеские ряды… Когда отошли достаточно далеко и остановились, чтобы перевести дух и перевязать раненых, Костя дрожащими руками отвязал от горячего ствола галстук. На маленьком знамени – две круглые дырочки от пуль. Френч также был прострелен в нескольких местах.

– А ты, парень, знаменосец хоть куда! – похвалил Жора. – Матросская косточка.

– Геройский малый, – подтвердили партизаны.

А впереди была не одна сотня километров по тылам врага, по Витебской, Гродненской, Минской, Гомельской, Смоленской и Калининской областям. Впереди были десятки больших и малых боев и много расставаний навсегда с боевыми товарищами…

Один за всех, все за одного

Операция предстояла трудная и ответственная: уничтожить маслозавод, который работал на немецком оборудовании и снабжал маслом фашистскую армию. Завод охраняли немцы и полицаи.

Разведчики побывали в окрестных деревнях Моталь, Пышковичи, Поречье. Почти во всех деревнях стояли небольшие гарнизоны врага, посты задерживали и проверяли каждого подозрительного.

И все же группа разведчиков, среди которых был Костя, сделала свое дело: на карте-комбрига появились отметки о вражеских укреплениях, пулеметных точках, минных полях, постах, казармах, дорогах, которые надо перекрыть, путях, по которым может вестись погоня. Боевая задача усложнялась тем, что одновременно с маслозаводом предстояло уничтожить спиртзавод и шерстобитную фабрику, которые тоже работали на фашистов. Для выполнения боевой операции был выделен третий отряд. Все три предприятия находились рядом. Руководил операцией заместитель начальника штаба бригады Яков Бочкарев.

Маслозавод находился на берегу реки Ясельды, на открытом месте. Подойти к нему днем было практически невозможно.

…Августовские ночи росистые, звездные. И хотя было тепло, от напряжения перед штурмом Костю пробирала дрожь. Во скольких операциях, боевых разведках побывал уже юный партизан! Товарищи не без оснований считали его опытным бойцом. Однако перед каждым новым боем мальчика охватывало душевное волнение: к войне невозможно привыкнуть.

Все лежат в цепи и ждут момента, когда будет дана команда: «Вперед! В атаку!»…

Неподалеку подал голос дергач.

– И сна нет на эту птицу! – возмутился старшина Вислоус. – Кричит, кричит… К Дюкову бы этого коростеля на перевоспитание!

Костя представил, как повар перевоспитывает коростеля, и невольно улыбнулся. Нервное напряжение отпустило. Ведь это такое родное, привычное: тихая ночь, голос дергача в лесу. Как будто Костя не в штурмовом отряде, а у себя дома, на Рысевщине…

Снять охрану тихо не удалось. Завязалась перестрелка. Фашисты успели выбежать за ворота завода и занять оборону. Но все же первая группа партизан, начавшая атаку, забросала гранатами доты и пулеметные точки противника.

И тут же в небо взлетела зеленая ракета. Сигнал к общей атаке! Цепи штурмового отряда поднялись и короткими перебежками пошли на врага.

Вскоре уже горело складское помещение, вокруг гремела отчаянная стрельба. Первый взвод ворвался на завод и разбивал машины, ломал оборудование.

Не прошло и часа, как завод был занят партизанами.

Утихли выстрелы и на шерстобитной фабрике и спиртзаводе.

Партизаны готовили транспорт для вывоза масла в свои лагерь. Из леса прибыли подводы. Не теряя ни минуты времени, партизаны начали грузить ящики с ценным продуктом. Костя впервые в жизни видел так много масла.

И вдруг из соседнего с маслозаводом дома ударил пулемет. На фоне пожарища фашистскому пулеметчику были хорошо видны партизаны. Вот упал один боец, покачнулся другой… Тяжело рухнул на землю и забил копытами изрешеченный пулями конь.

– Ложись! – прозвучала команда.

Виктор Колос вскинул карабин и начал посылать пулю за пулей туда, откуда стрелял враг. Но фонтанчики взрытой вражескими очередями земли запрыгали вокруг Виктора, вынудили его отползти за опрокинутую телегу. Ближе всех от огневой точки врага находился старшина Вислоух. Он сделал рывок, чтобы преодолеть открытое место, но тут же пулеметная очередь прижала его к земле.

– Беги, старшина, я прикрою! – крикнул Костя и короткими очередями начал стрелять из автомата по дому, где засел враг.

Фашистский пулеметчик перенес огонь на Костю. Мальчик отвечал ему короткими очередями. И вдруг пулемет замолчал: от удара ногой вылетела оконная рама на чердаке и вслед за нею – фашист. Это старшина Вислоух выбросил пулеметчика.

…Погрузку масла завершили быстро – надо было спешно отходить: с постов передали, что из Логишина, отрезая партизанам обратный путь, к маслозаводу движется большая колонна немецких машин.

Чтобы запутать немцев, было решено: обоз с трофеями пойдет старой дорогой, а группа прикрытия – другой, и постарается отвлечь внимание немцев на себя.

Костя попал в первую группу, ехал ездовым на тачанке.

Отходили не мешкая, нигде не задерживаясь, знали, что фашисты постараются отомстить партизанам. Тачанка с пулеметом ехала сзади, чуть поодаль от обоза, прикрывая его.

Наконец добрались до леса. Уже светало. Было по-утреннему тихо, пронизывала прохлада. И ничего не напоминало о том, что идет война, что накануне этой же дорогой спешили на задание партизаны, что совсем недавно гремел жестокий бой. Утреннее солнце посеребрило росу. Пахло грибами. И Костя опять вспомнил родную Рысевщину с ее заповедными грибными местами.

Внезапно на дорогу выбежали четыре огромные овчарки. Стальные каски и нацеленные автоматы преградили путь.

«Засада!» – понял Костя.

Кони испуганно захрапели, встали на дыбы и круто развернули тачанку. Пулеметчик Егоров не растерялся: схватился за ручки пулемета и начал в упор расстреливать фашистов. От резкого поворота слетел с тачанки второй номер пулеметного расчета – Ремез. Он успел уцепиться за край подводы, но его ноги попали в заднее колесо.

– Держись, Ремез! – крикнул Костя. И мгновенно подхватил товарища за гимнастерку.

Со стороны обоза грохнул залп. Две овчарки заскулили и, кувыркнувшись, остались лежать на дороге, две другие отстали. И тогда Егоров полоснул по ним пулеметной очередью.

…С обозом соединились часа через два. Там потерь не было. Ремеза доставили в походный партизанский госпиталь.

Переезд

…Переходы, бои, рейды по дальним тылам противника – шестьдесят-восемьдесят километров в сутки. В последнее время бригада пополнилась людьми, оружием, лошадьми. Все труднее стало пересекать железнодорожные пути и шоссе – они усиленно охранялись немцами.

Вот и сегодня партизанам надо во что бы то ни стало перейти железную дорогу. Все подступы к насыпи заминированы фашистами, только переезд свободен. Но рядом два дота. И неизвестно, как они укреплены. Комбриг решил провести бригаду через переезд – это единственный выход из положения. Приказ такой: разведчикам по одному просочиться на полустанок, засесть в пустых товарных вагонах и оттуда ударить по врагу, когда подойдет вся бригада.

Костя проник в товарный вагон, который стоял в тупике, на запасном пути. В соседних вагонах, ближних к полустанку, давно «полные комплекты» для прорыва, только в этом, что ближе к дотам, пока один Костя.

Как медленно тянется время…

И юному партизану невольно вспоминаются последние боевые эпизоды. Группа разведчиков, в которой и он, Костя, возвращаясь с успешно выполненного задания, встретила колонну полицаев. Те ехали, как потом выяснилось, получать новую форму и награды. Стрелять нельзя: вблизи, в деревнях, вражеские гарнизоны. Доложили комбригу. Никитин распорядился – взять полицаев без большого шума. Партизаны обрушились на предателей так внезапно, что ни один из них даже не успел выхватить наган или вскинуть винтовку.

Вспомнилось, как однажды днем, на виду у немцев, переходили Раковское шоссе, как форсировали Березину. Обоз переправляли на плотах и паромах. Большая часть бригады была на конях, но многие впервые сели на лошадей, не умели с ними обращаться. Кое-кому под смех товарищей пришлось искупаться в холодной воде.

И еще вспомнил Костя: выполняли специальное задание Центрального штаба партизанского движения брали языка из новой немецкой части, направлявшейся на фронт. Натянули проволоку поперек дороги, и немец-мотоциклист грохнулся на обочину… Документы, которые были при нем, оказались очень важными…

А бой за город Ушачи на Витебщине! Штурмовали его несколько партизанских бригад. Ночью разведчики пробрались в город и захватили полицейские казармы… Предателей выводили во двор в одном белье. Они долго не могли прийти в себя, поверить в то, что произошло… Хлопал заплывшими глазами толстый комендант, сначала хотел откупиться, предлагал золото, а потом закричал: «Гитлер капут!» Коменданта расстреляли первым. В этом бою Плиев вынес на себе раненого Мишу Танцуру.

А через день бригада была поднята по тревоге: стало известно, что в отместку за разгром гарнизона в Ушачах фашисты сожгли соседнюю деревню вместе со всеми жителями и движутся из Лепеля в направлении стоянки бригады. Комбриг Никитин повел партизан наперерез карателям. Немцы, боясь партизанских засад, еще ранее спилили вдоль дорог деревья, вырубили кустарники, но убрать не успели. В завалах из срубленных деревьев и лозняка и засели народные мстители.

Бой был коротким. Неожиданный пулеметный и автоматный шквал скосил немецкую колонну.

…Послышались чьи-то шаги. Костя прильнул к щели вагона и увидел немецкие каски и штыки. Видимо, шла смена караула.

Шаги удаляются… Костя осторожно отодвигает тяжелую дверь, делает взмах шапкой – и к вагону, пригнувшись, один за другим подбегают трое партизан. У них два тяжелых трофейных пулемета, ящики с патронами, сумка с гранатами. Убедившись, что их не заметили, бойцы закрывают дверь вагона.

– Скоро? – шепотом спрашивает Костя.

– Вот-вот, – отвечает Платонов. – По времени бригада должна быть уже у опушки. Группы прикрытия подойдут к переезду справа и слева и перережут связь.

– Кто начнет? – От нетерпения Костю начинает бить нервная дрожь.

– Минометчики Плиева. Они рядом. А за ними и мы ударим.

…Скорее, время, скорее!

Наконец из-за кустарника взлетает бледно-зеленая ракета, за ней другая. Последняя не успевает погаснуть, как на полустанке уже громко трещат пулеметы, автоматные очереди рассекают воздух.

Фашисты выбегали из зданий, суетились, оглядывались по сторонам. Они попытались занять доты, но партизаны отрезали их пулеметным огнем, а доты забросали гранатами. Засевшие в пустых вагонах партизаны короткими очередями метко стреляли по гитлеровцам, которые метались по полустанку и попусту палили куда попало.

А от дальней опушки быстрым маршем к переезду шла бригада.

Дождь, начавшийся с утра, прекратился, и Костя хорошо видел, как рысью, торопясь, скачут всадники, как ездовые на повозках подгоняют и без того, наверное, взмыленных лошадей, как почти бегом спешат к переезду партизанские роты.

И вдруг из-за угла ближайшего каменного здания по колонне застрочил крупнокалиберный пулемет.

На миг остановилась, сбилась колонна, люди бросились врассыпную по полю. А там мины…

– Будник! Прикрывай! – Платонов распахнул дверь вагона. – За мной, хлопцы! К казарме!

Костя внимательно следил, как, прячась за толстые вагонные колеса, пулеметчики Платонова, пригнувшись, побежали к казарме. Еще мгновение – и под огнем их пулеметов захлебнулся немецкий крупнокалиберный. Колонна снова выровнялась и спешно двинулась вперед.

Послышался топот тяжелых солдатских сапог. Костя оторвался от щели в стенке. И в то же мгновение увидел, как в открытую дверь вагона полезли темные фигуры в касках.

«По Платонову с тыла хотят ударить!» – понял Костя.

Он встал во весь рост, вскинул автомат. Очередь! Вторая! Фигуры в касках исчезли. Костя сорвал с пояса и швырнул в дверной проем одну за другой две гранаты. Тотчас за взрывами выскочил из вагона сам.

Несколько немецких солдат лежало неподвижно. Он схватил у тех, кто был ближе к нему, винтовку и автомат, закинул за спину, оглянулся. И увидел: от теплушки к дощатому бараку бежит офицер в длинном кожаном пальто и черной эсэсовской шапке.

«Важная птица! – подумал Костя. – Такого стоило бы взять живым».

Автоматная очередь вздыбила фонтанчиками землю у ног офицера. Фашист даже подпрыгнул, потом резко повернулся, несколько раз подряд выстрелил из пистолета и побежал дальше. Снова прострекотала короткая автоматная очередь. В ответ – пистолетные выстрелы.

Вот и длинный барак. Офицер в распахнутом кожаном пальто прижался к стене, еще раз оглянулся. Изумление исказило его лицо: преследователь был один и притом – мальчишка…

Эсэсовец начал лихорадочно перезаряжать пистолет. Короткая автоматная очередь опередила фашиста. Эсэсовец выронил пистолет и схватился за правую руку.

А через несколько минут Костя гнал матерого эсэсовца, показывая дорогу автоматом, к колонне, которая под прикрытием шквального пулеметного огня переходила переезд… Обычный переезд, такой, как и десятки других, что остались позади.