Текст книги "Baba Doca (СИ)"

Автор книги: Д Караулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Продать не продам, а показать могу, – согласилась изобретательница. – Сбегайте домой, возьмите ведра и приходите.

Сходили соседи домой, каждый взял по пустому ведру и вернулись. Баба Доца завела их в огород, расставила по рядкам картофеля усыпан-ного красными личинками жука, и пояснила:

– Чтобы сравнить ручной труд с механизированным, каждый из вас соберет личинки со своего ряда, а потом поговорим. Но будете собирать по новому методу. Ставите ведро рядом с картофельным кустом, накло-няете ботву, и ударом ладони сбрасываете все личинки в ведро. Поняли?

Все поняли и начали работать. За десять минут картофельное поле бабы Доцы было очищено от колорадского жука.

– А теперь покажи нам комбайн, – попросили соседи.

– Люди добрые! – простерла руки баба Доца, – За десять минут очистили весь огород! Какой может быть лучший комбайн?

Соседи поняли шутку бабы и зароптали:

–А-а, обманула нас, старая карга!

– И не думала обманывать, – искренне призналась изобретательница, – Раньше вы как собирали жуков? Пальцами, по одному, так? А теперь механизировано! Комбайном, который представляет из себя обык-новенное ведро. Это и есть мое изобретение. А то, что очистили мне картошку – это вам плата за пользование комбайном. Всего вам хорошего!

– 11 -

Как человек богомольный, баба Доца перед каждым отходом ко сну совершала молитвы Господу. В каждой молитве было свое содержание, просьба отпустить накопившиеся за день грехи или помочь в каком-либо непростом деле. Перед сегодняшней молитвой она долго думала, о чем будет просить Бога, и ,наконец придумала. Коленопреклонно опустилась перед иконой, отвесила низкий поклон, звучно уда╛рившись головой о деревянный пол, и начала:

– Отче наш, сущий на небеси, как и на земле, да святится имя твое и так далее, как сказано в молитве. Но я хочу, Господи, рассказать те╛бе, что творится у нас дома и на улице. Есть такие, которые грешат по-черному и им все сходит, как с гуся вода. Но есть люди, которые зря страдают и некому их защитить. Скажем, мой сосед Федор Брадарь, Куда не повернется, отовсюду беды на него обрушиваются. Летом побрыз╛гал корову хлорофосом, чтоб мухи ее не кусали, а она возьми да про╛тяни ноги. Осенью – выпустил кабана на прогулку, а он рылом перевер╛нул бочку с вином, напился и тоже издох. А брат его Леонтий – величай╛ший грешник, но везет проклятому. Женил сына, привели невесту. Посмотрел Леонтий, что не только невеста, но и сватья его тоже ничего, привел и ее. Сын с невестой в одной комнате живут, он со сватьей – в другой. И ничего, даже в церковь не ходит грехи отмаливать.

А молодежь что делает, Господи! У меня даже язык не поворачивается сказать то, что они выделывают. На дискотеке у них темно, лиц не видно, в темноте влюбляются, в темноте и рожают. А потом ребенок не зна╛ет, где у него мать, и где отец. В диком стаде такого не увидишь.

Теперь, Господи Боже, хочу рассказать тебе за нашу Анфиску, внуч╛ку брата Николая. Прошлым летом привезли в колхоз студентов полоть кукурузу. Она вляпалась в какого-то долгоногого студента и все потеряла, даже разум. Люди сапают кукурузу, а они стоят в обнимку среди поля и целуются. Средь бела дня, в три часа. Три часа губа в гу╛бу! Обнимутся – водой не разольешь. А что вышло? Поженились, свадьбу справили. А свадьба, какая! Бутылки, стаканы, тарелки, окна и двери – все разбили! В муку испепелили! Bсe!!! Потом три дня разбирались. Аж на четвертый разобрались. Жениха в больницу отправили, невеста к другому убежала.

Вот как мы теперь живем, Господи, вот что делаем. А только это ли? Не хочется рот перед сном открывать. Немного оставлю на утро. А кроме того, сейчас много нельзя говорить, хотя у нас демократия, гласность и плюйрализм. Даже не поймешь, когда тебя купят и про╛дадут. Аминь, Господи!

– 12 -

Баба Доца проснулась от колек в боку. Вчера вечером, предельно усталая, рано легла, а диван старый, местами продавлен – вот и просну-лась ни свет, ни заря. Приснилось ей, что небо разверзлось, и к ней спустился ангел-хранитель и благовестил: «Великое счастье выпало тебе, раба Божья Феодора. Господь избрал тебя и твой дом во свиде╛тели своего второго пришествия на землю. Он явится через икону Свя╛той Богородицы с младенцем на руках, которая висит у вас в молит╛венном углу. иди, буди и оповещай людей молиться Господу за его милосердие и спасение рода человеческого».

Баба Доца вскочила с дивана и кинулась к иконе. Сонная, взбудораженная необычным сновидением, она впилась мутными глазами в икону и заметила в ней какое-то движение. Протерла глаза кулаками и увидела сквозь сизую мглу, как младенец Иисус Христос отделился от матери, перешагнул через край иконы, и по стене начал спускать╛ся вниз. Баба Доца возбужденно повернулась в сторону спальни и громко заорала:

– Эй, Керано! Ванчо! Марийко! Идите скорей! Поглядите на чудо! Бог к нам явился! Во свидетели нас избрал!

Проснулась Керана, проснулись и прибежали дети. Смотрят на икону, на бабу, смотрят друг на друга и ничего не понимают. Икона как икона, как висела, так и висит. Никаких движений, никаких изменений.

Ванчо уставился на бабушку:

– Так где же твое чудо? Икона висит вверх ногами – только и всего. Я вчера нечаянно задел ее ухватом, когда летучую мышь выгонял, а бы╛ло темно, вот и повесил вверх ногами. Я же не хотел...

У бабы Доцы руки отвисли, сердце упало. Она шагнула к иконе, всмо-трелась повнимательней и простонала:

– О, Боже! Когда это было, чтоб счастье нас не обошло? За что, Господи? Или в церковь не хожу, или дома не молюсь?

Мать с детьми вернулись в спальню, а баба Доца взяла кочергу и стала поправлять икону. Вертела туда-сюда, пока икона не свалилась на пол и раскололась на несколько кусков. Со страху баба схватилась за бородавку на щеке и вырвала торчащее на ней волокно. Положила ухват на пол и начала молиться обломкам:

– Прости, Боже, прости крепкий и бессмертный наш! Прости и ты, пресвятая богородица наша. На кого теперь мне, бедной, молиться, на кого уповать?

Наплакавшись, вышла в соседнюю комнату и вернулась с порт╛ретом русского писателя Льва Толстого. Осмотрела его с вожделением, вытерла рукавом раму и прошла в спальню, где уже лежал внук.

– Ванчо, ты еще не спишь, ба? Скажи бабе: не это ли будет сам Бог Вседержитель наш Саваоф? Вишь какое бородище у него! Такую бороду че╛ловек и за сто лет не отрастит. Тысячи лет , вероятно, отращивал. Как думаешь?

– Ну, наверно... – не знал, что ответить внук.

– Борода действительно божественная! – заключила баба Доца, – Значит, это сам Саваоф. Повешу-ка я его вместо Богородицы.

– А с Богородицей как?

– Разлетелась бедная. Одни куски остались. Прости меня греш╛ную, Господи Боже! Повешу эту... Хорошая икона! Такой иконы в Кулевче ни у кого нет.

– 13 -

Баба Доца сидит на ступеньках веранды и сама себя оплаки╛вает:

– Боже, какая я была сильная и здоровая женщина! С поля иду – мешок кукурузы несу. А теперь даже два раза не могу село обойти. Ноги уж не те, спина не держит. И голова шумит, будто мыши в ней ко╛пошатся. Говорят, кровяное давление повысилось. Какое там давление, если пять стаканов вина не могу выпить? Если с закуской, то еще пять могу осилить. А не выпьешь – какая с тебя работница? Вот два дня не пила и насморк заработала. Три дня чихаю, кашляю, и не проходит. Надо врачу показаться, а я боюсь. Положит на койку, а там и операцию надумает делать. Идти не хочется, но говорят: с болезнью не шутят. Придется пойти.

Далеко за полдень, когда уборщицы уже и полы помыли, баба Доца, повязанная теплой шерстяной шалью, перешагнула порог терапев-тического кабинета и стала перед небольшим столиком, за которым сидел молодой рыжебородый лекарь и сосредоточенно писал.

– Добрый тебе день, сыночек! – поздоровалась бабка, с любопытством глядя на врача, – Опять простудилась...

– Здравствуйте, здравствуйте! – машинально ответил врач, не глянув на запоздалую посетительницу. Но когда поднял голову и узнал, кто перед ним стоит, состроил мучительную гримасу и простонал:

– Бубуля, вы же у меня позавчера были. Я же вам сказал: ничего серьезного у вас нет. Обыкновенный насморк, само собой пройдет.

– Да, но... вы сказали, что с болезнью не шутят.

– Сказал. Но смотря, с какой болезнью. Я вас послушал, лекарства вы-писал. Купили, пьете их?

– Не-а...

– Почему?

Баба почесана бородавку.

– Потому, что вы выписали мне два вида таблеток: одни синие другие белые. А какие пить вначале, какие потом – не сказали.

– Да, Боже мой, пейте их сразу, вместе.

– И запивать водой, верно?

– Разумеется.

– Водой, какой: кипяченной или сырой?

– Разницы нет.

– Нет, если хотите, воду я могу вскипятить.

– Вскипятите.

– А кипятком я не обожгусь?

– Дайте ему остыть.

– Тогда зачем кипятить? Может, лучше яблочным соком запить.

– Запейте.

– Сок кислый? Ничего не будет от кислого?..

Врачу надоело слушать бабины причуды.

– Бабушка, я очень занят. Идите, пейте лекарства и выздоравливайте.

– Хорошо. Спасибо, доктор, – переминалась баба с ноги на ногу. Я вот еще о чем хотела спросить ...Когда пить таблетки – перед едой или после?

– Перед, едой.

– Перед какой едой: перед завтраком, обедом или ужином?

– Перед какой хотите! – не выдержал врач и повысил голос, – Я же вам объяснял: я занят, отчеты составляю! Да и вообще сейчас больница зак-рыта!

Баба Доца вздрогнула, но с места не сдвинулась,

– Вы не кричите. Сами говорили: с болезнью не шутят. Я спрашивал потому, что утром я не ем, пью только чай... Как же говорите "перед едой" если я не ем, а только пью?

– Бабушка, милая! Не могу больше ни минуты вам уделить! Насморк и так проедет.

– Насморк, может, и пройдет, но другое не проходит,

– Что там еще?

– Спина болит, ходить не могу.

– Значит, радикулит. Раздевайтесь!

Баба Доца задумалась:

– Как раздеваться? Совсем?!

– Нет, до половины.

Баба еще больше задумалась и пролепетала про себя:

– Болит здесь, как раз на середине. Какую, Боже, половину раздевать – верхнюю или нижнюю?

Врач заметил смущение пациентки и осадил:

– Хорошо, не надо раздеваться. Я и так разберусь.

Он оставил писанину, подошел к больной, помял ей спину и пригнул головой к столу.

– Так болит?

– Болит, доктор, ой болит...

Врач пригнул ее еще ниже, голова почти уперлась в пол.

– А так?

– А так не болит, – зарадовалась больная.

– Ну, вот так и ходите! – заключил врач, – Меньше будете надоедать врачам. До свидания!

– До свидания доктор, до свидания! – поклонилась бабка, попятилась к двери и остановилась.

Тем временем врач продолжал перелистывать бумаги на столе. Под-нял голову и удивился:

– Вы еще здесь?

Баба Доца смущенно улыбнулась и проронила:

– Хочу вам показать еще одно место...

– Покажите его своему деду! – вышел из себя доктор и двумя руками нервозно дернул себя за бороду, – Сколько можно повторять: занят я, занят! Голо╛ва от вас разболелась!

– Голова? – сострадательно переспросила баба Доца, – А чего не сказал? Есть хорошее народное средство от головной боли.

– Какое?

Баба поманила его пальчиком, и когда он приблизился, крикнула ему на самое ухо:

– Клизма с перцем!

– 14 -

Устала баба Доца от житейских проблем и решила позвонить сыну Василию, чтобы он возвращался домой? И так как никогда не имела дело с междугородними переговорами, попросила внука Ванчо провести ее до почтового отделения и показать, как пользоваться телефоном.

Дорогой она говорила ему:

– Позвоню папе, пусть возвращается. Не нужна ему машина, Пусть лучше купит себе небольшого ослика и хозяйнует. Осел бен╛зина не требует. Привяжи его к скирде соломы и пусть живет.

На почте, куда они вскоре прибыли, было много посетителей. Как только баба Доца поняла, что пока дойдет ее очередь до телефона, прой-дет немало времени, почесала себе бородавку и голосно заговорила:

– Бедный твой папуля, аж в Россию уехал работать! Грех люди на ду╛шу брали, когда говорили, что он лодырь. Было бы так, его не затребова╛ла, бы сама Россия. Э, набрался он ума, человеком стал! Работает хорошо. Поработает, "Волгу" купит и вернется. С этими словами она подошла к телефону, установленному прямо на стенке помещения и приказала внуку набрать номер. Посетители недоу╛менно переглянулись, но не сочли нужным вступать в пререкания с пожилой женщиной, которая вероятно, по незнанию прошла без очереди к теле╛фону, Ванчо долго набирал номер и когда добился связи, сунул в руки бабушке телефонную трубку и проинструктировал:

– Держи, бабушка, трубку. Говори, с папой. Только, погромче говори, потому что он далеко, за тысячи километров.

Баба Доца приняла трубку, пыхнула ее под платок, которым была повязана, и во всю силу голоса крикнула:

– Э-гэ-ге-гей, Вa-си-ли й!!!

Услышав смех посетителей, Ванчо закрыл бабе рот ладонью:

– Бабо, нельзя так кричать! Столбы попадают от твоего крика!

Баба Доца сделала вывод и заговорила несколько тише:

– Э-гэй, Василий! Ты ли это, сына? Ей Богу он! Какая, Боже, техника, какое чудо: я на одном конце земли, он на другом и слышим друг друга! Все слышно, только почему-то трещит трубка, и ничего не поймешь, что говорят. Писк какой-то... Э-гей, Василий! Это я, мама твоя. Да, сына, мама, ма-ма! Скажи маме что-нибудь.

– Ма-ама! – послышалось в трубке.

– Я, сына, я! Говори громче!

– Ма-а-ма!..

–А чтоб ты мамкнул, несчастный! Говори, рассказывай, купил ли "Волгу"? Когда пригонишь?

– Ма-ма!..

– О, Боженце! Ванчо, ничего не слышу, ба! Только свист, треск и какое-то бульканье. Будто в воде кто-то талапается. Василий, что там случи-лось? В луже ли барахтаешься, в курятнике ли сидишь, курей дразнишь? Говори что-то, спроси, как дома, все ли живы и здоровы? Как Керана, как дети? Ходят ли в школу?..

В трубке членораздельно послышалось:

– ...приеду в гости!

Теперь баба Доца не поняла:

– Овцы? Какие овцы? Ванчо, он спрашивает, ходят ли овцы в школу. Ходят овцы в школу, ходят! В пятый класс перешли! Новые сумки им купили! Учатся хорошо, не то, что ты болван!

В трубке снова послышалось:

– Все, живы, здоровы?

– Все овцы живы и здоровы! Черная, которая зимой сдохла, окотилась. А белую, которую волки загрызли, я остригла и носки тебе связала, глухарь ты бестолковый! Слово по телефону сказать не умеешь!

В это время трубка издала прерывистый писк, и внук объявил:

– Все, бабушка! Время кончилось.

– Как кончилось? Мы же говорить должны.

– Раньше надо было говорить, а не удивляться чудо технике. Что папа говорил?

Баба Доца повесила трубку и заговорила так, чтобы ее слышали:

– А что может сказать твой папа? Хвалится. Приятно слышать было, когда говорил, что стал передовым работником. Все газеты о нем пишут. Ра╛ботает на славу. Работа у него механизированная, на работу трактором его тянут. Премию ему дали, другую обещают. Э-ге, набрался он ума, чело╛веком стал!

– А "Волгу" когда купит?

– На что ему та "Волга"? Пыль поднимать? Лучше бы придержал денежки да купил себе шапку мандатровую. Как наденет – сразу видно: богатый человек из дому вышел. А в машине кто тебя увидит? Да и бензина дешевого сейчас с огнем не найдешь. Не нужна ему "Волга". Он знает, что делать, набрался он ума!

– 15 -

По вечерней сельской улице бодро шагает бойкий старичок. Его сопровождает свадебный оркестр – скрипка, кларнет и барабан.

– Дед Даня! – кричит барабанщик, прекратив дубасить в барабан, – Приближаемся к невесте! Через дом баба Доца живет.

– Ха? – не расслышал дед, навострив тугие на слух уши.

– Говорю: приближаемся! Спой, повесели народ! Мы же идем тебя сва-тать за бабу Доцу!

– Доца, Доца! Другой мне не надо.

– Другая тебя и не возьмет, – смеется барабанщик, – Но баба Доца – женщина веселая. Надо чтоб и ты соответствовал. Спой что-нибудь, спляши.

– Га?

~ А чтоб тебе кошки в уши наклали! – сердится барабанщик, – Глухой, как камень, еще и женится собрался.

В то же самое время и по странному стечению обстоятельств, не зная, что приближаются гости, баба Доца сидела перед иконой с образом Спасителя и молила его о прощении грехов:

– Боже милостивый! В большие грехи вводит меня мой болтливый язык. Прослышалась аж в Барамче. Есть там один не твой, не мой дед Данила, похвалился соседям, что собирается жениться на мне. Боже! Мне до женитьбы ли с моими болячками? Или потомство от меня выведешь? Один глаз темнее другого, одна нога кривей другой.

Прислушалась к доносящейся с улицы музыке,

– Господи, музыка! Не он ли случаем приперся? Он, точно он! Чем же его встретить – ни скалки, ни кочерги под руками? И дома никого, и не прибрано в хате.

Баба Доца накинула платок и выбежала на крыльцо. А у ворот музыка, такая музыка – с ума сводит, прямо в пляс зовет! Вся улица стол╛пилась у ворот. А старый жених под эту бешеную музыку топает кривыми ногами и припевает:

У ворот весь народ,

Баба рыбу продает.

Баба рыбу продала,

Ни копейки не взяла.

Когда кончились куплеты, дед снял колпак, под которым теплилась его лысая голова, и низко поклонился бабе Доце:

– Доброго тебе здоровья, голубушка! Не пустишь ли в хату добра молодца? Слышали, что в вашем доме продается безпарная голубка.

– Добрый день, добры молодцы! – отозвалась хозяйка, низко покло-нившись гостям, – Голубка у нас есть, и очень даже хорошая. Только го-лубь ваш с виду не совсем того...

– Э, нет, – не согласился барабанщик, – Голубь у нас справный. Хорошо воркует, и перья у него золотистые. Правда, глуховат немного. Так, дед?

– Га? – приблизился старик, чтобы лучше расслышать.

– Не ко мне иди, а к нареченной, – подсказал музыкант.

Баба Доца усмехнулась и пригласила гостей в хату. Гости прошли .Му-зыканты присели на длинную деревянную койку-канапку, положили у ног инструменты и стали ждать. Хозяйка села на кровать, застеленную разноцветным покрывалом, и лукаво посмотрела на жениха. Дед Данила, сраженный взглядом, схватил небольшой детский стульчик, который стоял у двери, поставил посреди комнаты и сел на него верхом.

– Данилой зовусь, – представился нареченной,– При╛вез привет и добрые пожелания от мамы и папы...

– Неужто еще живы твои родители? Сколько же им лет? – не преминула посмеяться баба Доца.

– Сopoк шесть... – промямлил жених и добавил: – с тех пор, как умерли. Я это так сказал. Так говорят все, когда женятся...

– Не собрался ли ты жениться? На ком?

– Га? – не расслышал старик.

Баба Доца посмотрела на музыкантов.

– Боже, не хватает, что старый, а еще и глухой. Откуда приволокли такого го голубя? Крылья у него уже отваливаются.

– Га?

– Я говорю, что хоть ты и в летах, но еще крепыш.

– Да, скрипим, скрипим, но молодым не уступаем, -похвалился дед, выпятив грудь, – Смотрю, и ты совсем еще свежая, Потому и приехал, голубушка; пос╛мотреть друг на друга, потолковать, может что-то и получится...Как, голуба, что скажешь?

Баба Доца смущенно склонила голову:

– Знаю ли я, Деня,,, Дома никого нет, не с кем посоветоваться. Были бы дети, может что и – вышло. Сам знаешь, какова наша женская доля: что заиграют, то и должна плясать.

Дед ожил, воспрянул духом: вскочил со скамеечки, и бросился к кровати:

–Все понял, голубушка! – сел рядом и обнял нареченную, бла╛годарю, что не отказала, Вое будет в ажуре!

Баба снова покосилась на музыкантов:

– Прямо как малое дитя. Хоть в пеленки его заматывай.

– Га?

– Говорю, что мало еще знакомы, мало знаем друг друга.

– Как не знаем? Меня весь район знает! – вскочил на ноги жених, – В молодости я в райкоме работал! На синдикатских лошадях сек╛ретаря райкома возил. Кони – звери! Как запрягу в понедельник, аж в субботу распрягаю. Двери сельских начальников ногами открывал!

– А бабка твоя как, жива-здорова? – после минутного молчания спро-сила хозяйка.

– Как жива? Почему жива – возмутился жених, – Десять лет как умерла.

Э, была б она жива, меня давно бы на свете не было.

– А живешь где? Домик какой-то имеется?

– Какой-то, говоришь. Ба! Да у меня не дом, а монастырь! Не то, что твоя халупа.

Баба Доца в мгновение ока нахмурилась и сурово изрекла:

– Мой дом не ха-лу-па! Две двери, пять окон, черепицей покрыта.

– А моя чем бурьяном, что ли, покрыта?– задергался дед Данила, – Мой дом в три раза больше твоего!

– Чего ж тогда не сидишь дома, а лезешь, куда не просят? Ты смотри на него, землей пахнет, а женится надумал.

Все присутствующие повставали со своих мест. Дед Данила потя╛нулся к хозяйке:

– Голубка, что сталось? Мы не поняли друг друга. Я не думал ссориться с тобой. Не за этим я приехал...

– Как приехал, так и уедешь, – обрекла хозяйка, – Я тебя сразу раскусила, какой ты лгун и хвастун. В Барамче у вас все такие. Меньше всех в районе доите молока, а хвастаетесь, что ваши коровы лучше всех.

– Но коровы хорошие, не сдавался старик, – По ведру молока дают.

– Лжешь! – заключила баба Доца, извлекла из-под одеяла газету и ки-нула в лицо оскорбителю: – На, сам посмотри, сколько вы доите и на каком месте находитесь. И запомни: пока не поднимете надои, никакой женитьбы не будет. А сейчас освободите мне хату. До свидания!

– Голубушка! Что делаешь? Что ты делаешь? 3а что?

– Эй, музыканты! – скомандовала хозяйка,– А ну, заиграйте деду марш к дому.

Музыканты заиграли траурный марш, и дед Данила с закинутыми назад руками и гордо поднятой головой покинул дом избранницы.

– 16 -

Междугородние переговоры с сыном не увенчались успехом, и баба Доца решила написать ему письмо. Попросила у внука листок бумаги и ручку и корявым почерком написала:

"Здравствуй мой дорогой и любимый сыночек!

Из нашего телефонного разговора узнала, что ты жив и здоров, и скоро не приедешь, потому что нет денег купить билет на поезд. Значит, за-работки твои слабые. А это говорит за то, что и "Волгу" не сможешь купить. Но ты не расстраивайся. Гори она огнем эта "Волга"! Было бы здоровье и благополучие.

В связи с этим хочу написать тебе несколько слов о нас, о детях и о Керане. Она, бедная, соскучилась по тебе и вообще по всему мужскому. Каждый вечер, как только уложит детей, выходит на улицу, ста╛новится у ворот и дразнит соседских мужиков. Потом всю ночь собака скулит на Луну и скучает по тебе. Поэтому тебе надо срочно приехать, потому что собака старая и может не дождаться твоего возвращения.

Теперь про детей. Ванчо учится плохо. Двоек у него, как у дурака махорки. Познакомился с какой-то пятиклассницей, она к нам приходит, он – к ней. Девочка хорошая, но ранняя .Боюсь, что пока вернешься, станешь дедушкой. Марийка про это еще не думает, потому что в школе нет учи-теля по сексологии.

Немного о себе. Синко, ты знаешь, что я женщина скромная и никогда не думаю про чужих мужей, когда на улице полно своих. Но приехал один дед из Барамчи и предложил руку, сердце и все, что осталось. Я ему, конечно, отказала. Но он может еще вернуться. А у нас, женщин, сам зна-ешь, какое сердце: все может случиться. По этом хочу посоветоваться с тобой: как думаешь? Что посоветуешь? Если не хочешь иметь нового отца, пиши скорей.

Люди говорят, что у вас в России живется лучше. Есть все: и япон╛ские телевизоры, и китайские шапки, и турецкие босоножки, не хватает только денег на их покупку. Признаться, и у нас такое же. Ходим по базарам с пустыми карманами и радуемся, что привезли нам дорогие заграничные товары.

У нас скоро будут выборы, будем избирать новое правительство. Избираем и нового председателя сельского совета. Был бы ты до╛ма, голосовали бы за тебя, потому что в селе нет более милого и быва╛лого человека.

На этом кончаю писать. Оставайся, сыночек, жив и здоров. И пи╛ши! До свидания!

– 17 -

Прошел месяц, и у ворот Пешпопадиевых опять заиграла музыка.

Точно такая же веселая, такая нежданная. Разница только в том, что дед Данила шел теперь не пешком, а ехал верхом на старом шелудивом осле, запряженном в тележку-кутигу, до отказа загруженную домашним скарбом. За телегой следовал тот же свадебный оркестр, который обслуживал деда в прошлый раз, и так же, как и в прошлый раз, барабанщик подтрунивал:

– Дед, может, не надо было брать осла?

– Га? – не сработали уши старика.

– Я спрашиваю, что будем делать с ослом, если баба Доца снова отка– Никогда! Никогда не откажет! Мы же в два раза увеличили надой! – заверил дед, вытащил из кармана свернутую в трубку газету и раз╛вернул ее, – Вот посмотри: по десять литров на корову доим! Разве можно таким работникам отказать?

– А если кто-то нас опередил?

– Га?

–Я спрашиваю, что будешь делать с ослом, если она вышла за другого деда?

– Привяжу его к воротам, а я построю здесь шалаш, и буду зимовать. И не отступлю! До тех пор, пока Доца не станет моей! – Значит, не жалеешь, что продал хату? – Ради Доцы все продам!

Музыканты заиграли веселую плясовую музыку, и дед Данила спрыгнул с осла. Размахивая развернутой газетой, начал плясать и приговаривать:

Как у нас за веки кои

Увеличились надои:

По ведру дает корова,

И еще давать готова.

Сбежались соседи, стали раздаваться дружеские поддевки:

– Баба Доца не откажи деду Даниле: баклажаны у него затекли!

Престарелая невеста в сопровождении всей семьи вышла на крыльцо и громко обратилась к внуку:

– Ванчо, наверное, нового почтальона нам назначили, коли под музыку газеты разносит. Пойди, возьми нашу газету, а то всю изомнет своими танцами.

Ванчо спрыгнул с верхней ступеньки, побежал к воротам, выхватил у деда газету и принес бабушке. Баба просмотрела сводку надоя по району и, убедившись, что байрамчане действительно стали доить боль╛ше, пригласила гостей в дом. Музыканты заупрямились:

– Дабы снова не играть траурный марш, мы лучше здесь подождем, у ворот.

В сопровождении хозяев дед Данила прошел в дом и остановился в той же комнате, где и прошлый раз. Взял тот же детский стульчик и сел посреди хаты. Керана с детьми остались стоять у двери, а баба Доца, как и положено невесте, села на кровати ровно против жениха,

– Данилой зовусь, – обратился жених к стоящим у двери.

За всех ответил Ванчо:

– Да знаем уж! Говори, зачем пришел.

– Дорогая! -обратился дед к хозяйке. – Все твои желания выполнены: мо╛локо увеличилось в два раза! Выполню любые другие твои поручения, но только не гони меня, прими.

Баба Доца посмотрела на Керану:

– Ну, что посоветуете? Что делать о этими страдальцами?

– Не понимаю, – обиженно отозвался жених, – я на ком приехал жениться на тебе или на невестке?

В свою очередь речь жениха не понравилась Керане:

– Гоните его в три шеи, мам! Места у нас мало. Приедет Василий – где поместимся?

– Оно не плохо бы иметь еще одного мужика в доме, – смягчилась баба Доца, – Но места у нас нет, комната малая.

– Комната немалая и дом большой, – не согласился жених, -Две двери....

– Одна, – поправила Керана.

– Пять окон...

– Четыре, – вмешался и Ванчо.

– А говорил: халупа! – напомнила баба Доца

Жених жеманно усмехнулся:

– То, голубка, было, когда надо было хвалиться, а теперь -другое дело. Хвалится уже ни к чему. Я был в тебе так умерен, что когда увеличился надой, и хату продал.

– С ума сойти! Ты бы и штаны продал! – пожурила баба Доца, – И за сколько тысяч продал?

– За осла, на котором приехал, за телегу и пять ведер вина.

–Боже! – поразилась баба, – Такай хороший дом! Монастырь! Три двери...

– Две, – поправил дед.

– Шесть окон!

–Три...

– Цинком покрыта!

–Камышом, голубка, камышом.

– Зачем тогда обманывал?

– Потому что люблю. Когда любят, всегда лгут. А теперь лгать некуда: осел уже здесь. Решай! Я в твоих руках!

Баба Доца снова покосилась на Керану:

– Ну что скажешь? Чтобы ты сделала на моем месте?

– Что я могу сказать, когда осел уже тут и негде ему зимовать? – заколебалась Керана.

– Керана говорит, что осла можем принять.

– Га? – недослышал жених.

– Решили так: осел будет с овцами зимовать, а ты...

– И я могу с овцами!..

– Бог с тобой, Данила! Что люди скажут? – Скажут, что женился на овце и в овчарне живешь. Найдем тебе место и в доме. Будешь жить с нами пока не вернется Василий.

– Га?

– Загоняй осла!

– 18 -

Соседка баба Рада перебежала дорогу, чтобы посмотреть на нового супруга бабы Доцы. Пешпопадиевы только-только сели обедать. Облепили небольшой кухонный столик и аппетитно ели борщ. Когда появилась соседка, баба Доца поднесла ей тарелку борща и пригласила сесть рядом:

– Садись с нами, Рада. Отведай борща нашего. Керана варила. Хоть без мяса, но вкусный-превкусный.

– Нет, спасибо, мы только пообедали, – отказалась гостья.

– Нельзя отказываться. соседко. Кто застает соседей за обедом, тот добра им желает. Поэтому и не вздумай отказываться.

Баба Рада помялась, глядя как плотно облепили стол хозяева, но села рядом с хозяйкой дома, потеснив немного нового хозяина. Дед Даня безрадостно покашлял и продолжил есть.

Все дружно работали ложками, а баба Рада скрестила руки на животе и молча наблюдала за опустошающими тарелками. Баба Доца посмотре-ла на нее и спохватилась:

– Ой, Господи! Я же тебе ложку не дала! Ванчо, сбегай в кухню за ложкой для бабы Рады.

Внук послушно встал и побежал на кухню. Через минуту вернулся и доложил:

– А нету там уже ложек. Я вчера последнюю поломал.

Не стала баба Доца публично ругать внука, но задумалась как выйти из создавшегося положения. И вдруг, будто осенила ее бо╛жественная догадка, взяла свою ложку, ополоснула ее в тарелке деда Данила и подала Раде. Обед продолжился без участия хозяйки.

Спустя немного времени, баба Рада положила ложку перед хозяйкой и сказала:

– Спасибо вам большое, сыта я, обедали мы...

Баба Доца взяла свою ложку, снова сполоснула в дедовой тарелке и стала кушать. Дед испепеляющим взглядом покосился на нее и прорычал:

– Слушай, не превращай мою тарелку в помойную яму!

Баба Доца сделала вид, что провинилась и ответила:

– А ты, дорогой, привыкай, коли пришел жить в чужой дом.

– 19 -

Ванчо вернулся со школы раньше обычного, швырнул сумку с книгами за печку, где хранились тряпки на стирку, и торжественно сообщил:

– Ура! К нам гости идут! Ба, приготовь что-нибудь вкусненькое. Анфиска приехала!

– Приготовлю, как не приготовить! – засуетилась баба Доца, -Родствен-ница, двоюродная сестра она тебе. Накормим, что-то на дорогу дадим. Прош╛лый год мало ли вещей в Румынию вывезла? Три шелковых платка, девять старинных передников, два домотканых покрывала... Такие вещи сейчас дорого стоят. Имела она хорошие деньги от моего тряпья. Ну, и на здоровье. Для хорошего человека не жалко. Плохо, что имя ей непри-личное дали – Анфиса.

– Почему не приличное? – удивился Ванчо, – Очень даже приличное. Есть даже святица такая – святая Анфиса Благотворная.

– Не слыхала я про такую. Ну, да не важно. Важно, что приехала, – ответила баба Доца и крикнула деду, который копошился в другой комнате: – Даня, одевайся! Гости заграничные приехали! Надень что-нибудь совре╛менное: есть там у нас джинсы дырявые мокасин" без; подошвы. А я приготовлю стол. Они такие, что не все едят. То им брынзой отдает, то салом.