Текст книги "Baba Doca (СИ)"

Автор книги: Д Караулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Annotation

Жизнь обыкновенной деревенской женщины на Украине со всеми ее прелестями и неуклюжестью существующего строя жизни с юмористическим уклоном

Караулин Д.И.

Караулин Д.И.

Baba Doca

Караулин

БАБА ДОЦА

(юмористическая повесть)

Народ, который способен смеяться

над собой, бессмертен.

(Народная мудрость)

– 1 -

В одном обыкновенном бессарабском селе живёт необыкновенно трудолюбивая женщина баба Доца Пешпопадиева.

Никто из сельчан не помнит дня или часа, чтоб баба Доца не работала. Вот и сегодня, в день поминовения померших, она сидит на ступеньках крыльца и вяжет носки на зиму.

На одной щеке у нее бородавка с длинным черным волосом, достигающим ей почти до носа, на другой – небольшой продолговатый шрам от за╛жившей раны. Баба сноровисто перебирает спицами и рассказывает сидящей рядом внучке:

– Бородавку мне, Марийка, Бог дал, а шрам поп сделал. Говорят, когда меня крестили, я испугалась его бороды, дернулась и упала в корыто с водой. Может, нырнула бы я в воду, и ничего бы не случилось, но крестная хотела меня изловить, но не поймала, а только оттолкнула так, что я ударилась об угол корыта и пробила себе щеку. С тех пор и шрам образовался.

– Бедненькая, – прильнула Марийка к бабиному плечу. – Видать боль╛но тебе было? Да, бабушка?

– Конечно, больно, коли аж на улицу выползла, – призналась баба.

– А ты уже умела ползать, да, ба?..

– Чего же не ползать, коли мне уже второй годик шел. Денег у родителей не было – вот и крестили меня, когда я уже ходить начала. Денег не было, а детишек все-таки рожали. И даже больше, чем сейчас.

В глубине хаты послышался женский голос. Марийка вскочила и побежала в хату. Спустя немного времени, вернулась и известила:

– Ба! Мама заболела.

Баба Доца облегченно вздохнула и перекрестилась:

Ну и слава Богу! Утром заболела, к вечеру разрешится.

Положив чулок со спицами на ступеньку, встала и зашагала к калитке.

. Марийка неотступно последовала за ней:

– Бабушка, ты куда?..

– Не твое дело! – отмахнулась баба Доца как от назойливой мухи, -Пойду в больницу, попрошу, чтоб аиста прислали.

– И аист принесет мне сестричку, да, ба? – просвещенно вопросила внучка.

– А если братика?

– Не хочу братика! – заныла Марийка. – Мальчики дерутся. У меня уже есть один братик, сестричку хочу.

– Ну хорошо, хорошо, пусть будет и мальчик, – уступила бабушка, лишь бы внучка отстала от нее,

... Спустя какое-то время, когда Марийкина мама уже была в роддоме, баба Доца вернулась и принялась прибирать в хате. Смела паутину с потолка, помыла полы, полила цветы подсахаренной водой, чего де╛лала только по большим праздникам, и принялась готовить еду. К ве╛черу с работы вернулся и Марийкин отец. Баба Доца еще с порога его задергала:

– Ну, что там делается, Василий? Что слышно?

Немногословный отец показал два пальца и буркнул:

– Двое!

– Как двое?

– Два мальчика, ма-ма! – прыснул смехом Василий.

Баба Доца сплеснула руками:

– Боже! Чем же вы думали, милые? Разве можно так – по двое сразу?

Люди одного ребенка не могут вырастить, а вы по два зарядили. Если и дальше так пойдет, хату завалите детьми. В такое сложное время! Чем будете их кормить, если оба не умеете деньги зарабатывать? Оглядывайтесь с эти╛ми делами, думайте!

Василий самодовольно почесал ухо и признался:

– А что я могу сделать, мама, когда Керана сама детей хочет иметь?

– Э, мало ли кто чего хочет! – назидательно поучила мать, – Керана пусть себе хочет, а ты голову имей на плечах. Береги денежки. Если де╛нег нет, какие могут быть дети? На Керану не смотри: она из многодет╛ной семьи. Она у мамы девятый ребенок. Я тоже много хотела, но голова была на плечах. Потому, ты у меня только шестой. Голодное время было, продуктов не хватало. Но выкормила вас, вырастила. Теперь сами думайте, что и куда должно идти.

Чуть попозже, пришли приятели, поздравили Василия с новорожденными. Счастливый отец вынес ведро вина и начал угощать товарищей. Пили за одного ребенка, пили и за другого. Потом начали пить и за тех, которые еще не родились. В Пешпопадиевом доме воцарилась праздничная обстановка. Даже старший брат Марийки Ванчо перестал ходить в школу; понял, что никто за ним не присматривает. Одна Марийка ходила задумчивая и чем-то недовольная.

В один прекрасный полдень баба Доца приоделась, вышла на улицу и уселась на скамье подле ворот. Прибежали и сели рядом внуки.

– Журавля ли ждешь, ба? – поинтересовалась Марийка, – Если принесет мальчика; даже не хочу его видеть.

– Что Бог даст, то и будет, – успокоила баба Доца, – Сегодня будет известно. Как только увидите детей, надо поплевать через плечо.

– Чтоб мухи их не оседали, да, ба? – полюбопытствовал Ванчо.

– Чтоб не сглазили!

Скоро в конце улицы показались Василий и Керана. У каждого было по ребенку на руках. Завидев родителей, соседи с подарками сбежались к воротам Пешпопадиевых. Одни с цветами, другие с пеленкой, третьи с графином вина. Как только приблизились Василий и Керана, соседи нача-ли их поздравлять, дарить подарки и угощать вином. Василий пил и за себя, и за жену: кормящей матери врачи запретили пить.

В этой шумной неразберихе никто и не заметил, как Марийка поки╛нула улицу, вбежала в дом и спряталась в проеме за печкой.

Родителей провели во двор, баба Доца за руки ввела их в дом. Хотя было теплое весеннее время, она с утра затопила печку, нагрела воды, чтобы искупать близнецов, сварила вкусный борщ с курицей. В доме было весело, празднично. Про Марийку никто не вспоминал и не спрашивал. Только вечером, когда начали купать детей, и один ребенок заплакал, а другой его поддержал, Марийка вышла из убежища, присела у корыта и залюбовалась:

– Ой, какие они хорошенькие! Мама, знаешь, почему они плачут? Потому что голодные. Накорми их. Баба такой хороший борщ сварила! А воду как они любят! Моряками будут. Хорошенькие, правда, мама? А давай сделаем так: эти двое пусть останутся у нас, а ты скажи журавлю, чтоб принес еще двух сестричек. Хорошо, ма?

Баба Доца с иронией покосилась на Василия и пробурчала: – Ага, он, журавль, только того и ждет.

– 2 -

Девять дней и девять ночей Василий угощал приятелей за ново-рожденных, а на десятый до бабы Доцы дошло известие, что пили пока за одного ребенка, будут пить еще девять дней за второго. Рано утром, едва забрезжил рассвет, она проникла в спальню сына и запричитала:

– Василий! А ну, вставай! Вставай, тебе говорят! Сколько можно спать? Сколько можно пить?

Василий потуже помял подушку и простонал:

– Ма-ма, только-только лег!..

– А чтоб ты не наспался на этом свете! Девять дней пьешь и спишь! Это правда, что еще девять дней будете пить?

– Василий пришел в себя:

– Ну, двое же их – как не пить? Дети, родные дети!..

– Я вам попью, черти безрогие! Вставай, сейчас же вставай и берись за работу! Выпивохи на хороший путь не выведут. Будь умницей, сынок, ос╛тавь эту попойку.

Василий поднял голову, сел на кровать, спустил босые ноги:

– Все, мать! Завязали: сегодня напьемся – и баста!

– Ну, хоть так, – согласилась баба Доца, – Пейте, но и думайте. Семья рас╛тет, дети начинают побольше есть, скоро продуктов станет не хватать. На╛до что-то делать, сынок. Поучись у Ивана Волкова: съездил за рубеж и две легковые машины купил. Одной катается, другой глину людям раз-возит.

Ванчо, который невесть как оказался в дверях, прыснул смехом:

–Ха-а-а! Бабо-бабо-о, кто возит глину легковыми машинами? Глину люди самосвалами возят.

–Э, ты сильно много знаешь! – фыркнула баба, – Своими глазами видела, как привез глину Мелании Тодоровой. Главное, что пользу от этого имеет, деньги заколачивает. Не то, что твой отец. Слышь, сынок, – ласково загово╛рила баба Доца, обращаясь к полуспящему Василию, – Говорят, Иван Ников снова собирается в Россию ехать. Посмотри, может, и ты с ним поедешь...

– Что там делать? Комаров кормить? Меня и дома есть кому грызть.

– Комары комарами, но заработать какую-то копейку не помешает. Здесь на твою зарплату детей не прокормишь. Думай, сынок. Очень бы хотелось, чтоб поехал.

Василий задумался. Глубоко и серьезно задумался. А когда баба Доца собралась покинуть спальню и уже была у дверей решительно произнес:

– Мама, где мои штаны?

Баба Доца оглянулась и укоризненно покачала головой:

– Сине-е, сине, тридцать пять лет на свете живешь, сколько можно штаны тебе подавать?

– Еду в Россию! Собирай меня!

–Ну, это другое дело! – возрадовалась мать, – Если так, согласна и до пятидесяти лет подавать тебе штаны.

– 3 -

Уехал Василий в Россию, оставив в доме жену, мать и четверо детей.

Вся работа по хозяйству свалилась на женские плечи. Керане досталась внутренняя работа – уход за детьми, уборка, стирка и пр., а баба Доца принялась выполнять всю мужскую дворовую работу: кормление скота, буртовка навоза, доение коровы и козы и пр. С темна до темна мыкалась во дворе и в хлеву и никак не могла управиться. Закончит одну работу, будто из-под земли появлялась другая. И на все требова╛лись силы и здоровье. А здоровье у пожилого человека не вечно.

Спустя неделю после отъезда Василия у бабы Доцы разболелось и опухло колено. Начала хромать и приседать на левую ногу, но в боль╛ницу не пошла: ни времени не было, ни денег на лекарства. Как-то утром встретила на улице ветеринарного фельдшера Колю Басова, который работал на животноводческой ферме, и взмолилась:

– Коля! Спаси и помилуй, сынок. Посмотри, пожалуйста, бабино колено. Что стряслось, не разберу, но болит и болит. Ударила ли, вывих╛нула ли, сглазил ли кто-то, но покоя от него нет. И что только не де╛лала: и булыжник от мостовой прикладывала, и через перекресток прыгала, и овечьими катышками парила, ничего не помогло. Одно только спасение – чтоб ты его осмотрел.

– Не могу, бабушка, – попятился Коля.

– Как не можешь? Ты же врач!

–Врач, но ветеринарный. Я скот лечу, а не людей, – пожимал плечами ветфельдшер, – Корову, пожалуйста, могу вылечить ...

– Ты не стесняйся, сынок, – продолжала бабка уговаривать, – Зайдем за ворота, ты посмотришь, какое оно красное стало и пухлое.

– Да не могу я! Не разбираюсь...

– Но в коровах же разбираешься! Колено оно и есть колено – что говя-жье, что человечье. Какая разница? Посмотри и скажи.

– Я вам ясно сказал: не мoгy! Баба Доца укоризненно помотала головой:

–Не можешь. Потому что колено старое. Было бы молодое – двумя руками ухватился бы.

Коля посмеялся, и баба Доца решила еще раз попытаться угово╛рить его:

– Ну так что, Коля? Что будем делать?

– Идите в больницу, другого выхода нет, – отрезал ветфельдшер. Постоял, убедился, что бабка не отстает, и пошутил: – Есть, конеч╛но, один вариант...

– Какой?

– Народное средство. Намажьте колено красной глиной и завяжите тряпкой от поповской рясы.

– Но... – растерялась бабка, – за рясой надо в церковь пойти.

– Конечно. За одно и причаститесь. Идите, иначе без ноги остане╛тесь,

– 4 -

Было воскресение, служила церковь. Баба Доца приоделась, попросила прощения у Кераны и пошла. Церковь была полна прихожан, и бабе ничего не оставалось, кроме как влиться в общую массу.

После литургии отец Пантелей начал причащать паству. Подошла очередь и бабе Доце. Она преклонила колени перед попом и, не дождавшись его слов, застрочила: – Грешная я, батюшка. Грехов много, а болячек еще, больше. Все кругом болит, здравого места нет. Но больше всего колено меня мучает. Головы не хватает, чтобы понять, что с ним сталось. Господь ли меня наказал, злой глаз ли его сглазил, но болит безбожно. И что только не делала: и священной водой брызгала, и образ снятого Пантелеймона прикладыва╛ла – хоть бы тебе что! Ничего не берет. И за что, Боже такие муки?

– За грехи, раба Божия, за грехи, – уверил священник.

– Э, батюшка! Есть женщины – и не так грешат, а колени целые.

А я, бедная, на сторону и глазом не повела, а какие муки испытываю. Нет, батюшка, здесь что-то не то. Никак нечистая сила замешана. Вот и решила обратиться к вам. Посмотрите своим опытным оком, может, что и получится...

– Молитесь Богу и все пройдет.

– Да молилась уж, сколько можно! – повысила голос грешница, – Молюсь, но не помогает. И тут одна добрая душа подсказала, что можно вылечиться, если обвязаться куском рясы.

Отец Пантелей посмотрел бабе в глаза, и когда понял, что она

не шутит, ответил:

– К сожаление, лишней рясы у меня нет. Bсe новые и...

– И вам жалко отдавать, – подсказала грешница, – Нельзя так, батюшко. Вы же на то и призваны, чтоб помогать страждущим. Кто же вам пове╛рит, что вы божий наместник?

– Кто ж кого причащает: я – вас или ты меня?– пристыжено загово╛рил священник, – Сказал же: нет у меня лишней рясы! Нельзя принуж╛дать благодетелей. В Священном писании ясно сказано...

–Э, – перебила баба Доца, – В священном писании много чего сказано, но никто его не исполняет. Даже вы пожадничали рясу дать, чтоб чело╛века спасти.

Отец Пантелей резко встал и спешно зашагал к алтарю. Через

минуту вернулся, сунул за кофту бабе Доце, замотанную в газету,

рясу и строго предупредил:

– Не дай бог, чтоб до матушки дошло!

Баба Доца поплотней прижала сверток и под любопытными взглядами прихожан покинула церковь.

– 5 -

Соседский мальчишка подбежал к калитке и во весь голос крикнул: "Баба Доца! Был посыльной и сказал, чтоб вы шли на собрание!

– На какое, к черту, собрание? – Нового депутата будут показывать!

– Вчера цирк приезжал, медведя показывали, сегодня депутата привезли! Каждый день собрание! От собраний и поработать некогда. Не пойду.

– Идите, бо очень строго сказали.

~ А что именно? – осторожно поинтересовалась баба.

– Сказали так: кто не пойдет, тому зарплату задержат или пенсию урежут.

– Чего еще! Нашу пенсию только урезать не придумали. Что с ней,

что без неё. Не пойду/

– Лучше пойдите. Зачем вам лишние неприятности?

– Не могу: прыщ на пятке выскочил. Пока не лопнет – никаких собраний.

– Прыщей будет много, а депутат у нас один, – мудро высказался мальчуган. – Идите, посмотрите на него, потому что больше не увидите. Не будет же он специально приезжать и показываться вам одной.

Баба Доца подумала и уступила:

– А и верно говоришь. Придется пойти. Может, доведется о помощи просить. Пойду уж!

В клубе, за столом президиума, сидело несколько человек: голова сельского совета, председатель колхоза, директор школы. И среди них был один незнакомец. Пройдя весь зрительный зал, баба Доца подошла к незнакомцу и угодливо поклонилась:

– Здравствуйте! Не вы ли будете новый депутат?

– Нет, бабушка, еще не депутат, – улыбнулся незнакомец, – Я пока канди╛дат в депутаты.

– А не все ли равно? Что кандидат в депутаты, что депутат в кан╛дидаты – одного семени фрукты. Главное, хотела познакомиться лично, запомнить в лицо. Знаю, больше не увидимся.

– Что так печально, мать? Не собрались ли Богу душу отдавать? – Мне сейчас не до смерти. Но с вашей работой и не захочешь, – а умрешь.

– Зря так настраиваетесь, – успокоил кандидат, – Все будет хорошо. Только надо проголосовать за нашу партию.

– Он, прошлый депутат, то же самое говорил, а что вышло? Ничего не изменилось.

– Изменится, мать, все будет по-другому. Именно потому и идем в

правительство.

Баба Доца хитро покосилась на кандидата и заметила:

– Ну, скажем, не только за тем идете ... Есть у вас и другие интересы... Но да простит вас Господь-Бог. Живите сами, давайте и другим жить. А сказала я, что больше не увидимся, потому что многие кандидаты обе-щают улучшить жизнь, а как изберем их – так больше и не показываются.

– Я не из тех, мать. Обещаю только то, что смогу сделать. Баба покосилась на сидящего рядом голову сельсовета и заявила:

– Наш сельский голова тоже так говорил, Обещал построить новую школу, а построил только сторожовку и территорию обгородил.

– Нету сейчас денег госпожа Пешпопадиева, – сконфузился голова. – А где же деньги? – напористо заговорила баба, – Ты же налог собираешь!

Я как-то вынесла на базар брынзу продавать, едва выторговала три гривни и ваши работники забрали их за налог.

– Э, бабушка, школу брынзой не построишь, – посмеялся голова. – А вы только от брынзы ли доход имеете? – не уступала баба Доца, -Предприниматель Иван Ников ни у кого налоги не берет, а уже и волноческу построил, и мельницу запустил, и пекарню заканчивает, Вот как люди работают. Не то, что вы. Эх, вы!..

– 6 -

Предельно усталая баба Доца зашла в хату и свалилась на кровать.

– Ой, слава Богу – настал вечер, можно будет полежать, чтоб кости отдох╛нули! Проклятая работа – без конца и края. Работы много, а здоровье одно. Когда был Василий, легче был о. Как никак, а мужчина в доме. То корову напоит, то еще что. И дело двигалось. А сейчас все на мне лежит. Вот настал вечер, можно было бы и отдохнуть. Но отдохнешь ли, когда знаешь, что шерсть надо чесать. Марийка растет, приданное надо готовить – вот и чешешь.

– Керана оставила пеленать ребенка и отозвалась:

– Мама, что вы так беспокоитесь за Марийку? У нее сопли еще не вы-сохли, а вы ей приданное готовите.

– Время не ждет, надо работать, пока Бог держит. Если Господь призовет, ребенок без приданного останется. Сама знаешь: теперешние моло╛дые не умеют ни ткать, ни прясть. Только губы красят да хлеб даром переводят.

– Э, когда это я губы красила? – безобидно опросила Керана.

– Как когда? А на Иркиной свадьбе, забыла, как Василий тащил тебя за косы?

– Грех вам такое говорить! Вася сам заставил меня накраситься.

И это был один единственный раз.

Баба Доца не преминула поучить:

– Все грехи начинаются с одного раза. Сегодня накрасилась, завтра

другое сделала...

– И это ли за грех считаете? Другие женщины не то еще делают.

– То может, и невеликий грех, но когда женщина накрашена и надушена, мужчины по-другому на нее поглядывают.

Дабы предотвратить ссору, Керана заговорила о другом:

– А за приданное не волнуйтесь. Вася заработает много денег, и все купим.

– Ага, как не так!– посмеялась свекровь , – заработает – как же. Соб-

стенным глазам не поверю. Потому и взялась за шерсть.

– Не стоит. Лучше бы отдохнули.

– О-ох, – простонала баба Доца,– Не видать мне такого счастья. Я только для работы рождена. И за "дай" дай, бабо, деньги на мороженое, дай на кекс... И не дать нельзя. Хоть и нет, а даешь. Сейчас у меня ломаного гроша нет, а скажут "дай" – и вынуждена дать. Придется завтра съездить в Аккерман, продам немного брынзы и яиц, чтоб деньги какие-то завелись. Иначе не пронесет.

– 7 -

Рейсовый автобус рейсом на Аккерман стоял на автобусной остановке, готовый отправиться в путь. Нагруженная двумя торбами и одной сумкой /колено уже перестало болеть/, баба Доца пересекла дорогу и остановилась перед автобусом,

– Эй, человек добрый! – обратилась к шоферу, подойдя поближе к окошку, – Не подвезешь ли до Аккермана?

– Садись, бабуля! – весело отозвался шофер, не глянув на старушку. И это была его фатальная ошибка. Баба Доца почесала бородавку /это она проделывала каждый раз, когда что-то не ладилось в ее задумке/ и завиляла:

– То, сынку, не беда сесть, но денег у меня нет.

– Займите у кого-то, – посоветовал водитель.

– Занять-то не грех, но потом возвращать надо. А может, так обойдемся?..

– Как? Зайцем?

– По бартеру, – предложила баба, – Дам немного брынзы и пару яиц.

– У меня свои яйца есть, зачем мне ваши?

– Такая свежая брынза!..

– И запаха не переношу.

– Есть и бутылочка вина. Божественный напиток, а не вино!

– За рулем нельзя пить.

– А ты оставь руль, сойди. Зайдем за угол, выпьем.

– Сказано нельзя, значит – нельзя.

Баба Доца поняла, что такими соблазнами водителя не уломаешь, поду╛мала с минуту и вновь налегла:

– Митя! Ты ли это за рулем? Я и не узнала, совсем ослепла,

родственников стала не узнавать.

– Не угадали, бабуся, не Митя я, а Василий.

Ну и пусть, – не падала духом баба, – И Василий хорошее имя. Все равно – наш человек, можем договориться. Давай сделаем так; туда, в Аккерман, везешь меня зайцем, а назад, когда продам брынзу и яйца, рассчитаюсь за оба конца за туда и за обратно. Водитель подумал и уступил:

– Ладно! Садитесь.

... В предусмотренное расписанием время автобус стоял на городском автовокзале готовый следовать в дорогу. Баба Доца снова пересекла дорогу и стала перед водительским окном:

– Митя, Вася или как тебя там, сынок! – слезоточиво запричитала, – Снова денег у меня нет на дорогу.

– Как нет? Вы же товар привезли!

– Слушай сюда. Привести-то я привезла. и все продала, но вот что вы-ручила. Продала я брынзу, кода подходит ко мне молодой человек за яйцами. Яйца взял и подает мне американские доллары. И дает, и гово╛рит, чтобы я сдачу ему вернула. Гривнями. Посчитала я всю свою выручку – как раз на сдачу хватило. Но зашла в магазин купить немного кол╛басы, а они мне и говорят6 "Ваши доллары, бабушка, фальшивые". Ты видел,

сынок, что творится на белом-то свете? Чем мне теперь за дорогу платить? Как услышала – ноги подкосились, насилу до автобуса добра-лась.

– Все это от жадности, бабуля, – осудил водитель, – Если бы сра╛зу заплатили, всего этого не было. Вот Господь вас и не помиловал.

Не из-за жадности, сынок. Ты же знаешь, какая у меня пенсия. То за свет платила, то за газ.... Спасибо, хоть сюда привез, выручил. Выручай уж до конца, сынок. Сноха с двумя близнятами мыкается, еще двое вокруг вертятся. Все кушать хотят, все бабу ждут. Если не довезешь, с голоду околеют. Возьми, сынок, мы же свои люди, родственники!

– Какие родственники? – заинтересовался водитель,

– А твой отец и мой сын родились в один день.

– Неужели ли? – попался на удочку тот, – и как это случилось?

– Возьми! Дорогой расскажу.

– Садитесь!

– 8 -

Светлое весеннее утро. Солнце вспарило над крышами домов, разлило по улицам Зари мягкую лучистую теплоту. Баба Доца сидит на завалинке под забором и штопает какую-то тряпку. Вдруг резко встала, повернулась в сторону дома и крикнула:

– Ванчо-о! Вставать пора! В школу надо идти.

Из дома, откуда-то из глубины веранды, доносится сонный голос: – Кому надо было, тот давно уже пошел.

– Эй, такую хорошую учителку имеешь, – пожурила баба. Ходил бы только на нее смотреть и то влезло бы что-то в голову.

С веранды снова доносится:

– Пятнадцать лет стукнуло – сколько можно ходить?

–Отец твой в пятнадцать лет пятнадцать ухажерок имел, а ты и на это не годишься.

– Хватит его хвалить! – обижается внук, -Сама говорила, что был он тупой и неспособный.

Баба Доца снова села на завалинку и прежде, чем взять иголку, заметила:

– Тупой или не тупой, но переходил из класса в класс.

.Потому, что учительницы его любили. Одна даже домой прихо╛дила решать ему арифметику. Каждая держала его в своем классе по два года.

– Так вот почему в пятом классе он сфотографирован усатым – пос-меялся внук.

– Не было в пятом классе у него усов, – возразила баба, – Усы у него выросли, когда он женился. И усы и рога. Хорошо помни, потому что мама говорила про него "черт рогатый".

Баба Доца неожиданно закончила монолог, так как по улице приближалась модно одетая молодая женщина. Она подошла к воротам и любезно поздоровалась с хозяйкой.

– Добрый тебе день, милочка! – ответила баба Доца, и поинтересовалась: – Не учителка ли будешь этому нашему ослу – Ванчо?

– Да, учительница. Я уже несколько раз прихожу к вам и никак нико╛го дома не застаю.

Баба Доца не нашлась с ответом и залюбовалась:

– Какая ты молодая, красивая! Внчо только о том и рассказывает, какая у него учительница красивая, симпатичная и сексуальная.

– Много он себе позволяет ваш Ванчо. Балованный он у вас, – пристыжено заговорила учительница, стараясь не краснеть лицом, – Такого баловня наша школа еще не имела.

– Да, шаловлив он, балуется, – согласилась бабушка. – Но он, мальчик, не виноват. Порода у них такая, потомство. Думаешь у него мать и отец лучше? Черта два! Один Бог знает, как я измучилась с ними. Он в Рос╛сию ускакал, она с двумя близнецами лежит, мужа требует. А Ванчо до обеда спит, в школу не ходит. Такого твердолобого среди ослов не найдешь.

– Э, он у вас один, а у меня в классе их тридцать! – Боже! Тридцать ослов! – всплеснула баба руками. – Как же ты их ук╛рощаешь? Тут одному не можешь шею свернуть.

–Что поделаешь: профессия у нас такая? Приходится терпеть. Теперь очень тяжелые дети пошли .Балуются, не учат. У одного вашего Ванчо де-вятнадцать двоек! Очень, очень плохо учится.

– В отца уродился. Отец у него был такой, – призналась баба. – Даже учителей не узнавал. Каждый день спрашивал, к какой учительнице пойти.

– Ванчо учителей узнает, но не почитает, – сообщила учительница, – и сильно балуется, прямо дурачится иногда.

– В маму уродился, – отметила бабушка, – Она такая: что ни скажи, в одно ухо входит, в другое выходит!

– Ленивый, – продолжила учительница, – но способный. Захочет – на отлично может учиться.

– А тут он в меня уродился! – зарадовалась бабка, – Я была очень способная девочка. Но в школу не послали, потому что денег не было у родителей. Учили только брата, а я так и осталась с длинной полой.

Учительница тайком улыбнулась, приложив ладонь к губам:

– Не знаю, в кого уродился, но из двоек не вылазит. Даже по физкультуре умудрился двойку заработать. По всем предметам двойки!

– А вы его почаще спрашивайте. На одном уроке двойка, на другом – двойка, глядишь, и четверка наберется.

О, если бы так можно было! – снова улыбнулась учительница, – Надо чтобы и дома за ним присматривали.

– А как же! Без присмотра мы его не оставляем. Однажды отец так присмотрел – чуть почки не выбил.

– Боже! – ужаснулась учительница, – Разве можно в наше время бить детей? Учить не палкой надо, а умом, примером. Бедняжка, наверное он потому так плохо учится, ничего не схватывает...

– Еге, еще как схватывает !– не согласилась баба Доца. Один год не перешел ли с третьего класса прямо в пятый. Когда разобрались, а он, бедолага, в пятый класс перешел, а до пяти считать не научился.

Учительница задумалась, собираясь с мыслями. Подумала и заключила:

– Нелегко теперь педагогам. Таких трудных детей надо воспитывать комплексно.

– Как сказала: закомплексованно?

– Нет, что вы! Ком-плекс-но.

– А что оно такое?

– Комплексно – значит: всесторонне, – пояснила учительница. – С одной стороны воспитывает школа, с другой – родители, с третьей – улица, среда, в которой ребенок вращается.

– Конечно, конечно? – подхватила бабка, – Если с одной стороны школа, с другой улица, с третьей отец с ремнем – может что-то и по╛лучится, затуркаем его как-то.

– Нет, бабушка, вы меня не поняли, – засмущалась учительница. – Ком-плексное воспитание -это совсем другое дело. Вы зайдите как-нибудь в школу, мы вам все растолкуем. Придете?

Баба почухала за ухом:

– Постараюсь. Во вторник буду идти на базар, может и зайду, если не забуду. А директор у вас не злой?

– Нет, он очень спокойный человек. Приходите. А внука немедленно отправляйте в школу.

Баба Доца помяла бородавку:

– Вряд ли сегодня это получится, милочка. Сегодня будем хлеб печь. Надо замешивать тесто, а дрожжей у меня нет. Придется пойти к родст-веннице, что живет на том краю села. А во дворе у нас квочка с ма-ленькими цыплятами. Таких цыплят без присмотра нельзя оставлять. Собака у нас старая, не лает и не кусает. Так пусть Ванчо поможет ему цыплят посмотреть, a в школу пойдет со следующей недели. Баба Доца встала, смотала тряпку, которую штопала, и распорядилась:

– Вставай, Ванчо! Вставай и оставайся дома, пока не вернусь. Оста-вайся и ты, милочка, жива и здорова.

Попрощалась и зашагала прочь от ворот.

– 9 -

Солнце садилось за густые кроны акаций, когда баба Доца вышла на улицу поговорить с соседкой. Ее соседка баба Рада была невысокая полная женщина, всегда веселая и говорливая. У бабы Рады было странное увлечение: любила стоять на обочине дороги и считать проезжа-ющие машины. Посчитает до ста и идет отдыхать, отдохнет – и снова вы-ходит на дорогу, как на работу. И от этого испытывала неземное удо-влетворение.

– Опять считаешь машины? – не то спросила, не то констатиро╛вала баба Доца, подойдя к соседке.

– Но надо же кому-то их считать. Найдется какой-то дурень и скажет: сто машин проехало вчера. А сто ли? Кто их считал? Вот и приходится исправлять чужие ошибки.

– Ну , считай, считай, – не стала мешать баба Доца, -Посчитаешь машины, начинай звезды на небе считать. Это божественное дело.

– Нет, ночью работать не буду, – отказалась баба Рада, – Кто тебя ночью видит? А днем выйдешь, подышишь свежим воздухом, новость ка╛кую услышишь, другим передашь. Вечером сядешь на балачке – есть о чем поговорить. Слышала, как вчера Варвара про Петра говорила? Якобы золотой мужик, работящий, заботливый, а жена у него пьяница и пройдоха?

– А ты меньше слушай этих сплетниц, – посоветовала баба Доца, – Не знаешь Петровых? Они тем и живут, из мухи сло╛на делают!

– Сплетничают, но живут. И очень дружно: вместе пьют" месте в церковь ходят, и о них никто плохого слова не скажет.

В это время на дороге остановился автомобиль. Шофер открыл дверцу и спросил:

– Эй, бабоньки! Не скажете ли как доехать до Сергеевки?

– До Сергеевки ли? -первой обернулась Рада, – Сейчас расскажу. Слу-шай внимательно. Едешь вниз, через два квартала доезжаешь до центра, никуда не сворачиваешь, а едешь прямо. Только на третий квартал поворачиваешь налево, потом – на право.

Баба Доца ладонью прикрыла глаза от солнечных лучей и поправила: – Не так, молодой человек, совсем не так. Ты ее не слушай. Она тут целы╛ми днями торчит у дороги, и совсем запуталась. Значит, так: едешь до конца улицы, там увидишь кучу камня. Это еще не Сергеевка. Едешь дальше. На краю села живет дед Иван Беликойчев. Спросишь: куда ехать на Белолесье, он тебе точно окажет.

– Боже, Боже! – прервала баба Рада, – Какой тан Беликойчев? Иван Бе-ликойчев давно умер. На той недели год ему справляли.

– Да не умер он. Это его брату Никите год оправляли. А Иван жив-здоров, семечками на базаре торгует. Не надо никого спрашивать, пусть едет как я говорила: прямо, налево, потом на право. Прямо в Сергеевку упрется.

Пока бабы выясняли, как проще ехать на Сергеевку, машина бесшумно покатила и скрылась из глаз, Спустя два часа машина вновь оста-новилась ,теперь фарами в обратную сторону.

– Эй, бабоньки! – открыл шофер дверцу, – Нашел я вашу Сергеевку!

– Так ли, сыночек? – удивилась баба Доца.

– Так быстро? – удивилась и баба Рада.

Когда шофер собрался ехать, баба Доца подбежала к машине и поп-росила:

– Слышь, сынок! Растолкуй бабе Раде, как ехать Сергеевку. Она тут целый день торчит, как дорожный знак. Может еще кто-то спросит, так чтоб она не посылала налево и направо. Подскажи, научи,чтоб не сбивала людей с толку.

– 10 -

Колорадского жука травят хлорофосом, дихлофосои или другой какой отравой. Хорошо когда отрава имеется в продаже. А если нет?

Бывает такой период, что и человек захочет отравиться – и нечем. А про колорадскую погань и говорить нечего. Потому баба Доца и сконст-руировала специальный комбайн для ловли жуков. Соседи дознались и столпились у ворот Пешпопадиевых, попросили продать или хотя бы показать комбайн.