Текст книги "Дневник молодого специалиста (СИ)"

Автор книги: Д Кузиманза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 2
Пятисотая корчма

– Хех! – сказал Никодимыч. – Неплохо здесь. Кирюша, а ты под зелёной свиньёй был? Я слышал, что девчонки там горячие, как пирожки из печки!

– Ну, ты и дурачина, – Кирилл (после его храброго поведения возле мотеля мне и в голову не приходило называть его "Кирюша") поморщился и открытой ладонью шлёпнул Никодимыча по голове, не слишком сильно, но достаточно, чтобы сбить с того широкополую фиолетовую шляпу с фазаньим пером. – За столиком с дамой и в заведении Сони о других заведениях не говорят. А тем более о "Зелёной Свинье"…

Только тут до меня дошло, что "Под Зелёной Свиньёй" – это что-то вроде клуба по интересам. Ну, и ещё я заметил, что наша внешность почему-то претерпела странные изменения. Мы не только были одеты в средневековые одежды, но и причёсаны соответственно.

Никодимыч щеголял в уже упомянутой шляпе, бархатном костюме, одна половина которого была тёмно-синяя, а другая – светло-красная, и мягких красных сапогах с длинными, подвязанными к щиколоткам носами, но без каблуков; и ещё у него выросла роскошная каштановая борода. На Кирилле оказался полосатый, серо-голубой берет с серебряной пряжкой, костюм был из чего-то ало-атласного с серебристыми кружевами, а на ногах полосатые бело-чёрные носки и башмаки с опушкой и чёрными пряжками; и бравые усы подкручены, как у мушкетёров.

У обоих локоны завивались чуть ли не до лопаток, отчего были подвязаны широкими вышитыми лентами. Но причёска Инны побила рекорд: на голове её красовалась пара рогов вроде коровьих, но сделанных из какого-то серебристого металла. Вокруг рогов были намотаны её волосы, пёстрые ленты и какие-то разноцветные бусы. С причёски до пола спускалась полупрозрачная голубоватая вуаль, а платье Инны (не знаю, как назвать этот цвет – жемчужный?) плотно обтягивало её грудь и руки, но к низу расширялось складками, в которых её ноги совершенно скрылись, так что я не знал, как она обута.

Я же – насколько мог себя разглядеть – был причёсан так же, как Никодимыч и Кирилл (но почему-то с непокрытой головой) и в костюме из чего-то полосато-шёлкового с серебряной вышивкой, а на ногах короткие красные сапоги с каблуками и шпорами. Ух! Рядом со мной на скамье лежали позолоченный шлем и меч в чехле из красной кожи. Но я ведь не умею фехтовать… или как это – рубить? И, знаете, одно дело видеть такие штуки в кино или читать об этом, а другое – когда это с тобой случилось!

Пока я осматривался и задумывался, Никодимыч сделал вид, что смущён и поднял шляпу.

– Прошу прощения у дамы, – сказал он, размахивая перед ней шляпой вроде того же мушкетёра. Но Инна не казалась расстроенной или возмущённой, а даже тихонько захихикала. Наверное, отлично знала, что это за "Под Зелёной Свиньёй", и её это не смущало. Но я был в непонятках, так и сказал. А потом спросил о наших нарядах.

– Ну, видишь ли, – протянул задумчиво Никодимыч, лихо напяливая шляпу набекрень, – у них тут из каждой корчмы ведут дороги в разные приятные и неприятные места. А от Самсона – даже в два места.

– Ага, вот почему два названия у входа, – сообразил я.

– Вот-вот, именно так. Ну, а там одетым нужно быть соответственно тамошним обычаям.

– Но мы же только…

– Не только! – перебил меня Кирилл. – Вот ещё! Забава только началась!

– Да, "Старый Кабан". В последний раз были там с шайкой Злого Карла, – Никодимыч закруглил неловкую ситуацию и с мечтательным видом начал странный рассказ. – Это на запад от Гамберга, четверть дня верхом. Заходим, понимаешь, запахи жаркого, шум, говор, смех, господа рыцари в кости режутся: ну, шикарный климат.

– Поехали туда, – загорелся Кирилл.

– Э! – вмешался я. – Верхом?

– Нет, мы же сразу туда.

– Это как? – недоверчиво спросил я. – В шайку?

– Увидишь.

– И я с вами! – запищала Муся.

Кирилл с Никодимычем подхватили меня под руки и потащили к узенькой, незаметной двери в глубине помещения. Не успел я и возразить, как мы оказались в полутёмной, освещённой огнём камина и парой странных светильников, похожих на лампу Алладина, большой комнате. В "Старом Кабане".

Климат был такой, как описал его Никодимыч: запахи жареного мяса, какие-то стуки-грюки, шум голосов, смех. Под окном господа рыцари сидят, в кости играют. С другой стороны какие-то типы в роскошных лохмотьях – ну, там, в рваной рубашке с золотыми пуговицами или драных штанах с серебряными бубенчиками – но тоже весёлые и поддатые. А рядом с нами Муся уже в явно средневековом платье, похожем покроем на Инныно, но без коровьих рогов на голове, зато с волосами, закрученными вокруг ушей, как рога бараньи, и в высокой красной шляпе конусом. Читает приятному обществу свои стихи. Общество смотрит на неё, как бараны на ворота. Тут же оборванцы попроще с хитрыми глазами и вороватыми руками.

Я не успел рассмотреть ничего больше, потому что Кирилл быстренько прогнал оборванцев ударами плашмя мечом, сбросил со стола то, что там было, и потребовал у кого-то кувшин жжёнки, уху и свиной окорок. Пока пухлая официантка – или служанка? – нам всё это собрала и притащила, в корчму зашёл седой человек, и все вокруг зашумели: "Старый бард! Старый бард!"

Господа рыцари тут же пригласили барда за свой стол, поставили ему пива и спросили, что нового слышно? Но тут оборванцы, которых Кирилл только что прогнал, вернулись с подкреплением и начали затевать драку. Им не повезло: появился разъярённый и здоровенный хозяин с огромным вертелом в руках, на котором оставался ещё один барашек, рыцари тоже подскочили, сердито крича, что невозможно спокойно поговорить о новостях. И через некоторое время старый бард уже мог рассказывать, промачивая горло пивом.

– Флориан, ректор нашего Королевского университета, был в Гамберге и видел тамошнего красного дракона. И двух единорогов.

Сначала я решил, что бард говорит о ещё каких-то корчмах, потом – что это прозвища людей, но когда все стали обсуждать драконьи и единорожьи масти и достоинства, у меня отвисла челюсть.

– Ты ешь, ешь! – толкнул меня ногой под столом Никодимыч. – Уха знаменитая, а окорок во рту тает.

Тут я понял, что один сижу, раззявив рот, а мои спутники наминают ужин за обе щеки. И если я не поспешу, то о знаменитой ухе ничего не узнаю, а окорок растает в чужих ртах.

– У Сони, между прочим, музыка играет. И танцевать можно, – вдруг надула губы Муся, оставив своих слушателей хлопать глазами в попытках понять её строфы и подходя к нам.

– Не грусти, барышня! В "Золотом Скакуне" всё это есть и тебя достойно, – сообщил Никодимыч, шельмовски улыбаясь.

– Так пойдёмте туда. Это будет уже десятая моя корчма!

– Десятая? – снисходительно переспросил Никодимыч. – Пошли!

Тут все с энтузиазмом вскочили и опять потащили меня, так что я еле успел прихватить блюдо с окороком. В полумраке не видел, каким путём, но мы тут же оказались на пороге "Золотого Скакуна". Громадный, как медведь, вышибала осмотрел нас, сморщил заросшую, изрытую шрамами физиономию и буркнул что-то невразумительное; но когда увидел на своей ладони монету, неуклюже поклонился чуть ли не до земляного пола, покрытого соломой.

В этой корчме было тоже шумно и приятно, но куда более дымно, хотя и светло. Дымили светильники? Я не сразу привык, немного покашлял, а за это время какая-то тень провела нашу компанию к круглому столу и буркнула мне: "Со своей закуской? Нехорошо!" Никодимыч подмигнул тени, она ответила ему сдержанной улыбкой. Потом принесла кувшины с отличным вином, миску какой-то каши и жареного гуся. Вино исчезло, как вода в пустыне, а вот к еде никто, кроме меня, не притронулся.

Я доел окорок и принялся за гуся, рассматривая нашу компанию, которая в "Золотом Скакуне" выглядела уже немного по-другому: длинные локоны у мужчин исчезли вместе с бородой и усами, штаны и рукава напоминали тыквы, а на головах наших дам были не рога, а вполне милые кудряшки, только почему-то припудренные сиреневой и серебристой пудрой. Да ещё эти высокие каблуки у всех. Вот без каблуков я бы отлично обошёлся!

– Смотрите, там под стеной сам Робин из Козьей пущи, – кивнул Кирилл в сторону соседнего стола.

– Ах! Ох! – отозвались Инна и Муся.

– А кто это? – тихо спросил я.

– Это известный и всеми любимый рыцарь-эльф! – воскликнула разгорячённая Муся. Но увидев, что объект их воздыханий, заинтригованный криком, обратил на них внимание и насторожил острые уши, девушки скромно опустили глаза и покраснели.

– Ха, говорил я, что сюда стоило прийти? – Никодимыч расплылся в широкой ухмылке. – Тут бывают такие знаменитости! А хоть бы и в том углу, смотрите… Знаете кто это? Это Топор, местный палач. А вон там, тот вот, в золотом вышитом кафтане – главный конюший герцога Башнебрамского.

– А там Мартелла, моя тётка, – прошептала Муся, пригнулась и спряталась за Кирилла.

Величественная Мартелла с причудливым сооружением из веток и перьев на голове проплыла мимо нас к двери, как каравелла мимо лодочки, и скрылась за дверями. Муся громко вздохнула:

– Чтоб её гамбергский дракон сожрал! Если бы увидела меня… Дома думают, что я хожу учиться вышивке. Я и хожу… иногда. Но если бы она увидела меня, то об этом полгорода бы услышало!

– А если узнает? – ухмыльнулся Никодимыч, наливая всем в рюмки из бутылки, которую опять принесла тень.

Но Муся не успела ответить, потому что появились четыре парня со странными музыкальными инструментами в руках и начали наигрывать что-то заунывное и громкое. Все вокруг тут же захлопали и затопали, а Никодимыч схватил за руку Мусю и потащил танцевать. Инна сжала мою ладонь:

– Наконец-то! Пошли!

– А как под это танцевать?

– Смотри на других.

Ну, понятно, под такую музыку можно было только прогуливаться взад и вперёд, держась за руки и уступая или не уступая дорогу другим парам и раскланиваясь при этом. Но я был только рад: на высоких каблуках чувствовал себя жутко неуверенно!

Коротышка-музыкант крикнул:

– Перемена! – и прежде чем я успел спросить, почему перемена, ведь здесь не школа танцев, как остроухий рыцарь-эльф схватил Инну за руку и вывел на середину зала. Инна и не думала протестовать, когда он обнял её рукой за талию. И они пошли в танце, тихо разговаривая, а я вздохнул с неменьшим облегчением, чем недавно Муся, и потихоньку вышел из корчмы.

Ночной воздух показался мне великолепным, хотя чем-то пованивало… навозом? Наверное, ведь тут принято ездить верхом. И вообще… Я понемногу проветривался и приходил в себя, в голове стали появляться здравые мысли. Куда это мы попали? Чудеса происходят со мной с тех пор, как я работаю в этой фирме, но последние дни – это что-то невероятное?!

Мои рассуждения перебила шумная компания, вырвавшаяся из корчмы, – наши, Муся плюс рыцарь-эльф, ворковавший с Инной.

– Ещё не поздно, – говорил Никодимыч, похлопывая себя по штанам-тыквам, – ночь только начинается. Куда? Ближе всего до "Хромого бродяги".

– Я не в восторге от "Бродяги" и взаимно, – сообщил Кирилл. – Немного дальше "Сломанный меч".

– Там сейчас ремонт, – возразил Никодимыч. – Лучше в "Медвежий угол".

– В "Медвежьем углу" сегодня VIP-party, – сказала Муся.

– "Жирная сирена", – вдруг предложил рыцарь-эльф, оторвавшись от воркования с Инной.

– Точно! – сказали хором Никодимыч, Кирилл и Муся.

– Где? – машинально спросил я.

Никодимыч ткнул пальцем в тьму, которую пытался побороть жалкий свет лунного серпика, и я понял, что это название очередного нашего приюта.

– Порт, доки… опасные места, – засомневался Кирилл.

– Раз живём! – решительно сказала Муся.

– Я был там только днём, – всё ещё с сомнением говорил Кирилл. – Хотя это место весёлое, но там попадаются очень… такие… знаете….

– Гулять – так гулять! – сказал Никодимыч и двинулся вперёд, во тьму. – Страшно, чёрт побери, это да, но только если одному, а так – страшно интересно. За мной!

Смелый призыв, как оказалось, при своей реализации потребовал чертовской силы духа. Пока добрались мы до "Жирной сирены", не раз душа уходила в пятки… даже Инна пугалась и хватала меня за руку.

Прежде всего, я категорически отказался тащиться в корчму пешком: не привык разгуливать на каблуках. Инна фыркнула, что-то буркнула, и жуткая обувь превратилась в прекрасные удобные башмаки с большими бантами. И мы пустились в путь-дорогу.

Первые полчаса всё было хорошо. Но, перейдя какой-то мост, мы выскочили прямо на двух тварей, которые рычали и что-то глодали. Было темно, и я не видел, что они лопали, да и не старался увидеть.

– Кто это?

– Гули, – коротко ответил Кирилл.

К счастью милые создания не преследовали нас, а продолжали свой ужин.

За мостом начались резко и странно пахнущие переулки, то и дело раздавались жуткие звуки. Таинственные, горящие зелёным, красным и жёлтым глаза появлялись и исчезали, словно кошмарные светофоры. Что-то шипело, кто-то рычал. Было от чего дрожать! А тут ещё вспомнилось приключение в прицепе. Затем послышались звуки более подозрительные, чем до этого, и Никодимыч сказал:

– Драка!

– Между разбойничьими гильдиями, – дополнил рыцарь-эльф.

– И с магией, – запищала Муся.

Оказывается, мы чуть не влипли в самый центр разборок. Бандиты не особенно шумели, но, кажется, сражались не на жизнь, а на смерть. Судя по звукам, в ход шли не только кулаки, но и мечи или что-то подобное. А странные слова, изредка доносившиеся из тьмы, наверняка были магическими заклинаниями.

Мы торопливо обошли разбойничью свару боковыми улочками, а дальше путь был получше. Не прошло получаса со встречи с гулями, как мы оказались в порту.

Поразительно! В жизни бы не подумал, что ночью тут так оживлённо и шумно. Да, мне приходилось развлекаться по ночам, но здесь всё было совершенно в другом измерении. Развлечения и питьё не ограничивались помещениями ночных заведений. Вокруг бродило полным-полно людей, жарко пылали огни костров, вовсю торговали с каких-то столиков, лавочек и даже просто с рук. На скамейках устроились карточные игроки, множество пьяных женщин то и дело задевали кого-то, там и тут начинались и стихали скандалы и драки, на которые кроме их участников никто не обращал внимания. Часто целые группы людей начинали танцевать и громко петь. А в двух подворотнях на радость зевакам показывали страшилищ с такими же глазами, какие недавно сверкали на нас из темноты.

Что ж, нужно было собраться с духом и пройти через это!

Никодимыч продирался сквозь толпу, как ледокол, ведущий корабли, и поглядывал вокруг с настоящей эйфорией. Купил и передал по нашей цепочке большую бутылку, как он сказал, эльфийской наливки с названием, которое я не смог бы повторить, и адским действием: от одного глоточка земля поплыла у меня под ногами. А Инна и рыцарь-эльф пили и только похваливали…

На каждом шагу поджидали странности. Какая-то девушка в светлом платье и венке вдруг кинулась мне на шею и расцеловала в обе щеки. Я почувствовал, что краснею, но Муся сердито взвизгнула, выкрикнула невразумительные слова, и мне в руки из-за пазухи любительницы поцелуев прилетел… мой бумажник. Ловкость рук или магия? Или то и другое? Или магия против ловкости рук?

А в одном месте Никодимыч принялся отплясывать под жуткую дудку уродливого страшилы непонятный танец, и мы не сразу сообразили, что происходит. Только когда он заорал: "Остановите меня!" – мы поняли: дело неладно. Рыцарь-эльф подошёл к дудочнику, издал какой-то странный крик – и на месте дудочника осталась только одна, с него ростом, дудка, которая продолжала наигрывать мелодию. Но ни на кого эта музыка уже не действовала, а у меня даже не было сил удивляться.

– О! – вдруг сказала Муся. – Моя тётка! Обалдеть!

Она явно не верила своим глазам: такая почтенная особа оказалась здесь и отлично развлекается?! Хотя многие вокруг выглядели не какими-то плейбоями и плейбабами, а вполне приличными людьми. Как на карнавале: одели моряцкие рубашки, куртки, штаны и шапки, некоторые держали в зубах дешёвые трубки с вонючим крепким табаком.

– Княгиня Алябастер, – сообщила Муся. – А вон и бурмистр. Но тётка… Обалдеть!

– Чародейка Дель Фина, – сообщал и рыцарь-эльф. – И гномы из Старогорья.

История с Инной и шкатулкой уже казалась мне детской игрой. Если это развлечения, то какова же работа?!

Совершенно отупевший я не заметил "Жирную сирену", хотя ткнулся носом в её пышную грудь… точнее, в её изображение на стене. За спиной Никодимыч хмыкнул и сообщил:

– Ну, ребята, сейчас мы выпьем за мою пятисотую корчму.

– Пятисотую! – с завистью воскликнула Муся. – А я-то думала… Ну, вы и молодец!

Однако через несколько минут "Жирная сирена" оказалась мне не по силам, я стал клевать носом и запросился в гостиницу. Муся вызвалась меня проводить: ей пора было домой, доказывать, что она была на курсах вышивания или где-то там ещё. Не знаю, как она объясняет своё возвращение с таких уроков вышивания среди глухой ночи. Но меня это не касалось, я поблагодарил, перешёл улицу-дорогу и вернулся в гостиницу. Как раз выходил из лифта, когда увидел в коридоре человека в ушанке, едущего на велосипеде. Я думал, что уже разучился удивляться, но сейчас это умение вернулось.

Велосипедист крутил педали изо всех сил, как будто ставил мировой рекорд. Промчался мимо, почти задев локтём кончик моего носа. Я не верил глазам, а велосипедист ударился о стену в конце коридора и исчез в ней. Спьяну что-то мерещится? Несколько минут я стоял в пустом коридоре, глядя на стену в нескольких метрах от меня: обычную, крашеную стену кремового цвета, Не знал, что делать и куда идти, не знал даже, куда девать руки, и затолкал кулаки под мышки.

Галлюцинация? Странный мираж?

Я вспомнил, что шёл в свой номер, осмотрелся в поисках нужного числа на дверях, потом опять обернулся к странной стене и вздрогнул: увидел на ней множество фотографий, каждая размером с тетрадный лист, каждая в деревянной рамочке. Фотографии улыбающихся людей. Какие-то старинные и не очень здания. Букеты цветов.

Я машинально коснулся ладонью лба: из-за путешествия по кабакам и переутомления у меня горячка? Брежу я или нет? Грипп? Два года не болел им – и вот здесь, в командировке, подцепил. Или какую-то ещё болезнь из-за этих паршивых заклинаний! В номере я на всякий случай поискал аптечку, но нашёл только две пол-литровые бутылки минеральной воды.

Потом сидел в кресле, цедил водичку и убеждал себя, что велосипедист – не галлюцинация, но ничего страшного в этом нет… если сравнивать с существом возле мотеля или страшилищами во время путешествия по местным питейным заведениям. Не выдержал, вышел из номера – чтобы увидеть, как велосипедист в ушанке скрывается теперь уже в противоположной стене коридора.

На всякий случай я зажмурился, а когда открыл глаза, то передо мной гордо, как павлин, выступала молодая блондинка в коротком сером жакете, белой мини-юбке и блестящих туфлях на высоченных каблуках. Она вызывающе жевала резинку: её рот открывался и закрывался, как пасть дракона. Потому что драконы тоже пыхают изо рта огнём!

Проходя мимо, блондинка посмотрела на меня в упор и широко улыбнулась. Было впечатление, что мне улыбается газовая горелка. Я так растерялся, что спросил:

– Простите, вы не заметили мужчину на велосипеде?

– Какого мужчину? – спросила она и улыбнулась ещё шире.

– В ушанке. Только что проехал здесь. На велосипеде.

Блондинка захихикала, окончательно потеряв важный вид:

– Нет, хи-хи. Не видела, хи-хи.

– Странно, – пробормотал я с непонятным самому себе упрямством и отпил пару глотков минералки. – Он проехал несколько секунд назад.

– Несколько секунд назад вы заговорили со мной, – ответила она, подмигивая мне. Была неописуемо… пирамидально красива. Впечатление не портили даже сиреневые глаза и пламя изо рта.

– Но я видел! – что-то непонятное заставляло меня настаивать.

– Вам показалось.

– Но я видел его так же ясно, как и вас. Или вы мне тоже кажетесь?

Меж бровей её на мгновение появилась морщинка. Потом блондинка эффектно пожала плечами и ответила:

– Если вас это устраивает, то, пожалуйста, я вам кажусь.

Потом рассмеялась уже без церемоний и двинулась дальше по коридору. Я проводил её взглядом до лифта и в лифт – оно того стоило, честное слово.

В памяти вдруг всплыли слышанные или читаные слова: "Пламенный поцелуй обжигал…" Да, ответишь на страсть такой вот сиренеглазой и останется от тебя кучка пепла! Вокруг меня и так в последнее время толпится слишком много жутких особ прекрасного пола. С Инной одна надежда на чары рыцаря-эльфа, но нельзя же перекладывать все свои проблемы на чужие плечи? Поэтому я загасил минералкой огонь в крови, уговорил себя выбросить очаровательную "горелку" из головы и лечь спать. Пора отдыхать, иначе я мог бы и не возвращаться, а шататься дальше с нашей компанией.

Приняв это разумное решение, я повернулся к двери и хотел войти в номер, но тут кто-то попытался вырвать у меня бутылку. Я увернулся, человек толкнул меня, и мы упали на пол. Тут уж я выпустил бутылку, решив, что она не стоит синяков и тумаков. Нападавший – лысый и низенький толстяк в светлом костюме – даже не вставая, выпил всю минералку (её и оставалось глотка два, не больше). Как ошпаренный я вскочил на ноги, забежал в номер и выбросил в коридор непочатую бутылку.

Толстяк схватил её, как ящерица хватает муху!

Привалившись спиной к двери номера изнутри, я подумал, что толстяка мучают огнедышащие блондинки, и бедняга до сих пор тушит внутренний пожар. Или, как наша компашка, он полночи шлялся по кабакам, и его мучает банальный "сушняк".

Сказав нецензурные слова, я запер дверь, разделся, лёг и твёрдо решил не покидать номер до утра. Но ещё не рассвело, а меня разбудил громкий истерический плач. Мои глаза широко открылись, при этом я никак не мог понять, во сне что-то слышал или наяву. Часы показывали полтретьего.

Отчаянные всхлипы повторились, плач был женский, доносился из коридора, звучал жутко и неприятно. Мне пришло в голову, что кто-то испугался, как и я недавно: велосипедиста или стены, или блондинки. Я зажёг бра, вскочил, натянул штаны. Отпер дверь, осторожно выглянул из номера. По коридору мимо меня двигался… длинный махровый халат в крупные розы… под ним шагали розовые шлёпанцы…

– Простите, это не вы плакали? – машинально сказал я, потому что именно это собирался спросить у плачущей.

– Я, – всхлипнул халат, а один из шлёпанцев сильно топнул по полу.

– Почему? – спросил я. Мне было интересно, от чего может так отчаянно рыдать махровый халат.

– Я забыла, что сегодня среда, – ответ был унылым до икоты.

– А что в этом плохого?

– У меня сегодня свидание! – отчаянно прорыдал голос.

– Ну и что?

– Я совсем забыла, что среда. А по средам я не видна! Вам понравилось бы, если бы на свидание явилась не девушка, а одежда и обувь?!

– Э-э-э… – я не знал, чем тут помочь, но тут мне кое-что пришло в голову. – А вы позвоните и скажите, что у вас разболелся зуб, и вы идёте к врачу. Пломбировать или вырывать. Какое тут свидание?

– О! – халат и шлёпанцы подпрыгнули. – Здорово придумано! Вот спасибо, вы умница!

И невидимка вприпрыжку и весело напевая удалилась в один из номеров. Я улыбнулся: приятно, когда тебя благодарят и хвалят даже такие непонятные существа.