Текст книги "Закон триады"

Автор книги: Цю Сяолун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

«Ну, так или иначе, но по вторникам к восьми часам Вэнь приходила ждать звонка. Последний звонок был исключением. Он позвонил в пятницу, я хорошо помню. Фэн сказал, что дело очень срочное. Поэтому мне пришлось сбегать за Вэнь. Понятия не имею, о чем они говорили, но после разговора у нее был очень расстроенный вид. Вот и все, что я могу вам сказать, следователь Юй».

Когда запись окончилась, старший инспектор Чэнь закурил сигарету, обдумывая услышанное.

Обычно в первые два-три дня находилось несколько направлений, в которых можно было разыскивать пропавшего человека, но если после их проверки не обнаруживалось никаких следов пропавшего, то розыск заходил в тупик. И все же кое-какие подробности следовало проверить. Во-первых, почему Вэнь отказалась разговаривать с мужем, зная, каких денег стоит звонок из-за границы? И хотя отношения между ними были очень плохие, все-таки она стала хлопотать о паспорте, чтобы уехать к мужу в Америку.

Сняв ботинки, он взял номер «Вэньхуэй дейли» и улегся на диван. Там он наткнулся на колонку, посвященную врачам и медсестрам, которые принимают «красные конверты» или маленькие подарки от пациентов. Может, здесь кроется еще одна причина успешного бизнеса господина Ма? Расходы по посещению государственной больницы покрывались страховкой, но в «красных конвертах» порой оказывались ошеломительные суммы. Некоторые называли взяточничество среди врачей формой коррупции, другие оправдывали медиков несправедливым распределением богатства в обществе. Он отложил газету в сторону, чтобы глаза немного отдохнули, и незаметно для себя уснул.

В сон его ворвался настойчивый звонок телефона. Это был Старый Охотник.

– Извините за поздний звонок, – сказал Старый Охотник.

– Нет, нет, я его ждал. Когда вы звонили днем, я был занят в гостинице с инспектором Рон. Так что теперь я вас внимательно слушаю.

– Во-первых, о пижаме нашей жертвы. Кое-что я уже сообщил вам вчера. На пижаме никаких ярлычков, но в материю воткан знак в виде буквы «V», соединенной с овалом. Я поговорил с Тан Кайюанем, модельером. Он говорит, что это международный бренд фирмы «Валентино», очень дорогой. В Шанхае такие вещи не продаются. Выходит, убитый был человеком очень состоятельным. Вероятно, из другой провинции или из Гонконга.

– А может, это подделка, – заметил Чэнь.

– Я тоже так подумал, но Тан говорит, что вряд ли. Он никогда не встречал здесь пижам, подделанных под Валентино. Контрафактные товары обычно поступают в больших количествах, и никто не станет возиться с подделкой двух-трех изделий. Кстати, месяц назад проверяли склады и обнаружили там больше трехсот тысяч дешевых футболок с маркой «Поло». Если бы они попали на рынок, то настоящие дорогостоящие футболки с такой маркой невозможно было бы продать.

– Да, Тан прав.

– Еще я поговорил с доктором Ся. Вот почему не смог позвонить раньше. Ради вас доктор готов был вылезти из кожи. Помните, в теле изрубленной топором жертвы был обнаружен неизвестный наркотик? Когда мы заговорили о том, что незадолго до смерти убитый имел половой акт, доктору пришла мысль, что этот таинственный наркотик мог быть возбуждающим средством, и он стал искать упоминание о нем в толстенном справочнике. И конечно, скоро нашел наркотик с таким же молекулярным строением. В то время, когда был издан его справочник, такое средство можно было достать только в странах Юго-Восточной Азии. И только за огромные деньги.

– Видно, убитый мог себе позволить такие излишества, как дорогая пижама или редкий наркотик, но он не произвел на меня впечатление нового капиталиста.

– Согласен, – сказал Старый Охотник. – Завтра я продолжу работу.

– Спасибо, дядюшка Юй. Только ничего не говорите о своих открытиях людям из управления.

– Понимаю, старший инспектор Чэнь.

Было около двенадцати, когда Чэнь положил трубку. В конце концов, день прошел не совсем впустую, хотя звонок Старого Охотника и прервал его сон.

Он запомнил только один обрывок из своего сна. Он направлялся к старинному мосту через крепостной ров эпохи Цин, один, ступая по ковру из золотистых листьев, где-то в Запретном городе. Ему вспомнилось стихотворение поэта эпохи Тан Чжан Би:

 
Во сне все вижу старый дом:
Веранду вкруг него и балюстраду.
Для одинокого пришельца нет отраднее луны,
Чей свет блестит на лепестках, во дворик по весне опавших.
 

Старший инспектор Чэнь приготовил себе еще одну чашку черного кофе, чтобы как следует очнуться от сна. Сегодня не время вспоминать стихи. Нужно крепко подумать.

12

Телефон зазвонил раньше будильника. Протирая глаза, Кэтрин схватила трубку. Раздался голос ее босса, знакомый и ясный, хотя он и находился за тысячи миль отсюда:

– Простите, что разбудил вас, Кэтрин.

– Ничего.

– Как дела?

– Плохо, – призналась она. – Полиция Фуцзяни не добилась никаких успехов. И мы в Шанхае не нашли никаких следов Вэнь, хотя уже побеседовали со всеми ее знакомыми.

– Вам известна дата суда. Служба иммиграции и натурализации не дает нам покоя.

– А можно перенести суд на другую дату?

– Боюсь, ваше предложение никто не поддержит.

– Все политика, как и здесь! Есть какие-нибудь сведения о банде, которая угрожала Фэну?

– Больше они не давали о себе знать. Мы последовали вашему совету и оставили его жить в том же доме. Думаю, если бандитам удастся схватить Вэнь, они пошлют ему более суровое предостережение.

– Китайцы считают, что триада тоже ее ищет, но, вероятно, еще не нашла.

– Какого вы мнения о китайцах?

– Об управлении полиции Шанхая или о старшем инспекторе Чэне?

– И о том и о другом.

– Управление решило относиться ко мне как к почетному гостю. Секретарь партийного комитета Ли Гохуа, высшее должностное лицо в управлении, собирается сегодня или завтра встретиться со мной. Оказать любезность, как я понимаю. А что касается старшего инспектора Чэня, я бы сказала, что он работает очень добросовестно.

– Рад слышать, что к вам хорошо относятся и что ваш китайский партнер порядочный парень. Должен сказать, что ЦРУ хотело бы, чтобы вы собрали на него сведения.

– Они хотят, чтобы я за ним шпионила?!

– Ну, Кэтрин, это уж слишком сильно сказано. Просто передавайте нам информацию, которую вы получаете в процессе общения с ним. С какими людьми он связан, какие дела расследует, какие книги читает и пишет, ну и тому подобное. У ЦРУ, конечно, есть свои источники, но они вам доверяют.

Она неохотно согласилась.

Затем снова раздался звонок телефона. На сей раз звонил Чэнь.

– Как вы себя чувствуете, инспектор Рон?

– Намного лучше.

– А ваша лодыжка?

– Мазь очень помогла, сегодня уже все в порядке, – сказала она, поглаживая лодыжку, которая еще слегка побаливала.

– Здорово вы меня вчера напугали, – с облегчением признался он. – Вы готовы принять участие в новой беседе?

– Конечно. А когда?

– На утро у меня назначена одна встреча. Как насчет двенадцати часов?

– Тогда до этого я схожу в шанхайскую библиотеку.

– Хотите найти что-нибудь о китайских преступных группировках?

– Да. – Она умолчала, что еще думала собрать побольше сведений о Чэне, и не только для ЦРУ.

– Библиотека тоже находится на улице Нанкинлу. Такси доставит вас туда за несколько минут.

– Ну, раз это так близко, то я пойду пешком.

– Как вам будет угодно. Я буду ждать вас в двенадцать в ресторане напротив библиотеки, на другой стороне улицы. Он называется «Деревня Зеленая Ива».

– Тогда до встречи.

Кэтрин быстро приняла душ и вскоре вышла из отеля и зашагала по улице Нанкинлу, центральной торговой улице Шанхая: по обе стороны сплошь тянулись магазины, а перед ними – бесконечные ряды уличных торговцев со своими переносными прилавками. Несколько раз она переходила с одной стороны улицы на другую, привлеченная витринами. Со времени приезда в Шанхай она еще ничего не покупала.

На перекрестке с улицей Чжэцзянлу она с трудом подавила искушение заглянуть в ресторан, выстроенный в старинном китайском стиле: деревянный, покрытый ярко-красным лаком фасад с резными столбиками, на которые опиралась круто изогнутая кровля, покрытая желтой черепицей. У входа зазывно улыбалась прохожим официантка, одетая в национальный костюм. В ресторан Кэтрин все же не зашла, а купила у уличного торговца пачку рисового печенья и принялась есть на ходу, как идущие навстречу шанхайские девушки. Сейчас стало очень модно называть китайцев естественными капиталистами, прирожденными трудягами и дельцами, объясняя этим экономический расцвет страны, но Кэтрин считала, что причиной бума явилась коллективная энергия народа, вырвавшаяся на свободу после долгих лет подавления со стороны государства. Люди впервые почувствовали возможность самостоятельно изменить свое положение, что и привело к многочисленным изменениям, которые она видела вокруг.

Кстати, она ловила на себе не больше любопытных взглядов, чем где-нибудь в Сент-Луисе. И никаких происшествий, если не считать случайных толчков плечом или локтем, когда она пробиралась в толпе перед каким-нибудь крупным магазином. Ее слегка встревожили инциденты двух прошедших дней, но, скорее всего, она просто не до конца оправилась от длительного перелета, после которого оказалась в другом часовом поясе. Сейчас она уже окончательно пришла в себя, хорошо отдохнула. Вскоре она увидела библиотеку. Поднимаясь по лестнице, она подала нищему милостыню, как сделала бы это в Сент-Луисе.

Когда она вошла в читальный зал, к ней поспешила библиотекарша, говорящая на английском. Кэтрин сделала два заказа: литература о «Летающих топорах» и сведения о Чэне. К удивлению Кэтрин, в библиотеке практически не было литературы о триаде. Вероятно, в современном Китае запрещались книги о деятельности преступников. Зато ей принесли несколько журналов со стихами и переводами Чэня. Некоторые из них она уже читала на английском. Она обратила внимание на стандартные «предисловия переводчика» в каждой из книг: они состояли из введения, в котором приводилась биография автора, краткого анализа произведения и неизменного заключения с использованием политических штампов – «из-за идеологических взглядов автора его произведения не могут не отражать декадентские ценности западного капиталистического общества, но китайские читатели не должны поддаваться этому влиянию»…

Абсурдное и лицемерное заявление, но, возможно, именно лицемерие и способствовало быстрой карьере Чэня.

Библиотекарша вошла в читальный зал с новыми журналами.

– Я принесла вам последнее интервью с Чэнь Цао.

В журнале была цветная фотография Чэня в черном костюме со строгим галстуком, отчего он походил на ученого профессора. В интервью Чэнь на примере Элиота утверждал, что поэт должен творить свободно, его не должна угнетать мысль о том, примут ли издатели его стихи, заплатят ли за них. Он сослался на Льюиса Макниса, которому приходилось зарабатывать на жизнь другим ремеслом. Чэнь признавал оказанное этими поэтами влияние на его поэзию и упомянул название одного стихотворения, пронизанного меланхолией. Она нашла «Свет солнечного сада», прочла его и переписала себе в блокнот. ЦРУ интересовали политические взгляды и связи Чэня, но это интервью помогло ей по-новому понять своего китайского коллегу. Чэнь воспользовался биографиями Элиота и Макниса, чтобы оправдать свою службу в народной полиции. Погруженная в свои мысли, Кэтрин возвратила материалы библиотекарше.

Выйдя на улицу, она сразу увидела Чэня, который ожидал ее у ресторана. В черном свитере и брюках цвета хаки он совсем не походил на того ученого, каким казался на фотографии в журнале. Он поспешил встретить ее посередине улицы и повел в ресторан. Хозяйка заведения проводила их в отдельный кабинет на втором этаже.

Кэтрин принялась было просматривать меню на двух языках, но вскоре передала его Чэню. Она понимала каждый иероглиф, но их сочетание ставило ее в тупик; не больше помогла и транслитерация китайских названий.

Официант принес медный чайник с длинным носиком и налил чаю ей в чашку. Кроме листочков зеленого чая на дне лежали крошечные кусочки каких-то красных и желтых растений.

– Чай «Восемь сокровищ», – пояснил Чэнь. – Считается, что он поддерживает и возбуждает энергию.

Она изумленно слушала, как он обсуждает с официантом фирменные блюда ресторана, время от времени осведомляясь, не возражает ли она против того или иного. Шанхайское управление полиции назначило ей блестящего партнера!

– Название ресторана взято из одного старинного стихотворения «Дом стоит в глубине, за зелеными ивами». К сожалению, забыл имя автора.

– Зато запомнили название ресторана.

– Да, это куда существеннее. Как говорит нам Конфуций, «при выборе блюд невозможно быть слишком придирчивым». Вот первый урок, который должны усвоить те, кто занимается изучением Китая.

– Похоже, вы здесь завсегдатай, – заметила она.

– Да, пару раз заглядывал сюда.

Чэнь заказал южный суп из «ласточкиных гнезд» с зеленью, жареных устриц под острым соусом из взбитых яиц, утку, фаршированную вязким рисом, финиками и семенами лотоса, приготовленную на пару рыбу со свежим имбирем, зеленым луком и перцем и еще какое-то фирменное блюдо, название которого она не расслышала.

Когда официант вышел, Кэтрин посмотрела на Чэня:

– Я только что думала…

– Да?

– Да нет, ничего особенного.

От необходимости продолжать Кэтрин избавило появление на столе холодных закусок. Она хотела спросить, откуда у Чэня столь обширные познания об изысканной еде: вряд ли в Китае такие дорогие заведения доступны рядовому старшему инспектору. Но она сообразила, что невольно уже стала выполнять задание ЦРУ, и удержалась от вопроса. Впрочем, эта мысль не испортила ей аппетита.

– Я только подумала, – переиначила она свою мысль, – что от бесед с бывшими одноклассниками Вэнь толку мало. Создается впечатление, что она полностью порвала со своим прошлым. Поэтому мне кажется маловероятным, что спустя столько лет она решила возвратиться в Шанхай.

– Мы же только начали расспрашивать ее бывших знакомых, а между тем мой временный помощник Цянь проверяет гостиницы и близлежащие комитеты. – Чэнь подцепил вилкой кусочек курицы. – Кто знает, может, что-нибудь и выясним.

– Вы думаете, Вэнь может себе позволить остановиться в отеле?

– Нет, конечно. Фэн не посылал домой денег, и у его жены нет даже банковского счета. Поэтому я попросил Старого Охотника заглядывать и в дешевые гостиницы, у которых нет государственной лицензии.

– А разве Старый Охотник не занимается другим вашим делом?

– Да, но я попросил мне помочь и с этим.

– А в том, другом деле есть какой-нибудь просвет?

– Пока тоже ничего. Оно касается найденного в парке трупа. Старый Охотник смог только установить, что в ткань, из которой сшита пижама, воткан узор с изображением буквы «V».

– Гмм, «Валентино», – сказала она. – Возвращаясь к нашему делу, должна сказать, что меня беспокоит еще одна вещь. Насколько нам известно, Вэнь еще не пыталась связаться с мужем. Но ведь Фэн посоветовал ей спрятаться, а не исчезнуть. Ей известно, когда должен состояться суд. Так что, если она не знает, как позвонить мужу, ей следовало бы обратиться в полицию. С каждым днем надежда, что она успеет приехать к мужу до суда, все слабее. Она пропадает уже седьмой день!

– Да, все так. Видимо, дело гораздо сложнее, чем мы предполагали.

– Что еще мы можем здесь сделать?

– Сегодня днем мы идем поговорить еще с одним одноклассником Вэнь, с Су Шэньи.

– Это ее тайный воздыхатель, бывший хунвейбин, который сейчас страшно бедствует, я не ошибаюсь? – У нее невольно возникали подозрения, поскольку опросы казались ей пустой тратой времени.

– Да, это он. Человек не способен забыть свою первую любовь. Может, хоть Су что-нибудь о ней знает.

– А что потом? Вы предлагаете мне так и жить в этом отеле на правах вашей почетной гостьи, ходить по магазинам, осматривать достопримечательности и вместе с вами наслаждаться изысканной едой?

– Я поговорю об этом с секретарем партбюро Ли.

– Это еще один прямой ответ?

– За вас. – Он поднял свою чашку.

– За вас, – вздохнула Кэтрин, поднимая свою.

Крошечные сушеные фрукты поднялись на поверхность, образовав алый круг. Что она могла поделать со своим китайским партнером, который столь невозмутимо реагировал на ее саркастические замечания! Хотя тост с чаем позабавил ее.

Подали новое блюдо, булькающее в глиняном горшочке. Оно совершенно не походило на китайские блюда, которые подаются в американских чайна-таунах. Кремовая подливка на вкус была похожа на куриный суп, но желеобразное мясо совсем не напоминало куриное.

– Что это такое?

– Мягкий панцирь черепахи.

– Хорошо, что я спросила, когда уже попробовала. – Кэтрин заметила в его глазах смешинки. – А вообще-то неплохо, совсем неплохо.

– Всего лишь неплохо? Да это самое дорогое блюдо в меню!

– А в Китае черепаховое мясо тоже считается возбуждающим средством?

– Кому как. – Чэнь положил себе на тарелку солидную порцию.

– Старший инспектор Чэнь! – в притворном ужасе воскликнула она.

– А вот наше фирменное блюдо. – Официант снова появился с белой миской, содержащей нечто похожее на больших улиток, плавающих в коричневом соусе, и стеклянную миску с водой.

Чэнь обмакнул пальцы в воду, вытер их салфеткой и, подцепив вилкой одну из раковин, стал с усилием высасывать из нее мясо.

– Изумительно вкусно! – сказал он. – Это речные спиральные ракушки. Чаще переводятся как речные улитки. Их надо есть как улиток.

– Но я в жизни не ела улиток.

– Неужели! – Он взял бамбуковую зубочистку, выковырял ею мясо из раковины и протянул ей.

Кэтрин следовало бы отказаться, но она нагнулась над столом и позволила ему вложить кусочек себе в рот. Вкус очень ей понравился, хотя она и смутилась.

Китайский полицейский становился для нее загадкой. Казалось, он вообразил себя неотразимым.

– Будет вкуснее, если вы сами высосете мясо из раковины, – сказал он.

Она так и сделала. Мясо вышло вместе с соусом. Действительно, так оказалось намного вкуснее.

Когда подали счет, Кэтрин попыталась сама его оплатить или хотя бы внести половину, но Чэнь отказался принимать от нее деньги.

– Не могу же я позволить, чтобы за меня все время платила шанхайская полиция! – возмутилась она.

– Не беспокойтесь. – Он скомкал счет. – Неужели мне нельзя угостить обедом очаровательную американскую партнершу?

Да, ему не приходится лезть в карман, чтобы сделать комплимент, раздраженно подумала Кэтрин, гадая, делает он это из прирожденной культуры или согласно полученным указаниям.

Он помогал ей выдвинуть стул из-за стола, когда зазвонил его сотовый. Он включил его и стал слушать, сразу став серьезным. В конце разговора он сказал:

– Я немедленно туда съезжу.

– Что случилось?

– Наши с вами планы меняются, – сказал он. – Звонил Цянь Цзюнь из управления. Кто-то откликнулся на наше сообщение о пропавшей Вэнь. Говорят, что какая-то беременная женщина из провинции работает в ресторане в округе Цинпу, это рядом с Шанхаем. Судя по сильному южному акценту, она приехала с юга.

– Это может быть Вэнь?

– Если Вэнь села на поезд, который направлялся в Шанхай, она вполне могла передумать и сойти там, всего за две-три остановки от Шанхая. Вероятно, решила не доставлять проблемы своим родственникам и нашла себе там работу вместо того, чтобы остановиться в гостинице.

– Что ж, мне кажется, такое вполне возможно.

– Я еду в Цинпу, – сказал Чэнь. – Хотя, честно говоря, не очень рассчитываю на то, что тамошняя женщина именно Вэнь. В поисках работы в Шанхай и даже в соседние области приезжает очень много людей. Так что след может быть ложным. А вы, инспектор Рон, найдете здесь себе более интересные развлечения.

– Меня больше интересует наше дело. – Кэтрин отложила вилку. – Я еду с вами.

– Я заберу в управлении машину. Вы не возражаете подождать меня здесь?

– Вовсе нет.

Тем не менее ей показалось, что он не берет ее с собой в управление по каким-то своим причинам. Ей очень хотелось ему доверять, но вместе с тем она считала, что это было бы глупо и наивно.

Она удивилась, когда Чэнь подъехал на скромном автомобиле марки «Шанхай».

– Значит, сегодня вы сами поведете машину?

– Я не застал в гараже Малыша Чжоу, а все другие водители оказались занятыми.

Усаживаясь в машину, она с некоторой язвительностью заметила:

– Я думала, такие высокопоставленные чины, как вы, имеют постоянного шофера.

– Я к ним не отношусь, но все равно благодарю за комплимент.

13

Чэнь не стал объяснять Кэтрин Рон, почему он решил сам вести автомобиль. Малышу Чжоу он полностью доверял, но другие сотрудники запросто могли через транспортную службу управления узнать, куда он направляется. Поэтому он взял машину, никого не поставив в известность.

До Цинпу было далеко. Словно по молчаливому соглашению, они не разговаривали о работе. Глядя на быстро мелькающие мимо окрестности и чувствуя на лице приятный ветерок, врывающийся в опущенное окно, Кэтрин стала расспрашивать его о программе обмена студентами, изучающими иностранные языки, в китайских институтах.

– Такие вузы, как Фудань, Восточно-Китайский политехнический и Шанхайский институт иностранных языков, могут предложить должности преподавателей англоговорящим студентам, а взамен их обучают китайскому, – сказал Чэнь. – Но предпочтение отдается тем, кто имеет английский или американский диплом.

– Я изучала два языка, один из них английский.

– По китайским стандартам занятым в программе обмена платят неплохо, но, конечно, на эти деньги не снимешь номер в гостинице «Мир».

– Мне не обязательно останавливаться в роскошном отеле. – Кэтрин заправила за ухо выбившуюся прядку волос. – Не волнуйтесь, старший инспектор Чэнь, я спросила только из любопытства.

Вскоре вдоль дороги потянулись рисовые поля, огороды, время от времени мелькали новые внушительные особняки. Благодаря провозглашенному Дэн Сяопином лозунгу «Пусть сперва люди разбогатеют» повсюду, как грибы, возникали предприятия ловких сельских фермеров. Когда они проезжали мимо заросшего обильной зеленью маленького поля, Чэнь воскликнул:

– Цзицай! Значит, здесь весна начинается гораздо позже.

– Что это?

– На английском это растение почему-то называется пастушья сумка. У нее очень вкусные цветы.

– Интересно! Вы, оказывается, еще и ботаник!

– Вовсе нет. Но однажды я пробовал перевести одно стихотворение времен династии Сун, в котором поэт с восторгом оказывается на языке своей возлюбленной вместе с этими зелеными цветками, а потом на своем языке.

– Какая жалость! Сегодня у вас нет времени собрать эти растения!

Только около двух они добрались до Цинпу, где, как предполагалось, находилась их беглянка. Разыскиваемый ими ресторан оказался довольно жалким заведением, расположенным на деревенской площади. Вход в открытую дверь перекрывала деревянная табуретка. В это время дня посетителей не было.

Чэнь громко крикнул:

– Есть здесь кто-нибудь?

Из видневшейся в конце коридора кухни появилась женщина, вытирая руки о замасленный передник, повязанный на слегка округлившемся животе. У нее было худое лицо с глубоко посаженными глазами, высокие скулы, а засаленные волосы забраны в пучок на затылке, на вид ей можно было дать около сорока лет.

Она не была похожа на женщину с фотографии, приложенной к заявлению о выдаче паспорта. Разочарование в глазах Кэтрин отразило и досаду Чэня. Он машинально протянул женщине свою карточку:

– Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Мне? – спросила она испуганно. – Но я не сделала ничего плохого.

– В таком случае вам нечего беспокоиться. Как вас зовут?

– Цяо Гочжэнь.

– У вас есть удостоверение личности?

– Да, вот оно.

Чэнь внимательно изучил его. Оно было выдано в провинции Гуанси. На фотографии была изображена стоявшая перед ними женщина.

– Значит, ваша семья живет еще там?

– Да, там живут мой муж и дочери.

– Почему же вы приехали сюда одна – да еще беременная? Должно быть, они о вас очень беспокоятся.

– Нет, не беспокоятся. Они знают, что я здесь.

– У вас какие-то проблемы в семье?

– Нет, никаких проблем.

– Было бы лучше, если бы вы не скрывали от нас правду, – сурово заявил он. Проблемы неизвестной женщины его не волновали, но присутствие Кэтрин Рон побуждало его проявить деловитость. – В противном случае у вас могут быть серьезные неприятности.

– Только не отправляйте меня домой, товарищ старший инспектор! Там меня заставят сделать аборт!

В разговор вмешалась Кэтрин:

– Что? Кто вас заставит?

– Деревенские власти. У них есть квоты на детей.

– Расскажите нам все подробно, – попросила ее Кэтрин. – Мы не сделаем вам ничего плохого.

Старший инспектор Чэнь смотрел на рыдающую Цяо и возмущенную Кэтрин и чувствовал себя беспомощным, как последний идиот.

– Что с вами произошло, товарищ Цяо?

– У нас уже есть две дочки, но муж мечтает о сыне. И вот я снова забеременела. За рождение второй дочки нас заставили заплатить большой штраф. В деревенском комитете сказали, что на этот раз штрафа будет недостаточно, мне придется сделать аборт. Поэтому я и убежала.

– Вы же из провинции Гуанси, – сказал Чэнь, чувствуя на себе пристальный взгляд Кэтрин. – Почему вы приехали в такую даль?

– Муж хотел, чтобы я пожила у его двоюродной сестры, но она уехала отсюда. К счастью, я встретила госпожу Ян, хозяйку этого ресторана, и она дала мне работу.

– Значит, вы работаете у нее за жилье и питание?

– Еще Ян платит мне двести юаней в месяц да плюс чаевые, – сказала Цяо, положив руку на живот. – Скоро я не смогу уже работать, поэтому стараюсь успеть как можно больше отложить.

– И каковы же ваши планы? – спросила Кэтрин.

– Я рожу ребенка здесь. И когда сынишке исполнится два-три месяца, вернусь домой.

– Что тогда сделают с вами деревенские власти?

– Когда ребенок уже родился, они ничего не смогут сделать, разве только наложить большой штраф. Но нас это не пугает. – Она обратилась к Чэню, умоляя его дрожащими губами: – Значит, вы не заставите меня вернуться домой?

– Нет. Вам надо решить ваши проблемы с деревенскими властями, а не со мной. Только я думаю, что для беременной женщины не лучший выход уехать так далеко от дома.

– Вы можете предложить ей более подходящий вариант? – язвительно осведомилась Кэтрин.

К ресторану приблизился какой-то мужчина, но, увидев старшего инспектора с иностранкой, поспешно удалился.

– У вас есть моя визитка. Берегите себя, – вставая, сказал Чэнь. – Если вам понадобится помощь, дайте мне знать.

Они молча вышли из ресторана и уселись в машину, по-прежнему чувствуя отчуждение и натянутость. Чэнь так резко тронул машину с места, что только шины взвизгнули.

Казалось, в салоне машины стало нечем дышать.

Просто позор, думал он, что местные власти так преследуют Цяо и что Кэтрин Рон оказалась свидетельницей ее рассказа. Уже не в первый раз приходилось ему слышать, что беременные женщины покидают дом и скрываются до рождения ребенка. Однако слышать такое из уст самой будущей матери было еще тяжелее.

Его американская партнерша наверняка размышляет о нарушении в Китае прав человека. В этом эпизоде ситуация отразилась полностью, как в капле воды. Кэтрин хранила упорное молчание. Он случайно нажал на клаксон.

– Что ж, местные власти, конечно, перестарались, – заговорил он, чтобы разрядить обстановку, – но у правительства нет другого выхода. У нас просто не обойдешься без контроля над рождаемостью.

– Какие бы проблемы ни возникали у вашего правительства, женщина должна иметь право сама решать, хочет она иметь ребенка или нет, и делать это у себя дома.

– Инспектор Рон, вы не представляете, насколько серьезную проблему для нас составляет перенаселение. Возьмите, к примеру, семью Цяо. У них уже есть две дочери, но они хотят иметь больше детей – до тех пор, пока у них не появится сын. Сохранение имени семьи, как вы, вероятно, знаете, для простых людей имеет огромное значение.

– Сколько иметь детей – их дело!

– Вы не понимаете нашей ситуации! – возразил он. Вчера вечером Ли предостерег его не выходить из себя перед американкой. И вот он должен выслушивать от американки лекцию насчет прав человека в Китае! – В Китае недостаточно пахотных земель. Если говорить точно, то они составляют меньше девяноста миллионов гектаров. Вы думаете, бедные крестьяне вроде Цяо в состоянии прокормить пятерых или шестерых детишек в такой истощенной провинции, как Гуанси?

– Вы пользуетесь цифрами, которые публикуются в «Жэньминь жибао».

– Но они правдивы! Если бы вы прожили здесь как обычный китаец лет тридцать, то взглянули бы на сложившееся положение по-другому.

– Что вы хотите сказать, товарищ старший инспектор Чэнь? – Впервые за поездку она взглянула на него.

– Вы бы сами увидели, как три поколения семьи ютятся под одной крышей в единственной комнатушке, как люди набиваются в автобусы, как сельди в бочке, как молодожены ночуют на столах у себя на работе, требуя у жилищных комитетов выделения жилья. У следователя Юя, например, до сих пор нет своего жилья – он вынужден с женой и ребенком ютиться в отцовской квартирке. Девятилетний сын Юя, Циньцинь, спит в одной комнате с родителями. А почему? Потому что страна перенаселена. Людям не хватает жилья и даже просто жизненного пространства! Как же может правительство ничего не предпринимать при таком положении!

– Какие бы оправдания вы ни приводили, нарушение основных прав человека недопустимо.

– Вроде права на стремление к счастью? – Он тоже разгорячился.

– Да, – сказала она. – Если вы не признаете за человеком такого права, то нам вообще не о чем с вами разговаривать.

– Отлично, только что вы скажете относительно нелегальной иммиграции? Согласно вашей конституции, люди имеют право искать лучшей доли. Так что Америка должна принимать всех иммигрантов с распростертыми объятиями. Почему же тогда ваше правительство затеяло это расследование? Почему люди должны платить за то, чтобы незаконным путем проникнуть в вашу страну?

– Тут совсем другое дело. Международные законы и порядок необходимы.

– Именно это я и хочу сказать: абсолютных принципов не бывает, они всегда изменяются под влиянием времени и обстоятельств. Лет двести-триста назад никто не жаловался на незаконную иммиграцию в Северную Америку.

– С каких пор вы стали историком?

– Никакой я не историк. – Чэнь попытался взять себя в руки, сворачивая на шоссе, вдоль которого высились новые заводские корпуса.

Кэтрин не скрывала ехидства:

– Может, вы мечтаете о том, чтобы стать сотрудником «Жэньминь жибао»? И все же вы не можете не признать, что несчастных женщин лишают права иметь детей.

– Я не говорю, что местные власти должны были зайти так далеко, но Китай вынужден как-то решать проблему перенаселения.

– Меня не удивляет, что я слышу из ваших уст такую блистательную защитную речь. В вашем положении, старший инспектор Чэнь, вы должны отождествлять себя с системой.