Текст книги "Темный лес (ЛП)"

Автор книги: Цысинь Лю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Любопытно излагаете, товарищ Чжан Бэйхай, – подключился к разговору один из офицеров, полковник. – Разве твердая вера не основана на науке и логике? Никакие убеждения не могут быть стойкими, если они не основываются на объективных фактах.

– Тогда давайте снова взглянем на науку и логику. На наши собственные, не забудьте. Научные успехи трисоляриан говорят нам, что наша наука – не более, чем ребенок, собирающий ракушки на пляже; ребенок, который никогда даже не видел океана истины. Те факты, которые мы видим, объясняемые нашей наукой и логикой, могут оказаться не подлинными, объективными фактами, а фантомами. И поскольку это так, нам нужно научиться выборочно отбрасывать такие наблюдения. Нам нужно держать руку на пульсе, а не смотреть на будущее сквозь призму технологического детерминизма и механистического материализма.

– Очень хорошо, – заметил Чан Вэйсы и подал знак продолжать.

– Мы обязаны создать веру в победу – веру, которая является основой воинского долга и воинской чести! Когда китайская армия однажды столкнулась с сильным врагом в неблагоприятных условиях, она основала твердую веру в победу на чувстве ответственности перед народом и отечеством. Я полагаю, что сегодня можно основать такую же веру на чувстве ответственности перед человеческой расой и земной цивилизацией.

– Но как же тогда нам быть с конкретной идеологической работой? – спросил один из офицеров. – В космических силах множество специализированных подразделений, и это означает, что идеология тоже сложна. Объем работы окажется неподъемным.

– Я считаю, что нам следует начать с психологической дисциплины в войсках, – предложил Чжан Бэйхай. – Вот вам общая картина. На прошлой неделе я посещал личный состав, переведенный в наше подчинение из ВВС и из морской авиации. Я обнаружил, что повседневная работа с военнослужащими ведется спустя рукава. А вот одна деталь: учащаются случаи нарушения военной дисциплины. Положено было уже полностью перейти на летнюю форму одежды, но многие в штабе по-прежнему носят зимнюю. Такие умонастроения надо срочно перебороть. Смотрите сами, Космические силы превращаются в Академию наук. Конечно, нельзя отрицать, что именно быть академией и является в настоящий момент задачей космических сил. Но мы не должны забывать, что мы армия, и что мы армия в военное время!

Беседа продолжалась еще какое-то время, а потом Чан Вэйсы вернулся в свое кресло.

– Благодарю вас. Я надеюсь, мы и впредь будем устраивать такие откровенные разговоры. А теперь перейдем к повестке дня официального заседания. – Он снова заметил уверенный взгляд Чжан Бэйхая; в этом взгляде была решительность, и это радовало.

«Чжан Бэйхай, я знаю, что ты веришь. Иначе и быть не может, с таким отцом, как у тебя. Но не все так просто, как ты говоришь. Я не знаю, на чем основаны твои убеждения, и я даже не знаю, во что еще ты веришь. Ты совсем как твой отец. Я восхищался им, но должен признать, что так и не смог понять его».

Чан Вэйсы придвинул к себе один из документов:

– Работа над теорией войны в космосе идет полным ходом, но уже обнаружилось одно осложнение. Теорию сражения в космосе необходимо создавать, вне всякого сомнения, предполагая определенный уровень развития технологии. Но на данный момент фундаментальные изыскания только разворачиваются, и технологический прорыв случится далеко в будущем. Это значит, что наша теория не будет иметь под собой конкретного основания. Командование это учло и пересмотрело план исследований. Общую теорию военных действий в космосе разделили на три части, чтобы она была применима к трем уровням технологии, которых человечество может достичь в будущем. Эти части: стратегия низких технологий, стратегия средних технологий и стратегия высоких технологий.

Ведутся работы по конкретизации этих трех уровней развития, а также по выявлению большого количества ключевых параметров в каждой научной дисциплине. Основными такими параметрами будут скорость и область действия космического корабля класса десять тысяч тонн.

Уровень низких технологий: корабль способен достичь скорости, в пятьдесят раз превышающей третью космическую[17]17
  (Прим. Дж. М.) Первая космическая скорость обеспечивает выход на орбиту планеты. Вторая космическая скорость требуется для преодоления притяжения планеты и ухода с орбиты. Третья космическая скорость нужна для преодоления притяжения Солнца и выхода за пределы Солнечной системы.


[Закрыть], или же около 800 километров в секунду. Корабли не имеют системы жизнеобеспечения. При таких условиях зона боевых операций ограничена внутренней частью Солнечной системы, то есть они могут разворачиваться внутри орбиты Нептуна, или же в радиусе 30 астрономических единиц от Солнца.

Уровень средних технологий: корабль способен достичь скорости, в триста раз превышающей третью космическую, или же 4800 километров в секунду. Корабль оборудован минимальной системой жизнеобеспечения. При таких условиях радиус боевых операций выходит за пояс Койпера и включает в себя все пространство до тысячи астрономических единиц от Солнца.

Уровень высоких технологий: корабль способен достичь скорости, в тысячу раз превышающей третью космическую, или же 16000 километров в секунду, что соответствует пяти процентам от световой. Корабль оборудован полной системой жизнеобеспечения. При таких условиях радиус боевых операций достигает облака Оорта[18]18
  (Прим. Дж. М.) Облако Оорта – область вокруг Солнечной системы между 50 и 100 тысячами астрономических единиц от Солнца. Предполагается, что оно содержит множество объектов, состоящих из водяных, аммиачных и метановых льдов, и является источником долгопериодических комет.


[Закрыть] и дает предпосылки для полета к другим звездам.

Пораженчество является самой значительной угрозой для вооруженных сил в космосе. Политические и идеологические работники космических сил будут выполнять крайне важную задачу. Политические отделы армии примут непосредственное участие в изучении теории войны в космосе, чтобы искоренять пораженчество и направлять научные исследования.

Все присутствующие на этом совещании станут членами оперативной группы по теории космических сражений. Три направления работы будут немного пересекаться, но в целом группы исследователей будут независимы. Сегодня их временно называют Институтом стратегии низких технологий, Институтом стратегии средних технологий и Институтом стратегии высоких технологий. Сейчас, на этом совещании, я хотел бы услышать от каждого из вас, какой из них вы бы выбрали. Мы используем эти данные как статистику для следующего цикла раздачи заданий в Политическом отделе. Прошу каждого огласить свой выбор.

Из тридцати двух присутствующих политических офицеров двадцать четыре выбрали низкую технологию и семь – среднюю. Только один выбрал высокую – Чжан Бэйхай.

– Похоже, товарищ Чжан Бэйхай интересуется фантастикой, – сказал кто-то, вызвав разрозненные смешки.

– Мой выбор является единственной надеждой на победу. Этот уровень технологии даст человечеству шанс на создание эффективной защиты Земли и Солнечной системы, – отрезал Чжан Бэйхай.

– Мы даже не освоили еще управляемый термоядерный синтез! Разогнать боевой корабль весом десять тысяч тонн до пяти процентов скорости света? В десять тысяч раз быстрее, чем имеющуюся у нас капсулу размером с автомобиль? Это даже не научная фантастика. Это фэнтези!

– Но разве у нас нет четырех столетий? Не забывайте о возможном прогрессе.

– Прогресс в фундаментальной физике невозможен.

– Да мы не используем и одного процента от возможных приложений уже существующих теорий! – ответил Чжан Бэйхай. – Я чувствую, что основная сложность на данный момент заключается в подходе к исследованиям со стороны технологического сектора. Они попусту тратят слишком много времени и денег на технологию низкого уровня. В двигателестроении, например, нет толку работать над созданием ядерного двигателя, работающего на распаде тяжелых атомов. Но сегодня они не только расходуют на него огромные силы, но даже прилагают такие же усилия к разработке химических двигателей следующего поколения! Нам следует сконцентрироваться на создании термоядерного двигателя и перейти напрямую к разработке двигателей без рабочего тела, оставляя реактивные двигатели позади. Такие же проблемы наблюдаются и в других направлениях исследований. Межзвездному кораблю, например, нужна замкнутая экосистема, и это направление работ даже не особо зависит от фундаментальной теории, и тем не менее в этой области ведутся лишь незначительные исследования.

Тему подхватил Чан Вэйсы:

– Товарищ Чжан Бэйхай поставил как минимум один вопрос, заслуживающий внимания. Военные и ученые заняты своими программами и слишком мало общаются между собой. К счастью, обе стороны это понимают и планируют совместную конференцию. Они уже учредили специальные агентства для улучшения взаимодействия между обеими сторонами; они планируют создать живой диалог между разработчиками стратегии и людьми науки. Следующий шаг – направить военных представителей в различные научные центры и привлечь как можно больше ученых к изучению теории войн в космосе. Опять же, мы не можем сидеть и ждать технологического прорыва. Нам следует как можно скорее сформировать нашу собственную идеологическую стратегию, а затем осуществлять ее во всех направлениях.

Секунду помолчав, генерал продолжил:

– Следующим пунктом повестки дня я хотел бы поговорить еще об одном уровне взаимодействия: между космическими силами и Отвернувшимися.

– Отвернувшимися? – удивился кто-то. – Разве они собираются вмешиваться в работу космических сил?

– На данный момент этого не ожидается, хотя Тайлер уже предложил посетить военных с инспекционным визитом. Но нам не следует забывать, что такие полномочия у них есть. Их вмешательство в нашу деятельность может дать непредсказуемые результаты. Мы должны быть морально готовы. Когда такая ситуация возникнет, мы будем поддерживать баланс между проектом «Отвернувшиеся» и основной оборонной программой.

Когда совещание закончилось, Чан Вэйсы остался сидеть в пустой комнате. Он прикурил сигарету; дым от нее, попавший в луч солнечного света из окна, казалось, загорелся.

«Чем бы это ни закончилось, лед, по крайней мере, тронулся», – подумал он.

* * *

Ло Цзи впервые в жизни увидел, как его мечта стала реальностью. Он полагал, что Гаранин всего лишь хвастался. Конечно, он мог найти потрясающее, нетронутое место, но оно определенно отличалось бы от придуманного им. Однако выйдя из вертолета, Ло Цзи будто ступил в мир своих грез. Далекие горные вершины, озеро, расстилающееся перед ним, покрытая травой равнина и лес за озером – все это располагалось точно так, как он обрисовал Гаранину. Он даже представить себе не мог столь идеального места. Каждая деталь словно бы явилась сюда прямиком из сказки. Воздух был чуть сладким, и даже солнце посылало сюда свои мягчайшие, тончайшие лучи с особой бережностью. Но самым восхитительным была небольшая усадьба у озера с виллой в центре. Кент, прибывший вместе с Ло Цзи, сказал, что дом был построен в середине девятнадцатого столетия, но выглядел он старше. Всемогущее время слило его с окружением.

– Не удивляйтесь. Иногда людям снятся места, которые существуют на самом деле, – заверил Кент.

– Здесь кто-нибудь живет? – спросил Ло Цзи.

– В радиусе пяти километров никого нет. А дальше встречаются небольшие поселки.

Ло Цзи предположил, что он находится в северной Европе, но уточнять не стал.

Кент провел его в дом. Едва войдя в просторную гостиную в европейском стиле, Ло Цзи сразу же углядел камин. Дрова были аккуратно сложены рядом и приятно пахли.

– Бывший хозяин дома приветствует вас. Он горд, что здесь будет жить Отвернувшийся.

Кент принялся рассказывать, что в усадьбе имеется больше подсобных помещений, чем было заказано. Конюшня на десять лошадей, поскольку добираться до гор лучше всего пешком или на лошади. Теннисный корт и поле для гольфа. Винный погреб. На озере – моторная лодка и несколько парусных. Дом только снаружи выглядел старинным; внутри он оказался полностью модернизированным. В каждой комнате был компьютер, Интернет и спутниковое телевидение. Кинозал с цифровым проектором. Вертолетная площадка, как заметил Ло Цзи по прибытии, явно была построена уже давно.

– У него водятся деньги.

– Не только деньги. Он не хочет раскрывать своего имени, но если бы я вам его назвал, то вы, вероятно, узнали бы его. Он подарил это имение ООН – а оно стоит дороже, чем подарок Рокфеллера. Скажу сразу, что вся земля и постройки принадлежат ООН. Вы здесь только живете. Но и вы кое-что получите. Уезжая, владелец сообщил, что личное имущество он забрал, а все, что осталось – ваше. Одни только эти картины стоят немалую сумму.

Кент провел Ло Цзи по дому и показал ему все комнаты. Ло Цзи отметил, что у бывшего владельца хороший вкус; он обставил каждую комнату в спокойном, но элегантном стиле. В библиотеке имелось немало старинных изданий на латыни. Картины были в основном модернистского стиля, но они смотрелись уместно в комнатах с богатой классической атмосферой. Он увидел, что среди картин не было пейзажей, что говорило о бывшем хозяине как об опытном ценителе искусства: вешать пейзажи в доме, стоящем посреди рая, было бы столь же бессмысленно, как доливать ведром воду в океан.

Вернувшись в гостиную, Ло Цзи уселся в восхитительно удобное кресло перед камином. Протянув руку, он нечаянно задел какой-то предмет. Поднял находку, рассмотрел. Это оказалась курительная трубка с длинным тонким чубуком, которую обеспеченные люди курили в доме. Он посмотрел на стену с пустыми полками и вообразил себе, что там стояло раньше.

Потом пришел Кент и представил нескольких людей: экономку, кухарку, шофера, конюха и шкипера. Все они работали и при прежнем хозяине. Когда они ушли, Кент познакомил его с одетым в гражданское подполковником – тот отвечал за охрану. Распрощавшись с офицером, Ло Цзи спросил Кента, где Ши Цян.

– Он сложил с себя обязанности по охране и, наверное, вернулся домой.

– Пускай он займет место этого подполковника. Думаю, он справится лучше.

– Мне тоже так кажется, но он не говорит по-английски. Ему будет сложно на этой должности.

– Тогда пришлите охранников-китайцев и замените ими тех, что уже здесь.

Кент согласился и вышел позвонить. Ло Цзи тоже покинул комнату; через ухоженный газон он прошел на причал, выдающийся далеко в озеро. Ухватившись за перила в конце причала, он долго смотрел на отражавшиеся в зеркале воды заснеженные горные вершины. Окруженный чистым воздухом и солнечным светом, он спросил себя: «И какое же значение имеет мир через четыре века по сравнению с жизнью сегодня?»

Наплевать на проект «Отвернувшиеся».

* * *

– Как попал сюда этот ублюдок? – тихо спросил ученый за терминалом.

– Отвернувшимся, разумеется, вход разрешен, – так же тихо ответил его сосед.

– Весьма непритязательно, не так ли? Я полагаю, вы разочарованы, господин президент, – обратился доктор Аллен, директор Лос-Аламосской национальной лаборатории, к Рей Диасу, проводя его вдоль рядов компьютерных терминалов.

– Я больше не президент, – резко ответил Рей Диас, рассматривая помещение.

– Это наш центр моделирования ядерного оружия. В Лос-Аламосе размещены четыре таких центра. В Ливерморской лаборатории находятся еще три.

Рей Диас заинтересовался двумя устройствами посложнее. Они были совсем новыми, с большими экранами и пультами управления, на которых располагалось множество мелких кнопок. Он направился к ним, чтобы посмотреть поближе, но Аллен остановил его:

– Это игровая консоль. На наших терминалах играть нельзя; поэтому мы поставили две консоли, чтобы люди могли поиграть в перерывах.

Рей Диас высмотрел еще два примечательных механизма. Оба были сложными, изготовленными из прозрачного материала; внутри кипела жидкость. Он опять попытался приблизиться. На этот раз Аллен улыбнулся и не остановил его.

– Вот это – увлажнитель воздуха. В Нью-Мексико сухой воздух. А это всего лишь кофеварка. Майк, налей кружечку мистеру Рей Диасу… Впрочем, не надо. Зайдем в мой кабинет, и я сварю вам чашку самого лучшего кофе.

Рей Диасу больше ничего не оставалось, как рассматривать большие черно-белые фотографии на стенах. Он узнал худого человека в шляпе, курящего трубку, – это был Оппенгеймер. Затем Аллен привлек его внимание к простым терминалам.

– Эти терминалы устарели, – заметил Рей Диас.

– Но за ними скрывается самый мощный компьютер в мире, выдающий тридцать петафлопсов.

К Аллену подошел инженер:

– Доктор, расчет по AD4453OG завершен.

– Превосходно.

Инженер понизил голос:

– Мы приостановили выдачу данных… – Он бросил взгляд на Рей Диаса.

– Продолжайте, – сказал Аллен и повернулся к Рей Диасу. – Видите, мы ничего не скрываем от Отвернувшихся.

Рей Диас услышал звук рвущейся бумаги и увидел, как люди за терминалами рвут бумагу в клочки. Подумав, что они уничтожают документы, он пробормотал:

– У вас что, даже шредера нет?

Но потом он заметил, что ученые рвут чистую бумагу. Наконец кто-то крикнул: «Готово!» Все радостно заголосили и подбросили клочки в воздух. И без того замусоренный пол стал окончательно похож на помойку.

– Это наша традиция. Когда взрывали первую атомную бомбу, доктор Ферми подбросил в воздух обрывки бумаги и точно рассчитал мощность взрыва по тому, как далеко их унесло взрывной волной. Сегодня мы делаем то же самое при каждом прогоне модели.

Рей Диас смахнул бумагу с головы и плеч:

– Вы моделируете атомные взрывы каждый день, но для вас это так же просто, как компьютерная игра. Для нас это не так. У нас нет суперкомпьютеров. Мы вынуждены проводить наши испытания в реальном мире. Мы всего лишь делаем то же самое, что и вы, но все шишки вечно валятся на тех, кто беднее.

– Мистер Рей Диас, политика здесь никого не интересует.

Рей Диас наклонился к терминалу, но увидел только бегущие цифры и динамические графики. Когда он нашел какое-то изображение, оно оказалось настолько абстрактным, что он ничего не понял. Он наклонился к другому терминалу; но физик, сидящий за ним, взглянул на Рей Диаса и сообщил:

– Господин президент, если вы ищете облако в форме гриба, то его здесь нет.

– Я не президент, – повторил Рей Диас, принимая кофе от Аллена.

– Тогда нам следует обсудить, чем мы можем быть вам полезны, – предложил Аллен.

– Сконструируйте мне атомную бомбу.

– Разумеется. В Лос-Аламосе занимаются физикой самых разных направлений, но я подозревал, что вы появились здесь именно по этой причине. Можно поподробнее? Какого типа? Какой мощности?

– СОП скоро пришлет вам подробные технические требования. Я лишь ознакомлю вас с основными параметрами. Требуется большая мощность – самая большая, какая только возможна. Нам нужна самая мощная бомба, какую только можно создать. Двести мегатонн – это абсолютный минимум.

Аллен удивленно посмотрел на собеседника, а затем задумался.

– Быстро мы с таким заказом не справимся.

– Разве у вас нет математических моделей?

– Есть, конечно. У нас есть модели для всего, начиная с артиллерийского снаряда мощностью в пятьсот тонн до бомбы в двадцать мегатонн, от нейтронной бомбы до бомбы электромагнитного импульса. Но вы требуете намного большей мощности – она более чем в десять раз превосходит самое крупное термоядерное устройство. Для такой бомбы потребуется новый инициатор, и новая внутренняя механика, отличающаяся от известных. Может даже понадобиться совершенно новая схема. У нас нет подходящей модели.

Они обсудили и другие научные проекты. Когда Рей Диас собрался уходить, Аллен спросил:

– Мистер Рей Диас, я знаю, что в вашем отделе при СОП работают лучшие физики. Я полагаю, они уже рассказывали вам об использовании ядерного оружия в космическом пространстве?

– Это не беда, если вы повторите то, что я уже знаю.

– Очень хорошо. В космосе ядерные бомбы – оружие малоэффективное. Ядерный взрыв в вакууме не создает ударной волны; возникнет лишь ничтожное световое давление. Соизмеримого с атмосферным взрывом механического эффекта не будет. Вся энергия выделяется в виде радиации и электромагнитного импульса. Защита от них – по крайней мере, на наших космических кораблях – является хорошо отработанной технологией.

– А если взрыв происходит непосредственно у цели?

– Это совсем другое дело. В этом случае тепловая энергия взрыва станет решающим фактором – цель расплавится или испарится. Но одна бомба мощностью в сотни мегатонн будет размером с дом; я боюсь, что попасть ею прямо по цели будет невозможно. Факты же таковы, что механический эффект ядерного оружия уступает такому же эффекту кинетического оружия; его радиационный эффект уступает подобному эффекту лучевого оружия; а его тепловой эффект даже не сравнить с гамма-лазером.

– Но все эти виды оружия к бою не готовы. Ядерная бомба – это самое мощное проверенное оружие человечества. Те недостатки, которые вы перечислили, можно будет исправить. Например, добавив среду, в которой будет распространяться ударная волна – как шарики от подшипников в гранате.

– Любопытная идея. Заметно ваше научное образование.

– Я учился на инженера ядерной энергетики. Поэтому мне нравятся атомные бомбы. Я их понимаю.

Аллен засмеялся:

– Я почти забыл, насколько смешно обсуждать такие вопросы с Отвернувшимся.

Оба рассмеялись, но Рей Диас быстро вернулся к серьезному разговору.

– Доктор Аллен, вы, как и все прочие, рассматриваете стратегию Отвернувшихся как нечто загадочное. На сегодняшний день водородная бомба является самым мощным пригодным к бою оружием, доступным человечеству. Разве не естественно сосредоточиться на этом? Я полагаю, что мой подход к проблеме является правильным.

* * *

Собеседники остановились посреди тихой лесной тропинки, по которой они прогуливались.

– Ферми и Оппенгеймер ходили этой тропинкой бессчетное число раз, – рассказал Аллен. – После Хиросимы и Нагасаки большинство разработчиков первого поколения ядерного оружия провели остаток своей жизни в депрессии. Им было бы легче, если бы они знали, какую задачу человечество теперь ставит перед своим оружием.

– Оружие – вещь хорошая, независимо от того, насколько оно страшное. И еще: когда я приду в следующий раз, надеюсь, что не увижу, как вы разбрасываете повсюду бумагу. Не стоит давать софонам повод думать, что мы свиньи неопрятные.

* * *

Кейко Ямасуки проснулась посреди ночи; она лежала одна, и постель рядом с ней уже остыла. Она встала, оделась, вышла из дома и сразу же увидела тень своего мужа во дворе – как обычно, в бамбуковой роще. Они владели недвижимостью в Англии и Японии, но Хайнс предпочитал жить в Японии. Он говорил, что лунный свет Востока его успокаивает. Сегодня луны не было. И бамбук, и его фигура в кимоно потеряли глубину; они выглядели развешанными под звездами изящными бумажными вырезками.

Хайнс услышал шаги Кейко Ямасуки, но не обернулся. Как ни удивительно, Кейко носила одни и те же туфли как в Англии, так и в Японии. Даже в своем родном городе она никогда не ходила в гэта[19]19
  (Прим. ред.) Гэта – японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног. Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами. В настоящее время их носят во время отдыха или в ненастную погоду.


[Закрыть]. Но слышал он ее шаги только здесь.

– Любовь моя, ты уже несколько ночей не спишь нормально, – негромко сказала она. Летние насекомые смолкли, и тишина заполнила все пространство, как вода.

– Кейко, у меня не получается, – вздохнул Хайнс. – Ничего не приходит в голову. Не могу ничего придумать.

– И никто не может. Я утверждаю, что окончательного плана победоносной войны не существует. – Она сделала пару шагов навстречу Хайнсу, но их по-прежнему разделяли несколько ростков бамбука. Роща была их местом для раздумий; здесь возникло вдохновение для большей части их научных изысканий. Они редко ласкали друг друга в этом священном месте; наоборот, здесь они всегда сохраняли формальную вежливость, как и полагается поступать в атмосфере, пропитанной философией Востока. – Билл, отдохни. Достаточно того, что ты стараешься.

Хайнс повернулся; лицо его смутно выделялось в полутьме рощи.

– Невозможно. Любой мой шаг пожирает огромное количество ресурсов.

– Тогда почему бы не попробовать вот что… – быстро ответила Кейко. Очевидно, она долго размышляла над этой проблемой. – Работай над тем, что все равно будет полезно людям, даже если тебе не удастся решить задачу полностью.

– Вот-вот, Кейко, об этом я и раздумываю. Я решил, что если сам ничего не изобрету, то хотя бы помогу другим найти нужное решение.

– Каким другим? Другим Отвернувшимся?

– Нет, они не в лучшем положении, чем я сам. Я говорю о наших потомках. Естественный эволюционный процесс требует не менее двадцати тысяч лет, чтобы проявить себя. Человеческой цивилизации всего лишь пять тысяч лет, а современной технологической цивилизации только двести. Кейко, задумывалась ли ты когда-нибудь, что современные научные исследования ведутся мозгом примитивного человека?

– Ты хочешь искусственно ускорить эволюцию мозга?

– Мы уже давно исследуем мозг. Следует расширить эти работы до такого масштаба, когда они смогут помочь обороне планеты. Если заниматься этим вопросом век или два, то не исключено, что нам удастся развить интеллект человека. Тогда наука будущего сможет вырваться из тюрьмы, в которую ее заперли софоны.

– В нашей отрасли науки «интеллект» – расплывчатый термин. Что именно…

– Я подразумеваю интеллект в самом широком смысле слова. Не просто традиционное определение способностей к логике, но и способность к обучению, воображению и изобретательству. Добавь также способность накапливать опыт и здравый смысл без потери остроты ума. И способность к долгому умственному труду, чтобы мозг мог думать непрерывно и не уставая. Мы можем даже подумать, как сделать сон ненужным. И так далее.

– Что для этого потребуется? Можешь сказать хотя бы приблизительно?

– Нет, пока не могу. Возможно, получится соединить мозг с компьютером и таким образом усилить человеческий разум. Или, может быть, удастся напрямую объединить мысли различных людей. Или наследовать память. Но по какому бы пути мы ни пошли, искусственное развитие интеллекта должно начинаться с глубокого понимания, как работает человеческий мозг.

– Это как раз то, чем мы занимаемся.

– Мы можем продолжать наши исследования. Разница в том, что теперь нам доступны огромные ресурсы.

– Дорогой, я счастлива. Я в восторге! Вот только, как Отвернувшийся, не полагаешь ли ты, что этот план немного…

– Не ведет напрямую к цели? Может быть. Но, Кейко, подумай. Человеческая цивилизация состоит из людей. Если мы научимся улучшать людей, то наша работа перевернет мир. И в любом случае – что еще я могу сделать?

– Билл, ты молодец!

– Так что подумай вот о чем. Если мы превратим нейрофизиологию и исследование мышления во всемирный исследовательский проект и если мы вложим в него невероятно большие средства, как долго нам придется ждать результатов?

– Где-то около столетия.

– Давай добавим пессимизма и скажем, что два столетия. Тогда у высокоразумных людей останется две сотни лет в запасе. Если они потратят один век на фундаментальные науки и один век на их воплощение в технологии…

– Даже если это им не удастся, мы все равно сделаем то, что всегда хотели.

– Кейко, иди со мной до последнего дня, – прошептал Хайнс.

– Да, Билл. У нас еще много времени.

Цикады в роще привыкли к их присутствию и продолжили свои песни. Легкий ветер пошевелил бамбук, и звезды замерцали между листьев. Казалось, что хор насекомых исходит от звезд.

* * *

Шел третий день первых слушаний проекта «Отвернувшиеся» в Совете обороны планеты. Рей Диас и Хайнс доложили о первых фазах своих проектов, и началось их обсуждение представителями стран – постоянных членов СОП.

И Рей Диас, и Хайнс еще вчера сообщили о своих намерениях, но Тайлер решил обнародовать свои инициативы только сегодня, подогревая интерес к подробностям.

Тайлер начал с краткого вступления:

– Мне потребуются вооруженные подразделения, которые, взаимодействуя с остальным космическим флотом, будут при этом находиться под моим командованием.

Достаточно было одного предложения, чтобы руки двух других Отвернувшихся взлетели вверх.

– Мистера Хайнса и меня обвинили в злоупотреблении ресурсами, необходимыми для наших инициатив, – прервал докладчика Рей Диас, – но здесь уже полный абсурд. Мистер Тайлер хочет создать свой собственный флот!

– Я не говорю, что это будет большой флот, – спокойно ответил Тайлер. – Я намереваюсь строить не крупные корабли, а флот космических истребителей. Каждый из них – размером с обычный самолет-истребитель, с одним пилотом. Все вместе – как крошечные москиты в космосе; поэтому я дал своей идее название «рой москитов». Численность флота должна как минимум не уступать трисолярианскому флоту вторжения. Тысяча истребителей.

– Вы собираетесь таким комариком нападать на трисолярианский боевой корабль? Тот даже не почувствует укуса, – пренебрежительно прокомментировал один из присутствующих.

Тайлер воздел к небу палец:

– Да, но не в том случае, когда каждый из этих комариков несет термоядерную боеголовку в сто мегатонн. Мне понадобится новейшая технология сверхмощных бомб… Не отказывайте мне прямо сейчас, мистер Рей Диас. Собственно, вы не можете мне отказать. В соответствии с принципами проекта «Отвернувшиеся», эта технология не принадлежит лично вам. Как только она будет готова, у меня есть право ее потребовать.

Рей Диас взглянул на оппонента:

– Вы что, собираетесь скопировать мой план?

Тайлер сардонически улыбнулся:

– Если план Отвернувшегося можно скопировать, то какой же он тогда Отвернувшийся?

– Москиты не смогут улететь далеко, – внес свою лепту Гаранин, сменный председатель СОП. – Я считаю, что эти игрушечные истребители способны к бою только в пределах орбиты Марса.

– Берегитесь, следующим пунктом он потребует космический авианосец, – усмехнулся Хайнс.

Тайлер ответил с апломбом:

– Этого не потребуется. Истребители будут сцеплены в один объект, в москитную группу, которая действует как авианосец и приводится в движение либо отдельным двигателем, либо двигателями нескольких истребителей. На крейсерской скорости такая группа в передвижении в космосе не уступит большим кораблям. Когда она прибудет в назначенный район, группа расцепится и войдет в бой как множество одиночных истребителей.

Кто-то задал вопрос:

– Вашей москитной группе понадобятся годы, чтобы добраться до оборонного района на периферии Солнечной системы. Пилот не может провести столько времени в кабине, в которой даже нельзя встать с кресла. Найдется ли в таком небольшом истребителе достаточно места для запасов еды?

– Гибернация, – ответил Тайлер. – Им потребуется лечь в анабиоз. Мой план нуждается в двух технологиях: миниатюрные супербомбы и миниатюрные гибернационные капсулы.

– Лежать несколько лет в гибернации в металлическом гробу, затем проснуться только для того, чтобы отдать свою жизнь в атаке. Пилоту такого москита не позавидуешь, – заметил Хайнс.

Энтузиазм Тайлера угас, и он какое-то время оставался безмолвным. Затем кивнул:

– Вы правы. Самая трудная часть моего плана – это найти пилотов.

Участникам слушаний раздали подробности плана Тайлера, но к его обсуждению никто интереса не проявил. Председательствующий объявил заседание закрытым.