Текст книги "Темный лес (ЛП)"

Автор книги: Цысинь Лю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– По какому поводу?

– Зачем был нужен Ренессанс? Великая хартия вольностей? Французская революция? Если бы человечество было по-прежнему поделено на классы и удерживалось в них железной рукой закона, то те, кому положено, улетели бы, а те, кому полагалось остаться, остались бы. Во время династий Мин или Цин я бы улетел, а ты бы осталась. Но сейчас так не получится.

– Я не возражала бы, если бы ты улетел прямо сейчас.

И это, собственно, было правдой. Они достигли момента добровольного расставания. Ло Цзи всегда мог подгадать время такого окончания отношений со всеми своими любовницами – ни слишком рано, ни слишком поздно. На этот раз он был особенно удовлетворен своим контролем над процессом. Они были знакомы всего неделю, и расставание шло гладко, элегантно, будто сброс отработавшей ступени у ракеты.

Он вернулся к предыдущей теме.

– А знаешь, это не мне пришло в голову основать космическую социологию. Хочешь знать, кому? Я скажу только тебе одной, так что не бойся.

– Без разницы. Я и так не верю большей части твоей болтовни, кроме одной вещи.

– Э-э… ладно, забудь. Какой еще вещи?

– Поднимайся. Я проголодалась. – Она подобрала его одежду с ковра и бросила на постель.

Они позавтракали в главном ресторане отеля. Народ за столиками вокруг них выглядел озабоченно, и порой они слышали обрывки разговоров. Ло Цзи не прислушивался специально, однако сам себе казался подобием фонарика в летнюю ночь – разрозненные слова слетались к нему, будто мотыльки, кружащие вокруг огня. Эскапизм, общественный доступ к технологии, ОЗТ, переход к военной экономике, база на экваторе, изменения в уставе, СОП, околоземный периметр предупреждения и обороны, независимый объединенный режим…

– Жизнь стала серой, не так ли? – сказал Ло Цзи. Он закончил нарезать яйцо и положил вилку.

Она кивнула:

– Точно. Вчера я видела по телевизору какую-то игру для идиотов. Руки на звонках. – Она указала вилкой на Ло Цзи и, подражая телевизионной ведущей, протараторила: – «За сто двадцать лет до конца света будет жить ваше тринадцатое поколение – верно или неверно?»

Ло Цзи снова взялся за вилку и покачал головой:

– Никакое мое поколение в те годы жить не будет. – Он сложил руки, как в молитвенном жесте. – Линия моей семьи закончится на мне.

Она пренебрежительно фыркнула:

– Ты интересовался, каким из твоих слов я верю. Вот этим. Я слышала их от тебя и раньше. Такой уж ты человек.

И поэтому она решила его бросить? Он не хотел спрашивать, опасаясь скандала; но она, словно читая мысли, пояснила:

– Я тоже такой человек. Раздражает видеть свои черты в других людях.

– Особенно в других людях противоположного пола, – кивнул Ло Цзи.

– Но если ты нуждаешься в оправдании, то это вполне ответственное поведение.

– Какое поведение? Не иметь детей? Конечно. – Ло Цзи указал вилкой на людей вокруг, обсуждающих перемены в экономике. – Знаешь ли ты, какая жизнь уготована их потомкам? Они целыми днями будут вкалывать на верфях – космических верфях – а потом с бурчащими животами выстаивать очередь в столовой с подносами в руках в ожидании своего половника жидкой каши… После чего к ним воззовут: «Ты нужен Дяде Сэму!»… ах нет, это будет «Ты нужен Земле» – и вперед, ищи славы на военной службе.

– Твое описание больше подходит поколению Судного дня.

– Уйти на пенсию и встретить конец света. Как печально. Кроме того, дедушки и бабушки последнего поколения наверняка будут голодать. Но даже такое будущее маловероятно. Посмотри, как упрямы земляне. Спорю, что они будут сопротивляться до конца. Так что вопрос лишь в том, каким именно образом они в конце концов откинут копыта.

Позавтракав, они вышли из гостиницы в теплые объятия утреннего солнца. Воздух опьянял своей сладостью.

– Мне надо научиться жить. Жалко будет, если так и не научусь, – сказал Ло Цзи, рассматривая проносящиеся мимо автомобили.

– Нам не суждено этому научиться, – ответила она, высматривая такси.

– Тогда… – Ло Цзи вопросительно посмотрел на нее. Видимо, ему не понадобится вспоминать ее имя.

– Прощай. – Она кивнула; затем они пожали руки и коротко поцеловались..

– Может быть, еще встретимся. – Он пожалел об этих словах, как только произнес их. До сих пор все шло замечательно, зачем рисковать скандалом? Но волноваться не стоило.

– Вряд ли. – Она быстро повернулась, и сумка на ее плече лихо описала в воздухе круг. Позже эта деталь неоднократно всплывала в его памяти; он пытался понять, было ли действие преднамеренным. Это была приметная сумка LV; он и раньше неоднократно подмечал это движение у своей безымянной подружки: когда та резко поворачивалась, сумка совершала фигуры высшего пилотажа будто бы сама собой. Но на этот раз злосчастный аксессуар полетел прямо ему в лицо. Пытаясь уклониться, Ло Цзи отступил на шаг назад, споткнулся о пожарный гидрант и упал навзничь.

Падение спасло ему жизнь.

В это время на дороге прямо перед ними две машины столкнулись лоб в лоб; не успел затихнуть звук удара, как еще один автомобиль – «Фольксваген-Поло» – резко свернул, чтобы объехать аварию, и понесся туда, где стояла пара. Упав, Ло Цзи успешно избежал столкновения; лишь передний бампер «фольксвагена» задел его ногу – ту, что была в воздухе. Толчок развернул упавшего Ло на девяносто градусов, лицом к багажнику машины. Он не слышал глухого удара, но увидел, как тело женщины перелетело через крышу автомобиля, рухнуло на дорогу, словно тряпичная кукла, покатилось по земле, оставляя кровавый след… Казалось, будто этот след внезапно наполнился неким глубоким смыслом. Ло Цзи вперился взглядом в ужасный символ и наконец вспомнил ее имя.

* * *

Невестка Чжан Юаньчао должна была вот-вот родить. Ее отвезли в родильную палату. Остальная семья собралась в комнате ожидания. Там был телевизор, показывавший, как правильно ухаживать за роженицей и за новорожденным. От всей обстановки на Чжан Юаньчао веяло такими теплом и добротой, с какими он до сих пор не встречался. Это были остатки комфорта закончившегося Золотого века, разъедаемые постоянно углубляющимся кризисом.

Вошел Ян Цзиньвэнь. Первой мыслью Чжан Юаньчао было, что он пользуется шансом поправить их отношения. Но выражение на лице Ян Цзиньвэня сказало ему, что дело в другом. Без единого слова приветствия Ян Цзиньвэнь вывел его из комнаты ожидания в коридор и спросил:

– Ты и в самом деле купил акции фонда Исхода?

Чжан Юаньчао проигнорировал его и направился обратно, как бы говоря «Не твое дело».

– Вот взгляни, – Ян Цзиньвэнь сунул ему в руки газету. – Сегодняшняя.

Перед глазами Чжан Юаньчао появился набранный крупным шрифтом заголовок:

СПЕЦИАЛЬНАЯ СЕССИЯ ООН ОДОБРЯЕТ РЕЗОЛЮЦИЮ 117 И ОБЪЯВЛЯЕТ ЭСКАПИЗМ ВНЕ ЗАКОНА

Чжан Юаньчао внимательно прочитал начало статьи под заголовком.

Подавляющим большинством голосов специальная сессия Генеральной ассамблеи ООН приняла резолюцию, объявляющую эскапизм нарушением международных законов. Резолюция в резких выражениях осудила раскол и волнения, которые разжег в обществе эскапизм, и представила его в глазах закона как преступление против человечества. Резолюция призвала государства – члены ООН к скорейшему принятию законодательства для пресечения эскапизма.

Китайский делегат в своем заявлении повторил позицию своего правительства по эскапизму и сообщил, что Китай полностью поддерживает резолюцию ООН номер 117. Он передал обещание китайского правительства немедленно начать работу над законодательством и принять эффективные меры по прекращению распространения эскапизма. Он завершил свое выступление словами: «Нам нужно ценить единство и солидарность международного сообщества в эти кризисные времена и поддержать предложенный сообществом принцип равных прав на выживание для всего человечества. Земля – наш общий дом, и мы ее не бросим».

– Почему… почему они это сделали? – запинаясь, пролепетал Чжан Юаньчао.

– А разве неясно? Подумай немного, и ты поймешь, что Исход в космос был невозможен с самого начала. Основной вопрос: кто полетит, а кто останется? Это не простое неравенство, это вопрос выживания. Неважно, кто улетит – элита, богатые, или простые люди. Если кого-то бросят, это будет означать крушение человеческой системы ценностей, всей суммы человеческой этики. У прав человека и у равноправия глубокие корни. Неравенство в выживании – это наихудший вид неравенства. Ни отдельные люди, ни целые народы, которых собираются оставить за кормой, ни за что не будут сидеть на месте и дожидаться смерти, если другие могут спастись. Начнутся серьезнейшие столкновения между обеими сторонами; мир будет ввергнут в хаос – и тогда никто не улетит. Резолюция ООН вполне разумна. Сколько ты потратил, Лао Чжан?

Чжан Юаньчао схватился за телефон. Он звонил Ши Сяомину, но номер не отвечал. Под ним подкосились ноги; он сполз по стене и сел на пол. Он потратил 400 000 юаней[9]9
  (Прим. Дж. М.) Приблизительно соответствует 65 000 долларам США на начало 2015 года.


[Закрыть].

– Звони в полицию! Этот мальчишка Ши кое-чего не знает: у Лао Мяо есть рабочий телефон его отца. Никуда этот мошенник не денется!

Но Чжан Юаньчао лишь застыл на месте, качая головой. А потом со вздохом произнес:

– Ладно, его мы найти можем. Но денег-то уже и след простыл! Что я скажу своей семье?

Послышался детский плач, а потом медсестра выкрикнула:

– Номер девятнадцать, мальчик!

Чжан Юаньчао поспешил в комнату ожидания, забыв обо всем остальном.

За те тридцать минут, что они провели в комнате ожидания, родились десять тысяч младенцев. Их совместный плач был как гигантский хор. Золотой век, добрые времена, которые начались в 1980-х и продолжались вплоть до кризиса, остались в прошлом. Впереди ждали годы испытаний.

* * *

Ло Цзи знал только то, что его заперли в маленькой комнатке в подвале. Подвал был глубоким; спуск на лифте занял много времени, пока устаревший механизм с ручным управлением не отсчитал десять этажей вниз. Десять этажей! Он снова осмотрел комнату. Постель на одного, простая обстановка, и старый, деревянный письменный стол создавали впечатление, что это помещение охраны, а не камера для заключенных. Ясно, что здесь давно никто не жил. В комнату принесли свежее постельное белье, но мебель оставалась грязной и пахла пылью.

Дверь открылась, и вошел приземистый человек среднего возраста. Он устало кивнул Ло Цзи.

– Доктор Ло, я пришел составить вам компанию. Вы прибыли недавно, так что вряд ли уже лезете на стенку.

«Прибыли недавно». Фраза резанула слух; «вас сюда засунули» было бы намного точнее. У Ло Цзи сжалось сердце. Его догадка подтверждалась. Доставившие его сюда люди были вежливы, но он, очевидно, находился под арестом.

– Вы полицейский?

Вошедший кивнул:

– Был раньше. Меня зовут Ши Цян.

Он присел на кровать и достал пачку сигарет. «В этой закрытой комнате некуда деваться дыму», подумал Ло Цзи, но не посмел произнести вслух. Как бы читая его мысли, Ши Цян осмотрелся и сказал:

– Где-то должна быть вытяжка.

Он дернул за шнурок возле двери. Загудел вентилятор. Такие выключатели со шнурком были редкостью. Ло Цзи также обратил внимание на старый, покрытый пылью телефон с диском, валяющийся в углу. Ши Цян предложил сигарету, Ло Цзи неуверенно взял ее.

Когда они закурили, Ши Цян предложил:

– Еще рано. Поболтаем?

– Спрашивайте, – понурившись, ответил Ло Цзи и выдохнул облако дыма.

– О чем спрашивать? – Ши Цян с удивлением посмотрел на Ло Цзи.

Ло Цзи вскочил с постели и отбросил сигарету:

– Да как вы можете меня подозревать? Ведь понятно же, что это был всего лишь несчастный случай! Два автомобиля столкнулись, и она попала под третий, который объезжал место аварии. Это же ясно как день! – Он развел руками, не находя слов.

Ши Цян поднял голову и взглянул на него. Усталые глаза внезапно оживились, и за его обычной улыбкой проглянуло коварство опытного полицейского.

– Это ты сказал, не я. Мое начальство хочет, чтобы я помалкивал; да я ничего и не знаю. Подумать только, а я боялся, что нам не о чем будет поговорить! Присаживайся.

Ло Цзи остался стоять. Он подошел поближе к Ши Цяну и продолжил:

– Я знал ее только неделю. Мы встретились в баре около университета. Я даже не помнил ее имени, когда произошел несчастный случай. Скажите, что такого могло быть между нами, чтобы навести вас на подобные мысли?

– Ты даже не мог вспомнить, как ее зовут? Понятно, почему тебя не волнует ее смерть. Я знаю еще одного гения, такого же, как ты. – Он усмехнулся. – У доктора Ло не жизнь, а сказка! Стоит ему только свистнуть – и прибежит новая женщина. Да еще какая!

– Разве это преступление?

– Нет, конечно. Просто завидую. Я завел для себя одно правило: не читать никому мораль. Парни, с которыми мне приходится общаться, народ серьезный. Если бы я стал допекать их, типа «Посмотри, что ты наделал! Подумай о родителях, об обществе…» и так далее, то мог бы с тем же успехом просто съездить им по физиономии.

– Я хотел бы поговорить о ней, офицер Ши. Вы на самом деле верите, что я ее убил?

– Посмотри-ка на него, сам вопрос поднимает! Даже говорит, что мог бы убить ее! Да мы просто так болтаем. Куда ты спешишь? Ясно же, что ты в этих делах новичок.

Ло Цзи пристально глядел на Ши Цяна. Несколько мгновений в комнате стояла тишина, не считая гудения вентилятора. Затем Ло Цзи рассмеялся и подобрал свою сигарету.

– Ло, дружище, – заговорил Ши Цян. – Ло, мальчик мой. Нас свела судьба. Знаешь ли, я работал над шестнадцатью делами, которые закончились высшей мерой. Девятерых преступников из их числа я лично отвел на расстрел.

Ло Цзи сунул свою сигарету Ши Цяну:

– Я не позволю вам отвести меня на расстрел. Будьте добры, известите моего адвоката.

– Отлично, мой мальчик, – Ши Цян похлопал Ло Цзи по плечу. – Я люблю решительных людей. Он подобрался поближе и сквозь облако дыма продолжил: – С тобой всякое может произойти, но этот случай, в самом деле… – Он умолк. – Вообще-то я здесь, чтобы тебе помочь. Знаешь анекдот? «По пути к эшафоту осужденный жалуется, что скоро пойдет дождь. А палач ему отвечает: «Тебе-то чего волноваться? Ведь это нам придется мокнуть на обратном пути!» Нам обоим нужно вот такое настроение, чтобы справиться с тем, что нам предстоит. Ну, ладно. У нас еще есть немного времени, прежде чем мы отправимся. Почему бы не поспать?

– Отправимся? – Ло Цзи снова уставился на Ши Цяна.

В дверь постучали. Вошел молодой человек с проницательными глазами. Он поставил на пол чемодан.

– Капитан Ши, планы поменялись. Мы отбываем прямо сейчас.

* * *

Чжан Бэйхай тихо открыл дверь в больничную палату, где лежал его отец. Тот полусидел в постели, опираясь на подушку, и выглядел лучше ожиданий. Золотистые лучи заходящего солнца светили через окно и придавали лицу больного немного более здоровый вид; он был не так похож на умирающего. Чжан Бэйхай повесил фуражку на вешалку у двери и присел на стул возле постели. Он не спрашивал о самочувствии: старый солдат не ответил бы честно; да Бэйхай и не хотел честного ответа.

– Папа, я теперь служу в космических силах.

Больной кивнул, но ничего не сказал. Для отца и сына в безмолвном ответе содержалось больше информации, чем в словах. В молодости отец воспитывал сына в основном молчанием, а не разговорами. Слова служили лишь знаками препинания между паузами. Именно его немногословный отец воспитал Чжан Бэйхая тем человеком, каким он сегодня был.

– В точности как вы полагали, они создают космический флот на основе военно-морского. Они думают, что бои в космосе будут, и в теории и на практике, похожи на морские сражения.

Отец кивнул:

– Очень хорошо.

– Так что же мне следует делать?

«И вот наконец я спросил об этом, папа. Я провел бессонную ночь, собираясь с мужеством, чтобы задать этот вопрос. Даже сейчас, перед встречей с вами, я колебался, потому что знаю: этот вопрос разочарует вас больше любого другого. Помню, когда я закончил школу и поступил во флот курсантом, вы сказали мне: «Бэйхай, тебе предстоит долгая дорога. Я это говорю потому, что все еще могу легко понимать тебя, а это значит, что ты еще незрелый человек. Твой разум еще прост и недостаточно тонок. Однажды наступит день, когда я не смогу читать твои намерения или понимать тебя, но ты легко сможешь понять меня. Вот тогда ты наконец станешь взрослым». Прошло время, я вырос, как вы и говорили, и вы больше не можете запросто понимать своего сына. Я знаю, что вам от этого грустно. Но ваш сын и в самом деле становится таким человеком, каким вы хотели его видеть. Не особенно любимым другими, но способным добиться успеха в сложном и опасном мире военно-морского флота. То, что я задаю этот вопрос, означает, что уроки, которые вы мне давали на протяжении трех десятков лет, в переломный момент оказались бесполезны. Но, папа, все равно ответьте мне. Ваш сын не так хорош, как вам казалось. Ответьте мне, один-единственный раз».

– Подумай еще, – сказал отец.

«Хорошо, папа. Вы дали мне свой ответ. Этими двумя словами вы сказали очень много – больше, чем можно было уместить в двадцать тысяч слов. Поверьте, я слушаю их всей душой, но мне нужно, чтобы ваш ответ был яснее. Он слишком важен».

– А после того, как я подумаю? – спросил Чжан Бэйхай, обеими руками вцепившись в простыню. Его лоб и ладони вспотели.

«Папа, простите. Если я уже разочаровал вас, то позвольте мне еще разок побыть ребенком».

– Бэйхай, я могу только посоветовать тебе подумать, долго и тщательно, – ответил его собеседник.

«Спасибо, папа. Ваш ответ ясен, и я его понял».

Чжан Бэйхай отпустил простыню и прикоснулся к костлявой руке больного:

– Папа, я больше не выйду в море. Я буду часто приходить к вам.

Отец улыбнулся, но покачал головой:

– У меня нет ничего серьезного. Занимайся своей работой.

Они поговорили еще – сначала о семейных делах, а потом об организации космических сил. Отец высказал множество собственных предложений, в том числе дал совет по будущей работе Чжан Бэйхая. Они представили себе формы и размеры боевых космических кораблей, обсудили оружие для войны в космосе и даже затронули правоту гипотезы, что теория морских сражений Мэхэна применима к сражениям в космосе[10]10
  (Прим. ред.) Альфред Тэйер Мэхэн (англ. Alfred Thayer Mahan; 1840–1914) – американский военно-морской теоретик и историк, контр-адмирал, один из основателей геополитики. Среди основных положений его теории «морской силы» как основы военной мощи государства есть такие принципы: оборона своих берегов начинается у берегов противника; война решается генеральным сражением. Теория Мэхэна не потеряла своей актуальности до сих пор, хотя и подвергается критике.


[Закрыть].

Но в их разговоре было мало существенного. Это была просто словесная прогулка отца и сына. Все самое важное заключалось в трех фразах, которыми обменялись их сердца:

«Подумай еще».

«А после того, как я подумаю?»

«Бэйхай, я могу только посоветовать тебе подумать, долго и тщательно».

Чжан Бэйхай попрощался с отцом. Уже выходя из палаты, обернулся на пороге. Солнечный свет угас, и молодой офицер хотел взглянуть на отца, лежащего в тени. В сумраке его глаза высмотрели одно последнее пятно света на противоположной стене. Хоть оно тоже должно было вскоре погаснуть, в это время заходящее солнце красивее всего. Последние лучи заката падали на волны, прокатывающиеся по сердитому океану. Копья света пробивались через разрозненные облака и расцвечивали воду громадными золотистыми пятнами, как лепестками, упавшими с небес. А дальше, за лепестками, над миром, темным как ночь, собирались густые тучи. Грозовые облака висели между небом и землей словно занавес богов. Время от времени вспышки молний освещали снежно-белую морскую пену, срывавшуюся с верхушек волн. Посреди одного такого золотистого пятна виднелся эсминец, с трудом поднимавший нос из впадины между волнами. С оглушающим грохотом он прорвался сквозь волну, и водяная пыль, словно гигантская птица Рок, протянувшая к небу свои огромные, блестящие крылья, жадно впитала свет.

Чжан Бэйхай надел фуражку с эмблемой китайских космических сил и подумал: «Папа, мы мыслим одинаково. В этом мне повезло. Я не принесу вам славы, но я принесу вам покой».

* * *

– Господин Ло, пожалуйста, переоденьтесь вот в это, – попросил молодой человек, опустившись на корточки, чтобы открыть принесенный им чемодан. Хоть мужчина и вел себя исключительно вежливо, Ло Цзи чувствовал какое-то неудобство, как если бы проглотил муху. Но когда он увидел извлеченную из чемодана одежду, то понял, что ему предлагают не униформу заключенного: на вид это был обычный коричневый пиджак. Ло Цзи взял его и стал рассматривать плотную материю. Ши Цян и его коллега надели похожие пиджаки, только других цветов.

– Надевай, – поторопил его Ши Цян. – Он удобный, и ткань дышит. Не то, что старые модели, которые нам приходилось таскать. У тех подкладка прилипала к телу.

– Пуленепробиваемый, – отметил молодой человек.

«Они что, боятся, что меня убьют? Да кому оно нужно?» – подумал Ло Цзи, переодеваясь.

Все трое вышли из комнаты и направились по коридору к лифту. Под потолком змеились прямоугольные короба вентиляции; они прошли мимо нескольких прочных, герметично закрытых дверей. Ло Цзи заметил полустертую надпись на стене. Виднелась только ее часть, но он знал этот лозунг целиком: «Рой глубокие туннели, копи зерно, не стремись к господству над другими».[11]11
  (Прим. Дж. М.) Под городами Китая с конца 1960-х годов строили огромные подземные лабиринты для защиты от вражеского нападения. Лозунг был придуман на основе совета, данного основателю династии Мин. Он затем был опубликован в новогоднем выпуске газеты «Жэньминь жибао» в январе 1973 года как указание от Мао Цзэдуна.


[Закрыть]

– Гражданская оборона? – спросил он.

– Не обычная. Это противоатомное убежище, но оно уже устарело. А в те годы нужно было быть птицей высокого полета, чтобы сюда попасть.

– Значит, мы в… Западных холмах? – задал вопрос Ло Цзи, но его спутники не ответили. Ло Цзи слышал об этом секретном центре управления. Они вошли в древний лифт и начали подниматься, сопровождаемые ужасным скрежетом металла. Лифтером был солдат вооруженной полиции. Он, похоже, впервые стоял на этом посту – ему пришлось повозиться с кнопками и рычагами, прежде чем лифт добрался до минус первого этажа.

Выйдя из кабинки, Ло Цзи увидел, что они находятся в большом зале с низким потолком – подземном гараже. Здесь стояло множество автомобилей; у некоторых работали двигатели, отравляя выхлопом атмосферу. Вдоль рядов машин и между ними ходили люди. Единственный фонарь висел в дальнем углу; зал тонул в полумраке, и людей было трудно разглядеть, – только когда они проходили мимо фонаря, становилось видно, что это вооруженные до зубов солдаты. Некоторые из них кричали в рации, пытаясь быть услышанными среди рева моторов. Их голоса звучали возбужденно.

Ши Цян повел Ло Цзи между двумя рядами автомобилей; его сотрудник шел позади. Фонарь и красные габаритные огни, чередуясь, подсвечивали Ши Цяна непрерывно меняющимся цветным узором, и это напомнило Ло Цзи о полутемном баре, в котором он встретил свою недавнюю подругу.

Ши Цян подвел Ло Цзи к одному из автомобилей, открыл дверь и помог ему сесть. Салон был просторным, но маленькие окна с тонированными стеклами глубоко утопали в необыкновенно толстых стенках. Этой машине не был страшен даже взрыв бомбы. Дверь осталась распахнутой, и Ло Цзи услышал разговор между Ши Цяном и молодым человеком.

– Капитан Ши, они только что позвонили и сказали, что проверили весь маршрут. Снайперы заняли позиции.

– Маршрут слишком сложный. Нам удалось только пару раз попрактиковаться – прогнать из конца в конец. Маловато для полного спокойствия. И насчет позиций охраны… Я ведь уже говорил: ты должен думать, как они. Где бы ты устроил засаду, если бы оказался на их стороне? Еще раз попроси совета у спецназа. Эй, а где план передачи?

– Они не сказали.

Ши Цян повысил голос:

– Идиоты! Они не имеют права пустить такую важную часть задачи на самотек!

– Капитан Ши, похоже, начальство хочет, чтобы мы осуществляли сопровождение до самого конца пути.

– Да я готов осуществлять его хоть до конца жизни, но раз на том конце должна произойти передача, то необходимо однозначное разграничение обязанностей. Нужна черта. Все, что случится до этой черты – на нас. После – на них.

– Они не сказали… – Молодой человек чувствовал себя некомфортно.

– Чжэн, я понимаю – ты не рад тому, что вынужден делать с тех пор, как Чан Вэйсы пошел на повышение. Проклятье, мы как будто не существуем для его недавних подчиненных! Но должно же у нас быть хоть какое-то самоуважение! Кем, черт побери, они себя считают? Они бывали под огнем противника? Стреляли по кому-нибудь сами? В последней операции эта команда привлекла так много технической поддержки, просто цирк какой-то! Даже самолет дальнего радиолокационного обнаружения задействовали. Но кто в результате нашел место, где собирались подонки из ОЗТ? Мы! Этим мы заработали кое-какие очки. Чжэн, понадобилось множество уговоров, чтобы перевести вас всех сюда, но боюсь, как бы вам это не вышло боком.

– Капитан Ши, не говорите так.

– С этим миром не все в порядке. Ты понимаешь? Мораль уже не та, что раньше. Все обвиняют в своих неудачах других, так что держи ушки на макушке! Говорю об этом потому, что не уверен, сколько еще я смогу продержаться. Боюсь, все это может свалиться на твою бедную голову.

– Капитан Ши, вам нужно серьезно задуматься о своем заболевании. Разве начальство не вписало вас в очередь на анабиоз?

– Сначала мне нужно о многом позаботиться. Семья, работа. И ты думаешь, что меня не волнует ваша судьба?

– Не беспокойтесь о нас. В вашем состоянии нельзя надолго откладывать гибернацию. Ваши десны опять кровоточили сегодня утром…

– Пустяки. Мне везет, ты же знаешь. В меня стреляли из трех пистолетов, и все три были неисправны.

Автомобили в конце зала начали выезжать. Ши Цян сел в машину и захлопнул дверь. Они поехали за машиной, стоявшей по соседству. Ши Цян задвинул занавески на боковых окнах, и непрозрачная перегородка между передним и задним сиденьями полностью закрыла для Ло Цзи вид наружу. Пока они ехали, рация Ши Цяна постоянно трещала, но Ло Цзи не понимал, ни что они говорят, ни что им отвечает Ши Цян.

Они проехали немного, и Ло Цзи признал:

– Все еще сложнее, чем вы говорили.

– Ну да. Теперь все сложно, – машинально ответил Ши Цян. Его внимание было приковано к рации. Больше они не разговаривали.

Поездка шла плавно и без остановок, и примерно через час они приехали.

Ши Цян вылез из машины, велел Ло Цзи ждать внутри и закрыл дверь. Ло Цзи слышал доносящийся сверху рокот. Через несколько минут Ши Цян снова открыл дверь и выпустил Ло Цзи наружу. Тот понял, что они на аэродроме. Рев стал оглушительным. Он посмотрел вверх и увидел два вертолета, висящих в воздухе и развернутых в противоположных направлениях, как если бы они следили за окружающей территорией. Прямо перед ним возвышался большой самолет, похожий на пассажирский; но, насколько он мог видеть, на нем не было никаких эмблем. Непосредственно от двери автомобиля ко входу в самолет вел трап; Ши Цян и Ло Цзи тут же поднялись по нему. Наверху Ло Цзи обернулся и заметил ряды истребителей на стоянке вдали. Это был военный аэродром. Ближе стояли машины конвоя, доставившего его сюда. Солдаты вышли из машин и оцепили самолет. В лучах заходящего солнца тень самолета на взлетно-посадочной полосе вытянулась, словно гигантский восклицательный знак.

Ло Цзи и Ши Цян вошли внутрь. Три человека в черных костюмах встретили их и провели через пустой салон первого класса. В среднем салоне Ло Цзи обнаружил довольно большой кабинет и еще несколько помещений. В полуоткрытую дверь он увидел, что одно из них – спальня. Мебель была непримечательной, но приличной и добротно сработанной. Если бы не зеленые ремни безопасности на каждом кресле и на диване, было бы трудно поверить, что он в самолете. Ло Цзи знал, что в стране было очень немного чартерных самолетов такого класса.

Двое из троих сопровождающих прошли через дверь в хвостовой салон. Оставшийся, самый молодой, сказал:

– Садитесь, где хотите, но обязательно пристегивайтесь – не только при взлете и посадке, но и в течение всего полета. Если ляжете спать, тоже пристегивайтесь. Ничего не оставляйте лежать свободно. Все время оставайтесь в своем кресле или в кровати. Если вам будет необходимо встать, сначала сообщите капитану. Нажмите вот эту кнопку и говорите. Кнопки есть возле каждого кресла и каждой кровати. Если вам что-нибудь понадобится, вызывайте нас в любое время.

Ло Цзи недоуменно посмотрел на Ши Цяна. Тот пояснил:

– Самолет может выполнить кое-какие специальные маневры.

Сопровождающий согласно кивнул:

– Точно. Пожалуйста, дайте мне знать, если у вас возникнут какие-либо вопросы. Меня зовут Сяо Чжан. Когда мы взлетим, я принесу вам обед.

После ухода Сяо Чжана Ло Цзи и Ши Цян сели на диван и пристегнулись. Ло Цзи осмотрелся. За исключением круглых иллюминаторов и слегка изогнутых стен, комната выглядела настолько стандартно и привычно, что было немного странно пристегиваться ремнями в обычном офисе. Но вскоре гул и вибрация двигателей напомнили ему, что он в самолете, маневрирующем по летному полю. А еще через несколько минут звук моторов изменился, и обоих путешественников вдавило в спинку дивана. Затем дрожь взлета пропала, и пол офиса наклонился. По мере набора высоты солнце, уже скрывшееся за горизонтом, снова осветило иллюминаторы. Это было то же самое солнце, чьи лучи десять минут назад в последний раз на сегодня заглянули в больничную палату отца Чжан Бэйхая.

* * *

К тому времени, когда самолет Ло Цзи достиг побережья, У Юэ и Чжан Бэйхай, десятью тысячами метров ниже, снова рассматривали незаконченный «Тан». Ло Цзи уже не суждено оказаться ближе к этим двум офицерам, чем сейчас.

Как и во время их предыдущего посещения, гигантский корпус «Тана» был скрыт вечерней полутьмой. Каскады искр на обшивке не были столь многочисленны, и освещающие корабль прожекторы горели не так ярко. И на этот раз У Юэ и Чжан Бэйхай уже не служили во флоте.

– Я слышал, что Главный отдел вооружений решил остановить проект «Тан», – произнес Чжан Бэйхай.

– Какое это имеет отношение к нам? – холодно ответил У Юэ. Его глаза метались между «Таном» и последней полоской заходящего солнца.

– У тебя плохое настроение с тех самых пор, как ты перешел в космические силы.

– Ты знаешь, почему. Ты всегда мог читать мои мысли, порой даже лучше, чем я сам; а потом ты растолковываешь мне, о чем именно я думаю.

Чжан Бэйхай повернулся к У Юэ.

– Ты подавлен тем, что присоединился к войне, которая, вне всяких сомнений, уже проиграна. Ты завидуешь тому последнему поколению, которое будет достаточно молодым, чтобы воевать и быть похороненным в космосе, вместе со всем флотом. Тебе трудно смириться с тем, что вся твоя жизнь будет потрачена на безнадежное предприятие.

– Есть что посоветовать?

– Нет. Технофетишизм и технологический триумфализм глубоко укоренились у тебя в уме. Я уже давно понял, что не смогу тебя переделать. Я могу только уменьшить вред от такого образа мышления. Кроме того, я считаю, что человечество способно выиграть эту войну.

У Юэ забыл о своей маске холодности и посмотрел Чжан Бэйхаю в глаза.

– Бэйхай, ты всегда был прагматиком. Ты выступал против строительства «Тана» и неоднократно, под протокол, высказывал сомнения в необходимости океанского флота. Ты тогда утверждал, что он несовместим с преимуществами нашего положения. Ты полагаешь, что нашему флоту следует оставаться у берега, под защитой береговой артиллерии. Эту идею «панциря черепахи» высмеивала вся молодежь, но ты не сдавался. Так откуда же у тебя теперь такая уверенность в победе в космосе? Ты и впрямь веришь, что деревянные лодки могут потопить авианосец?