Текст книги "Исторические записки. Том 2"
Автор книги: Цянь Сыма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Когда же [Сян] Юй нарушил соглашение о землях за заставами, затосковал о [родном] Чу, когда изгнал И-ди и поставил себя на его место, то стало трудно ему [отбиться] от обиженных ванов и хоу, поднявшихся против него. Он кичился своими подвигами в походах, полагался лишь на собственное разумение и не учился у древности. Действуя как ван-гегемон, он хотел одной лишь силой и военными походами управлять Поднебесной.
Прошло всего пять лет, и он погиб и лишился своего государства, найдя смерть в Дунчэне. Однако он до конца так и не прозрел и не признал себя виновным. Ошибка это! Возьмите его слова: “Это Небо губит меня, а не мои ошибки в боях [тому виною]!” Разве же это не заблуждение? [237]237
Перевод эпилога главы на русский язык имеется также в книге В. М. Алексеева “Китайская классическая проза”, М., 1958, стр. 135–136.
Эпилог отражает сложное отношение Сыма Цяня к Сян Юю. В первой его части показаны быстрое выдвижение Сян Юя, успехи его в сокрушении Цинь и превращение в гегемона – фактического правителя всего Китая. Историк подчеркивает, что таких примеров история страны за последние столетия не давала. Отмечается личная храбрость Сян Юя, его прямота, верность слову. Во второй части эпилога показан крах Сян Юя, постепенное нарастание неудач, ошибки в войне, самомнение, жестокость. Гибель Сян Юя признается как бы воздаянием за его ошибки, посланным ему Небом. И в то же время нельзя отделаться от ощущения известной симпатии Сыма Цяня к герою, он словно сожалеет о его заблуждениях: “Разве же это не заблуждение?”. В литературе часто встречается трактовка личности Сян Юя лишь как человека жестокого и коварного “как представителя произвола” (в частности, см. у Кроля, стр. 182). В такой характеристике, на наш взгляд, лишь часть истины. Коварства и жестокости хватало и у Лю Бана. Даже в этой главе историк не раз упоминает об истреблении населения городов ханьскими войсками. А разве нарушение Лю Баном соглашения о границе по Хунгоу не коварство? Нет оснований идеализировать Лю Бана и излишне нагнетать краски в характеристике Сян Юя. Заключительные сцены поведения Сян Юя и его обращение с конниками снова показывают его положительные черты. Перед нами сложная человеческая личность, мастерски изображенная Сыма Цянем в 7 гл.
[Закрыть].
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГАО-ЦЗУ БЭНЬ ЦЗИ – ОСНОВНЫЕ ЗАПИСИ [О ДЕЯНИЯХ ИМПЕРАТОРА] ГАО-ЦЗУ
Гао-цзу был уроженцем селения Чжунъян вблизи города Фэньи в [уезде] Пэй [1]Глава 8
1
Ли *** – территориальная община, поселение (см. прим. 228 к 7 гл.). Термин и *** в данном контексте означает более крупную, чем ли, административную единицу – населенный пункт, город (о социальных функциях ли и и в эпоху Чжоу см. Л. С. Васильев, Аграрные отношения и община в Древнем Китае, М., 1961, стр. 106–123).
Пэй – название уезда, при Цинь входившего в состав области Сышуй (совр. уезд Пэйсянь пров. Цзянсу. См. прим. 30 к 7 гл.).
[Закрыть]. Его фамилия Лю, второе имя – Цзи [2]2
Подлинное имя первого ханьского императора было Бан ***. Этот иероглиф входил в число табуированных знаков. Это зафиксировано, в частности, в Ди-ван ши цзи Хуанфу Ми (см.: Ди-ван ши цзи и цунь, Пекин, 1964, гл. 7, стр. 107) и отмечено в труде Чэнь Юаня “Примеры табуированных имен в исторических сочинениях” (гл. 8, стр. 130). Цзи *** – второе имя Лю Бана. Предполагается, что так обозначалось его место среди братьев, так как цзи указывает на третьего по старшинству из сыновей (ХЧКЧ, II, 611).
[Закрыть]. Отца его называли Тай-гуном (“Почтенным гуном”), а мать – Лю-ао (“Матроной Лю”) [3]3
О Тай-гуне см. также прим. 165 к 7 гл. В Ди-ван ши цзи его титулуют Тай-шан-хуаном и называют по имени – Чжи-цзя (стр. 107).
[Закрыть].
Следует сказать, что Лю-ао как-то отдыхала на склоне у большого озера и увидела во сне, что повстречалась с духом. В это время загремел гром, засверкала молния и вокруг стемнело. Когда Тай-гун вышел взглянуть, где жена, то увидел над ней чешуйчатого дракона. Через некоторое время она понесла, а потом родила [будущего] Гао-цзу [4]4
По одним данным, Лю Бан родился на 51 г. правления циньского Чжао-сян-вана, т. е. в 256 г. до н. э. В таком случае к моменту занятия престола ему было 56 лет, а умер он 62 лет. По другим данным, родился он в 247 г. до н. э. и умер 53 лет от роду. Ван Мин-шэн придерживается второй версии, считая, что 51-й год правления Чжао-сян-вана притянут искусственно, так как это был год смерти последнего чжоуского правителя Нань-вана. По этой версии, Хуанфу Ми, стремясь создать непосредственную преемственность от Чжоу к Хань, ввел эту дату (Ван Мин-шэн, Ши-ци ши шанцюэ – “Суждения по поводу семнадцати династийных историй”, Пекин, 1958, стр. 19–20). Установить истинные даты сейчас едва ли возможно.
Удивительные истории, связанные с Лю Баном и попавшие в главу, несомненно представляют собой дань, отданную Сыма Цянем господствующей традиции; цель этих историй – показать возвышение будущего ханьского правителя с помощью Неба, выражавшего свою волю через различные знамения (подробное исследование отношения Сыма Цяня к Гао-цзу предпринял Ю. Кроль, – “Сыма Цянь – историк”, стр. 134–150).
Цзяо-лун *** – чешуйчатый дракон (см. Гуанъя).
[Закрыть].
Гао-цзу был человеком с большим носом и драконообразным лицом, с длинными усами и бородой, на левом бедре у него было семьдесят два родимых пятна [5]5
Лицо Лю Бана должно было указывать на таинственную связь его рождения с драконом, с историей о чудесном зачатии будущего императора. Расположение родимых пятен, по древним поверьям, имело тайный смысл: например, родимое пятно на бедре предвещало большие свершения, на кистях рук, на лице – могло быть предвестником несчастья. Гадатели – фанши *** составляли схемы с указанием значений родимых пятен в зависимости от их расположения на теле. Число 72 имело сакраментальный смысл. Оно соответствовало числу дней, приходившихся на период господства каждой из пяти стихий в году, числу металлов на земле, числу древних правителей, приносивших жертвы Небу и Земле на горе Тайшань, и т. д.
[Закрыть]. Обладая гуманностью, он любил людей, охотно оказывал им благодеяния и отличался великодушием [6]6
Выражение и хо жу *** истолковывается либо как “великодушный, с открытой душой” (Шаванн, Дабс), либо как “разумный, понятливый” (Уотсон). Нами взято первое значение.
[Закрыть]. Всегда занятый большими планами, он не обращал внимания на повседневные дела по хозяйству, которыми занимались другие члены семьи. Достигнув зрелого возраста, он прошел проверку, стал чиновником [7]7
В биографии земляка и сотоварища Лю Бана – Лу Ваня упоминается о том, что они вместе учились грамоте (ШЦ, V, 2637); таким образом, Гао-цзу с детства готовил себя не к черной работе.
[Закрыть]и был назначен на должность начальника волости Сышуй [8]8
О тине см. прим. 228 к 7 гл. Сышуй – см. прим. 107 к 6 гл. В Хань шу написано: Сы шан, т. е. “на реке Сышуй”. Там (в уезде Пэйсянь пров. Цзянсу) в свое время была найдена стела Гао-цзу и, по свидетельству Ко ди чжи, помещался храм его памяти.
[Закрыть]. Ко всем чиновникам в управлении он относился с пренебрежением, любил вино и женщин и часто гулял у старушки Ван и матушки У в долг. Когда же, напившись, валился спать, матушка У [9]9
У-фу *** в нашем переводе “матушка У”. В ханьских текстах иероглиф фу ***, равноценный *** или ***, прибавлялся к фамилии, означая “женщина, хозяйка, дама”. Чэнь Чжи приводит примеры надписей на дощечках из Цзюйяня, подтверждающих это употребление фу в подлинных документах эпохи Хань (Чэнь Чжи, Хань шу синь чжэн – “Новые исследования текста Хань шу”, Тяньцзинь, 1959, стр. 1).
[Закрыть] и старушка Ван часто видели над ним дракона, что весьма удивляло их. Стоило Гао-цзу купить вина и остаться гулять, как вина продавалось во много раз [158] больше [чем раньше] [10]10
Нами принято толкование Чжан Шоу-цзе и Чжао И, которые связывают приход Гао-цзу в кабачки с последующим наплывом посетителей (так перевели Дабс и Уотсон).
[Закрыть]. Видя такие чудеса, хозяйки этих кабачков в конце года обычно ломали дощечки с записями его счетов и прощали ему долги [11]11
Во время расчетов, чаще всего перед праздником весны, записи всех расходов и долгов предъявлялись к оплате, а после расчетов ликвидировались (чжэ). Удачливые кабатчицы, изумленные особыми знаками судьбы Лю Бана, видимо, списывали его долги без оплаты.
[Закрыть].
Гао-цзу часто отбывал повинности в Сяньяне и там бродил где хотел. [Однажды он] увидел циньского императора [12]12
В данной главе слово гуань – “смотреть” повторено дважды. Первое гуань мы связываем с цзун – “своевольно, по своему разумению, желанию” (так у Шаванна, – 2, 327), а второе – с встречей с Ши-хуаном. Однако в Хань шу знак гуань не повторяется, что меняет смысл: “позволил себе взглянуть на Цинь Ши-хуанди”.
[Закрыть]и, глубоко вздохнув, сказал: “О! Вот каким должен быть великий муж!” [13]13
Ван Мин-шэн сравнивает отношение будущих соперников к Ши-хуану. Сян Юй при виде императора дерзко воскликнул: “Этого можно свергнуть и занять его место!” (гл. 7), а Лю Бан был восхищен величием императора (“Суждения о 17 династийных историях”, стр. 17). Репликой Лю Бана историк вновь подчеркивал будущее этого человека.
[Закрыть]. Люй-гун – уроженец Шаньфу [14]14
Имени Люй-гуна в Ши цзи не встречается (титул этот упоминается в 8, 9, 18 гл.). Шаньфу – название уезда, основанного при династии Цинь. Находился на месте совр. уезда Шаньсянь в пров. Шаньдун.
[Закрыть] – был в дружбе с начальником уезда Пэй. Спасаясь от мести [недругов], он приехал к нему как гость, а затем и совсем поселился в Пэй. Когда выдающиеся и храбрые мужи и чиновники уезда Пэйсянь услышали, что к начальнику уезда приехал важный гость, они все отправились к нему с поздравлениями. Сяо Хэ, который был старшим над чиновниками и ведал приемами и подношениями, предупредил всех знатных мужей [15]15
Здесь употреблено слово дафу ***, которое относится к уездным богатеям и чиновникам, пришедшим на прием, и может быть переведено словосочетанием “знатные мужи, знатные гости”. Чжао И включает в число таких дафу деревенских богатеев – сян хао *** и влиятельных чиновников – цзянь ли ***. При династии Цинь существовал уже целый ряд титулов для низших категорий знати с этим словом: гуаньдафу ***, гундафу ***, удафу ***, цидафу *** и др. (ХЧКЧ, II, 615). Отсюда их общее наименование – дафу.
[Закрыть]: “Тот, кто представится, поднося менее тысячи монет, будет посажен у главного зала [во дворе]”. Гао-цзу, занимавший должность начальника волости и всегда относившийся пренебрежительно к остальным чиновникам, тут же составил ложное представление, в котором говорилось: “Приветствую вас десятью тысячами монет”, хотя на самом деле он не имел ни одной монеты.
Когда вручили представление [Гао-цзу], Люй-гун был поражен, встал и встретил его у ворот. Люй-гун хорошо умел оценивать людей по их обличью, поэтому, увидев внешность Гао-цзу, проникся к нему большим уважением, ввел внутрь зала и усадил. Сяо Хэ сказал: “Лю Цзи, конечно, любит произносить громкие слова, но мало что способен сделать”, но Гао-цзу с презрением относящийся к собравшимся гостям, забрался на самое почетное место, не испытывая ни малейшего стыда. Когда пиршество подошло к концу, Люй-гун сделал глазами знак, настоятельно предлагая Гао-цзу остаться. Гао-цзу дождался конца гулянья, и тогда Люй-гун сказал ему: “С малых лет я хорошо умел определять людей по их внешности, я видел много лиц, но не встречал подобного вашему, Цзи. Прошу вас, Цзи, берегите себя! У меня есть кровная дочь, и я хотел бы сделать ее вашей, Цзи, верной прислужницей” [16]16
Примеры таких физиогномических пророчеств имеются во многих древнекитайских книгах. Философ Сюнь-цзы нападал на такого рода обычаи (Сюнь-цзы цзянь-ши, Пекин, 1956, гл. 5, стр. 47), что свидетельствует о их достаточно широком распространении. Люй-гун предложил Лю Бану свою родную дочь в качестве цзи чжоу це *** – дословно “прислужница с совком и метлой, наложница”, а в переносном смысле – “жена”.
[Закрыть]. Когда пиршество завершилось, Люй-ао, [159] рассердившись на мужа, сказала: “Вы всегда высоко ставили свою дочь и хотели отдать ее в жены богатому человеку. Начальник уезда Пэй в дружбе с вами, и он просил ее у вас, но вы не отдали. Как же вы теперь так необдуманно пообещали выдать ее за Лю Цзи?”. Люй-гун ответил: “Это то, о чем не дано знать детям и женщинам” и отдал все-таки дочь Лю Цзи. Дочь Люй-гуна стала [впоследствии] императрицей Люй, у нее родились [будущий] император Сяо-хуй и принцесса Лу-юань [17]17
Сына Лю Бана звали Ин, Сяо-хуй – его посмертный титул (о нем и Лю-хоу см. гл. 9). О Лу-юань см. прим. 164 к 7 гл.
[Закрыть].
Гао-цзу, занимая пост начальника волости, как-то [18]18
Хотя в данном месте главы поставлен иероглиф чан *** – “часто, постоянно”, однако из изложения видно, что речь идет об однократном действии, поэтому приравнено нами к другому чан ***– “однажды, как-то”. Это подтверждается и текстом Хань шу (ХШБЧ, I, 7).
[Закрыть] попросил отпуск для поездки домой к своим полям [19]19
Выражение гао гуй *** означало просьбу чиновника об отпуске для поездки в родные места, к семье. Мэн Кан (180–260) замечает, что такие отпуска согласно ханьскому законодательству предоставлялись за большие заслуги по службе. Упоминание слова тянь *** – “поле” могло свидетельствовать о сохранившихся связях низшей прослойки чиновников с общиной и сельским хозяйством.
[Закрыть]. [Будущая] императрица Люй с двумя детьми работала в это время в поле, очищая его от сорняков. Мимо проходил старец, который попросил напиться. Люй-хоу дала ему еще и еды. Старец, посмотрев в лицо Люй-хоу, сказал: “Вы, госпожа, станете знатным человеком в Поднебесной”. Тогда она попросила старца взглянуть на ее детей. Посмотрев на Сяо-хуя, [старец] сказал: “Вы, госпожа, станете знатной именно благодаря этому мальчику”. Посмотрев на Лу-юань, [он нашел, что] она тоже, как и остальные, будет знатной.
Когда старец удалился, из пристройки подошел Гао-цзу. Люй-хоу обо всем рассказала ему: и о том, как проходил мимо путник, и о том, как, посмотрев на нее и их детей, он [предсказал], что они все будут знатными. Гао-цзу спросил, [где же тот путник], и Люй-хоу ответила: “Он еще недалеко”. Тогда Гао-цзу догнал старика и стал расспрашивать. Старец объяснил: “Госпожа и дети, которых я сейчас видел, все похожи на вас, а ваша внешность говорит о знатности, которую даже трудно выразить словами”. Поблагодарив его, Гао-цзу ответил: “Если действительно случится, как вы предрешаете, то я не посмею забыть вашей доброты”. Однако, когда Гао-цзу стал знатным, никто не мог сказать, где находится этот старик [20]20
Эпизод со стариком-предсказателем введен в изложение, чтобы еще раз подчеркнуть “волю Неба”, уже определившего судьбу Лю Бана и его семьи.
[Закрыть].
Будучи начальником волости, Гао-цзу захотел сделать себе шляпу из бамбукового лыка и послал ярыжку в Се [21]21
В волостном управлении имелись два служителя: тинфу *** – который следил за воротами, за помещением тина и т. п., и цюдао *** – которому вменялось в обязанность ловить “худых людишек”, воров. Нами для перевода использовано старинное русское слово “ярыжка” (по Далю: “низший служитель полиции”), подходящее по значению, тем более что на Руси существовали и “земские и общинные ярыжки”, вполне соответствующие по своим функциям цюдао. Шаванн перевел цюдао глаголом, отнеся к действию Лю Бана (МИС, 2, 330), с чем трудно согласиться.
О Се см. прим. 28 к 7 гл. Уезд славился искусством изготовления головных уборов.
[Закрыть] изготовить ее там. Потом он постоянно носил эту шляпу. Даже достигнув знатного положения, [Гао-цзу] часто надевал эту [160] шляпу, поэтому ее и назвали “шляпа рода Лю” [22]22
Шляпы, свитые из бамбукового лыка, по описанию Ин Шао, имели высоту 7 цуней и ширину 3 цуня (20X10 см). Притча об этой шляпе должна была, по всей вероятности, характеризовать простоту нравов нового правителя.
[Закрыть]. Как-то Гао-цзу в качестве начальника волости сопровождал людей, посланных из уезда на принудительные работы на гору Лишань [23]23
Термин ту *** мы перевели: “посланные на принудительные работы”. У этого слова есть несколько иное значение: “преступники, осужденные на каторжные работы”; однако исходя из того, что целая группа людей была поручена одному начальнику волости, есть основание считать их наказанными лишь принудительными работами (сходно у Шаванна, Уотсона). Гору Лишань большинство комментаторов отождествляет с горой в Шэньси близ тогдашней столицы Сяньян, где заблаговременно началось строительство усыпальницы для Цинь Ши-хуана (в этом случае ли ***, в тексте приравнивается к другому ли ***, употребленному в Хань-шу). Тот факт, что народ разбежался уже в пределах своего уезда, хотя путь до Сяньяна предстоял длинный, показывает сложность и малую эффективность таких мобилизаций.
[Закрыть], но по дороге большинство отправленных на работы разбежалось. Он подумал про себя, что, пока они дойдут до места назначения, разбегутся и все остальные, поэтому у болотистых мест западнее Фэн [24]24
Фэн – уезд, учрежденный при Хань, до этого территория его входила в уезд Пэйсянь.
[Закрыть] он сделал остановку, чтобы выпить вина. Ночью он отпустил всех посланных на работы, сказав: “Вы все идите, и я тоже скроюсь отсюда!”. Однако более десяти крепких молодцев из числа направленных пожелали следовать за ним.
Гао-цзу [тем временем] напился допьяна и ночью же отправился по болотной узкой тропе, приказав одному из этих людей идти вперед. Шедший в голове вскоре вернулся и доложил: “Впереди большая змея преградила тропу, давайте возвратимся”. Но опьяневший Гао-цзу возразил: “Разве бравый молодец боится чего-нибудь в пути?”, двинулся вперед, выхватил меч и зарубил змею. Змея оказалась рассеченной на две части, и путь открылся. Пройдя несколько ли, [Гао-цзу] совсем опьянел и завалился спать.
Когда шедшие сзади подошли к тому месту, где лежала [убитая] змея, там оказалась старуха, рыдавшая в ночи. Люди спросили ее о причине плача и старуха ответила: “Кто-то убил моего сына, и я оплакиваю его”. А когда спросили: “Почему же твой сын был убит?”, она сказала: “Мой сын – это сын Белого императора – Бай-ди. Превратившись в змею, он преградил дорогу. Сейчас его зарубил сын Красного императора – Чи-ди [25]25
По тогдашним поверьям, правители Цинь были потомками легендарного Шао-хао, приносили жертвы Белому императору (Бай-ди) и находились под покровительством стихии металла. Ханьские правители вели свою родословную от легендарного Яо, принося жертвы Красному императору (Чи-ди), и считали себя связанными с элементом огня. Такой версии следовали Лю Сян, Лю Синь, Бань Гу и другие историки эпохи Хань. Она изложена и здесь. Однако в отношении господствующих стихий единства мнений не существовало. Если принять точку зрения Цая И, да и самого Сыма Цяня в других главах, то дом Цинь связывался со стихией воды, а дом Хань – со стихией земли (об этом см.: Шаванн, 1, XXXVI, I; Уотсон, Сыма Цянь – великий историк Китая, стр. 146; Ю. Кроль, Сыма Цянь – историк, стр. 137).
[Закрыть], вот почему я и рыдаю”. Люди посчитали, что старуха лжет, и хотели поколотить ее [26]26
В тексте стоит слово гао *** – “обвинить”. Но в Люй-ши чунь-цю и в Хань шу употреблено ку *** – “причинить вред, побить”, более соответствующее ситуации и использованное в переводе.
[Закрыть], но старуха неожиданно исчезла. Когда шедшие сзади догнали Гао-цзу, тот уже проснулся. Они доложили обо всем Гао-цзу, и Гао-цзу всем сердцем возликовал и возгордился, а все, кто сопровождал его, день ото дня все больше трепетали перед ним.
Циньский император Ши-хуанди тогда сказал: “На юго-востоке появились пары, присущие Сыну Неба”, вслед за чем выехал на восток, чтобы покончить с соперником [27]27
Представления о вещих знамениях, об эманациях в местах пребывания будущего правителя Поднебесной, призванных передать “волю Неба”, созрели, скорее всего, в период борьбы за единую империю, когда возникла реальная необходимость обожествления личности монарха.
По описаниям ханьских авторов, эманации принимали формы облаков всех цветов или паров, идущих от земли, из которых, как казалось людям, образовывались фигуры людей или драконов. Изложение этих притч встречаем и у Ван Чуна в Лунь хэн (ЧЦЦЧ, VII, 19–20).
[Закрыть]. Гао-цзу, [161] опасавшийся за себя [28]28
Четыре знака: цзы и ван ни *** в аналогичном тексте Хань шу отсутствуют. Мы трактуем цзы и в том смысле, что Лю Бан опасался за себя, так как именно над ним люди отмечали эманацию. Коль скоро Цинь Ши-хуан собрался расправиться с таким человеком, Лю Бану пришлось ван ни – “скрыться” и найти прибежище в скалах.
[Закрыть], скрылся среди скал, найдя прибежище между болот и гор Маншань и Даншань [29]29
Горы Маншань и Даншань находятся на юго-востоке совр. уезда Юнчэн пров. Хэнань на границе с уездом Даншань пров. Аньхуй, на расстоянии нескольких километров друг от друга. Одно из ущелий, как дань поверью, зовется Хуанцангу – “Ущелье, где скрывался император”.
[Закрыть]. Каждый раз, когда Люй-хоу вместе со своими людьми искала [Гао-цзу], она безошибочно находила его. Удивленный Гао-цзу спросил, как ей это удается. Люй-хоу ответила: “Над тем местом, где вы, Цзи, находитесь, всегда стоит облако паров, поэтому, двигаясь по направлению к нему, мы находим вас”. Сердце Гао-цзу возликовало, а те молодые мужчины в уезде Пэй-сянь, которые услышали об этом, в большом числе пожелали примкнуть к Гао-цзу.
Осенью, на первом году правления циньского [императора] Эр-ши (209 г.) Чэнь Шэн и другие подняли восстание в Цзи [30]30
Относительно Цзи (уезд Сусянь пров. Аньхуй) см. прим. 6 к 7 гл. Восстание было поднято в селении Дацзэ этого уезда.
[Закрыть]. Прибыв в Чэнь, [Чэнь Шэн] объявил себя ваном и прозвал себя Чжан-Чу – “Расширяющий Чу” [31]31
О Чэнь (совр. г. Хуайян в Хэнани) см. прим. 216 к 7 гл. В Хань шу сказано, что Чэнь Шэ объявил себя чуским ваном (ХШБЧ, I, 11). Чу, уничтоженное в ходе создания единой империи Цинь, здесь играет роль знамени в борьбе против Цинь.
[Закрыть]. Во многих областях и уездах стали в большом числе убивать старших чиновников, откликаясь на призыв Чэнь Шэ. Начальник уезда Пэй испугался и хотел выступить в поддержку [Чэнь] Шэ. Но старший над чиновниками – Сяо Хэ и смотритель тюрьмы Цао Шэнь [32]32
Начинающий фразу иероглиф юань *** (по смыслу юй юань *** – “смотритель тюрьмы”) относится к Цао Шэню, а словосочетание чжули *** – “старший над чиновниками” – к Сяо Хэ (их жизнеописания см. 39 гл. Хань шу), однако далее эти имена упоминаются в обратном порядке. Очевидно, произошла случайная перестановка и юань следует перенести на четыре иероглифа далее – к имени Цао Шэня. Бань Гу повторил фразу в этом же порядке, не обнаружив ошибки. Но Янь Ши-гу счел необходимым для читателей середины первого тысячелетия указать на ошибки (ХШБЧ, I, 11).
[Закрыть] сказали ему: “Вы – чиновник дома Цинь, но ныне хотите изменить ему и повести за собой юношей из Пэй, однако мы боимся, что они не послушаются вас. Предлагаем, чтобы вы собрали всех тех, кто бежал [от Цинь] и скрывается вне уезда, таким путем можно будет набрать несколько сот человек и с их [помощью] устрашить остальных, тогда народ не посмеет не повиноваться вам”. После этого [начальник уезда] приказал Фань Куаю вызвать Лю Цзи, число приверженцев которого уже достигало сотни [33]33
В тексте: шу ши бай жэнь ***, что означает “несколько десятков, вплоть до сотни”. В параллельном тексте Хань шу слово “десяток” отсутствует, шу бай жэнь означает “несколько сот человек”. Разница заметная, но, поскольку ошибка или описка возможна в каждом из вариантов, мы придерживаемся текста “Исторических записок”.
[Закрыть].
Фань Куай прибыл вместе с Лю Цзи, но начальник уезда Пэй стал раскаиваться [в своем шаге], боясь, что это поведет к восстанию против него, поэтому закрыл городские ворота и поставил охрану у городских стен, решив казнить Сяо [Хэ] и Цао [Шэня]. Перепуганные Сяо и Цао перелезли через городскую стену и бежали под защиту Лю Цзи. Лю Цзи написал на куске шелка письмо и, привязав к стреле, забросил его на стену. В письме, обращенном к отцам – старейшинам города Пэй [34]34
Фулао *** – “отцы-старейшины”, группа местных общинных и сельских руководителей, старейшин, которые наряду с назначенными властями чиновниками отвечали в общинах-поселениях и волостях ли и тин за выполнение обязательств и сбор налогов для государства, за исполнение повинностей, принесение жертв и т. д. Местные чиновники старались опираться на старейшин в управлении населением, действовали часто через них, советовались с ними. Институт старейшин – фулао свидетельствовал о силе общинных связей в Китае во II в. до н. э. (подробнее см.: Л. С. Переломов, Об органах общинного самоуправления в Китае в V–III вв. до н. э. – в сб. “Китай. Япония. История и филология”, М., 1961, стр. 45–57).
[Закрыть], говорилось: “Поднебесная уже давно страдает от дома Цинь. Хотя ныне вы, отцы-старейшины, и защищаете [162] город по призыву начальника уезда, но все владетельные князья уже дружно поднялись [против Цинь] и скоро вырежут Пэй. Если жители Пэй сейчас объединятся и убьют начальника уезда, выберут из жителей города достойного и поставят его начальником, чтобы ответить на призыв чжухоу, то ваши семьи и дома останутся в целости. В противном случае все – как отцы, так и дети – будут вырезаны и ничего тогда не поделаешь” [35]35
Выражение у вэй *** в данном контексте в зависимости от возможной интонации переводится двояко: либо “тогда уже ничего не поделаешь” (примерно так у Шаванна и Уотсона), либо “нельзя доводить до этого” (так у Дабса). Нами принят первый вариант.
[Закрыть]. После этого отцы-старейшины во главе юношей города пошли и убили начальника уезда Пэй, открыли городские ворота и вышли навстречу Лю Цзи, выразив желание сделать его начальником уезда. Лю Цзи ответил: “В Поднебесной сейчас царит беспорядок, владетельные князья совместно восстали, если ныне вы поставите предводителя неудачно, то при первом же поражении мы будем повержены в прах. Я не смею думать лишь о своем благополучии, я боюсь, что из-за слабых способностей не смогу обеспечить жизнь старшим и младшим. В таком большом деле, я думаю, вам надо еще посоветоваться между собою,
выдвинуть и избрать достойного”.
Сяо [Хэ] и Цао[Шэнь] оба были гражданскими чиновниками. Они берегли себя и, испугавшись, что в случае неудачи их дела дом Цинь истребит их вместе с родом и семьями, стали уступать должность Лю Цзи. Отцы-старейшины же сказали: “Давно уже мы слышали о разных чудесных знамениях, связанных с вами, Лю Цзи, [они предсказывали, что вы] станете знатным человеком. Кроме того, мы гадали об этом по панцирю черепахи и тысячелистнику, и нет такого человека, которому выпало бы более счастливое предзнаменование”. После этого Лю Цзи еще несколько раз отказывался, но, поскольку никто не решался занять этот пост, в конце концов Цзи поставили начальником уезда, объявив его Пэй-гуном. В уездном управлении [Лю Цзи] совершил жертвоприношения императору Хуан-ди, принес жертвы Чи-ю [36]36
О Хуан-ди см. т. I, стр. 222, о Чи-ю – там же, стр. 224. Говоря о жертвах мифическому первопредку китайцев Желтому императору – Хуан-ди историк употребил слово цы *** – “весенние жертвы, приносить жертвы предкам” (поскольку события развертывались осенью, первое значение отпадает). Там, где сообщается о жертвах Чи-ю, применено слово цзи *** – “жертвоприношения”. По-видимому, смысл обоих терминов здесь сходен.
Выглядит странным, что в 8 гл. объектами жертвоприношений одновременно становятся Хуан-ди и Чи-ю, которые в I гл., отражавшей мифологическую традицию времен Сыма Цяня, выступали как смертельные враги в борьбе за власть над территорией равнин. Как можно судить по многочисленным толкованиям китайских комментаторов (см. ХШБЧ, I, 12–13), Чи-ю в период Хань выступал и во второй своей ипостаси – как создатель оружия и потому как покровитель военных походов, за что ему и приносят жертвы (Сыма Цянь упоминает об этом в 28 гл., – ШЦ, III, 1367). Ханьцы создали и могилу Чи-ю.
[Закрыть] и кровью жертвенных животных обмазал барабаны [37]37
Синь *** означало окропление кровью жертвенных животных ритуальной утвари, сосудов, оружия и других вещей – так обращались к Небу с мольбой о ниспослании удачи и счастья. Мэн-цзы упоминает об обряде окропления кровью колоколов (ЧЦЦЧ, I, 47); в Ли цзи говорится об освящении таким способом черепашьих панцирей и стеблей тысячелистника перед гаданием (ШСЦ, т. 21, Ли цзи чжэн-и, кн. 3, гл. 17, стр. 815–816), о таких же ритуалах упоминается в Чжоу ли, Люй-ши чунь-цю и в других источниках. В данном случае кровью окропляются военные барабаны, чтобы, призывая в бой, они несли победу.
Если руководствоваться текстом 28 гл. Ши цзи (ШЦ, III, 1378), 15 гл. Люй-ши чунь-цю (ЧЦЦЧ, VI, 161), то кровью жертвенных животных окропляли как барабаны, так и флаги, и тогда слово ци – флаги тоже подпадает под действие глагола синь. В издании “Исторических записок”, подготовленном Такигавой, в I гл. Хань шу, в комментарии Янь Ши-гу два синонима – ци и чжи объединены в значении “флаги и знамена” и входят в состав следующего предложения. Так у Шаванна (стр. 336), Уотсона (стр. 82) и переводчика Хань шу Г. Дабса (“The History of the Former Han Dynasty by Pan Ku. A critical translations with annotations by Homer H. Dubs”, Baltimore, 1938, vol. I, стр. 41). Возможны, по всей вероятности, оба варианта. У Жэнь-цзе, Ван Сянь-цян, Ян Шу-да склоняются к первому, включая флаги в число окропляемых предметов.
[Закрыть]. Его флаги и знамена все были красного цвета, так как убитая змея была сыном Белого императора, а убивший ее – сыном Красного императора, поэтому красный цвет ставился [163] превыше других. Вскоре молодые храбрецы и чиновники, такие, как Сяо |Хэ], Дао [Шэнь], Фань Куай и другие, собрали вокруг Пэй-гуна две-три тысячи молодых мужчин из Пэйсяня, с ними напали на Хулин и Фанъюй, а возвратившись обратно, заняли оборону у города Фэн [38]38
О Хулине см. прим. 25 к 7 гл. (уезд Юйтай пров. Шаньдун). Фанъюй – пункт в том же уезде Юйтай пров. Шаньдун. Фэн – город в Пэй, совр. пров. Цзянсу, см. прим. 24.
[Закрыть].
На втором году правления циньского императора Эр-ши (208 г.) войска Чжоу Чжана, одного из военачальников Чэнь Шэ, двинулись на запад и достигли реки Сишуй, откуда [вынуждены были] повернуть обратно [39]39
В Хань шу сообщается, что отряды Чжоу Чжана были разбиты циньским полководцем Чжан Ханем и бежали. Известно, что Чжоу Чжан покончил с собой.
О р. Сишуй (уезд Линьтун в пров. Шэньси) см. прим. 181 к 6 гл.
[Закрыть].
В это время правители земель Янь, Чжао, Ци и Вэй (4) сами объявили себя ванами, а род Сян поднял восстание в У [40]40
В разные месяцы этого года У Чэнь объявил себя Чжао-ваном, Тянь Дань объявил себя Ци-ваном, Хань Гуан – Янь-ваном и Цзю – Вэй-ваном (см. также 48 гл. Ши цзи, – ШЦ, IV, 1956). “Род Сянов”– историк имеет в виду в первую очередь Сян Ляна и Сян Юя.
[Закрыть]. Циньский инспектор области Сычуань [Сышуй] по фамилии Пин [41]41
В империи Цинь во главе областей стоял своеобразный триумвират, включавший начальника области – цзюньшоу, командующего войсками области – цзюньвэя и представителя Верховной прокуратуры и цензората – цзюньцзяня (или цзяньюйши), контролировавшего работу всех чиновников (подробнее см.: “Империя Цинь”, стр. 55–56).
Среди 36 областей, учрежденных Цинь Ши-хуаном, была область Сышуй. В 8 гл. мы встречаемся с названием Сычуань. Сходство в начертании древних знаков шуй и чуань (об этом писали Янь Ши-гу, Хэ Чжо, Цянь Да-чжао, Ван Сянь-цянь), очевидно, часто приводило к их взаимозаменяемости в названиях мест. Эта область занимала территорию на севере совр. пров. Цзянсу и северо-востоке пров. Аньхуй,
[Закрыть] во главе войск осадил Фэн. На второй день [Пэй-гун] вышел с войсками из-за стен города, дал ему бой и разбил его. Приказав Юн Чи оборонять Фэн, он повел войска дальше и достиг Се. Чжуан – начальник области Сычуань – потерпел под Се поражение и бежал в Ци [42]42
О Се (уезд Тэнсянь в пров. Шаньдун) см. прим. 28 к 7 гл. Ци – населенный пункт в совр. уезде Тэнсянь пров. Шаньдун.
[Закрыть], но командующий левым крылом армии Пэй-гуна схватил начальника области Сычуань Чжуана и убил его. Пэй-гун повернул обратно. Постояв лагерем в Канфу [43]43
Канфу – название уезда, учрежденного при династии Цинь. Центр его находился в 25 км от Цзинина в пров. Шаньдун.
[Закрыть], он перешел в Фанъюй.
Чжоу Ши прибыл [с войсками], чтобы напасть на Фанъюй, но в сражение не вступил. Чэнь-ван послал Чжоу Ши – уроженца владения Вэй – захватить эти земли [44]44
В этом абзаце дважды упоминается Чжоу Ши, причем логики в тексте нет. Согласно первой фразе, Чжоу Ши прибыл с войсками к Фанъюю, но в бой не вступил; а вторая фраза возвращает к более раннему времени, сообщая, что вождь восстания Чэнь Шэ посылает Чжоу Ши отвоевывать земли. Все это вызвало предположения комментаторов о наличии интерполяции. Тем более, что в тексте анналов Гао-цзу в Хань шу первой части отрывка из 11 иероглифов нет (ХШБЧ, I, 15). В связи с этим Гу Цзе-ган в новом издании Ши цзи сомнительные, по его мнению, шесть знаков: Чжоу Ши лай гун Фанъюй заключил в скобки как интерполированные. Тогда текст Сыма Цяня гласит: “Постояв лагерем в Канфу, [Пэй-гун] перешел к Фанъюю, но в бой не вступил. Чэнь-ван послал…” (ШЦ, I, 352). Лишними считает эти шесть знаков и Го Сун-тао (Ши цзи чжа-цзи, стр. 62). Чжао Тай-чан, которого цитирует Лян Юй-шэн, предлагает девять иероглифов об отправлении Чэнь-ваном вэйского Чжоу Ши на захват земель перенести вперед и поставить перед фразой о прибытии Чжоу Ши, восстанавливая этим последовательность действий (ЛЮШ, кн. 3, гл. 6, стр. 18). Мы оставили текст в существующем виде.
[Закрыть]. Чжоу Ши [до сражения] отправил гонца передать Юн Чи следующее: “Фэн было когда-то местом, куда переселились люди из владения Лян [45]45
Когда-то территории княжества Лян принадлежали Вэй. После того как в 225 г. до н. э. Цинь Ши-хуан захватил почти все земли Вэй, последний из его правителей, Цзя, бежал в Фэн. Учитывая состав населения Фэн и его связи с Вэй, Чжоу Ши делает попытку сыграть на этом и убедить Юн Чи перейти на сторону Вэй, территории которого в этот период находились в руках вождя восстания Чэнь Шэ.
[Закрыть], а ныне в вэйских землях нами уже покорено несколько десятков городов. Если вы, Чи, сейчас сдадитесь Вэй, то [правитель] Вэй сделает вас хоу и поставит управлять городом Фэн. Если же не сдадитесь, то жители Фэн будут вырезаны”. Юн Чи давно уже не желал подчиняться Пэй-гуну, поэтому, когда из Вэй призвали его [сдаться], он тотчас же поднял восстание и стал управлять городом Фэн от имени княжества Вэй. Пэй-гун во главе войск напал на Фэн, но взять его не сумел. [В это время] Пэй-гун заболел и возвратился в Пэй.
Пэй-гун был озлоблен на Юн Чи и юношей из Фэн за то, что они изменили ему; поэтому, узнав, что Нин-цзюнь из [164] Дунъяна и Цинь Цзя поставили в Лю временным правителем Цзин Цзюя [46]46
Лю – в период Чуньцю селение княжества Сун, при Цинь – уезд. Позднее – владение Чжан Ляна. Находилось к юго-востоку от совр. г. Пэйсянь на севере пров. Цзянсу.
Цзин Цзюй – отпрыск правящего дома Чу.
[Закрыть], отправился туда, чтобы присоединиться к ним и просить солдат для нападения на Фэн. В этот момент циньский военачальник Чжан Хань преследовал [армию] Чэнь Шэ, а командующий отдельным отрядом Сыма И во главе войск двинулся на север, чтобы усмирить чуские земли, где он вырезал жителей Сяна и достиг Дан [47]47
Сыма И (в некоторых списках Ни) был одним из циньских генералов, действовавших параллельно с Чжан Ханем. Таково мнение Лю Биня (XI в.), к которому присоединились Ван Сянь-цянь, Лян Юй-шэн, Дабс и др. В этом случае первое предложение кончается на имени Чэнь Шэ, которого преследовал Чжан Хань. Однако возможно иное членение абзаца. Если к глаголу цун – “преследовать” отнести в качестве дополнения слова Чэнь бе цзян Сыма И, то перевод будет иным: “Чжан Хань, преследуя военачальника отдельного отряда армии Чэнь Шэ – Сыма И, повел войска на север…”. В этом варианте Сыма И оказывается генералом в антициньском лагере. Так перевел Уотсон (I, 83). Однако Сыма Цянь в 54 гл. ясно указывает: “Напал на циньского Сыма И…” (ШЦ, IV, 2021), в 95 гл. сообщает о боях соратника Лю Бана – Фань Куая с Сыма И (ШЦ, V, 2651), что опровергает версию американского синолога. Кроме того, некоторые ученые, например Жу Чунь, рассматривают иероглифы сыма не как фамилию, а как указание должности (так, в частности, передал Шаванн, – т. 2, стр. 339).
Сян – древний город, находившийся на территории совр. уезда Сусянь в пров. Аньхуй (примерно в 150 км юго-западнее Пэйсяня). О Дан см. прим. 48 к 7 гл. (южнее совр. Даншаня в пров. Аньхуй).
[Закрыть]. Нин-цзюнь из Дунъяна и Пэй-гун выступили во главе войск на запад и сразились с противником к западу от Сяо [48]48
О Сяо см. прим. 152 к 7 гл. (около Сяосяня в Аньхуе).
[Закрыть], но потерпели неудачу. Вернувшись обратно, они собрали солдат и сосредоточили их в Лю, [после чего вновь] повели войска в наступление на Дан. После трехдневного боя Дан был взят. В Дан им удалось собрать пять-шесть тысяч воинов. Затем они напали на Сяи [49]49
Относительно Сяи см. прим. 167 к 7 гл.
[Закрыть] и взяли его. Повернув обратно, они стали лагерем у города Фэн.
Узнав, что Сян Лян находится в Се, [Пэй-гун] в сопровождении более ста всадников отправился встретиться с ним. Сян Лян усилил войска Пэй-гуна пятью тысячами воинов и десятью военачальниками в ранге удафу [50]50
В циньской двадцатиступенной иерархии титулов удафу – девятый титул.
[Закрыть]. Вернувшись, Пэй-гун повел войска на штурм города Фэн [51]51
Согласно тексту гл. 16 “Исторических записок” (ШЦ, II, 767) и 1 гл. Хань шу (ХШБЧ, I, 17), г. Фэн на этот раз был взят Пэй-гуном, а Юн Чи бежал в Вэй. Пэй и Фэн на первых порах служили для Пэй-гуна базой борьбы, лишь позднее он перебазировался на запад – в Гуаньчжун и южнее.
[Закрыть].
Примерно через месяц после того как Пэй-гун примкнул к Сян Ляну, Сян Юй занял Сянчэн [52]52
О г. Сянчэн (в пров. Хэнань) см. прим. 29 к 7 гл.
[Закрыть] и возвратился обратно. Сян Лян созвал в Се всех командиров отдельных отрядов. Узнав, что Чэнь-ван действительно погиб, они [53]53
Мы поставили здесь местоимение “они”, исходя из описания того же события в 16 гл. Ши цзи и в Хань шу, где сказано, что Пэй-гун совместно с Сян Ляном (а возможно, и с другими руководителями армии) провозгласил внука Хуай-вана Синя чуским ваном (см. ШЦ, II, 767; ХШБЧ, I, 17). Это совпадает с дальнейшим изложением их действий. Если исходить из структуры предыдущего предложения, где действует один Сян Лян, надо писать “он” (так поступили Шаванн и Уотсон).
[Закрыть] поставили чуским ваном одного из потомков чуских правителей, внука Хуай-вана Синя с местопребыванием его в Сюйи [54]54
Из предыдущей главы мы знаем, что Синя – внука Хуай-вана якобы нашли живущим среди простых людей и пасшим овец. По традиции, его нарекли титулом деда.
Сюйи – см. прим. 34 к 7 гл. (одноименный совр. уезд в Цзянсу).
[Закрыть]. Тогда же Сян Лян принял титул Усинь-цзюня. Пробыв [в Се] несколько месяцев [55]55
Выражение “несколько месяцев”, по-видимому, ошибочно. Синь был поставлен ваном в шестой луне, а нападение на Канфу произошло в седьмой луне (см. хронологические таблицы и Хань шу), т. е. через десять-двадцать дней. Лян Юй-шэн считает, что вместо юэ – “месяцы” должно было быть написано жи – “дни” (ЛЮШ, кн. 3, гл. 6, стр. 18). С ним следует согласиться.
[Закрыть], они направились к северу, напали на Канфу и пришли на помощь [осажденному] Дунъэ, нанеся поражение циньской армии [56]56
И здесь, как и в предыдущем случае, мы переводим “они”, имея в виду Пэй-гуна и Сян Ляна. Это подтверждается 16 гл. Ши цзи и 1 гл. Хань шу (ШЦ, II, 768; ХШБЧ, I, 17), где говорится о совместной (гун) помощи Пэй-гуна и Сян Ляна Тянь Жуну, окруженному армией Чжан Ханя в Дунъэ (Шаванн и Уотсон относят эти действия к одному Сян Ляну, что также возможно, если иметь в виду его старшинство в руководстве).
О Дунъэ (в пров. Шаньдун) см. прим. 36 к 7 гл.
[Закрыть]. После этого войска Ци вернулись обратно к себе, а армия Чу одна стала преследовать разбитого противника [57]57
Перевод зависит от трактовки слова бэй ***. Оно может означать “север (3)” и может заменять другое бэй (4) *** – “покинуть, бежать, потерпеть поражение” (см. пояснения Фу Цяня и Янь Ши-гу). Нами взято второе значение.
[Закрыть]. [Сян Лян] послал Пэй-гуна и Сян Юя отдельно напасть на Чэнъян, который они затем вырезали. Став лагерем восточнее Пуяна, они вступили в сражение с циньскими войсками и разбили их [58]58
О Чэнъяне (у совр. г. Хэцзэ в пров. Шаньдун) см. прим. 39 к 7 гл. О Пуяне (в Хэнани) см. прим. 40 к 7 гл.
[Закрыть]. [Однако] циньские войска вновь собрались с силами и стали оборонять Пуян, окружив его наполненными водой рвами [59]59
Как поясняет Чжан Шоу-цзе, недалеко от Пуяна протекала тогда Хуанхэ, служившая естественной преградой наступающим. В остальных направлениях циньские войска выкопали защитные рвы, соединив их с Хуанхэ. Таким образом, город оказался хорошо защищенным и чусцы не отважились на штурм.
[Закрыть]. [Тогда] чуская армия отошла [165] и напала на Динтао [60]60
О Динтао (уезд Цзинин пров. Шаньдун) см. прим. 185 к 6 гл.
[Закрыть], но Динтао не сдался. Пэй-гун и Сян Юй стали захватывать земли на западе и подошли к стенам Юнцю [61]61
О Юнцю (уезд Цисянь пров. Хэнань) см. прим. 12 к 6 гл.
[Закрыть], где вступили в сражение с циньской армией и нанесли ей серьезное поражение. Ли Ю был обезглавлен [62]62
Ли Ю – сын Ли Сы, бывший в то время начальником области Саньчуань. См. также прим. 42 к 7 гл.
[Закрыть]. Затем чуская армия повернула обратно и напала на Вайхуан, но взять его не смогла [63]63
Вайхуан (уезд Цисянь пров. Хэнань). См. прим. 43 к 7 гл.
[Закрыть].
Сян Лян, который вторично нанес поражение циньской армии, стал высокомерен. Сун И увещевал его, но [Сян Лян] не прислушался к его словам. Дом Цинь в это время усилил войска Чжан Ханя, его воины ночью, заткнув себе рты кляпами, [чтобы молчать] [64]64
Сянь мэй *** – держать во рту кляп, палку. В древнекитайской армии существовал такой порядок: при ночных внезапных атаках солдат заставляли брать в рот кусочек дерева или палочку, чтобы исключить возможность разговоров на марше и при подходе к противнику. В Чжоу ли встречается даже особый чин – сянь мэй ши ***, который, правда, служил не в армии, а ведал порядком при жертвоприношениях, во время которых запрещалось переговариваться (см. ШСЦ, т. 14, Чжоу ли чжу-шу, кн. 4, гл. 37, стр. 1327–1328).
[Закрыть], атаковали войска Сян Ляна, нанеся им серьезное поражение, и гнали их до Динтао, где Сян Лян был убит. [Тем временем] Пэй-гун совместно с Сян Юем вели наступление на Чэньлю [65]65
О Чэньлю (в пров. Хэнань) см. прим. 46 к 7 гл.
[Закрыть], но, услышав о смерти Сян Ляна, они во главе своих войск вместе с военачальником Люем двинулись на восток. Войска Люй Чэня расположились лагерем к востоку от Пэнчэна, войска Сян Юя – к западу от Пэнчэна, а войска Пэй-гуна стали лагерем в Дан.
Разгромив армию Сян Ляна, Чжан Хань счел, что военные действия в землях Чу уже не могут причинить ему беспокойства, переправился через Хуанхэ, напал на севере на армию Чжао и нанес ей сильное поражение. В то время ваном этого владения был Чжао Се. Циньский военачальник Ван Ли окружил его за стенами города Цзюйлу, [недалеко] находилась так называемая северобережная армия [66]66
Как говорилось в 7 гл., Чжан Хань стал к югу от города и построил огороженную дорогу для снабжения. К северу от города стоял чжаоский Чэнь Юй с несколькими десятками тысяч навербованных солдат – это и была северобережная армия. Поскольку эта армия не была окружена циньцами, мы, во избежание путаницы, ввели в скобках слово “недалеко”.
О Цзюйлу см. прим. 186 к 6 гл.
[Закрыть].
На третьем году правления циньского императора Эр-ши (207 г.) чуский Хуай-ван, видя, что войска Сян Ляна разбиты, испугался и переехал из Сюйи в Пэнчэн, сделав его своей столицей. Объединив армии Люй Чэня и Сян Юя, он взял командование на себя. Пэй-гун был назначен начальником области Дан и получил титул Уань-хоу, ему было поручено командовать войсками области Дан. Сян Юю был пожалован титул Чанъань-хоу и титул Лунгуна. Люй Чэня назначили на должность сыту, а его отец Люй Цин стал первым советником – линъинем.
[Правитель] Чжао несколько раз просил о помощи, поэтому Хуай-ван назначил Сун И на должность старшего [166] командующего, Сян Юя – на должность второго командующего, а Фань Цзэна – на должность младшего командующего, послав их на север на выручку Чжао. Пэй-гуну было приказано захватить земли на западе и вступить в пределы [циньских] застав. [Хуай-ван] договорился с военачальниками, что тот, кто первым вступит за заставы и усмирит земли Гуань-чжуна, тот и будет управлять ими.
В это время циньские войска еще были сильны и обычно, одержав победу, преследовали разбитого противника, поэтому никого из военачальников не соблазняла возможность первым вступить за заставы. Один Сян Юй, озлобленный тем, что Цинь разгромило армию Сян Ляна, настойчиво выразил желание совместно с Пэй-гуном выступить на запад и войти за заставы. Все опытные военачальники Хуай-вана говорили: “Сян Юя отличают быстрота, дерзость, хитрость и жестокость. В свое время Сян Юй напал на Сянчэн, и в Сян-чэне никого в живых не осталось, он всех казнил. Где бы [Сян Юй] ни проходил, все без исключения разрушается и уничтожается [67]67
Здесь впервые историк дает – словами других военных – характеристику некоторых личных качеств Сян Юя. В предыдущей главе, посвященной самому Сян Юю, такое выразительное описание черт его характера отсутствовало. Торопливости и дерзости Сян Юя противопоставляются великодушие и высокие достоинства Лю Бана. Таков один из приемов древнего автора, нередко помещавшего критические оценки одного героя в главу о другом лице (об этом см. вводные статьи в I т.).
[Закрыть]. Кроме того, армия Чу не раз успешно продвигалась и захватывала [много земель], но Чэнь-ван и Сян Лян оба терпели поражения. Не лучше ли вместо [Сян Юя] послать человека высоких достоинств, который отправился бы на запад и, действуя по справедливости, обратился бы к отцам и старшим братьям в Цинь со словами убеждения. Ведь отцы и старшие братья в Цинь уже давно страдают от своих правителей. Если ныне будет действительно найден и послан туда достойный человек, который не допустит притеснений и жестокостей, они наверняка склонятся к сдаче нам. Сян Юй же тороплив и дерзок, сейчас посылать его нельзя. Только Пэй-гун, который всегда был великодушным и обладает высокими достоинствами, может быть послан туда”.
В конце концов [Хуай-ван] не разрешил послать Сян Юя и отправил Пэй-гуна занять земли на западе. Собрав разбежавшихся солдат Чэнь-вана и Сян Ляна, [Пэй-гун] вышел из Дан и достиг Чэнъяна, встав укрепленным лагерем напротив циньских войск в Гунли [68]68
О Дан см. прим. 48 к 7 гл. Чэнъян – древний город на юго-востоке совр. уезда Пусянь пров. Шаньдун (в Хань шу, видимо ошибочно, назван Янчэн, что отмечено Ван Сянь-цянем).
Гунли – название селения или уезда к западу от Чэнъяна (иероглиф *** имеет несколько чтений. Гун взято нами по Канси цзыдянь, стр. 440).
[Закрыть]. Он разбил две [вэйские] армии [69]69
В тексте “Исторических записок” – очевидная ошибка, связанная с употреблением слова Вэй. Речь идет о поражении циньских армий, а не вэйских сил. В 16 гл. прямо говорится о нападении на две циньские армии (ШЦ, II, 769–770), в Хань шу написано: “разбил две армии”, то же самое сказано в Цзы чжи тун-цзянь. Такигава предполагает, что замена ци ***, стоящего в Хань шу, на вэй *** в 8 гл. произошла случайно – из-за фонетической близости этих знаков в древности (ХЧХЧ, II, 633). С ним следует согласиться.
[Закрыть]. Чуские войска напали на Ван Ли и нанесли ему крупное [167] поражение [70]70
Фраза об ударе по армии Ван Ли под Цзюйлу к действиям Пэй-гуна не относится, это осуществили войска Сян Юя. В Хань шу этих слов нет. По-видимому, прав Лян Юй-шэн, считающий эту фразу излишней вставкой (ЛЮШ, кн. 3, гл. 6, стр. 19). Уотсон взял все предложение в скобки (стр. 86).
[Закрыть]. Пэй-гун повел войска далее на запад, встретился с Пэн Юэ у Чанъи [71]71
Пэн Юэ – военачальник княжества Ци, возникшего вновь в период ослабления империи Цинь.
Чанъи – древний город, находившийся в 20 км к северо-западу от современного уездного г. Цзиньсянь в пров. Шаньдун.
[Закрыть] и совместно с ним напал на циньские войска, но сражение сложилось для них неудачно, и они вернулись обратно в Ли [72]72
Относительно Ли (у г. Сяи в Хэнани) см. прим. 27 к 7 гл.
[Закрыть]. Пэй-гун встретился с Ганъу-хоу, отобрал у него войска численностью свыше четырех тысяч человек и присоединил их к своей армии. Затем вместе с войсками вэйского военачальника Хуан Синя и управляющего работами в Вэй– шэньту. УПу он напал на город Чанъи, но взять Чанъи не удалось [73]73
В абзаце, связанном с походом Пэй-гуна на запад, обнаруживаются отдельные неточности и противоречия с описанием в других главах. Так, в 16 гл. прибытие Пэй-гуна в Ли и усиление его войск зафиксировано в 12-й луне, а встреча с Пэн Юэ – во 2-й луне, т. е. через два месяца. Нет упоминания и о неудачной битве Пэй-гуна и т. д. В комментаторской литературе все это подробно рассмотрено (см., в частности, работу Лян Юй-шэна). Очевидно, что обилие битв и походов, неточности в информации могли порождать такого рода несогласованность.
Шэньту ***– название должности, сходной с сыту – “управляющий работами”. В перечне должностей империи Цинь не числится. Можно предположить, что в отдельных княжествах появлялись должности, отличные от имперских.
У Пу в Хань шу именуется У Манем.
[Закрыть]. Когда, двигаясь на запад, Пэй-гун проходил Гаоян, Ли И-цзи сказал человеку, надзирающему за воротами: “Здесь проходило много военачальников, но, на мой взгляд, Пэй-гун великий человек с большими достоинствами”, после чего стал добиваться встречи с Пэй-гуном, чтобы поговорить с ним [74]74
Гаоян – название древнего поселения, находившегося к западу от совр. уездного г. Цисянь в пров. Хэнань.
Ли И-цзи, или Ли-шэн (“Господин Ли”), – один из старейшин в Гаояне. Его жизнеописание дано в 97 гл. “Исторических записок”. Там рассказывается, что он был чиновником, “надзирающим за воротами” селения или общины – ли цзянь мынь ли *** (ШЦ, V, 2691). Так же определяет его деятельность Хань шу. Известно, что в древности, когда односельчане уходили на полевые работы и приходили с них, старейшины или один из них, назначенный на эту должность, провожал и встречал общинников, следил за порядком. По-видимому, к III в. до н. э. Гаоян стал уже более крупным поселением и могла появиться специальная чиновничья должность “надзирающего за воротами” (о порядках в ли рассказано в комментарии Хэ Сю к Гунъян чжуань, – см. ШСЦ, т. 34, Чунь-цю Гунъян чжуань чжу-шу, кн. 2, гл. 16, стр. 492–493). Однако в 8 гл. вместо слова вэй *** – “быть, являться, служить”, употребленном в 97 гл. и в Хань шу, стоит слово вэй *** – “сказать, говорить”. Это меняет смысл. Могут быть два предположения: либо вместо одного вэй ошибочно поставлено другое и следует переводить по тексту 97 гл.: “Ли И-цзи, надзиравший за воротами поселения, сказал…” (так, с оговоркой, у Уотсона); либо, приняв версию данной главы, переводить в том смысле, что он говорил эти слова другому человеку, служившему (у Пэй-гуна) в должности чиновника, надзирающего за воротами (так перевел Шаванн, сославшись в примечании на другие тексты). Мы приняли второе и потому, что в 97 гл. сообщается о беседе Ли-шэна с кавалеристами Пэй-гуна, которые отговаривали его от встречи с последним, ссылаясь на то, что Пэй-гун не любит ученых-конфуцианцев (ШЦ, V, 2692–2693).
[Закрыть]. Пэй-гун в то время как раз сидел на кровати, приказав двум служанкам мыть ему ноги. Ли-шэн не поклонился ему, а только, сложив руки в приветствии, сказал: “Если вы хотите во что бы то, ни стало уничтожить безнравственный дом Цинь, вам не подобает принимать старших сидя”.
Тогда Пэй-гун встал, поправил свою одежду, извинился перед Ли И-цзи, провел и усадил его на почетное место. И-цзи посоветовал Пэй-гуну неожиданно напасть на Чэньлю. В результате там были захвачены циньские запасы зерна. За это Ли И-цзи получил титул Гуанъе-цзюня, а его брат Ли Шан получил должность военачальника и стал командовать воинами из Чэньлю. Затем общими силами они напали на Кайфын [75]75
Кайфын – название древнего города и уезда. Город находился в 25 км к югу от одноименного совр. города в пров. Хэнань.
[Закрыть], но взять город не смогли. Двигаясь далее на запад, Пэй-гун вступил в бой с войсками циньского военачальника Ян Сюна у Байма [76]76
Байма – название уезда, учрежденного при династии Цинь. Его центр находился в 10–12 км к востоку от совр. уездного г. Хуасянь в пров. Хэнань. Если это отождествление правильно, тогда войска Лю Бана двигались не на запад, как сказано в главе, а на северо-запад. Но может быть, существовало и другое Байма – западнее.
[Закрыть], а затем к востоку от Цюйюя [77]77
Цюйюй – название поселения, находившегося к востоку от совр. уездного г. Чжунму в пров. Хэнань (недалеко от Кайфына).
[Закрыть], где нанес ему крупное поражение. Ян Сюн бежал в Инъ(2)ян [78]78
Относительно Ин (2) – яна см. прим. 5 к 6 гл. (одноименный уезд в Хэнани).
[Закрыть], куда император Эр-ши послал гонца обезглавить Ян Сюна в назидание другим. На юге [Пэй-гун с войсками] напал на Инъ(3)ян [79]79
Ин (3) – ян – название древнего поселения, находившегося к юго-западу от совр. уездного г. Сюйчан в пров. Хэнань (более 80 км к югу от Хуанхэ).
[Закрыть], вырезав его население. Следуя советам Чжан Ляна, он после этого занял в ханьских землях [проход] Хуаньюань [80]80
Хуаньюань – проход, горная дорога в одноименных горах к юго-востоку от совр. уездного г. Гунсянь в пров. Хэнань. Находился на землях бывшего княжества Хань на дороге к Лояну. Шаванн перевел двумя дополнениями: “занял территории Хань и Хуаньюань” (стр. 347), что едва ли оправдано, так как эти территории несоизмеримы по величине. Хань – понимается нами как определение к проходу, находившемуся в бывшем княжестве Хань.
[Закрыть].
В это время командующий отдельным отрядом княжества Чжао Сыма ан как раз намеревался переправиться через [168] реку [Хуанхэ] и вторгнуться в земли за заставами. Тогда Пэй-гун двинулся на север, напал на Пинъинь [81]81
Пинъинь – название поселения, находившегося к востоку от совр. уездного г. Мэнцзинь в пров. Хэнань. При Хань стал уездным городом.
[Закрыть] и прервал переправу через Хуанхэ. Повернув затем на юг, Пэй-гун вступил в бой [с циньцами] восточнее Лояна [82]82
О Лояне см. прим. 124 к 7 гл.
[Закрыть], но не имел успеха и повернул обратно к городу Янчэн [83]83
Об Янчэне см. т. I, стр. 275 (уезд Дэнфэн в Хэнани).
[Закрыть], где собрал всех имевшихся в армии конников, сразился с И – начальником области Наньян – восточнее города Чоу [84]84
Чоу – название поселения, позднее уездного города, находившегося в 25–27 км к юго-востоку от совр. уездного г. Лушань в пров. Хэнань (Пэй-гун прошел, таким образом, до 100 км к югу).
[Закрыть] и разбил его. После занятия [Пэй-гуном] области Наньян начальник этой области И бежал и укрылся за стенами города Юань, организовав его оборону [85]85
Относительно Юань (в районе совр. г. Наньян на юге Хэнани) см. прим. 183 к 7 гл.
[Закрыть].
Пэй-гун во главе войск прошел мимо города и устремился на запад. Чжан Лян, увещевая [Пэй-гуна], сказал: “Хотя вы, Пэй-гун, хотите возможно скорее вступить в пределы [циньских] застав, но циньские войска еще многочисленны, они укрепились на неприступных местах. Если сейчас не взять Юань, то юаньский [гарнизон] может ударить на нас сзади, а мощная циньская армия окажется перед нами, это опасный путь”. Тогда Пэй-гун ночью повел войска по другой дороге в обратном направлении, он свернул знамена и флаги [86]86
В 8 гл. сказано: гэн ци чжи ***. Если исходить из основного значения глагола гэн, это значит “сменил знамена и флаги” (у Шаванна и Уотсона в переводе сохранено именно такое значение). Смена знамен может проводиться, чтобы ввести противника в заблуждение, но в условиях ночного рейда подобная операция кажется бессмысленной. В этом же эпизоде в Хань шу использован глагол янь *** – “согнуть, свернуть” (ХШБЧ, I, 24). Представляется, что это отвечает духу неожиданного для противника боя. Поэтому для перевода и принято “свернуть знамена и флаги” (мнение Лян Юй-шэна сходно с этим). Смысл подобного действия хорошо передается известным выражением: янь ци си гу – “[двигаться], свернув знамена и приглушив барабаны”, т. е. скрытно.
[Закрыть] и на рассвете окружил город Юань тремя кольцами. Начальник области Наньян уже намеревался перерезать себе горло, когда его секретарь – шэжэнь Чэнь Хуй сказал: “Умереть никогда не поздно!”, после чего перебрался через стену города, встретился с Пэй-гуном и сказал ему: “Я слышал, у вас имеется договоренность, что тот, кто первым вступит в Сяньян, будет управлять им. Ныне вы задержались, осадив Юань. Юань – столица большой области. В ней чередой возвышаются несколько десятков обнесенных стенами городов, в которых множество народа и большие запасы. Чиновники и народ [87]87
В главе: ли жэнь ***, в параллельном тексте Хань шу – ли-минь ***. Ясно, что речь идет о чиновниках и народе.
[Закрыть] считают, что капитуляция наверняка сулит смерть, поэтому все они будут стойко защищаться на городских стенах. Если теперь вы будете целыми днями стоять здесь и штурмовать город, то непременно потеряете много воинов убитыми и ранеными. Если же вы во главе своих войск уйдете от Юаня, то [гарнизон] Юаня несомненно последует за вами. [Таким образом], в первом случае вы лишаетесь [возможности использовать] договоренность относительно [169] Сяньяна, во втором случае вам грозят несчастья от сильного [гарнизона] Юаня. Я предлагаю вам такой план: лучше всего договориться о сдаче города, наградив за это пожалованием начальника области. После этого прикажите ему остаться и [продолжать] защищать город, а сами вместе с его латниками отправляйтесь на запад. Все города, которые еще не сдались, услышав об этом, поспешат открыть ворота в ожидании вас, и вы пройдете свой путь без каких либо помех”.
Ответив: “Прекрасно!”, Пэй-гун вслед за тем пожаловал начальнику области Юань титул Инь-хоу, а Чэнь Хуй был одарен владением в тысячу дворов. Когда Пэй-гун с войсками двинулся на запад, не было города [в области], который бы не сдался ему. [Когда Пэй-гун] достиг реки Даньшуй [88]88
Даньшуй (ныне Даньцзян) – название реки, протекающей из пров. Шэньси к югу и юго-востоку и сливающейся с р. Сишуй недалеко от совр. уездного г. Сичуань на юго-западе пров. Хэнань. Пэй-гун шел прямо на запад, направляясь в южную часть совр. пров. Шэньси и тем самым обходя с юга известные укрепленные заставы Цинь.
[Закрыть], у Силина ему сдались [военачальники] Сай, носивший титул Гаоу-хоу, и Ван Лин, носивший титул Сян-хоу [89]89
В главе сказано: цзян Силин – “сдались у Силина”. Сдавшиеся хоу не могли находиться далеко в стороне от основного пути Пэй-гуна, однако известное поселение под этим наименованием расположено далеко на севере и Лю Бан не мог там оказаться. Бань Гу в Хань шу вообще опустил упоминание о месте их сдачи (ХШБЧ, I, 25). Может быть, два знака – силин – случайная вставка.
Чжан Вэнь-ху отмечал, что есть списки Ши цзи, в которых иероглиф лин отсутствует (КЧЦБ, II, гл. 8, стр. 35); тогда смысл будет более определенный: “сдались на западе”, т. е. на пути армии Пэй-гуна. Существующий текст “Исторических записок”, однако, вынуждает оставить Силин в переводе.
[Закрыть]. Повернув обратно, [Пэй-гун] напал на Хуян [90]90
Хуян – название уездного города, находившегося в 4–5 км к югу от совр. уездного центра Танхэ в пров. Хэнань (юго-восточнее Наньяна).
[Закрыть], где встретился с Мэй Сюанем – командиром отдельного отряда в войсках начальника уезда Поян [91]91
Начальником уезда Поян – По-цзюнем был У Жуй (см. 7 гл.).
[Закрыть]. Они соединились и принудили к сдаче города Си и Ли [92]92
Си – название поселения, позднее уездного города в области Наньян, находившегося к северу от совр. уездного г. Сичуань на западе пров. Хэнань. Ли – название поселения, с династии Хань – уездного города, находившегося в 5–6 км от совр. уездного центра Нэйсян на западе пров. Хэнань.
[Закрыть]. [Затем Пэй-гун] отправил уроженца владения Вэй – Нин Чана гонцом ко двору Цинь [93]93
В 6 гл. имя гонца к Чжао Гао не было названо, здесь он именуется Нин Чаном.
[Закрыть], но гонец еще не успел вернуться, как Чжан Хань уже сдался вместе со своей армией Сян Юю в землях Чжао.
Ранее Сян Юй совместно с Сун И выступил на север, чтобы помочь княжеству Чжао, когда же Сян Юй убил Сун И и стал вместо него старшим командующим, все военачальники, в том числе Цин Бу, подчинились [Сян Юю]. Когда [Сян Юй] разбил армию циньского военачальника Ван Ли и принудил к сдаче Чжан Ханя, все владетельные князья примкнули к нему.
В это время Чжао Гао уже убил императора Эр-ши и послал к Пэй-гуну гонца, желая договориться о разделе земель Гуаньчжуна и об управлении ими [94]94
О Гуаньчжуне см. прим. 120 к 6 гл. Относительно того, чей это был посол, возможны два предположения: а) гонец был послан к Пэй-гуну от Чжао Гао (так у Шаванна, – МИС, 2, 351; Дабса – “История ранних Хань”, I, 54); б) вернулся тот гонец, которого Пэй-гун ранее посылал в Цинь, и привез оттуда предложения Чжао Гао (так у Уотсона, – т. I, стр. 89). Вероятно, допустимы оба предположения.
[Закрыть]. Пэй-гун посчитал это за обман и, последовав плану Чжан Ляна, послал к цинским военачальникам Ли-шэна и Лу Цзя, чтобы они уговорами и посулами переманили военачальников на его сторону, а затем стремительно напал на Угуань и разбил циньские войска. Далее у него произошло сражение с циньской армией южнее [170] Ланьтяня [95]95
Угуань – название заставы, находившейся к востоку от совр. уездного г. Шансянь в пров. Шэньси (см. прим. 112 к 6 гл.). Ланьтянь – уездный город в пров. Шэньси (примерно в 75 км к северо-западу от Шансяня). Здесь же располагалась застава, известная под названием Яогуань, или Ланьтяньгуань.
Таким образом, теперь Пэй-гун двигался в северо-западном направлении. Армия его входила в Цинь с юга, обойдя защищенные восточные заставы.
О посылке Лу Цзя к циньским военачальникам не упоминается ни в его биографии в 55 гл. Ши цзи, ни в 40 и 43 гл. Хань шу, что ставит под известное сомнение его участие в этой миссии.
[Закрыть]. [Пэй-гун приказал] развернуть множество знамен и флагов, чтобы создать видимость большой численности войск; всюду, где они проходили, было запрещено грабить и брать в плен. Циньцы радовались [их приходу], а армия Цинь разбегалась, поэтому [Пэй-гун] нанес ей сильное поражение. Следующее сражение произошло к северу от Ланьтяня, и вновь циньцы были разбиты. Благодаря одержанным победам, [Пэй-гун окончательно] разгромил циньские войска [96]96
Таким образом, на первом этапе борьбы с Цинь главные плоды победы достались Лю Бану. Ван Мин-шэн верно отмечал, что сначала оба соперника шли вместе и, более того, Сян Лян не раз помогал Лю Бану укрепить силы. Да и потом, не будь побед Сян Юя над циньцами в Цзюйлу, пленения Ван Ли и капитуляции Чжан Ханя, едва ли Лю Бану удалось бы так легко одержать победу. Однако Ван Мин-шэн чуть ли не осуждает Лю Бана за неблагодарность по отношению к Сян Юю, исходя из конфуцианского понимания норм поведения (Ши ци ши шан-цюэ, гл. 2, стр. 18). Но законы борьбы, естественно, были вне такого рода соображений.
[Закрыть].
На первом году правления дома Хань (207 г.), в десятой луне, [в ноябре] войска Пэй-гуна ранее войск остальных владетельных князей подошли к Башану [97]97
Здесь капитуляция последнего циньского правителя Цзы-ина (октябрь – ноябрь 207 г. до н. э.) считается начальной датой правления дома Хань. Официальная дата, принятая в литературе, – 206 г. до н. э. В Хань шу факт перехода власти к новой династии подкреплен небесным знамением, когда “пять планет соединились в созвездии Дунцзин” (ХШБЧ, I, 27). Но Сыма Цянь не отнес это знамение к году основания династии, как Бань Гу, а связал его с периодом подъема могущества Хань (ШЦ, III, 1348), что, как показал Дабс, более осторожно, так как в 207 г. подобных астрономических явлений не наблюдалось (Дабс, I, 151–153).
О Башане см. прим. 198 к 6 гл.
[Закрыть]. Циньский правитель Цзы-ин, повязав шею шелковым шнуром, на простой повозке, запряженной белой лошадью, держа в руках печать и регалии [Сына Неба], сдался Пэй-гуну вблизи Чжидао [98]98
Сдача Цзы-ина на милость победителя подробно описана в 6 гл. О Чжидао см. прим. 199 к 6 гл.
[Закрыть]. Некоторые военачальники предлагали казнить циньского вана, но Пэй-гун сказал: “В начале Хуай-ван послал меня, [зная], что я могу быть великодушным и снисходительным; кроме того, убийство человека, который уже покорился и сдался, сулит несчастье”. Передав затем циньского вана на попечение своих чиновников, [Пэй-гун] проследовал к западу и вступил в Сянъян. Он хотел остановиться на отдых в одном из дворцов, но Фань Куай и Чжан Лян убедили его [не делать этого], и он, опечатав циньские кладовые и хранилища с драгоценностями и богатствами, вернулся и стал лагерем в Башане [99]99
В 53 гл. “Исторических записок” (ШЦ, IV, 2014) и затем в 1 гл. Хань шу (ХШБЧ, I, 29) к этому эпизоду добавлена важная деталь: советник Лю Бана – Сяо Хэ первым вошел в циньские палаты, собрал письменные документы Цинь: указы, приказы, карты, записи и книги – и вывез их. Последовавшее разграбление и сожжение Сяньяна солдатами Сян Юя благодаря этому не привело к полному уничтожению письменных источников Цинь. Часть этих документов сохранилась и послужила в эпоху Хань материалом для создания истории Цинь (на это указывал и Дабс– I, 48, прим. 1).
[Закрыть].
Созвав отцов-старейшин, выдающихся и храбрых мужей из всех уездов [100]100
О трактовке термина фулао см. прим. 34.
[Закрыть], [Пэй-гун] сказал им: “Вы, отцы-старейшины, долго страдали от жестоких циньских законов. Всякого, кто порицал [правление Цинь], казнили вместе с его родом; тех, кто, встречаясь, разговаривал [о недозволенном], казнили, и выставляли тела на базарной площади. У меня с владетельными князьями – чжухоу существует договоренность: тот, кто первым вступит в пределы застав, будет править этими землями. [Поэтому] я должен править землями Гуаньчжуна. Я хочу предложить вам, отцы-старейшины, временный закон [101]101
Перевод фразы зависит от понимания знака юэ. Если юэ отнести к начальным словам юй фулао юэ… ***, то юэ выступает в только что встречавшемся значении “договориться” и следует перевести: “я хочу договориться с вами, отцы-старейшины”. (Такова трактовка большинства ученых: Ван Ин-линя; Такигава, – ХЧКЧ, II, 643, Шаванна – 2, 353; Дабса – I, 58; Переломова, – сб. “Китай – Япония”, стр. 55.) Существует и другое толкование, соединяющее юэ с фа ***. Тогда это словосочетание можно понимать в смысле “временный закон”, “краткий, сокращенный закон”. В пользу этого варианта говорит текст 23 гл. Хань шу, где юэ фа выступает самостоятельно, вне связи со старейшинами {ХIII, IV, 1096). Мы присоединились ко второму толкованию.
[Закрыть], состоящий только из трех разделов: за убийство человека – смерть, за ранение человека или разбой – наказание по степени вины. Все остальные циньские законы [171] отменяются [102]102
Сведение всех наказаний и законов к трем лапидарным положениям было, разумеется, временной пропагандистской мерой Лю Бана, направленной на привлечение жителей Цинь. Уже вскоре понадобились другие средства принуждения, присущие всякому классовому обществу. Об этом ясно пишет Бань Гу: “Но после этого варвары не подчинились, войны не утихли, законы, уложенные в три раздела, оказались недостаточными, чтобы покончить с пороками, и тогда первый советник Сяо Хэ собрал циньские законы, взял из них то, что соответствовало времени, и составил свод законов из девяти разделов” (ХШБЧ, III, 1980). К сожалению, детальное содержание первого ханьского законодательства до нас не дошло, сохранились лишь отдельные его части (об этом см.: A.F.P. Hulsewe, Remnants of Han law, Leiden, 1955, vol. I. The Han code, стр. 26–27, – А. Хулсве, Остатки ханьских законов).
[Закрыть]. Пусть чиновники и народ остаются на своих местах, как прежде. Ведь я пришел сюда, чтобы искоренить зло, ради вас, отцы-старейшины, а вовсе не затем, чтобы ущемлять вас и жестоко обращаться с вами. Не бойтесь! Более того, я решил вернуться и стать лагерем в Башане потому, что дожидаюсь прибытия всех владетельных князей, чтобы договориться с ними об условиях управления”.
После этого [Пэй-гун] разослал гонцов и циньских чиновников объявить об этом в уездах, волостях и селениях. Жители Цинь ликовали и наперебой угощали воинов [армии Пэй-гуна] мясом быков и баранов, вином и другой пищей. Но Пэй-гун и тут отказался от всего этого, [приказав] не принимать даров. Он сказал: “В амбарах зерна много, нехватки [в продовольствии] нет. Не хочу утруждать народ”. Люди еще больше возрадовались и опасались лишь одного, что Пэй-гун не станет правителем земель Цинь.
Кто-то, убеждая Пэй-гуна, сказал: “Земли Цинь в десятки раз богаче [остальных земель] Поднебесной, они надежно защищены естественными преградами. Ныне стало известно, что Чжан Хань сдался Сян Юю и Сян Юй объявил его Юн-ваном, чтобы поставить управлять землями Гуаньчжуна. Если он сейчас прибудет сюда, боюсь, что вы, Пэй-гун, не сможете владеть этими землями. Лучше спешно послать войска на защиту прохода Ханьгугуань [103]103
О Ханьгугуань см. прим. 209 к 6 гл.
[Закрыть], чтобы не дать армиям чжухоу пройти в пределы застав, а [тем временем] постепенно собрать солдат в землях Гуаньчжуна и тем самым, усилив себя, дать им отпор”. Пэй-гун согласился с этим планом и последовал ему.
