Текст книги "Исторические записки. Том 2"
Автор книги: Цянь Сыма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Дворец Эпан еще не был кончен, но [Ши-хуан] по завершении работ хотел переименовать его, выбрав другое название. Но коль скоро дворец строился вблизи [столицы], в Поднебесной его называли дворец Эпан [141]141
Э *** имеет значение “опираться, около”. Иероглиф *** в китайских словарях в данном случае приравнивается к *** или *** пан – “бок, сторона, рядом”. Таким образом, Эпангун в переводе значит Дворец рядом [со столицей]. Этот дворец намечалось соорудить размером 170 на 800 м, и он должен был превзойти своим величием все остальные сооружения. До сих пор вблизи Сяньяна сохраняются остатки стен дворца. Тяжелый труд согнанных на строительство людей нашел отражение в припевке того времени: “Эпан, Эпан! Сдохни Ши-хуан!”.
[Закрыть]. [Прислали] более семисот тысяч преступников, осужденных на кастрацию и на каторжные работы, одни строили дворец Эпан, другие – [гробницу] на горе Лишань. Сюда доставляли камень с гор Бэйшань и лес из Шу и Цзин. Всего в Гуаньчжуне соорудили триста, а за пределами застав более четырехсот дворцов. Затем [император] поставил [памятный] камень в Цюй у Восточного моря, так как [это место] считалось восточными воротами Цинь. Вслед за тем [Ши-хуан] переселил тридцать тысяч семей в Лии и пятьдесят тысяч семей в Юньян, освободив их от повинностей на десять лет [142]142
Цюй находился в совр. уезде Дунхай на севере пров. Цзянсу, у моря. Лин – уезд Линьтун в пров. Шэньси (см. прим. 49). Юньян находился в совр. уезде Чуньхуа пров. Шэньси (в 60–70 км севернее Сяньяна).
[Закрыть]. [79]
Лу-шэн дал Ши-хуану совет: “Мы, ваши слуги, ищем растение чжи, чудесное снадобье и святых, но никак не находим их, так как какие-то существа мешают нам. В [правилах] магии [143]143
Чжи *** – род древесного гриба. По представлениям древних китайцев, чудесное грибовидное растение, цветущее три раза в год и обладающее способностью продлевать жизнь [Шаванн приводит название, тайное Gibot в “Memoires Concernant lts Chinois” т. IV, стр. 500,– “L’agaric ramifie”].
Фан *** в данном тексте воспринимается нами как эквивалент фанцзи, или фаншу *** – “ворожба, магия, колдовство, способы или правила магии”.
[Закрыть] [говорится, что] повелитель людей временами должен действовать скрытно, чтобы избежать встреч со злыми духами. Если он избежит злых духов, явится праведник. Когда местопребывание повелителя людей известно его подданным, это мешает небесным духам. Праведники, входя в воду, не намокают, попадая в огонь, не обжигаются, [они] парят в облачном эфире и существуют вечно, как небо и земля [144]144
Описанию чжэнь-жэнь *** здесь придан сакраментальный характер, и поэтому термин может быть переведен как “праведник, небожитель”. В Чжуан-цзы дано более реалистическое описание таких людей (ЧЦЦЧ, т. III, Чжуан-цзы цзи-цзе, гл. 2, стр. 37–38), отсюда возможен перевод “настоящий человек” (так у Л. Д. Позднеевой. См.: “Атеисты, материалисты”… стр. 161).
[Закрыть].
Ныне вы, государь, управляя Поднебесной, не можете пребывать в тишине и бездействии. Желательно, чтобы в дальнейшем люди не знали, в каком вы, государь, дворце находитесь, и тогда снадобье, [дарующее] бессмертие, можно будет добыть”.
Ши-хуан на это сказал: “Я преклоняюсь перед праведниками, [поэтому] я буду именовать себя “праведником”, а не говорить о себе “Мы””.
[Он] повелел соединить между собой двойными дорогами и дорогами, огороженными валами, все двести семьдесят дворцов, расположенных вокруг Сяньяна в пределах двухсот ли, наполнить комнаты во дворцах занавесями и пологами, колоколами и барабанами, населить их красавицами. Всему было определено [свое] место и не разрешалось перемещать [что-либо]. [Когда император] куда-либо являлся, того, кто сообщал о его местопребывании, наказывали смертью.
Как-то Ши-хуанди был во дворце Ляншань, и с горы увидел, что его первого советника [сопровождает] множество колесниц и всадников. [Это ему] не понравилось. Кто-то из свиты рассказал первому советнику, и тот после этого сократил число колесниц и всадников. Ши-хуан разгневался и сказал: “[Кто-то из] окружающих разгласил мои слова”. Учинил допрос, но никто не признался. Тогда [Ши-хуан] приказал схватить тех, кто находился в тот момент около него, и убить их всех. С этого времени никто не знал, куда направляется и где находится [император]. [Но император] слушал все [80] дела, и чиновники узнавали его решения в дворцах Сяньяна.
Хоу-шэн и Лу-шэн [145]145
Хоу-шэн был выходцем из княжества Хань; Лу-шэн – из княжества Янь. Шэн *** здесь в значении “ученый”. Оба представляли конфуцианскую политическую оппозицию при циньском дворе.
[Закрыть], советуясь между собой о задуманном, говорили: “Ши-хуан по природе своей жесток и своенравен. Выйдя из владетельных князей, он объединил Поднебесную, все его намерения исполнялись, всем его желаниям следовали, и [он] стал считать, что с древних времен никто не может сравниться с ним. Он особо полагается на тюремных чиновников, только тюремные чиновники пользуются его расположением. Хотя ученых мужей – боши при дворе семьдесят человек, они только занимают должности, но не используются [на службе]. Первые советники и крупные сановники получают готовые решения и действуют только по [указанию] государя. Государь радуется, что внушает трепет наказаниями и казнями, в Поднебесной [чиновники] боятся наказаний, держатся [только] за жалованье, никто не смеет выполнить до конца свой долг преданности. Государь ничего не узнает о [своих] ошибках и день ото дня становится все заносчивее, а низшие запуганы и подавлены, лгут, чтобы приспособиться.
Законы Цинь не дают возможности применять различные [более мягкие] меры, без всякой проверки [сразу] предают смерти. Хотя число звездочетов достигло трехсот человек и все они честные мужи, но, опасаясь упоминать о дурных предзнаменованиях, они льстят и не осмеливаются прямо сказать об ошибках императора. Все, как большие, так и малые, дела в Поднебесной решаются [только] императором. Он дошел до того, что на весах отвешивает один дань поступивших к нему донесений, на сутки установил норму и, пока не выполнит ее, не позволяет себе отдохнуть [146]146
Дань (т. е. около 30 кг) донесений следует оценивать исходя из материала письма – бамбуковых дощечек, и притом весьма условно. Все же это свидетельство большой энергии и трудоспособности Ши-хуана.
[Закрыть]. Коль скоро жажда власти у императора дошла до таких пределов, незачем добывать для него снадобье, дарующее бессмертие”.
И они бежали. Ши-хуан, услышав [об их] бегстве, страшно разгневался и сказал: “Я еще раньше собрал книги в Поднебесной и выбросил все ненужные из них. [Я] призвал отовсюду ученых-начетчиков и магов в большом числе, желая с их помощью установить великое спокойствие. Маги обещали постараться и добыть чудесное снадобье. [81]
Ныне я узнал, что Хань Чжун бежал, не доложив [о результатах]. Сюй Ши [Фу] и другие истратили огромные суммы – десятки тысяч [монет], но так и не нашли снадобья, [дарующего бессмертие], зато в своих низких, корыстных интересах [они] наперебой каждый день докладывали [об успехах]. Лу-шэна и других я весьма щедро одаривал, а теперь они клевещут на меня, обвиняя в отсутствии добродетелей. Что касается ученых мужей, находящихся в Сяньяне, то я послал людей расследовать, кто распространяет клевету, чтобы внести смуту в массу черноголовых”.
Затем [Ши-хуан] послал цензоров допросить всех ученых. Ученые мужи стали наговаривать один на другого, чтобы обелить себя [147]147
Словосочетание цзы чу *** мы относим к фразе об ученых {“чтобы себя обелить”) и затем ставим точку. Таково объяснение Фан Бао, современная пунктуация текста у Такигава, Отаке, в Ши цзи сюань-чжу (стр. 13). Некоторые комментаторы связывают эти слова со следующей фразой, и тогда цзы относится уже к Ши-хуану: “[Он] сам выбрал тех, кто нарушил запреты…” (так перевел Шаванн, – т. 2, стр. 181; такова пунктуация у Гу Цзе-гана и в новом издании Цзы чжи тун-цзянь, стр. 246). Еще Легг отмечал трудность понимания этого места (“Chinese Classics”, т. I, стр. 9). По-видимому, возможно двоякое истолкование этого текста.
[Закрыть]. Нарушивших запреты и законы насчитали более четырехсот шестидесяти человек, их казнили в Сяньяне. [Император повелел] сделать так, чтобы Поднебесная узнала об этом в назидание на будущее [148]148
Слово кэн *** означает “погубить, истребить, свалить в яму” (см.: Кан-си цзыдянь, стр. 1274). Отсюда наш перевод “казнить” (также толкуют Шаванн, т. 2, стр. 182, О. Franke, Geschichte der Chinesischen Reiches, v. III, стр. 146), но в литературе распространено и другое понимание кэн – “погребать заживо” (см.: Легг, т. I, стр. 9; Уотсон, переводы Ши цзи, т. II, стр. 396; Переломов, “Империя Цинь”, стр. 180; Д. Бодде, стр. 117). Представляется, что подобное толкование придает акту Ши-хуана излишне жестокий смысл и не отвечает содеянному (это отмечалось и в “Тун-бао”, т. 50, 1963, стр. 319).
[Закрыть].
Еще большее число [ученых мужей] было сослано на границы. Старший сын Ши-хуана, Фу Су, увещевая отца, сказал:
“Поднебесная только что устроена, черноголовые в далеких краях еще не собраны [вокруг нас], все ученые прославляют как образец Конфуция, а ныне вы, государь, связываете их суровыми законами. Боюсь, что [из-за этого] в Поднебесной станет неспокойно. Прошу, подумайте, государь, над этим”.
Ши-хуан рассердился и послал Фу Су на север наблюдать за Мэн Тянем в области Шанцзюнь [149]149
Отъезд Фу Су решал две задачи: провести инспекцию действий Мэн Тяня и одновременно избавить императора от присутствия критически настроенного сына при дворе.
[Закрыть].
На тридцать шестом году (211 г.) планета Инхо задержалась в созвездии Синь. Падающая звезда упала в области Дунцзюнь [150]150
Инхо *** – планета Марс. Созвездие Синь *** – пятое в семерке южных созвездий, скорее всего соответствующее в европейской астрономии созвездию Скоопиона.
Область Дунцзюнь находилась на землях совр. пров. Хэнань (уезды Пуян, Цинфэн, Нэйхуан и др.), где было ранее княжество Вэй.
[Закрыть]. Достигнув земли, она превратилась в камень. Кто-то из черноголовых вырезал на камне такие слова: “Ши-хуанди умрет, и землю [империи] разделят”. Узнав об этом, Ши-хуан послал цензоров произвести дознание, но никто не сознался. Тогда забрали и казнили всех живших вблизи от места, где упал камень, а там камень расплавили на огне.
[Но] Ши-хуану было нерадостно, и он заставил ученых [82] мужей составить стихи о святых праведниках и описание поездок, совершенных по Поднебесной, приказав музыкантам петь и играть их.
Осенью один из императорских послов, следуя из земель, что к востоку от застав, проезжал ночью по дороге к Пиншу в уезде Хуаинь [151]151
Пиншу находилось в совр. уезде Хуаинь пров. Шэньси, недалеко от горного прохода Тунгуань.
[Закрыть]. Какой-то человек с яшмовым диском в руке остановил его и сказал: “Посылаю от себя [эту яшму] владыке озера Хаочи”, а затем добавил: “В этом году первый дракон умрет” [152]152
Чжан Янь поясняет, что под владыкой оз. Хаочи прежде имелся в виду У-ван, столица которого была в Хао, а под первым драконом подразумевался Ши-хуан. Намек сводился к тому, что Цинь погибнет, как погиб Чжоу-синь от рук У-вана. История эта явно придумана конфуцианцами.
[Закрыть]. Посол спросил, в чем причина, но [человек] неожиданно исчез, оставив яшму в руках посла. Посол поднес яшмовый диск [императору] и доложил о случившемся. Ши-хуан долго молчал, [затем] сказал: “Духи гор обычно знают о делах только одного года”. А вернувшись [к себе], добавил: “Первый дракон – предок всех людей”.
[Он] приказал палате цензоров посмотреть яшму. Оказалось, что это был тот самый диск, который [император] обронил в реку, переправляясь через Янцзы на двадцать восьмом году правления. Тогда Ши-хуан стал гадать и получил ответ: “Поездка и переселение сулят счастье”. Он переселил тридцать тысяч дворов в Юйчжун в районе Бэйхэ, пожаловав [главам семей] один ранг знатности [153]153
Юйчжун (см. прим. 130) – район к северу от Хуанхэ, поэтому Бэйхэ мы считаем более широким понятием, стоящем в определении к Юйчжун; Шаванн на основании толкования в Чжэн-и передал это названиями двух пунктов (т. 2, стр. 184).
[Закрыть].
На тридцать седьмом году (210 г.), в десятой луне, в день гуй-чоу Ши-хуан отправился в поездку [по стране]. Его сопровождал левый советник [Ли] Сы, а правый советник [Фэн] Цюй-цзи охранял [столицу]. Младший сын [Ши-хуана] Ху Хай, любимец отца, просил разрешения сопровождать его, на что государь дал согласие.
В одиннадцатой луне [Ши-хуан] прибыл на озеро Юньмэн и принес издали жертвы духу Юйского Шуня, [обитавшему] на горе Цзюишань [154]154
Юньмэн – озеро на юге совр. уезда Аньлу в пров. Хубэй. Цзюншань (или Цанъушань) – горы, где, по преданию, захоронен легендарный Шунь, находились в совр. уезде Нинъюань на юге пров. Хунань (в 1 гл. это место названо Цанъу – т. I, стр. 249).
[Закрыть], спустился вниз по реке Янцзы, осмотрел Цзигэ, переправился через Хайчжу, проехал Даньян и прибыл к Цяньтану. [Когда Ши-хуан] достиг реки Чжэцзян, поднялись сильные волны, из-за чего [он] проехал сто двадцать ли на запад и переправился в узком месте [155]155
Цзигэ – по-видимому, какое-то сооружение, так как перед этим словом стоит глагол гуань – “осматривать”. В перечне географических названий не значится. Шаванн предполагает какое-то искажение. Хайчжу (по мнению Чжан Шоу-цзе, иероглиф хай здесь ошибка и должно быть цзян, т. е. Цзянчжу) – река в пров. Аньхуй; Даньян – в совр. уезде Цзяннин пров. Цзянсу; Цяньтан – совр. Ханчжоу пров. Чжэцзян; Чжэцзян – одна из рек одноименной провинции.
[Закрыть].
Император поднялся на гору Гуйцзи и принес жертвы великому Юю. Принес издали жертвы Южному морю и [83] поставил [памятный] камень с надписью, воспевавшей добродетели [дома] Цинь [156]156
Гуйцзи – гора в районе г. Шаосин пров. Чжэцзян (см. гл. 2, прим. 159). Таким образом, путь Ши-хуана был очень длинным, он (если верить описанию) по большой дуге пересек совр. пров. Хэнань, Хубэй, Аньхуй, Цзянсу и достиг Чжэцзяна.
[Закрыть].
Надпись гласила:
“Наш властитель-император благословен и славен, он успокоил и объединил весь мир, его добродетели и милости совершенны и вечны.
На тридцать седьмом году [правления] он лично объехал Поднебесную, чтобы обозреть вокруг свои дальние владения.
Затем [император] поднялся на гору Гуйцзи. [Так как он] глубоко вник в привычки и обычаи людей, все черноголовые стали почтительны и послушны.
Мы, его [верные] слуги, воспеваем заслуги [нашего повелителя], основываясь на истоках, [славим] его деяния, доискиваясь начал, [чтим] его необыкновенную проницательность.
Мудрость [правителя] Цинь привела его к власти над государством, [император] впервые установил, чтобы исполнение [мер] соответствовало их названиям [157]157
Как показал в своем исследовании Г. Крил, словосочетание син-мин *** понималось многими учеными как “наказания и их названия” (Шаванн, Вильгельм, Боддэ и др.), однако он пришел к выводу, что это был важный термин периода Чжаньго-Хань, имеющий отношение к управлению. Син-мин было доктриной Шэнь Бу-хая (см.: Хань шу, гл. 9,– ХШБЧ, I, 287; Тай-пин юй-лань, – ТПЮЛ, III, 2857) и встречается в ряде трактатов. Ли Сы рекомендовал сыну методы Шэнь Бу-хая (ШЦ, гл. 87); Гуань-цзы упоминал даже книги по этой доктрине (ЧЦЦЧ, VII, 376); Чао Цо применял ее в Хань (ШЦ, III, 1160). Крил интерпретирует син-мин как Performance and title – “исполнение [в соответствии] с названием [мер]”, что и учтено в нашем переводе (см.: H. Creel, The Meaning of Hsing Ming, – в сб. “Studia Serica Bernhard Karlgren Dedicata”, Copenhagen, 1959, р. 199–211).
[Закрыть], выявил и упорядочил прежние установления.
[Он] впервые утвердил законы и правила, проверил и разделил обязанности и должности, благодаря чему установились нормы поведения.
Шесть ванов восставали друг против друга: были жадны, жестоки, кичливы и свирепы, [они] возглавляли массы людей, чтобы усилить свою власть.
[Они] насильничали и лютовали, вели себя разнузданно, опираясь на свои силы; зазнавались и по многу раз бросали в бой своих латников.
[Они] тайно сносились между собой и [посылали] секретных послов, чтобы создать союз с севера на юг и осуществить свои низменные стремления.
Внутри [княжеств] они приукрашивали обманные замыслы, а вовне – нападали на [чужие] границы, тем самым порождая беды и несчастия.
Справедливостью и могуществом [наш император] покарал их, искоренил жестокости и беспорядки, так что смутьяны и разбойники были уничтожены и совсем исчезли. [84]
Совершенная мудрость и добродетели [нашего императора] распространились повсюду, во всех шести направлениях [его милости] нисходят на людей без предела.
[Наш] властитель-император объединил мир, [он] одновременно решает тысячи дел, поэтому далекое и близкое – все становится до конца ясным.
[Император] раскрывает законы, присущие всему сущему, проверяет и испытывает суть всех дел, [и в результате] каждая [вещь и явление] носит соответствующее название.
[Император] одинаково общается со знатными и с подлыми, перед ним предстают и добрые и недобрые, и ни у кого нет скрытых чувств.
Исправляя ошибки [людей], [он] осуществляет справедливость. [Если] женщина, имея детей, выходит замуж, это считается изменой покойному и безнравственностью.
[Император] поставил перегородки между внутренними и внешними [помещениями], покончил с развратом и распущенностью; [теперь] мужчины и женщины держат себя в чистоте и верности.
Если муж прелюбодействует, то убить его – не преступление, [и теперь] мужчины придерживаются справедливого порядка.
Если жена уходит в другой дом, то дети не считают ее больше матерью. [Таким образом], все изменились, стали честными и чистыми.
Великое управление очистило нравы. Поднебесная приняла его наставления, удостоилась получить [его] блестящие основы.
[Ныне] все следуют [установленным] мерам и правилам, живут в мире и согласии, искренно отдают свои силы, и нет таких, кто бы не следовал повелениям [государя].
Черноголовые совершенствуют свои помыслы, люди радуются общим правилам и с воодушевлением поддерживают великое спокойствие.
Потомки с почтением воспримут [его] законы, неизменное управление будет вечным, и ничто – ни колесницы, ни лодки – не опрокинется. [85]
Мы, слуги, сопровождающие [императора], воспевая его подвиги, попросили разрешения вырезать это на камне, чтобы во всем блеске передать [людям] прекрасную надпись” [158]158
Надпись на горе Гуйцзи отмечена в библиографической главе истории династии Суй, ее видели в 479 г. Цзы-лян и Фань Юнь (см.: Нань-ши, гл. 57), т. е. в середине I тысячелетия она еще существовала. Утрачена, видимо, в эпоху Сун. Существует несколько копий надписи, наиболее старой считается копия Шэнь-ту Цзюна, датируемая 1341 г. (см.: Янь Кэ-цзюнь, стр. 123; Жун Гэн, стр. 160). На стеле нет надписи, сделанной по приказу Эр-ши-хуана.
Стела в Гуйцзи отличается по своему содержанию, в ней говорится о нравах, морали, взаимоотношениях людей. Вероятно, прав циньский ученый Гу Янь-у, связывающий это со стремлением Ши-хуана распространить китайские нравы среди южных народов, на землях которых эта надпись стояла (Гу Янь-у, Жи чжи лу цзи-ши, кн. 5, гл. 13, – Сы-бу бэй-яо, Шанхай, 1936, т. 1625).
Надписью в Гуйцзи заканчивается та часть главы, в которой почти подряд помещены тексты стел Ши-хуана. Хотя они и схожи, но у каждой из стел есть и свои особенности. Что же побудило Сыма Цяня включить почти все надписи в главу? Ю. Л. Кроль отвечает на это так: “Сыма Цянь поместил их здесь для того, чтобы проиллюстрировать самомнение Ши-хуана, лесть сановников, своими славословиями потворствовавших императору, иными словами, чтобы подкрепить свою концепцию гибели династии Цинь” (“Сыма Цянь – историк”, стр. 193). Примерно таково же мнение Б. Уотсона, который указывает на заметный в тексте Ши цзи контраст между панегириками стел и суровой действительностью, выявлявшей фальшь правителя Цинь (B. Watson, Ssu-ma Ch’ien Grand Historian of China, стр. 162–163). В этом есть своя правда, но не вся. Ведь любые хвалебные надписи древних царей (например, Шумера, Аккада и Вавилона) содержали такого рода гиперболы. Представляется, что включение в книгу надписей на стелах Цинь Ши-хуана позволило Сыма Цяню словами подлинных документов подтвердить все беды, которые претерпел Китай в период раздробленности и войн чжухоу, продемонстрировать деятельность Цинь по объединению страны, по унификации законов, мер, письма, польза от которых была очевидна для ханьского историка, жившего в эпоху окрепшей централизованной империи (которая, кстати, унаследовала все институты Цинь). Все это позволяет шире оценить значение публикации этих текстов, не сводя его лишь к критике Ши-хуана.
[Закрыть].
Возвращаясь обратно, [император] проехал земли [княжества] У, переправился [через Янцзы] у Цзянчэна и, следуя на север вдоль берега моря, доехал до Ланъе [159]159
Цзянчэн находился на севере совр. уезда Цзюйюн пров. Цзянсу.
[Закрыть]. Сюй Ши [Фу] и другие маги, ездившие в море в поисках снадобья, [дарующего бессмертие], за несколько лет ничего не добыли, а израсходовали много, [поэтому], боясь наказания, [они] стали лгать, говоря: “Снадобье с Пэнлая достать можно, но нам постоянно препятствуют большие акулы, и [мы] не в состоянии достичь [островов]. Просим отправить с нами искусных стрелков, которые при появлении [рыб] будут стрелять в них из спаренных луков-самострелов” [160]160
Лянь-ну *** – спаренный лук-самострел. Появился, по-видимому, в конце периода Чжаньго, получил широкое распространение в эпоху Хань. Раскопки близ Чэнду дали несколько медных замков таких самострелов (см.: Чжоу Вэй, Очерки истории военного оружия Китая, Пекин, 1957, Приложения, л. 48).
[Закрыть].
[В это время] Ши-хуан увидел во сне, что он сражался с духом моря, который имел облик человека. Он спросил [о значении сновидения] ученого – толкователя снов, тот ответил: “Духа вод увидеть нельзя, его охраняют рыбы-гиганты и водяной дракон. [Если] вы, государь, сейчас совершите моления и принесете жертвы со всей возможной почтительностью, то этот злой дух должен исчезнуть и сможет появиться добрый дух”.
Тогда [Ши-хуан] повелел отходящим в море взять с собой снасти для поимки огромных рыб, а сам, вооружившись спаренным луком-самострелом, стал ожидать появления таких рыб, чтобы застрелить их. От Ланъе император проследовал к северу и прибыл к горе Юнчэн, но рыб не обнаружил [161]161
Юнчэншань, или просто Чэншань, – гора на крайнем восточном выступе Шаньдунского полуострова в уезде Юнчэн.
[Закрыть]. [Когда он] подъехал к Чжифу, то увидел огромных рыб и выстрелом из лука убил одну из них. После этого [император] направился вдоль моря на запад.
Достигнув Пинъюаньцзиня, [Ши-хуан] заболел [162]162
Пинъюаньцзинь – переправа у Пинъюаня в одноименном уезде пров. Шаньдун к югу от г. Дэчжоу. Русло Хуанхэ, на которой находилась переправа, проходило севернее нынешнего на 80—100 км.
[Закрыть]. Он не выносил разговоров о смерти, поэтому никто из приближенных не осмеливался говорить о делах, [связанных со] смертью. Но болезнь государя все более обострялась, и [он] составил письмо старшему сыну Фу Су, скрепив его своей печатью, в котором говорилось:
“Встречай траурную [колесницу] в Сяньяне и похорони [86] меня”. Письмо было уже запечатано, но находилось в канцелярии по прикладыванию царской печати, которой управлял начальник царского выезда – чжунцзюй фулин Чжао Гао, и не было еще вручено гонцу [163]163
Чжунцзюйфулин *** – название должности в период Цинь-Хань, переведенное нами: “начальник царского выезда”. Он ведал лошадьми государева выезда, получал жалованье в 600 дань зерна и подчинялся тайпу – “главному имперскому конюшему” (см.: Тай-пин юй-лань, т. II, гл. 230, стр. 1094).
[Закрыть].
В седьмой луне, в день бин-инь, Ши-хуан скончался [на террасе] Пинтай в Шацю [164]164
Шацю находилось в совр. уезде Пинсян пров. Хэбэй, примерно в тысяче километров от столицы.
[Закрыть]. Поскольку государь скончался вне столицы, первый советник, [Ли] Сы, опасаясь, что [известие об этом] вызовет волнения среди княжичей и в Поднебесной, скрыл [смерть Ши-хуана] и не объявил траура.
Гроб установили в большой колеснице с окнами [165]165
Вэньлянцзюй *** – большая колесница, предназначенная для дальних переездов государя. В нее запрягалась шестерка лошадей. С помощью устроенных в ней окон регулировались температура и воздухообмен. Позднее стала использоваться только как погребальная колесница.
[Закрыть]. Здесь же ехали прежние любимые евнухи императора, и, когда [кортеж] прибывал [к местам остановок], [они] подавали государю пищу, чиновники докладывали о делах, как и раньше. Евнухи, следовавшие в колеснице, выносили решения по доложенным делам. Только сын императора Ху Хай, Чжао Гао да пять-шесть любимых евнухов знали о смерти государя.
Чжао Гао ранее обучал Ху Хая письму, судебным законам и положениям, и Ху Хай втайне был привязан к нему. [Чжао] Гао, княжич Ху Хай и первый советник [Ли] Сы тайно сговорились уничтожить письмо, написанное Ши-хуаном княжичу Фу Су, взамен они сочинили ложь о том, что первый советник [Ли] Сы получил от Ши-хуана завещание в Шацю, [по которому] наследником становился другой сын – Ху Хай. Кроме того, [они] составили письмо на имя княжича Фу Су и Мэн Тяня с перечислением их преступлений и дарованием им [почетной] смерти. Полный рассказ об этом находится в “Жизнеописании Ли Сы” [166]166
Сы сы *** – “даровать [почетную] смерть”, т. е. позволить покончить жизнь самоубийством. Подробно этот эпизод описан в 87 гл. (ШЦ, т. V, стр. 2551).
[Закрыть].
Двигаясь дальше, они проехали через Цзинсин и достигли Цзююани [167]167
Цзинсин – в одноименном совр. уезде пров. Хэбэй, к западу от Шицзячжуана. Здесь находится один из горных проходов через Тайханшань. Цзююань – к северу от излучины Хуанхэ в Ордосе.
Удлиненный маршрут процессии с гробом Ши-хуана – от Шаньдуна через Хэбэй и Шаньси на северо-запад к Ордосу и только оттуда к столице – может быть объяснен двумя причинами: желанием избежать населенных районов юга Шаньси и Шэньси и воспользоваться вновь проложенными прямыми дорогами к границе на Севере.
[Закрыть]. В это время наступила жара, и из государевой колесницы пошел тяжелый дух. Тогда повелели сопровождавшим колесницу чиновникам положить в нее дань соленой рыбы, чтобы перебить трупный запах.
Продолжая движение, процессия прямой дорогой прибыла в Сяньян, где объявили траур. Престол наследовал [объявленный] наследником Ху Хай, который стал вторым императором-властителем – Эр-ши-хуанди. [87]
В девятой луне [прах] Ши-хуана погребли в горе Лишань. Ши-хуан, впервые придя к власти, тогда же стал пробивать гору Лишань и устраивать в ней [склеп]; объединив Поднебесную, [он] послал туда со всей Поднебесной свыше семисот тысяч преступников. Они углубились до третьих вод, залили [стены] бронзой и спустили вниз саркофаг. Склеп наполнили перевезенные и опущенные туда [копии] дворцов, [фигуры] чиновников всех рангов, редкие вещи и необыкновенные драгоценности. Мастерам приказали сделать луки-самострелы, чтобы, [установленные там], они стреляли в тех, кто попытается прорыть ход и пробраться [в усыпальницу]. Из ртути сделали большие и малые реки и моря, причем ртуть самопроизвольно переливалась в них. На потолке изобразили картину неба, на полу – очертания земли. Светильники наполнили жиром жэнь-юев в расчете, что огонь долго не потухнет [168]168
Жэнь-юй *** (“рыба-человек”) – один из видов скрытожаберных рыб (Chryptbranchus), водившихся в Японском море. Из нее добывали жир.
[Закрыть].
Эр-ши сказал: “Всех бездетных обитательниц задних покоев дворца покойного императора прогонять не должно”, и приказал всех их захоронить вместе с покойником. Погибших было множество. Когда гроб императора уже спустили вниз, кто-то сказал, что мастера, делавшие все устройства и прятавшие [ценности], знают все и могут проболтаться о скрытых сокровищах. Поэтому, когда церемония похорон завершилась и все было укрыто, заложили среднюю дверь прохода, после чего спустили наружную дверь, наглухо замуровав всех мастеровых и тех, кто наполнял могилу ценностями, так что никто оттуда не вышел. [Сверху] посадили траву и деревья, [чтобы могила] приняла вид обычной горы [169]169
В настоящее время вблизи Лишаньских гор сохранился холм высотою 35–40 м, считающийся могильным курганом Цинь Ши-хуана. Но по описанию в 6 гл., склеп был вырублен в скале, так что курган – лишь символ могилы. Возможно, к нему ведет подземный ход. Будущие раскопки дадут ответ, насколько точно описание Сыма Цянем подземного склепа первого императора Китая.
[Закрыть].
На первом году правления Эр-ши-хуана (209 г.) ему исполнился двадцать один год. Чжао Гао стал ланчжулином – начальником охраны внутренних дворцовых ворот и стал принимать участие в [делах] управления [170]170
Ланчжунлин *** возглавлял службу по охране императора и его внутренних покоев, в его подчинении находились телохранители и охранники в дворцах (Цинь хуй-яо дин-бу, стр. 204). См. прим. 28.
[Закрыть].
Эр-ши издал эдикт об увеличении количества жертвенных животных, приносимых в храме Ши-хуана, и числа церемоний при различных жертвоприношениях духам гор и рек. [Он] повелел приближенным чиновникам обсудить, как [лучше] выразить уважение храму Ши-хуана. [88]
Его приближенные, поклонившись до земли, ответили: “В древности Сын Неба имел семь храмов предков, владетельные князья имели пять храмов, сановники имели три храма и, даже через десятки тысяч поколений, [этот порядок] не должен быть утрачен и уничтожен [171]171
Приближенные Эр-ши-хуана давали советы, исходя из чжоуской традиции. Идеальная схема зафиксирована в каноне Ли цзи: “Сын Неба имеет семь храмов – три левых (чжао), три правых (му) и один [храм] Великого предка; владетельные князья имеют пять храмов – два левых, два правых и один [храм] Великого предка; сановники имеют три храма предков – один левый, один правый и один [храм] Великого предка; служивые имеют один храм предков, а простолюдины приносят жертвы на требище…” (ШСЦ, т. 20, Ли цзи чжэн-и, кн. 2, стр. 559; об этом же говорится в Чжоу ли, в Гунъян чжуань и других книгах). По мере того как сменялись поколения императоров, неизменными у Сына Неба оставались, три храма в честь первооснователя дома и двух великих предков (для дома Чжоу это были: Хоу-цзи, Вэнь-ван и У-ван), а остальные предки соответственно отодвигались на одно колено и потом совсем исчезали из пантеона (см. также: Ван Го-вэй, Гуаньтан цзи-линь, кн. 2, гл. 10, стр. 469–471).
[Закрыть]. Ныне Ши-хуан соорудил храм Цзимяо, и в пределах четырех морей все приносят туда дары, увеличивают число жертвенных животных, все церемонии соблюдаются полностью, и нет нужды [что-либо] добавлять. Храмы прежних ванов находятся частью в Сиюне, частью в Сяньяне. Согласно ритуалу Сына Неба следует приносить в жертву вино только в храме Ши-хуана. Храмы Сянь-гуна и других правителей, [царствовавших] после него, разрушены, но следует сохранить семь храмов предков. Мы, ваши слуги, будем приносить в них жертвоприношения согласно ритуалу, особо почитая храм Ши-хуана как храм первопредка императоров [Цинь]. Вы же, властитель-император, снова называйте себя “Мы””.
Эр-ши, советуясь с Чжао Гао, сказал ему: “Мы годами молоды, только что вступили на престол, черноголовые еще не собраны и не привязаны [к нам]. Покойный император объезжал области и уезды, чтобы показать силу [власти] и своим величием держать в покорности всех между морями. Ныне, если пребывать в бездействии и не объезжать [владения], то [Мы] покажем свою слабость и не сможем сберечь Поднебесную”. Весной Эр-ши отправился на восток [в объезд] областей и уездов, его сопровождал Ли Сы. [Он] доехал до горы Цзеши, проследовал вдоль моря на юг и достиг горы Гуйцзи, везде вырезая надписи на [памятных] камнях, водруженных Ши-хуаном. Сбоку памятников были обозначены имена высших сановников свиты. Этим [он стремился] прославить заслуги и великие добродетели покойного императора.
[Дополнительная надпись гласила: ] “Властитель-император [Эр-ши] сказал: “Все надписи, вырезанные на камнях и металле, сделаны [по повелению] Ши-хуанди. Ныне Мы унаследовали его титул, но поскольку в надписях на камнях и металле не называется имя Ши-хуанди, то по прошествии долгого времени будет казаться, что все это сотворили его [89] потомки, и [надписи] не будут говорить о великих заслугах и блестящих добродетелях [Ши-хуанди]””. Слуги государя, первые советники – [Ли] Сы и [Фэн] Цюй-цзи, а также главный цензор Дэ осмелились [сказать] императору: “Мы просим вырезать ваш эдикт полностью на камне, чтобы все сделалось ясным. Просим об этом, не страшась смерти”. Повеление императора гласило: “Быть по сему” [172]172
Дополнительные надписи, выбитые по приказу Эр-ши-хуана, отличаются от основных по структуре фразы, ритму и рифмам. Перевод дополнительной надписи дан нами в соответствии с пояснениями Фан Бао и Накаи Сэкитоку (ХЧКЧ, стр. 485).
[Закрыть].
После этого Эр-ши посетил Ляодун, откуда возвратился [в столицу] [173]173
Ляодун – земли к востоку от р. Ляохэ. Вероятно, Эр-ши мог доехать до долины Ляохэ, но территории эти едва ли прочно входили в число циньских земель.
[Закрыть].
Затем Эр-ши последовал [советам] Чжао Гао и повторно обнародовал законы и повеления. Тайно советуясь с Чжао Гао о своих намерениях, император сказал: “Высшие сановники не подчиняются [мне], чиновники [на местах] еще сильны, что касается княжичей, то они непременно вступят со мной в борьбу. Что же делать?”.
[Чжао] Гао ответил: “Я, ваш слуга, твердо намеревался сказать вам об этом, но все не решался. Высшие сановники покойного императора все это люди, чья известность и богатства в Поднебесной росли из поколения в поколение, об их заслугах и трудах передается [молва] из поколения в поколение с давних пор. Сейчас я, [Чжао] Гао, человек простого, низкого [рода], благодаря вашей, государь, милости, выдвинут, поставлен [вашим] повелением на [высокий] пост и ведаю дворцовыми делами. Высшие сановники недовольны [этим], [они] лишь внешне подобны послушным подданным, в их сердцах таится неповиновение. Ныне вы, государь, в поездке, почему бы не воспользоваться случаем и не расследовать дела управителей и воевод областей и уездов, совершивших преступления, и казнить их [174]174
Слова Чжао Гао косвенно свидетельствуют о том, что в окружении Цинь Ши-хуана было немало представителей знати из княжеств, выдвинувшихся еще в период Чжаньго.
[Закрыть]. Этим, с одной стороны, вы потрясете [своим] могуществом Поднебесную, с другой – устраните тех, кого вы, государь, считаете неприемлемым для себя.
Сейчас такое время, когда нельзя брать за образец гражданские установления, все решается военной силой. Прошу вас, Ваше величество, действовать в соответствии с временем без колебаний, пока приближенные не составили [против вас] заговора. Мудрый правитель собирает и выдвигает [90] людей без положения, низких делает знатными, бедных делает богатыми, а далеких – близкими, в результате высшие и низшие объединяются, а в государстве наступает мир”.
Эр-ши сказал: “Превосходно!”,– и приступил к казням высших сановников и княжичей. Были схвачены один за другим все приближенные [к императору] мелкие чины, обвиненные в преступных ошибках, из трех ланов ни один не остался на посту, а шесть княжичей казнили в Ду [175]175
Ланы составляли группу чиновников невысокого ранга, они получали по 300 дань зерна в год. Однако слово лан вошло в название ряда должностей циньского и более позднего времени. Сыма Чжэнь упоминает о наличии в Цинь трех ланов: чжунлана ***, вайлана *** и саньлана ***, которые ведали некоторыми отраслями гражданского управления. Ланы входили также в число телохранителей императора: цзюйлан *** следовал за колесницей императора, цилан *** был конным телохранителем и т. д. (см.: Цзинь Шао-ин, Цинь гуань као, стр. 478).
Ду (он же Дусянь, или Дулин) – находился в совр. уезде Чанъань пров. Шэньси (см. гл. 5).
[Закрыть]. Княжич Цзян Люй с двумя младшими братьями были заключены во внутреннем дворце, рассмотрение их преступлений отложили. Эр-ши направил к Цзян Люю посланца с таким повелением: “Ты, княжич, вел себя не как слуга государя, и за это преступление должен умереть, чиновники исполнят закон”. Цзян Люй ответил: “Во время церемоний во дворце я никогда не осмеливался вести себя не как положено гостю и помощнику; на посту при дворе я никогда не смел нарушать своего долга; принимая повеление императора и отвечая ему, я никогда не смел ошибаться в своих словах. Почему же говорится, что я не слуга государя? Хочу услышать [о моей] вине и тогда умереть”. Посланец ответил: “Я не могу обсуждать этого [с вами], я получил письменное повеление [императора] и выполняю его”.
Цзян Люй, подняв лицо к небу и трижды воззвав к нему, воскликнул: “О Небо! Я не виновен!”. [После чего] три брата, проливая слезы, выхватили мечи и покончили с собой. Члены императорского рода были потрясены и напуганы. Приближенные, которые увещевали императора, объявлялись клеветниками. Крупные чиновники держались за свои места и стремились приспособиться. Черноголовые были потрясены и напуганы.
В четвертой луне Эр-ши возвратился в Сяньян и сказал: “Покойный император, считая, что дворцы в Сяньяне малы, стал строить дворец Эпан. Сооружение большого зала еще не было закончено, когда случилось так, что государь скончался. Строительство приостановили, а людей послали на земляные работы на горе Лишань. Работы на горе Лишань полностью закончены, если оставить теперь дворец Эпан [91] незавершенным, это покажет, что начатое покойным императором дело было ошибкой”. Возобновили сооружение дворца Эпан. Вовне [Эр-ши] успокоил всех варваров в четырех сторонах, как намечал Ши-хуан [176]176
Выражение фу сы и *** – “успокоить всех варваров в четырех сторонах” встречается еще у Мэн-цзы в его разговоре с циским Сюань-ваном (ШСЦ, т. 39, Мэн-цзы чжу-шу гл. 1, стр. 51), характеризуя один из элементов несбыточных претензий последнего.
[Закрыть]. Он сполна набрал отборных воинов в числе пятидесяти тысяч человек и расположил их гарнизоном в Сяньяне, повелев им упражняться в стрельбе из луков по собакам, лошадям, птицам и зверям [177]177
Возможно двоякое членение этой фразы. Нами поставлена точка после слов цинь шоу – “птицы и звери”, и все четыре понятия: собаки, лошади, птицы и дикие звери, сделаны объектом глагола шэ – стрелять из лука. Это означает, что солдаты тренировались в стрельбе по ним (такова и пунктуация в новом издании Ши цзи, стр. 269). Но при этом возникает одно сомнение: необычна стрельба по лошадям, если только не предположить тренировку в отражении вражеской конницы. Возможен второй вариант – всех перечисленных отнести к числу нуждавшихся в еде (собаки и лошади кормятся у двора, воинов и населения; птицы и дикие звери – в парках императора), что и сделано Шаванном (стр. 203), а также в Ши цзи сюань-чжу (стр. 51). Но тогда огромная программа снабжения столицы продовольствием и фуражом сводится главным образом к кормлению скота и зверей. Нам представляется, что главное было – накормить гарнизон, поэтому так заботились о зерне и рисе. Отсюда и выбор первого варианта перевода.
[Закрыть]. Поскольку число едоков возросло и запасов не хватало, областям и уездам было приказано доставлять [в столицу] бобы, просо, сено и солому. Всем, [кто доставлял продовольствие], приказали обеспечивать самих себя едой; на триста ли вокруг Сяньяна населению не разрешалось потреблять выращенное здесь зерно. Законы стали применяться с еще большей жестокостью.
В седьмой луне солдат пограничного гарнизона Чэнь Шэн с товарищами поднял мятеж на землях прежнего княжества Цзин [Чу], приняв прозвище Чжан Чу – “Расширяющий Чу”. Встав у власти и объявив себя чуским ваном, [Чэнь Шэн] обосновался в Чэнь, [откуда] послал своих командиров объехать другие земли [с его призывами] [178]178
Подробно о восстании Чэнь Шэна рассказано в гл. 48 (ШЦ, т. IV, стр. 1949–1961; русский перевод главы, сделанный Л. С. Переломовым, – см.: “Советское китаеведение”, 1958, № 4, стр. 192–205).
Чэнь находилось в совр. уезде Хуайян пров. Хэнань (см. гл. 4, прим. 89,– т. I, стр. 316).
[Закрыть]. Молодые люди в областях и уездах к востоку от гор, которые страдали от [притеснений] циньских чиновников, повсеместно восстали, убивая начальников областей и воевод, начальников уездов и их помощников. Откликаясь [на призыв] Чэнь Шэ, они стали выдвигать друг друга хоу и ванами, заключать между собой союзы с севера на юг и двигаться на запад с призывом покарать Цинь. [Число их] невозможно было сосчитать.
Один из ечжэ – чиновников по поручениям [179]179
Ечжэ *** – название должности при Цинь. Входил в свиту государя, встречал гостей, следил за выполнением дворцового ритуала, иногда выполнял поручения императора в поездках по стране (см. Цинь хуй-яо). При дворе Хань насчитывалось уже 70 ечжэ (Хань шу, гл. 19). Исходя из этих функций, мы даем условный перевод: “чиновник по поручениям”.
[Закрыть], посланный на восток, вернулся и сообщил Эр-ши о мятежниках. Эр-ши разгневался и отдал его под суд. Позднее прибыл другой посланец. Когда государь спросил его [о положении дел], он ответил: “[Что касается] шаек разбойников, то правители областей и воеводы преследуют и ловят их, и ныне они полностью захвачены, не стоит тревожиться”. Государь возрадовался.
[В это время] У Чэнь объявил себя Чжао-ваном, Вэй Цзю объявил себя Вэй-ваном, Тянь Дань сделался Ци-ваном, [92] Пэй-гун поднял мятеж в Пэй, а Сян Лян поднял войска в области Гуйцзи [180]180
У Чэнь – выходец из владения Чэнь. Командуя восставшими, занял десятки чжаоских городов и объявил себя чжаоским ваном; имел титул Усинь-цзюнь (ШЦ, т. V, гл. 89, стр. 2573–2577). Вэй Цзю – брат Вэй Бао, примкнул к восстанию Чэнь Шэ. Поставленный вэйским ваном, не сумел оказать сопротивления войскам циньского полководца Чжан Ханя, капитулировал и покончил с собой (ШЦ, т. V, гл. 90, стр. 2589–2590). Тянь Дань – выходец из знати княжества Ци. В ходе восстания объявил себя циским ваном. Убит войсками циньского Чжан Ханя под Линцзи (ШЦ, т. V, гл. 94, стр. 2643). Пэй-гун – будущий император Хань (см. гл. 8). Сян Лян – из семьи чуских аристократов Сян, дядя Сян Юя, которому посвящена 7 гл. Выступил против дома Цинь и был убит Чжан Ханем.
[Закрыть].
На втором году (208 г.), зимой, посланные Чэнь Шэ военачальники Чжоу Чжан и другие, двигаясь на запад, достигли Си [181]181
Предполагается, что Си – это небольшая река Сишуй у гор Лишань (совр. уезд Линьтун в пров. Шэньси), сравнительно недалеко от столицы Сяньяна.
[Закрыть]. Солдат у них было несколько сот тысяч человек. Эр-ши сильно испугался и, совещаясь с сановниками, спросил: “Что же делать?”. Начальник налогового ведомства Чжан Хань [182]182
Чжан Хань занимал должность шаофу *** – “начальника ведомства императорского двора”. Должность шаофу была учреждена при Цинь, в его ведение входило взимание для двора налогов “с гор, морей, озер и прудов” (ХШБЧ, т. II, стр. 1118; Цинь хуй-яо, стр. 211), т. е. за пользование природными богатствами и водами. У шаофу был большой штат помощников (подробнее см.: Л. С. Переломов, Империя Цинь, стр. 49–51).
[Закрыть] ответил: “Разбойники уже подошли, их толпы сильны, сейчас мы не успеем призвать [народ] даже из ближних уездов. У горы Лишань много преступников, прошу помиловать их, дать им оружие, чтобы с ними ударить по мятежникам” [183]183
Текст 48 гл. подробно описывает состав помилованных на работах у горы Лишань. Это были тужэнь, ну чань-цзы шэн *** (ШЦ, т. IV, гл. 48, стр. 1954), что можно расшифровать как “преступники и наследственные частные рабы”. Толкование этих терминов есть у Фу Цяня, Янь Ши-гу и др. Этого вопроса касались М. Вилбур, см.: “Рабство в Хань…”, стр. 80–85 и Л. С. Переломов. – “Советское китаеведение”, стр. 202, прим. 51–52).
[Закрыть].
Эр-ши объявил большую амнистию по Поднебесной, послал Чжан Ханя командовать [армией]. [Чжан Хань] напал на войска Чжоу Чжана и обратил их в бегство. Преследуя восставших, [он] убил Чжана в Цаояне [184]184
Цаоян находился в совр. уезде Шэньсянь пров. Хэнань вблизи горного прохода Ханьгугуань.
[Закрыть]. Эр-ши дополнительно послал чжанши Сыма Синя и Дун И [185]185
Чжанши *** – название должности в Цинь. По-видимому, это один из высших офицеров, так как у Цзинь Шао-ина он упоминается среди военных чинов до командующего конницей (Цинь хуй-яо дин-бу, стр. 514). Ху Сань-син в комментарии к Цзы чжи тун-цзянь называет его помощником командующего (ЦЧТЦ, т. I, стр. 268). Позднее – помощник первого министра.
[Закрыть] помочь Чжан Ханю разбить мятежников. [Они] убили Чэнь Шэна в Чэнфу, разбили Сян Ляна под Динтао, уничтожили войска Вэй Цзю в Линьцзи [186]186
Чэнфу – совр. уезд Босянь в пров. Аньхуй. Динтао – совр. уезд Цзинин в пров. Шаньдун. Линьцзи – совр. уезд Кайфын в пров. Хэнань.
[Закрыть]. Когда известные командиры разбойников из земель Чу погибли, Чжан Хань повернул на север, переправился через Хуанхэ, напал на Чжао-вана по имени Се и его сообщников в Цзюйлу [187]187
Цзюйлу – совр. уезд Пинсян в пров. Хэбэй.
[Закрыть].
Чжао Гао, убеждая Эр-ши, сказал: “Покойный император блестяще управлял Поднебесной долгое время, поэтому приближенные сановники не осмеливались дурно вести себя и выступать с лживыми докладами. Вы, Ваше величество, ныне в расцвете сил и только что вступили на престол, зачем же вам решать во дворце дела вместе с гунами и цинами?Если в делах обнаружатся ошибки, то этим вы покажете перед сановниками свою недальновидность. Сын Неба говорит о себе “Мы” потому, что [подданные] не слышат его голоса” [188]188
В 87 гл. эта же мысль выражена несколько иначе: “Сын Неба становится почитаемым [в глазах подданных] оттого, что они только слышат его голос, но никто из приближенных не удостаивается видеть его лицо, потому-то [он] и зовет себя “Мы”” (ШЦ, т. V, стр. 2558; D. Bodde, China’s First Unifier, стр. 44).
[Закрыть].
После этого Эр-ши постоянно находился в запретных покоях дворца, решая там все дела с Чжао Гао. С этого времени редко кто из гунов и цинов получал право на прием у императора. [Тем временем] число бунтовщиков и [93] разбойников в стране еще больше увеличилось и приходилось без конца посылать на восток войска из Гуаньчжуна против бунтовщиков. Правый советник [Фэн] Цюй-цзи, левый советник [Ли] Сы и военачальник Фэн Цзе выступили с увещанием, говоря: “К востоку от застав толпы разбойников совместно поднялись, посланные Цинь войска расправляются [с ними], убили и погубили множество, но похоже, что [мятеж] не прекращается. Бунтовщиков много из-за того, что пограничная служба, перевозки по воде и суше и сооружение [дворцов] очень обременительны, а подати и налоги велики. Просим сейчас приостановить постройку дворца Эпан, уменьшить перевозки и сократить гарнизоны на четырех границах империи”.
Эр-ши сказал: “Я слышал, что Хань [Фэй]-цзы говорил: “Яо и Шунь использовали [в домах] необтесанные балки, солому на крыше не подрезали, ели из глиняных мисок, пили из глиняных плошек, даже [жизнь] стражников у [наших дворцовых] ворот не может сравниться с этим. Юй прорубил горы Лунмэнь и открыл путь в Дася; проложил русло для Хуанхэ, усмирял воды и пустил их в море; он носил при себе трамбовку и заступ, [от труда] на его голенях не осталось волос, даже труд простых людей не может сравниться с этим” [189]189
Прославление простоты и нетребовательности героев древности Яо, Шуня и Юя встречается в Шан шу, у Чжуан-цзы и Мо-цзы. Слова, вложенные в уста Эр-ши-хуана, сходны с текстом Хань Фэй-цзы (ЧЦЦЧ, т. V, Хань Фэй-цзы цзи-цзе, гл. 19, стр. 340). В обращении Эр-ши к словам Хань Фэя Шаванн усматривает известную иронию по отношению к Ли Сы, виновному в гибели философа. Шаванн отсылает читателя к сходному тексту 15 гл. философа Мо-цзы [МИС, 2, 207], посвященной этой же теме.
[Закрыть]. Всякий, кто стал почитаемым и владеет Поднебесной, может дать волю своим чувствам и крайним желаниям. [Если он] уделяет при этом большое внимание ясным законам, то низшие не осмелятся вести себя дурно и [таким образом] все в пределах морей [успешно] управляется. Хотя правители Юй и Ся почитались как Сыны Неба, но [они] лично занимались тяжелым трудом, чтобы показать пример байсинам, но какой же это образец [для правителя]?
Мы почитаемы как “владеющие десятью тысячами колесниц”, но на самом деле не имеем их; я хочу составить выезд из тысячи колесниц и собрать вокруг себя десять тысяч колесниц, чтобы наполнить [смыслом] свой титул [190]190
Выражение вань чэн чжи го *** – “государство с десятью тысячами колесниц” было символом Сына Неба – императора, а выражение цянь чэн чжи цзя *** – “дом с тысячью колесниц” обозначало владетельного князя и встречается у Мэн-цзы (ЧЦЦЧ, т. I, Мэн-цзы чжэн-и, гл. 1, стр. 22–23), откуда и могло быть взято историком. Указанные цифры, конечно, весьма условны.
[Закрыть]. [Хотя] покойный император вышел из владетельных князей, [он] объединил всю Поднебесную, и [ныне] Поднебесная уже умиротворена. Вовне [он] отразил нападения всех варваров и [94] утвердил мир на границах, [он] строил дворцы, чтобы прославить свои свершения, и вы все видите, что славные деяния покойного императора стали [нашей] основой. Ныне идет второй год, как Мы вступили на престол, толпы разбойников совместно поднялись, а вы не можете покончить [с ними], более того, хотите приостановить то, что делал покойный император. Этим [вы] прежде всего проявляете неблагодарность к покойному императору, а также не выполняете [долга] преданности и усердия к нам. Как же вас оставлять на [важных] постах?” [191]191
Лян Юй-шэн, упоминая об отказе Эр-ши-хуана выслушать Ли Сы, несмотря на его неоднократные просьбы, считает включение имени последнего в число увещевателей императора ошибочным. Он пишет: “Фактически Ли Сы никогда не произнес ни одного слова [увещания]. Возможно, Фэн Цюй-цзи и Фэн Цзе и увещевали [императора], а имя Ли Сы присоединили к тексту их доклада” (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 18). Столь категорическое утверждение комментатора вызывает сомнение, так как сам характер деятельности Ли Сы при правителях Цинь, в том числе при Эр-ши, исключает его молчание (об этом повествует и 87 гл.), хотя его непосредственное участие в последнем акте увещания может быть и оспорено.
[Закрыть].
