Текст книги "Истинное восприятие. Путь дхармического искусства"

Автор книги: Чогъям Трунгпа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

В этом случае магия – это сила. Не сила превосходства над другими, а сила, запредельная самому понятию «над другими». Это сила внутри тебя самого. У тебя достаточно силы, усердия и энергии для видения всего как есть, лично, безошибочно и прямо. У тебя есть шанс испытать яркость жизни и её расплывчатость, что тоже является источником силы. Невероятно острое качество жизни можно испытать лично и прямо. Тебе доступно мощное чувство восприятия. И оно реалистично настолько, насколько далеко идёт твоё понятие реальности. Ты начинаешь находить опоры и зацепки и потому можешь ехать и взбираться гораздо быстрее: поэтому, поднимаясь на гору, ты не совершаешь самоубийства. И не искажаешь учения мелкими логическими поворотами. Оно применяется лично к тебе и по-настоящему работает. В противовес этому магические силы или волшебное представление есть чистой воды детская игра, в которой мы хотим лишь доказать, что какие-то сверхъестественные силы действительно существуют. Может, да, а может и нет, но сам подход этот курам на смех.

Зрительная структура всегда уникальная, переменчивая. Меняются не сами зрительные объекты, а ум индивидуального воспринимающего; он смещается постоянно. Поэтому всё должно быть как-то скреплено, состыковано. Некоторые из этих зрительных смещений становятся смертельными – чёрная магия, если вам угодно так её называть. Если ты занимаешь позицию эго и саморазрушения, тогда и зрительное или слуховое восприятие становится разрушительными, так как твоё к нему отношение основано на агрессии. Но эта агрессия сказывается на тебе, и ты сам становишься жертвой. С другой стороны, зрительное восприятие может быть творческим и открытым, это самое сильное из всех восприятий. Оно может быть реалистичным, мощным и ясным. А когда есть предельная ясность, возникает и чувство юмора.

Когда тебе вдруг станет понятна иконография космоса, ты сможешь испытать чувство реальности, не зависящее от внешнего подтверждения и подкрепления. Тебе не надо будет спрашивать у соседа: «Вижу ли я реальность?» Это безусловный опыт. Никому не надо подтверждать твой опыт – ты сам можешь его подтвердить. Если бы ты подтверждал самого себя, постоянно, грубо, это было бы как кровосмешение, но в данном случае самоподтверждение как раз необходимо. Это как отхлебнуть, почувствовать вкус, проглотить и правильно усвоить. Это мир зрительного и слухового восприятия, мир магии, который мы переживаем.

Неправда, что в наше время больше нет магии, что на дворе тёмный век. Многие говорят, что мы опоздали, упустили свой шанс, поэтому надо ждать, пока не появится какой-то спаситель. Единственное, что мы можем делать, – это надеяться на что-то в будущем или имитировать людей прошлого, поскольку сейчас никто ничем не занимается и мир стал плоским. Многие люди разочарованы, поэтому им и приходится говорить такие вещи. Для них это так; они говорят от своего имени. Такие люди говорят, что просветления не было со времён Будды. Что в наше время никто не достигает просветления. А некоторые говорят, что следующая эпидемия просветления может произойти ещё через пятьсот лет, но не сейчас. Поэтому единственное, что мы можем делать сейчас, – это молиться о перерождении в правильное время. Нам лучше быть хорошими мальчиками и девочками, чтобы попасть в список кандидатов.

Похожий подход с ориентацией либо на прошлое, либо на будущее характерен и для христианства. Но так получается, что весь этот подход устаревает. Справа и слева придумывают хитрые уловки, призванные нас в чём-то убедить, но убеждены мы не полностью. Мы готовы получать информацию о происходящем из первых рук, а не просто слушать истории. Собираемся мы отправиться в Иерусалим в следующем году или на седер завтра или через час – не имеет значения. Единственное, что имеет значение, это существует ли Иерусалим сейчас, в этот самый миг! Речь не о крайностях, а о том, чтобы быть точным. Это прямое понимание того, что наш мир не ориентирован на будущее или на прошлое. А также понимание иллюзорности ожиданий, что окажись мы спасены, мир будет принадлежать нам, или надежд, что если мы станем подобны хорошим людям прошлого, у нас будет исключительное право пользоваться тем, что они оставили после себя. Этот мир, в котором мы живём, – личный, настоящий и прямой. Иконография существует в таком настоящем мире, самом магическом из всех.

Единственная магия, которая существует, – эта жизнь, этот мир, именно те явления, которые мы переживаем в этот самый миг. Прямо сейчас и прямо здесь ты находишься в этой магии. Например, читая вам эту лекцию, я пленник микрофона, а вы – пленная аудитория. Мы не можем просто взять и уйти посреди предложения – сделай мы это, последствия такого действия будут переживаться нами ещё долгое время. Так что нельзя стереть своё прошлое, настоящее или будущее. Магия прямая и личная, и она остаётся в нашем состоянии бытия. Это магия без права выбора.

Один штрих

Цветочная композиция и мазок кисти – уникальны и абсолютно реальны.

Ты действительно можешь обобщить историю всей своей жизни одним мазком – это возможно.

Личные самовыражения одновременно являются и выражениями культурными. Но для начала необходимо по-настоящему понимать культуру. Иначе это будет яйцо, поучающее курицу, или, как мы говорим в Тибете, попытки учить Кармапу азбуке. Большая проблема этой страны в том, что люди думают о культуре как о чём-то внешнем по отношению к ним. Есть американская культура, есть человек на Луне и целая куча всего, что не является тобой, но относится к культуре. Поедать гамбургеры и хот-доги – элементы культуры, хотя лично тебе они могут и не нравиться. В Америке мы плохо различаем эту грань между собой и культурой. Но, по правде говоря, культура – это личный опыт; культуру создаёт множество людей, которые ведут себя одинаково. Каждый носит рубашку и брюки, и у каждого есть ширинка на молнии. Это элемент культуры – но в то же время это и личное: тебе эта молния необходима, чтобы застегнуть штаны! Поэтому с такой точки зрения действительно нельзя разделять культурное и индивидуальное, особенно в искусстве. Ты можешь нарисовать что-то американизированное; другой нарисует что-то восточное, но различие между восточным и западным здесь неприменимо. Культура – это то, как ты себя ведёшь, как тебе говорили себя вести: передача от твоих родителей и друзей и то, как ты это осуществляешь. Поэтому произведение искусства не может быть чисто культурным или исключительно личным.

Можно смело сказать, что есть два разных типа буддийского искусства: чисто культурный и тот, который культуре не принадлежит изначально. Чисто культурный включает в себя древние скульптуры, картины и архитектурные формы, основанные на традиционных темах. Традиционное буддийское искусство изначально пришло из Индии времён царя Ашоки. Сегодня оно включает буддийское искусство Китая и Японии, искусство Южной Азии и искусство Тибета, которое, в сущности, есть сплав классического индийского искусства с некоторыми китайскими элементами. Но из какой бы страны оно ни происходило, современное оно или древнее – в своём подходе традиционное буддийское искусство во многом одинаково, хотя культурные выражения могут различаться. Как правило, оно изображает Будду или различных будд, всевозможные ситуации из жизни Будды и иных великих учителей, их социальное окружение, почтение, выражаемое учителям посредством разных тронов, особых передних и задних планов. Учителей окружают разнообразные ученики – все люди высоко почитаемые; а также парящие в небесах богини и животные, мирно бродящие на заднем плане. Сияют солнце и луна, ну и так далее.

Второй тип буддийского искусства, который вышел из этих традиционных форм, по сути своей культуре не принадлежит. Это прямое эстетическое выражение медитации и преданности. В таких формах искусства может быть представлено чувство веры и доверия. Например, в пещерных комплексах Аджанты и Эллоры, построенных во время правления императора Ашоки, из огромной скалы был высечен отдельный храм: в скале вырезали комнаты, коридоры и колонны. Изначально он не должен был стать монументальным сооружением, его строили с вполне функциональными и практическими целями. Видеть в гигантской скале материал для высечения храмов и статуй – это как видеть в листе бумаги или холсте материал, из которого можно создать картину. Но само это вдохновение, похоже, уже другого уровня. Вдохновение нынешних людей менее масштабно. Если кому-то захочется вырезать храм из целой скалы, люди однозначно сочтут такого человека немного «поехавшим», не только из-за огромных затрат, но и по причине нерациональности такой идеи. Однако я не думаю, что это какой-то признак вырождения. Мы не должны думать о себе как о менее просветлённых, а о людях того времени – как более просветлённых. Думаю, это изменение в культуре. Мир людей становится всё более утончённым в том смысле, что мы больше внимания уделяем комфорту и роскоши. Мы становимся всё мягче, а окружающим нас миром управлять всё легче и легче. Тем не менее этот монументальный аспект искусства всегда присутствует во внекультурном подходе. А этот внекультурный подход появляется благодаря практике сидячей медитации.

Когда освоена практика медитации и ты начинаешь ясно себя видеть, ты начинаешь ясно видеть и окружение. Тебе не обязательно нужен ярлык творческого человека; на таком восприятии может работать и творить кто угодно. Единственные препятствия – это сомнения и недостаток интереса. Сидячая практика медитации допускает чувство устойчивости, неторопливой размеренности и возможность наблюдать за тем, как всё время работает твой ум. Из этого постепенно начинает развиваться чувство расширения и одновременно с этим – осознание, что ты в своей жизни очень многие вещи упускал из виду. Ты был слишком занят, чтобы искать их, видеть или ценить. Так что, начав медитировать, ты становишься более восприимчивым. Твой ум становится всё яснее и яснее, как чистое, без единого пятнышка стекло микроскопа.

Из этой ясности начинают развиваться различные стили восприятия, то есть стили пяти семейств будд. Итак, художественное выражение развивается благодаря медитации. Чтобы стать художником, необходима тренировка ума через практику медитации. Эта умственная тренировка автоматически влечёт за собой и тренировку тела. То есть когда ум начинает работать более расслабленно, это отражается в теле. Затем ты начинаешь развивать чувство юмора и способность к тонкому различению. При такой ясности ничего нельзя исказить.

Вначале мы всегда очаровываемся чем-то, и нам хочется лелеять эту очарованность, круто заварить её и пить, пока не опьянеем. Это общеизвестная проблема. Чтобы искусство было точным, определённым и с ним можно было что-то делать, я бы сказал, что однозначно нужна сидячая практика как основная предварительная тренировка. Это единственный способ гарантированно избежать искажения. В наше время у обучающихся нет более отношений с великими мастерами-худож-никами по типу учитель-ученик. Ты можешь у кого-то поучиться, пройти курс, но этот человек не живёт с тобой и не работает с тобой на всех этапах твоего становления. Единственный способ компенсировать это и стать художником – много медитировать. Тогда у тебя начнёт развиваться чувство непрерывности передачи, чувство достоинства и внимательность.

Можно выражать это достоинство и внимательность во всём, что ты делаешь, но в произведении искусства это всё особенно сгущается. Например, цветочная композиция и мазок кисти – уникальны и абсолютно реальны. Ты действительно можешь обобщить историю всей своей жизни одним мазком – это возможно. В целом в своей жизни ты никогда не даёшь такого комментария, не делаешь такого заявления, как в одном мазке кисти, в одной цветочной композиции или в одной поэтической строке. Это всё – настоящие утверждения. Они важны не сами по себе, а тем, что они означают. И в этом качестве они очень сильные и мощные.

Когда мы воспринимаем вещи впервые, всё неопределённо. По этой причине мы склонны обращаться к подсознательным предубеждениям. Это именно то, чем и является предубеждение: до того, как мы что-либо воспримем, у нас уже есть какая-то идея. Поэтому в видении мира мы опираемся на предубеждения. И точно так же мы начинаем создавать картину. И когда это происходит, мы чувствуем себя очень уверенно: «Боже, теперь у меня есть над чем работать. Наконец-то я спасён. Фух!» Обычно людям не нравится показывать свою исходную пустоту. Особенно хочется спрятать эту пустоту тем, кто получил хорошее образование, слишком много изучал философию или чрезмерно углубился в профессиональный мир. Но эта пустота есть изначальная основа.

Подлинное вдохновение не всегда сопровождается накалом страстей. Оно очень обыкновенное. Оно приходит от укоренения в своём окружении и принятия ситуаций как естественных. Из этого начинаешь понимать, что ты можешь с ними танцевать. Так что вдохновение приходит от принятия, а не от того, что в мозгу внезапной вспышкой возникла удачная уловка. Естественное вдохновение – это когда просто где-то есть что-то, с чем ты можешь взаимодействовать, и ты ощущаешь его стабильным и устойчивым. У вдохновения есть две части: открытость и ясное видение, или, на санскрите, шуньята и праджня. Оба эти элемента основываются на понятии изначального ума, традиционно называемого умом будды – пустого, нетерриториального, несоревновательного и открытого.

Деятельная неагрессивность

Неагрессивность – ключ к жизни и к восприятию вообще. Это способ воспринимать реальность в наилучшем её виде.

Неагрессивность – ключ к жизни и к восприятию вообще. Это способ воспринимать реальность в наилучшем её виде. Отсюда возникает понятие достоинства. Достоинство – нечто большее, чем элегантность, которую можно описать как мягкость в стиле. У достоинства есть качество подлинного присутствия: в нём есть подлинность; потому есть и присутствие. Из этого подлинного присутствия, происходящего от неагрессивности и мягкости, возникает действие. А из него происходят так называемые «четыре активности».

В традиции ваджраяны эти четыре основных действия называются четырьмя кармами. Они связаны с переживанием реальности и нашего восприятия искусства вообще – в данном случае нашего восприятия жизни.

Первое действие, или активность, имеет оттенок чистого восприятия без острых граней. Оно связано с синим цветом, а также с кругом в противоположность квадрату или иной фигуре. Круглая форма означает мягкость и внутреннее добро, то есть отсутствие невроза. Синий подобен чистому небу и представляет пространство. Синий цвет также связан с воздухом: холодный, свежий воздух. Вообще отсутствие острых граней соотносится с видением мира в наилучшем его проявлении. Это первая карма, то есть принцип мира, или умиротворения.

Второе действие несёт в себе ощущение богатства. Оно обычно изображается как жёлтый квадрат с острыми углами. Богатство и желтизна относятся к земле. Поскольку земля всегда создаёт нам границы, она изображена в виде квадрата. У неё также много углов, или направлений: а именно восток, юг, запад и север. Это действие есть бытие, гармония, хорошо согласованная ситуация. Это идея достоинства, или, по-тибетски, зиджи. Вторая карма – обогащение, или приумножение – есть внутренне присущая энергия состояния нашего ума.

Третье проявление действия обычно изображается красным полукругом. Краснота передаёт идею связи с эмоциями этой квадратной земли. Поэтому квадратная земля не такая уж и квадратная; у неё есть свои точки отсчёта. Что касается её полукру-глости, то она полукруглая потому, что частично закруглённая, а частично отрезана от округлости. Здесь присутствует глубинная идея объятий: мужчина и женщина обнимаются или держатся за руки. Например, поцелуй можно считать концепцией полукруга: два полукруга встречаются и в результате рождается поцелуй. Это концепция страсти, но она не связана с одной лишь страстью как таковой: она также связана с идеей встречи другого ума. Это также идея смелости отпустить. Идея, что когда в нас присутствует чувство богатства и отсутствия нищеты, мы можем отпустить, отдать, проявить щедрость. Это источник третьей кармы, принципа привлечения.

Четвёртое действие изображается зелёным треугольником. Он связан с деятельностью и уничтожением. Он зелёный и ассоциируется с силой и мощью ветра. Его глубинная, врождённая природа бесстрашна. Присутствует чувство мощи, но также через создание трёх точек треугольник предполагает очень острую связь. То есть встреча положительного и отрицательного, а также нейтрального, порождает троицу; потому и треугольник. Этому сопутствует понятие баланса, потому что если бесстрашия недостаточно, ты можешь оказаться трусом; а если бесстрашия слишком много, всё становится чрезмерно интеллектуальным; потому нам и нужна основная точка баланса.

Считается также, что треугольник означает освобождение, свободу. Это врата свободы в восприятии реальности. Так что четвёртая карма очень тяжёлая – уничтожение. Она очень простая и с ровными краями, словно лезвие. Она режет во всех направлениях. Очень просто.

Диаграммы, представляющие эту четвёртку, – синий круг, жёлтый квадрат, красный полукруг и зелёный треугольник – не считаются магическими или мистическими. Они считаются просто проявлениями наших отношений в жизни. Если мы упростим цветную перспективу четырёх карм, соединив четыре цвета – синий, жёлтый, красный и зелёный, – в два, в результате получим лимонно-жёлтый и пурпурный. Эти два цвета считались императорскими цветами при дворах Китая, Японии, Кореи и Индии, а также в империи Ашоки. Лимонно-жёлтый связан с силой и принципом отца, или короля. Пурпурный считается абсолютным женским принципом, принципом королевы. Когда мужской и женский принципы соединяются вместе, происходит совершенное выполнение четырёх карм – умиротворения, обогащения, привлечения и уничтожения. Всё завершается именно так.

Когда мы начинаем постигать умиротворение, обогащение, привлечение и уничтожение как своё естественное желание работать со всей вселенной, мы освобождаемся от слишком жадного принятия и чрезмерно жестокого отвержения; освобождаемся от этого «тяни-толкая». В буддизме эта свобода известна как принцип мандалы, где всем управляют эти четыре действия. В мандале восток означает пробуждённость; юг символизирует расширение; запад представляет страсть или привлечение; север означает действие. Это основной принцип мандалы.

Первая карма, умиротворение, находится на востоке и представляет охлаждение невроза. Мы развиваем чувство умиротворения и прохлады, которая охлаждает скуку и жар невроза. Проявление умиротворения есть мягкость и свобода от невроза. Обогащающий принцип, на юге, по сути представляет собой отсутствие высокомерия и агрессии. Высокомерие преодолено – оно стало прозрачным. Привлечение, на западе, – это преодоление нищеты. Оно свободно от нищеты. Четвёртая карма, уничтожение, есть уничтожение лени. Она на севере. Идея четырёх карм состоит не столько в правилах нашего личного поведения, сколько в умении обращаться со всем миром. Руководствуясь этим базовым принципом мандалы, мы можем успешно действовать в любой сфере приложения усилий – в цветочной композиции, езде верхом, мытье посуды и во всём остальном.

Состояние ума

Магия кроется в состоянии ума художника. Эта магия – магия пробуждённая.

Ум художника способен настроиться на определённый баланс пробуждённости – в сущности, мы можем назвать это просветлением.

При обсуждении состояния ума художника мы начинаем с его отношения, подхода. Визуальная Дхарма, её применение и плод основываются на практике медитации и буддийском воззрении. Это не означает, что мы исключаем видения и восприятия, развивавшиеся на протяжении веков усилиями художников, не имевших связи с буддизмом. Однако в визуальной Дхарме тренировка ума является ключевым моментом. Можно быть музыкантом, художником, математиком или фотографом, но принципы визуальной Дхармы всё равно действуют, как в работе, так и в жизни.

Наша позиция – ключ к открытию мира. Конечно же, у нас есть определённое отношение к самим себе, определённая позиция к отношениям с другими и определённый подход к обращению с миром в целом. Если мы не развили правильное отношение, невозможно установить правильный контакт с миром. Искусство означает изящное взаимодействие с миром и с самим собой. В данном случае слово «изящно» имеет оттенок неагрессивности, мягкости и приподнятости; то есть это фундаментальная позиция жизнерадостности. Становясь художниками, важно убедиться, что мы не загрязняем этот мир; более того, мы как художники можем его по-настоящему украсить. Когда мы так вдохновлены своим контактом с дхармическим искусством, остаётся меньше места для невроза. В этом – настоящий замысел дхармического искусства, что исключительно важно и необходимо.

Бытует неверное представление, что художники очень бедны; и хотя они могут быть одарены талантом, умом и видением, деньги им даются с трудом. И потому день за днём, час за часом их видение катится по наклонной. Чтобы заработать денег, им приходится взаимодействовать с извращёнными, невротичными людьми, требующими, чтобы художник следовал их видению, если это вообще можно назвать видением. Поэтому художник и те, кто заказывают произведения искусства или спонсируют его работу, тянут друг друга вниз. В конце концов всё это сваливается в невротическую канализацию. Может, по ходу дела ты станешь знаменитым и прославленным художником, но твои работы будут пропитаны неврозом и космическим мусором. В свою очередь, художественные стандарты жизни во всём мире начинают катиться по наклонной плоскости, и мы оказываемся в упадочном мире. Художественный вкус не должен опускаться до уровня, на котором ты ловко обводишь людей вокруг пальца и становишься законченным мошенником.

Наше отношение к творчеству и цельность как художников очень важны. Нам необходимо поощрять и подпитывать идею того, что мы не покоримся невротичному миру. Дюйм за дюймом, шаг за шагом наши усилия должны пробуждать людей через мир искусства, вместо того чтобы пытаться ублажить всех и каждого и следовать модному течению. Для ваших клиентов или аудитории извлечение какой-либо «занозы» из их системы может оказаться болезненным. Вероятно, выдержать такое давление со стороны видения художника им будет довольно непросто. Однако именно так следует поступать, это необходимо. Иначе мир покатится вниз, а вместе с ним и его художники.

Художник может принять такую позицию, что сначала его работы не будут коммерчески привлекательными или популярными. Но постепенно, по мере работы с клиентами, друзьями, аудиторией публика откроет для себя, что ты хороший человек. Они увидят, что ты подлинный, интересный, исполненный чувства преданности и храбрости – даже с некоторым высокомерием, в положительном смысле этого слова. Тогда твой мир может действительно измениться. Клиенты и аудитория могут начать ценить то, как ты вкладываешься в работу, оценить правильность твоего отношения к творчеству. Ты действительно развил в себе отношение искренности и добра благодаря своей преданности и аутентичности, поэтому и твоя работа поднимается к иному измерению. В этот момент у художника есть невероятная сила изменить мир. Сила визуальной Дхармы может полностью – на уровне слуха, зрения, психологии – изменить концепции мира.

Вторая тема – это магия художника. В данном случае магия не означает, что ты выделываешь какие-то фокусы перед своей аудиторией или внезапно зарабатываешь миллион долларов, продав одну-единственную картину. Магия кроется в состоянии ума художника. Эта магия – магия пробуждённая. Ум художника способен настроиться на определённый баланс пробуждённости – в сущности, мы можем назвать это просветлением. В этот момент художник способен создавать шедевры. Тому было немало примеров в прошлом, когда шедевры создавались художниками, которые не обязательно были буддистами.

Великие полотна, гениальные музыкальные произведения, разнообразные виды прикладного искусства – например, декорирование интерьеров и архитектурный дизайн – создавались людьми, которые, технически говоря, могли быть не лучшими учениками. Так что становиться технократом – не самый лучший способ взрастить в себе художника. Сначала в уме должно появиться какое-то видение. Такое видение приходит из состояния ума, не имеющего ни начала, ни конца. Оно в высшей степени присутствующее, прямо здесь. Можно назвать это видение «первая мысль – лучшая мысль». Когда это происходит, никакой борьбы нет. С такой точки зрения каждый может стать гением. У каждого есть эта сущность и эта возможность. Такая гениальность и магия работают всегда.

Первая мысль появляется не из подсознательной болтовни, она появляется ещё до того, как ты что-то подумал. Иными словами, всегда есть возможность для свежести. Твой ум не постоянно поражён неврозом, поэтому всегда существует возможность, что всё твоё бытие может быть хорошим – а ведь оно в любом случае хорошее. Добро присутствует всегда – просто поймай его прямо на месте. Прорываясь через подсознательную болтовню, ты принимаешь позицию радости за себя самого, радости от того, что ты по-настоящему это преодолеваешь. Возникает чувство самосущего достоинства. И потому ты уже не чувствуешь себя так плохо. Ты не сгибаешься под грузом невроза. Так что это – преодоление тяжести и депрессии. Тогда ты начинаешь видеть первую мысль – то есть лучшую мысль.

Взрастив самоуважение и узнав способ воспрянуть здесь и сейчас, на уровне «первая мысль – лучшая мысль», начинаешь развивать уравновешенность и благопристойность в своём уме, теле и творческом процессе. Уравновешенность порождает чувство богатства и красоты, а благопристойность – чувство объединения, целостности своего мира. Благопристойность позволяет тебе и твоему миру так хорошо держаться друг друга, что не возникает никаких разрушительных эффектов или расколов в мире явлений, которые могли бы породить дополнительные невротические проблемы.

Если есть базовая уравновешенность и благопристойность, возникает чувство полного, тотального присутствия. Ты можешь по-настоящему пресечь подсознательную болтовню, являющуюся разрушительным аспектом ума, который постоянно производит всевозможные отвлечения. Например, когда у тебя вот-вот появится чистое видение, хорошая идея, внезапно возникает порыв ветра, который мы называем подсознательной болтовнёй, – и эта ясность совершенно стёрта и уничтожена. Поэтому для нас, особенно для художников, необходимо доверять первой мысли – лучшей мысли. Так ты сможешь преодолеть подсознательную болтовню, которая порождает сомнения и сопротивление. Такая прямота основывается на тренировке и дисциплине, готовности не бросать свою работу или проект до тех пор, пока не произойдёт подъём, пока не разовьётся достоинство и не появится свежая первая мысль – лучшая мысль.

Дхармический художник – это не какой-то самородок-оригинал, рисующий картину собственной мочой и дерьмом и продающий её за миллион долларов, а честный, хороший, мягкий, с благими намерениями человек, готовый полностью преодолеть свою подсознательную болтовню, чтобы проявить прямой, блестящий, точный и ясный ум. Художник не должен всё время стонать, страдать и упиваться своим неврозом. К сожалению, именно такая извращённая версия художника проявляется в последнее время, особенно в Западном мире. Люди склонны ценить тех художников, которые согласуются именно с их способом выражения невроза. Им нравится этот невротичный стиль, поэтому они покупают их произведения искусства и ухаживают за ними, как будто это их домашний любимец. Это напоминает ситуацию, когда некоторые люди предпочитают трёхногую собачку четвероногой, потому что они думают, что это мило. Так искусство становится испорченным и упадническим, и всё благополучно сливается в канализацию. В противоположность этому мы пытаемся создать произведение искусства в любой форме, развивая состояние бытия, в котором можно увидеть и выразить пробуждённость и радость буддийских и шамбалинских учений. А это опять-таки сводится к глубинному состоянию твоего ума.

В любом восприятии сначала есть качество видения, то есть ты проецируешь себя в мир и что-то видишь. Это создаёт некую открытую основу. Это также создаёт возможности выбора и отказа в положительном контексте различающей разумности, в противоположность ситуации, когда наш выбор определяют эмоции вроде страсти и агрессии. Ты просто видишь всё как есть. Когда ты увидел, ты можешь продолжать исследовать мир явлений. На этом уровне ты начинаешь смотреть.

Как это делается? Сначала идёт качество внезапности – пресечение своих мыслей, преодоление подсознательного ума, преодоление всех художественных теорий вообще. Ты становишься просто обыкновенным человеком, который видит мир на уровне, скажем так, самых обыденных вещей. Увидев, начинаешь смотреть дальше этого уровня и развивать некую уравновешенность относительно всей ситуации. Ты начинаешь по-настоящему видеть, как держится этот мир. Если ты хочешь разработать для чего-то дизайн, сначала ты видишь возможности дизайна; затем начинаешь тщательно исследовать и искать дальше. Через это ты начинаешь развивать чувство того, как ценить мир своего дизайна и одновременно управлять при этом зрителем – управлять в положительном смысле слова.

Когда ты видишь – это первое впечатление. Когда ты смотришь – ты делаешь вывод об увиденном. Видеть – это первая мысль – лучшая мысль, а смотреть – это вторая мысль, возможно, лучшая. Этого никогда заранее не знаешь, потому что это зависит от твоего состояния ума. Сначала мы всегда видим. Когда мы увидели, надо, чтобы не был задействован наш обычный процесс выбора, называемый подсознательной болтовнёй. Вместо этого необходимо задействовать визуальную Дхарму, чтобы мы смогли по-настоящему увидеть со вкусом, то есть смотреть. Это может означать некоторое разграничение, но в этом нет ничего страшного. В целом происходит вот что: ты видишь, а затем смотришь – и увидев и посмотрев, ты снова видишь, и это окончательный переход. Всё прекрасно, а может, ужасно – или под вопросом.

Я бы хотел призвать каждого практиковать медитацию, чтобы мы могли больше видеть и смотреть. Если мы не понимаем самих себя, очень трудно будет понимать всё то, что происходит в мире. И в целом, пожалуйста, воспряньте духом. Не надо слишком много всё обдумывать и анализировать.