Текст книги "Третий вариант"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 8
Продолжение событий

По-настоящему одинокими бывают только мужчины. Женщина, даже брошенная, даже не имеющая друга, все-таки имеет свой дом, позволяющий ей замкнуться в нем, как в раковине, свою работу, подруг, свою, относительно независимую или зависимую, личную жизнь. И, наконец, старая дева имеет в качестве своеобразной компенсации свою мораль, за которую она держится изо всех сил, не подозревая, что никто уже давно не покушается на ее нравственные устои.

У мужчины всего этого нет. Конечно, он может найти подружку на ночь или на год, даже на всю жизнь. Неважно, как она называется – жена, любовница, подруга, проститутка. В сущности, все одно и то же. Или это ваша любимая, и тогда все по-другому. Или просто женщина, с которой вы делите постель, независимо от срока пребывания двух тел рядом. По-настоящему мы, мужики, хотим не секса. Это так, для разрядки и куража. По-настоящему мы хотим понимания, материнского тепла, которого почти ни одна женщина нам дать не может. А те, которые могут дать, называются совсем по-другому. Проследите за глазами любой женщины и сразу поймете, о чем я говорю. Глаза женщины при взгляде на своего кавалера бывают пустыми, равнодушными, презрительными, радостными, счастливыми, умиротворенными, даже гневными. Но очень редко – понимающими и прощающими. Такой взгляд обычно бывает у матери, несмотря ни на что продолжающей любить своего сына. Вот нам всем, мужчинам, и хочется такого тепла. И такого понимания. Иногда даже хочется исповедаться и попросить совета.

Может, в каждом из нас подсознательно сидит тот самый человек, который девять месяцев развивался в утробе матери, находясь под ее надежной защитой и питаясь ее соками. Может, мы все время хотим туда снова, в эту надежную обитель, служившую для нас лучшим убежищем в этом мире.

Я часто думаю, что могло случиться с нами, если мы так потом ненавидели друг друга. Даже сейчас, спустя несколько лет после разрыва с моей «благоверной», с ненавистью вспоминаю ее голос, ее постоянные срывы, плач, крики. Эти внезапные истерические приступы били по нервам, обескураживали своей неожиданностью, когда не знаешь, в какой момент она может сорваться. В общем-то, она была нормальным человеком, способным на приятное общение, но стоило сдвинуться какому-то рычажку в ее голове, как она моментально менялась, превращаясь в неуправляемую стерву, уже не соображающую, что происходит вокруг.

Она считала, что всему причиной война и моя инвалидность. А я, разумеется, считал совсем по-другому. Конечно, моя левая рука всегда останется такой, как сейчас, но ведь многие жены получали мужей и в худшем состоянии. Конечно, мы жили плохо, но разве многие семьи не жили еще хуже? По-настоящему семья и дом зависят от женщины, от ее ума и понимания. У моей не оказалось ни первого, ни второго.

И вот к какому выводу я пришел: все материальные блага, обеспеченность семьи, наличие импортных холодильников или загородной виллы не меняют и не спасают положения. В семье или есть понимание, или его нет. Это даже не любовь, это нечто другое. У женщины просто должно проснуться чувство понимания. Если его нет, то ничто в мире уже не спасет эту семью. Допускаю, что рождению Понимания способствует и сам мужчина. Но только способствует.

Может быть, другому мужчине и удалось бы добиться этого понимания у моей бывшей супруги. Мне не удалось, и теперь я часто думаю, что наш брак был большой ошибкой, которую я допустил в своей жизни. А может, если бы не война и не мое ранение, мне бы удалось разбудить в ней это чувство понимания. Очевидно, есть предел переживаний для каждой женщины. Для моей предел был установлен несколько ниже, чем для других, и она сорвалась, не выдержав свалившихся на ее голову испытаний.

Иногда мне кажется, что с Ириной у нас могло бы получиться то самое чувство понимания, которое никак не получалось с моей бывшей женой. Но… не судьба. Ее убили отчасти из-за моей небрежности, и теперь я уже не тот человек. Нет, я не стал машиной, нацеленной на удачу. Я просто стал больше человеком, чем все остальные. Более подлым, более изощренным, более безжалостным и жестоким к себе подобным. Эти качества только человеческие, у животных их не бывает.

На следующий день я встречаюсь с заказчиком уже в другом месте. На этот раз я вижу в его глазах любопытство. Кажется, ему интересно, какими методами я буду действовать. Он тоже мыслит по категории «орел—решка», «попал—не попал», «нашел—не нашел». Он не знает, что существует третий вариант, когда монета падает на ребро. А может, знает? И поэтому так внимательно и заинтересованно смотрит на меня, словно спрашивая – действительно ли я намерен добиться успеха?

– Вот его досье. Здесь о нем собрано все, что мы смогли узнать. Включая его вкусы, любимые напитки, еду, друзей, знакомых, даже с кем он ходил в детский сад, – холодно говорит мой заказчик, передавая довольно объемное досье.

– У него есть родители?

– Думаете, он любит маму больше, чем деньги? – хмыкает собеседник. – У него нет родителей. Есть сестра в Средней Азии. Мы проверяли. Он ей ни разу не позвонил.

В «дипломате» лежали и двадцать пять пачек денег, аккуратно упакованных таким образом, чтобы мой чемоданчик закрывался.

– Мне нужно знать еще кое-какие подробности, – говорю заказчику, – кроме того, что написано в этом досье. Мне нужна ваша консультация.

– Я могу вам помочь? – удивляется собеседник.

– Именно вы. Судя по всему, вы достаточно внимательный человек. У меня есть несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответы. Это поможет в моих поисках.

Он кивает, разрешая спрашивать.

– Вы встречались с ним лично? – задаю я первый вопрос, и он снова кивает, ничего не добавив.

– Первое свойство характера, о котором вы подумали? Его первая, главная отличительная черта, на ваш взгляд?

Он чуть задумался. Затем ответил:

– Хитрость, изворотливость. Скользкий тип, очень хитрый.

– Понятно. Теперь следующий вопрос. Как он ведет себя в обстановке опасности? Отступает или нападает, прячется или прикрывается какими-то обстоятельствами?

– Думаю, скорее он уклоняется от прямого столкновения, чтобы обойти и ударить с тыла. Но он достаточно злопамятен.

– Вы указали в досье, где именно вы его искали?

– Конечно. Все страны, города, дома. Как мы искали, почему, где именно. Все там написано. Но досье вы должны мне вернуть.

Это даже больше того, на что я рассчитывал.

– Конечно. Через два дня вам привезут досье. Назовите адрес, куда именно.

Он не спрашивает, кто привезет. Нет, этот тип определенно – профессионал. И я задаю последний, самый важный, вопрос:

– Как вы догадались, что он жив? Подмененный труп еще не доказательство. Может, просто в морге напутали и выдали не того? В прошлый раз вы сказали, что вам удалось вскрыть его могилу?

Мой заказчик достает сигарету, закуривает и неприятно улыбается.

– Ошибки быть не могло. Но, самое главное, после его смерти неизвестный, но очень похожий на него человек появился в Швейцарии и снял деньги, которые принадлежали совсем другим людям. Вы верите в такие случайности?

– Честно говоря, нет, – киваю я, уже понимая, что его подозрения оправданны. А он продолжает: – Мы искали его по всему миру шесть месяцев. Задействовали для этого сотни людей, обращались к частным сыскным агентствам. Его нигде не могут найти. А он нам очень нужен.

– Представляю, – улыбаюсь в ответ, – если вы готовы платить такие деньги. Надеюсь, не придется искать вас, когда вы должны будете заплатить мне оставшуюся сумму? Было бы слишком накладно – искать его и вас.

Какое-то время он недоуменно смотрит на меня, затем, поняв, что я почти слово в слово повторяю слова, которые он мне сказал при расставании в прошлый раз, начинает смеяться. Он смеется так, словно металлом водят по стеклу.

– Мы в расчете, – отсмеявшись, говорит он, блеснув золотым зубом, расположенным в глубине его неприятного рта. Все-таки тонкие губы бывают у очень злых и мстительных людей. – Но можете не волноваться, деньги будут выплачены исправно.

– А я и не волнуюсь. Пока не получу деньги, вы не узнаете адреса того, кого ищете. Конечно, если я его найду.

Он согласно кивает.

– До свидания. – Я забираю свой «дипломат» и ухожу от этого типа. Он либо бывший руководитель профсоюза палачей, либо бывший директор скотобойни. От него физически пахнет кровью. Ведь у крови есть свой, специфический, запах, который может перебить аромат любого французского парфюма. Мне неприятен этот заказчик. Слишком долго находиться в его обществе очень тяжело. Лучше не видеть его лица.

Вечером я листаю досье. Никаких сомнений нет: эти ребята либо из службы безопасности, либо из других не менее компетентных органов. Все учтено, подшито, проверено. Такое объемное досье я в своей жизни еще не видел. Кажется, они действительно проследили его жизненный путь от рождения до «могилы». И так аккуратно все зафиксировали.

Рашид Амирович Касимов. Родился в Ташкенте, в сорок восьмом году. Отец работал заместителем начальника национального Госбанка. Вот откуда у него такие способности к финансам. Мать была обычной домохозяйкой, что на Востоке встречается часто. Странно, что у них была маленькая семья, всего двое детей. Он и сестра. Хотя нет, был еще брат, который умер в детстве. О нем я тоже нашел информацию.

Учеба в школе, учеба в институте. Женитьба. Родственники жены. Дочь, сын. Переезд в Москву. Открытие разного рода кооперативов. Участие в акционерных обществах. Близость с «сильными мира». Его личные друзья. Фотографии друзей. Его связи с мафией. Откуда они узнали такие подробности? Его любовницы. Неужели за Касимовым столько лет следили? Иначе просто трудно вообразить, какие деньги и усилия вбуханы в это досье. Здесь действительно работали десятки людей.

Его предприятия, его активы. Данные из различных банков. Справки экспертов. Судя по всему, он имел более ста миллионов долларов, из которых в виде недвижимости и разного рода вложений осталось не больше сорока. Остальные деньги так и не нашли. О них не знала даже супруга. Очевидно, их он тоже сумел вывезти заранее. Интересно все-таки, какую сумму он присвоил, если оставшиеся шестьдесят захватил в качестве довеска к основным украденным деньгам? И зачем ему такая куча денег, если он оставил здесь семью? Впрочем, судя по досье, у этого человека патологическая страсть к деньгам. И все-таки мне не совсем понятно. Он был очень состоятельным человеком, бизнесменом, имеющим достаточное количество денег, чтобы не голодать, и, самое главное, имеющим очень хорошие перспективы, чтобы умножить свои активы. Зачем ему исчезать? Почему он решил присвоить чужие деньги, понимая, что в Россию ему уже не вернуться? Почему пошел на это? Ведь он потерял гораздо больше. Невозможность работать в России и странах СНГ, вынужденное затворничество, уход от семьи. Так во имя чего? Как бы человек ни любил деньги, он не станет отказываться ради какой-то определенной суммы от всего остального в жизни, в том числе… и от других денег, которые получал вполне легальным путем. Этот вопрос я у себя отметил как самый важный.

Второй, не менее важный, вопрос. Почему его хотели убрать? Заранее знали, что поведет себя не лучшим образом? Но тогда почему сами не сняли деньги со счетов? Это тоже загадка. И, наконец, третий, главный, вопрос. Что это за деньги? Кто и почему положил такие суммы в швейцарские банки? Как они туда попали? Об этом в досье нет ни слова. Значит, мне нужно выяснять и эти подробности.

Уже после первого знакомства с досье я начинаю понимать, что дело, в которое меня втравил Глухарь, гораздо опаснее и сложнее всего того, с чем я когда-либо сталкивался в своей жизни. Это очень опасное расследование. И если даже я найду Рашида Касимова и получу деньги, нет никакой гарантии, что мои заказчики и на меня не соберут такое же досье и не попытаются затем найти и меня. Вполне логично и закономерно. Если они уже не готовят досье. Я обязан учитывать и этот, третий, вариант. С завтрашнего дня придется садиться и штудировать эту папку более основательно. Нужно увидеть в биографии черты его характера, попытаться уяснить, как мог действовать этот тип, куда он мог отправиться, где мог спрятаться. Я должен перевоплотиться, став настоящим Рашидом Касимовым. Но этого мало. Я пока еще не волшебник и не обладаю даром полного перевоплощения. Придется думать, думать, думать. Это как раз то, что я еще не совсем разучился делать. Настоящий охотник всегда чувствует, куда направляется загнанная им жертва. Он идет не только по следу крови. Он часто идет, откликаясь на собственные чувства.

И все-таки найти клиента будет очень трудно. Похоже, мне придется в поте лица отрабатывать свой самый большой гонорар в жизни.

ГЛАВА 9
За шесть месяцев до событий

В этот день Игнат Мальчиков задержался на работе до девяти часов вечера. Придя утром в банк, он даже не подозревал, как сложится сегодняшний день. По всему банку искали людей со швейцарской визой, и кто-то вспомнил, что начальник планового отдела собирался проводить отпуск именно в Швейцарии, на берегу Женевского озера. Разумеется, об этом сообщили Кириллу Петровичу, и собиравшийся отправиться через неделю в отпуск Мальчиков был срочно вызван к президенту банка.

Мальчикову было под пятьдесят, это был типичный представитель еще старой, советской школы плановиков и экономистов, любивших все делать неторопливо и обстоятельно. Он, конечно, приноровился к бешеному ритму коммерческого банка, но по-прежнему любил выполнять свою работу основательно и аккуратно, как и полагалось десять-пятнадцать лет назад.

В кабинете президента банка он быстро уяснил, что от него требуют, и сразу дал согласие на выезд в Цюрих. Работа была для него на первом месте, тем более в таком престижном учреждении, как «Эпсилон-банк». А отдохнуть можно будет и через месяц. К часу дня выяснилось, что еще один работник банка имеет швейцарскую визу. Это была Катерина Суркова, молодая сотрудница внешнеэкономического отдела. Посланный в аэроагентство курьер должен был взять два билета бизнес-класса.

Потом началось оформление нужных документов. Из сказанного Кириллом Петровичем Мальчиков понял, что в банке необходимо перевести большие суммы денег с одних счетов на другие. Почему этого нельзя сделать прямо из Москвы, он не спрашивал, хорошо зная, что в их деятельности бывает много факторов, влияющих на финансовое положение банка. В том числе и много моментов, не позволяющих раскрывать их официальным проверяющим органам и налоговой полиции. Почти каждый российский банк, каждое крупное частное производство, каждая акционерная фирма скрывали большую часть своих доходов, показывая в отчетности лишь небольшие суммы для выплаты налогов. Беспрецедентные налоги подрывали ведение нормального хозяйствования и были невыгодны коммерсантам и банкирам. Именно поэтому почти все предпочитали любыми способами скрывать истинные доходы, уклоняясь от уплаты налогов государству. По существу, вал неучтенных доходов уже превышал сумму учтенных и продолжал расти. Об этом секрете полишинеля знали все проверяющие, но предпочитали молчать, получая за это достаточную компенсацию.

Суркова, женщина тридцати лет, с крупными, резкими чертами лица, всегда несколько замкнутая и отстраненная, нравилась Мальчикову своим подходом к делу. Она работала здесь недавно, перейдя сюда из другого банка, и уже успела завоевать уважение своей компетентностью и трудолюбием. В отличие от остальных молодых женщин она почти не красилась.

Мясников, требовавший, чтобы обо всем докладывали лично ему, к восьми часам вечера наконец получил известие, что весь пакет нужных документов готов. Не было только номеров счетов и шифров, которые предусмотрительный банкир решил сообщить своим посланцам лишь по прибытии в Цюрих. Для этих целей Мальчикову выдали сотовый телефон, работавший через спутниковую связь. Из банка его отпустили в девять вечера, когда встревоженный Кирилл Петрович узнал о нападении на своего первого курьера в Будапеште.

Банкир был не просто встревожен. Он был очень расстроен этим происшествием. Кроме него и Рашида Касимова, никто не знал истинных целей визита Кондакова в Швейцарию. Оформлявшие документы сотрудники не знали, кто будет переводить деньги в Цюрихе. Нигде не указывалась фамилия Кондакова. А это могло означать только одно: нападение на посланца Мясникова было совершено по указанию Рашида Касимова. Только Касимов знал, кто, когда и куда полетит. Только он мог подстроить эту засаду и убрать курьера. Мясников решил проверить, позвонив Касимову.

– Рашид Амирович, – сказал он несколько скованным голосом, – мы все узнали. – Он выждал паузу, надеясь на реакцию собеседника, но, так и не дождавшись, продолжал: – Кондаков не вылетел из Венгрии. На него совершено нападение в Будапеште, кто-то выбросил его с третьего этажа гостиницы. – Мясников снова сделал длинную паузу и закончил: – Он сейчас в реанимации.

– А где документы? – закричал вдруг Касимов, и Мясников подумал, что тот действительно может ни о чем не подозревать.

– Они пропали, – хрипло выдавил он и бросил трубку. Может, он не прав, и Касимов тут ни при чем? Но, кроме них двоих, никто не мог знать о поездке Кондакова. А это могло означать только одно – Рашид Касимов решил не делиться с ним и присвоить все деньги. Похоже, слухи о том, что Касимов купил себе виллу где-то в Европе, не лишены оснований. Нужно быть осторожнее с этим типом, давно связавшим свою судьбу с наркомафией. Но прежде всего следует выяснить, что случилось с деньгами. Если в Цюрихе кто-то успел сработать раньше, виноватого не надо искать. Это может быть только Рашид Касимов.

Мясников нахмурился. В таком случае он обязан принять нужные шаги и подумать о мерах предосторожности. Он вызвал к себе начальника службы безопасности банка. Через пять минут в кабинете появился высокий, сутулый, худощавый, со впалыми щеками и землистым цветом лица Михаил Потапенко. Бывший сотрудник КГБ генерал Потапенко был давним другом Мясникова. После девяносто первого года он с удовольствием принял его предложение занять место руководителя службы безопасности одного из самых крупных и значительных банков страны. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Практически все крупные банки имели в собственных службах безопасности бывших сотрудников КГБ и МВД.

Потапенко, не спрашивая разрешения, прошел к столу, сел напротив.

– Я сегодня уже наблюдал вашу лихорадку, – сказал он, – и про Кондакова все знаю. Завтра наш сотрудник вылетит в Будапешт, чтобы разобраться на месте. Мы узнали, в какой он больнице. Говорят, пока жив.

– Может, он сам выбросился из окна? – предположил Мясников.

Потапенко усмехнулся:

– Ты же его хорошо знаешь. Типичный пижон. Чтобы он сам выбросился из окна? Никогда в жизни не поверю в это. Только в том случае, если его действительно хотели убить. И, конечно, не ревнивый муж, пришедший искать жену. От отчаяния такие типы могут быть и храбрыми, но только в случае самой крайней необходимости.

– Ты что, все время сидел в банке?

– А как ты думаешь? Целый день вместе со своими ребятами искал Кондакова. Я считал, что понадоблюсь тебе раньше. Поздно ты про меня вспомнил. Который час – тебе известно?

– Известно, – кивнул Мясников. – Я все время думаю, кто мог знать о визите Кондакова в Будапешт.

– Уже выясняем. У нас об этом знали человек десять. Но всем им стало известно только вчера. Подготовиться и провести акцию практически невозможно. Просто не хватит времени. Отсюда можно сделать вывод: либо кто-то из наших работает на другую сторону, а это мы сейчас проверяем, либо о визите Кондакова знал кто-то еще.

– Вот именно, «кто-то», – зло сказал Мясников. – Знал еще один человек, который мог быть очень заинтересован в том, чтобы Кондаков не долетел до Цюриха. И знаешь кто?

– Знаю, – сделав усилие мускулами лица, Потапов улыбнулся.

– Откуда? – удивился Мясников.

– Догадался. – Потапенко взял со стола карандаш, листок бумаги, написал имя и фамилию: «Рашид Касимов». Мясников прочел, нахмурился еще сильнее и кивнул. Потапенко достал зажигалку, щелкнул, поднес ее к бумаге. Потом несколько секунд следил, как она горела. Лишь когда в пепельнице остался только пепел, тяжело поднялся с кресла. – У меня в отделе не было ни одного случая предательства. Ни одного прокола. Знаешь почему?

Мясников угрюмо молчал.

– Потому, что я никому не верил, – закончил Потапенко. – Ты не беспокойся. Мы уже принимаем меры. Я свою зарплату привык отрабатывать. Наши завтрашние курьеры уже под наблюдением моих ребят.

– Каких ребят? – не понял банкир.

– Надежных, – многозначительно сказал начальник службы безопасности. – Думаю, что в отличие от Кондакова они долетят до Цюриха в большей сохранности. Вы сказали «нашему другу», кто именно летит в Цюрих?

– Сказал, – нехотя сознался Мясников.

– Тогда все правильно. Если сегодня что-нибудь случится, мы уже можем не сомневаться. В любом случае это будут его люди. Сегодня до утра мы все узнаем.

Мясников молчал. Он думал, какими финансовыми потрясениями для банка может обернуться его окончательный разрыв с таким важным для любого финансиста клиентом, как Рашид Касимов.

А Мальчиков ехал к себе домой в вагоне метро и размышлял о завтрашней срочной командировке в Швейцарию. Он не любил автомобилей и, хотя купил почти новенький «БМВ», предпочел отдать его сыну, по-прежнему продолжая пользоваться привычным для него московским метро.

Привыкший к магии цифр и отчетов, он был по натуре несколько рассеянным человеком, поэтому не замечал окружавших его в вагоне метро людей. Для него все они были размытой толпой, в которой он не выделял ни выражений на лицах пассажиров, ни каких-либо других особенностей, пока кто-то из знакомых не окликал его. Вот и сейчас, находясь почти в пустом вагоне, он не обратил внимания на двух парней, успевших проскочить в двери следом за ним и пристроившихся почти рядом.

Доехав до нужной ему станции, он забрал свой старый портфель, с которым почти никогда не расставался, и вышел из вагона, снова не заметив, что двое незнакомцев последовали за ним. Он устало пошел к эскалатору. В это время на станции почти не бывало людей. Район города был типичный спальный. Он встал на эскалатор, вынул из кармана платок. В метро срабатывал какой-то неведомый ему принцип вентиляции. Когда станция была переполнена людьми и на эскалаторе не бывало места даже для его портфеля, он чувствовал себя уверенно и воздуха хватало. А вот когда оставался почти один в большом пространстве станции, он начинал задыхаться, сильно кашляя; он вытер платком лицо и нерешительно сделал несколько шагов вверх, словно собираясь ускорить движение эскалатора.

Оглянулся. Ниже, примерно метрах в двадцати, поднимались двое парней. Один из них, одетый в кожаную куртку и светлые брюки, чем-то неуловимо напоминал Мальчикову собственного сына. Впрочем, сын не любил метро, предпочитая ездить на подаренном отцом автомобиле.

Его дом был совсем рядом с метро, и он, выйдя из подземного перехода, служившего одновременно и выходом со станции метро, поспешил к нему. К корпусу можно было пройти по улице, но, после того как два месяца назад здесь начали ремонт, нужно было либо продираться через грязь и строительные завалы, рискуя сломать себе шею, либо через соседние проходные дворы, темные и плохо освещенные. Чуть поколебавшись, он выбрал второй путь. Не хотелось пачкать туфли, купленные совсем недавно по бешеной московской цене за двести долларов. Приходилось соответствовать месту, где работаешь.

Мальчиков прошел один двор, второй. И уже видел огни своего дома, когда из темноты выросли две мрачные фигуры. Пришельцы смотрели на него с каким-то любопытством.

– Добрый вечер, папаша, – сказал один из них с характерным южным акцентом. – Закурить не найдется?

Он был достаточно опытным человеком, чтобы знать, какие фразы произнесут затем эти незнакомцы. И поэтому решил несколько опередить события.

– Ребята, – примирительным голосом сказал он, – я здесь рядом живу. Очень устал, пустите меня, пожалуйста, не нужно прикалываться.

– По-моему, он нам грубит, – сказал второй, мрачный амбал с квадратными плечами и внешностью дебила.

– Точно, – подтвердил южанин, – действительно грубит.

Они шагнули к Мальчикову. Блеснуло лезвие ножа.

– Давай портфель, дядя, – потребовал южанин.

Мальчиков вздохнул, поднимая портфель, и в этот момент за его спиной раздался чей-то уверенный голос:

– А вы не торопитесь, ребята?

Он оглянулся. Кажется, эти двое ехали вместе с ним в метро. Один из них был тот самый, похожий на его собственного сына. Неужели они решат вмешаться? Это было совсем не похоже на современные московские нравы.

– Проваливайте, – презрительно сказал амбал появившимся незнакомцам, – нам еще защитников не хватало.

– А ты, парень, кажется, горячий, – спокойно усмехнулся один из стоявших позади Мальчикова мужчин.

– Ах ты… – шагнул амбал к говорившему, но сделать ничего не успел. Неожиданный защитник опередил его, нанеся короткий сильный удар прямо в лицо. Амбал пошатнулся, но не упал. Южанин, его напарник, пробормотав какое-то ругательство, бросился к обидчикам с ножом и вдруг остановился – второй из непонятно откуда взявшихся защитников достал пистолет.

– Вы идите, – ласково сказал он Мальчикову, – мы сами здесь разберемся.

Мальчиков понял, что неожиданные спасители возникли не так уж случайно, но, не сказав ничего, только кивнул на прощание и поспешил к своему дому.

«Кажется, пронесло», – подумал он, вбегая в свой двор. Интересно, откуда взялись эти защитники? Он набрал номер кода на входной двери в подъезд. В этот момент с той стороны, откуда он только что пришел, раздался выстрел, другой. Он быстро открыл дверь, вошел, закрыл. И уже спокойно, ведь находился почти дома, под надежной защитой, медленно пошел к лестнице, размышляя, что там могло произойти. И почти сразу получил тяжелый удар по голове.

Мальчиков не упал. Стоявший за его спиной неизвестный бережно поддержал его обмякшее тело и лишь затем осторожно, чтобы не было шума, опустил на ступеньки лестницы.

Мальчиков уже не чувствовал, как его ловко и быстро обыскали и вырвали из рук портфель. Игната нашли через двадцать минут в подъезде собственного дома. Вызванная «Скорая помощь» констатировала сильное сотрясение мозга и тяжелую черепную травму. Мясников узнал об этом в пятом часу утра. И больше спать в эту ночь уже не мог.