Текст книги "Флирт в Севильи"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Только не сегодня, – улыбнулся Дронго. – Я хочу тебя попросить проверить еще раз досье на всех членов группы. Узнай, кто из них, кроме Круминьша и Медниса, разбирается в видеокамерах и вообще в аппаратуре. Особое внимание обрати на Балодиса и коммерческого директора Руту Юльевну Озолинь.

– А девушек не проверять? Ингрид, Лену Доколину?

– Можешь проверить, но мне эта информация все равно ничего не даст. Их не было в прошлом году в Барселоне. Тогда там кто-то отключил камеру. И здесь, в отеле, тоже отключили камеру. Одним и тем же способом. Ни Ингрид, ни Лены в Барселоне не было, это точно. Но на всякий случай проверь, может, они были в это время где-нибудь за рубежом. Даже если они были в Москве или в Нью-Йорке, сообщи мне об этом. Ты все понял?

– Понял. Постараюсь до завтрашнего утра управиться. Что-нибудь еще?

– Спасибо. Привет дочери.

Дронго убрал аппарат и вернулся в комнату. В трехзвездочных отелях не полагается банных халатов, и он обмотал себя полотенцем ниже пояса. Взглянув на Ингрид, Дронго увидел, что она лежит с открытыми глазами.

– Уже четвертый час, – напомнила Ингрид, – нужно позвонить в отель и узнать, будут ли сегодня съемки. В чем я очень сомневаюсь.

Она лежала, прикрывшись простыней, под которой угадывались очертания ее гибкого тела.

Дронго подошел к аппарату и попросил соединить его с отелем «Альфонсо Тринадцатый»

Когда ему ответил портье, он попросил соединить с номером Руты Юльевны. Она ответила сразу, словно ждала у аппарата.

– Куда вы пропали? – гневно спросила она. – У нас в пять часов съемки. Это вы увели Ингрид?

– Нет, – пробормотал Дронго, взглянув на лежавшую перед ним девушку, – но я знаю, куда она пошла. Сейчас я поеду за ней и привезу на съемки.

– Чтобы в половине пятого вы были в отеле, – грозно сказала Рута Юльевна, – иначе я подам на нее в суд, и мамаше Ингрид придется выложить большую сумму в качестве неустойки.

– А как Доколина? Что с ней и Круминьшем?

– Их уже отпустили. В четыре часа они будут в отеле. Вы меня слышите?

– Ну и слава Богу.

Он положил трубку и посмотрел на Ингрид. У нее были очень красивые руки. И длинные пальцы.

– У тебя красивые руки, – искренне произнес Дронго.

Она спрятала руки под простыню.

– В прошлом году у меня была непонятная форма аллергии, – призналась она, – руки все время горели, словно от крапивы.

– У тебя очень красивые руки, – повторил он.

– Что она сказала? – поинтересовалась Ингрид.

– Мы должны быть в отеле в половине пятого. Сейчас уже десять минут четвертого.

– Значит, у нас есть время, – рассудительно сказала Ингрид, сбрасывая с себя простыню. – Иди сюда.

Дронго поднялся, придерживая полотенце. Еще час назад он был готов на подвиг. Но повторить его снова было, кажется, выше его сил. Дронго улыбнулся. Может, это и есть разница в к возрасте. Неужели он так постарел?

– Убери полотенце, – прошептала она. «Как хорошо, что я поддерживаю форму, – подумал Дронго, отбрасывая полотенце, – иначе как бы я выглядел с отвисшим животом».

– Надеюсь, мы не опоздаем, – пробормотал Дронго и шагнул к кровати.

Глава тринадцатая

| В половине пятого вся группа собралась в холле отеля. Гарсиа, взволнованный и от того более эмоциональный, старался подбодрить каждого. Круминьш стоял рядом со стойкой портье раздумывая над чем-то. Лены не было, очевидно, она поднялась, чтобы переодеться. Увидев вошедших вместе Ингрид и Дронго, Рута Юльевна снова нахмурилась, но ничего не сказала. Меднис сидел на диване, проверяя свою камеру. Увидев Дронго, он неприязненно усмехнулся, но ничего не сказал. Балодис разговаривал с водителем автобуса, который должен был отвезти их на съемки.

Дронго проводил Ингрид до лифта, ей нужно было подняться в номер и переодеться, – после чего подошел к Пабло Гарсиа.

– Я рад, что все нормально завершилось, – сказал он, обращаясь к испанцу, – надеюсь, все разъяснилось.

– Если бы, – вздохнул испанец. – Я все время себя ругаю, что начал учить русский язык и работаю со странами бывшего Советского Союза. Лучше бы я выучил китайский или японский. С ними, по крайней мере, не было бы проблем. А с группами из ваших стран постоянно проблемы.

– Но их отпустили?

– Пока только условно. Круминьш говорил, что был в номере сеньоры Лилии. А я был уверен, что могу ей нравиться. Или понравиться? Не знаю, как правильно. Но он сказал, что приходил к ней и они были вместе. Следователь проверил пленку и увидел, что Круминьш приходил к сеньоре Омельченко. Они были вместе больше один час. Одного часа, – поправился Гарсиа. – И еше тридцать минут, – добавил он через некоторое время.

– Полтора часа, – поправил его Дронго.

– Да, верно. Полтора часа. Следователь видел, что сеньор Круминьш вышел от сеньоры и пошел к себе в номер. Поэтому он поверил сеньору Круминьшу и принял решение его временно освободить. Они проверили его багаж, но наркотиков не нашли. Следователь приказал взять группу v под полицейский надзор, и сотрудники полиции будут нас сопровождать все время, пока мы будем в Севилье.

– А Елену Доколину отпустили? – С ней было трудно, – вздохнул Гарсиа, – ее пальцы, отпечатки пальцев были на двери. Но она говорит, что проходила мимо комнаты сеньоры Омельченко и постучалась к ней за минуту до того, как туда вошла горничная. Следователь не верит Лене, но мы уговорили отпустить ее на сегодняшнюю съемку.

– Она не сказала, почему она оказалась рядом с номером погибшей? – нахмурился Дронго.

– Нет, не сказала, – удивился Гарсиа. – А вы знаете, почему она там была?

– Не знаю, – сказал Дронго, отходя от своего собеседника.

– Мне не нравится здесь, – громко произнес Круминьш, поднимаясь в холл. – Сначала стали утверждать, что я наркоман. Потом арестовали. Затем обвинили в убийстве Лилии Омельченко. Отпустили, когда поняли, что я был ее другом, а не убийцей. И наконец не дали спокойно поплавать в бассейне.

– Почему? – удивился Гарсиа.

– Какой-то кретин опять оставил там эспандер. Один вчера упал, другой сегодня. Сколько можно! Нужно выгнать этого идиота из отеля. Наверное, американец, – в сердцах сказал Круминьш, недовольный засилием голливудских фильмов и считавший всех американцев выскочками.

Рута Юльевна курила, глядя во внутренний дворик. Над двориком в полдень натягивали тент, который включался механически. Дронго подошел к коммерческому директору.

– Кажется, вы совсем неплохо проводите время, – недовольно сказала она, глядя перед собой и даже не удостаивая его своим взглядом, – сначала с Лилией Омельченко, вчера ночью с Леной, а сегодня днем с Ингрид. Я еще не встречала таких активных мужчин.

– Значит, вам не повезло, – сказал Дронго, встав рядом и также глядя во дворик. – Мне нужно с вами поговорить.

– О чем, – она выпустила струю дыма, даже не повернувшись к нему. Они могли видеть друг друга в стеклянной перегородке, отделявшей холл от внутреннего дворика.

– Вы знаете, почему задерживали Лену Доколину?

– Конечно, нет. Следователь не обязан передо мной отчитываться.

– Они нашли ее отпечатки пальцев на ручке двери погибшей Лилии Омельченко.

Она выпустила еще одну струю дыма, очевидно, для того, чтобы он не смог рассмотреть выражения ее лица.

– Откуда вам это известно? – поинтересовалась Рута Юльевна.

– Мне рассказал один из следователей. Ее отпечатки нашли на дверной ручке, и следователи считают, что она дала ложные показания. Поэтому ее забрали на допрос.

– Какой интересный детектив, – иронично произнесла она. – Ну и зачем вы сообщаете мне эти подробности?

Он взглянул на нее. У Руты Юльевны была одна странная особенность. Она была достаточно приятной женщиной, но у нее были большие, мужские уши, которые она прикрывала искусно зачесанными волосами. Уши можно было увидеть, только находясь в непосредственной близости от нее.

– Вчера вечером она была в вашем номере, – тихо сказал Дронго.

Рука, державшая сигарету, дернулась. Но Рута Юльевна не обернулась.

– Кто вам об этом сказал? Она?

– Какая разница? Я знаю, что она была в вашем номере.

– Вы успели ее допросить. Значит, вы не только Дон-Жуан, но и Шерлок Холмс, – сказала она с некоторым презрением.

– Скажу откровенно, мне нравятся оба персонажа, – пошутил Дронго.

– А мне нет. – На этот раз она взглянула на него бешеными глазами.

– Она была в вашем номере, – продолжал Дронго, – и когда закричала горничная, успела первая выбежать из него, надев ваш халат. Затем вышли и вы, но к этому времени Лена успела вернуться в ваш номер и вышла тогда, когда в коридоре уже было много людей.

– Ваши дикие фантазии мне не интересны, – нервно дернулась Рута Юльевна. – Зачем молодой женщине оставаться в моем номере, да еще в полураздетом виде? В отличие от вас я не страдаю комплексами Дон-Жуана. – А какими страдаете? – неожиданно спросил Дронго. – Или вы пригласили Доколину просто так? Она повернулась к нему

– Я не хочу вас слушать, – гневно заявила она, – ваши грязные намеки оскорбляют меня.

– Подождите, – чуть громче сказал Дронго, – Лена сама мне все рассказала.

Рута Юльевна замерла. Ее рука с сигаретой задрожала. Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривой, словно одна половина лица не слушала другую.

– Она… вам… сказала? – не поверила женщина. Кажется, она даже испугалась.

– Вы должны спасти девушку Ведь она ни в чем не виновата, – продолжал Дронго. – Будет лучше, если вы сами позвоните следователю и расскажете, что Доколина была в вашем номере в момент совершения преступления.

– Вы с ума сошли, – тихо сказала коммерческий директор. – Неужели вы думаете, что я это сделаю?

– Иначе следователи будут считать, что именно Лена Доколина убила вашего гримера. И ей очень трудно будет подтвердить свое алиби.

– Я не буду ничего доказывать, – заявила Рута Юльевна.

– Тогда мне самому придется дать показания и рассказать обо всем следователю.

Она молча смотрела на него. Было заметно, что она очень нервничает.

– Мы в Европе, – напомнил Дронго, – здесь свои нравы и своя мораль. Никто вас не осудит. Ваше личное дело, с кем встречаться. Но вы должны спасти девушку, вся вина которой заключается только в том, что она уступила вашим… – Он не хотел употреблять слово «домогательствам». Поэтому поправился, – вашим доводам.

– Вы не понимаете, что говорите, – очень тихо сказала она, – я не могу ни в чем признаваться. Это конец моей карьеры. Меня не допустят до работы с моделями, если узнают… И перед Зитманисом я не смогу оправдаться.

– Речь идет о судьбе Доколиной, – повысил голос Дронго.

На них начали оглядываться. – Не кричите. – К ней вернулось самообладание. Она поправила прическу. – Я поговорю со следователем после съемок и не нужно больше ничего говорить. Я надеюсь, вы порядочный человек. – Она повернулась и начала спускаться по лестнице в нижний холл.

Через пятнадцать минут все сидели в комфортабельном автобусе, даже Гарсиа и Рута Юльевна. Двое полицейских поднялись и сели в перовом ряду, Таррега вошел последним. Он оглядел пассажиров и негромко сказал по-испански: —Надеюсь, все будет хорошо и вы вернетесь в отель. Постарайтесь не отходить друг от дpyra. Наши сотрудники будут все время с вами. Счастливого пути.

Гарсиа поднялся и перевел его слова. Лена с заплаканным лицом сидела одна. Дронго обратил внимание, что в этом автобусе все сидели по родному. Даже Ингрид, войдя в салон автобуса, не села рядом с ним, а прошла дальше, улыбнувшись и показав глазами на остальных. Когда автобус тронулся, Пабло Гарсиа взял микрофон.

– Дорогие друзья. Я понимаю ваше состояние. Понимаю, что вам не хотелось бы сегодня работать. Но нам нужно сделать свою работу. Можете ни о чем не беспокоиться. Нас будут охранять. Сначала мы едем на площадь Испании, а потом будем работать в парке Марии-Луизы. Сегодня мы будем снимать при заходящем солнце, и поэтому я прошу наших сеньорит сосредоточиться. Французские визажисты нас уже ждут. Мы пригласили местного гримера, который заменит нам сеньору Омельченко.

Произнеся столь длинную речь, Гарсиа убрал микрофон.

По улице Сан-Фернандо они проехали мимо монументального двухэтажного здания бывшей табачной фабрики. Сейчас там разместился университет. Именно эту фабрику описывал в своей книге о неистовой Кармен французский писатель Проспер Мериме.

На площади Дон Хуана находилось небольшое здание, принадлежавшее Португалии. В середине века здесь было португальское посольство, а позднее – португальское консульство.

Автобус двигался дальше. Все с интересом смотрели на достопримечательности, несмотря на яркое солнце, светившее прямо в окна.

Автобус въехал на площадь Испании, и все члены группы восторженно замерли перед зрелищем, открывшимся перед ними. Полукругом стояли здания с выступающими арками. На зданиях можно было различить гербы всех провинций Испании, выполненные из керамики. Небольшой декоративный ручей протекал через площадь, мост через нее был также украшен керамикой. Площадь Испании словно вобрала в себя все лучшее, что было в архитектуре этой страны. Над центральным зданием развевался флаг Испании, с левой стороны был приготовлен небольшой павильон, где можно было переодеться. Гapсиа оказался прав. Визажисты и новый гример их уже ждали. Европейцы и американцы не терпели Кникакой расхлябанности в работе. Все было четко продумано и организовано, даже запасы воды для прибывших. Ради справедливости нужно отменить, что латышская группа старалась соответствовать международным стандартам и все члены группы также деловито и быстро включились в работу. Даже Балодис нашел себе дело. Он помогал сотрудникам полиции организовать своеобразное оцепление, чтобы оградить группу от назойливых зевак.

Съемки начались на закате, когда было не столь жарко и тень от зданий давала возможность режиссеру и оператору импровизировать. Дронго внимательно следил за работой Медниса. Он увидел, что оператор совсем неплохо справляется со своими обязанностями.

Девушки позировали в традиционных испанских нарядах, причем на Лене был темный парик, который ее неузнаваемо изменил.

Дронго прошелся по площади. Толпа зевак, наблюдавшая за съемками, весело обсуждала достоинства девушек.

Круминьш и Меднис работали быстро, чтобы успеть завершить съемки до заката солнца, так как позже пришлось бы ставить специальный свет.

Ингрид работала так же, как и Лена, словно не было изнурительного трехчасового марафона в отеле «Америка». Иногда она смотрела в сторону Дронго и лукаво усмехалась. И тогда он отворачивался от нее, стесняясь собственных воспоминаний.

«Где-то я читал, что мужчины должны встречаться с молодыми женщинами, – вспомнил Дронго. – От такого общения они молодеют. Возможно, это действительно так. Но такая жена, как Ингрид, вполне способна довести среднестатистического мужчину до серьезного сердечного приступа». Он вдруг улыбнулся. Кажется, первый раз в жизни он подумал нечто подобное. А может, он просто боится? Может, поэтому он не так часто встречается с Джил? Нужно будет доказать самому себе, что он вполне способен на такие состязания. Если Ингрид ему не откажет, то сегодня ночью он готов продолжить их марафон. Если, конечно, ничего не случится.

Съемки на площади закончились, и группа переехала в центр парка, чтобы продолжить работу в тени деревьев. На этот раз автобус был использован в качестве передвижного павильона. Дронго углубился в парк. В самые жаркие дни многочисленные парки Севильи спасали от обжигающего солнца.

В парке было много запряженных лошадьми колясок, в которых разъезжали туристы. Коляски мягко подпрыгивали на рессорах, гиды на английском и испанском языках рассказывали об удивительной истории города и его парков.

Дронго задумчиво ходил по аллеям, стараясь не уходить особенно далеко.

Сначала маньяк напал на Ингебору, затем угрожал Ингрид. Приехав в Севилью, он умудрился отключить камеру наблюдения и убить Лилию Омельченко. Если связать все эти события, то получается, что подозреваемых может быть только трое – Рута Юльевна, Меднис и Балодис. Ингрид и Лена исключаются, их не было в прошлом году в Барселоне. Не было там и Круминьша. Камеру мог отключить Меднис. Но мог и Балодис, ведь он должен знать, как обращаться с подобной техникой.

Следовательно, только Рута Юльевна выпадает из этой тройки, тогда как она на самом деле главный подозреваемый. Ведь Лена пришла к ней за несколько минут до того, как был обнаружен труп. Когда нашли убитую, Рута Юльевна была вместе с Леной и имела свое алиби. А если она все сама и рассчитала? Сначала убрала Лилию Омельченко, а затем приняла Лену. По сути дела, такой человек, как Лилия, должна была очень сильно раздражать Руту Юльевну. Более того, она ее действительно раздражала. Может, Лилия отказала Руте Юльевне в ее претензиях. И тогда коммерческий директор решила отомстить. Такая версия имеет право на жизнь. Но только в том случае, если Рута Юльевна действительно плеснула кислоту в Ингебору и отключила камеры в Барселоне и в Севилье.

Дронго услышал за спиной быстрые шаги. Он обернулся и увидел подходившую к нему Руту Юльевну.

«Все как полагается, – почему-то весело подумал он, – сейчас она убьет меня как единственного свидетеля, узнавшего о ее тайне».

Было заметно, что она волнуется.

– Извините меня, – неожиданно сказала рута Юльевна, – я хочу с вами поговорить. У нас объявили небольшой перерыв, и я увидела, куда вы пошли…

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– О Лене, – неожиданно сказала она.

Дронго удивленно взглянул на нее.

| – Она не рассказала вам всей правды, – |пояснила Рута Юльевна, – дело в том, что у нас почти ничего не было. Поверьте мне, это правда. Я |понимаю, что выгляжу немного смешно, но все было именно так, как я говорю. Она пришла ко мне за минуту до того, как горничная нашла убитую Лилию. Я никому не хотела об этом говорить. Она вошла ко мне в номер в одном халате. Это был ее халат, именно в нем она и пришла ко мне. И я слышала крик перед тем, как вошла, какой-то сдавленный крик, но не придала этому значения. Поверьте, я говорю это не для того, чтобы отомстить ей за откровенность. Все было именно так. Я открыла дверь и впустила ее к себе. Когда раздался крик горничной, она не выходила из моего номера. Я первая выбежала из номера только потому, что была одета. Она была в халате и не хотела выходить. Я выбежала в коридор, где уже находилась горничная. Потом сбежались люди, и тогда Лена вышла.

– Она сказала мне, что пришла к вам за полчаса до того, как раздался крик горничной.

– Нет, – твердо возразила Рута Юльевна, – всего за несколько минут до этого. Это абсолютно точно.

– Почему вы так уверены? Вы могли не обратить внимания на время.

– Не могла, – нервно сказала коммерческий директор. – Мы успели перекинуться только несколькими словами.

– А она сказала мне, что вы зашли достаточно далеко…

– Она соврала, – гневно прервала Дронго Рута Юльевна, – у нас ничего не было. Абсолютно ничего. И она не выходила в коридор, и не трогала ручки после того, как закричала горничная. В этом я уверена на все сто процентов. Я поэтому была так ошеломлена, когда вы сказали мне о Лене. Я не могу ее выгораживать хотя бы потому, что это неправда.

– Получается, что она обманула нас обоих, – понял Дронго. – Как странно, что в таком юном возрасте она может так изощренно врать. Вы встречались с ней раньше?

Рута Юльевна молчала.

– Да или нет? – требовательно спросил Дронго.

– Я и так сказала вам больше чем достаточно, – немного растерянно ответила коммерческий директор.

– Да или нет? – переспросил Дронго. – Вы понимаете, что я спрашиваю не из праздного любопытства.

– Да, – кивнула она, отворачиваясь, – два раза. Еще в Риге.

– Она знала, что занявшая третье место не едет в Испанию?

– Знала, конечно. И очень из-за этого переживала. Она так хотела поехать. Отчасти поэтому я решила ее немного утешить, немного отвлечь, если хотите.

– Вы не встречались во время конкурса?

– Конечно, нет, – гневно произнесла Рута Юльевна. – Неужели вы думаете, что я способна на подобное? Мы встречались уже после завершения конкурса.

– И вы рассказывали ей, что Ингебора поедет в Испанию?

– Может быть. Но об этом и так все знали.

– Давайте еще раз. Вы уверены, что слышали крик до того, как Лена вошла к вам в комнату, и что она не выходила после того, как труп обнаружила горничная?

– Да, – Рута Юльевна покачала головой. – Но я не придала этому никакого значения. Вчера вечером я хотела с ней поговорить, долго стучала, но ее не было в номере.

– Извините, – Дронго повернулся и побежал в сторону автобуса. – Надеюсь, я успею! – крикнул он на прощание.

«Если все правильно, то следующей жертвой должна стать Ингрид», – подумал Дронго, продолжая бежать к месту съемок.