355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Чингиз Абдуллаев » Флирт в Севильи » Текст книги (страница 10)
Флирт в Севильи
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:47

Текст книги "Флирт в Севильи"


Автор книги: Чингиз Абдуллаев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава четырнадцатая

У автобуса стояли два полицейских. Круминьш курил рядом с ними. Балодис разговаривал с одним из французских визажистов. Дронго подбежал к автобусу, но полицейские преградили ему путь.

– Там находятся наши женщины, – попытался объяснить Дронго, но к нему уже спешил Гарсиа.

– Что вам нужно, сеньор Дронго? – спросил Гарсиа.

– Позовите Лену и Ингрид, – потребовал I Дронго.

– Успокойтесь, – попытался остановить его % Гарсиа.

– Позовите Ингрид, – неистовствовал Дронго.

Полицейские с трудом сдерживали его напор. Гарсиа взял его за руку.

– Не нужно нервничать, – сказал он, пытаясь сдержать Дронго, – их там нет. Там только наши визажисты.

– Где они? – взревел Дронго.

– Они отошли, – пожал плечами Гарсиа, —

у нас объявлен небольшой перерыв. Во время захода солнца мы будем делать последние снимки. Мало ли зачем могут отойти женщины. Мне неудобно говорить, сеньор, но, кажется, они пошли в сторону туалета. В автобусе нет туалета… Дронго, не дослушав, побежал в сторону туалетов. Было уже довольно поздно, около семи часов вечера. Через несколько минут должен был начаться закат солнца.

– Неужели эта девчонка могла меня так к обмануть, – зло думал Дронго, уже не рассчитывая увидеть Ингрид живой.

Если Лена успела войти в комнату Лилии и нанести ей смертельный удар, то тогда все совпадает. Она вошла в номер, ударила Лилию, потом прошла в соседний номер к Руте Юльевне. Это она шантажировала Ингрид, а затем убрала Ингебору, чтобы попасть в Испанию.

Зависть, одно из самых страшных чувств в человеке. Лена добилась своего, решив устранить всех. Возможно, Лилия знала какую-то тайну Доколиной. Но тогда кто вывел из строя камеры наблюдения? Кто перерезал провода в Барселоне? Ведь Доколиной там точно не было.

Нельзя подгонять свои сомнения под определенную версию. Этого принципа Дронго придерживался много лет. Если остаются сомнения, значит, их нужно опровергать или подтверждать, но нельзя не обращать внимания на факты, противоречащие его версии.

Он поспешил к небольшой постройке, стоявшей на краю парка. Справа было мужское отделение туалета, слева женское. В женском не было слышно ни звука.

– Ингрид! – громко позвал Дронго. – Лена! Вы меня слышите?

Ему никто не ответил. Он заметил, что от автобуса спешат полицейские и Гарсиа, очевидно, напуганные его поисками.

– Ингрид! – снова позвал он. – Лена!

Никакого ответа. Он решительно рванул на себя дверцу и вошел в туалет. Стоявшая к нему спиной женщина мыла руки. Услышав его шаги, она обернулась. Это была Ингрид.

– Слава Богу, – прошептал он, – ты жива. Она улыбнулась.

– Неужели ты будешь преследовать меня даже в туалете? Тебе не говорили, что ты сексуальный маньяк?

– Где Лена? – невежливо перебил он Ингрид.

Она нахмурилась.

– Кажется, вы все помешались на этой девчонке, – нервно произнесла она, стряхивая воду с рук, – я не знаю, где Лена, и не хочу знать. Что опять случилось? Или у тебя на вечер другие планы? Может, ты решил со мной расстаться?

– У тебя комплекс неполноценности, – пробормотал, чуть остывая, Дронго.

Теперь, когда он увидел наконец живую Ингрид, можно было немного расслабиться.

– Сеньор, – раздался возмущенный голос Гарсиа, – вы перепутали и вошли в женский туалет.

Он взглянул на Ингрид и начал беззвучно смеяться. Она тоже стала смеяться.

– Тебя в конце концов арестуют как сексуального маньяка, – сказала она.

Его всегда поражали туалеты в Испании. Где бы то ни было. На вокзалах и в придорожных кафе, в ресторанах или в гостиницах. Повсюду была идеальная чистота и порядок. Он шагнул к Ингрид и поцеловал ее.

– Сеньор Дронго, – снова раздался голос Гарсиа, – где вы?

– Нужно идти, – пробормотал он, отстраняясь и выходя из туалета.

Перед ним стояли Гарсиа и оба полицейских.

– Вы ничего не хотите сказать этим господам? – удивленно спросил Гарсиа.

– Только пожелать им успешной работы, – улыбнулся Дронго.

Он повернулся и пошел в сторону автобуса, оставив озадаченного Гарсию и ничего не понимающих полицейских. Уже подходя к автобусу, он увидел, что с другой стороны к нему подходят Меднис и Доколина. Они шли рядом, о чем-то спокойно беседуя.

– Что случилось? – спросила Лена, мило улыбаясь. – Говорят, вы нас искали?

Теперь она казалась ему лживой дрянью. Он отвел глаза. Пусть закончат съемки. Здесь не время и не место устраивать разбирательство. Но Ингрид он теперь от себя не отпустит. Лена, не получившая ответа на свой вопрос, пожала плечами и вошла в автобус.

Съемки начались при заходе солнца и продолжались минут пятнадцать. После чего Круминьш наконец дал знак заканчивать. Все садились в автобус довольные и уставшие. Утром должны были состояться последние съемки. Их уже предупредили, что сегодня после ужина всем нужно лечь спать, чтобы встать в три часа ночи и успеть на утренние съемки, которые должны были проводиться при восходе солнца. На этот раз в автобус сели не только члены латышской группы, но и французские визажисты, которых должны были отвезти в отель «Донна Мария». Автобус мягко развернулся и поехал в другую сторону, чтобы сначала высадить французов. Все мило шутили и смеялись. Один из французских фотографов, совсем молодой парень приятной внешности, с голубыми тазами, бесцеремонно уселся рядом с Ингрид и все время пытался сказать ей комплимент. Она улыбалась нахальному французу и смеялась над его шутками, которые понимала, когда он переходил на английский. Ингрид неплохо знала английский.

Лена устроилась с Меднисом. И хотя оба молчали, было очевидно, что обоих устраивало их соседство. Рута Юльевна сидела с Гарсиа, и он оживленно рассказывал о завтрашнем банкете, завершении съемок. Затем группа сможет вернуться домой, в Латвию.

Дронго сидел, как обычно, один. Даже в комфортабельном автобусе он всегда чувствовал себя неуютно, если соседнее кресло было занято. При его мощной комплекции становилось достаточно тесно, и тогда ему не хватало воздуха.

Автобус остановился у отеля. Французы весело и шумно покинули автобус. Обратно поехали уже в сильно поредевшем составе. И на этот раз в салоне не было слышно шуток. Проехали мимо памятника капитану Эль Кано, стоявшего среди фонтанов. Дронго взглянул на памятник и покачал головой. Какие повороты иногда дает история. Капитан Эль Кано был одним из тех испанских дворян, которые протестовали против авантюрных замыслов португальского выскочки Жоао де Магельяша, вошедшего в мировую историю под именем Магеллана. Эль Кано со своим друзьями даже поднял мятеж в бухтах будущей Аргентины, отказываясь следовать дальше, по гибельному для экспедиции маршруту. Пролилась кровь участников экспедиции. По приказу Магеллана, жестко подавившего выступления недовольных, двое были казнены.

Но история часто шутит над своими героями. Великий Наполеон, имевший в своем подчинении столько блестящих маршалов, проиграл свой самый главный бой под Ватерлоо, доверившись бездарному Груши. Магеллан погибнет во время путешествия, из его пяти кораблей только один достигнет берегов Испании. Только один с гордым, прекрасным именем «Виктория». И только восемнадцать человек из двухсот шестидесяти пяти вернутся в Севилью, чтобы объявить о неслыханной победе над океаном человека, сумевшего бросить вызов расстоянию и времени.

И капитаном «Виктории» будет Эль Кано. Тот самый испанский дворянин, который не верил в проект Магеллана и всячески препятствовал ему. Благодарные севильцы поставят памятник своему земляку, ему будет дарован герб, на котором будет изображен земной шар, с надписью «Ты первым обогнул меня». Казалось, слава Эль Кано может затмить славу самого Магеллана. Но история справедлива. Испанский капитан остался лишь местной знаменитостью. И его памятник был лишь проявлением добрых чувств севильцев к своему земляку.

Но подвиг Магеллана, погибшего во время беспримерного путешествия, счастливо не узнавшего, что за время его странствий умерли его жена и двое детей, не получившего никаких наград при своей жизни, все равно вошел в историю человечества. Его имя стало нарицательным, как имя Колумба, и в историю эти два удивительных человека вошли как примеры величайшего мужества и отваги.

Гарсиа заметил, как долго и пристально Дронго смотрел на памятник Эль Кано. И как бы прочитав мысли Дронго пояснил:

– Эль Кано привел «Викторию» в Севилью. Недалеко от выставки «Экспо» стоит этот корабль, восстановленный по старым чертежам. Вы можете его увидеть. Я все время смотрю на него и думаю, как, должно быть, страшно плыть на таком суденышке. А чуть дальше стояла церковь, куда восемнадцать оставшихся в живых моряков босиком, в белых саванах, со свечами в руках, пришли благодарить Господа. У нас была великая история, сеньор, – гордо сказал он.

«Вот почему я так люблю Европу, – подумал Дронго. – Здесь каждый камень, каждое здание, каждый город по-своему примечательны. Это потрясающая история возникновения и развития цивилизации. Ее ошибок и достижений».

Автобус въехал во двор отеля «Альфонсо Тринадцатый», и все поспешили к выходу. Меднис помог Лене спуститься. Дронго, с трудом сдерживаясь, пытался сохранить спокойствие.

Он видел, как испытующе смотрит на него Рута Юльевна. Вполне возможно, что лгала именно она, а не Лена. Но сорваться снова он позволить себе не мог. Когда Ингрид прошла мимо него, он не выдержал и остановил ее.

– Будь осторожна, – попросил он Ингрид, – и никому не открывай дверь. Никому.

Она кивнула и прошла дальше. Они разошлись по своим номерам, чтобы собраться через полчаса на ужин. Дронго прошел в свой номер, быстро переоделся и, выйдя из номера, взглянул на камеру наблюдения. Все камеры проверили, и теперь они работали. Дронго, чувствуя на себе взгляд сотрудника службы безопасности, прошел по коридору и, подойдя к двери номера Доколи-ной, позвонил.

В отеле были весьма примечательные, тяжелые резные двери. Он услышал, что дверь открывается. Лена приветливо спросила:

– Это ты?

Но увидев Дронго, осеклась и вскрикнула:

– Извините!

Она была в одном нижнем белье. Дронго еще раз подумал, что эту молодую женщину ждет большой успех. С такими внешними данными можно смело претендовать на подиумы Франции.

– Извините, – сказала она еще раз и побежала в ванную комнату. – Заходите, – крикнула она оттуда, очевидно, одеваясь.

Он вошел. По всему номеру были разбросаны ее вещи, словно здесь рылись несколько человек. Доколина быстро вышла из ванной комнаты.

– Извините, – сказала она, собирая вещи в две кучки, одну – на кровати, а другую – на полу, рядом с чемоданом. После этого она села в кресло и посмотрела на Дронго.

Он тяжело опустился в соседнее кресло.

– Хотите что-нибудь выпить? – весело спросила Доколина.

– Нет, – хмуро ответил Дронго, – я пришел с вами поговорить.

– О чем? – удивилась она. – Мы обо всем договорились.

– С кем?

– Я не поняла. Что значит «с кем»?

– С кем вы обо всем договорились? Со следователем? Или с кем-нибудь другим? Только не со мной.

Она не понимала его настроения. И поэтому наморщила свой красивый лоб.

– Вы говорите загадками, – призналась Лена.

– Это вы говорите загадками, – разозлился Дронго, – вчера вам было так плохо, что вы решили отправиться гулять одна. Я еще вчера обратил внимание на ваше настроение. Ведь вы явно кого-то ждали, но, не дождавшись, были разочарованы и решили прогуляться в одиночестве. А увидев меня, обрадовались, что можете уйти в компании со мной.

Лена смотрела на него, и по мере того, как он говорил, ее губы сжимались, превращаясь в тонкую щель.

– Вчера вы обманули меня, сказав, что были в номере Руты Юльевны целых тридцать минут. Вам было выгодно утверждать это. На самом деле вы были не больше пяти минут. У меня еще вчера ваши слова вызвали подозрение. Получается, что, придя в номер к Руте Юльевне, вы сразу разделись, а она все еще ходила в одежде? И если вы успели набросить халат и выбежать в коридор, то каким образом Рута Юльевна успела так быстро одеться? К тому же она была и причесана. Я вчера обратил внимание на эти несуразности, но решил их все-таки проверить.

– Проверили? – спросила она, глядя на него с презрением.

– Конечно, проверил. Вы мне врали. И я, пытаясь поверить вам, даже сегодня утром подсказал вам версию вашего поведения у следователя на допросе. Я был уверен, что Рута Юльевна подтвердит факт вашего пребывания в ее номере.

– Она сказала, что меня там не было?

– Она подтвердила, что вы у нее были. Только не тридцать минут, а пять. И за несколько секунд до того, как вы к ней пришли, она слышала крик и сдавленный стон. Что-то в этом роде. А потом вы к ней постучались. Когда раздался крик горничной, вы все еще разговаривали и между вами ничего не было. Рута Юльевна вышла первая, а вы, надев халат, вышли следом. Вы не могли дотронуться до ручки дверей номера Лилии Омельченко ни при каких обстоятельствах. В присутствии стольких людей. Значит, вы дотронулись до ручки до того, как вошли в соседний номер. Значит, вы мне солгали.

– Это она вам сказала? – с некоторым вызовом спросила Доколина.

– И еще, – Дронго не собирался щадить свою собеседницу, – вы меня обманули в главном. Между вами ничего не было в Севилье. А вот в Риге вы действительно встречались. Только не во время конкурса, а после, когда все было решено. И встречались, очевидно, по взаимному согласию. Или я не прав?

– Вот стерва, – вдруг улыбнулась Лена, тряхнув волосами, – все успела выложить. Не человек, а информационная машина.

– Вы подтверждаете ее слова? – уточнил Дронго.

– Ничего не подтверждаю, все врет, – разозлилась Доколина, – и вообще я не хочу с вами разговаривать. Здесь есть следователь, пусть он меня и допрашивает. А вы кто такой? Такой же, как и все. Вас только пустить, сразу под юбку лезете. Вчера, наверное, меня специально к отелю отвели. А сегодня забрали туда Ингрид.

– Откуда вы знаете?

– Меднис видел, как вы вдвоем выходили из отеля. Он был в магазине, покупал там новые кассеты. И вас там «засек». Так что вы мне мораль не читайте.

Когда красивая женщина злится или ругается, она превращается в мегеру. А ее красота становится пародийно-комической.

– Не нужно дергаться, – посоветовал Дронго, – вы, очевидно, не понимаете, в какое положение себя поставили. Если следователь установит, что вы ему врали, никто не сможет доказать ваше алиби. Камера не работала, и никто не знает, зачем вы вошли в номер Омельченко. Показания Руты Юльевны будут против вас. Боюсь, что вас ждут очень большие неприятности.

– А вы не бойтесь, – сказала она с вызовом, – ничего мне не будет. Я точно знаю, где была и с кем. Поэтому не нужно мне угрожать.

– Подождите, – вдруг сказал Дронго, – я, кажется, начинаю понимать. Вчера вечером я был с Ингрид в ресторане. Круминьш спустился к нам. Балодис был в таком состоянии, что с ним невозможно было разговаривать. Лилия спала в своем номере, перед тем как встретиться со мной. А Рута Юльевна ждала вас. Значит, вы могли встречаться только с Меднисом? Правильно. И именно он рассказал вам о моей встрече с Ингрид. Почему именно вам? Чтобы вы прониклись отвращением к возможному конкуренту, который был таким же бабником, как и сам Меднис. Вчера за завтраком я слышал, как Рута Юльевна выговаривала вам за встречи с оператором. А вы слабо оправдывались. Значит, вы всех обманули и вчера встречались с Меднисом? И поэтому вы так уверены в своем алиби?

Она молчала.

– И сейчас вы тоже ждали его? – спросил Дронго.

Именно в этот момент в дверь постучали.


Глава пятнадцатая

Лена вздрогнула и посмотрела на Дронго. Он сидел не двигаясь, ожидая, когда она откроет дверь. Осторожно постучали еще раз. Именно постучали, а не позвонили, хотя у каждой двери был звонок. Лена, глядя в глаза Дронго, поднялась, медленно поднялась, затем повернулась и также медленно пошла к входной двери. Открыла дверь.

– Почему не открываешь? – спросили ее по-латышски.

Доколина не успела ничего сказать, когда Дронго громко позвал:

– Входите, Меднис, входите. Не нужно стоять на пороге, тем более что камеры теперь починили и они работают в нормальном режиме.

Лена посторонилась, и оператор вошел в номер. Лена вошла следом.

– Какая неожиданная встреча, – сказал Дронго, – вы наверняка случайно зашли в номер к Доколиной. Может, вы даже не знакомы?

– Прекратите издеваться, – строго сказал Меднис.

Он подошел к креслу, где до этого сидела Лена, и уселся в него. Доколина села на край кровати, растерянно глядя на Дронго.

– Как вы здесь оказались? – спросил Дронго.

– Мы же вас не спрашиваем, как вы оказались сегодня в отеле «Америка» вместе с Ингрид, – огрызнулся Меднис.

– Мне остается только позавидовать вашим способностям, Доколина, – сухо сказал Дронго. – Вы флиртуете со мной, назначаете встречи Меднису и встречаетесь с…

– Не нужно, – встрепенулась она.

– Хорошо, – согласился Дронго, – только расскажите мне наконец, что было вчера.

– Ничего, – пожала она плечами, – у нас были съемки, потом мы вернулись в отель. Рута Юльевна приказала, чтобы в половине восьмого я была у нее. Я уже понимала зачем. Она сказала правду. Мы с ней здесь не встречались. Но я не хотела идти. И все рассказала Эугену. Он посоветовал мне не ходить. Но я думала, что она может сорвать съемку и выслать меня обратно в Латвию. Тем более что ей не нравится Меднис и она хотела бы от него избавиться. Поэтому я умоляла Эугена не поднимать шума. Когда я пошла к Руте Юльевне, он увидел меня в коридоре и попытался туда не пустить. Я даже крикнула на него. Он меня толкнул в сторону двери, и я случайно схватилась за ручку соседнего номера. Потом Меднис извинился и ушел, а я вошла в номер к Руте Юльевне. Но у нас ничего не было, – очевидно, последнюю фразу она говорила для сидевшего в комнате оператора, – мы только с ней разговаривали, когда раздался крик горничной, и Рута Юльевна поспешила узнать, что случилось. А я вышла потом, когда уже было много людей, чтобы меня не заметили.

– Нужно было с самого начала излагать именно эту версию, – строго заметил Дронго. – Меднис, а вы знали, что камера не работает?

– Какая камера? – не понял Меднис.

– Камера наблюдения. Которая была установлена в коридоре.

– Нет, не знал, – удивился Меднис.

– Вы же профессиональный оператор. Неужели вы не видели, что камера была отключена?

– Я не обратил внимания, – ответил Эуген, – и мне не хотелось смотреть на камеру. Я смотрел на Елену, а не на камеру.

– Вы встретились у дверей номера Руты Юльевны? – уточнил Дронго.

– Да, – кивнула Лена.

– И Меднис ждал вас, около номера? Доколина еще раз кивнула.

– Вы знали точно, в каком номере живет Рута Юльевна? – спросил Дронго.

– Примерно знал, – неожиданно ответил Меднис, – но не точно. Когда регистрировали номера, перепутали фамилию Озолинь с фамилией Омельченко. Руту Юльевну записали в номер Лилии, а гримера в – номер Руты Юльевны.

– Откуда вы знаете? – спросил Дронго.

– Мы приехали ночью, – объяснил оператор, – регистрация прошла очень быстро. А вчера вечером я узнал, что номера перепутали. Они все одинаковые, но Рута хотела для себя большой сюит. А испанцы ей не разрешили.

– Тогда получается, что вы тоже под подозрением, – спокойно заметил Дронго, – вы не хотели пускать свою знакомую к Руте Юльевне и точно знали, когда Доколина должна к ней прийти. Поэтому вы пришли раньше, позвонили в дверь и, когда вам открыли, ударили Омельченко по голове, приняв ее за вашего коммерческого директора. Когда вы обнаружили ошибку, было уже поздно, и вы, закрыв дверь, ждали Доколину, чтобы обеспечить себе алиби. Когда она пришла, вы нарочно громко поругались, чтобы вас слышали. А потом ушли, оставив Лену одну. Совсем забыл еще одно важное обстоятельство не в вашу пользу. Вы намеренно толкнули Доколину в сторону двери убитой, чтобы она коснулась рукой дверной ручки и таким образом обеспечила бы вам стопроцентное алиби, попав сама под подозрение следователя. Такая версия вам кажется убедительной?

Лена испуганно охнула. Меднис нахмурился. С его лица исчезло прежнее благодушное выражение. Он покачал головой.

– Нет, – сказал он, – мне не нравится ваш сценарий. Я бы не стал снимать такой грязный фильм.

– Вы можете опровергнуть мои слова?

– А вы можете доказать?

– Пока только косвенные улики. Кто-то облил кислотой Ингебору, кто-то испортил камеру в отеле Барселоны в прошлом году, когда вы были вместе на съемках. И обратите внимание, что в камерах разбираются только два профессионала – Круминьш и Меднис. А в прошлом году Круминьша с вами не было. Что тогда получается?

– Я не трогал камеру, – начал краснеть Меднис, – вы ошибаетесь.

– Нет, – возразил Дронго, – и именно поэтому рассказываю вам о случившемся. Как видите, некоторые доказательства у меня есть. Это, правда, пока не конкретные факты, но уже больше, чем просто сумма сомнений. И не в вашу пользу, Меднис.

Лена с нарастающим ужасом смотрела на оператора, словно ожидая, что сейчас он бросится на нее.

– Нет, – поднялся со своего места Меднис, – я никого не убивал. И не трогал камеру. Зачем мне ее выводить из строя? Для чего?

– Чтобы никто не увидел, как вы входите к Руте Юльевне, – ответил Дронго. – И учтите еще одно обстоятельство. Камеру отключили примерно в половине шестого. Или в шесть. Когда уже вы знали о предполагаемой встрече вашего коммерческого директора с Еленой Доколиной.

– Я не хочу с вами разговаривать, – разозлился Меднис.

Он прошел к входной двери и вышел в коридор, с силой хлопнув дверью.

Наступило молчание. Лена вдруг упала на кровать и громко заплакала.

Дронго нахмурился. Он не любил, когда в его присутствии плакали. Ни дети, ни женщины, ни мужчины. Он не любил причинять людям боль, но его проклятая профессия вынуждала его иногда прибегать к подобной шокотерапии.

– Успокойтесь, – Дронго поднялся со своего места и подошел к Лене, – не нужно плакать. Успокойтесь.

Она громко рыдала.

– Не нужно. – Он легко коснулся ее волос.

– Уйдите, – рыдая попросила она.

– Вчера мы это уже проходили, – немного безжалостно напомнил Дронго.

Она заплакала еще сильнее.

– Ну хватит, хватит. – Он прошел к мини-бару, достал бутылку минеральной воды, налил в стакан и подал Доколиной. – Выпейте и успокойтесь.

Судорожными глотками она выпила воду.

– У нас скоро ужин, – напомнил Дронго, – и вы должны хорошо выглядеть.

– Не хочу-у, – рыдала девушка.

– Давайте договоримся, что вы прекратите плакать хотя бы на несколько минут, пока я здесь. А потом я уйду, и вы сможете рыдать сколько угодно. До завтрашнего утра. Хотя нет, в три часа мы должны быть внизу. Ну до трех часов ночи.

Она усмехнулась. Он дал ей свой носовой платок.

– У меня всегда так, – простонала она, – мне всегда не везет. Следователь в Риге тоже думал, что это я нашла убийцу, чтобы облить Ингебору и самой занять ее место. Здесь тоже все меня подозревают. Ну зачем мне нужно было убивать Лилию? Зачем? И Рута пристает. Мало ей было в Риге, здесь тоже стала цепляться. Я бы ее убила. Эуген хороший парень, только немного замкнутый и нервный. Он сильно комплексует после того, как его выгнали из баскетбола. Знаете, что про него наши газеты писали? Считали вторым Сабонисом. И вот по-глупости травма. Врачи сказали, что больше играть Меднис не сможет. Ему было так обидно. Еще хорошо, что он на оператора выучился, а мог бы пропасть. И вы тоже такой… вчера меня не позвали в отель «Америка», который был рядом с нами. А Ингрид туда отвели. – И она снова заплакала.

Дронго пожал плечами. Понять женскую логику иногда абсолютно невозможно.

– Подождите, – попросил он, – не все сразу. В чем конкретно вы меня обвиняете? Что я издевался над Меднисом? Или не поддержал вас? Или почему я не начал к вам вчера приставать? Давайте ваши обвинения по очереди.

Она снова улыбнулась сквозь слезы.

– Уходите, – уже гораздо мягче сказала Лена.

– Вы не ответили на мой вопрос, – терпеливо напомнил он.

– Не буду я ничего говорить. Наверное, у меня судьба такая. Невезучая я. Вот уж действительно – «не родись красивой, а родись счастливой». Вот у Ингрид все есть. И родители хорошие, и денег много, и весь мир она все равно увидит. И первое место ей было с самого начала гарантировано. Все знали, кем ее мать работает. Без ее фирмы ни один такой конкурс не проходит. А тут вдруг дочь. Поэтому на первое место никто и не претендовал. Все за второе спорили. Но Ингебора нас всех опередила. У нас в Риге говорят, что ее жених Юрис купил второе место, но я думаю, что это слухи. Хотя ей, конечно, помогали.

– А ваше третье место досталось вам тяжелым трудом, – закончил за нее Дронго, – у вас типичный «синдром догоняющего». Нельзя так думать о людях. Если они взяли первые два места незаслуженно, значит, и ваше место могло быть не совсем заслуженным. Ведь в конкурсе участвовали столько красивых девушек. А если ваше место заслуженное, то почему вы считаете, что остальные получены по блату?

– А вы разве не знаете? – спросила она. – Все точно знали, что Елена Доколина не может представлять Латвию на съемках в Испании. Нужно было выбрать двух девочек с латышскими фамилиями. Вот я и осталась за бортом.

– Во-первых, не остались, – возразил Дронго, – ну, а во-вторых… национализм, как и местничество, довольно заразные болезни. Сегодня мы проезжали мимо памятника капитану Эль-Кано, жителю Севильи. Ему поставили памятник, а памятника его адмиралу – Магеллану, в городе нет. Поэтому не нужно ничему удивляться. Один мой знакомый, еврей по национальности, учился в семидесятые годы в МВТУ. Он мне прямо так и сказал, почему он поступает именно в МВТУ. Несмотря на господствующий в обществе антисемитизм, я решил поступать именно сюда, говорил мне мой знакомый. Только для того чтобы туда поступить, он должен был учиться в десять раз лучше, чем все остальные. И он действительно учился лучше всех. И вообще будьте готовы к тому, что жизнь не всегда справедливо распределяет блага между людьми. Кому-то достается больше, а кому-то меньше.

Он услышал, что звонит его телефон. Странно. Он забыл выключить мобильный аппарат. Кроме Джил и Эдгара номер его телефона знают только родители. Он достал аппарат.

– Слушаю, – несколько напряженным голосом произнес Дронго.

– Добрый вечер, – услышал он голос Вейдеманиса, – я все узнал, что ты просил. У нас сейчас половина одиннадцатого, и я подумал, что тебе могут понадобиться мои сведения прямо сейчас.

– Говори, – разрешил Дронго, взглянув на Лену.

– Значит так. Сначала насчет девушек. Они в прошлом году не могли быть в Барселоне ни при каких обстоятельствах. Доколиной зарубежный паспорт был выдан только в конце прошлого года для поездки в Беларусь.

– Витебск, – вспомнил Дронго, – она говорила, что была в Витебске.

– Ингрид в это время находилась в Москве. У нее была сложная форма аллергии на руках. На нервной почве. Но врачи ее быстро вылечили.

Дронго вспомнил, что Ингрид ему об этом говорила.

– Дальше, – попросил он. Пока все было нормально.

– В прошлом году, в Ницце, Ионас Балодис попал в полицию за драку с одним фотографом, который приставал к девушкам, – сообщил Эдгар, – но его сразу отпустили.

Вейдеманис не любил торопиться. Он был спокойным человеком и никогда не суетился.

– И больше ничего? – нетерпеливо спросил Дронго.

– И наконец самое главное, – ровным голосом произнес Эдгар, – я проверил личные дела каждого из выехавших с тобой людей. Ты не поверишь, но коммерческий директор Рута Юльевна Озолинь закончила радиоэлектронное училище. Она не хуже операторов и режиссеров может разбираться в технике.

– Почему этого нет в ее личном деле? – закричал Дронго.

– Там перепутали. Указали художественное училище. Она поступила туда, но ее сразу отчислили за нарушение дисциплины. И тогда она поступила в другое училище. Но потом скрывала этот факт и писала, что училась в художественном училище. Никто не проверял. Ведь у нее есть высшее образование и ученая степень. Алло, ты меня слышишь?

Вейдеманис не успел закончить фразу, как Дронго выбежал из номера Доколиной.

Лена удивленно посмотрела ему вслед. Этот человек пугал и притягивал одновременно. Хотя он все равно уже выбрал другую. И она осторожно вздохнула, понюхав его так приятно пахнущий носовой платок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю