Текст книги "Искусство выживания"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Чингиз Абдуллаев
Искусство выживания

Вообще-то мораль зависит от точки зрения, и определить свою мне, очевидно, не удастся до самой смерти.

Франсуаза Саган.

«Ангел-хранитель»

Каждый убежден, что он абсолютно правильно может оценивать людей, тогда как окружающие его люди почти всегда ошибаются при оценке его самого.

Али Эфенди

Глава 1

Он решил встретиться со мной в лесу, чтобы исключить возможность прослушивания нашей беседы. Вот такой осторожный и предусмотрительный человек Глеб Мартынович Палехов, один из тех, чей портрет так часто публикуют в разных глянцевых журналах. Его лицо уже примелькалось на разных светских мероприятиях и тусовках. Палехов не просто известный продюсер, он один из тех, кто создает звезды. Берет никому не известных девочек и мальчиков и, постепенно раскручивая их, выводит на «звездные орбиты». При этом они попадают в абсолютную зависимость от него, заранее подписывая кабальные договоры, обязывающие в течение многих лет находиться под его опекой и платить ему большую часть своих гонораров. Наверное, с его точки зрения, это даже справедливо – ведь он вкладывает свои деньги в раскрутку ребят, но я не уверен, что это нравится его подопечным. Иногда кто-то пытается выскочить, освободиться, сбежать, но почти все такие попытки пресекаются очень жестким образом, и еще ни один человек из его «команды» не мог похвастаться удачным побегом. Скорее можно сбежать из колонии особого режима, чем освободиться от стальной хватки Глеба Мартыновича.

Ему сорок шесть лет, и говорят, что в молодости он провел около двух лет в тюрьме, получив свою первую судимость. Затем была еще одна судимость, а позже он переквалифицировался из фарцовщика в продюсера и добился довольно значительного успеха на ниве современного шоу-бизнеса. Во всяком случае, сегодня никто не спрашивает, кто такой Палехов, его репутация жесткого и требовательного продюсера хорошо известна. Он, конечно, выжимает из своих ребят все, что возможно, но при этом поддерживает их всегда и во всем, решая их проблемы. А сегодня проблема у него самого, и потому он пригласил меня на эту встречу.

Сегодня – двадцать пятое марта, накрапывает мелкий дождик, и я, надев утепленную куртку, жду его уже около двадцати минут, осматриваясь по сторонам. Но в такое время, да еще под дождем, здесь никого нет.

Я смотрю на серое небо, затянутое тучами, и думаю, когда он все-таки появится. Можно было назначить нашу встречу где-нибудь поближе к автобусной станции, чтобы мне не пришлось идти так далеко, но он принципиально выбрал именно это место. Наконец я вижу, как на дороге появляется обычная серая «Волга» с затемненными стеклами. Это тоже в его фирменном стиле, он всегда все просчитывает и предусматривает любую мелочь, которую только можно предусмотреть. Никому и в голову не придет, что Глеб Мартынович может появиться в лесу за городом, приехав на такой разбитой и дешевой машине. Могу поспорить, что где-нибудь неподалеку его ждет привычный навороченный представительский «Мерседес», на котором он обычно ездит. Интересно, кто сегодня сидит за рулем? С одной стороны, он, конечно, никому не доверяет, но, с другой стороны, он никогда бы не приехал на такую встречу один. Кажется, я догадываюсь, кто именно может сидеть за рулем, и если моя догадка верна, это не сулит мне в будущем ничего хорошего.

Машина останавливается. Так я и думал. Из салона автомобиля выходят сразу двое. Глеб Мартынович сидел на переднем пассажирском сиденье, за рулем был Арвид Карху. Это его помощник и личный телохранитель, который, собственно, и передал мне предложение Глеба Мартыновича приехать сюда на переговоры. Арвида я знаю уже больше года и думаю, что он один из немногих, кому Палехов хотя бы немного доверяет, а может, вообще единственный человек, которому Глеб Мартынович верит, – все-таки сказывается тюремный опыт. Я ведь тоже никому не доверяю, с тех пор как меня столько раз подставляли и обманывали. Говорят, что люди могут учиться на чужих ошибках. Но это вранье. Учатся только на своих, да и то не все. Но учиться на собственных ошибках больно и очень неприятно. Но об этом позже. Сейчас я стою и смотрю, как они вдвоем подходят ко мне. Палехов – среднего роста, лысоватый, с немного смешным носом уточкой и большими выразительными глазами. Арвид – высокий, типичный скандинав, хотя говорят, что он из Карельской области, значит, почти финн или карел, не знаю, есть ли вообще такая нация. Немногословный и очень спокойный, а главное – решает многие вопросы Глеба Мартыновича деликатного свойства.

Я понимаю, что дальше стоять просто неудобно, и начинаю движение в их сторону. Под большим деревом мы встречаемся. У Арвида в руках какой-то аппарат. Или это пистолет? Зачем ему оружие? Может, они заманили меня в лес, чтобы убить? Но для этого не надо так далеко ехать, меня можно легко убрать и в другом месте, поближе к городу. И для этого необязательно приезжать самому Палехову или Арвиду, достаточно нанять какого-нибудь босяка. К тому же я вроде еще не успел сделать им ничего плохого.

Глеб Мартынович останавливается в нескольких метрах от меня, Карху подходит ближе, держа в руках непонятный прибор, но явно не оружие.

– Подними руки, Ильгар, – предлагает мне Арвид, и я послушно выполняю то ли его приказ, то ли просьбу.

Он проводит этим прибором по моему телу, и я догадываюсь, что он ищет спрятанный микрофон или что-то в этом роде. Но я не идиот, чтобы приходить на встречу с ними с такими штуками. Да и потом, у меня их вообще нет, они мне просто не нужны. Арвид поворачивается к патрону и кивает головой. Ничего не говорит, а просто кивает. Это тоже в его стиле. Зачем нужны лишние слова, если можно все проверить и утвердительно кивнуть. Он медленно возвращается к машине, и только тогда Палехов делает несколько шагов в мою сторону и испытующе смотрит на меня, словно впервые видит.

– Знаешь, зачем мы тебя позвали? – спрашивает он.

– Раз позвали, значит, нужно, – пожимаю я плечами. Могу себе представить, как он отреагирует, если я выскажу какие-нибудь предположения. Это ему может не понравиться.

– Ты ведь работал артистом в своем Баку? – уточняет Палехов. Как будто сам не знает.

– Это было давно, – отвечаю ему, – много лет назад.

– Но навыки остались?

– Наверное, не знаю. – Мне вдруг захотелось пошутить и спросить, зачем он меня сюда позвал. Неужели думает, что я исполню для него монолог короля Лира под дождем? В этой лесной зоне, под усиливающимся дождем. Но я знаю, что шутить нельзя. Глеб Мартынович не любит и не понимает шуток. Он просто повернется и уйдет. А я останусь без денег, которые мне обещали и которые я должен получить. Ужасно интересно, что именно они мне предложат. Учитывая, в каком я сейчас положении, я готов на все. На все, что угодно, лишь бы мне заплатили деньги. Если он даже попросит меня кого-нибудь убить… Хотя наверняка не попросит. Палехов два раз имел дело с судебно-следственной системой и хорошо представляет себе, что для убийства нужно искать и находить совсем других исполнителей. Сейчас таких «специалистов» столько, что глаза разбегаются. Выбирай на свой вкус, любого. Знаете, сколько бывших милиционеров так и не стали полицейскими? А сколько сокращено военнослужащих? И это тысячи офицеров, которые умеют обращаться с оружием и не боятся крови. Но зачем-то он меня сюда позвал. Так что я должен стоять и терпеливо его слушать, пока он сам мне не объяснит.

– Что, не знаешь? – уточняет Глеб Мартынович. – Не помнишь, был артистом или нет?

– Помню, конечно. Просто вы спросили про навыки, а я ведь давно уже отошел… Много лет назад прекратил выступать…

– Нужно попытаться вспомнить, – неожиданно говорит он, – и сыграть свою роль как можно убедительнее.

Если выяснится, что он позвал меня сюда для того, чтобы предложить мне роль в каком-нибудь своем проекте, и именно поэтому я трясся в рейсовом автобусе целых два часа, прежде чем добраться сюда, я просто сойду с ума. Нет, этого просто не может быть, иначе зачем Арвид так тщательно меня проверял?

– Я готов, – на всякий случай заверяю я своего собеседника. – Что я должен играть?

– Самого себя, – поясняет Глеб Мартынович. – Мне нужен хороший актер для «бенефиса», который ты исполнишь завтра вечером.

– Какой бенефис?

– Показательный. Только без благодарных зрителей. Хотя несколько человек там наверняка будут, – отвечает Палехов.

Час от часу не легче. Какой бенефис? О чем он говорит? Что придется делать?

– Скажите, что от меня требуется, – набравшись смелости, хрипло произношу я эту фразу.

– Ты знаешь Михаила Лихоносова? – спрашивает Палехов.

Кто не знает Лихоносова? Это сейчас один из ведущих актеров нашей эстрады. Я слышал, что в молодости он работал с Глебом Мартыновичем, но потом их пути разошлись, и Палехов признал его профнепригодным. А Лихоносова раскрутил Леонид Иосифович Хейфиц, благодаря которому Михаил стал настоящей звездой российской эстрады и даже теснит таких мэтров, как Стас Михайлов и Ваенга. Говорят, что его гонорары уже приближаются к их гонорарам. А ведь они получают бешеные деньги.

– Лично не знаком, – коротко отвечаю я, – но по телевизору видел много раз.

– Этого вполне достаточно, – кивает Палехов. – Дело в том, что он живет на Николиной Горе и взял сразу два участка, которые примыкают друг к другу как два треугольника. Понимаешь?

– Не совсем.

– Чтобы проехать на свой участок, он должен резко свернуть влево, огибая чужой участок. А там живет какой-то известный бизнесмен, бывший глава нотариусов страны.

– Теперь понятно.

– Ничего тебе не понятно, – строго перебил меня Глеб Мартынович. – Лучше внимательно слушай, тогда все поймешь. Мне нужно, чтобы ты послезавтра вечером, когда Лихоносов будет возвращаться к себе на дачу, случайно оказался на этом повороте. И его машина должна сбить тебя.

– Вы хотите, чтобы он меня сбил? – Я ожидал чего угодно, но только не этого. Интересно, как ведет себя человек, которому предлагают броситься под машину?

– Да. Ты будешь ждать его как раз на повороте, – испытующе смотрит на меня Палехов, – и когда он повернет, окажешься прямо в этом месте. Верхний фонарь будет разбит, и его не успеют заменить, так что будет достаточно темно, чтобы он тебя не заметил. Или заметит в последний момент, но не успеет нажать на тормоза.

– Я не совсем понимаю ваш план. Вы хотите, чтобы он меня задавил?

– Нет. Я хочу, чтобы ты вспомнил свою прежнюю профессию. Ты случайно окажешься на повороте, когда его машина будет заворачивать, и он врежется в тебя. Как только собьет, мне важно, чтобы ты не только упал, но и оказался весь в крови. Кровь тебе дадут. Продумай, как ты сделаешь, чтобы сразу после падения кровь брызнула тебе на лицо и на одежду. Можно даже, чтобы она попала на его машину. Надо уточнить, какая у тебя группа крови, какой резус-фактор, чтобы ничего не перепутать. Кто-то может проверить, настоящая ли там кровь. Ну а потом тебе окажут первую помощь в местной больнице и отвезут в реанимацию. Можешь не беспокоиться, там будет дежурить наш врач, которого заранее предупредят.

– Значит, я должен броситься под его машину? – в каком-то отупении повторяю я.

– Да. И получить тяжелые травмы, чтобы обязательно была кровь. Улучишь момент, и пусть она брызнет во все стороны. Ударишься об его машину, закричишь, упадешь, брызнешь на себя настоящей кровью, и тебя увезут в больницу. Несколько дней тебе придется провести в реанимационной палате, где ты будешь абсолютно один, и никого к тебе не будут пускать. То есть тебе нужно всего-навсего в течение двадцати-тридцати секунд сыграть роль пострадавшего в автомобильной аварии. И очень надеюсь, что ты с ней сумеешь справиться.

– А если мы не рассчитаем и он действительно меня собьет? – уточняю я на всякий случай.

– Если он тебя задавит насмерть, то мы устроим тебе похороны по высшему разряду, – задумчиво говорит Глеб Мартынович, и я холодею, понимая, что он вовсе не шутит. Более того, в его глазах я читаю предостережение. Если бы можно было меня подставить, чтобы убить, он, не колеблясь ни секунды, сделал бы это. Но сейчас подобная подстава очень опасна. Ведь я играю на стороне самого Палехова.

– Не беспокойся, – добавляет Глеб Мартынович, очевидно, почувствовав мое состояние, – ничего страшного не случится. Там поворот, и любая машина автоматически должна сбавлять скорость. Поэтому твоя задача – выскочить и самому удариться об его машину. Может, будет больно, может, ты даже сломаешь руку или ногу. Но не беспокойся, я оплачу все твои расходы на лечение и восстановление. Согласен?

Теперь я понимаю, что он задумал и зачем меня позвали. Лихоносов совершит наезд на человека и окажется на «крючке», который придумал для него Палехов. Молодец, ничего не скажешь. Изуверски продуманный план он разработал. Тогда Лихоносов согласится на все условия Глеба Мартыновича, лишь бы не доводить дело до суда. Ведь при связях Палехова эту аварию можно раздуть так, что Лихоносова просто сделают злостным хулиганом, сознательно задавившим несчастного гостя столицы, каким я буду выглядеть. Я смотрю на Глеба Мартыновича. Конечно, если меня переедет машина и я умру, это будет самый идеальный вариант, но на такое условие я не согласен. Лишь бы он не отказался платить. У меня сейчас столько долгов, что деньги мне просто необходимы.

– Сколько я получу? – немного нахально спрашиваю я у своего заказчика. В конце концов, меня действительно может сбить машина, и я в результате надолго попаду в больницу.

– Десять «косых» тебя, надеюсь, устроит? – уточняет Палехов.

– Двадцать. – Я сам не понимаю, откуда у меня появилась такая смелость, но зато точно знаю, что десять мне не хватит – я не смогу нормально расплатиться с долгами и послать деньги в Баку.

– За двадцать тысяч я могу нанять команду каскадеров, которые устроят ему показательное шоу, – мрачно говорит Глеб Мартынович. – Зачем тогда ты мне нужен?

– Что ж, придется сообщить эту информацию каскадерам. – Когда мне необходимо, я бываю достаточно логичным. И очень напористым. Но я в таком положении, что десять мне действительно мало, а двадцать могут очень помочь.

– Десять тысяч за полуминутный ролик, – напоминает Палехов. – Такие ставки бывают у народных артистов, а ты, насколько я помню, даже не заслуженный.

Это значит, что он мне отказывает. Ну и черт с ним. В конце концов, пусть сам обижается на свою жадность. Он сам выбирает за меня, как именно мне нужно поступать. Согласился бы на двадцать, может, и я остался бы относительно порядочным человеком. Хотя нет, наверное, все равно не остался бы. Быть бедным и порядочным – это непозволительная роскошь. Гораздо проще быть богатым и порядочным или бедным и очень непорядочным. Я киваю головой, и Глеб Мартынович воспринимает мой кивок как согласие.

– Только учти, что все должно выглядеть натурально, – предупреждает он меня, – иначе не стоит даже начинать.

– Я сделаю все как нужно. А вы заплатите деньги вперед. – Это уже неслыханная наглость – не доверять самому Глебу Мартыновичу, но я ему не доверяю. Меня вполне могут задавить, и он не заплатит ни копейки. Зачем платить мертвецу? А родных в Москве у меня нет.

– Не доверяешь? – криво усмехается Палехов. – Думаешь, что могу кинуть…

– Нет, но…

– Ладно, – перебивает он меня, – вот тебе половина денег в качестве аванса. После аварии пришлю другую половину, – и протягивает пачку стодолларовых купюр.

Я жадно, слишком жадно и быстро хватаю деньги. Кажется, он начинает понимать, что деньги мне действительно очень нужны, и улыбается. Когда человек нуждается в деньгах так, как я, он готов сделать все, что ему прикажут. И мы оба отлично это знаем.

– Только учти, – говорит мне напоследок Глеб Мартынович, – про наш разговор никто не должен узнать. Никто и никогда. Иначе я выбью эти деньги из тебя вместе с твоими кишками. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Вы могли бы мне этого не говорить. – Как только деньги оказываются у меня в кармане, я чувствую себя гораздо увереннее, словно снова становлюсь почти человеком. Когда я приехал на встречу, у меня в кармане было около шестисот рублей и еще около ста тысяч рублей долгов. А теперь я ощущаю себя почти миллионером. Честное слово, самое важное в жизни любого человека – это деньги. Они дают чувство уверенности, свободы, позволяют верить в себя и даже уважать самого себя. Сразу вырастает самооценка. Или вы так не думаете? Значит, вы никогда не были в моем положении, когда у вас в карманах остается только двадцать долларов и на три с лишним тысячи долгов, которые срочно нужно отдавать. Честное слово, я готов был отдать несколько пальцев на руке или на ноге за эту сумму. Палехов даже не представляет, как нужны мне эти деньги. Хотя, наверное, догадывается.

– Не пропей деньги, – говорит на прощание Глеб Мартынович. – Завтра утром детали обсудишь с Арвидом. Он передаст тебе плазму с кровью. Все должно выглядеть натурально. Это самое главное, – после чего поворачивается и идет к своей машине.

Я стою под дождем, забыв обо всем на свете. У меня в кармане целое состояние. Знаете, что я собираюсь сделать в первую очередь? Никогда не поверите. Пойду в магазин и куплю себе нормальные ботинки. Всю зиму я проходил в этих легких мокасинах, которые пропускали воду и почти развалились. Я даже забыл, что с самого утра ничего не ел. Но теперь у меня будет столько денег, если только он не обманет и выдаст вторую половину. Хотя они, конечно, все равно ничего не решают. Что можно сделать на пять тысяч долларов в Москве? Купить один приличный пиджак. А вот если я сообщу Хейфицу о предстоящей аварии и получу другие деньги… Я даже зажмурился от удовольствия. Можно будет наконец купить машину, на которой я смогу выглядеть более презентабельно, чем сейчас. Но в то же время это очень опасная игра, которая может стоить мне жизни. О том, что нужно послезавтра бросаться под машину Лихоносова, я уже забыл. Хотя, наверное, это тоже опасно, но я об этом совсем не думаю. Если бы за большие деньги Палехов приказал мне лечь под машину, чтобы она меня переехала, я бы и тогда согласился. Впрочем, для этого нужно знать мою историю.

Глава 2

Меня зовут Ильгар Салимов. Мне сорок восемь лет, и я до сих пор не имею российского гражданства. Я – один из тех миллионов бывших граждан Советского Союза, кто после развала страны оказался в России, пытаясь выжить. Нет, я не гастарбайтер, если вы подумали об этом. Я прибыл сюда достаточно давно, лет десять назад, когда решил круто изменить свою жизнь и попытаться устроиться в России. За эти десять лет что только со мной не случилось. И вот сейчас, видимо, крайняя степень моего падения – меня нанимают исполнить роль жертвы, чтобы каким-то образом завязать интересы Лихоносова на себя. Я ведь не ребенок и все понимаю. Палехову явно не нравится, как Лихоносов круто вошел в пике, поднимаясь по рейтингам выше всех остальных. Видимо, Глеб Мартынович не может простить самому себе, что так ошибся именно с Мишей Лихоносовым. На самом деле его можно понять. У Миши нет сильного голоса, он не поет, а скорее проговаривает свои песни. Никто не мог даже предположить, что он станет настолько популярным. Наверное, в какой-то момент понадобился и такой человек, как Лихоносов. Его всегда печальные глаза, тихий речитатив, опущенные плечи сделали свое дело. К тому же Леонид Иосифович Хейфиц, его нынешний продюсер, придумал ему красивую легенду о якобы первой любви и погибшей в автомобильной катастрофе невесте. На самом деле никакой невесты, конечно, не было, и никто у Михаила не погибал. Нашли какую-то женщину из его города, которую он якобы знал, и раскрутили эту историю как типичную трагическую мелодраму, чем привлекли к Лихоносову еще больший интерес.

Помните, была группа «Ласковый май», когда исполнителей, вышедших из детского дома, не просто жалели, но и любили. Тогда эта легенда очень удачно легла на их слезливые песни, и тысячи растроганных девушек и женщин умилялись и влюблялись. Так произошло и на этот раз. Просто Хейфиц все правильно просчитал. Миша Лихоносов появлялся в образе молодого человека, уже пережившего в жизни серьезную трагедию, и этим вызывал особые чувства у женской аудитории, растроганно слушавшей его тихие песни.

И вот теперь мне нужно сделать все, чтобы он на своей машине сбил меня и поверил в серьезность этой аварии. Утром следующего дня я встретился с Арвидом. Он узнал, какая у меня группа крови, и пообещал привезти нужный пакет с плазмой. Потом повез меня к месту, где должна была произойти авария. Там действительно достаточно крутой поворот, где просто необходимо было притормаживать. Я еще подумал, что согласился фактически стать смертником, – если Лихоносов не сможет удержать машину на повороте, он меня просто переедет. И учтите, что он обычно водит внедорожник «БМВ», и мне будет трудно удержаться в стороне от такой махины.

Все было обговорено заранее. Они даже выяснили, что неподалеку живет сосед, приехавший из Баку, и я всегда могу сказать, что направлялся в гости к своему земляку. В общем, все просчитано до мелочей. Оставалось только забрать пакет с кровью и отправиться на поворот, дожидаясь появления машины Лихоносова. С другой стороны будет дежурить загримированный Арвид, который подаст мне сигнал о приближении автомобиля и окажет первую помощь в случае необходимости. Одним словом, к нашему спектаклю все готово.

Но десять тысяч долларов – это такая ничтожная сумма. Из пяти я должен отдать три с половиной, чтобы рассчитаться со своими долгами, и у меня останется только полторы тысячи. Даже после того, как я «попаду под машину Лихоносова» и получу еще пять тысяч, все равно не смогу решить свои проблемы, это слишком ничтожная сумма. Но другого варианта у меня нет, значит, я обязан рисковать, если хочу заработать деньги. Это мой единственный шанс, который выпадает не так часто, а в моем положении – почти никогда. Следовательно, моя задача – найти за сегодняшний вечер Леонида Иосифовича Хейфица и предложить ему свои услуги. При этом нужно быть убедительным и достаточно логичным, чтобы он мне поверил. Где он живет, я, конечно, узнал заранее. Но туда меня просто не пустят, ведь у него в доме есть консьерж и охрана. Подойти к нему при всех я не могу – сразу себя выдам. А если не получится поговорить с ним до завтрашнего дня, то грош цена моим признаниям. Потом будет уже поздно. Нужно сделать все, чтобы связаться с ним сегодня вечером. Конечно, легче всего взять и позвонить ему, узнав у кого-то из знакомых ребят его номер телефона. Но, во-первых, он не ответит на незнакомый звонок, а во-вторых, просто не захочет разговаривать с неизвестным на подобные темы, понимая, что это может быть обычной провокацией.

Как хорошо бывает в таких случаях в кино. Вы залезаете в квартиру к нужному человеку и дожидаетесь его там. Только это в кино достаточно просто, а в жизни все гораздо сложнее. У меня нет никаких подобных навыков, и я не знаю, как влезать в чужие квартиры, не говоря уже о том, что там есть охрана, которая просто вызовет полицию. Как тогда заставить Леонида Иосифовича выслушать меня? Я, конечно, побрился, купил новые ботинки, но у меня на лице написано, кто я такой – страдающий и не очень обеспеченный человек. Он может не поверить мне, а поговорить с ним сегодня очень важно. Важно не только для меня, но и для него.

Я бесцельно ходил по улицам Москвы, пытаясь понять, каким образом выйти на Хейфица, и вдруг увидел афишу, сообщавшую, что сегодня в концертном зале «Крокус-сити» будет выступать молодая певица, правда, протеже другого продюсера, кажется, Матвиенко. А в ее концерте примет участие и Михаил Лихоносов. Шансов, конечно, мало, но, возможно, мне удастся встретиться с Леонидом Иосифовичем, если он будет там. Хотя он может не прийти. Но тем не менее это мой шанс. Я купил самый дорогой билет, отправился на концерт за полтора часа до начала и попытался пройти за кулисы. Конечно, там был охранник, который никого не пускал, и все мои попытки ни к чему не привели. Потом мне все же повезло. Когда мимо прошли двое гитаристов, я предложил им по сто долларов, чтобы они помогли попасть за кулисы. Конечно, ребята согласились, и я, забрав их инструменты, пошел за ними. Через пять минут я уже был на месте, у гримерки Лихоносова. Он еще не подъехал, и гитаристы предложили мне стул. Двести долларов им явно понравились, к тому же они были неплохими ребятами. Я сел в коридоре и стал ждать. Мимо меня ходили разные люди, но никто ни о чем не спрашивал. По-моему, некоторые принимали меня за охранника, который намеренно сидит здесь, чтобы не подпускать никого к Михаилу Лихоносову. Через некоторое время появился сам продюсер Матвиенко. Я его узнал по характерному выбритому черепу. Некоторые считали его самым талантливым среди остальных продюсеров. Но Палехов и Хейфиц совсем другие. Первый привык действовать беззастенчиво и грубо, второй – более изощренно, но оба отличались скорее закулисными интригами, чем собственными талантами. Оба были не композиторами, а удачливыми менеджерами.

Буквально через полчаса появились Михаил Лихоносов и сразу трое его сопровождающих. У меня вытянулось лицо, Хейфица среди них не было. Я прождал больше часа, и ничего не получилось. Один из сопровождавших был охранником Лихоносова, другой – визажистом, а третий – вообще неизвестно кем. Но я остался сидеть на стуле как полный дурак, не зная, что делать дальше. Охранник весело подмигнул мне, очевидно, приняв за своего коллегу, и остался стоять у дверей гримерки.

Через двадцать минут Лихоносов в своем обычном темном костюме вышел из гримерки и направился к сцене. Я даже не поднялся при его появлении, мне было уже все равно. Оставалось одно – продолжать искать выходы на Хейфица. Я готов был на все. Даже поехать к нему домой и напроситься на встречу, понимая, что шансов почти нет. Это глупый и отчаянный шаг, который наверняка ничем хорошим не закончился бы. Он бы меня не принял, а если бы и принял, то никогда бы не поверил. Поэтому я сидел на стуле и размышлял, как именно следует поступить дальше.

Охранник вернулся в коридор и бесцельно бродил около гримерки Лихоносова, иногда бросая на меня ленивые взгляды. А я сидел и думал, что мне делать и каким чудесным образом выйти на Хейфица. Но, наверное, в этот вечер мой ангел был рядом со мной. Лихоносов еще выступал на сцене, когда в коридоре появился Леонид Иосифович. Я даже не поверил своим глазам. В жизни он был гораздо меньше ростом, чем на телеэкране, с большими характерными ушами, коротко постриженный, в очках. Хейфиц быстро вошел в коридор и о чем-то спросил охранника. Тот вытянулся перед ним, отвечая на вопросы, и тогда я понял, что это мой единственный шанс, чудесным образом выпавший мне в этот вечер. Поднявшись, я шагнул к нему, и они с охранником обернулись в мою сторону.

– Извините меня, Леонид Иосифович, что я решился вас побеспокоить, но дело исключительно важное, – стараясь говорить как можно тише, произнес я, обращаясь к продюсеру.

Он внимательно посмотрел на меня. Как мне повезло, что мы встретились именно в коридоре перед гримеркой Лихоносова. Он посчитал меня либо телохранителем, либо сотрудником дворца, в любом случае человеком, каким-то образом приближенным к кухне этого закулисья, и согласился меня выслушать.

– Это очень важный разговор. Он касается Михаила Лихоносова, – так же тихо продолжил я, – и мне необходимо срочно с вами переговорить.

Хейфиц взглянул на охранника. В конце концов, он ничего не терял, и здесь было достаточно безопасно.

– Давайте пройдем дальше, – предложил Леонид Иосифович. Все-таки он был умным человеком и не пригласил постороннего войти в гримерку его подопечного.

Мы сделали несколько шагов по направлению к моему стулу. Теперь все зависело от моей убедительности.

– Что вы хотите мне сказать? – поинтересовался Хейфиц.

– Дело касается Лихоносова, – повторил я, – но мне нужны гарантии, что больше никто не узнает о нашем разговоре. Это очень опасно…

– Говорите, – потребовал он, – никто не узнает…

– Завтра вечером у дачи Лихоносова произойдет авария…

– Какая авария? – не поняв, перебил меня Хейфиц.

– Автомобильная.

– Ему хотят устроить аварию? – Было видно, что он не особенно мне верит.

– Не в том смысле, в каком вы решили. На него никто не будет покушаться. Просто завтра вечером он собьет человека на повороте к своей даче, и его обвинят в ДТП.

Хейфиц задумался. В тот момент я еще не знал, о чем именно он думает, но, видимо, мои слова его очень зацепили.

– Откуда вы об этом узнали? – наконец поинтересовался он.

– Вы должны мне верить.

– И тем не менее я хочу знать, – настаивал Леонид Иосифович.

– Я знаю человека, которого он завтра собьет. Там уже приготовлена его группа крови, чтобы залить машину Лихоносова.

Хейфиц нахмурился и неожиданно спросил:

– Как вас зовут?

– Ильгар.

– Кто этот человек? Откуда вы узнали?

– Этот человек перед вами, – твердо проговорил я. – Завтра Лихоносов должен сбить меня на повороте. Все уже готово, даже реанимационная палата в больнице.

Хейфиц прикусил губу. Господи, если бы я знал, о чем он думает!

– Кто его заказал? – спросил он. Вот это самый главный вопрос, и на него у меня нет готового ответа, пока Леонид Иосифович мне не заплатит. – Можете не отвечать. Я знаю. Это характерный стиль Глеба Мартыновича. Никак не может успокоиться, что Миша перешел ко мне, и таким дурацким образом хочет его зацепить и снова переманить к себе. Он ведь знает, как Миша переживает свою первую аварию, вот и решил сыграть на его психике.

Я подавленно молчал. Обидно, что мой самый главный секрет, оказывается, ничего не стоит, если Хейфиц так легко вычислил организатора этой провокации. И вообще я должен сказать, что почти во всех случаях легко можно просчитать, кому выгодно заказное убийство или подобная подстава. В девяносто девяти случаях из ста. Знаете, почему до сих пор не раскрыто убийство тележурналиста Листьева? Только потому, что тогда не могли открыто обвинить заказчиков его убийства, а исполнителей уже давно, видимо, ликвидировали.

– Что вам нужно? – перебил мои мысли Хейфиц. – Зачем вы решили мне это рассказать?

– Я бедный человек, мне заплатили двадцать пять тысяч долларов, чтобы завтра ваш подопечный меня сбил. Я решил, что будет справедливо, если я обо всем вам расскажу.

– Двадцать пять тысяч за один прыжок на автомобиль Миши Лихоносова? – недоверчиво переспросил Леонид Иосифович. – Чтобы Палехов заплатил тебе такие деньги за такую подставу? Никогда в жизни не поверю. Сколько он тебе пообещал? Пять или десять тысяч?