355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Чингиз Абдуллаев » Распад. Обреченная весна » Текст книги (страница 1)
Распад. Обреченная весна
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 23:18

Текст книги "Распад. Обреченная весна"


Автор книги: Чингиз Абдуллаев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Чингиз Абдуллаев
Распад. Обреченная весна

Ужаснее же всего, если мы не будем твердо придерживаться раз принятых решений и не поймем, что государство с худшими, но неизменными законами гораздо могущественнее того, которое имеет законы прекрасные, но не приводимые в исполнение. Что даже необразованность при твердости характера гораздо лучше, чем смышленость при бесхарактерности для государственного деятеля. Что люди попроще являются гораздо лучшими исполнителями в государственных делах, чем люди смышленые, но не практичные.

Клеон, афинский стратег


Государство, способное вызывать к жизни силы людей, но неспособное обуздать их, именуется «государством, атакующим само себя», и оно непременно будет расчленено.

Шан Цзюнь Шу, литературный памятник Китая, IV век до н. э.


В тысячелетней истории России это был самый страшный год. Год всеобщего распада. Год, когда держава, собираемая царями, полководцами, героями и авантюристами, рухнула в одночасье. Год, после которого все перемены стали необратимыми. Год начала большой крови, во время которого вспыхнули гражданские войны в Таджикистане и в Грузии, заполыхали уже начавшиеся конфликты в Нагорном Карабахе, Осетии, Абхазии, Ингушетии, Приднестровье, Киргизии, были заложены истоки двух чеченских войн, а распад Югославии и Чехословакии стал неотвратимой реальностью. Год, перевернувший современную историю и повлиявший на развитие мировой цивилизации, уничтожив вторую супердержаву мира. Год, после которого террористические акты, взрывы и диверсии станут реальностью не только в России, но и во многих соседних республиках. Год больших надежд и больших разочарований, страха и ненависти.

И вместе с тем этот год стал годом, отсчитывающим новую историю для народов большой страны и изменившим судьбу трехсот миллионов людей, сделав их заложниками обстоятельств, вопреки их собственной воле.

Даже в середине XIII века, когда монголо-татары обрушились на Русь, даже в начале XIX, когда произошло наполеоновское нашествие, даже в середине XX, когда мировое зло испытывало страну на прочность, у нее не было таких потерь и таких жертв. В течение этого года самая большая в мире страна потеряет четверть своей территории и половину населения и уже никогда не оправится от этих потерь. Год 1991-й.


Глава 1

Сейчас он должен зайти и услышать решение сидящих там людей. Его утвердят прямо на Секретариате, как и полагается в подобных случаях. Он чувствовал волнение. Пожалуй, впервые в свои тридцать два года он испытывает волнение от назначения на такую невероятно высокую должность. Сейчас его позовут, и он услышит, что его, наконец, утвердили.

Эльдар Сафаров стоял рядом с остальными приглашенными и ждал, когда начнут рассматривать его вопрос. Он приехал в Москву только три дня назад и еще жил в постоянном представительстве своей республики, ожидая вызова на Старую площадь. Высокий, моложавый – он сам знал, что выглядит моложе своих лет, ему редко давали его тридцать два. Очевидно, это генетика – его отец в шестьдесят выглядит пятидесятилетним. Около него нетерпеливо мерил шагами коридор какой-то генерал в милицейской форме. Очевидно, его тоже должны были утверждать. Он был выше среднего роста, подтянутый, достаточно молодой, не больше сорока. Генерал заметно волновался, брови его нервно подергивались.

– Не нужно так волноваться, – посоветовал ему Сафаров. – Может, вам выпить воды, успокоиться?

– Ничего, – ответил генерал, – это у меня после ранения лицо дергается. После контузии.

– Вы были в Афганистане?

– Нет, – ответил генерал, – в Нагорном Карабахе. Под нашей машиной сработала мина. Двое, которые сидели впереди, погибли, двое на заднем сиденье остались в живых. Я был из второй двойки. Так и не узнали, кто поставил мину – азербайджанцы или армяне.

– Вы там служили? – помрачнел Эльдар.

– Был в служебной командировке, – пояснил генерал. – Извините, я не представился. Сергеев. Виктор Константинович Сергеев.

– А я – Эльдар Сафаров.

– Вы, наверное, из Баку, – понял Сергеев.

– Да, перевели в Москву. Вот, жду теперь назначения.

– Тогда все понятно. Я был в Карабахе с общей проверкой. Не думайте, что я участвовал в каких-то карательных операциях, – признался генерал.

– Я и не думаю. Кем вас утверждают?

– Первым замом в городском управлении. Считают, что после ранения эта должность мне подойдет, – невесело усмехнулся Сергеев. – Я ведь почти три месяца провалялся в больнице. А вас?

– Берут инструктором в административный отдел, – ответил Сафаров.

– Понятно. Значит, будете нашим начальником, – кивнул Сергеев, – административный отдел курирует правоохранительные органы. Вы раньше кем работали?

– В административном отделе ЦК партии Азербайджана. Заместителем заведующего отделом. А до этого – в органах прокуратуры.

– Значит, вы юрист по профессии? Выходит, что мы коллеги. Я тоже юрист. Только уже шестнадцать лет в МВД, в уголовном розыске начинал. – У него опять дернулась бровь.

Мимо них прошел солидный мужчина с большой папкой в руках. Он подозвал стоявшего у дверей невысокого мужчину в темном мешковатом костюме и о чем-то спросил его, передавая ему папку.

– Как вы думаете, там будут задавать какие-нибудь вопросы? – спросил Сергеев.

– Не знаю. Я здесь в первый раз. Сказали, что позовут. Может, и будут.

– А сам Хозяин будет? – шепотом осведомился Сергеев.

– Понятия не имею. – Эльдар хотел добавить, что, по слухам, сам Горбачев уже давно не ходит на заседания Секретариата, но передумал. Его могут услышать, а обсуждать самого Генерального секретаря в стенах ЦК КПСС, еще не будучи утвержденным инструктором, по меньшей мере глупо.

– Я плохо слышу левым ухом, – признался Сергеев, – боюсь, что могу не услышать их вопросов. И тогда скажут: какой ты генерал, если плохо слышишь? Правда, врачи обещают, что со временем слух восстановится.

– Генерала недавно получили? – понял Сафаров.

– Только пять месяцев назад. И сразу отправили в командировку. До этого служил в Фергане, еще в прошлом году. Там тоже было не совсем спокойно.

– Представляю, – пробормотал Сафаров. – А меня решили перевести сюда еще летом, но каждый раз что-то откладывалось. Я уже решил, что они передумали, но, наконец, все-таки вызвали.

К ним подошел мужчина невысокого роста с папкой в руках.

– Я сейчас проверю по списку всех присутствующих, кто приглашен на Секретариат, – громко сказал он, открывая папку. – Товарищ Аверьянов.

– Я здесь, – ответил высокий светловолосый мужчина, стоявший в конце коридора.

– Анатолий Николаевич, – с явным подобострастием обратился к нему говоривший, – вы пройдете первым. Вас утверждают заведующим сектором отдела пропаганды.

– Да, я знаю, – усмехнулся Аверьянов. Как будто можно оказаться здесь, не зная, по какой причине тебя вызывают.

– Товарищ Сафаров Эльдар Кулиевич, – услышал Эльдар свою фамилию. – Вас утверждают инструктором административного отдела.

– Спасибо, – кивнул Сафаров, словно его уже утвердили или впервые сообщили эту новость.

– Теперь остальные товарищи, – с явным пренебрежением продолжил говоривший. – Сергеев, Мурадханян, Вергинец, Лукашов, Попов. Пожалуйста, вы пройдете во второй группе, когда я вас позову. Товарищ Сергеев, вас будут рекомендовать к назначению на должность. Мы сейчас не утверждаем, а предлагаем к назначению. Все ясно, товарищи? И учтите, что вопросы желательно не задавать, а если вас спросят, отвечайте кратко и четко.

Аверьянов еще раз усмехнулся. Очевидно, он хорошо знал этого инструктора из общего отдела. Эльдар посмотрел на него и подумал, что и здесь можно будет встретить нормальных и понимающих людей. Словно услышав его мысли, Аверьянов подошел к нему и протянул руку.

– Рад познакомиться. Вы из Баку?

– Да, – ответил рукопожатием Сафаров.

– У меня там много друзей. После утверждения мы с вами обязательно поговорим.

– С удовольствием, – согласился Эльдар.

Все прошло слишком буднично и просто. Сидевший во главе стола мужчина с одутловатым лицом даже не посмотрел в сторону утверждаемых. Когда назвали фамилию Аверьянова, он сразу кивнул и тихо произнес:

– Есть предложение утвердить.

Проголосовали единогласно. Когда прозвучала фамилия Сафарова, председательствующий на миг поднял голову, посмотрел на нового инструктора административного отдела и согласно кивнул головой:

– Есть предложение утвердить.

На заседаниях Секретариата редко бывали какие-либо споры. Сам Генеральный секретарь уже давно не появлялся на таких рутинных мероприятиях, и руководил здесь всем его заместитель. Эта должность была введена специально, чтобы разгрузить Горбачева, ведь он был одновременно и Президентом Советского Союза, избранным на эту должность в марте 90-го года. Заместителем Генерального секретаря назначили бывшего первого секретаря ЦК компартии Украины Ивашко, который пунктуально и аккуратно проводил все заседания.

Сафаров уже видел свой кабинет, выходивший окнами во внутренний дворик, – небольшую комнату, в которой он должен был сидеть вместе с Михаилом Алексеевичем Журиным, работавшим в административном отделе уже больше десяти лет. Журин из тех сотрудников, кто исправно тянет свою лямку, не рассчитывая на выдвижение или особые преференции на службе. Он курировал органы прокуратуры, попав в административный отдел еще при Брежневе, в начале 80-го года, как раз перед Олимпиадой. И хотя с тех пор в ЦК партии сменилось четыре генеральных секретаря, Журин оставался на своем месте, как символ неизменности политики партии.

В кабинете Эльдара уже ждал Журин. Сорокавосьмилетний коллега был старше Сафарова на шестнадцать лет. Редкие седые волосы, всегда уставшие, немного воспаленные красноватые глаза, крупный нос.

– Поздравляю, – поднялся он с кресла, – теперь ты наш. Надеюсь, не возражаешь, если мы сразу перейдем на «ты»?

– Только я буду обращаться к вам на «вы», – предупредил Сафаров.

– Чтобы подчеркнуть мой возраст? – усмехнулся Журин. – Нет, так нечестно. Иначе мы с тобой не подружимся. Вот твои стол и сейф. Ну, это я тебе уже показывал. И учти, что твой предшественник, уйдя в МВД СССР, сразу получил полковника. У тебя какое звание было в прокуратуре?

– Я там проработал только семь лет, – сообщил Эльдар, – юрист первого класса.

– Значит, капитан... Тоже неплохо. Отсюда уйдешь или полковником, или генералом. Может, тебя вернут в Баку заместителем министра внутренних дел или даже министром.

– Я об этом не думал, – признался Эльдар.

– А ты сразу думай. Сейчас время такое, все больше думают о своей карьере. Новое удостоверение получишь завтра утром. А пропуск у тебя есть?

– Да, мне выдали одноразовый.

– Не забудь отметить. Чтобы печать и подпись поставили, иначе не выпустят из нашего здания, – улыбнулся Журин, – Как у вас там, в Азербайджане?

– Ничего хорошего, – честно ответил Эльдар, – все время пытаемся хоть как-то исправить ситуацию. После января 90-го года у нас десятки тысяч людей вышли из партии...

– Не нужно об этом вспоминать, – приложив палец к губам, Журин взглядом показал на потолок. – Не забывай, что у нас административный отдел, и здесь говорят об особо секретных вещах. Дальше по коридору сидят наши армейские кураторы. Мы ведь курируем все административные и правоохранительные органы страны. Мне известно, что там у вас произошло. Некоторые коммунисты просто поспешили выйти из партии, поддались эмоциям. – Он еще раз приложил палец к губам, а потом неожиданно спросил: – Ты женат?

– Нет, пока холостой.

– Тогда будет легче. Ты где сейчас остановился?

– В нашем постпредстве. Здесь недалеко, можно пройти пешком. Во дворе Моссовета.

– Знаю, там рядом постпредство Украины. Тебе нужно пройти в Управление делами и зарегистрироваться, чтобы поставили в очередь на квартиру. Это одна из немногих наших привилегий – квартиру нам дают почти сразу, буквально через несколько месяцев. Потом нужно встать на учет в нашей поликлинике. И учти, что они сразу заставят тебя пройти диспансеризацию. Это Чазов давно придумал. Ну, тебе пугаться нечего, ты у нас молодой и здоровый. А некоторые бегают от этой диспансеризации, чтобы не сдавать анализы. У нас здесь при прежних генсеках правили бал старики, пятидесятилетние считались очень молодыми, поэтому многие и пытались избежать проверок любым путем. С заведующим уже говорил?

– Сейчас пойду.

– Зайди обязательно. Он тебя поздравит. А потом – ко всем заместителям. Должностная этика, так полагается.

– Я уже там был, когда проходил собеседование. И наш заведующий сидел на заседании.

– А теперь зайди снова, уже как полноправный инструктор. Ему будет приятно.

– Хорошо, – согласился Сафаров.

– И учти, что наш прежний заведующий отделом стал теперь самим Председателем Верховного Совета Советского Союза, – торжественно напомнил Журин. – Мы с ним много лет вместе работали. Анатолий Иванович Лукьянов до сих пор черпает из нашего отдела свои кадры. Не забывай об этом.

Эльдар устроился за своим столом и начал выдвигать пустые ящики. На столе уже лежало несколько папок.

– Это твои документы, с которыми ты будешь работать, – пояснил Журин. – А сейчас иди по кабинетам. Не забудь, что ты обязан всех обойти. Только не заходи в соседний кабинет, он у нас особо секретный. Они вечно запирают свой кабинет на ключ, словно здесь по коридорам бегают вражеские шпионы. Там у нас кураторы органов госбезопасности сидят, самые подозрительные товарищи среди наших сотрудников – Коломенцев и Мягков. Ну, ты еще с ними познакомишься.

Поход по кабинетам занял около двух часов. Каждый пытался дать новичку ценный совет, рассказывал о традициях отдела, подчеркивал, какая честь для провинциала вознестись столь высоко и попасть в Центральный Комитет правящей партии. К вечеру Эльдар вернулся уставший от обилия многочисленных советов и разговоров.

– Это только начало, – с сочувствующей улыбкой посмотрел на него Журин. – Завтра в десять у нас совещание. Постарайся не опаздывать. А уже завтра тебе нужно поехать в Министерство внутренних дел. При Щелокове всегда было сложно с ними работать. Как же, личный друг Брежнева, его заместитель Чурбанов – зять Генерального секретаря... Сам понимаешь, что не только инструктор, но даже заведующий отделом не могли ничего им сказать. Сейчас совсем другое время. Даже при Бакатине все было нормально, а теперь там и вовсе сидит Пуго, настоящий «латышский стрелок», с которым тебе будет легко работать. И учти, что у тебя есть еще много начальников, которые будут советовать тебе, как себя вести.

В этот вечер Эльдар ушел с работы в девятом часу. Было уже темно, скользко. Вокруг здания снег убирали снегоуборочные машины и многочисленные дворники, а вот дальше идти пришлось мимо неубранных сугробов. Ему нравился маршрут, позволявший проходить мимо кремлевских стен, – мимо гостиницы «Россия» на Красную площадь, дальше по Тверской – к гостинице постпредства.

Эльдар возвращался к себе, полный впечатлений от увиденного и услышанного, может, поэтому не услышал сигнала позади себя. А может, услышал, но не придал ему значения. Он сделал еще несколько шагов дальше и в этот момент почувствовал сильный удар в бедро. Его даже немного подбросило, и он отлетел на тротур, почувствовав сильную боль в ноге.

Машина резко затормозила. Он приподнял голову, увидел, как из салона автомобиля кто-то быстро выходит, и невесело вздохнул. В первый же рабочий день в Москве его сбила машина. Такое глупое невезение...

Ремарка

«Уходящий год был одним из самых нелегких в нашей истории. На условиях жизни сказались кризисные явления в экономике, снижение личной безопасности людей, ослабление порядка и дисциплины. Да, мы провожаем исключительно трудный для всех нас год. Конечно, трудности в переходный период неизбежны, особенно когда к новому разворачивается такая гигантская страна, как наша. К этому добавились ошибки и просчеты уже последнего времени. Ошибки руководства страны, наши с вами недостатки...

Будущий год – особый. На него падает решение вопроса о судьбе нашего многонационального государства. Для всех нас, советских людей, нет более святого дела, чем сохранение и обновление Союза, в котором вольно и хорошо жилось бы всем народам...

В мире высоко оценивают наш вклад в оздоровление международных отношений, искренне желают успеха перестройке. Мы это воспринимаем как солидарность с нашим великим делом и шлем всем народам искренние пожелания благополучия и счастья».

Из новогоднего обращения Президента СССР М. С. Горбачева к советскому народу

Глава 2

Он подошел к окну и долго стоял так, словно пытаясь разглядеть нечто, недоступное взгляду его собеседника. Президент Советского Союза – такой должности никогда прежде не было в истории этой страны. Она была введена только в прошлом году, когда на съезде Верховного Совета был избран первый президент самой большой страны в мире. Сегодня, 1 января 1991 года, он вынужден был приехать на работу, в свой кремлевский кабинет, чтобы обсудить один из самых важных вопросов, который требовал его личного вмешательства.

Только две недели назад на IV съезде народных депутатов СССР хотели поставить вопрос о недоверии президенту СССР. С таким предложением выступила депутат Умалатова, и многие в зале готовы были ее поддержать. Он понимал всю опасность того, что президент, избранный съездом, мог быть, соответственно, этим же съездом и отозван со своей должности. Нужно было идти на прямые выборы, но тогда ему казалось, что так будет лучше.

Не выдержав напряжения, свалился с инфарктом миокарда Председатель Совмина Рыжков, подал заявление об отставке с поста министра иностранных дел Шеварднадзе.

«Вот так начинаются девяностые», – невесело подумал он. Правда, многие считают, что 90-е начинаются тогда, когда на календаре появляется девятка. Газеты пишут, что XXI век наступит 1 января 2000 года, тогда как на самом деле он наступит только через год.

В прошлом году обстановка была не лучше. Тогда назревали бакинские события, и он послал в Баку Примакова, чтобы тот разобрался с ситуацией. Бакинские события закончились трагически. Через несколько дней туда отправились министр обороны, министр внутренних дел, заместитель председателя КГБ и другие ответственные чиновники. А потом в город вошли войска, и началась бойня. Сто тридцать погибших, почти тысяча раненых, лучше об этом даже не вспоминать. Он нахмурился. Конечно, все сразу стали обвинять именно его. А до Баку были грузинские события, когда погибли люди и также шли персональные упреки в его адрес. Неужели они не понимали, что он меньше всего хотел подобных трагедий. Именно он, человек, недавно получивший Нобелевскую премию мира, за которой не смог поехать только потому, что в его собственной стране к этой награде отнеслись неоднозначно. Он и не поехал. Сегодня же необходимо принимать не менее трудное и ответственное решение.

Горбачев резко обернулся. Стоявший в его кабинете Болдин терпеливо ждал. Это был один из самых близких и доверенных лиц президента. Раньше он возглавлял общий отдел ЦК КПСС, а сейчас был помощником президента страны и руководителем его аппарата. Он даже вошел в Президентский совет, куда его ввел сам Горбачев.

– Все так не вовремя, – недовольно сказал Михаил Сергеевич. – Товарищи уже собрались?

– Да, они ждут, – доложил Болдин. – Все, кого вы пригласили.

Горбачев медлил. Он понимал, что сейчас должен будет принять не просто важное решение. После событий в Тбилиси и Баку ему уже не удастся убедить других, что он не знал о готовящихся событиях. Более того, именно эти объяснения и вызвали самое сильное раздражение у его оппонентов. Глава государства обязан быть в курсе того, что происходит в его стране, были убеждены многие. Тбилисские события застали Михаила Сергеевича в Великобритании, и решение принималось без его участия, но с подачи грузинских властей, уверял президент. Тогда на заседании Верховного Совета даже зачитали телеграмму первого секретаря ЦК компартии Грузии. Зачитал Лукьянов и намеренно пропустил несколько фраз, которые меняли смысл самой телеграммы. Но созданная парламентская комиссия под руководством Собчака вынесла заключение о безусловной вине Центра и армии, незаконно применивших спецсредства для разгона мирной демонстрации. В Баку получилось сложнее. Армия бездействовала, пока в январе в двухмиллионном городе шли погромы армян. Более того, у погромщиков оказались точные адреса даже там, где смена квартир проходила буквально накануне. Демократические силы в самом Азербайджане были убеждены в провокации. Тысячи людей спасали своих соседей и друзей, преграждая путь погромщикам. Общими усилиями местных правоохранительных органов и добровольцев удалось остановить погромы и спасти более ста тысяч человек. Но пятьдесят шесть погибли. Все громче раздавались голоса о смене руководства республики, неспособного справиться с решением Карабахского вопроса. И это на фоне румынских событий, когда буквально накануне были казнены Чаушеску и его супруга... Вошедшие в город советские войска давили танками не только оппозицию, но и стреляли по любой движущейся мишени. В результате погибли дети, старики, женщины разных национальностей. Тогда он почти искренне возмущался, что в этой операции были задействованы тысячи резервистов с Северного Кавказа.

Но сейчас уже 1 января 91-го года, и надо принимать решение, возможно, самое трудное из тех, которые он до сих пор принимал.

– Не вовремя, – снова повторил он, – все так не вовремя... Пригласи их, пусть войдут. И сам тоже останься. Ты все-таки член Президентского совета.

Президентский Совет состоял из семнадцати человек, не считая самого Горбачева. В последние месяцы он почти не собирался. Входившие в него писатели и ученые могли долго рассуждать о демократизации общества, не предлагая конкретных путей к исправлению ситуации. Чингиз Айтматов и Валентин Распутин были прекрасными авторами, их книгами зачитывались миллионы. Но политиками оба автора оказались не просто слабыми, они вообще не разбирались в ситуации и ничем не могли помочь. Горбачев был разочарован в этой структуре, оказавшейся лишь очередным сборищем болтающих интеллектуалов. К тому же некоторые члены Совета вызывали очевидную ненависть его оппонентов. Пришлось пойти на уступки в конце прошлого года, когда он постепенно удалил из своего окружения Яковлева и Медведева. А уже потом в отставку подал и Шеварднадзе. Критика в адрес министра иностранных дел была особенно острой. Третьего октября прошлого года объединилась Германия, и в Европе снова появилось самое мощное государство после Второй мировой войны. В личную вину Шеварднадзе ставили многочисленные уступки американцам, разрешение на объединение Германии и ее вхождение в НАТО, развал коалиции стран Варшавского договора, уход из Афганистана. Умные люди понимали, что за подобной внешней политикой государства стоит сам Горбачев, но Шеварднадзе был очень удобной мишенью. Абсолютно не подготовленный к миссии дипломата, грузинский политик оказался жалким подобием тех грузинских политиков, которые были в истории Советского государства. Он плохо говорил по-русски, не понимал всех тонкостей дипломатической работы, не умел слушать и слышать, привыкший к тому, что в родной Грузии его мнение было единственно правильным.

Имидж демократа, который прикрепился к Шеварднадзе, сыграл с ним дурную шутку. Будучи слабым дипломатом, он, очевидно, считал, что многочисленные уступки свидетельствуют о его демократизме и «новом мышлении», тогда как сами американцы или немцы с восторгом, изумлением и недоверием следили за внешнеполитическими шагами Горбачева – Шеварднадзе, не веря в собственные успехи. Американцы напоминали наивных шахматистов из васюкинского клуба, одному из которых «гроссмейстер» Бендер пожертвовал ферзя, после чего он собирался немедленно сдаться, чувствуя ловушку, и только усилием воли заставил себя продолжать, в конце концов объявив мат своему сопернику. Американцы продолжали переговоры вопреки всему и в конце концов просто добились всего, чего хотели. Шеварднадзе чувствовал, как давление на него усиливается с каждым днем, и понимал, что ему самому необходимо уйти. Слишком много громких внешнеполитических провалов он допустил лично, оказавшись не просто слабым министром, а невольным заложником исторических событий и не совсем понимая, какую роль в них сыграл. Готовящийся ввод войск в Прибалтику, можно сказать, помог ему и позволил ему сделать эффектный жест – заявить о готовящемся повороте вправо и отказаться от своего поста. Через некоторое время он вернется в Грузию и уже в новых условиях потерпит полное фиаско в родной стране, где его вынудят уйти в отставку бывшие ученики и выпестованные им политики.

Но Шеварднадзе хватило ума понять, что во всех провалах внешней политики обвинят именно его. К тому же после трагических событий в Грузии, происшедших в апреле 89-го, ситуация резко изменилась. В самой Грузии к власти пришел бывший диссидент Звиад Гамсахурдиа, самый непримиримый оппонент Шеварднадзе, мечтавший о том, чтобы его республика вышла из состава Союза. Партийная верхушка и военные тоже не скрывали своей ненависти к человеку, сдавшему все позиции их страны на международной арене.

В кабинет вошли несколько человек. Горбачев не стал здороваться с каждым по отдельности, как это обычно делали его предшественники. Он не любил фамильярностей, хотя привычно обращался ко всем подчиненным на «ты». Сказывались долгие годы, проведенные в провинции, и возраставшее с годами самомнение. На прием к президенту пришли министр обороны Дмитрий Тимофеевич Язов, министр внутренних дел Борис Карлович Пуго, Председатель Комитета государственной безопасности Владимир Александрович Крючков. Кроме них были приглашены член Президентского совета академик Евгений Максимович Примаков и советник президента маршал Сергей Федорович Ахромеев. Вместе с Болдиным их было шесть человек. Шесть человек, севших за стол только после того, как сел в свое кресло Горбачев.

Он подумал, что уже практически сформирован Совет по национальной безопасности, который должен утвердить Верховный Совет. Кроме присутствующих здесь людей в него должны войти будущий Председатель Совета министров, министр иностранных дел и... неожиданно вспомнив о следующей кандидатуре, чуть не улыбнулся. Конечно, нужно включить в этот Совет и вице-президента страны. Он с таким трудом протащил кандидатуру Янаева – депутаты упрямо не хотели за него голосовать. Бывший профсоюзный лидер вызывал у них непонятное отторжение – и тем, что был почти не известен большинству, и своей мешковатой фигурой, и косноязычием, вызывавшим еще большее недоумение у депутатов. Они не хотели понимать, что Янаев нужен был Горбачеву, чтобы оттенять превосходство президента. В Политбюро ЦК КПСС он уже сумел протащить подобного человека, сделав Ивашко заместителем Генерального секретаря ЦК КПСС, специально ввел эту должность, которой раньше никогда не было. Ивашко оказался еще более стертой фигурой, чем Янаев, без амбиций и собственного мнения, готовый во всем соглашаться с Генеральным секретарем. Он так недолго пробыл на Украине и так гордился своей новой должностью, что его можно было смело считать надежным сторонником в политбюро. Но в состав Совета национальной безопасности заместителя Генерального секретаря можно не вводить. Он не обидится, а если даже и обидится, тоже не беда. После того как Горбачев ошибся с Ельциным, он больше не позволял себе подобных ошибок. Поэтому все кандидатуры были бесхребетные и неамбициозные. Янаев, Ивашко – патроны из одной обоймы. А новым министром иностранных дел рекомендовали Бессмертных. Похоже, его придется утвердить. Трусливый, осторожный функционер, готовый выполнять любые распоряжения президента. Это не Шеварднадзе, который мог позволить себе иногда высказывать какие-то замечания. Этот будет молчать при всех обстоятельствах. Нужно поскорее его утверждать, в таких условиях нельзя тянуть с назначением министра иностранных дел.

– Вы все прекрасно знаете, зачем мы сегодня собрались, – начал Горбачев, – хотя начинать нужно было не с этого. Но ситуация очень тревожная. Из Литвы приходят все новые и новые сигналы. Просят помощи. Мне рассказывали, что там уже открыто нападают на наших военных... – Он посмотрел на Язова, но тот не понял его взгляда. Тогда повернулся к Крючкову.

– Они оскорбляют наших офицеров, называют их оккупантами, – быстро отреагировал Крючков. – Многие жены офицеров просто умоляют им помочь. Республика полностью прекратила выделение жилья для офицеров, в больницах им отказывают в обычной медицинской помощи.

Язов тяжело вздохнул, поняв смысл взгляда президента.

– Обстановка тяжелая, – подтвердил он. – Люди не понимают, как им себя вести. Мне каждый день звонит командующий Прибалтийским военным округом генерал-полковник Кузьмин. Спрашивает, как быть, что ему делать?

– А ты как считаешь, Борис Карлович? – обратился Горбачев к Пуго.

Несколько месяцев назад он намеренно заменил своего соратника Бакатина на Пуго. На Бакатина жаловались многие республики, поступали даже коллективные письма от рабочих, требовавших увольнения министра внутренних дел за развал, который царил в стране. Но прежде всего нужно было наводить порядок в Прибалтике. Бывший руководитель КГБ и бывший первый секретарь Латвии Борис Пуго был идеальной кандидатурой на должность нового министра внутренних дел.

– Нужно принимать решительные меры, – ответил Пуго. – Взять под полный контроль все административные здания Литвы, защитить коммунистов. Вы же знаете, что в Литве уже действуют две коммунистические партии. Одна стоит на твердых интернациональных позициях и поддерживает нас, в отличие от партии Бразаускаса. Они уже отошли от линии нашей партии и официально переименовали себя в Демократическую партию труда.

– И они еще смели называть себя коммунистами! – возмутился Горбачев. – Вы все помните, как я во время своего прошлогоднего визита пытался повлиять на Бразаускаса и его товарищей. Но они не захотели прислушаться к моим доводам.

– По вашему поручению я с ним недавно еще раз разговаривал по телефону. Он пытается повлиять на ситуацию, понимая всю сложность момента, но он вошел в правительство Литвы только как вице-премьер.

– Там сейчас не он все решает, а Ландсбергис, – вставил Болдин.

– Этот музыкант просто фанатик, – сообщил Крючков, – один из самых радикально настроенных в литовском руководстве. Я бы советовал его изолировать до того, как мы начнем действовать.

– Нет, – возразил Горбачев, – так нельзя. Ты представляешь, что начнется в мире, если мы его арестуем? Сразу вспомнят тридцать седьмой год. Нет, пусть он сидит у себя в Верховном Совете. Все равно он один ничего не сможет сделать.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю