Текст книги "На грани фола"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Нет, – согласилась она, – совсем не делает. Зато мы становимся более обеспеченными, более свободными, более независимыми. Нужно выбирать. Либо вы отказываетесь ото всех принципов и зарабатываете на свою свободу и нормальную жизнь, либо остаетесь со своим «счастьем» без денег, свободы и с пустым животом в коммунальной квартире. Я выбрала первый вариант, но вполне допускаю, что есть и такие, кто хочет жить по второму варианту. Хотя лично я их не понимаю. У вас есть еще вопросы или я могу уйти?

– Спасибо, что пришли ко мне с этой информацией, – сказал на прощание Дронго, когда она встала, и поднялся следом.

– А к кому еще я могла с этим прийти? – спросила Марина. – Скульский болтун и не очень серьезный человек. О нашем разговоре сразу все узнали бы. А Чаржов просто типичный телохранитель, когда мускулы есть, а мозгов явно не хватает. Он бы побежал сначала обо всем рассказать Бочкареву, а потом и его супруге. Значит, вы единственный человек, с кем я могла поделиться своими сомнениями. До свидания.

– До свидания, – вежливо попрощался Дронго и проводил ее до дверей.

Когда она вышла, он устало опустился на стул. Если Марина права, то все совпадает. Действительно, тогда все логично и правильно. Супруга Бочкарева могла посчитать, что досадные срывы и поражения любимого детища ее мужа – футбольного клуба – отвратят Бочкарева от непосредственного руководства клубом. И, возможно, он даже потеряет всякий интерес к финансированию этого убыточного проекта. Ее можно понять. И врач мог сыграть здесь свою роль профессионального отравителя.

Дронго поднялся, чтобы пройти в номер к Юхнину, но тут же передумал, посчитав неудобным заходить в чужой номер в двенадцатом часу ночи. Нужно сначала позвонить, может, врач уже лег спать. Он набрал номер Юхнина и услышал его голос:

– Слушаю вас.

– Эммануил Наумович, добрый вечер. Извините, что беспокою вас так поздно, но у меня к вам важный разговор, – сказал Дронго.

– Кто это? – удивился Юхнин.

– Меня обычно называют Дронго, – ответил он, – я частный эксперт, которого попросили поработать с вашей командой Бочкарев и Веземан.

– Да, я про вас слышал, Скульский рассказывал. Что вам нужно?

– Хочу поговорить с вами.

– Прямо сейчас?

– Если можно.

– Конечно, можно. Приходите.

– Я сейчас к вам зайду.

Дронго вышел из своего номера и направился по коридору к двести двенадцатому. Позвонил. Дверь сразу открылась. На пороге стоял Юхнин. Выше среднего роста, широкоплечий, в темных джинсах и модной американской майке. Пухлые губы, крупные черты лица, зачесанные назад каштановые волосы, которые он явно подкрашивал.

– Проходите, – посторонился он, пропуская гостя в комнату.

Дронго вошел, взглянул на диван, вспомнил, что в его номере Марина сидела на диване, поэтому взял стул и уселся на него. Юхнин устроился на кровати, напротив него. На диване были разбросаны его вещи.

– Чем обязан? – спросил врач.

– Вы понимаете, что я пришел сюда не из праздного любопытства. По просьбе руководства вашего клуба я провожу расследование двух неприятных инцидентов, случившихся в вашем клубе с голкипером Епифанцевым.

– Знаю, – усмехнулся Юхнин, – об этом говорят уже даже наши уборщицы в клубе. Очевидно, Скульскому дали отставку из-за профнепригодности?

– Нет, он еще работает. Кажется, ваши руководители решили, что одна голова хорошо, две еще лучше, а три – идеальный вариант.

– Значит, вы третья голова, тот самый идеальный вариант. Очень хорошо. Я готов ответить на все ваши вопросы.

– В обоих случаях, когда Епифанцев чувствовал себя плохо, вас вызывали первым?

– Да, конечно, я ведь врач команды. Первый раз подобный случай произошел в Москве, и мы решили, что он отравился грибами. Он сам тоже так думал. Очень переживал. Я первым делом собирался промыть ему желудок и отправить его анализы на посев. Мы считали, что это обычное пищевое отравление. Потом выяснилось, что он принял какое-то лекарство. Мы даже его подозревали, что он воспользовался какими-то пищевыми добавками или принимал стероиды, которые дали подобную реакцию. Но он довольно быстро пошел на поправку, и мы все забыли об этом инциденте. Тем более что Коля Епифанцев молодой и здоровый человек, поэтому довольно быстро поправился.

– У других членов команды не было никаких последующих отравлений?

– Нет, конечно. Мы всех тщательно проверяли. Ничего похожего не было, и мы немного успокоились, даже расслабились. Но через некоторое время Епифанцев отравился во второй раз. Честно говоря, Лев Евгеньевич даже накричал на него. Перед такой важной игрой – и снова отравиться. Но это было уже в Санкт-Петербурге, у нас дома. Я вызвал врачей и отправил Колю сразу в больницу. А наш тренер, оказывается, спрятал кружку Епифанцева и передал ее на анализ в Германию, где подтвердили сам факт отравления нашего вратаря. Хотя мы сделали анализы и тоже установили, что он был отравлен. После этого Лев Евгеньевич пригласил Скульского в качестве частного детектива. Но, насколько я понял, тот так и не сумел ничего найти.

– Вы хотя бы смогли установить, какой это был яд?

– Сильное слабительное. В первом случае это было сильное слабительное, смешанное со снотворным. Что-то в этом роде.

– Что сказали эксперты?

– В первый раз мы не вызывали экспертов, – пожал плечами Юхнин, – промыли желудок Коле и сделали ему укол. На следующий день он уже чувствовал себя достаточно хорошо.

– А во второй раз?

– Я хотел найти кружку, из который пил Епифанцев, но она куда-то исчезла. Правда, на этот раз мы сделали анализы, в крови были обнаружены химические вещества, и стало понятно, что Коля либо принял какие-то психотропные лекарства, либо его отравили. Но я точно знаю, что никаких наркотиков и подобных лекарств Епифанцев никогда в жизни не принимал. Зачем ему заниматься таким идиотизмом? Он здоровый, физически развитый парень. Любое подобное лекарство может затормозить его реакцию во время игры. Я был уверен, что отравитель – это тот, кто украл кружку нашего вратаря, но потом оказалось, что это сделал сам Веземан.

– И вы больше никого не подозреваете?

– Нет. Я об этом часто думал. Но моя задача – наблюдать за футболистами, а не искать преступников.

– Вы считаете, что эти два случая были сознательными преступлениями?

– Сейчас полагаю, что да. Но тогда я об этом не думал.

– Кто, кроме вас, мог иметь доступ к еде и напиткам футболистов?

– Только Денис Петрович, – немного подумав, ответил Юхнин, – только он имеет право контролировать еду и напитки наших футболистов. Больше никто.

– Он мог сознательно отравить Епифанцева?

– Никогда в жизни. Он прекрасный человек.

– В таком случае, кто у вас в команде плохой?

– Простите, я вас не понял.

– Если прекрасный человек не мог отравить Епифанцева, значит, это мог сделать только плохой. Кого именно вы считаете плохим в вашей команде? Вы ведь уже достаточно давно работаете с ними?

– Больше трех лет. И подобных случаев не припомню. Ни в нашей команде, ни в других. Какое-то злостное хулиганство…

– Или сознательная акция по дискредитации игры вашего клуба, – закончил за него Дронго.

– Согласен, – чуть подумав, ответил Юхнин. – Но тогда сразу возникает вопрос: кому это выгодно? В нашей команде подобных паразитов нет. Глупо выступать против собственной команды.

– А если бы вас об этом попросил сам Бочкарев?

– Для чего? Разве он похож на сумасшедшего?

– Предположим, ему нужно было, чтобы вы проиграли эти матчи, по каким-то своим, сугубо личным мотивам. В этом случае вы бы пошли на такое отравление?

– Не знаю. Не думаю, что он мог бы попросить меня о подобном. И потом, я все-таки врач, а не коновал. И не отравитель. Мы даем клятву Гиппократа, если вы не забыли.

– Именно поэтому я и пришел к вам. А если бы вас попросила об этом его супруга или еще кто-нибудь?

– Его супруга меня об этом тоже не просила. И я уже сказал, что не стал бы делать подобного ни при каких обстоятельствах.

– Это она рекомендовала вас в команду?

– Да, именно она. Мы были с ней знакомы, еще когда я работал в Германии. Но я был знаком и с Райнером Веземаном. Уже не говоря о том, что неплохо говорю по-немецки.

– И вы лично никого не подозреваете?

– Нет, – ответил Юхнин, – никого. Но мне не нравятся ваши вопросы. Вы действительно считаете, что Лев Евгеньевич или Эмилия Максимовна могли кому-то поручить отравить собственного голкипера? Это уже из разряда фантастических сюжетов, которые годятся только в качестве выдуманных историй.

– Ясно. – Дронго взглянул на часы. – А как вы относитесь к помощнице Бочкарева?

– К Марине? Прекрасно. Красивая женщина с непомерными амбициями. Ее, по-моему, тяготит роль жены обычного актера, и она явно претендует на большее.

– Почему вы так думаете?

– Достаточно поговорить с ней несколько раз, – пояснил Юхнин. – Они ведь женаты уже восемь лет, а она все еще жена обычного актера, который не сыграл ни одной главной роли и не снимается в кино. Поневоле задумаешься над своей судьбой. Не говоря уже о том, что, как помощница Льва Евгеньевича, она получает более чем солидную зарплату.

– У вас с ней хорошие отношения?

– Вообще никаких. Состояние вооруженного нейтралитета. Она, по-моему, меня терпеть не может, а я отвечаю равнодушным спокойствием.

– А со своим боссом? Какие у нее отношения с Львом Евгеньевичем?

– Теплые. Более чем теплые, – усмехнулся Юхнин, – если можно так выразиться.

– Что вы имеете в виду под этими словами?

– Дружеские отношения, – пояснил врач, – очень близкие и дружеские. Но об этом лучше спрашивайте у них самих. Я не люблю подглядывать в замочную скважину.

– А супруга Бочкарева знает об этих более близких и теплых отношениях?

– Полагаю, что догадывается. Это в Америке или Израиле судят за сексуальные домогательства на работе. А в нашей стране это в порядке вещей. Даже обидно, если президент не пользуется своим правом и не спит со своими секретарями или помощниками. Причем так считают не только мужчины, но и женщины.

– У вас целая философия на эту тему, – заметил Дронго.

– Просто я говорю о реальных вещах. Знаете, когда живешь там и здесь подолгу, то имеешь возможность сравнивать. Я ведь провел в Германии больше шести лет, а потом снова вернулся сюда. Другой менталитет, другие отношения, другие нравы. Веземан иногда поражается, когда сталкивается с вымогательством гаишников или недобросовестной работой кого-то из работников стадиона. Он не понимает, как такое вообще возможно. Хотя уже должен был привыкнуть.

– Значит, вы никого не подозреваете? Но ведь кто-то сознательно дважды травил вашего вратаря.

– Я об этом тоже думал. Любой из наших ребят мог сделать нечто подобное. И не потому, что он такой негодяй. За хорошие деньги можно сделать все, что угодно. Тем более если ты все время сидишь на скамейке запасных. Понимаете? Епифанцев жив и здоров, все нормально. А наши два проигрыша – это всего лишь досадный сбой в игре команды.

– По крайней мере, честно и откровенно. – Дронго поднялся. – Спасибо, что согласились со мной побеседовать. У Эмилии Максимовны часто бывают приступы мигрени?

– В последнее время часто. Но она больше внушает себе эту мигрень, хотя я думаю, что определенные симптомы у нее есть. Я предложил провести комплексное обследование, когда мы вернемся в Санкт-Петербург, но она пока не дала согласие.

– Сегодня вы с ней виделись?

– Да, я принес ей таблетки от мигрени. Но она не самый дисциплинированный пациент, о котором может мечтать врач, и не всегда меня слушает. Хотя я понимаю, что она часто нервничает, срывается, волнуется.

– Почему?

– Мне кажется, у нее определенные проблемы в общении с разными людьми.

– В том числе и с Львом Евгеньевичем?

– Я не стану отвечать на этот вопрос. Считайте, что это врачебная тайна.

– Тогда конечно. – Дронго кивнул на прощание и пошел к выходу. – Я могу спросить вас, почему вы вернулись из Германии? Не понравилось?

– Вы знаете многих людей, которым не нравится в Германии? – саркастически осведомился Юхнин. – Конечно, нет. У меня была неплохая работа и семья. Но я развелся, а деньги, которые я вложил в бизнес, прогорели. Как раз три года назад, когда начался этот мировой финансовый кризис. Кто мог подумать, что все так неожиданно рухнет? Вот и я этого не ожидал. Потерял практически все свои сбережения. А здесь мне предложили неплохой оклад и нормальные условия. Поэтому я решил вернуться. Возможно, ненадолго. Пока для себя не решил. Вы удовлетворены моим ответом?

– Более чем. Спокойной ночи. И еще раз извините меня за поздний визит.

– Ничего, – ответил Юхнин, – только не задавайте больше никому подобных вопросов. Вы балансируете на грани фола, как говорят в подобных случаях футбольные комментаторы. И, боюсь, что не всем может понравиться подобная балансировка.

– Я учту ваши пожелания, – сказал Дронго, выходя из номера. Он еще не знал, что уже завтра утром все переменится и здесь произойдет первое убийство.

Глава 8

Ночью он смотрел футбольный матч. Летом обычно сражались команды, которые проходили сквозь отборочные матчи к участию в групповых турнирах Лиги чемпионов. Футбольный матч закончился в третьем часу ночи, и он пошел принимать душ. Вернувшись, сел за свой ноутбук, чтобы еще раз просмотреть диск, который передал ему Веземан. Игроки команды, тренеры, начальник, врач, массажисты. Кто из них мог оказаться отравителем и, главное, зачем? Врач Юхнин вернулся из Германии, потеряв свои деньги. Если ему пообещали хорошо заплатить, он мог бы решиться на подобный трюк. Но кто? Марина считает, что супруга Бочкарева могла пойти на подобный шаг из ревности. Ревность – чувство достаточно сильное. И объяснение вполне правдоподобное.

Кто еще? За питание отвечает Григурко. Все в один голос утверждают, что он прекрасный человек. Бывший шеф-повар. Денис Петрович даже обиделся, когда кто-то произнес эти слова. Кажется, в жизни трудно найти бывшего шеф-повара, который мог стать отравителем. Это для него почти святое. Травить человека повар не будет. Хотя и здесь все под вопросом. Как правило, преступление совершает именно тот человек, который абсолютно вне всяких подозрений.

Может, Марина нарочно пришла к нему в номер, чтобы отвести от себя подозрение? Хотя Веземан говорил, что она почти не заходит в раздевалку. Но она могла с кем-то договориться. Ведь у нее приличная, очень приличная зарплата. И Бочкарева она немного презирает. Может, ей тоже надоела роль помощницы президента при этом футбольном клубе и она хочет перебраться в другой офис? Или каким-то образом просто насолить своему шефу, зная его любовь к футболу?

Два раза травили вратаря. Конечно, здесь нужно подозревать и двоих других вратарей. Третьяков и Гумаров. Гумаров, кажется, из Нальчика. Северный Кавказ. И второй тренер Айдамиров тоже с Северного Кавказа, из Дагестана. Ну и что? Если в команде двое выходцев оттуда, значит, они обязательно договорились и связаны между собой криминальными связями? Навряд ли. Но такая версия может иметь место. Тренер Айдамиров решил протолкнуть Гумарова на место Епифанцева. Возможно, они были знакомы до того, как Гумаров перешел в команду из Нальчика. Нужно уточнить, кто именно рекомендовал Гумарова в «Динамо». Хотя версия все равно похабная, националистическая и очень некрасивая. Но проверять нужно все возможные варианты, даже такие.

Кто еще? Два вратаря, врач, повар, помощница президента. Список короткий и не полный. Может, кто-то еще? Но самое главное даже не исполнитель, а возможный заказчик. Эмилия Максимовна, сама Марина, возможно, Наим Айдамиров. Кто еще? И никаких доказательств.

Дронго снова и снова вглядывался в фотографии футболистов, словно пытаясь по их лицам вычислить возможного отравителя, прекрасно понимая, что таким образом вычислить нужного человека практически невозможно. Необходимо побеседовать с каждым из них, возможно, удастся понять общую атмосферу в команде.

Спать он лег только в четвертом часу утра. По утрам он часто не ходил на завтраки или умудрялся попасть туда ближе к десяти часам, в самый последний момент. В это утро он проснулся без двадцати десять. Побрился, почистил зубы, умылся, оделся и спустился вниз. И сразу увидел сидевших за крайним столиком Рэчел и Милована. Они о чем-то спокойно беседовали, и это неприятно поразило Дронго. Глядя на эту парочку, он прошел к свободному столику уже в испорченном настроении. Уселся за стол, попросив принести ему чай, и обратил внимание, что столы, за которыми обычно завтракали футболисты, стоят пустые. Официант принес ему чай.

Милован о чем-то говорил, и было заметно, как меняется настроение Рэчел, которая почему-то не соглашалась со своим другом. Он продолжал настойчиво уговаривать ее, а она все решительнее и решительнее ему отказывала. Наконец он не выдержал и едва не сорвался на крик, даже попробовал замахнуться. Она гневно взглянула на него, и он, пробормотав какое-то ругательство, поднялся и быстрым шагом вышел из ресторана.

Рэчел осталась одна. Было заметно, как она переживает. Женщина попыталась выпить свой остывший кофе и расплескала его, не сумев поднять чашку. Предупредительный официант быстро принес другую чашку. Дронго решительно поднялся и подошел к ее столу. Он понимал, что ему нужно сначала дождаться звонка Эдгара Вейдеманиса и только потом рискнуть подходить к молодой женщине. Но поведение ее друга не оставляло времени.

– Простите, что я подошел к вам, не представившись, – сказал Дронго. – Я хотел бы с вами поговорить.

– Только не сейчас, – попросила она, не поднимая глаз и даже не глядя на него.

– Мисс Блэксли, мне действительно нужно с вами переговорить, – настойчиво повторил Дронго.

Она удивленно взглянула на него, и он в который раз поразился ее сходству с Натали.

– Разве мы знакомы? – спросила Рэчел.

– Нет, – ответил он, – но мне крайне необходимо побеседовать с вами, поэтому я и рискнул к вам подойти.

– Я сейчас не в настроении с вами беседовать, – ответила она, – извините. Давайте в другой раз.

Настаивать было глупо, не настаивать – невозможно. Но Дронго согласно кивнул и отошел в сторону. Она даже не посмотрела ему вслед. Он подумал, что нужно будет еще раз позвонить Эдгару и попросить ускорить проверку биографии ее друга. Оставаться в ресторане после подобного конфуза было неловко, и он, выйдя из зала, поднялся в просторный холл, обычно пустовавший в эти утренние часы. Заказал себе еще чашку чая. Рядом с баром была небольшая библиотека, где можно выбрать любую книгу – в основном на русском и английском языках. Прибывшие гости из стран бывшего Союза брали книги на русском, остальные – на английском.

Дронго увидел, как к столику с книгами подошла женщина лет тридцати пяти с дочерью-подростком лет четырнадцати или пятнадцати. Девочка положила одну книгу на столик и протянула руку за другой. Он увидел название: «Белый Шанхай».

– Тебе еще рано читать такие книги, – заметила мать.

– Нет, не рано. Полина прочла и сказала, что очень интересная книга, – упрямо возразила дочь.

Дронго усмехнулся. Он читал ее и тоже подумал, что девочка может не все понять. Но, с другой стороны, книга достаточно интересная и поучительная… Может, не стоит искусственно ограждать молодых девушек от подобных книг? Там много полезной информации. Все зависит от того, как воспримет эту информацию молодой человек. Очевидно, мать тоже подумала об этом.

– Хорошо, – согласилась она, – возьми и прочти. Только с одним условием – мы потом вместе с тобой обсудим ее, и ты скажешь мне, что именно тебе понравилось, а что не понравилось в этой книге.

– Спасибо, мама. – Девочка взяла книгу, и они поспешили к лифту.

«Какая умная мама, – восхищенно подумал Дронго. – Как это важно – обсудить новую книгу со своим ребенком. Господи, это же так просто. Почему все остальные родители об этом не думают? Ведь так можно очень многому научить своих детей. Просто обсуждать с ними прочтенную книгу. Рассуждать и спорить, соглашаться и опровергать, уважительно выслушивать мнение ребенка и не навязывать ему своего. Казалось бы, все так просто. Но разве много в нашем мире родителей, готовых найти немного времени, чтобы обсудить со своими детьми прочитанное? Интересно, кем работает эта умная женщина? Видимо, книга ей хорошо знакома. Значит, уже прочла. А ведь она была написана и издана достаточно недавно. Очень интересно».

Он увидел идущего по холлу Милована. Тот был явно не в настроении. Дронго с трудом усидел на своем месте. Хотелось подойти к этому типу и выбросить его из отеля. Но он понимал, насколько смешно будет выглядеть. Милован подошел к стойке бара и попросил немного виски. Залпом выпил. Потом достал телефон и набрал номер. Разговор шел по-югославски.

Если прислушаться, можно было понять, что неизвестный новый собеседник Милована ждал от него какой-то крупной суммы, которую тот оставался должен еще с прошлого года. Милован уверял, что сумеет отдать всю сумму с процентами в ближайшие месяцы, а его собеседник, очевидно, уже не верил ему. Милован заверял, что все будет в порядке. Он настолько был увлечен разговором, что не мог видеть Дронго, сидевшего за колонной. Отключив наконец телефон, Милован чертыхнулся и снова заказал себе виски. Обслуживающая его девушка-бармен улыбнулась симпатичному гостю. Милован расписался за обе порции выпитого и отошел от барной стойки.

«Интересно, почему футболисты опоздали на завтрак? – подумал Дронго. – Тренер Веземан не тот человек, который разрешает подобные вольности».

И самое интересное, что за завтраком не было и других членов делегации. Никого из тех, кто прилетел вместе с командой. Предположим, что Бочкарев и его супруга решили остаться сегодня утром на вилле, но где тогда все остальные?

Он услышал шум в холле и увидел, как в отель вошли несколько человек в штатском. Вместе с ними были и двое офицеров полиции. Их встречал один из менеджеров отеля. Вся группа прошла куда-то в сторону. Дронго подозвал официанта.

– Что случилось? Почему приехала полиция? – поинтересовался он.

– Не знаю, господин, – виновато ответил официант.

– Принесите мне счет, – попросил Дронго.

Он расписался, поднялся и собрался выйти в холл, как вдруг увидел еще нескольких полицейских, стоявших у входа в отель. Это было уже совсем неприятно. Он подошел к сидевшему за столиком портье.

– Что происходит? Почему здесь так много сотрудников полиции?

– Они приехали по нашему вызову, – объяснил портье, – не беспокойтесь, все в порядке.

– Что-то произошло? – не унимался Дронго.

– Мы сейчас все проверяем, – снова ответил осторожный портье.

От этого типа трудно добиться правды, подумал эксперт. Интересно, что именно здесь произошло и почему портье не может ему объяснить? Нужно подняться к Веземану и уточнить у него, почему вся команда не явилась на завтрак. Или они решили завтракать в другом месте? Чаще всего для прибывших команд столики накрывали в отдельных залах, но, когда они выезжали в другую страну, где их знали не так хорошо, им разрешалось завтракать и ужинать в залах обычных ресторанов. Хотя более калорийные обеды, конечно, проходили под контролем Григурко.

Дронго поднялся на первый этаж. В коридоре тоже дежурил сотрудник полиции. Около номеров, которые занимали Веземан и прибывшие с ним члены делегации, стояло довольно много людей. Дронго увидел растерянного Михаила Арташесовича, пытавшегося что-то объяснить одному из прибывших сотрудников полиции. Бабаян плохо знал турецкий, и ему трудно было объясняться. Офицер проверял по списку членов прибывшей делегации, сверяя фамилии. Затем обернулся к другому сотруднику полиции в штатском, показывая ему список. Дронго подошел поближе и спросил:

– Что все-таки произошло?

– У нас большое несчастье, – пояснил Бабаян. – Я вот не могу никак объясниться с господином офицером. Их начальник полиции сейчас разговаривает с нашим тренером по-немецки, а следователь послал на виллу за самим Львом Евгеньевичем. У них есть свой переводчик, знающий русский язык. А этот господин офицер тоже следователь, но не знает русского, а я не говорю по-турецки, только понимаю несколько слов…

– О каком несчастье вы говорите? – прервал его Дронго. – Что у вас случилось?

– Погиб наш врач. Эмик Юхнин, – пояснил Бабаян. – Такое несчастье!

– Как это погиб?

– Его отравили. Можете себе представить, какое несчастье? Такой молодой человек! Только несколько лет как вернулся из Германии.

– Когда это случилось? – не поверил Дронго.

– Сегодня утром, – жалобно сказал Бабаян. – Утром, прежде чем спуститься в ресторан, все обычно собираются в общем зале послушать Веземана и уточнить план на сегодняшний день. Турки предлагали нам завтракать и ужинать отдельно, там, где мы обедаем, но Веземан разрешил спускаться вниз. На столиках стоят соки и минеральная вода, а кто хочет, может сам налить себе кофе или чай. На утренних встречах обязательно присутствуют все наши футболисты и прибывшие с нами сотрудники команды. Мы собрались, как обычно, в этом зале, чтобы затем спуститься вниз, к завтраку. Веземан объяснил план на сегодня. Чирко перевел его слова тем, кто не знает английского. Все поднялись и пошли к выходу, а Юхнин задержался, чтобы допить свою воду. Он сделал несколько глотков и, неожиданно схватившись за горло, упал прямо на столик. Мы все бросились к нему, пытались привести его в чувство. Айдамиров даже делал ему массаж, пытаясь снова запустить сердце, Феликс Олегов и Роберт Чаржов ему помогали, но все было тщетно. Потом прибежал турецкий врач, следом приехала их «Скорая помощь». А полчаса назад прибыли сотрудники полиции. Врачи считают, что это отравление. Стакан, из которого пил Юхнин, уже изъяли. Веземан в таком ужасном состоянии, вы даже не представляете.

– Представляю, – пробормотал Дронго. – Он, кажется, предвидел нечто подобное. А где он сейчас?

– С ним разговаривают где-то внизу, – ответил Бабаян. – Ой, кажется, этот офицер опять идет ко мне. Вы, наверное, понимаете по-турецки, можете мне помочь? Иначе мы говорим на ломаном английском. Я уже хотел позвать Феликса или Марину.

– Конечно, – охотно согласился Дронго и подождал, пока подойдет офицер.

– Это весь список? – спросил тот по-английски у Бабаяна.

– Говорите по-турецки, – предложил Дронго, – я помогу вам разговаривать.

Офицер недоверчиво взглянул на Дронго и уточнил:

– Вы тоже прилетели вместе с ними?

– Нет, я отдыхаю в отеле и просто знаю некоторых из прибывших. А их тренер, герр Веземан, мой давний знакомый.

– И вы так хорошо говорите по-турецки? – не унимался подозрительный офицер. – В каком номере вы живете? Я ведь слышал, как вы говорили с этим господином по-русски. Значит, вы хорошо знаете оба языка?

– Я знаю еще несколько языков, – улыбнулся Дронго, – а эти два просто мои родные, так как на них я говорю с детства. Я из Баку, уважаемый господин офицер.

– Тогда понятно, – кивнул в ответ офицер, – все ваши соотечественники хорошо знают русский язык. Спросите его, это окончательный список, сюда внесены все, кто с ними приехал?

– Все, – ответил Бабаян, услышав вопрос, – кроме нашего президента, господина Бочкарева, и его супруги.

Дронго перевел его слова офицеру. Тот повернулся и поспешил к одному из своих сотрудников, еще раз что-то сверяя, а Дронго прошел дальше. В коридоре стояли ошеломленные футболисты, вполголоса обсуждавшие происшедший трагический случай. Никто не хотел верить в убийство. Все уверяли друг друга, что это был сердечный приступ. Дронго увидел Марину, которая стояла немного в стороне и курила, несмотря на запрет курить в здании отеля. Он подошел к ней поближе.

– Видите, что случилось, – сказала она, затягиваясь, – вот так иногда бывает в жизни. Я специально пришла вчера ночью к вам в номер, чтобы сообщить о своих подозрениях. И все так страшно закончилось…

– Вы были в зале, когда это случилось?

Она молчала. Секунду, две, пять. Затем как-то неохотно ответила:

– Да, обычно я не хожу по утрам на эти установки Веземана, а сразу спускаюсь к завтраку. Но сегодня я там была. Сама не знаю почему, но была…

– Может, решили пойти туда после вчерашнего разговора со мной?

– Может быть, – согласилась Марина, выпуская струю дыма.

– Видели, как это произошло?

– Нет, я выходила одной из первых. Потом, услышав шум, вернулась обратно и увидела Юхнина уже лежавшим на полу.

– Кто еще там был?

– Все. Все, кроме Бочкарева и его супруги. Ее там не было, если вы об этом подумали. Я тоже об этом подумала. Мне было бы легче, если бы она там была. Тогда все логично укладывалось бы в мою схему.

– А так не укладывается?

– Нет. – Она посмотрела по сторонам, поискав, где можно потушить сигарету. Затем обернулась к нему.

– У вас есть пачка сигарет?

– Я не курю.

– Да, извините. Я забыла. Черт возьми! Здесь даже нет пепельниц.

Он достал из кармана бумагу, сделал небольшой кулек, взял ее непотушенную сигарету, вложил в него и закрыл, смяв кулек в ладони.

– Спасибо, – поблагодарила Марина.

– Кто стоял рядом с ним?

– Не помню. Кажется, Наим Айдамиров. Я не присматривалась. Они сидели за соседним столом. А я хотела сразу уйти. – Она нахмурилась. Затем не очень решительно спросила: – Вы с ним вчера разговаривали?

– Да, – ответил Дронго.

– Встречались с ним?

– Сразу после нашего разговора, – сознался он, – пошел к нему в номер. И теперь думаю, что со мной будет.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Я теперь главный подозреваемый. Возможно, я последний, кто входил к нему в номер после полуночи. И мой приход зафиксировали камеры внутреннего наблюдения, установленные на его этаже в отеле. Можно не сомневаться, что уже через несколько минут они начнут искать именно меня, как только просмотрят записи с этих камер. Просто пока им не до этого.

– Извините. Я как-то не подумала. Получается, что я вас невольно подставила…

– Ничего. Как-нибудь выкручусь. Хорошо, что меня не было сегодня с вами, иначе меня бы точно арестовали.

– Тогда кто это сделал? – спросила она.

– Пока не знаю. Я мог бы задать вам тот же вопрос. Вы гораздо лучше знаете всех, кто там был, и знакомы с ними уже давно. Кто, по-вашему, мог это сделать?

– Понятия не имею, – дернулась Марина.

– Вчера у вас была версия, – терпеливо напомнил Дронго.

– Она оказалась ошибочной.

– А если нет? Если погибший действительно имел отношение к этим отравлениям и кто-то увидел, как вы ждете меня у моего номера, и понял, о чем именно вы собираетесь мне рассказывать? Может, этот неизвестный решил сразу избавиться от Юхнина, чтобы замести все следы? Ведь раньше вашего вратаря только травили, а сейчас произошло убийство. И, судя по мгновенной смерти врача, на этот раз яд был куда более действенным.

– Я уже ничего не понимаю, – созналась Марина, – какой-то кошмарный сон! Нужно просто подождать, когда он закончится.