Текст книги "Цвет страсти – алый"
Автор книги: Черил Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 2
Эмили проснулась, улыбаясь и потягиваясь. Ей было тепло и уютно, и пробуждалась она медленно и лениво, но когда сознание прояснилось, страх сковал ее сердце и она запаниковала, пытаясь вспомнить все, что с ней произошло.
Она лежала на софе, куда ее уложил лорд Уинчестер, но как долго она лежала здесь в забытьи, не зная, что происходит вокруг?
Она напрягла слух, пытаясь уловить возможные голоса или какой-то шум. Но единственным различимым звуком было тиканье часов, которых она не видела, поэтому от них не было ни помощи, ни утешения. Который сейчас час? Шторы были задернуты, шелковые занавеси не пропускали свет, поэтому было непонятно, стояла ночь или уже наступил новый день. Она была одна? Неужели ее оставили одну, отдохнуть и обрести сохранившееся в ней достоинство? Когда Эмили попыталась сесть, ее голова отреагировала такой острой болью, что казалось, будто она вот-вот расколется, и девушка поскорее откинулась на подушку. Ее мутило, во рту пересохло, и в тот момент она была готова отдать все за стакан воды. На нее нахлынули воспоминания. Кажется, она флиртовала с Уинчестером, даже призналась, что влюблена в него, все это заставило ее содрогнуться от стыда. Неужели такое было возможно? До какой степени она дискредитировала себя?
Если ей повезет – чего не случилось до сих пор, – она улизнет отсюда, не попавшись никому на глаза. Если же случится самое страшное и она натолкнется на мистера Фитча или графа Уинчестера, Эмили не могла даже представить, о чем говорить с ними. Не было ни малейшего шанса вернуть свою вчерашнюю решительность.
Не обращая внимания на тошноту, она встала и сделала пробный шаг, потом еще один, и в тот же момент ее остановил женский смех. Это было негромкое хихиканье, донесшееся с забавного трона Уинчестера.
Господи! В комнате находилась другая женщина. Каковы были шансы ее, Эмили? Неужели все пройдет не так гладко, как она надеялась?
Эмили необходимо было узнать, что происходит, чтобы спланировать свое отступление и ускользнуть незамеченной. Она на цыпочках приблизилась к занавесу и приоткрыла его край.
Женщина, на которую упал ее взгляд, отличалась пышным бюстом, складной фигурой и белокурыми локонами, доходящими до бедер. На ней было красное шелковое платье, и пока Эмили подглядывала за ней, она выскользнула из одежды. Она была обнажена до талии, грудь – открыта, соски отчетливо выдавались. На ней оставались только отделанные оборками панталоны, доходящие до колен, кружевные чулки обтягивали восхитительные ножки, балансирующие на высоких каблуках.
Эмили была ошеломлена. Она не представляла, что женщина может расхаживать обнаженной, и ее даже не удивило, что могло существовать такое возмутительное женское нижнее белье. Ей и в голову не приходило, что то, о чем не принято было говорить открыто, имело совсем иную, лежащую за пределами скромности цель, помимо понятной, функциональной.
Она не могла оторвать глаз от происходящего.
Женщина потягивала красное вино из бокала, затем опустила палец в жидкость и брызнула на сосок. Эмили была так шокирована, что прижала ко рту ладонь, чтобы удержать готовый вырваться возглас. Женщина подняла и выставила вперед грудь, обратившись к кому-то через плечо:
– Хочешь попробовать?
– Нет, – ответил мужской голос.
Уинчестер! Он возлежал на своем троне, тоже попивая вино и раздраженно оценивая женщину взглядом. Он был без рубашки, его обнаженная грудь была покрыта вьющимися волосами, которые Эмили заметила в приоткрытом вороте накануне. Они были густыми наверху; затем становились реже и исчезали за поясом брюк.
– Не хочешь даже пригубить? – спросила женщина. – Уверен?
– Абсолютно.
Она снова опустила палец в вино и провела им по другому соску.
– Погляди получше, дорогой. Я знаю, ты любишь наблюдать, как я это делаю.
– Я действительно люблю наблюдать, – ответил он, – когда это что-то стоящее.
– Не будь таким грубым. – Женщина надулась. – Я же сказала, что сожалею и извиняюсь.
– Ты даже не можешь представить, что значит испытывать сожаление.
– Нет, могу, – проворковала женщина. – Я действительно сожалею. – Она села на колени к Уинчестеру. Ее бедра были раскрыты, а колени обхватили колени мужчины, и она ласкала его, заставляя поеживаться и извиваться. – Не притворяйся, что тебе это не интересно. Я слишком хорошо тебя знаю. На самом деле ты рад, что я вернулась.
– Не будь такой самоуверенной, Аманда, – предостерег он. – Любая проститутка могла так же легко возбудить меня.
Эмили смотрела на них, широко раскрыв рот. Лорд Уинчестер не был женат, и выходило, что Аманда – его любовница. Эмили никогда не встречала женщину, которая пользовалась бы такой дурной славой, и у нее захватило дух. Она выросла в сельской местности, где куртизанки не слонялись в гостиных мужчин. Аманда зарабатывала на жизнь, оказывая лорду Уинчестеру женские услуги, и Эмили было любопытно узнать, что они собой представляли. Какие услуги Аманда оказывала Уинчестеру, за что он готов был щедро платить?
Очевидно, между ними произошла ссора, и Аманда надеялась на примирение, но Эмили не могла стоять в ожидании окончания их любовного свидания. Невозможно было предположить, чему еще она могла стать невольной свидетельницей.
Как она умудрилась поставить себя в такое неловкое положение? И как ей выпутаться из него? Дверь находилась далеко от нее, нельзя было проскользнуть так, чтобы остаться незамеченной.
У нее перед глазами возник образ двух подопечных Уинчестера, и она поразилась тому, как он решился привезти девочек в такое непристойное место. Находились ли они уже в Лондоне? Жили ли в одном с ним доме? Что, если бы одна из них вошла в комнату в тот момент, когда он распутничал?
Эти мысли настолько рассердили ее, что Эмили была готова отдернуть занавеску и выругать эту пару за предосудительное поведение, а затем выбежать в праведном гневе, но она была слишком робка для этого. Уинчестер, должно быть, забыл, что она уснула на софе, а возможно, решил, что она давно ушла, и девушка никак не могла придумать, как сообщить о своем присутствии.
Аманда начала хорошо рассчитанное соблазнение, но не очень-то успешно. Граф сильно рассердился на нее и не был настроен принимать участие в ее игре. Однако чем больше он игнорировал ее, тем сильнее она старалась обольстить его. Она прильнула к нему, а когда он остался равнодушным, положила его руку себе на грудь. На минуту он смягчился и сжал ее сосок.
Этот жест оказал поразительное и необъяснимое воздействие на Эмили. Ей казалось, что Уинчестер ласкает ее грудь, сжимает ее собственные соски, и они болели и пульсировали с каждым ударом сердца. Ее бросило в жар, она чувствовала головокружение от охватившего ее возбуждения. Таинственная женская точка между ног стала влажной, а чрево, казалось, было охвачено глубоким волнением.
Эмили была ошеломлена. Неужели это нормальное поведение для мужчины и женщины? И они это делают регулярно? Должно быть, это и был секрет супружеской постели. Как случилось, что ей уже двадцать шесть лет, а она до сих пор ничего не знает об этом?
Если бы она вышла замуж за Реджиналда, ей тоже пришлось бы фланировать перед ним обнаженной? Мысль о Реджиналде, касающемся ее так интимно, была отвратительна.
«Но я могла бы сделать это для лорда Уинчестера…»
У нее в голове возникла отвратительная мысль, промелькнув так быстро и с такой страстью, что напугала ее. Проявилась ли это чувственная сторона ее характера, о которой она даже не подозревала? Может ли быть так, что она украдкой тосковала по физическому вниманию со стороны мужчины? Но как она могла мечтать об этом, когда не знала, что стояло за этим вниманием? Реджиналд всегда заявлял, что она слишком долго оставалась старой девой. Возможно, он был прав?
– Ты слишком напряжен, – заметила Аманда. – Как насчет того, чтобы расслабиться?
– Тебе это не поможет. Я не возьму тебя обратно.
– Ты и прежде говорил так.
– На сей раз я говорю это совершенно серьезно, – заявил Уинчестер.
– Неправда.
Аманда была так самоуверенна и самонадеянна, что продолжила соблазнять любовника, покрывая поцелуями его тело от груди вниз по животу к пупку и ниже. Она соскользнула на пол и встала на колени, предварительно расстегнув его брюки и проникнув внутрь, что наконец вызвало у него ответ.
Уинчестер задвигался, пальцы вцепились в подлокотники кресла. Он выглядел напряженным, но довольным, и Эмили поднялась на цыпочки, страстно желая увидеть, что делала Аманда.
Женщина усмехнулась:
– Ты никогда не мог устоять передо мной.
– Как я уже сказал, на это способна любая шлюха. – Она замерла и нахмурилась.
– Ты жесток.
– Разве я просил тебя приходить?
– Нет. А теперь, когда я пришла, не могу понять, зачем я это сделала.
– Возможно, тебя беспокоит будущее твоего городского дома, если я вышвырну тебя за дверь?
Очевидно, он задел ее за живое, и Эмили была уверена, что женщина даст ему пощечину.
– Ты – бездушное животное! – огрызнулась Аманда. – Я угощаю! Ты способен наброситься на любую дешевую шлюшку! Меня это не заботит. Надеюсь, ты подцепишь смертельно заразную болезнь.
Бросив ему в лицо эти слова, женщина, видно, была готова выйти из комнаты, но прежде чем она успела это сделать, Уинчестер схватил ее и притянул к себе, так что она вновь оказалась у него на коленях. И хотя Аманда сопротивлялась, было очевидно, что она притворяется и у нее нет намерения сбежать. И он, и она знали, что все было лишь частью игры, которой они наслаждались.
Эмили была смущена. Если так очевидно было, что эти двое ненавидят друг друга, почему они продолжают держаться вместе?
Уинчестер был богат и влиятелен, поэтому он мог обрести любую женщину, какую только пожелает, и Эмили испытала сильнейшее желание выйти из-за занавеса, взять его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы к нему вернулся здравый смысл. Неужели он не понимает, что может найти кого-то гораздо лучше?
– У меня наконец наступило нужное настроение, – сообщил граф Аманде. – Закончи то, что начала.
– Нет.
– Пока еще я не перестал платить тебе. Так что изволь отработать свое жалованье.
– Я стою тех денег, что ты платишь мне.
– У тебя – свое мнение, – он пожал плечами, – у меня – свое.
– Я – самая лучшая из того, что ты когда-либо имел!
– У тебя несносная привычка переоценивать свои достоинства.
– А ты до сих пор не можешь понять, насколько сильно нуждаешься во мне.
– Тогда нужно было мне напомнить об этом, – заявил граф. – Опускайся на колени и делай то, что от тебя требуется.
– Ублюдок! – выругалась она.
– Ничего подобного. Мои родители поженились за целых шесть месяцев до моего рождения.
Он склонился и обхватил губами ее сосок, посасывая и покусывая его, что заставило Аманду вздохнуть от удовольствия. Он стал нетерпелив и, сорвав с нее панталоны, начал гладить ее промеж ног, его пальцы двигались в медленном ритме, пока она не задрожала в экстазе.
– Я люблю, когда ты делаешь так, – простонала женщина.
– Замолчи, – проворчал Уинчестер. – Я устал от твоей болтовни.
Он обхватил ее бедра и раздвинул их; затем приник к ней. У нее вырвался крик – то ли боли, то ли восторга, – Эмили не могла решить, какой именно, – и любовники начали двигаться вместе, раскачиваясь, словно в причудливом танце.
Девушку словно загипнотизировали, она была так поглощена зрелищем, что едва могла дышать. Аманда, несомненно, пребывала в крайнем возбуждении, но как Уинчестер мог довести ее до такого экстаза?
Их совместное движение участилось, причем Уинчестер методично напрягал и двигал бедра, и Эмили пыталась понять, что руководило им, но штора мешала ей подсматривать. Она нагнулась вперед, опираясь о шаткий декоративный столик, который с громким треском развалился. Эмили упала прямо в комнату, материализовавшись так быстро и неожиданно, словно была волшебницей.
Аманда вскрикнула, словно оскорбили ее достоинство, а Уинчестер воскликнул:
– Что за черт?
Аманда отскочила от него, схватила платье и быстро натянула его, пока граф судорожно подтягивал брюки. Если бы это не был самый унизительный эпизод в жизни Эмили, яростная суматоха могла показаться комичной.
Она была подавлена до глубины души и не представляла, как оправдаться в сложившейся ситуации. Что скажет Уинчестер? Как поступит? Каково будет наказание за подглядывание за аристократом, когда тот охвачен страстью в объятиях любовницы?
– Кто ты, черт побери? – требовательно спросила Аманда.
– Эмили Барнетт. – Девушка тоскливо изучала дверь. Она подумывала броситься к ней, но сомневалась, что ей позволят так легко сбежать.
– Мисс… мисс Барнетт? – Уинчестер был в ужасе. – Как вы осмелились вторгнуться сюда? Что вы себе позволяете?
– Я… я уснула.
– Но это случилось прошлой ночью. Почему вы до сих пор здесь?
– Извините. Я только что проснулась.
С ярко выраженной злостью Аманда набросилась на Уинчестера:
– Ты… ты знаешь эту… эту нахалку?
– Она одна из главных претенденток на место. – Аманда воспламенилась:
– Кем она себя воображает? Невинной гувернанткой?
– Да, – резко ответил граф. – Она любит играть в игры.
– Ты же ненавидишь игры.
– Нет. Я ненавижу тебя.
Аманда пристально взглянула на него:
– Если ты появишься с ней в обществе, тебя поднимут на смех.
– Сомневаюсь. Вообрази ее в стильном платье. Она будет великолепна, и все мои знакомые позеленеют от зависти.
– Ты – мечтатель.
– Ты даже представить не можешь, как я был удовлетворен во время нашей беседы.
– Негодяй! – процедила Аманда.
– Мне нравятся хорошенькие лица.
– Она не такая уж привлекательная.
– К тому же она наивная девочка, прямо из провинции, которая буквально молит, чтобы ее соблазнили.
– Соблазнили? – вмешалась Эмили, хотя никто из них не обращал на нее никакого внимания.
– Ты извращенное животное! – упрекнула его Аманда. – Ты готов разделить ложе даже со скотиной.
– После пира, к которому я привык за обедом, – возразил Уинчестер, – уверен, она будет очень аппетитной. Не могу дождаться, когда примусь за нее.
Эмили закипела от злости. Он уже строил планы относительно нее, выходящие за пределы того, на что она согласится в качестве его служащей. Хотя она боялась за его подопечных и опасалась за их будущее под одной с ним крышей, ничто в мире не могло заставить ее согласиться занять это место.
– По правде сказать, я передумала, – заявила она. – Меня вовсе не интересует это место.
– Ничего подобного, – произнес Уинчестер тоном, не допускающим, возражений. – Место – ваше.
Граф был богат и всевластен. Но мог ли он приказать ей работать у него? Она не была уверена и боком начала продвигаться к двери.
– Нет, благодарю вас. Я не могу занять это место.
– Но я выбрал именно вас, и мое решение – окончательно.
– Нет, я не буду, я не хочу…
– У вас нет выбора.
– Нет, есть! – Ее ноги дрожали. Разрешено ли простому человеку отказывать пэру Англии?
Аманда сделала угрожающий шаг в ее сторону.
– Убирайся отсюда, маленькая шлюшка, пока я не вырвала у тебя все волосы.
Искренне напуганная тем, что Аманда может выполнить свою угрозу, Эмили отступила.
– Ухожу, ухожу. – Девушка оглянулась вокруг в поисках своей сумочки, которой нигде не было видно.
– Это место занято, – провозгласила Аманда. – Мной, как это было многие годы. Так что больше не приходи сюда вынюхивать и шпионить, иначе тебе несдобровать.
– Место не занято, – опроверг Уинчестер слова Аманды. – Между нами все кончено. Когда ты поймешь это своей пустой башкой?
– Ты не можешь говорить это всерьез. – Аманда указала на жалкое одеяние Эмили. – Взгляни на нее. И ты бросаешь меня ради этого?
– Мисс Барнетт будет прекрасной заменой. Я ни минуты не стану тосковать по твоему сомнительному обществу.
Эмили была озадачена. Аманда служила гувернанткой? Но разве она не была любовницей? Или же она совмещала обязанности гувернантки и любовницы?
Что за мерзкая схема! Как ужасно для девочек попасть в этот отвратительный притон похотливости! Девушка не раз слышала, что жизнь представителей света была причудлива и непредсказуема, и она не собиралась углубляться в сложные отношения между Уинчестером и Амандой. То, что она увидела и услышала, находилось вне предела ее понимания, а если бы выявились подлинные детали, это было бы больше, чем она могла вынести.
– Нет, я никогда больше не вернусь сюда, – поклялась она, торопливо направляясь к двери и бормоча себе под нос: – В действительности я вовсе не хочу служить гувернанткой.
Наступило ошеломленное молчание; затем лорд Уинчестер закричал ей вслед:
– Что вы сказали?
Эмили остановилась и объяснила:
– Я не создана для того, чтобы быть гувернанткой. Мне не следовало беспокоить вас.
– Гувернанткой? Вы здесь, потому что надеялись стать моей гувернанткой?
– Да. – Что предположил этот невыносимый олух?
– Но я думал, что вы собираетесь стать моей новой любовницей.
– Вашей… вашей любовницей? Вы с ума сошли? – С каждой минутой становилось все яснее, что человек был лунатиком.
– Кто прислал вас ко мне?
– Агентство по найму, куда вы обратились.
– Вы хотите сказать, что они устроили для вас встречу со мной посреди ночи? Что за идиотство!
– Они объяснили, что вы праздный бездельник, который спит весь день, – весьма грубо сообщила Эмили, – и в нормальное время вы недоступны.
Граф встал со своего забавного кресла и, распрямившись, словно грациозный африканский кот, зашагал к ней. Девушка не имела ни малейшего представления, что он намеревался сделать, но она и не собиралась дожидаться, чтобы узнать это. Повернувшись, она выскочила из комнаты.
– Мисс Барнетт! – закричал он вслед. – Подождите!
Она пробежала по холлу и выскочила из входной двери на улицу, где с удивлением обнаружила, что наступил новый день. На мгновение она остановилась, чтобы собраться с мыслями; затем, не оглядываясь, поспешила к своему жилищу.
Глава 3
Майкл Фарроу оглядел жалкую маленькую гостиную в меблированных комнатах, где остановилась Эмили Барнетт.
Хотя обычно он был не прочь оскорбить чужие чувства и его вовсе не волновало мнение окружающих, у него все-таки присутствовала совесть – глубоко захороненная, забытая, редко используемая, – и он чувствовал себя ужасно в связи со случившимся.
Агентство по найму, с которым граф быстро установил деловые отношения, дало ему адрес Эмили, и он послал к ней слугу с запиской, на которую не получил ответа. Был отправлен второй слуга с приказанием дождаться ответа во что бы то ни стало, но ожидание было тщетным. Тогда он снарядил Фитча с поручением не возвращаться без нее, но даже бесстрашный и исполнительный дворецкий не смог привести ее назад.
Итак, Майкл снизошел до того, чтобы самому навестить вчерашнюю гостью, уверенный, что та не откажется поговорить с ним.
Даже если ему придется унижаться, даже если это будет стоить всего его состояния, упрямая девчонка будет служить у него. Понравится ей это или нет.
Ему было неприятно, что он вынужден умолять кого-то, но вот-вот прибудут Памела и Маргарет Мартин – две его подопечные, которых он едва знал и не имел желания тратить на них время, – и он должен нанять для них гувернантку.
Он ничего не знал о детях, у него не было своих, и он не собирался когда-либо заводить их. Восемнадцать лет назад, когда Майклу едва исполнилось двенадцать, его отец убил жену, в бешеном приступе ревности сбросив ее с балкона. Затем он застрелился выстрелом из пистолета в голову. Майкл пребывал в ужасе, что в его жилах текла их безумная кровь, и он ни за что не рискнул бы передать эту страшную наследственность ничего не подозревающим отпрыскам.
Он просто был не в состоянии следить за дочерьми Мартина – его главного спутника за десятилетие греха и разврата, – и почему их отец счел Майкла подходящим опекуном, было загадкой. Его репутация греховодника столь широко известна, что ни у какой другой женщины в Лондоне не хватило бы смелости стать гувернанткой в его доме. Эмили оказалась единственной, жаждущей получить это место, но случайно явилась в дом в разгар его поисков любовницы.
С Амандой он общался уже много лет, вплетя ее жадное присутствие в каждую грань своей жизни. Их ссоры на людях, разрывы и примирения стали легендой, но в последнее время она слишком сильно уверовала в нерушимость их связи, поэтому он решил подыскать себе новую любовницу. В надежде занять ее место, дамы полусвета приходили к нему, чтобы продемонстрировать свое сексуальное мастерство.
Всем в Лондоне было известно, как он проводит свои вызывающие собеседования, но как мисс Барнетт попала в эти отвратительные сети? Она, несомненно, была добродетельной провинциалкой, каковой она и выставляла себя, и когда он думал о том, что она увидела и услышала в его доме, то испытывал незнакомое чувство стыда.
Он и его младший брат Алекс были известными повесами и шалопаями. Они развратничали, играли в азартные игры и безрассудно много пили. Какая здравомыслящая женщина решится работать на них? Как убедить мисс Барнетт, что то, чему она стала свидетельницей, было лишь временным помрачением рассудка, а не привычкой?
Послышались шаги, и он встал, ожидая, что появится мисс Барнетт, но это была лишь хозяйка меблированных комнат.
– Извините, милорд, – начала женщина, – но мисс Барнетт заявила, что никого не принимает.
– Не принимает?
– Так она сказала.
– Вы сообщили, что я внизу?
– Да, – кивнула женщина. Она явно нервничала, как собака, которая знает, что ее собираются побить. – Я могу извиниться за ее неучтивое поведение?
– Можете.
Как осмелилась маленькая гордячка отказаться принять его! Очевидно, она не имела представления, с кем имеет дело. Никто раньше не отказывал ему. Никто никогда не унижал его и не отказывался выполнить его просьбы. Он приказывал другим прыгать, и они спрашивали: «Высоко?» И в этой ситуации не она будет решать.
– До какого времени она уплатила ренту? – спросил граф.
– До прошлой субботы. Она должна мне.
Он открыл кошелек и протянул ей несколько золотых монет.
– Если мисс Барнетт обратится к вам, не принимайте у нее просроченную плату, и ее комната должна быть сдана кому-то другому. Начиная с завтрашнего дня. – Он направился к лестнице. – Где ее комната?
– Вы не должны подниматься! Здесь живут только женщины. Джентльменам вход воспрещен. Даже такому знатному джентльмену, как вы.
– Какая ее комната, мадам? – Он сунул еще одну монету в жадную руку:
– Третья слева, – сообщила хозяйка без малейшего колебания.
Он поднялся по узкой лестнице, морща нос от неприятного запаха. Это было жалкое убежище, и его беспокоило, что мисс Барнетт вынуждена ютиться в таком убогом месте.
При поспешном бегстве из его дома она забыла свою сумочку, и когда он раскрыл ее, то обнаружил в ней булочки, которые она похитила из его гостиной. Неужели она к тому же и голодает?
Он был наслышан о том, что выпадает на долю девушек, которые приезжают в город, но никогда не размышлял над этой социальной проблемой. Он предпочитал оставаться в стороне, но когда на его пути неожиданно возникла мисс Барнетт, по какой-то необъяснимой причине она ему очень понравилась. Она превратилась для него в живую, конкретную личность, попавшую в трудное положение. Если она в ближайшее время не найдет место, легко можно будет опуститься на самую нижнюю ступеньку социальной лестницы, и он не мог не думать, что за ужасная судьба ожидала ее впереди.
Майкл осторожно постучался в дверь, и она тут же распахнулась.
– Миссис Смит, можете передать лорду Уинчестеру, что я… – Появившаяся, словно привидение, Эмили Барнетт запнулась на полуслове.
В неясном утреннем свете, пробивавшемся через единственное окно, она была еще более хорошенькой, чем показалась ему вчера. Ее золотисто-каштановые волосы были распущены и расчесаны, волнистые пряди придерживались лишь одной лентой.
Вместо вчерашнего серого платья на ней великолепно сидело платье из зеленого муслина с низким вырезом и пышными рукавами, подчеркивающее ее стройную фигурку, юную грудь и тонкую талию, Цвет платья был в тон изумрудной зелени ее глаз и оттенял нежный румянец щек.
Майкл переступил с ноги на ногу, испытывая неловкость от того, что нашел ее такой привлекательной, но постарался скрыть свои чувства. Скандалы между родителями ожесточили его, так что ему не было равных в умении маскировать свои эмоции. Он никогда не позволил бы ей разглядеть его возвышенные чувства.
– Здравствуйте, мисс Барнетт.
– Лорд Уинчестер? – смущенно произнесла девушка.
– Вот мы и встретились снова.
Прежде чем она успела захлопнуть перед ним дверь, Майкл проскользнул мимо нее.
– Подождите, – возмущенно воскликнула Эмили. – Вы не имеете права вторгаться сюда.
– Это уже случилось.
Оценивая жалкую обстановку, он раздумывал над тем, что за ужасное стечение обстоятельств привело ее в эту гнусную дыру. Из ее поведения и речи было ясно, что она воспитывалась в хорошей семье, была образованна и интеллигентна.
Что за катастрофа разразилась над ней?
Другая женщина сидела на кровати рядом с девочкой восьми-девяти лет. Значит, они втроем жили в таком затхлом, тесном пространстве! Как ужасно!
– Кто это, Эмили?
Когда она повернулась к нему лицом, Майкл понял, что перед ним сестра мисс Барнетт. Ее волосы были темнее, а глаза карие, но сходство было несомненным. Из того, как она безучастно смотрела на него, он заключил, что она, вероятнее всего, была слепа.
– Никто, Мэри, – небрежно бросила Эмили. – Она подталкивала незваного гостя к двери со словами: – Извините нас, сэр, но это нарушение правил – принимать посетителей мужского пола.
Она устремила на Майкла душераздирающий взгляд – умоляющий и в то же время яростный, – но он не обратил на это внимания и приблизился к сестре.
– Я Майкл Фарроу, граф Уинчестер.
– О Боже!
Когда женщина попыталась подняться с кровати, он остановил ее:
– Нет-нет, не вставайте.
Но она все равно встала и сделала реверанс, неловкий из-за тесноты в комнате. Девочка тоже поднялась и встала рядом с матерью.
– Я миссис Мэри Ливингстон, – представилась женщина. – Старшая сестра Эмили. А это моя дочь Роуз.
– Здравствуйте, миссис Ливингстон. Как дела, Роуз?
– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила девочка.
Он снова оглядел комнату, стараясь не поддаться состраданию, при виде их незавидного положения, но это оказалось выше его сил.
– Вы вдова, миссис Ливингстон?
– О да. Уже семь лет.
Итак… рядом с ними не было мужчины. Три одинокие женщины. Живущие сами по себе. Один ребенок и две беспомощные женщины.
Мисс Барнетт должна найти место с жалованьем, которое поддерживало бы их троих, но было ли это возможно? Вряд ли ей это удастся. И что тогда случится с миссис Ливингстон? С Роуз?
Он с ужасом подумал об их дальнейшей судьбе. За исключением постоянного усилия помочь своему брату Алексу, он никогда не обременял себя проблемами других людей, но неожиданно испытал необъяснимую потребность позаботиться об этих троих, оказавшихся в безвыходном положении, и острую необходимость спасти их.
Кто он был? Средневековый рыцарь, пытающийся спасти девицу из когтей дракона? В его характере не было ни грамма великодушия, но он боялся опустить глаза вниз, чтобы нечаянно не обнаружить себя закованным в блестящие латы.
– Очень любезно с вашей стороны заглянуть к нам, – вежливо произнесла миссис Ливингстон. – Это большая честь для нас. Мне бы только хотелось, чтобы мы приняли вас в нашем доме в Хейлшеме, в более подходящей обстановке.
– Я должен был нанести вам визит. – Миссис Ливингстон показалась ему благоразумной женщиной. Плюс к этому ее любезность указывала на то, что мисс Барнетт не обсуждала отвратительное событие, свидетельницей которого оказалась вчера. – Ваша сестра предложила свои услуги в качестве гувернантки. Между нами случилось недопонимание, – мисс Барнетт проглотила возмущенный возглас, – и я почувствовал себя ужасно от этой неловкости, поэтому явился сюда лично, чтобы предложить ей место.
– Я не хочу его! – страстно заявила мисс Барнетт.
– Эмили! – укоризненно произнесла миссис Ливингстон. – Не забывай о хороших манерах. Граф совершил неблизкий путь, чтобы навестить тебя.
Эмили нахмурилась:
– Мэри, я должна поговорить с лордом Уинчестером. Наедине.
Она взяла его за рукав и вывела в холл, резко захлопнув дверь; она добилась своего окольным путем.
– Вы сошли с ума? – прошипела она. – Как вы осмелились явиться сюда!
– Мои подопечные приезжают днем в среду. Вы начнете сегодня же.
– Ни за что.
– Вы поедете со мной в моей карете сейчас же, потом я пришлю фургон за вашими вещами.
– Я не стану работать у вас, даже если вы окажетесь единственным работодателем на земле!
– У вас нет выбора.
– Я не рабыня и не крепостная. Вы не можете принудить меня.
– На самом деле могу.
Она укоризненно подняла указательный палец.
– Я прекрасно понимаю, что вы самого высокого мнения о своей персоне и привыкли господствовать над другими, но со мной вам это не удастся. Вы словно большой, избалованный ребенок. Выдумаете, что можете делать все, что вам заблагорассудится.
– Каковы же преимущества быть графом, если нельзя действовать так, как вам того хочется?
– Вы скорее всего немедленно прогоните меня.
– Это, конечно, может случиться, но в таком случае вы не будете осуждать меня.
– Что вы имеете в виду?
– Вы задолжали хозяйке за комнату, и она собирается попросить вас освободить помещение. Комната сдана кому-то еще. Они въезжают завтра.
– Вы лжете.
– Можете спуститься вниз и спросить ее. – Эмили изучала своего гостя, пытаясь отыскать свидетельство обмана, но по его лицу ничего нельзя было прочитать. – Вас скоро выбросят на улицу. И когда это случится, что станет с вашей сестрой и племянницей?
Эмили охватил ужас при одной этой мысли. У нее подкосились ноги, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть на пол. Неожиданно их ноги переплелись, а тела соприкоснулись, и они оказались в интимной близости. Майкл спокойно сообщил:
– У вас нет альтернативы, Эмили.
– Не называйте меня так.
Ее близость опьянила графа. У него голова пошла кругом, пульс участился. Как ни глупо это казалось, он был счастлив просто находиться рядом с ней. Он не понимал почему, но готов был пробуждать в себе это чувство при каждом удобном случае.
– Послушайте, что касается прошлой ночи…
– Не напоминайте мне о случившемся. – Подавленная, она отвернулась, к его большому огорчению.
Позор, что она стала свидетельницей его распущенности. В его жизни было время, когда он руководствовался высшими принципами и моральными нормами. Когда он сошел с прямого и правильного пути? Незаметно для себя он превратился в беспринципного человека.
– Я… я проводил конкурс для… любовницы. – У него еще оставалось достаточно совести, чтобы смущенно покраснеть.
– И это самое недостойное из того, о чем я когда-либо слышала.
