Текст книги "Неземные соседи"
Автор книги: Чэд Оливер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА 4
Монт обнаружил, что масса хорошо известных тебе фактов может быть тебе совершенно безразлична, если ты живешь на другой планете. Вот, например:
Сириус в двадцать шесть раз ярче земного Солнца и в два с половиной раза плотнее. Его температура 19 700 градусов по Фаренгейту. У него есть спутник, белый карлик, который облетает его за пять лет. Карлик в двадцать раз дальше от Сириуса, чем Солнце от Земли. У Сириуса двенадцать планет, и девятая, на удаленной эллиптической орбите, похожа на Землю, как тезка, если не как близнец. В ее атмосфере на пять процентов больше азота и немного меньше кислорода, чем в земной.
На обратной стороне были такие явления, которые невозможно было предотвратить, если они разом обрушиваются на тебя.
Сириус – гигантская, бушующая, ослепительной белизны печь в небе. Если не быть достаточно осторожным, он обожжет кожу с невероятной быстротой. В течение десяти дневных часов тягостно жарко; воздух влажный, и через десять минут рубашка прочно прилипает к спине. Сила тяжести – особенно после проведенных в космическом корабле месяцев – немного великовата, поэтому кажется, что при каждом шаге к подошвам башмаков прилипают тяжелые комья глины. Для землян в воздухе что-то кажется ненормальным; долго свербит в носу и першит в горле. Луга очень красивые, но они повсюду неровные – постоянно то поднимаешься вверх, то опускаешься вниз. Повсюду репейники и колючки, рвущие одежду и кожу. Большие леса, растущие у подножья крутых гор, мрачны и тихи, а красноватые листья на деревьях напоминают осень в кошмарных снах. На горизонте стоят грязно-серые тучи, и ветер доносит тихие перекаты грома.
Монт смахнул мокрым рукавом заливавший глаза пот и попытался покрепче ухватить мокрыми ладонями свое ружье. Он уже две недели находился на Сириусе-IX и, по его мнению, ничего не достиг. Хотя он уже видел туземцев собственными глазами, но знал о них сейчас не больше, чем на Земле перед отлетом. Легче было пропутешествовать через световые годы, подумал он, чем от разума одного человека к разуму другого.
Впервые в жизни он понял, что культура и образ жизни могут быть чем-то совершенно необычным – чем-то, чему на Земле нет никакого эквивалента. Ничто из его прошлого опыта не могло подготовить его к пониманию настоящей жизни на Сириусе-IX. Пробираясь сейчас с Чарли Йенике сквозь густую траву, он думал о том, что записал в свой блокнот вчера вечером. (Он вел два блокнота, официальный и личный. Официальный до сих пор оставался совершенно пустым).
Страшно видеть, как мало мы знаем и как стеснены нашим ограниченным опытом. Всяческие истории и научные наблюдения всегда подчеркивали странности и исключения чужих миров, но живые существа на этом драматическом фоне существуют совсем как земные люди, независимо от того, какой бы странной ни была их внешность. (Или они живут, как общественные насекомые, что сводится в конечном счете к тому же). Все гусеницы, октоподы, рептилии и лягушки имеют специальные системы на уровне викингов или зулусов. Никто, казалось, не понимал, что и культура может быть чуждой, более чуждой, чем планета из кипящего свинца. Можно встретить кого-нибудь, кто выглядит, как человек, и является человеком, и ничего не узнать ни от него, ни о нем…
Чарли чихнул.
– Здесь можно сделать бизнес на носовых платках.
Монт прищурился и попытался посмотреть вдаль сквозь завесу окружавшей их травы.
– Проклятье! Мне кажется, мы опять его потеряли. – Он поднял взгляд на паривший над ними большой серый шар-разведчик и сказал в микрофон на запястье:
– Как дела, Эс? Здесь внизу ничего не видно.
Тихий голос техасца Эса Рейда, пилота шара-разведчика, прозвучал успокаивающе:
– Он все еще там, где был, сэр. У кромки леса. Вы идете прямо на него.
– Спасибо! Продолжайте наблюдать! – Монт выключил прибор и сосредоточился на том, чтобы убирать с дороги скрытые в траве колючки. Болела шея, а глаза воспалились. Небо, к счастью, закрыли облака, но все равно было невыносимо душно. Он не был оптимистично настроен в отношении того, что намеревался сделать. Он уже дважды пытался завязать отношения с туземцами – Монт уже начинал ненавидеть эту фразу! – и ничего не добился.
Все же оставалась надежда, что двое людей, идущих пешком, не испугают туземца. Старик, которого они обнаружили, казался любопытнее остальных…
– Это убийство! – сказал Чарли.
– Бремя землян, – пробормотал Монт. Сегодня ему больше хотелось бы иметь рядом Ральфа Готшалка, но на случай, если туземец вдруг заговорит, необходим был языковед. Монт изо всех сил старался быть с ним любезным и дружелюбным.
Он продолжал продираться сквозь густую голубую траву и непрерывно говорил, чтобы хоть чем-нибудь заполнить тишину.
– Уже давно, Чарли, антропологам не приходилось бродить таким образом – на ощупь в темноте. Всегда были какие-нибудь промежуточные этапы, посредники или кто-то, кто хоть что-нибудь знал. Я кажусь себе одним из тех выброшенных на чужой берег испанцев, где они обнаружили толпу индейцев, которых никогда до этого не видели.
– Я бы предпочел индейцев. Они, по крайней мере, с той же планеты, что и мы. Один из этих испанцев стал вождем, знаешь? – Чарли снова принялся чихать.
Неожиданно заросли травы кончились, и они оказались перед темными деревьями. Монт остановился и внимательно осмотрел местность. Он не видел туземца, которого они искали – но им надо было идти до леса еще добрую сотню метров.
Он включил радио.
– Эс?
– Немного влево, потом прямо.
– Хорошо, спасибо! – Монт опять отключился. – Ты готов, Чарли?
– Я отправился на эту прогулку не для улучшения пищеварения.
Монт глубоко вздохнул и инстинктивно захотел вставить в зубы свою трубку. Конечно, об этом не могло быть и речи. Если на Сириусе-IX нет похожих на табак растений, туземцы могут не слишком приветливо встретить человека со струящимся изо рта дымом.
Держа оружие наготове, они бодро зашагали вперед.
– Внимание! – вдруг прошептал Чарли. – Я его вижу!
Мужчина стоял прямо у кромки леса, наполовину скрытый тенью деревьев. Он, не двигаясь, – смотрел на них.
– Идем, идем! – сказал Монт, не останавливаясь. – Будь справа и позади меня, но оружие использовать только в случае прямой угрозы нападения на меня. И ради Бога, попробуй хоть выглядеть полюбезнее.
Он направился прямо к мужчине, не замедляя и не ускоряя шагов. Сердце молотком стучало в груди. Вот он уже в двадцати метрах… в пятнадцати…
Так близко он не подходил ни к одному туземцу.
Абориген стоял как вросший в землю и смотрел на Монта широко раскрытыми глазами. Его медно-красная кожа влажно блестела; светлый пух волос насквозь просвечивался лучами солнца; руки почти доставали до земли. Абориген был совершенно голым, а грудь его разрисована вертикальными полосами.
У него не было никакого оружия.
Десять метров…
Монт остановился. «Проклятье! – подумал он, – это человек! Когда стоишь вот так прямо перед ним, в этом не остается никаких сомнений».
Он положил свое оружие на землю и поднял руки ладонями вверх, показывая, что они пусты.
Мужчина отступил на шаг. Его черные глаза сверкнули. «Он довольно стар, – подумал Монт, – хотя мускулы его тверды и упруги на вид. Он кажется испуганным, растерянным и неуверенным, а лицо выдает внутреннюю борьбу. Темные, глубоко посаженные глаза кажутся печальными и все же странно живыми…»
«Не убегай! Пожалуйста, не убегай!»
Монт порылся в сумке, которую нес с собой, и вынул маленький кусок сырого мяса и пучок красных ягод. Мясо он взял в правую руку, ягоды в левую и протянул это мужчине.
Старик молча посмотрел на протянутую пищу и потер ладонями ноги.
Монт сделал еще один шаг навстречу.
Мужчина тут же отступил на шаг и почти спрятался за гигантским деревом с голубой корой.
Монт застыл, все еще держа руки вытянутыми и не зная, что делать дальше. Если бы он мог поговорить с ним…
Монт наклонился и положил мясо и ягоды на землю, махнул Чарли, вместе с ним отступил на десять шагов, и они стали ждать. Прошла минута – она показалась им вечностью – мужчина не двигался.
Потом он неожиданно свистнул. Два свистка – длинный и короткий. Так, как обычно подзывают собаку.
Но ничего не произошло.
Мужчина свистнул снова, на этот раз требовательнее.
И успешнее. За деревьями послышался визг и шорох сухих листьев.
Из-за деревьев выскочил зверь и остановился рядом с мужчиной, распространяя вокруг себя сильный запах. Ростом он был около ста двадцати сантиметров; грязно-серый мех, под туго натянутой кожей вырисовывались крепкие мышцы. Уши прижаты к голове. Зверь посмотрел на двух чужаков, оскалил зубы и злобно зарычал.
Монт не шелохнулся. Зверь был похож на волка и, видимо, мог передвигаться быстро. У него была длинная голова и мощные челюсти. Монт инстинктивно понял: этот способен убить! При виде его становилось так же неуютно, как при виде гремучей змеи.
Волкоподобный зверь принюхался и снова зарычал.
Старик свистнул еще раз.
Зверь, почти прижавшись к земле, начал медленно двигаться вперед, непрерывно рыча и обнажая острые зубы. С губ капала слюна. Он смотрел на Монта желтыми глазами.
У куска мяса зверь на мгновение застыл, потом опять стал приближаться.
Монт почувствовал, как по ребрам побежал пот.
Старик шагнул вперед и снова свистнул, на этот раз будто сердито. Зверь, помедлив, остановился, продолжая рычать. Потом он повернулся, схватил мясо и поплелся назад к дереву, подле которого стоял туземец. Тот ласково похлопал его по голове и кивнул. Зверь с мясом в пасти исчез среди деревьев. Он не ел мясо, а осторожно и крепко держал его своими зубами.
Туземец очень медленно подошел к ягодам и взял их правой рукой, испуганно поглядывая на Монта.
Монт глубоко вздохнул. Теперь или никогда! Он указал на себя и сказал как можно отчетливее:
– Монт. – Потом указал на Чарли и сказал: – Чарли.
Мужчина стоял с ягодами в руке, ничего не отвечая. Его взгляд блуждал от одного к другому, ни на ком не останавливаясь. Казалось, он нервничал. Один раз он бросил короткий взгляд на серый шар, паривший над ними.
Монт попробовал еще раз. указал на себя и повторил свое имя.
Мужчина понял, чего от него хотели, Монт был в этом уверен, но ничего не говорил. Казалось, он пришел к какому-то ужасному решению.
Действительно, он совершенно неожиданно повернулся на одной ноге и пошел в лес. Через несколько секунд он уже исчез за деревьями.
– Подожди! – крикнул Монт. – Мы же ничего тебе не сделаем, черт побери!
– Попробуй свистнуть! – саркастически посоветовал Чарли и опустил свое оружие.
Монт сжал кулаки. Он вдруг почувствовал себя таким одиноким, когда исчез туземец, единственным в этом мире, далеком, очень далеком от его собственного. Кожа снова ужасно зачесалась.
Он посмотрел вверх. Небо уже закрывали большие серые тучи, а раскаты грома становились все ближе. Зигзагообразная ветвистая молния ударила куда-то в лес. В воздухе повис тяжелый запах дождя.
Монт принял быстрое решение. Он не хотел позволить туземцу уйти. Он вызвал шар-разведчик и быстро продиктовал сообщение о случившемся.
– Насколько велик лес, Эс? – спросил он.
– Он не очень широк, сэр, немного больше полумили. Но в длину тянется в обе стороны почти на две мили до ближайшего просвета.
– Мы пойдем за ним следом в лес. Следуйте за нами как можно ниже, прямо над кронами. Если он выйдет по другую сторону леса, немедленно дайте мне знать. Держите нас в поле зрения, и если мы вызовем, вы знаете, что вам нужно делать!
– Да, босс. Но поднимается сильная буря, и…
– Я знаю. Будьте внимательны!
Монт отключил радио и погладил бороду.
– Он идет совсем спокойно, Чарли. Это значит, тут одна дорога.
Чарли посмотрел на сгущавшиеся тучи и не проявил никакого воодушевления.
– А что, если он заберется на дерево?
– Ну и что с того? – нетерпеливо спросил Монт. – Разве ребенком ты никогда не играл в Тарзана?
Чарли упер ладони в широкие бедра и пытался сообразить, всерьез ли Монт намеревался преследовать туземца по деревьям. Он не пришел ни к какому определенному выводу, вероятно, потому что Монт сам был уверен в том, что он мог бы сделать, а что нет.
Монт поднял свое оружие и направился в лес, где исчез туземец. На миг ему показалось, что он слышит визг зверя, но потом он решил, что это ему померещилось.
Под деревьями было так жарко, что перехватывало, дыхание, а удивительные формы папортников и кустарников пробуждали впечатление иллюзорности этого мира. Под плотными лиственными кронами было очень темно. Монту показалось, что он отгорожен от всего остального мира, как будто зашел за невидимую стену.
Высоко над ними загремел гром, и черно-голубые ветви гигантских деревьев дико закачались.
– Смотри! – сказал он. – Это дорога!
Это была только узкая, извилистая тропинка через лес. В одном месте, где опавшие листья были разворошены до самой сырой земли, можно было разглядеть свежий отпечаток – рисунок голой человеческой ступни, большой палец которой похож на большой палец человеческой руки. Дорога казалась тропинкой в родном земном лесу – не менее мрачном и зловещем.
Но все вокруг было тихо. Даже птицы замолкали при их приближении, и нигде не двигалось ни одно живое существо.
Монт не стал раздумывать над этим, а лишь следил за тропинкой.
* * *
Они едва успели пройти метров двести, как холодным, мокрым кулаком ударил ураган.
Сквозь деревья прошла настоящая стена ветра, а с невидимого неба донеслись металлические раскаты грома.
Подгоняемый ветром дождь заколотил по деревьям и превратился в множество водопадов, мгновенно пропитавших землю.
Монт, опустив голову, продолжал идти вперед, слушая доносившиеся сзади проклятия Чарли.
Дождь был прохладным и приятно освежал разгоряченную кожу; буря так очистила воздух, что Монт снова мог свободно дышать. Несмотря на рвущий нервы грохот, он чувствовал себя лучше, чем раньше. Перестало свербить в носу, и даже его будто набитое наждачной бумагой горло уже не было таким шершавым.
Он непрерывно внимательно осматривался вокруг, но трудно было разглядеть что-либо, кроме потоков дождя, истекающих водой кустов и еще более потемневших от воды стволов деревьев. Гром гремел, не переставая, и так сильно, что невозможно было разговаривать. Высоко над ними качались и стонали на ветру громадные ветви.
Монт промок до нитки, но ему было все равно; откидывая падавшие на глаза мокрые волосы, он продолжал идти вперед, сосредоточившись на том, чтобы ставить одну ногу перед другой и внимательно смотреть вперед.
Света еще было достаточно, но он был серым и безрадостным, почти таким же угнетающим, как и дождь. Призрачный свет от теперь уже полностью скрывшегося солнца, в котором чувствовалась гроза приближавшейся темноты.
Вон там!
В стволе гигантского дерева справа от дороги, странно напоминавшего калифорнийское красное дерево, было большое, черное отверстие, похожее на пещеру.
Из этого отверстия парой черных глаз, в дождь, смотрело меднокожее лицо.
Монт поднял руку.
– Он там! – крикнул он.
Чарли подошел к нему; его твердое лицо было едва узнаваемо сквозь скатывающийся по нему потоками дождь.
– Давай схватим его и возьмем с собой. Потом, когда подсохнет, можно будет попытаться с ним подружиться.
Монт с улыбкой покачал головой. Может, они чего-нибудь и добьются таким способом, но это будет довольно жалким началом. Он стоял на воющем ветру, растерянно размышляя о том, как разъяснить туземцу, что у них нет никаких плохих намерений.
Он еще никогда так отчетливо не осознавал, как чудовищно важен и необходим язык. С самого начала и до сих пор он едва ли стал ближе этому человеку в дереве.
Чарли выделил несколько фраз языка туземцев и приблизительно расшифровал их значение; по крайней мере, он считал, что расшифровал. Но ни одна из этих фраз не подходила к данной ситуации, если, конечно, Чарли правильно их перевел. Это вовсе не было ошибкой первой экспедиции; они правильно установили свои камеры и микрофоны.
Дело было в том, что в повседневном общении обычно говорили совсем не то, что было нужно сейчас. Человеку в течение многих лет могла не прийти в голову мысль сказать: «Я – друг». Можно было бы прожить – если бы это было возможно – несколько жизней и никогда не сказать ничего подходящего к данному моменту. Например:
– Я человек с другой планеты и хотел бы с тобой поговорить. Наиболее подходящая для их ситуации фраза, которую перевел
Чарли, гласила:
– Я вижу, ты уже проснулся, и теперь пора поесть.
Но она показалась Монту не слишком многообещающей.
– Почему он не приглашает нас к себе? – крикнул Чарли. – Он же нас видит!
– Я не нуждаюсь в приглашении. Давай просто войдем и поглядим, что произойдет.
Монт направился к дереву.
Старик глядел на него большими глазами. В этих глазах, подумал Монт, виден опыт долгой жизни, и весь этот опыт совершенно чужд земным людям. Мужчина, казалось, принадлежал не только чужому времени, но и другому миру; существо лесов, дикое и пугливое, возможно, готовое в любое мгновение обратиться в панику…
– Чарли, ну попытайся что-нибудь!
Чарли сложил ладони рупором и издал серию странных зэуков; они чем-то даже напоминали пение, хотя голос звучал совсем не музыкально.
– Я вижу, ты уже проснулся, и теперь пора поесть, – сказал он или считал, что сказал.
Старик отпрянул в глубь своего дупла с удивленно отвисшей нижней челюстью.
Монт приблизился еще на шаг.
Тут старик неожиданно выскочил.
Он очень ловко, несмотря на свой возраст, вывалился из своего приюта и поковылял к лесу, размахивая & воздухе своими длинными руками. При этом он пробежал мимо Монта так близко, что едва не задел его. Потом он неожиданно проворно взобрался на дерево, обхватывая руками ствол и упираясь ступнями в мокрую кору. Добравшись до первой прочной ветки, он повис на ней, бросил вопросительный взгляд на обоих чужаков и ловко запрыгал с ветки на ветку, пользуясь руками, как крючьями, и раскачивая свое тело на этих руках по захватывающей дух дуге.
Спустя несколько секунд он исчез в листве деревьев.
– Вот это Тарзан, да?
Монт стоял под проливным дождем, начиная уставать от долгой игры в прятки.
Чарли осмотрел темное дупло.
– Может, эта штука вовсе не пустая, – сказал он.
– Надеюсь!
– Только после тебя, дружище. Помни о волке.
Монт подошел к дереву и шагнул в дупло.
ГЛАВА 5
Полость в стволе дерева была наполнена острым запахом, но Монт чувствовал, что в ней никого нет. Он посветил, и это подтвердило его ощущение. Комната действительно была пуста.
Более того, это была самая пустая комната, какую он когда-либо видел.
Он прошел дальше внутрь, освобождая место Чарли, и вот они уже оба стоят в сухом дупле, пытаясь понять, что же они видят и чего не видят.
Вся внутренность гигантского ствола была пустой и образовывала камеру диаметром около трех с половиной метров. Примерно в трех метрах над их головами шахта-труба перекрывалась гладкой древесиной, отражающей свет фонаря.
Они стояли под ровным сводом, образованным в живой древесине. Пол был из дерева, коричневого и изношенного, и такого пористого, что стекающая с их одежды вода тут же просачивалась сквозь него, не успевая собраться в лужи. Ярко-желтые, как будто сосновые, стены были безупречно чистыми.
В одной из стен была своего рода полка, ненамного больше простой зарубки в дереве. На ней лежал тот самый кусок мяса, что утащил похожий на волка зверь, и пучок красных ягод.
Все!
Ни какой бы то ни было мебели, ни кресла или стола и никаких украшений на стенах. Не было ни орудий труда, ни оружия, никаких горшков, бутылок или корзин, вообще ничего.
Комната была совершенно пустой. Никакого признака людей, которые ею пользовались.
Просто большая дыра в стволе дерева, примитивная, грубая, не будившая никаких впечатлений. И все же…
Монт пристально осмотрел стены.
– Никаких следов долбления или резки.
– Да, действительно. Они гладкие, как стекло. Никаких признаков, что эта дыра была выжжена.
– Но, как же, черт возьми, он сделал эту пещеру? – Может быть, она просто такой выросла?
Монт покачал головой.
– Сомневаюсь. Я никогда еще не встречал пустой ствол, который бы выглядел таким образом. А ты?
– Тоже. Но, вообще-то я видел не так уж много пустых деревьев.
Снаружи потоком продолжал падать с неба дождь и завывал ветер. Дерево представляло приятное убежище, дупло казалось надежным и прочным, как будто пережило уже много бурь и непогод.
Но как человек мог жить тут и оставить так мало следов своего существования?
– Может, он вовсе здесь не живет, – рассуждал Монт. – Может, это всего лишь его временный лагерь, случайное укрытие.
Чарли пожал плечами. Вокруг его глаз лежали темные тени, и он выглядел очень усталым.
– Я бы сказал, что у этого народа вообще нет материальной культуры, мой, друг, но это не имеет никакого смысла. Знаешь, на что все это похоже? На логово животного!
– Может быть, но мои чувства говорят мне, что это не логово. Нет ни костей, ни каких-либо других отходов. Я вообще не уверен, что это действительно естественным образом выросшее дерево.
– Тогда, может быть, сверхъестественным.
– Мне кажется, оно намеренно сформировано так.
Чарли вздохнул.
– Если они умеют заставить дерево расти так, как им хочется, почему же они не могут обрабатывать куски кремня? Сумасшествие! Эта дыра меня нервирует, Монт. Нам лучше исчезнуть отсюда и совать свой нос только в те дела, где мы можем хоть что-нибудь понять.
Монт задумался. Очевидно, туземец сюда не вернется. Ждать нет смысла. Но ему все же не нравилась мысль уйти просто так. Он начинал казаться сам себе ненужным, и это было новым для него чувством. Оно мешало ему.
Он залез в свой узел, достал нож из хорошей стали и положил его на полку к мясу и ягодам.
– Ты думаешь, это правильно? – спросил Чарли.
Монт потер бороду, которая снова начала зудеть.
– Не знаю. А как ты думаешь?
Чарли не ответил.
– Нам нужно что-то делать, а мне любопытно, что этот парень станет делать с этим по-настоящему обработанным инструментом.
Я прикажу установить здесь съемочный аппарат и микрофоны, пока он не вернулся. Может, нам посчастливится что-нибудь увидеть.
Он включил радио и поговорил с шаром-разведчиком. По голосу казалось, что Эс чувствовал себя не очень хорошо, удерживая шар над деревьями в такую бурю, но серьезной опасности не было. Монт продиктовал подробное сообщение о случившемся и назначил место встречи на краю леса.
– Пошли! – сказал он и шагнул в дождь.
Было уже довольно темно, и лес казался мрачным и таинственным. Дождь смягчился до нежного плеска воды, и гром доносился уже издалека, будто из другого мира. Они продирались сквозь мокрую листву, пока снова не отыскали тропу. Свет карманного фонаря слабо освещал заросли.
Монт устало шагал по тропе; мокрая одежда липла к телу. Он совсем выдохся – не столько от физического напряжения, подумал он, сколько от осознания своего промаха. Ночной воздух после удушливой дневной жары был свежим и прохладным, и это немного помогало ему.
Он думал о том, что леса ночью похожи. И этот лес в темноте казался уже не таким чужим. Деревья как деревья – качающиеся от ветра, черные тени, с которых все еще капает вода. Время от времени он бросал взгляд на покрытое тучами небо и однажды даже увидел звезду. Если немного постараться, можно представить, что он идет по ночному лесу на Земле, может быть, возвращаясь с рыбалки, и скоро войдет в деревню, где горят огни и из какого-нибудь ресторанчика доносится музыка.
Спокойно, малыш! Ты чертовски далеко от Земли!
Ему трудно было привыкнуть к этому миру. Сириус-IХ – это лишь название и даже меньше того; оно казалось ему каким-то неподходящим. Хотелось бы знать, как называют этот мир туземцы. И какие имена они дают другим вещам. Без имен мир особенно странен и чужд. Имена могут околдовывать, превращать неизвестное в знакомое.
Усталый Монт вдруг почувствовал решимость, какой он никуда в себе не знал.
Когда-нибудь он узнает все эти имена – или умрет, пытаясь их узнать.
* * *
Выдержки из записной книжки Монта Стюарта:
Уже четырнадцатую ночь я на Сириусе-IX. Лагерь вокруг спокоен, и Луиза уже спит. Я ужасно устал и все-таки никак не могу уснуть.
Всю жизнь я верил, что если правильно задавать вопросы, ответы сами прыгнут в лицо. В той, другой жизни, я все время втолковывал это студентам. (Космические путешествия – хорошее средство от самоанализа. Сейчас я кажусь себе страшно глупым и очень хотел бы знать, не был ли я и дома слишком высокого о себе мнения.)
Но сейчас мне кажется, что я уже могу сформулировать верно некоторые вопросы. Они сами собой разумеющиеся:
Что делал в лесу тот мужчина, которого мы преследовали? Если он живет в этом пустом дереве – то один ли? Ведь везде в других местах человеческие создания живут группами, семьями, кланами, бандами, племенами, народами – названия не играют никакой роли. Одинокий человек – это что-то исключительное. К тому же он не единственный здесь; мы видели других. Где та группа, к которой он принадлежит? Что это за группа?
Чего эти люди боятся? Первая экспедиция не сделала ничего такого, что могло бы их обеспокоить. Вероятно, они просто еще никогда не видели таких, как мы, – а мы никогда не давали никакого повода считать себя опасными. Я уверен, что старику хотелось поговорить с нами, он лишь не смог себя пересилить. Почему? Большинство примитивных народов, впервые знакомясь с другим человеческим видом, в знак любви приводят своих девушек или, наоборот, встречают копьями и стрелами. Эти же вообще ничего не делают.
Или я что-то проглядел?
Или они просто боятся?
Почему у них нет ни оружия, ни орудий труда? Я не смог найти ничего похожего. Так же мало нашел при раскопках и Дон Кинг. Каков же ответ на все это? Неужели они настолько примитивны, что даже не умеют обрабатывать кремень? Тогда пни примитивнее, чем человек на Земле миллион лет назад!
Почему у них длинные обезьяньи руки? Почему они прыгают по деревьям, если не хуже нас могут передвигаться по земле? Связано ли это как-то с отсутствием орудий труда. Или мы действительно имеем дело с народом разумных обезьян? Если это так – как это соотносится с тем, что они несомненно имеют свой язык? (Вопрос: Разумная обезьяна, имеющая свой язык, – это человек? Где провести границу? Или это надо рассматривать метафизически? Если это обезьяны – каким образом, по мнению ООН, мы должны завязать с ними отношения?)
Что может означать волкоподобный зверь, которого мы видели? Мы с Чарли видели, как туземец свистом подзывал животное и как этот зверь взял мясо и унес. Потом мы снова обнаружили это мясо в пустом дереве. (Проблемы: Кто собирался его съесть – человек или зверь? Вообще-то обезьяны не едят мяса). Человек этот, казалось, владел этим животным, которое мы назвали бы хищником. Судя по всему, это хищник приручен. На Земле человек одомашнил собаку только после того, как уже почти миллион лет пользовался орудиями труда. Есть ли здесь еще какие-нибудь одомашненные животные?
Как же все-таки быть с пустым деревом? Естественно ли оно таким выросло, или туземцы умеют как-то влиять на его рост? Если они в состоянии делать это, почему они не занимаются земледелием?
Вот некоторые правильные вопросы.
Я жду, что мне в лицо прыгнут ответы.
* * *
Два дня спустя горшок закипел.
Сначала туземец вернулся к своему пустому дереву и нашел нож.
Потом Ральф Готшалк и Дон Кинг обнаружили на дереве захоронение.
Наконец, Том Стейн, круживший с Эсом на шаре-разведчике, нашел целую деревню, в которой жила, по крайней мере, сотня туземцев.
Монт не знал точно, что, по его мнению, должен старик делать с ножом; он бы не слишком удивился, даже если бы тот проглотил его. Они с Луизой стояли перед телеэкраном и внимательно наблюдали, как старик впервые после их ухода вошел в свое дупло.
Дупло было таким же спартанским, как всегда, – ничего не изменилось. Нож все еще лежал рядом с куском мяса и ягодами. Думая сейчас о вероятном состоянии мяса, Монт порадовался тому. что телекамера не передает запахов.
Старик остановился посредине дупла и осторожно вгляделся в полумрак. Его нос совсем по-человечески сморщился; он взял мясо и выбросил наружу. Потом снова подошел к полке и начал разглядывать нож, Подарок, который должен был представляться ему в высшей степени странным.
Он взял нож в руки и неловко подержал его между большим и указательным пальцами, как держат за хвост мертвую рыбу. Потом поднес нож к носу, понюхал его, взял за рукоять и осторожно потрогал пальцами другой руки лезвие. При этом он что-то тихо пробормотал про себя, так что микрофон не уловил звука, и наморщил лоб.
Потом туземец подошел к стене и воткнул нож острием в дерево, снова выдернул, опять осмотрел и срезал со стены щепку.
– Мерк купраи, – сказал он отчетливо. Монт впервые услышал его голос. Он был низким и приятным.
– Чарли говорил, что мерк — своего рода слово-связка, – прошептал он Луизе. – Оно примерно означает «это…» То есть он имеет в виду, что нож – это купраи, что и должно его обозначать.
– Что бы это ни значило, – сказала Луиза, – в любом случае нож произвел на него большое впечатление.
Голый туземец печально покачал головой, опять бросил нож на полку и больше не удостоил его ни единым взглядом. Потом зевнул, выпрямился и вышел из дыры. Телекамера показала его спину прямо перед деревом. Старик сел на освещенное солнцем место и тотчас уснул.
– Проклятье! – выругался Монт.
Луиза передернула плечами и моргнула своими карими глазами.
– Мерк купраи, – сказала она.
– Иди к черту, любовь моя!
Она быстро поцеловала его.
– Ты сегодня совсем сник. Выше голову! Надо верить! Подумай о том, что каждый день…
Он улыбнулся.
– Хватит об этом!
Тяжело, как горилла, протопал Ральф Готшалк. Лицо его пылало, и на нем сияла улыбка до ушей. Так как Ральф был не похож на тех людей, которых возбуждала всякая мелочь, то, должно быть, подумал Монт, он нашел не только недостающее звено, а всю цепь.
– Монт, у нас кое-что есть!
– Чудесно! И что же?
– Черт побери! Захоронение со скелетом!
Его возбуждение было таким заразительным, что Монт лишь с большим трудом сдержал себя. Какой смысл терять голову?
– Где? Вы его еще не трогали?
– Конечно, нет! Неужели я выгляжу таким глупцом? Но ты должен это увидеть! Мы с Доном нашли его около часа назад, не дальше четверти мили от лагеря. Оно на дереве.
– Ты совершенно в этом уверен?
– Конечно, уверен! Я забрался туда и все подробно рассмотрел. Настоящее погребение на дереве! Могу тебе сказать: нижняя челюсть массивная, но под черепными костями уйма места для мозгов. Это в самом деле…
– Кроме костей в гнезде еще что-нибудь есть?
– Совершенно ничего. Ни горшков, ни сковородок, ни копий – ничего! Только кости. Но дай мне час на подробное исследование этих костей, и я расскажу тебе массу сведений об этих людях.
