Текст книги "Искатель. 1983. Выпуск №6"

Автор книги: Чарльз Вильямс

Соавторы: Элеонора Мандалян,Валерий Нечипоренко,Прокопий Явтысый
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Чего она хочет? Конечно же, доказательств его любви.

Пусть так. Она получит доказательства! И Гроссе решился на отчаянный шаг.

– Уилфорды отмечают сегодня день рождения Николь – супруги Майкла. Я приглашен на ужин. Мы могли бы поехать вместе.

У Клары глаза округлились от изумления.

– Вместе?! – не поверила она. – Я не ослышалась?

Гроссе ни разу не брал ее в семейные дома своих друзей. Он вообще нигде не бывал с нею.

– Поезжай один, друг мой. Я слишком утомлена…

– Мы едем вместе! – Тон был резок, почти груб, но тут же смягчился: Не вижу причин для отказа. Пора положить конец этой бессмысленной конспирации.

…Гости давно были в сборе, и появление новой пары привлекло всеобщее внимание. Гроссе отвесил общий поклон и с подчеркнутой непринужденностью подвел свою спутницу к хозяевам дома:

– Прошу принять искренние поздравления со знаменательной датой от меня… и моей невесты, – сказал он, целуя руку Николь.

Супруги опешили.

– Что я слышу, Эрих! Вот так сюрприз! Вот так сенсация! – вскричал Майкл. – Минуту внимания, господа! – обратился он к собравшимся. – Рад сообщить приятную новость: закоренелый холостяк решился наконец пополнить наши ряды. Предлагаю внеочередной тост за врача-чудотворца и его невесту!

Легкая пауза, не ускользнувшая от обостренного внимания Клары, и зал наполнился веселым перезвоном бокалов и голосов. Клара стояла неподвижная и безучастная. В горле пересохло, губа предательски подергивалась. Внутри бушевала ярость. Она не сомневалась – отвратительный фарс с невестой придуман для самооправдания перед благопристойным обществом.

Когда всеобщий интерес к ним поостыл, Клара услышала раздраженный шепот:

– Ты как будто не рада?

– Чему? – зло прошипела в ответ Клара.

– То есть как «чему»! Нашей помолвке, разумеется… Если можно это так назвать.

– Нет, отчего же. Я оценила твой юмор и находчивость. – Ее голос срывался.

– Заблуждаешься, Клара. Это вполне продуманный, заранее подготовленный, сюрприз. Ты ведь знаешь, опрометчивых поступков я не совершаю.

Бесконечно долгую минуту она пристально смотрела ему в глаза, силясь разгадать скрытый смысл его слов. Вопрос прозвучал враждебно:

– Ты действительно надумал жениться на мне?

– Прежде ты соображала быстрее… Да, дорогая, я делаю тебе предложение. Официальное. Ты позволишь не опускаться на колени? И пожалуйста, отложим временно дальнейшие переговоры. На нас обращают внимание.

Почему? Почему именно сейчас он принял решение жениться на ней? Хорошо зная коварную, расчетливую, безжалостную натуру Гроссе, она невольно насторожилась. Правда, Клара не допускала и мысли, что его смертоносная воля может обрушиться на нее, поскольку в какой-то степени они стали частью друг друга. Но она заблуждалась.

После ужина Николь пригласила всех в гостиную. Гроссе подошел к миссис Браун:

– Как поживаете, Долли? Я не вижу среди нас Эдмонда? Он в отъезде?

– Разве вы не знаете, Эрих? – В ее голосе был упрек. – Эдмонд болен. Неделю он не встает с постели. Первый раз я рискнула оставить его одного. Не могла отказать милой Николь в такой день.

– Кто лечит Эдмонда? – перебил ее Гроссе.

– Наш домашний врач. Мне кажется, он растерян. Состояние Эдмонда пугает его.

– Какой же диагноз поставил ваш домашний врач?

Миссис Браун задумалась:

– Что-то серьезное с печенью и с почками… Эрих! Умоляю. Вы все можете. – Долли схватила его за руку. – Спасите его!

Гроссе вспомнился недавний ужин в ресторане. Одутловатое лицо Брауна, мешки под глазами и одышка.

– Мне искренне жаль, Долли. На днях я обязательно у вас побываю. Поклонившись ей, Гроссе присоединился к Кларе.

Остаток вечера Гроссе был рассеян и неразговорчив. Казалось, он забыл о присутствии Клары, и без того чувствовавшей себя неуютно в чужом враждебном обществе, хотя все его помыслы теснейшим образом переплетались именно с нею: ведь от нее одной, от ее преданности и мастерства зависит на данном этапе Его жизнь. Никакие ухищрения не могли исключить тот момент, когда Клара выйдет из-под его контроля, в известной мере будет предоставлена самой себе. Однако без этого столь же неизбежного, сколько и рискованного момента все его расчеты, весь его многолетний труд потеряли бы смысл…

Обещание жениться – вот единственное, что могло сделать Клару послушным орудием, разом решить все проблемы, связанные с нею.

Несмотря на тяжелый день и позднее время, спать ни ей, ни ему не хотелось. Некоторое время они лежали молча, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Он просунул руку ей под голову, слегка привлек к себе и, придав голосу надлежащую мягкость, спросил:

– Ты переедешь ко мне завтра или после того, как мы поженимся?

Она молчала.

Гроссе понимал, нужно быть предельно осторожным, чтобы не спугнуть ее. Излишняя настойчивость все погубит. Поэтому он счел уместным вспылить:

– Можно подумать, тебя принуждают насильно. Не хочешь? Оставим все по-прежнему.

– Ты прекрасно знаешь, как это для меня важно… Но почему именно теперь?

– Почему? Возможно, желание сделать тебе приятное. Ты это заслужила. Возможно, приближение старости. Если уж мы все равно вместе, почему бы не узаконить наши отношения. – Подумав, он добавил: – К тому же у меня грандиозные планы, которые ты поможешь мне осуществить. Мне нужен надежный, верный спутник жизни. Спрашиваю последний раз – принимаешь мое предложение или нет?

Клара беспомощно рассмеялась:

– Разве я его могу не принять! Быть подле тебя день и ночь. Быть твоей рабыней, твоим другом, твоей возлюбленной…

Он поморщился. Ночь скрыла от Клары эту гримасу.

– Прекрасно. Перейдем к следующему… Но если хочешь спать, можем отложить на завтра.

– Нет-нет. Не будем откладывать.

– Я обещал тебе объяснить Гроэра. Ты должна наконец все узнать… Я сказал тебе там, на берегу океана, что Гроэр не сын мне. Ведь ты не поверила. Верно?

– Нет, Эрих, не поверила, – чистосердечно призналась Клара.

– Не виню тебя. Поверить действительно трудно, когда налицо такое поразительное сходство. И тем не менее я сказал правду: Гроэр не сын мне. Гроэр вообще не имеет родителей. Нет и не было на свете женщины, которая родила его. Понимаешь? Он не человек в общепринятом смысле. О его существовании никто, кроме нас с тобой и Гарри, даже не подозревает.

Его слова потрясли Клару.

– Я ровным счетом ничего не понимаю, – пробормотала она, сжимая виски.

– Сейчас все станет ясно. – Гроссе включил бра, сел на постели. – Я вырастил его искусственным путем. В колбе. Как какую-нибудь спору или микроб. Он – результат моего неожиданно удавшегося опыта. Он – моя безраздельная собственность!

Она резко поднялась и тоже села на кровати.

– Тебе приходилось когда-нибудь слышать о клонировании? – продолжал он бесстрастным голосом.

– Разумеется. Клонирование – вегетативное внеполовое размножение от одной исходной особи.

– Вот именно. Но я пошел дальше. Я разрешил сразу две гигантские проблемы. Первая – в искусственных условиях я довел эмбрион до полного созревания. И вторая – с помощью клонирования я создал свою копию, своего вегетативного потомка.

– Тебе удалось получить полноценного младенца в колбе? – изумилась Клара. – А что было дальше?

– До года я растил его сам, а потом… Построил виллу на безлюдном диком берегу океана, вдали от дорог и жилищ. Ту самую, которую мы посетили.

– Так вот почему ты обосновался в этом захолустье!

– Я поручил его заботам Гарри. Этот малый был ему и нянькой, и кухаркой, и воспитателем.

– Неужели бедняга ни разу не отлучался оттуда?

– Жизнь «бедняги Гарри» принадлежит мне. Он был первым человеком, которому я пересадил блок «легкие – сердце»… Для всех его близких и друзей он давно мертв. За дарованную жизнь Гарри обязался платить мне верной службой, в каких бы формах она ни выражалась. Мы заключили контракт на двадцать лет, по истечении которых он получает полную свободу и щедрое вознаграждение в придачу.

– А как долго ему осталось ждать?

Гроссе превратился в сгусток спрессованной энергии. Наконец-то! Решающая минута настала. Но Клара не должна знать, как много от нее зависит, не должна почувствовать, что он боится.

– Это решим мы с тобой. Сегодня. Вместе. Ты и я! – торжественно произнес он. – Ты должна представлять, что такое клонирование для человечества. Прежде всего оно сулит квазибессмертие выдающимся личностям, которые с помощью вегетативного размножения смогут повторять себя до бесконечности обогащая человеческие познания нестареющей мощью своего ума…

– Я поняла, Гроссе! – с воодушевлением воскликнула Клара. – Ты обессмертил себя в облике этого юноши, целиком повторившем тебя! Пока тело твое потихоньку изнашивалось, рядом рос второй Гроссе, полный энергии и жизненных сил, готовый принять от тебя эстафету. Ты скрывал его от людей, что-бы потом незаметно подменить себя им!..

Гроссе досадливо стиснул зубы.

– Я не закончил, – резко оборвал он размечтавшуюся Клару. – Да, таков один из вариантов решения проблемы смерти, вполне приемлемый для человечества в целом. Но не для оригинала, с которого снята копия. Ведь жить остался бы мой клоп, а я умер бы в положенное время, как любой простои смертный.

– Что поделаешь, таков удел каждого из нас…

– А я не хочу быть простым смертным! – злобно выкрикнул Гроссе и долго хмуро молчал, барабаня пальцами по постели.

Когда же заговорил снова, в его голосе звучала мольба, что никак не вязалось с тем Гроссе, которого знала Клара.

– Я должен жить. Жить сам. Пойми же! Я и Гроэр, при всей нашей идентичности, не одно и то же. Для меня он – чужая биосистема, всего лишь мое зеркальное отражение.

Почувствовав, что выдает себя, Гроссе заговорил деловым, холодным тоном, будто читал лекцию перед собранием медиков:

– Рассмотрим вторую возможность, которую открывает выращивание вегетативных потомков. Клоны не расцениваются обществом как самостоятельные узаконенные личности, а всего лишь как своеобразный комплект… набор запасных органов для конкретного индивидуума – оригинала данного клона… Представь грандиозную ферму, на которой по заказам клиентов выращиваются сотни… тысячи клонов. И среди них – черноволосая смуглая девочка-подросток – твоя копия, Клара… – Он выдержал небольшую паузу, но Клара мрачно молчала.

Гроссе не желал сдаваться:

– Как только клиент начинает стареть или заболевать, он ложится на операционный стол – нему заменяют все износившиеся органы молодыми и здоровыми.

Разве моя идея не гениальна?!

Не дождавшись ответа, Гроссе спросил: – Что ты можешь на это возразить?

– Только одно: твой «вегетативный дубликат» – такой же человек, как и ты. – Голос Клары дрогнул.

– Я отрицаю! – резко выкрикнул Гроссе, будто находился в зале суда. Уверен, меня поддержали бы большинство ученых мира. Он – искусственно выведенная копия человека.

Гроссе вскочил, заметался по комнате.

– Мне нужно время! Много времени. Неужели ты не в состоянии понять? Я! Я один могу дать человечеству бессмертие. – Его глаза вспыхнули маниакальным огнем.

– Не актерствуй передо мной, Эрих, – тихо сказала Клара. – Меньше всего тебя волнуют проблемы человечества. Ты думаешь только о себе. О себе одном.

Он остановил на ней тяжелый взгляд, будто размышляя, уничтожить ее немедленно или пропустить выпад мимо ушей.

Потом, подойдя вплотную, ласково потрепал по щеке. Сел рядом.

– Хочу доказать, что ты заблуждаешься. Гроэр – не человек в общепринятом понимании. У него нет ни документов, ни, места в обществе, ни Даже собственного имени. Ведь «Гроэр», если ты догадалась, – вольная комбинация моих инициалов.

– Скажи проще, – сдержанно поправила Клара, – «Гроэр» – твои ходячие запчасти.

– Да, черт возьми. Да! Наконец-то ты правильно поняла меня. Ради него я пожертвовал простыми человеческими радостями и имею полное право распоряжаться жизнью Гроэра, поскольку цель его возникновения была мною заранее запрограммирована.

– А помолодеешь ли ты, завладев его внутренностями?

– Я продлю себе жизнь – это главное. – Почувствовав, что в Кларе произошел желаемый перелом, Гроссе воодушевился: – Я поменяю легкие и сердце, печень и почки… Я поменяю кровь. Всю до единой капли…

– Допустим, внутренне ты станешь двадцатилетним. Как он. Но внешне останешься пожилым мужчиной.

– Во-первых, внешность второстепенна. Внешность меня не волнует. А во-вторых, в моем организме непременно должен начаться процесс регенерации. Кожа разгладится, посвежеет, исчезнет седина. Отпечаток прожитых лет постепенно сотрется…

– Почему бы тебе не пересадить свой мозг в тело Гроэра? – перебила Клара. – Так сказать, сменить оболочку. А то еще лучше – поменяться головами. Тогда ты сохранил бы жизнь обоим, отняв у Гроэра только его молодость.

– Я думал об этом. Я перебрал все возможные варианты. Теоретически ни один из них не исключается. Но лишь теоретически. Когда-нибудь потом, с последующими клонами… Техника моя безупречна; Но ведь не могу же я сам делать себе операцию. Вот в чем загвоздка! Кому доверить свой мозг?

– Теперь мне, кажется, ясно все, – задумчиво проговорила Клара. – Кроме одного: кому ты собираешься доверить ответственную операцию?

Вот он! Трамплин в будущее!

Гроссе придвинулся вплотную к Кларе, взял ее руки и, глядя пристально в глаза, твердо произнес:

– Тебе, Клара.

Клара давно поняла, куда он клонит, но предпочла разыграть изумление: Я?! Ты сошел с ума! Я всего лишь хирургическая сестра. Твой ассистент.

– Не притворяйся! Ты не сестра и не ассистент. Ты – первоклассный хирург, владеющий всеми тонкостями моего собственного мастерства. У меня нет ни малейших сомнений, что ты блестяще проведешь операцию. Тем более если от этой операции будет зависеть жизнь любимого человека. Ведь ты любишь меня, Клара?

Так вот зачем он сделал ей предложение!

– Если ты доверяешь мне, я непременно справлюсь с любыми трудностями.

Гроссе ликовал. Тяжесть свалилась с плеч. Он глубоко, с облегчением вздохнул.

– Когда?

– Хоть завтра, – оживился он. – У меня все готово.

– А наша свадьба? – осторожно напомнила Клара. – Операция отложит ее месяца на два. А мне бы хотелось уже в больнице ухаживать за собственным мужем. Не как «мисс Клара», а как «мадам Гроссе».

– Словами «хоть завтра» я хотел подчеркнуть, что все зависит от тебя. Само собой разумеется, меня должна оперировать моя законная супруга. Тебе приятнее, и мне спокойнее…

…Шаги Гроссе гулко резонировали под сводами пустынного коридора, вплетаясь в удручающе-монотонное жужжание установок для кондиционирования воздуха.

Гроссе сдержал слово. Мэрия по всем правилам зарегистрировала их брак с Кларой. Свадебная «канитель» отняла несколько дней. За это время в Нижнюю клинику неожиданно доставили нового клиента, что было крайне некстати, так как грозило затянуть осуществление его собственных планов.

Новый больной лежал в постели. У его изголовья дремала сиделка. При появлении Гроссе она вскочила, вытянулась, по-военному четко доложила ситуацию:

– Состояние крайне тяжелое. Поддерживаем обезболивающими инъекциями и транквилизаторами. Только что уснул.

Гроссе подошел к постели, вгляделся в одутловатое желто-серое лицо спящего… и вдруг отпрянул.

– Прикажете разбудить? – осведомилась сиделка.

– Нет-нет! Ни в коем случае! Не сейчас.

…Стремительно влетел в кабинет. Крикнул в селектор: – Джека ко мне! Немедленно!

Сотрудник явился почти мгновенно.

– Что-нибудь случилось, шеф?

– Кто занимался вербовкой поступившего клиента? – Гроссе едва сдерживал гнев.

– Маклер за номером два, – не задумываясь, Джек.

– Привести его ко мне! – заорал Гроссе так, что Джек съежился и тенью скользнул за дверь.

Несколько минут спустя на пороге возник бледный перепуганный маклер № 2 – человек средних лет, среднего роста и неопределенной внешности.

– Садитесь, – холодно приказал Гроссе. – Рассказывайте о всех подробностях: где, как и когда вы заполучили вашего клиента?

Маклер затравленно молчал, собирался с мыслями, пытаясь понять, что ему угрожает.

– Я работаю, шеф, на отведенном мне участке в городе…

– Дальше!

– Два дня назад в мою контору обратился незнакомый человек с просьбой помочь тяжелобольному…

– Иными словами, не вы нашли клиента, как у нас положено, а клиент нашел вас. Поинтересовались ли вы, как он попал в вашу контору?

Вкрадчивый тон Гроссе не обманул маклера. Стараясь унять дрожь, он промямлил:

– Конечно, сэр. Он назвал фамилию одного из наших бывших клиентов.

– И что вы предприняли?

– Он умолял оказать помощь за любое вознаграждение. Больной был при смерти.

– Я спросил: что вы предприняли?

– Но, сэр… – маклер задыхался. – Если бы я выгнал его, он наверняка разгласил бы тайну, которую в случае оказания помощи обещал сохранить.

– Сколько?

– Что – сколько? – не понял тот.

– Я спрашиваю, сколько вам заплатили за предательство?

– Сэр?! Я никого не предавал! – Маклер чувствовал: Гроссе видит его насквозь. Возможно, даже читает в его бегающих глазах цифру полученного гонорара.

– И кто он, этот джентльмен?

– Крупный нефтепромышленник из Бразилии. Некто Борнель Олвуд.

Гроссе пододвинул маклеру чистый лист бумаги:

– Пишите: имя, фамилию, адрес, род деятельности человека, рекомендовавшего вас Олвуду.

Дрожащей рукой маклер взялся за ручку.

– Благодарю. Вы свободны.

Гроссе пробежал глазами корявые строки. Разгласителем тайны оказался… недавний клиент Р. О. Вспомнив их беседу, накануне операции, Гроссе скривил губы в зловещей усмешке, пробормотав не то с сожалением, не то с угрозой: «Идиот». Снова вызвал Джека.

– Слушайте меня внимательно. – Гроссе был мрачен, спокоен, уверен в себе. – Этого человека найти и ликвидировать. – Он протянул листок с координатами Р. О. – Срок – три дня.

Джек заглянул в листок, удивленно уставился на Гроссе.

– Это же наш клиент.

– Совершенно верно. Клиент, который нарушил договор… Повторяю: срок три дня. Маклера номер два убрать немедленно. Пусть окажет последнюю услугу клинике – пополнит наши запасы консервантов. Из-за его преступной халатности кое-кому удалось напасть на наш след… больше того, проникнуть в клинику. Да-да, я говорю о только что поступившем клиенте… Такой работник не может больше пользоваться моим доверием. А просто выгнать его, отпустить на все четыре стороны я, как вы понимаете, не могу. Ясно?

– Да, шеф.

– Ровно через… – Гроссе бросил взгляд на часы, – двадцать пять минут вам надлежит явиться в палату Олвуда. Пригласите сюда мисс… миссис Клару.

Гроссе метался по кабинету, нахмурив лоб, кусая губы. Обстоятельства сами диктовали единственно правильный выход из опасной ситуации. И все же его мучили сомнения… Судьба маклера его не тревожила, вовсе. С болтливым клиентом Р. О. потруднее – фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Как быть с тем, кто остался в палате, – вот что терзало его.

…Клара давно стояла в дверях. Наконец он заметил ее.

– Надо приготовить аппарат для электрокардиограммы. Тот, что хранится у меня в сейфе. Войдешь в палату поступившего клиента через десять-пятнадцать минут после меня. «Кардиограмму» будешь снимать сама.

Вернувшись в палату Олвуда, Гроссе отпустил сиделку и занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в сомкнутые набрякшие веки. Помедлил… тихо позвал:

– Эдмонд… Эдмонд!..

Больной открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и… радость.

– Эрих?! Какими судьбами? А я так ждал тебя дома, когда валялся с приступами.

– Бывает и так: не я, так ты пожаловал ко мне.

– К тебе?! – Больной удивился еще больше. – Но насколько мне известно, мы находимся в другом городе, правда, не знаю, в каком именно. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они бесконечно долго везли в закрытой санитарной машине. Думал, не выдержу, отдам богу душу.

– Да, мы действительно далеко от дома. Сюда я приезжаю два раза в месяц как консультант…

Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.

– Что такое? – В тоне Гроссе беспокойство, участие.

– Болит, проклятая. Сил моих нет.

– Потерпи еще денек. Я сам сделаю тебе операцию, выкарабкаешься.

– Ох, скорей бы…

– Кто привез тебя в нашу контору? – как бы между прочим осведомился Гроссе.

– Мой домашний врач.

– По чьей рекомендации?

– Одного старого приятеля. Он избавился здесь от болезни, признанной врачами неисцелимой.

– Кто такой? Не мой ли пациент?

– Извини, не могу назвать его имени. Он подписал какой-то контракт о соблюдении тайны.

– Понятно. Ну а Долли? Она в курсе?

– Нет, что ты! Разве можно женщинам доверять тайны?

– Отлично.

– Что «отлично»? – не понял Браун.

– Хочу сказать: что все будет отлично. Одного не могу понять: почему ты записан у нас под чужой фамилией?

– Мой друг посоветовал не называть себя. Заведение уж больно сомнительное, хоть и работают на совесть.

– Вот как! – Глаза Гроссе сверкнули.

Двери раздвинулись – в палату вошла Клара с миниатюрным аппаратом в руках. Она остановилась в нескольких шагах от больного, выжидательно глядя на Гроссе.

– Тебе назначена ЭКГ? – Гроссе разыграл неведение. – Что, и сердечко пошаливает?

– Понятия не имею. А собственно, спроси лучше, что у меня не пошаливает. – Браун тяжело вздохнул.

– Не буду мешать. Когда покончишь с процедурами, снова загляну, поднялся Гроссе.

Дойдя до дверей, он остановился. Лежащий не мог его видеть.

Ни слова не говоря, Клара откинула одеяло, тщательно закрепила электроды. Покончив с приготовлениями, бросила быстрый взгляд в сторону двери: Гроссе кивнул головой. Клара заставила себя обратиться в автомат, четко выполняющий заданную программу. Отключив трансформатор, недрогнувшей рукой она вставила вилку в розетку.

Тело Брауна задергалось в конвульсиях. Выждав определенное время, Клара выдернула шнур из сети. Стараясь не смотреть на обмякшее тело, быстро собрала электроды.

Гроссе был уже рядом. Привычным движением схватил запястье – пульс не прощупывался.

– Моментальная остановка сердца, – констатировал он. И мрачно добавил: – Не сердись, Эдмонд, дружище. Мне искренне жаль, что так случилось.

Точно в назначенное время вошел Джек. Его беспокойный взгляд метался от распростертого на постели тела к лицам безмолвствующих коллег.

– Вот результаты безответственности маклера, – назидательно проговорил Гроссе. – Мне пришлось ликвидировать своего близкого друга.

Он попытался поймать убегающий взгляд Джека, найти поддержку в застывшем лице Клары. Неужели они не понимают, что именно он, а не Браун нуждается сейчас в сочувствии.

– Тело переправите в контору маклера номер два. Оттуда известите миссис Долли Браун, проживающую в нашем городе, – он назвал адрес, – о внезапной кончине ее супруга. Ей надлежит объяснить: болезнь оказалась настолько запущенной, что больной, не дотянул до операции – не выдержало сердце.

– Будет исполнено, шеф.

– Контору закрыть, чтобы и следа не осталось. Как обстоит дело с маклером?

– …Его тело в операционной. Им занимается патологоанатом, – ответил Джек. Он был бледен, подавлен, но пытался скрыть, какую панику вызвали среди сотрудников Нижней клиники предпринятые Гроссе меры предосторожности.

Люди Гроссе успели привыкнуть к тому, что жертвой бизнеса становятся уличные простофили, но так бесцеремонно расправиться с клиентом… больше того – со своим же работником – это уж слишком! И что самое страшное – один неверный шаг, и та же участь может постигнуть любого.

Первый раз за годы совместной работы обитатели подземных лабиринтов собрались группами, перешептываясь о событиях дня.

– …Так, – размышлял вслух Гроссе. – Остается домашний врач Браунов. Здесь, пожалуй, подойдет автомобильная катастрофа. И инцидент можно будет считать исчерпанным. Пусть сей случай послужит нам уроком. Вы все запомнили, Джек?

Джек молча склонил голову.

Гроссе взял Клару под руку и, бросив печальный взгляд в сторону бездыханного тела, вывел ее из палаты.

Глаза Гроэра пылали, вбирая в себя окружающее. Не знавший быстрого движения, он превратился в клубок напряженных мускулов, в сгусток страха и наслаждения.

Его везут в Большой мир! К Людям!

Прильнув лицом к стеклу, Гроэр жадно вглядывался в поля, селения, разноцветные, будто игрушечные, фигурки людей.

– Учитель! Мы будем жить вместе? Вы, я и мисс Клара? В большом городе? – неожиданно спросил Гроэр.

– Конечно, Гро, конечно, – пробормотал Гроссе.

– А работа? Я хочу работать. В книгах, которые я читал, у каждого человека есть свое дело. Я стану хорошим врачом. Таким, как вы, Учитель.

Вопрос Гроэра остался без ответа.

Налившись кровавой усталостью, солнце тяжело клонилось к закату, посылая косые лучи вдогонку машине. Гроссе специально подгадал время так, чтобы ночь скрыла их возвращение от любопытных глаз.

Казалось, все продумано до мелочен, выверено, распланировано, взвешено. Клон благополучно выращен, тайна сохранена.

Подготовлен человек, способный осуществить его замыслы; столько лет и труда потрачено на обучение Клары тонкостям хирургического мастерства. И именно сейчас, когда все так удачно складывается, в нем вдруг взбунтовался обыкновенный смертный, требуя пощады существу, па создание которого ушли лучшие годы его жизни. Гроссе расценивал это как само-предательство, как малодушие, бегство от великой идеи.

«Допустим, я пощажу его, – рассуждал он сам с собой. – Кто от этого выиграет? Мы оба проживем свой короткий человеческий век и бесследно исчезнем с лица земли. Тогда как, слив пашу плоть воедино, „мы“ сможем возродиться в новом качестве».

Вернувшись в строй после операции, с обновленными силами и энергией он приступит к созданию нового клона. Нет! Двух клонов! Одного – на «запчасти», на случай, если за ближайшие десятилетия все еще не будет найден более надежный и действенный метод продления жизни… Ну а другого – для души. И разумеется, для науки. Он открыто воспитает его в своем доме как родного сына. Он покажет его всему миру.

Гроссе понравилась эта идея: один клон обеспечит физическое бессмертие, другой – духовное!..

– Учитель, почему Гарри не поехал с нами? – прервал Гроэр его честолюбивые грезы.

– У него свои планы, – коротко ответил Гроссе.

…Вилла опустела. Давно смолк гул мотора за оградой. А Гарри все сидел на ступеньках веранды, бессмысленно глядя в одну точку. Его пальцы, как всегда, машинально теребили продолговатый жесткий рубец на груди. Все эти долгие годы он задавал себе один и тот же вопрос: как могло случиться, что он – тихий, безобидный человек, никому никогда не причинявший зла, – ради собственного спасения отнял чужую жизнь. Он не мог примириться сам с собой, не мог понять, где собственно он, а где тот, другой. Он дышит чужими легкими! В нем бьется чужое сердце!

Слезы струились по его обветренным щекам. Он думал о Гроэре единственном живом существе, которым судьба наградила его так же неожиданно, как теперь отняла. На протяжении двадцати долгих лет этот юноша заменял ему сына, друга… больше того – весь мир. Но что толку сидеть здесь и оплакивать невозвратное, если ничего невозможно изменить!

Пролетели годы… Много ли их осталось, чтобы насладиться свободой? Он все еще не верил в нее. Произнес несколько раз это магическое слово, внимательно вслушался в его звучание.

И вдруг заторопился. Схватил ключи от машины, бросился к выходу.

Медальон приятно позвякивал на груди. Автомобиль – его автомобиль, казалось, с нетерпением поджидал нового хозяина. Вот она – щедрая плата за жизнь ни в чем не повинного мальчика, вынянченного его собственными руками… Но как мог он позволить увезти его?! Почему не рассказал всю правду?!

В полной растерянности Гарри подошел к воротам… выпятил грудь, будто это могло усилить действие медальона, – ворота бесшумно разъехались. Перед ним открылось расцвеченное осенними красками плато. Гарри поспешно открыл дверцу машины, устроился на сиденье… Интересно, не разучился ли он водить… Но раздумывать некогда. Он знал – ворота остаются открытыми всего несколько минут. Гарри торопливо вставил ключ в зажигание и… повернул его.

Оглушительный взрыв разорвал тишину. Стройные ряды фруктовых деревьев озарились ярким пламенем, окутались едким дымом, почернели…

Ворота бесшумно сомкнулись. На этот раз навсегда.

В Нижней клинике по распоряжению Гроссе к предстоящей операции готовились особенно тщательно. Весь персонал, не имевший непосредственного отношения к надвигающимся событиям, был распущен. Остались только те, без кого нельзя обойтись: Джек, оператор Роджер, доктор Хилл со своим ассистентом, хирургические сестры Элизабет и Милдред, патологоанатом да старик Батлер – хирург-практик, чья карьера в медицине начиналась «с благословения» отца Гроссе, а заканчивалась в подземельях сына, поскольку пути наверх ему не было. Привыкших, казалось бы, к любым неожиданностям сотрудников тайной клиники интриговала загадочность приготовлений.

Никто не знал, что замышляет шеф на этот раз. В ординаторской царила угнетающая, вибрирующая от напряженных человеческих нервов тишина.

Наконец появился Гроссе. Бледный, сосредоточенный, хмурый. Сотрудники с удивлением отметили, что шеф нервничает.

Гроссе обвел присутствующих испытующим взглядом. Проговорил глухо:

– Сегодня я – ваш пациент.

Сам воздух в ординаторской зацементировался тишиной…

– А, собственно, что вас так потрясло? – Тон независимо от него получился запальчивым, вызывающим. – Не вес мне заботиться о здоровье других. Нужно подумать и о себе. Особенно когда за плечами полвека и барахлит сердце.

Ища поддержки, он попытался доверительно улыбнуться коллегам, но получилось что-то жалкое, неестественное. Сотрудники хранили молчание.

– Руководить трансплантацией будет мисс Клара… – Он запнулся и нехотя поправился: – миссис Гроссе.

Как ни странно, это заявление сразу разрядило напряженность. «Значит, доверяют», – удовлетворенно констатировал Гроссе.

– И вот еще что, – его голос зазвучал требовательно и властно, – всем приказываю… Слышите, всем! Беспрекословно повиноваться миссис Кларе. – Его взгляд подозрительно ощупал лица людей. – Останетесь в ординаторской, пока вам не подадут сигнал. Во избежание осложнений донор не должен вас видеть.

На самом деле он пытался скрыть от них лицо донора.

– Милдред! Приготовите литический коктейль номер три для инъекции. По моему звонку внесете его в донорскую. Джек, заварите чашку кофе для миссис Клары. Ей необходимо подкрепиться… Ну вот, как будто и все. Удачи всем нам.

– Удачи… – эхом отозвалось сразу несколько голосов.

…Клара с Гроэром ждали его в кабинете.

– Как у вас тут? – подозрительно осведомился Гроссе.

– Гроэр умирает с голода.

– Могу поручиться, что он не умрет, – иронически заметил Гроссе. Но тут же с заботливым участием обратился к Гроэру: – Потерпи еще немного. Вот закончим дела и отправимся в самый дорогой ресторан, где играет музыка и танцуют красивые девушки. Мы закатим настоящий пир в честь твоего вступления в Большую жизнь.