Текст книги "Мертвая яхта"

Автор книги: Чарльз Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 5

Он ни на йоту не изменил своей позы в кресле. Казалось, он даже не смотрел на меня. Небрежным жестом руки с револьвером, он молча повелел отойти к стенке и остановиться. Он был в полной безопасности и понимал это. Я смотрел на него, все еще кипя от злости, но уже начиная приходить в себя. Я не имел ни малейшего представления, в какую историю я вляпался, кроме того, что она выглядела со стороны чертовски неприятной. Я был совершенно бессилен против них. Это была не полиция. И тем более это были не частные детективы, нанятые ее мужем, потому что именно его-то они и искали.

Эти подлые типы называли ее миссис Макслей, а она сказала, что ее зовут миссис Вэйн… Все представляло собой сплошную загадку.

Тип, сбитый на пол моим ударом, уже поднялся на ноги. Вся его фигура и покореженная физиономия выдавали в нем профессионального боксера. Он потряс головой, прищурился и мягкой кошачьей походкой направился ко мне… Он был ниже меня на добрых шесть дюймов, но у него были массивные плечи и длинные руки, и я заметил бешеную ненависть во взгляде, которым он смерил меня. Это был крепкий парень, который явно намеревался дать мне укорот.

– Оставь его в покое, – лениво процедил человек в кресле.

– Дай мне врезать ему, – хрипло взмолился коротышка.

Второй вновь отрицательно покачал головой. Это был мужчина с длинными конечностями, редкими прилизанными волосами цвета сухой соломы и медлительными небрежными манерами. На нем был пиджак из твида и фланелевые брюки, из которых высовывались костистые лодыжки его ног, обутых в элегантные коричневые штиблеты. Его можно было принять за школьного учителя или декадентствующего поэта, если бы не пустой, холодный взгляд, взгляд убийцы, скользнувший по мне с таким безразличием, словно я был неодушевленным предметом, о который случайно споткнулся его коллега.

– Ладно, – неохотно согласился кретинистый коротышка. Он окинул меня ненавидящим взглядом и взглянул на девушку.

– Задать ей еще парочку вопросов?

Я ждал ответа, чувствуя нарастающее напряжение в комнате. Ситуация могла стать чертовски неприятной, если он снова примется "задавать ей вопросы". Я не герой и никогда не считал себя таковым, но есть вещи, которые не всякий способен долго переносить, не теряя при этом головы. А имея дело с этим типом в кресле, ее в два счета можно было потерять – и в самом деле раз и навсегда.

Компаньон коротышки перевел глаза с меня на девушку и опять покачал головой.

– Бесполезная трата времени. Его здесь нет, иначе она бы не притащила сюда своего любовника. Проверь-ка комнаты на всякий случай. Взгляни в пепельницу. Ты ведь знаешь, какие сигареты курит Макслей.

Коротышка вышел, толкнув меня на ходу плечом, так что я едва не потерял равновесие. Я промолчал. Он обернулся, и мы посмотрели друг другу в глаза. Я вспомнил гнусное бесстыдство, с которым он держал и бил ее, и ненависть в наших глазах была обоюдной.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипыванием Шемион. Она сидела на диване с покрасневшим и распухшим лицом. Слезы ручьями текли по ее прелестным щечкам. Она прижимала к обнаженной груди разорванный лифчик, глядя на типа в кресле испуганными глазами. А он, казалось, вовсе не замечал ее.

Вернулся коротышка.

– Никого. По-моему, здесь давно никого не было.

Он с надеждой взглянул на меня.

– А как насчет этого красавчика? Может, он чего знает, – он похабно ухмыльнулся, и глаза его излучали чистейшую ненависть.

– Выбрось это из головы. Занимайся делом.

У меня не было сомнений относительно того, кто здесь начальник, но коротышка-боксер жаждал заполучить меня так страстно, что предпринял еще одну попытку.

– Здесь очень удобно проводить допрос. Спокойно и никто не помешает. А он может знать Макслея.

Тип в твидовом пиджаке поднялся с кресла и кивком головы показал ему на дверь.

– Нет, – процедил он. Его глаза снова скользнули по фигурке девушки, сжавшейся в комок на диване. – Его интересует не мистер Макслей, а миссис Макслей и, в основном, ниже пояса.

Они вышли из комнаты, хохоча над своей шуткой.

В наступившей тишине я слышал их шаги, возвращающиеся к причалу, и через минуту шум автомобильного мотора. Под небрежными манерами типа в твидовом пиджаке скрывалась натура профессионального убийцы, и дело очень легко могло бы обернуться иначе. Меня спасло то, что он не нашел во мне объекта, достойного его внимания. Застав полуголую девицу наедине со мной в этом укромном местечке, он, естественно, принял меня за ее любовника, а я не стал его в этом разубеждать. Поэтому он и не поверил, что Макслей может скрываться где-то здесь. А тратить время на любовника он не хотел, поскольку ему был необходим не любовник, а муж.

Я повернулся. Она все еще сидела на диване, прижимая к груди лифчик.

– Благодарю вас, – каким-то бесцветным голосом проговорила она, глядя мимо меня. – Мне очень жаль, что вы впутались в эту историю. Как только я переоденусь, я отвезу вас в город.

ГЛАВА 6

Было уже около десяти часов вечера, когда я распрощался с Шенион Макслей. Мы возвратились в город и зашли в небольшой бар выпить пару коктейлей. Она разъяснила несколько вопросов, которые гвоздем торчали у меня в голове. Она знала, где ее муж. В свое время он служил в одном из морских страховых агентств в Нью-Йорке. У него не было никаких неприятностей ни со своей фирмой, ни с полицией.

Типа в твидовом пиджаке звали Беркли. Он представлял определенный синдикат, который по каким-то неизвестным ей причинам охотился за ее мужем. Зачем? Она пожала плечами. Я не был удовлетворен ее ответом, но не стал настаивать.

В общих чертах ее предложение сводилось к следующему: я должен был подыскать подходящее судно, приобрести его и отправиться на нем вместе с Шенион и ее мужем на розыски затонувшего самолета, чтобы снять с него некий груз. После этого я должен был высадить их на каком-нибудь пустынном побережье Центральной Америки.

Все это должно происходить в полной тайне.

– Судно останется вам, – заявила она. – Плюс пять тысяч долларов наличными.

Я тихонечко присвистнул. Теперь мне был понятен ее повышенный интерес к моим познаниям в навигации. Однако предложение было заманчивым. Я уже видел себя на палубе "балерины", плывущей куда-нибудь на Гаити или Гонолулу. "Балерина" была отличной посудиной и хорошенькой, как игрушка. Я давно мечтал о ней. Еще с тех пор, как вывесили объявление о ее продаже. С "Балериной" и пятью тысячами долларов в кармане я могу осуществить самые заветные свои мечты. Я могу работать, когда захочу, а остальное время глазеть на море и отдыхать. Ни один уголок мира не смог бы мне наскучить, потому что я был свободен, как птица, перелетая с континента на континент на крыльях парусов своей "Балерины". Капитан Маннинг с "Балерины"! Недурно звучит, черт возьми!

Я колебался недолго. Последнее обстоятельство решило вопрос. Это… и еще Шенион Макслей. Она простила мне мое заблуждение насчет утренней мистификации с ружьем. Она поблагодарила меня за все, что я для нее сделал, и за то, что я собираюсь сделать. Она была очень добра…

"Послушай, – спросил я себя, – на что тебе сдалась эта крошка? Ты ведь ничего не знаешь о ней, кроме того, что она замужем. И что ее мужа преследуют типы, которые на первый взгляд кажутся не очень приятными и вряд ли ценят чужие жизни. И что она высокая, и что внешность у нее потрясающая. И тело у нее, как у богини… Ну, и что же? Разве ты до сих пор не видел и не знал женщин? Что ты можешь в них найти абсолютно нового в свои тридцать три года после четырехлетней супружеской жизни и недавнего развода? Выбрось-ка ее из головы и подумай о "Балерине" и пяти тысячах долларов… а также о Беркли с его головорезами".

Я попытался выбросить ее из головы, но это было не так просто. Я никак не мог представить себе ее мужа. В какую историю он ввязался? И если дело слишком серьезно, то стоит ли впутываться и мне? Почему он так уверен, что сможет безошибочно найти этот самолет? Почему он так уверен, что ему удастся ускользнуть от своих преследователей? Почему он так беспечен, подвергая свою жену произволу мерзких негодяев, оставив ее без помощи и защиты? На все эти "почему" я не мог найти ответа, а впрочем, я и не старался. Какое мне до них дело? Мне предложили выгодную, хотя и опасную работу, и я согласился. Я знал, что высадка людей на чужую территорию карается законом. И мне не улыбалась возможность еще одной встречи с Беркли или с кем-нибудь из его людей… Но в этом-то и заключается риск, на который я должен был пойти и за который мне платили.

Ее преследователи приняли меня за ее любовника. Что же, это было нам на руку. Это давало нам возможность поддерживать связь друг с другом, не вызывая подозрений с их стороны.

Что может быть естественнее беседы двух влюбленных по телефону? Правда, эти беседы не должны возбуждать у них подозрений насчет характера наших взаимоотношений, если они их подслушают, но это уже не так трудно.

По крайней мере для меня…

Мы условились, что она позвонит мне, как только достанет нужную сумму для покупки и снаряжения судна. Она дала мне свой номер телефона, и я проводил ее до машины.

– Вы очень мне помогли, Билл, – произнесла она, перед тем как сесть в машину. – И я всегда буду помнить… – Она уехала.

Я стоял и долго смотрел ей вслед.

ГЛАВА 7

В половине одиннадцатого я подошел к воротам причала. Кристиансен, наш вахтер, выглянул из дверей своей сторожки:

– Вас спрашивал какой-то парень, мистер Маннинг. Он все еще крутится где-то здесь.

– Ладно. Спасибо и спокойной ночи.

Я не обратил особого внимания на его сообщение. Было уже слишком поздно, чтобы это было насчет работы. Я вошел под длинный навес, тянущийся вдоль пирса. Здесь царила чернильная темнота и было душно, как в бочке с сельдями. Впереди мерцали огоньки яхт и шверботов, стоящих на рейде. Я подошел к трапу, переброшенному с причала на барку, и тут вспомнил слова старого Кристиансена о том, что тут меня кто-то поджидает. Я оглянулся. Моя машина стояла у входа под навесом, никакой другой не было. Может быть, он уже уехал? Но тогда почему Кристиансен не заметил этого? Ведь он караулил единственный выход отсюда. Тогда я и не подозревал, что влезаю в ловушку.

И тогда я заметил его – тлеющий огонек сигареты внутри моей машины. Распахнулась дверь, и он вышел.

Это был боксер-коротышка. В тусклом свете сумерек я различил его напряженное лицо с глазами, горевшими жаждой схватки. Ленивым движением он раздавил окурок о дверцу моей машины.

– Я жду тебя, красавчик, – проронил он просто.

– О'кей, приятель, – ответил я еще проще. – Я однажды слышал об одной маленькой твари, которая всю жизнь ждала, чтобы кто-нибудь отправил ее ко всем чертям. Это была любимейшая сказка моего детства. Так вот, это не ты случайно?

И тут я вдруг увидел его в ту минуту, когда он прижимал Шенион, баззащитную, коленом и наотмашь бил по лицу. Дикая ярость захлестнула меня. Я обрадовался, что он пришел…

Я сжал кулаки и пошел на него.

Он не был новичком в своем деле. Он успел трижды ударить меня, прежде чем я достал его. Ни один из его ударов не причинил мне особого вреда, но все они были достаточно болезненными. Я был знаком с такими приемчиками. Он надеялся измотать меня, сбить дыхание, а затем уже без помех отделать меня, как бифштекс.

Скажем так: мои ответные удары не достигали цели. Они лишь заставляли меня терять равновесие, и он не упускал случая использовать это.

Его левый кулак снова коснулся моего лица. Я инстинктивно прикрылся, и тут же его правый кулак незамедлительно угодил в мое солнечное сплетение.

Я почувствовал, как у меня перехватило дух, но удар был довольно слабым и поэтому я сразу же восстановил дыхание.

Он что-то процедил сквозь зубы. И в тот же момент мой кулак врезался в его правый глаз. Но он, не обращая внимания на кровь, сделал выпад левой. Я схватил его за запястье и дернул на себя. Это было не совсем по боксерским правилам, и поэтому он был захвачен врасплох. Он резко выдохнул воздух, когда мой правый кулак с чавкающим звуком угодил ему в живот. Затем еще и еще… Все девяносто фунтов своего веса я вкладывал в эти удары.

Он попытался достать меня коленкой, но я отбросил его ударом в живот. Он мягко отскочил, автоматически сохраняя стойку. Он все еще был опасен, и теперь он двинулся на меня все с той же зловещей ухмылкой. Когда он подошел на близкое расстояние, я ударил его в нос, но он резко отклонился и мой кулак просвистел у него над головой. А он тем временем провел серию ударов и сбил у меня дыхание. В глазах у меня потемнело. Его тяжелый кулак взметнулся несколько раз, и кровь залила мое лицо. Он продолжал бить и бить… но я все еще держался на ногах. Я открыл глаза и сквозь пелену увидел его кулак, стремительно приближающийся ко мне. Я резко пригнулся и втянул голову в плечи. Он промазал, но сила инерции была настолько велика, что он упал, перевалившись через меня. Пока он вставал, прошло время. Это предоставило мне передышку, и я перевел дух. Затем я взглянул на него. Весь в пыли, с ободранными в кровь руками, он следил за мною взглядом убийцы. Ему нужно было только сохранить темп схватки – и я окажусь в его руках. Он отлично знал это.

Он находился в шести или восьми футах от края причала, спиной к нему. Я понял, что у меня больше не было шансов, кроме… Я прыгнул вперед и одновременно сделал выпад левой… и то, что должно было случиться, произошло…

Он отскочил назад, пытаясь уклониться от удара, наткнулся на ограждение, тянущееся вдоль причала, взмахнул руками и рухнул вниз, мгновенно исчезнув в темноте.

До меня донесся тупой звук, словно раскололась спелая тыква. Я бросился к краю причала и заглянул вниз в темную пропасть.

Баржа темнела далеко внизу. Я ничего не смог разглядеть на ней. Он, по всей вероятности, грохнулся на палубу, а затем свалился в воду.

Я помчался вниз, путаясь и чертыхаясь и не находя в спешке нужных вещей, лежащих под самым носом. Минуты, которые мне понадобились, чтобы разыскать большой подводный фонарь и нацепить маску для ныряния, уже не играли никакой роли. Начинающийся прилив затащил его в щель между сваями, поддерживающими настил причала.

И когда я нашел его, он был уже мертв. Его череп разбился о палубу при ударе.

Широко раскрытые глаза неподвижно смотрели на меня в упор, словно он и после смерти испытывал ко мне те же чувства, что и при жизни. Рот был искривлен в неестественной улыбке, улыбке, которую я в последний раз видел на его лице в тот момент, когда он собирался прикончить меня.

Я почувствовал дурноту и поспешил выплыть на поверхность.

ГЛАВА 8

Схватившись за деревянную лесенку, свисавшую с борта баржи, я перевел дыхание и постепенно пришел в себя. Я решил оставить его внизу, предоставив полиции удовольствие вытаскивать его оттуда, если она сочтет это нужным. Я не хотел касаться его. Я влез на борт и растянулся на палубе. Он здорово отделал меня. Все тело болело, а царапины на лице саднили от морской воды. Правая рука распухла и мучительно ныла.

Мне следовало пойти к будке Кристиансена и вызвать полицию по телефону. Теперь мне никак не выпутаться из этого дела. А если я попытаюсь это сделать, то еще больше в нем завязну. Это не был несчастный случай, и я знал это. Я убил его в драке. После моего удара он упал с причала. Причем я сделал это сознательно, в противном случае он бы меня прикончил. Теперь он мертв. Возможно, убийство и не было преднамеренным, но теперь уже закон будет это определять и выносить приговор.

Надо было идти. Я с трудом поднялся, сел на палубу… и замер он неожиданной мысли, вспыхнувшей у меня в мозгу. Полиция – это одна сторона вопроса. А как быть с Беркли? И с другими, которых я даже не знаю? Ведь этот тип, которого я прикончил, был членом их банды…

Мысли о полиции и банде Беркли внезапно отошли на задний план. Я вспомнил о Шенион Макслей. И о "Балерине". Конечно, теперь это дело провалится! Даже если меня не упрячут за решетку, я уже ничем не смогу помочь ей. Банда Беркли теперь не спустит с меня глаз. Они будут уверены, что я прикончил коротышку из-за Шенион…

Если я вызову полицию… Нет, к черту полицию! Попытаюсь сам выпутаться из этой заварухи. Конечно, я сознавал, чем это может мне грозить. Но, будь я проклят, если позволю делу провалиться из-за какого-то коротышки, который никак не хотел оставить меня в покое. Пускай торчит там, внизу. Никому я ничего не сообщу… Я снова замер.

Как мне удастся скрыть это? Ведь Кристиансен знает, что он был здесь. Все мое тело покрыто ссадинами и синяками, и только слепой может их не заметить. Через несколько дней в этой теплой воде труп всплывет с размозженным затылком и со следами побоев. У меня нет никаких шансов. Он явился сюда, чтобы повидаться со мной, и не вернулся. Полицейские не такие уж дураки и смогут сложить два и два.

Надо же было, чтобы все случилось на пирсе, с которого есть единственный выход, так что каждый входящий и выходящий проверяется вахтерами. Хотя погодите! Вовсе не проверяется. Сторож просто спрашивает, кто к кому идет. Никаких документов, никаких пропусков, никакой регистрации. И сторож только машет им вслед рукой, когда они уходят.

Нет, это ничего не даст. Ничего, потому что с пирса ведь никто не уходил. Кристиансену не составит труда вспомнить это, когда его начнет допрашивать полиция.

Но ведь должен же быть какой-нибудь выход из этого положения! Я осмотрелся по сторонам. Ничего, кроме темной воды, заколоченных складов и пустующего дома.

Все спокойно. Никто ничего не видел. Беркли, вероятно, даже не знает, что его подручный коротышка отправился сводить со мной счеты. Он, скорее всего, сделал это по собственной инициативе, потому что не мог успокоиться, не отомстив человеку, сбившему его с ног. Ничего не связывало меня с ним, кроме того, что он приехал сюда и его больше никто не видел.

Приехал? Нет. Я не заметил никакой машины. Но откуда я мог знать, что она находится где-то здесь.

Под навесом царил сплошной мрак. Я достал фонарь и направил луч света под навес. Вот она, притулилась в углу. Все, что мне нужно было сделать, так это выехать на ней мимо вахтера, и он будет убежден, что мой посетитель убрался отсюда цел и невредим. Ничего не могло быть проще!

Фонарь над воротами висит высоко, и внутренность машины останется в тени. Будка сторожа расположена справа. Я могу сползти вниз на сиденье так, что будет казаться, что за рулем сидит коротышка. Вахтер обычно лишь выглядывает в окошко своей будки и машет вслед рукой. Он не увидит моего лица и даже не вспомнит потом, что он не разглядел как следует человека, сидящего в машине. Ведь это та же машина, верно? Человек приехал сюда на ней и через некоторое время уехал.

Стоп! Мне же придется вернуться обратно так, чтобы Кристиансен этого не заметил. Но это было уже совсем просто. Сейчас около одиннадцати. Кристиансен заканчивает дежурство в полночь. Мне придется только подождать до полуночи и вернуться обратно, когда к дежурству приступит другой вахтер. Он не будет знать, где я должен находиться, и не обратит на меня внимания.

Я поднялся на пирс и подошел к машине коротышки, зажег фонарь, заглянул в кабину и тут обнаружил, что в машине нет ключей. Я догадывался, где они могут быть… Это займет всего несколько минут… Меня всего заколотило от нервной дрожи, но я знал, что за меня никто этого не сделает.

Я вновь нырнул под причал, опустошил его карманы и выплыл на поверхность.

В этот раз я не смотрел на его лицо.

Несколько минут ушло на то, чтобы привести в порядок инвентарь, которым я пользовался. Затем я вытер кровь на палубе и попытался скрыть следы драки на моем лице, насколько это было в моих силах.

После этого я переоделся в сухой костюм, сходный по цвету с костюмом этого ублюдка. Я вытер насухо его ключи и завел мотор его машины.

Я опустился на сиденье как можно ниже и медленно подъехал к воротам.

Кристиансен находился в будке. Он наливал себе в это время кофе из термоса. Старик мельком взглянул на машину, помахал рукой и снова возвратился к своему кофе.

Я проехал через весь город и оставил машину на пустынной улице, подальше от пристани. Теперь я был свободен от него. От этого бедного, маленького коротышки, который вообразил себя чемпионом мира по боксу. И почему только он не захотел оставить меня в покое?

ГЛАВА 9

В половине первого ночи я зашел в аптеку и вызвал такси. Я надеялся, что и водитель не станет приглядываться к моему лицу.

Мы подъехали к воротам причала. Шофер остановил машину у самой будки вахтера. Новый вахтер выглянул из окна.

– Маннинг, – коротко бросил я, стараясь не высовываться из машины.

– О'кей, мистер Маннинг! – вахтер отсалютовал мне поднятой рукой.

Такси двинулось вперед, затем снова остановилось. Кто-то окликнул меня из будки вахтера.

– Мистер Маннинг! Одну минутку…

Я обернулся. Вахтер вышел из будки и подошел к такси.

– Я чуть было не забыл сообщить вам. Минут десять тому назад вам звонила какая-то женщина…

Я не слушал его, а в ужасе уставился на окно сторожки. В нем торчала удивленная физиономия старого Кристиансена.

Новый вахтер между тем продолжал говорить:

– Кристиансен уже совсем было направился к вам, чтобы сообщить это… Он сказал, что вы на барже.

Я не мог ни двинуться, ни заговорить. Кристиансен тут же оказался рядом с машиной, заглянув внутрь, он с интересом рассматривал меня.

– Подавиться мне акулой, мистер Маннинг! Я не видел, чтобы вы уходили с причала.

Я сделал титаническое усилие, чтобы пошевелить одеревеневшим языком.

– Я… – думать было некогда. – Разве ты не помнишь? Я выехал на машине вместе с приятелем минут сорок назад. Мы поехали опрокинуть по стаканчику виски.

– Вы были в той машине? – спросил он, с сомнением глядя на меня. – Я видел, как она выезжала, но вас в ней не заметил. Похоже, я становлюсь слишком рассеянным. Я собирался уже было идти к вам на баржу и сообщить, что звонила женщина.

Неожиданно он умолк и озабоченно уставился на меня.

– Эй, мистер Маннинг? Что это случилось с вашим лицом?

Я изо всех сил старался сохранить остатки самообладания перед этими двумя стариками, сейчас они были преисполнены самыми наилучшими намерениями по отношению ко мне, но они не преминут вспомнить потом любую мелочь.

– О, – пробормотал я с таким выражением, словно сам был удивлен фактом, что у меня вообще имеется лицо. – Я… я споткнулся, когда выходил из бара и упал.

– Какая неприятность, – сочувственно произнес он. – Вам надо немедленно что-нибудь приложить к ссадинам. Может получиться заражение. Никогда не знаешь, что все это принесет и чем кончится в здешнем климате, в этой проклятой духоте, которая…

– Да, – прервал я его. – Да, спасибо.

Я дал знак шоферу – третьему свидетелю, который будет отвечать на все вопросы полиции или, что более вероятно, на все вопросы членов банды Беркли, – двигаться дальше.

Я попытался обдумать положение. Сколько шансов у меня теперь?

Через несколько дней труп неизбежно всплывет где-нибудь посреди фарватера, и полиция начнет расследование. Вахтеров допросят в первую очередь.

Всплывет!!! Вот оно! Я не могу позволить ему всплыть! Я обязан воспрепятствовать этому!

Я снова взглянул на черную воду под пирсом и вздрогнул. Смогу ли я спуститься туда еще раз? Еще раз? По меньшей мере полдюжины раз мне пришлось бы нырять, прежде чем я плотно привязал бы его к одной из свай. У меня просто не хватит ни времени, ни дыхания…

Тут было еще одно обстоятельство, которого нельзя было не учитывать. Завтра, вернее уже сегодня, должен вернуться Картер из Нью-Йорка. Он явится на баржу, и тогда я уже не смогу даже заглянуть под причал.

Я изо всех сил старался не поддаваться панике. У меня все же есть шансы, убеждал я себя. Возможно, полицейские просто не найдут ничего, что бы связывало меня с коротышкой. К тому же никто не сможет установить его личность. Теперь, после того как я зарыл его бумажник в донный ил. У них даже не будет его фотографии, и, когда он всплывет на поверхность Кристиансен наверняка его не опознает. Он видел его лишь один раз, да и то мельком, из окошка сторожки, когда тот проезжал мимо ворот пристани.

Но у меня не было никакой уверенности, что все произойдет именно так. Это было ужаснее всего. Я не буду даже знать, как вести себя, когда они явятся за мной.

Бежать! Немедленно бежать отсюда!

Быстренько прокрутив все события в уме, я вновь обрел способность соображать. Я скажу Картеру, что уезжаю в Нью-Йорк, продам машину, возьму билет на автобус и уеду. Затем сойду где-нибудь на полпути и вернусь обратно. Куплю яхту, под чужим именем, конечно. Через три дня я смогу полностью подготовить ее к рейсу. Мы выйдем в море задолго до того, как меня начнут разыскивать. Если вообще начнут…

Лишь потом мне пришло в голову, что я тогда даже не подумал о том, чтобы послать ко всем чертям всю эту аферу с розысками затонувшего самолета и убраться, пока не поздно, подальше от полиции и от банды Беркли. Это бы слишком походило на предательство по отношению к женщине, доверившейся мне и рассчитывавшей на мою помощь. И потом я был настолько загипнотизирован идеей приобрести яхту и отправиться на ней в плавание, что вопреки здравому смыслу думал не о собственном спасении, а о том, как бы усложнившаяся ситуация не помешала осуществлению наших планов.

Впрочем, я мог и не знать, как отнесется Шенион к моему участию в этом деле. Может, она не захочет иметь ничего общего с человеком, которого преследует полиция за убийство. Этот вопрос следовало решить незамедлительно. От ее ответа зависели все мои ближайшие планы на будущее. Я должен сейчас же позвонить ей…

И тут я вспомнил: вахтер говорил, что мне звонила какая-то женщина. У меня в руке до сих пор был зажат клочок бумаги, который он мне сунул в такси. Это был номер телефона, тот самый, который мне дала в баре Шенион. Не случилось ли с ней чего-нибудь? Я бросился к машине. Позвонить из сторожки вахтера было бы проще, но я не хотел больше с ним встречаться. Я притормозил машину, проезжая мимо ворот, и вахтер приветливо помахал мне рукой. Я с горечью заметил, что этот проклятый Кристиансен наконец убрался домой.

Я свернул к ближайшему бару и позвонил ей. Беседа была короткой – разговор двух влюбленных, назначавших свидание. Она неплохо сыграла свою роль, я, по-моему, тоже. Мы договорились встретиться в том самом баре, где были накануне.