Текст книги "Сверхскорость"

Автор книги: Чарльз Шеффилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Только спустя сутки после старта «Кухулина» вещи и события начали укладываться в моей голове в отдаленное подобие порядка. Так много всего произошло со мной за такой короткий срок, что результатом был, по выражению доктора Эйлин, «переизбыток впечатлений». Сам я не знал, как это назвать. На меня обрушилось огромное количество всякой всячины, назначение которой я должен был для себя уяснить, а я с трудом узнавал предмет, виденный уже раз или два.

Проблемы оставались, и было их немало.

Ну например, еще до вылета с Верхней базы Дэнни Шейкер показал мне все уголки корабля. Мы побывали даже в машинном отделении в хвостовой части "Кухулина" – во время полета никто кроме самоубийцы не полезет туда – и в запутанных лабиринтах свернутого грузового отсека. Шейкер показал мне системы энергоснабжения, вентиляции, аварийные шлюзы, объяснил систему удаления мусора и уборки в жилых отсеках. Но только на следующий день, обходя все это снова с доктором Эйлин, я начал получать представление о том, что же это на самом деле.

Мне впору было плакать. Доктор Эйлин знала, что я уже побывал везде на корабле, и, разумеется, задавала вопросы, но на добрую половину из них я ответить не мог.

– Посмотри-ка сюда, – сказала она, когда мы шли по узенькому коридорчику где-то в зоне жилых помещений. – Почему эта каюта не такая, как все?

Коридор был чист. Но одно из выходивших в него помещений, судя по покрывавшим все в нем толстым слоям пыли, не убиралось годами.

Я в отчаянии тряхнул головой. Говорил ведь мне Шейкер что-то об этой каюте. Только что?

Я вошел внутрь, нагнулся и снял со стены вентиляционную решетку. Вот это я сделал зря. Я был мгновенно окутан облаком пыли, которая не замедлила набиться мне в волосы, в глаза, в нос... Сам воздуховод был чист, я даже слышал, как в нем посвистывал воздушный поток. Я вспомнил, что Дэнни Шейкер рассказывал мне про вентиляционные каналы. Обычно они имели пару футов в диаметре и помимо прямого назначения служили путями передвижения роботов-уборщиков, а при аварии – еще и дополнительными переходами из одного отсека корабля в другой. Правда, ни то, ни другое не объясняло, почему роботы, так старательно убиравшие любую пылинку, начисто игнорировали эту каюту.

Объяснения нам пришлось ждать до вечера, когда к нам пришел Дэнни Шейкер – объяснить, как просчитана траектория полета.

Да, еще об одной вещи мне стоило упомянуть раньше. Но раз уж я не сделал этого вовремя, то, чем возиться, прокручивая запись назад, я лучше помещу ее здесь.

Случилось это вчера – всего через час после старта с Верхней базы. Мы собирались ложиться спать – это была наша первая ночь в невесомости, – и когда к доктору Эйлин зашел Дэнни Шейкер.

– Хочу напомнить вам ваше обещание, доктор, – сказал он. – Вы утверждали, что сообщите, куда мы направляемся, только после вылета с базы.

– Вам не кажется, что вы могли бы сэкономить время на вопросах? – Голос у доктора Эйлин звучал скорее устало, чем раздраженно.

– Я просто хочу сэкономить ваши деньги и ваше же время. Как только я узнаю, куда мы собираемся, я рассчитаю оптимальную траекторию перелета. В данный момент "Кухулин" вполне может двигаться в противоположном направлении.

Судя по тому, что мне говорила доктор Эйлин, момент действительно был критический. Стоило ей рассказать Дэнни Шейкеру, куда мы направляемся, и скрывать всю остальную информацию больше не имело бы никакого смысла. Передать сообщение с одного корабля на другой проще простого, так что кто угодно смог бы успеть к Пэддиной Удаче раньше нас. С другой стороны, держать в тайне абсолютно все тоже нельзя.

Доктор Эйлин понимала все это. Она кивнула и протянула Шейкеру сложенный листок бумаги:

– Вот координаты. Положение на орбите дано по состоянию на сегодняшнюю полночь по стандартному времени Эрина.

Шейкер развернул листок и с минуту молча изучал цифры. Потом сложил его, сунул в карман и без приглашения уселся напротив доктора Эйлин.

– Это координаты чего-то в Лабиринте. – Лицо его было, как всегда, невозмутимо. – Знаете ли вы, что это означает?

– Полагаю, да. Но, судя по тому, как вы задали вопрос, я, наверное, упустила из вида что-то важное. Вас что-то смущает?

– Не более, чем при любом полете в Лабиринт. Но и не менее.

– Но вы беретесь нас туда доставить?

– Разумеется. Единственное – я не могу сделать этого быстро. Что вы знаете о Лабиринте, доктор?

– Это сотни тел различного размера. За исключением самых крупных, их орбиты недостаточно изучены.

– Поменяйте сотни на миллионы, доктор, и вы будете ближе к истине. Лабиринт – это каша из камней от мелкой гальки и до планетоидов среднего размера. Каша, постоянно перемешиваемая гравитационными полями Антрима и Тайрона, так что карт на нее практически нет. Разумеется, там можно ходить на корабле. Но если только вы не хотите врезаться в булыжник весом в тысячу тонн на скорости несколько миль в секунду, вам лучше не лететь через Лабиринт, но пробираться через него. Так что я доставлю вас туда, но не сразу.

– Сколько это займет времени?

– Не знаю. – Дэнни поднялся и похлопал себя по карману. – Мне надо скормить эти координаты штурманскому компьютеру: пусть рассчитает наилучшую траекторию подхода к этой точке. А там посмотрим. С Лабиринтом лучше быть поосторожнее, так что прилетел повозиться. Видите ли, я – трус; таким уж я уродился, да и опыт мой этому способствовал.

Произнося это, он подмигнул мне, не оставляя сомнений в шутливости последних слов, и вышел. Теперь, спустя двадцать четыре часа, он вернулся к нам с маршрутом полета.

Мы разместились вокруг стола; я оказался между доктором Эйлин и Уолтером Гамильтоном, а Джим Свифт и Дункан Уэст (с пустым креслом между ними) – напротив нас.

– Вряд ли вам это особо понравится. – По обыкновению Шейкер сразу перешел к делу. – Мы вместе с Патом О Турком рассчитали траекторию, и оказалось, что самый безопасный маршрут к нужной вам точке обходит Лабиринт по широкой дуге. Он займет почти четыре недели.

Вряд ли он прочел мысли доктора по ее взгляду, но я-то знал: планируя экспедицию, она рассчитывала вернуться домой гораздо быстрее. Но сейчас она лишь кивнула:

– Безопасность, капитан, превыше всего. Кстати, ваш "Кухулин" – безопасный корабль?

Эти слова, должно быть, озадачили Шейкера не меньше, чем мои глупые расспросы, но он тоже умел скрывать свои чувства.

– Полагаю, что да, – ответил он. – В противном случае я бы на нем не летал. Я уже говорил вам, в космосе трусость – достоинство. Но с чего вдруг такой вопрос?

– Мы с Джеем утром прогулялись по кораблю, и я увидела, что некоторые помещения находятся в беспорядке и не убираются, а это заставляет меня беспокоиться, в порядке ли главный компьютер.

Шейкер вздохнул и уселся между дядей Дунканом и Джимом Свифтом.

– Доктор Ксавье, я уверен в том, что "Кухулин" находится в работоспособном состоянии, по крайней мере сейчас. Но я не буду делать вид, что он новенький. Он эксплуатировался практически без перерывов сотни лет, так что все – от маршевых двигателей и до обслуживающего оборудования – сильно изношено, и в ряде случаев при поломках мы попросту не представляем, как их устранять. Я знаю, что отдельные части корабля почему-то не обслуживаются роботами-уборщиками, и я уверен, что причина этого – сбой программы центрального компьютера. Но у меня нет специалистов по программированию, способных выявить этот сбой и исправить программу.

Не могу сказать, чтобы я все понял, но доктор Эйлин, похоже, была удовлетворена этим ответом.

– Капитан Шейкер, – сказала она. – Вы очень терпеливы со мной. Однако вы так и не задали мне один простой вопрос: зачем мы отправляемся в Лабиринт? Мне кажется, вы заслужили ответ на этот вопрос.

Не сомневаюсь, что Дэнни Шейкер понравился доктору Эйлин. Это было видно и по голосу, которым она к нему обращалась, и по легкой улыбке на лице. Я не удивлялся. Я и сам относился к нему так же. Он не походил ни на одного человека, из тех, кого мне приходилось встречать в Толтуне и ее окрестностях.

– Позвольте мне самой начать с вопроса, – продолжала она. – Как вы, так и я, знаем, что Изоляция действительно имеет место и что до нее существовало межзвездное сообщение. Издалека, с планет других звездных систем на Эрин прибывали люди и грузы. Как вы и ваша команда считаете, почему все это прекратилось?

– Я и моя команда? Честно говоря, доктор, не думаю, чтобы кто-то еще на борту потратил хоть две минуты в год на обдумывание этого вопроса. Кроме меня конечно. Я думаю, что где-то вдалеке от Мэйвина что-то случилось, и все корабли были вызваны на помощь. И погибли все до одного. Возможно, это была великая космическая битва, хотя скорее это был какой-то чудовищный природный катаклизм. Возможно, весь межзвездный флот испарился при вспышке сверхновой. Возможно, все они попали в ловушку черной дыры и до сих пор находятся там. Мы этого не знаем. И я согласен с моей командой: без достоверной информации все эти и другие такие же предположения остаются лишь пустой игрой.

– Согласна целиком и полностью. Но что, по-вашему, случилось с другими мирами, с системами, которые объединялись Сверхскоростью?

Дэнни Шейкер наморщил лоб и начал сквозь тонкую ткань рукавов массировать бицепсы.

– Об этом я как-то не задумывался. Я бывал в библиотеках в Скибберине и Миддлтауне. В хранилищах осталось не так много материалов, но и по имеющимся можно сделать вывод, что выживание далось Эрину нелегко.

– Изо всех мнений, что я слышал на этот счет, это самое дельное. – Уолтер Гамильтон, если судить по цвету лица, еще не совсем привык к невесомости, но все же начал подавать признаки жизни. – Первое после Изоляции поколение выжило чудом. Если бы не налаженная система местного космического транспорта, доступ к минералам и легким металлам в Сорока Мирах...

Он икнул, прижал руки к животу и вновь надолго замолчал.

– Так что мы выжили... пока, – продолжил Дэниел Шейкер. – Но вы, – он повернулся к доктору Эйлин, – знаете, что успокаиваться рано. Документы говорят, что все люди, а также большинство нужных нам растений и животных попали на Эрин откуда-то еще. Мы чужие на этой планете. Она не идеальна для нас. Да, мы смогли выжить, но только благодаря тому, что добываем все нужное нам в Сорока Мирах. И все это держится на кораблях, которые нечем заменить, в то время как они с каждым годом изнашиваются все сильнее. Я знаю это по собственному опыту: каждый год на "Кухулине" что-то непоправимо выходит из строя.

Но документы говорят и еще кое-что. Из всех освоенных людьми планет Эрин – самая похожая на Землю, планету, с которой человечество родом. И я считаю – а я уже сказал, что не слишком задумывался над этим, – так вот, я считаю, что нам еще повезло. Мы выжили. Возможно, с десяток других планет тоже. – Он посмотрел в мою сторону, и на этот раз в его взгляде не было и намека на улыбку. – Но вот другие планеты... Да и что будет с грядущими поколениями на Эрине?

– Я согласна с каждым вашим словом, – перебила его доктор Эйлин. Я думаю, она сделала это нарочно, из-за меня. – А теперь я объясню вам, почему нам нужно в Лабиринт. Я полагаю, что на планетоиде, координаты которого я вам передала, мы найдем предметы или сооружения, которые могут пролить свет на загадку Сверхскорости.

– Предметы или сооружения? – Лицо Дэнни Шейкера вновь стало бесстрастным. – Какие же?

– Не могу сказать, я и сама не знаю. Это может быть старая база, пустая и покинутая. Или целый корабль с исправным двигателем. Но я уверена, вы согласитесь со мной: абсолютно все, имеющее отношение к Сверхскорости, должно быть изучено. От этого зависит будущее Эрина.

– Может быть, – Дэнни Шейкер встал из-за стола. – Благодарю вас за то, что поделились со мной информацией.

– Вы заслужили это. И, разумеется, вольны передать то, что я сказала, вашей команде.

Уголки рта Дэнни Шейкера дрогнули, и на лице его промелькнула усмешка:

– Я обязательно сделаю это, доктор. Но буду с вами откровенен: я сомневаюсь, что это кого-то особенно заинтересует. Если, конечно, мы не найдем межпланетный корабль, способный заменить "Кухулин". Мои ребята – практичный народ, и я даже рад этому. Если бы мне пришлось выбирать между командой, умеющей поддерживать в рабочем состоянии систему удаления отходов, и командой, размышляющей о будущем цивилизации, я выбрал бы первую.

Он собрался уходить, но тут Дункан Уэст, сидевший на протяжении всего разговора с отсутствующим видом, неожиданно заговорил:

– Спорю, что это не так.

– Что не так? – Доктор Эйлин посмотрела на него как на ожившую статую. Я хорошо понимал ее: дядя Дункан никогда не участвовал в дискуссиях о прошлом и будущем.

– Это не сбой программы, – сказал он. – Готов поспорить, не это вызывает проблемы с роботами-уборщиками. Я не спец по компьютерам, но я не слыхал, чтобы программы позволяла роботам убирать одни помещения и не позволяли другие.

– Но что тогда? – Дэнни Шейкер тоже посмотрел на Дункана так, словно не видел его раньше.

– Не знаю. Я же сказал, что не разбираюсь в компьютерах.

Дэнни Шейкер вначале скептически покачал головой, однако затем пожал плечами, словно говоря: "А что я, собственно теряю?"

– Вы можете показать ему помещение, о котором идет речь? – спросил он у доктора Эйлин.

– Наверное. Но лучше Джей.

Дэнни Шейкер повернулся ко мне.

– Джей?

– Конечно найду!

– Тогда идем.

Я пошел впереди, и тут меня вдруг одолели сомнения. Да, я был там целых два раза, но мне уже пришлось столкнуться с тем, что невесомость плохо действует на мою память. Поэтому я облегченно вздохнул, когда, распахнув дверь, увидел за ней покрытые пылью стены и пол.

Дядя Дункан вошел и с полминуты оглядывался с отсутствующим видом:

– Как они попадают сюда – я имею в виду роботов-уборщиков?

Дэнни Шейкер молча ткнул пальцем в маленькую створку у пола на дальней стене. Дядя Дункан, также не говоря ни слова, подошел к ней, оставляя на пыльном полу следы, и, опустившись на колени, осторожно отодвинул ее вбок.

– Не заедает, – сообщил он.

– Я уверен, что мы все проверили. Это наверняка компьютер.

Но Дункан только мотнул головой, после чего просунул ее в проем.

– Уборщики проходят мимо, – голос его звучал глухо. – Все по эту сторону люка выдраено до блеска. А это значит...

Он вылез обратно и стал шарить рукой по периметру отверстия. Пару секунд спустя он хмыкнул, перекатился на спину, и голова его снова скрылась в люке.

– Вот оно что!

– Ты что-то нашел? – Мне было плохо видно, что он там делает.

– Блокирующий контур. – Казалось, он что-то изо всех сил толкает обеими руками, голос его прерывался от натуги. – Видал я такие штуки. Дома. Ага, вот он, разрыв. Понимаешь, Джей, иногда люди не хотят, чтобы роботы-уборщики заходили к ним в комнату. Иногда им нужно заниматься чем-то, что не терпит вмешательства, или у них в комнате есть что-то особо хрупкое и ценное... Тогда у входа в такую комнату ставят блокирующий контур, который можно включать и выключать. Его ставят в месте, откуда робот попадает в помещение, и он дает роботу команду, запрещающую тому входить. В нормальном положении контур выключен, и комната убирается как обычно. Но если переключатель замкнет, как вот здесь, контур включен все время, и тогда...

Он встал и попытался стряхнуть пыль. Волосы у него на затылке стали совсем серыми.

Все вместе – с момента, когда мы вошли в комнату, и до того, как я снял с дяди Дункана последний клок пыли, – заняло не больше трех минут.

Что до Шейкера, то на лицо его стоило посмотреть.

– И часто вы так?

– Я зарабатываю этим. Я имею в виду не роботов-уборщиков, а вообще любую механику.

– А не хотите ли вы подзаработать по дороге до Лабиринта? Если вы не против, я прикажу Тому Тулу занести вас в судовой реестр. У нас на "Кухулине" сотня мелочей, требующих починки.

– Звучит заманчиво. Хотя не обещаю. И пожалуйста, без всяких там компьютеров – я всего лишь жестянщик.

Дункан, как всегда, оказался на высоте. Не думаю, чтобы ему так уж были нужны эти деньги, скорее, он просто любил забавляться с вещами.

Так или иначе, с этой минуты он начал работать вместе с командой "Кухулина" так, словно занимался этим давным-давно. И каждый день они с Дэнни Шейкером встречались, чтобы обсудить положение дел с кораблем.

Вот такой он был, дядя Дункан. Где бы он ни был, что бы ни творилось вокруг него, ему всегда удавалось без особого труда становиться нужным человеком. И как он только ухитрялся?

Глава 14

На следующий день каюта, где мы были накануне, была выдраена роботами до блеска. Я сам сходил проверить.

Дункан со мной не пошел. Он знал и так.

Он починил для Дэнни Шейкера еще несколько мелочей, но настоящая работа для него нашлась только через четыре дня.

Рано утром (корабль продолжал жить по времени Эрина) к нам в каюту зашел Шейкер.

– Я знаю, что некоторым из вас это не понравится, – начал он, – но нам придется повисеть пять-шесть часов в невесомости. У нас слегка разбалансировались двигатели, и это стоит нам времени и энергии. Мы хотим частично разобрать их и посмотреть, – он повернулся к Дункану, – и были бы очень рады вашему участию, – потом ко мне (я и так уже сгорал от нетерпения), – и твоему, Джей, тоже. Если хочешь, конечно. Ты вроде говорил, что тебе интересно посмотреть на двигатели поближе.

Я очень хотел. Но пойти с ними сразу не мог, так как обещал помочь Джиму Свифту разобрать хлам в свободной каюте, служившей чем-то вроде кладовки. До сих пор он делил каюту с Уолтером Гамильтоном. Вообще-то они привыкли жить вдвоем, но в невесомости, как объяснил Джим, его компаньон в невесомости вдруг начал храпеть как бензопила.

Двигатель выключился, когда разборка каюты была в полном разгаре, и наступившая невесомость заметно сбавила темп работы. Ни одна вещь не хотела оставаться на том месте, куда мы ее ставили! В общем, я отправился в машинное отделение только через сорок минут. По дороге я не удержался от того, чтобы посмотреть на грузовой катер, прицепившийся к центральному стволу – туннелю, что пронизывал весь грузовой отсек. Судя по пульту управления катером, пилотировать его было совсем несложно. Как знать, может быть когда-нибудь я и сам полечу на таком.

Просить об этом Патрика О'Рурка – дело пустое, это было ясно. Уж слишком брезгливо смотрел он на меня с высоты своего роста, словно я был каким-то корабельным прихлебалой. А вот Дэнни Шейкер или Том Тул – те могли и позволить.

Когда я добрался, наконец, до хвостового отсека, там было темно и жутко. Мне стало не по себе, хоть я и знал, что сейчас в отсеке поддерживается нормальное давление, а двигатели выключены. Я представлял, какая чудовищная энергия таится в них. Присутствие этой энергии ощущалось даже сейчас, отдаваясь странным привкусом во рту. Я вошел в первый отсек, и сначала мне показалось, что все здесь. Но тут же я оцепенел от ужаса: четыре фигуры, которые я увидел в полумраке, казались четырьмя безголовыми, безногими трупами! Работавшие в отсеке сняли куртки, и синие одежды парили в невесомости посреди помещения. Что-то (после я узнал, что это статическое электричество) раздувало грудь и рукава курток, словно в них кто-то был.

Я перевел дыхание, обозвал себя мысленно трусливым идиотом и подошел поближе к двигателю.

Разумеется, дожидаться меня не стали. Защитный кожух был снят, и дядя Дункан, Дэнни Шейкер и двое других членов экипажа – Джозеф Мунро и Роберт Дунан – копошились возле массивной конической камеры. Ноги их смешно торчали в разные стороны. Меня снова пробрала дрожь: что, если двигатель вдруг включится? Их головы мгновенно испарятся! Впрочем, их самих это нимало не беспокоило.

– Готов поспорить, дело вот в этом блоке, – голос Дяди Дункана звучал странно, отдаваясь эхом от внутренней поверхности конуса. Его легко разобрать?

– Без проблем, – это был Дэнни Шейкер. – Мне только нужны инструменты.

В воздухе появилась рука и потянулась к висящему над полом поясу, на котором были закреплены отвертки, ключи и прочие железяки.

– Я здесь, – сказал я. – Если надо, могу подавать инструменты. Скажите, какие именно?

– Давай все. Нам могут понадобиться несколько разных. – Рука Дэнни Шейкера замерла в ожидании. Я сунул в нее пояс с инструментами и внезапно заметил, что его рукав порвался – должно быть о край люка.

Рукав задрался, обнажив руку почти до плеча. И я с ужасом, перед которым все мои предыдущие страхи показались сущей ерундой, увидел отчетливую красную полоску шрама поперек бицепса, прямо посередине между локтем и плечом. Я пододвинулся, чтобы посмотреть, как далеко тянется шрам.

Он опоясывал всю руку!

Я провел в машинном отделении еще два часа, если верить тому, что Дункан сказал доктору Эйлин. Сам я не замечал уже, ни что они там делали, ни сколько времени прошло. Мои мысли были далеко, в спальне нашего дома, где трясущийся от страха и беспробудного пьянства Пэдди Эндертон с ужасом в глазах вспоминал безрукого Дана. Половину двух Полулюдей. Самую страшную, куда страшнее, чем брат его Стэн.

Когда с работой было покончено, и они надели куртки, Дэнни Шейкер положил руку мне на плечо.

– Шапки долой перед Дунканом Уэстом, Джей, – сказал он и обратился к Дункану: – Без вас нам ни за что бы не справиться.

Не сомневаюсь, что меня передернуло от его прикосновения, но он не заметил этого, так как Джозеф Мунро в ответ на его слова раздраженно фыркнул.

– Вот это ты зря, Джо, – повернулся к нему Шейкер. – Я два последних полета спрашивал вас всех насчет этого движка, и ни у кого не было ни малейшего представления, как его чинить.

Его голос был как всегда совершенно спокоен, но Мунро мгновенно подавил свое раздражение.

– Верно, шеф, – произнес он. – Извини.

Он не сказал больше ничего, но я заподозрил, что по меньшей мере один член экипажа не в восторге от включения в него дяди Дункана. Что до меня, то я сейчас не хотел слышать ни восхвалений Дункану, ни мудреных рассуждений о регулировке двигателей, ни объяснений Дункана, как он нашел неполадку, – ничего. Все, что я хотел – это вернуться к доктору Эйлин.

– Помните, что я спрашивал у вас? – обратился я к ней, стоило нам остаться вдвоем. – Насчет отращивания рук взамен оторванных?

– Я же говорила – это невозможно. Если у нас есть отрезанные руки, их можно приживить обратно, не более того.

– Да-да, конечно. А что, если это чьи-то чужие руки? Их можно будет приживить?

– Можно попробовать. Но это почти безнадежно. Не совпадут ни мышцы, ни нервы, ни кровеносные сосуды, ни размер кости. И, что еще хуже, начнется отторжение тканей.

– Что-что?

– У твоего организма есть средства биологической защиты – то, что называется иммунной системой. И если в твое тело попадет что-то извне – будь то бактерия или чужая ткань – твоя иммунная система отреагирует на это, пытаясь его уничтожить. То же самое относится и к пересаженным тканям. Мы можем сдерживать эту реакцию отторжения с помощью медикаментов, но это сложно и не очень надежно. Успешная пересадка органов возможна только в том случае, если донор – человек, органы которого пересаживаются другому, – близок к тому, кому их пересаживают. И даже в этом случае без проблем не обойтись.

– Что вы имеете в виду под "близок"? По возрасту? По росту?

– Что ты, Джей! Возраст и рост имеют к этому мало отношения. Куда важнее быть близким генетически. Лучшие доноры – это мать или отец.

– А брат?

– Брат тоже сойдет. И, конечно, лучше всего – брат-близнец. Тогда отторжения тканей не будет, поскольку в генетическом отношении близнецы одинаковы. С чего это ты спрашиваешь, Джей?

И я ей рассказал – все по порядку.

– Мне кажется, – сказал я в заключение, – что Дэнни Шейкер мог убить своего брата-близнеца, чтобы получить его руки взамен своих, которые он потерял.

Такое предположение даже мне самому показалось... гм-м... странным. А доктор Эйлин вообще смотрела на меня как на умалишенного.

– Ты видел шрам на обеих руках?

– Нет. Только на одной.

– Ладно. Разве Пэдди Эндертон говорил тебе, что Дэн и Стэн, которых он так боялся, – братья-близнецы?

– Нет. Только братья. Но...

Только тогда я осознал, насколько необратима смерть. Ведь я чуть было не произнес: "Но мы же можем спросить его..." Пэдди Эндертон больше не ответит ни на один вопрос.

– Послушай, Джей, – доктор Эйлин изо всех сил старалась воспринимать мои вопросы всерьез, но без особого успеха, – если это тебя так беспокоит, существует один простой способ узнать все как есть. Я спрошу капитана Шейкера о шраме, что ты видел у него на руке. Ты хочешь, чтобы я сделала это?

Я не хотел. Отчасти из-за того, что мне не хотелось, чтобы доктор Эйлин считала меня таким дураком, но отчасти (и, мне кажется, в основном) из-за того, что мне не хотелось, чтобы так думал Дэнни Шейкер. Какие бы мурашки ни бегали по моей спине, когда я впервые заметил этот багровый шрам, мне все же не верилось, чтобы тот Дэнни Шейкер, которого я знал, который один обращался со мной как с равным, и то безликое пугало, что приводило в ужас Пэдди Эндертона в его последние дни, были одним и тем же человеком.

– Ладно, не надо, – сказал я. – Не говорите капитану Шейкеру ничего. Просто очень уж Пэдди Эндертон был напуган.

Конечно, я слукавил, приписав свои собственные страхи кому-то другому. Но доктор Эйлин поверила.

– Эндертон умирал, – кивнула она, – и на совести у него было достаточно всего, чтобы верующий человек был напуган. Ладно, мне хочется забыть об этом. Если ты не против.

– Я – за.

– Значит, больше к этому не возвращаемся. Расскажи лучше, как Дункан починил двигатель. Знаешь, пожалуй, я не буду платить капитану Шейкеру за его проезд, капитан сам должен заплатить нам за то, что он у него на борту.

Я был бы рад рассказать ей про ремонт – если бы только мог. Но в машинном отделении я был слишком поглощен мыслями о руках Дэнни Шейкера, чтобы обращать внимание еще и на то, что делают с двигателем.

Боюсь, я разочаровал доктора Эйлин. Это было ясно написано у нее на лице. Она взяла меня с собой в такую даль в надежде, что от меня будет какая-то польза. Но с момента, как мы ступили на борт "Кухулина", даже самые простые вещи, похоже, не задерживались в моей голове надолго.

И что она скажет матери, когда мы вернемся?

* * *

С отремонтированным двигателем полет «Кухулина» протекал более гладко. Не знаю, было ли это на самом деле, или мне только казалось. Проходили дни и недели, не отличавшиеся друг от друга ни на йоту, и все на борту начали проявлять признаки нетерпения.

Конечно, наиболее волнующей была заключительная стадия полета. Мы находились на краю Лабиринта, и все знали, что при нормальной скорости космического полета нам оставались бы до нашей цели считанные часы. Но по настоянию капитана Шейкера и с согласия доктора Эйлин, мы пробирались по внешней границе Лабиринта, словно угорь по илистому дну озера Шилин.

В телескоп я видел дюжину планет, о существовании которых впервые узнал с помощью маленького компьютера Пэдди Эндертона.

Клэрин, Улла, Драмкерин, Ардскулл, Тимолин, Каллдафф, Тайрелла, Мойра... Только теперь это были не ржаво-красные или оранжевые точки дисплея, что исчезали от прикосновения пальца, но белые светящиеся шарики. Правда, издалека они вряд ли казались более реальными.

Где-то, в одном или двух днях пути, находилась наша цель: Пэддина Удача. Был ли я возбужден? Конечно, но не больше, чем доктор, Джим Свифт или Уолтер Гамильтон.

Самым странным было поведение команды "Кухулина". Дэнни Шейкер сам говорил нам, что его людей ни Сверхскорость, ни ее База ни капли не волнуют. И все же что-то не на шутку их взволновало. В одном из коридоров я наткнулся на Патрика О Турка и Тома Тула. Они явно говорили о чем-то шепотом, но увидев меня, мгновенно замолчали и отодвинулись друг от друга, хотя следы возбуждения на лицах скрыть не могли. И так час за часом: то и дело попадались группки людей, обсуждавших что-то приглушенными голосами. Один раз мне показалось даже, что я услышал слова "Пэддина Удача". Но это уж было просто невозможно. Доктор Эйлин еще ни разу не произнесла этих слов на борту "Кухулина", даже когда объясняла, куда мы направляемся. За себя я тоже был уверен.

Атмосфера возбуждения и ожидания охватила весь корабль за исключением Дэнни Шейкера и Дункана Уэста. Шейкер был таким же спокойным, собранным и симпатичным, как обычно. Им нельзя было не восхищаться, и мои странные подозрения постепенно таяли.

Что же касается Дункана, то он прятал свои эмоции под маской беззаботности столько, сколько я его знал, – а знал я его всю свою жизнь. Он продолжал чинить то, что требовало на корабле ремонта, и в этом по мнению экипажа (за исключением обиженного Джо Мунро) добивался чудес. Казалось, то, что мы можем найти на Пэддиной Удаче, его ничуть не волновало. Ему вполне хватало сиюминутных удач, сознания того, что результатом его умения будет еще одна исправная вещь.

И вот время предположений и ожиданий кончилось. Доктору Эйлин стало известно (не знаю откуда), что в точке с выданными ею координатами находится какой-то объект. Если верить визуальным наблюдениям, это был всего-навсего маленький астероид, не больше двух километров в диаметре. Но он был именно там, где мы и надеялись его обнаружить.

Разумеется, мы ничего не знали ни о его поверхности, ни о его составе. Но это нас не беспокоило, ибо еще пара часов – и "Кухулин" зависнет по соседству с Удачей, достаточно близко для визуального осмотра. А потом – высадка на саму планету!

Что делать потом, было решено доктором Эйлин уже давно. Дэнни Шейкер и вся его команда останутся на борту "Кухулина". К моему огорчению я – тоже. Доктор Эйлин сообщила мне, что обещала матери по возможности не подвергать меня риску, к которому, без сомнения, можно было отнести посадку на незнакомый астероид.

Итак, оставались Дункан Уэст, Джим Свифт, Уолтер Гамильтон и сама доктор. Они и должны были лететь на маленьком катере на Пэддину Удачу. Обследовав там все хотя бы в первом приближении, они либо вернутся на "Кухулин", либо дадут сигнал другим присоединиться. Была еще и третья возможность, хотя о ней никто не говорил, во всяком случае в моем присутствии. Они могли не вернуться и не подать сигнала. И в этом случае решение оставалось за Дэнни Шейкером.

Вместо того, чтобы пойти в грузовой отсек проводить катер, я остался в обзорной рубке, откуда на Пэддину Удачу были нацелены самые лучшие оптические приборы наблюдения, какие мне только приходилось видеть.

Мы зависли километрах в пятидесяти от астероида – на расстоянии, которое доктор Эйлин или, что вероятнее, Дэнни Шейкер сочли безопасным для корабля. И все же мы были достаточно близко, чтобы видеть поверхность планеты. То, что я видел на экране, казалось невероятным. И вот почему.