Текст книги "Схождение"

Автор книги: Чарльз Шеффилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

13

Дари Лэнг и Квинтус Блум оказались не единственными, кого заинтересовали изменения в артефактах. Ханс Ребка, размышляя аналогично, похоже, занимал более выгодную позицию, чем эти двое, чтобы подойти к данному вопросу со всей серьезностью. Он единственный выслушал выступление Квинтуса Блума, а затем узнал из первых рук об изменениях на Дженизии и бесследном исчезновении Жемчужины.

Но с какой стороны подступиться? Человек действия – искатель приключений до кончиков ногтей, – он совершенно не походил ни на Квинтуса Блума, ни на Дари Лэнг с их энциклопедическими знаниями о каждом артефакте в рукаве. Чтобы Ханс Ребка сумел распознать перемену, последняя должна предстать перед ним в полный рост.

И осознание этого странным образом упростило для него принятие решения об отлете с Врат Стражника.

Незадолго до первой встречи с Дари Лэнг Ханс Ребка с головой погрузился в подготовку исследовательской экспедиции на артефакт Парадокс. И в тот самый момент, когда он уже приготовился стартовать, его направили на Тектон и Опал, вызвав тем самым бурю негодования. Он столько месяцев убил на изучение всего, что было известно об этой сферической аномалии, и теперь эти знания пропали впустую!

Но как знать, возможно, ему удастся использовать их теперь, дабы подтвердить или опровергнуть идеи Дари Лэнг и Квинтуса Блума. Но даже если он не найдет никаких изменений в Парадоксе, для подобного путешествия у него имелись веские основания. Процедура холодного запуска, потребовавшая вскрытия черепной коробки Ввккталли, напомнила ему еще об одной особенности вживленного компьютера, которая как раз и могла оказаться ключом к тайне Парадокса.

Ребка смотрел на мерцающий впереди мыльный пузырь, поверхность которого гипнотизировала переливами всех цветов радуги. Парадокс считался одним из самых маленьких артефактов – всего пятьдесят километров в поперечнике. В отличие от Стражника или многих других, вокруг Парадокса не существовало непроницаемого барьера для приближающихся кораблей. Звездолеты исследователей могли свободно проникать внутрь и выходить обратно физически неповрежденными. К сожалению, как выяснили первые исследователи Парадокса (вернее, как выяснили люди, нашедшие их потом), этого нельзя было сказать об экипаже. Парадокс начисто уничтожал любой тип памяти, органической или неорганической. Выжившие экипажи вели себя как новорожденные младенцы, которым оставили только жизненно важные инстинкты. С банками данных и компьютерной памятью кораблей происходило то же самое. Их содержимое бесследно пропадало. Любая управляемая компьютером система корабля – а таких было множество – внутри Парадокса не действовала. Корабли выходили оттуда с открытыми люками, с температурой, упавшей до температуры окружающего пространства, или с заглохшими двигателями.

Эффект получил название «лотос-поля». К сожалению, это не означайте, что во всем рукаве найдется хоть кто-то, имеющий малейшее представление о том, как или зачем оно работает, или как его можно нейтрализовать. После первой волны экспедиций (первых официально зарегистрированных экспедиций; никому не было известно, сколько раз открывали Парадокс и сколько раз память о нем была начисто стерта) доступ к артефакту закрыли для всех, кроме специально подготовленных исследователей.

К таким исследователям относился Ханс Ребка с его многолетним опытом в такой деликатной области, как умение избегать всевозможных неприятностей.

Но это ни в коей мере не относилось к Ввккталли. Вживленный компьютер смотрел на Парадокс как ребенок, которому пообещали новую игрушку.

– Как вы думаете, лотос-поле занимает весь внутренний объем или только поверхностный слой?

– Вероятно, только слой. Известно, что оно там есть. А благодаря просвечиванию, у нас также есть сведения о наличии в Парадоксе других многочисленных внутренних структур. – Ребка колебался. Общий план предстоящих работ его вполне удовлетворял, но теперь настало время практических вопросов. Каким образом лучше всего размотать, а затем смотать обратно тридцатикилометровую бухту тонкого волоконно-оптического кабеля? Где лучше всего пропустить кабель в скафандр, чтобы не нарушить герметичность? И когда Ребке надевать свой собственный скафандр?

Досадно, что все задуманное придется проделать в скафандрах, но другого выхода Ребка не видел. Даже если каким-то чудом внутри Парадокса окажется воздух, пригодный для дыхания человека, неизвестно, что произойдет по пути. И какова температура внутри Парадокса? Она могла быть абсолютно любой.

– Сиди смирно. – Он стоял за спиной Талли, полностью облаченного в скафандр, за исключением шлема. – Я хочу прорепетировать все действия еще раз.

Он уже пропустил кабель через отверстие в верхушке шлема, загерметизировал точку ввода и подсоединил нейронный разъем к концу кабеля изнутри. Все это он оставил на весу, а сам наклонился, чтобы ощупать затылок Талли. Когда он нажал на три маркированные точки и одновременно потянул вверх, в затылочной части черепа обнажилась белая кость. Защелки открылись, и теперь верхушка черепа могла свободно откинуться вперед на шарнире, спрятанном во лбу. Показался мозг Талли в форме крупного овоида серого цвета, плотно сидящего в черепной коробке.

Со всеми предосторожностями Ребка извлек его.

– С тобой все в порядке?

– Все отлично. Правда ничего не вижу, потому что черепная крышка закрывает глаза.

– Постараюсь побыстрее. – Ребка ощупал снизу овоид, чтобы определить местонахождение короткой, заканчивавшейся разъемом спирали, соединявшей мозг вживленного компьютера с верхней частью спинного мозга. – Приготовились… Начали.

Он отсоединил разъем спирали, тем самым полностью высвободив мозг, и вставил нейронный коннектор от шлема скафандра в спинномозговой разъем. Секундой позже он подсоединил другой конец тридцатикилометрового волоконно-оптического кабеля к головному мозгу Ввккталли.

– Ну, как дела?

– Прекрасно. – Руки Ввккталли потянулись вверх, чтобы установить крышку черепа в нормальное положение. Тонкий проводник шел от затылка к шлему скафандра и далее через всю бухту к лишенному тела мозгу. – Ощущаю небольшую задержку в передаче данных.

– Около двухсот микросекунд. Это время прохождения сигнала по кабелю туда и обратно. Ты можешь внести на нее поправку?

– Я скоро привыкну. – Талли еще раз потянулся и закрыл шлем скафандра. – Вот так. Полностью герметичен. Репетиция окончена?

– Почти. Я доволен всем, что касается тебя, но теперь я хотел бы проверить свой собственный скафандр, а для этого нам придется вместе, выйти в пустоту. Я сделаю это, сняв тебя с провода. Потерпи немного, через несколько минут мы проведем натурные испытания.

Ребка открыл шлем Талли и проделал все операции в обратном порядке. Он откинул черепную крышку вперед и вытащил нейронный разъем из спинного мозга Талли. На другом конце кабеля он отсоединил мозг Талли и вновь поместил его в черепную ячейку. Наконец черепная крышка со щелчком вернулась в первоначальное положение.

– Ну вот, я снова жив и здоров. – Ввккталли поднял одну руку в скафандре, затем вторую. – Никаких нарушений. Что дальше?

– Закрой шлем. Сейчас мы вместе отправимся в безвоздушное пространство и проверим состояние нашего корабля.

Ребка подождал, пока его собственный скафандр не включится, и тогда они одновременно водрузили шлемы на головы. Он сбросил давление воздуха до нуля, затем открыл люк. В образовавшемся проеме они увидели Парадокс. Он висел в нескольких десятках метров и, казалось, при желании можно было дотронуться рукой до его поверхности, похожей на мыльный пузырь.

– Вы не возражаете, если я рассмотрю артефакт снаружи? – Ввккталли плыл по направлению к люку.

– Давай, действуй. И заодно проверь напряженность электромагнитного поля, но следи, чтобы не попасть в лотос-поле. И помни, что кабель подсоединен если не к твоей голове, то к твоему шлему, поэтому не дергай его.

Талли кивнул. Он взял портативный измеритель поля и выплыл наружу, а вслед за ним потянулся кабель. Ханс оставался на месте. Они готовы были приступить к исследованиям, но горячиться не стоило, ибо во всех прошлых переделках он уцелел исключительно благодаря своей сверхосмотрительности. Он хотел проверить все еще раз.

Предполагаемые шаги казались ясными и простыми:

1) Вынуть из тела Талли мозг, который останется рядом с Хансом Ребкой.

2) Соединить мозг с телом посредством волоконно-оптического кабеля.

3) Запустить тело Талли внутрь Парадокса с целью его изучения, дистанционно управляя им посредством кабеля.

Из предыдущего опыта они знали, что такая схема работает в лотос-поле, хотя прежде им доводилось опробовать ее только на малых расстояниях. На этот раз кабеля должно хватить, чтобы Ввкк добрался до самого центра Парадокса, но честолюбие Ребки так далеко не простиралось. Если Талли удастся прихватить что-нибудь с собой – все равно что, – и вынести наружу, лед тронется.

А если случится что-то непредвиденное? Ребка не мог представить, что бы это могло быть. В худшем случае они потеряют один скафандр плюс нынешнее тело Ввккталли. Это будет, конечно, большой неудачей, но мозг Талли однажды уже вставляли в новое тело. При необходимости его можно вернуть на Миранду и вживить вновь.

Ребка глубоко вздохнул. Пора начинать. Но где же Талли? Он уже долго находится снаружи.

Словно подслушав его мысли, Талли вплыл в люк, сматывая перед собой кабель. Ребка восстановил в кабине нормальное давление, и тогда они оба открыли шлемы и Ребка начал стаскивать с себя скафандр.

– Прежде чем вы полностью снимете свой костюм, – Талли поднял вверх одну облаченную в перчатку руку, – я хотел бы удостовериться, что правильно понял соображения, на основании которых вы предлагаете проделать данную процедуру.

Ханс не верил своим ушам. Только что они в очередной раз отрепетировали все действия. До последней детали.

Неужели возможно – тут у него вдруг возникло ужасное подозрение – неужели возможно, чтобы Ввккталли нарушил его строгое предупреждение, и вошел в лотос-поле?

– Ты входил в Парадокс, пока был снаружи?

– Да, совсем немного.

– Нарушив мои строжайшие инструкции!

– Нет. – Талли был абсолютно невозмутим.

– Не нет, а да. Ты, чертова кукла, я же запрещал тебе входить в Парадокс.

– Нет. Вы сказали мне остерегаться лотос-поля. И я в него не попал. – Талли проплыл вперед и завис прямо перед Ребкой. – Я хочу понять мотивацию процедуры, которую мы намереваемся осуществить, поскольку она может оказаться бессмысленной. Похоже, нас дезинформировали. Вы уверены, что там, за люком находится артефакт, известный под названием Парадокс?

– Конечно, это Парадокс. Ты же видел, как я доставил сюда нас обоих. Ты, случаем, не спятил?

– Не уверен. – Талли, все еще державший измеритель, выпустил наконец его из рук. – Возможно, мы спятили вместе. Но в одном я вполне уверен. На поверхности объекта, возле которого дрейфует наш корабль, – чем бы он ни был – лотос-поля нет.

Надев скафандры, они вышли наружу. Нервы Ханса Ребки были напряжены до предела, и он готов был обвинить Талли во всех смертных грехах Но это было бы несправедливо. Ввккталли все объяснил.

– Показатели напряженности электромагнитного поля, зафиксированные измерителем, оказались слишком низкими. И когда я приблизился к поверхности Парадокса, они стали еще меньше. – Он держал маленький прибор рукой в перчатке. – Мне стало интересно, будет ли напряженность уменьшаться в приповерхностном слое Парадокса. Это нетрудно проверить. Потребовалось всего лишь использовать внешний манипулятор скафандра, чтобы погрузить прибор на некоторую глубину под видимую поверхность. Вот так.

Талли закрепил измеритель на выдвижной штанге манипулятора скафандра и начал приближать его к мерцающей поверхности Парадокса.

– Стой! – Ребка прямо-таки вцепился в манипулятор. – У измерителя есть свой собственный компьютер и «зашитые» программы. Лотос-поле все сотрет – и ты испортишь прибор.

– Я понимал это, когда идея впервые пришла мне в голову. Однако я решил, что запросто смогу восстановить память измерителя, а использование измерителя в качестве зонда даст нам точные сведения, на какой глубине внутри Парадокса начинается лотос-поле. Таким образом, я продолжил эксперимент. – Механическая рука перемещала измеритель вперед, пока не достигла хроматического вихря, образующего поверхность Парадокса. Под ним он исчез. – Так я пробовал несколько раз, увеличивая глубину погружения и извлекая измеритель обратно для проверки, пока «рука» не вытянулась на всю длину – пятнадцать метров. Что мы и имеем в данный момент.

Талли парил в полуметре от стенки, переливающейся радужными красками мыльного пузыря, орудуя облаченной в перчатку рукой.

– И я достал его обратно.

Маленький моторчик раздвижного манипулятора зажужжал, и в конце концов измеритель вынырнул на поверхность. Ввккталли повернулся, чтобы Ханс Ребка мог видеть панель измерителя. На дисплее горели цифры.

– Величина напряженности на уровне естественного фона. – Талли дотронулся до одной из клавиш. – Точь-в-точь такая же, какую зафиксировал измеритель до проведения эксперимента. Программы измерителя должны были стереться под поверхностью Парадокса. Но, похоже, он прекрасно работает.

– Значит, лотос-поле не проявляется до глубины пятнадцати метров. – Но это противоречит всему, что Ханс Ребка знал о Парадоксе. А Ввккталли покачал головой.

– Я тоже так подумал. И решил произвести еще одно измерение. Показания прибора утверждали, что я могу опуститься на пятнадцать метров внутрь Парадокса, не будучи затронутым лотос-полем. Даже если окажется, что данное поле существует, я смогу распознать его воздействие, заметив потерю информации в себе самом, и вернуться в безопасное место. Поэтому я продвинулся на двенадцать метров внутрь Парадокса…

– Сумасшедший!

– … и увидел, что со всех сторон меня окружают радужные переливы. С этого места я при помощи выдвижного манипулятора продвинул измеритель еще на пятнадцать метров. И поскольку никаких изменений, характерных для лотос-поля, не обнаружилось, я продвинулся еще на двенадцать метров. А потом еще. И еще. И еще.

– Талли, короче. Как глубоко ты проник?

– Не очень далеко, по сравнению с расстоянием до центра Парадокса. Я изучил его на глубине около ста метров. Однако и там не встретилось никаких признаков лотос-поля. Одновременно я удостоверился, что мне удалось сделать то, чего ранее не удавалось ни одному из исследователей Парадокса, возвратившихся с неповрежденной памятью. Я проник за границу радужной стены и увидел своими глазами все пространство до центра Парадокса.

Разработчики Ввккталли заложили в его конструкцию огромный запас прочности. Поскольку они проектировали вживленный компьютер, то есть неорганический мозг, который должен работать в человеческом теле, они стремились к тому, чтобы его логические процессы были максимально приближены к широкому диапазону мыслительных процессов человека.

Вероятно, они немного перестарались. Естественно, столкнувшись с ситуацией на поверхности Парадокса, абсолютно логическое создание не испытывало никаких проблем по части последующих действий: Ребка и Ввккталли должны сохранить свои странные результаты и немедленно вернуться на Врата Стражника. А там уже специалисты по артефактам разберутся, насколько ценна полученная информация. Они же порекомендуют следующий шаг в деле изучения Парадокса.

Любопытство – сугубо человеческая черта. Мерилом успеха создателей Ввккталли являлся тот факт, что он вовсе не попытался отговорить Ханса Ребку от принятого им решения. На самом деле Талли даже подталкивал его. Единственное, в чем они не могли сойтись, это – кому идти первым.

– Первым, естественно, должен быть я. – Талли искал в корабельных и в своих собственных банках данных сведения о пределе прочности волоконно-оптического кабеля при растяжении. Кабель вовсе не предназначался для работы под нагрузкой, и в стандартных спецификациях параметры его прочности отсутствовали. – Я способен моментально обнаружить воздействие лотос-поля и вернусь незатронутым.

– Но ты совершенно неопытен, чтобы выпутаться из трудной ситуации.

– Я сражался с зардалу.

– Вот именно. И они разорвали тебя на кусочки, поэтому тебе пришлось обзаводиться новым телом. Говоря точнее, сам ты справиться не сумел – мы вынесли тебя по частям. Поэтому не спорь. Я начну погружаться, а ты следи за мной. При малейшей опасности, или если я перестану говорить, вытащишь меня обратно. Нашел параметры?

– Пока нет. Чего бояться, кроме лотос-поля?.. К встрече с которым я приспособлен гораздо лучше вас.

– Сам факт того, что ты спросил, говорит за себя – тебе нельзя идти внутрь. Существуют тысячи вещей, представляющих угрозу для жизни. Причем по большей части, самых неожиданных. Именно поэтому они и называются опасностями. – Ребка прикрепил кабель к своему скафандру в двух точках. В первой находился блок связи, и таким образом Ханс мог посылать сообщения Ввккталли и принимать его информацию через коммуникатор скафандра. В другой он привязал кабель к буксирному кольцу, обычно используемому для страховки скафандра и корабля во время работ в открытом космосе. Ребка взял кусок кабеля в руки и попробовал на разрыв. – Значит, характеристик прочности все-таки нет?

– Полностью отсутствуют. Но если надо, я произведу эмпирический тест или, если вы не уверены и хотите, чтобы я занял ваше место…

– Ну, я пошел. Сиди и слушай на этом конце, и ничего не делай, пока я не скажу. Но если я перестану говорить, или тебе покажется, что я не могу двигаться…

– Я с помощью кабеля вытащу вас оттуда. – Ввккталли выгодно отличался от большинства людей по крайней мере в одном: у него начисто отсутствовали схемы обиды. Он принял к сведению, что в Парадокс не идет, и теперь обдумывал дальнейшие действия.

Ханс Ребка направился прямо к колышущейся цветной стенке. Никакого сопротивления при внедрении он не ощутил, кроме легкого натяжения кабеля, равномерно разматывающегося за его спиной.

– Десять метров – порядок. Двадцать метров – порядок. Тридцать метров… – Для разговора надо придумать что-то поинтересней. От поверхности Парадокса до его центра насчитывалось две тысячи пятьсот десятиметровых интервалов. – Ага, цвета исчезли. Восемьдесят метров. Просматриваю перед собой все пространство до центра.

Он был не первым, проникшим в Парадокс и увидевшим его внутренность до самой сердцевины человеком. Однако он будет первым, кто, обладая этим знанием, вернется оттуда. Внутри Парадокс выглядел совершенно иначе – по крайне мере он отличался от Парадокса, сведения о котором, собранные по крупицам, содержались в старых файлах.

– Посредине находится маленький плоский диск, развернутый ко мне почти боком. Раньше в описаниях Парадокса о таком не упоминалось. По моим предположениям, он достигает сотен метров в поперечнике, и, кажется, я различаю темные пятна, расположенные вдоль боковой стороны – возможно, входные отверстия. Приблизившись к центру, я надеюсь получить дополнительную информацию. Никаких других структур не наблюдается, хотя предполагалось, что здесь их множество. Никакой цветовой каймы или искажений пространства. Должно быть, я полностью вышел из пограничного слоя.

Ребка почувствовал за спиной натяжение, остановившее его движение вперед.

– Пожалуйста, подождите немного. – Сообщение от Ввкк четко прошло по волоконно-оптической линии.

– В чем дело?

– Ерунда. На кабеле образовалась петля, и для верности я хотел бы ее распутать. Не двигайтесь.

Ребка завис в пространстве. До центра оставалось двадцать три километра. Он говорил, что не собирается забираться так глубоко, но сейчас, когда все шло столь гладко, у кого хватило бы сил остановиться?

Сердце его учащенно билось. Не от страха, а от предчувствия. Ханс Ребка никогда не считал себя героем и высмеял бы любое подобное предположение. Одни профессии связаны с опасностями, другие нет. Так случилось, что он стал представителем опасной профессии. Но у нее были и свои достоинства – к примеру, впервые увидеть собственными глазами нечто недоступное прежде взору человека или другого разумного существа.

– Я уже почти распутал. – Голос Талли звучал спокойно и уверенно. – Однако задача весьма облегчилась бы, если бы вы подались на несколько метров назад.

– Хорошо.

Ребка переключил управление скафандра на обратное движение. Он повернул голову, чтобы по провисанию кабеля оценить, когда перемещения будет достаточно. Кабель все еще оставался натянутым, представляя собой совершенно прямую линию, уходящую в разноцветно поблескивающую стену Парадокса.

– Ты выбираешь свой конец?

– Пока ни на дюйм. Я жду, когда вы немного сдадите назад. Пожалуйста.

– Секундочку. – Ребка вновь включил двигатели скафандра. Линия за его спиной оставалась такой же прямой. В это трудно было поверить, но назад он ничуть не продвинулся. – С твоей стороны кабель хоть немного подался?

– Нет. Почему вы не двигаетесь в мою сторону?

– Что-то здесь не так. Похоже, я просто не могу перемещаться в этом направлении. Попробуй что-нибудь сделать. Передвинь, например, бухту и все остальное на несколько метров вперед, ближе к поверхности Парадокса.

– Пожалуй, это все, что я могу сделать, не рискуя внедриться в Парадокс. Готово.

Кабель ослаб.

– Хорошо. Теперь остановись. – Ханс Ребка очень медленно и осторожно двигался вперед, до тех пор, пока кабель за его спиной не натянулся вновь. Он внимательно его осмотрел и опять переключил двигатели скафандра на обратный ход. Линия оставалась прямой и натянутой, как струна.

Ребка задумался. За всю зафиксированную историю Парадокса никто не имел никаких проблем с выходом из этого артефакта. С другой стороны, никто раньше и не погружался внутрь, не будучи пораженным лотос-полем.

– Ввкк, мне кажется, возникла небольшая проблема. Я легко передвигаюсь вперед по направлению к центру. Но, похоже, совершенно не могу двинуться в твою сторону.

– Что-нибудь с реверсом двигателей?

– Не думаю. Но от тебя хочу следующее. Подожди несколько секунд, а затем тяни за кабель – не слишком сильно, но так, чтобы я ощутил.

Ребка развернулся, чтобы ухватиться за кабель поближе к тому месту, где он был привязан к страховочному кольцу скафандра. Зажав его перчаткой между большим и указательным пальцами, он по моменту вращения мог судишь, каково натяжение в линии. С течением времени натяжение возрастало. Талли тянул с другого конца. Вне всякого сомнения, он должен был двигаться в обратную сторону, по направлению к поверхности Парадокса, как попавшаяся на крючок рыба. Если это так, то линия должна провиснуть.

Натяжение оставалось неизменным.

– Ввкк, я не двигаюсь. Похоже, теперь я не смогу выбраться наружу. Выслушай меня внимательно, прежде чем что-либо предпринять.

– Слушаю.

– Нужно исходить из того, что я застрял здесь навсегда. Я конечно, попытаюсь сделать что-нибудь еще, но если со мной связь прервется, я хочу, чтобы ты обязательно представил полный рапорт обо всем, что здесь произошло, в Институт артефактов. Послание адресуй одновременно Дари Лэнг и Квинтусу Блуму. Понятно?

– Абсолютно.

– Хорошо. Теперь попробуй приложить к кабелю большее усилие. Одновременно я включу двигатели скафандров на полную мощность. Жди моего сигнала.

– Жду.

Снаружи Парадокса Ввккталли склонился над бухтой кабеля.

– Давай!

Чтобы увеличить усилие, Талли потащил назад целиком всю бухту, сначала осторожно, потом все сильнее и сильнее.

– Вы продвигаетесь?

– Ни на микрон. Тяни, Талли. Терять нам нечего. Тяни сильнее. Сильней! Сильне…

Тут Талли кубарем полетел назад. Извернувшись, он постарался удержать кабель в поле зрения. Он двигался абсолютно свободно, метр за метром выбираясь из Парадокса. По характеру движения было совершенно очевидно, что на другом его конце отсутствует какая-либо ощутимая масса.

Ханс Ребка остался внутри Парадокса, и, похоже, на сей раз он засел основательно.

Разработчики позаботились еще об одном преимуществе Ввккталли, которое в свое время наверняка казалось им значительным: они были убеждены, что мыслительные процессы вживленного компьютера организованы гораздо лучше человеческих.

И на то были основания. Схемотехника Ввккталли позволяла работать с аттосекундной тактовой частотой и могла производить миллиард миллиардов вычислений в секунду. Он сортировал информацию в миллиард раз быстрее человека. Что-то узнав однажды, он никогда этого уже не забывал. Мышление его было чисто логическим – без эмоций или предвзятости. И такая вот информация, помещенная в банк памяти Ввкк электронщиками, придавала ему грандиозную уверенность в себе. Он знал, что совершеннее любого органического мозга.

А у Ханса Ребки мозг органический.

Следовательно…

Все это пронеслось в электронной голове Ввккталли менее чем за микросекунду. Еще микросекунда потребовалась ему, чтобы сформулировать послание, описывающее полную последовательность событий со времени их прибытия на Парадокс. Он вернулся на корабль, тут же «скинул» послание в блок связи и набрал координаты Врат Стражника для передачи информации в Бозе-сеть. Как только сообщение было отправлено, он проверил узловые задержки. Сигнал дойдет до Врат Стражника через четыре или пять дней. Дари Лэнг или Квинтус Блум, ответив на это послание или же вылетев на Парадокс, дадут о себе знать не ранее чем через десять дней.

Десять дней. Этого времени вполне достаточно, чтобы истощились запасы воздуха в скафандре Ханса Ребки, но совершенно не хватит, чтобы человеческий мозг мог как следует все обдумать.

Но десять дней – это почти триллион триллионов аттосекунд. Мощный мозг вживленного компьютера за это время вполне способен проанализировать любую ситуацию и решить любую мыслимую проблему.

Талли подождал подтверждения, что его послание благополучно достигло первой точки Бозе-переброски. Он включил автопилот, чтобы корабль завис ровно в пятнадцати метрах от поверхности Парадокса. Затем зажег корабельный маяк, дабы любой приблизившийся к артефакту, мог попасть на борт.

Наконец он вышел наружу и развернулся лицом к Парадоксу.

Ввккталли спешит на помощь!

Он перевел свой внутренний тактовый генератор в турборежим, установил на скафандре максимальную тягу и ринулся прямо в таинственную радужную оболочку артефакта.