Текст книги "Окно Аракнида"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Чарльз Л. Харнесс

Окно Аракнида

Перевод с английского Белоголова А.Б.

Археология 411

Каждое утро, в течение многих лет, сразу после того, как он выключал будильник, и был ли он в кампусе или в поле, профессор Шпейдель позволял себе краткий мечтательный момент.

Он представлял себе список имен:

Жан Шампольон, Розеттский камень, 1822.

Сэр Генри Лейард, Ниневия, 1845.

Генрих Шлиман, Троя, 1870.

Сэр Флиндерс Петри, Египет, 1880.

Сэр Артур Эванс, Кносс, 1900.

Сэр Леонард Вулли, Ур, 1922.

Достопочтенный Жак Дерен, Феррия, 2095.

ДОКТОР РЕЙТЕР ШПЕЙДЕЛЬ, Аракния, 21…

Да!

У него могут быть сомнения и оговорки по поводу некоторых вещей. Он сомневался, что земной каменный век прекратился, а бронзовый век резко начался в 2000 году до нашей эры. Он сомневался, что Египет был старше Шумера. Он сомневался, что города майя погибли из-за истощения местной почвы. Но было одно, что он знал наверняка и в чем не сомневался. И именно ему, и только ему одному, было суждено открыть домашнюю цивилизацию неуловимых Аракнидов. Имя Шпейделя будет внесено в зал славы вместе с другими великими археологами. И от этой славы придет большое влияние и власть, и деньги. Он махнет рукой, и десятки помощников соберут прекрасно иллюстрированные тексты об Аракнии. На стереофоническом фронтисписе он будет скромно опираться на лопату рядом с целым куском изящнейшей аракнидской скульптуры, выполненной, несомненно, из алебастра. Статуя должна будет стоять на черной бархатной скатерти, расстеленной на том самом месте, где ее вытащат из раскопок. Он будет улыбаться. Это будет слабая, очень мудрая, очень уверенная улыбка.

Все было ясно, кроме даты. Сегодня утром, когда он медленно поднялся с раскладушки и стал искать свои тапочки, у него было предчувствие, что он сделает это текущим летом. У него была хорошая группа на этом полевом семинаре. Одно или два исключения; конечно, такие, как у него всегда были в группе такого размера. Но по большому счету, большинство были компетентны. Через пару недель он закончит раскопки здесь, на базовой линии, и пошлет несколько поисковых отрядов в другие вероятные места, где уже были найдены артефакты Аракнидов. Они знали, что искать. Где-то на этой, очень похожей на Землю, планете Феррия находились руины города с настолько развитой технологией, что они посетили все отдаленные солнечные системы местного звездного скопления более трех тысяч лет назад. Но потом, совершенно внезапно, они исчезли, почти без следа.

Это должно было произойти в этом году. Ему семьдесят лет. Департамент собирался отправить его в отставку. Лак-Кер, глава департамента, сказал ему об этом за несколько месяцев до экспедиции. – Нет никаких шансов вам остаться после этого, Шпейдель. В бюджете ничего нет. Извините.

– Но что, если я найду Аракнию в этом путешествии?

– Нет. Ответ все тот же. Во-первых, нет такой вещи, как Аракния. Во-вторых, даже если бы и была, все равно остается вопрос бюджета. В-третьих, вам семьдесят лет.

Ну, не важно. Он тут же написал во все фонды и музеи. Где-то должно быть место для него. Но ответы возвращались один за другим, и каждый из них был ударом ниже пояса. Каждые несколько дней он получал еще один ответ. «Наш штат на предстоящий сезон заполнен».

Боже, это был ад – становиться старым. Тридцать лет назад, когда ему еще только предстояло написать первое издание «Сравнительной археологии», он получил дюжину предложений, когда завершил свою первую экспедицию. Конечно, надежда еще оставалась. Он еще не получил известий от «Интерстеллар Джиографик». Они финансировали Дерена, первооткрывателя этой планеты, пятьдесят лет назад. Он должен получить от них сообщение в любой день. Он дал им три предложения разного масштаба и стоимости, все они были направлены на поиски затерянного города. Третье и самое дешевое предложение состояло в том, чтобы просто запустить орбитальный спутник, чтобы сделать комбинированное фото-гидролокационное сканирование всей планеты с компьютерным увеличением. «Джиографик» была его последней надеждой.

Он включил свет в палатке, быстро побрился, оделся и достал свои записи для утренней лекции. Через несколько минут двойные солнца Алгола вспыхнули над горизонтом, как ядерный взрыв. С другой стороны лагерной улицы было слышно, как началась болтовня. Почему молодые люди так шумят?

Молодежь, казалось, чувствовала себя обязанной шуметь день и ночь. С сигналом отбоя, когда здравомыслящие люди должны были готовиться ко сну, лагерь получал новый прилив энергии. Ночь приносила гитары, концерты, певцов и две луны. Одна большая луна и одна маленькая луна, прыгая и танцуя, вращалась вокруг большой луны. И там было хихиканье, музыка и вальс на лужайке в течение нескольких часов, вероятно, с алкоголем. Ночью он плотно застегивал полог палатки и отказывался осведомляться, что там происходит. Бог знает, что они там делали. Но утром они выглядели свежими и яркими. Вот, что было важно. Ему было все равно, чем они занимаются, лишь бы они были готовы к еще одному плодотворному дню работы на раскопках.

Они заставили его вспомнить его собственные студенческие годы. Он думал о девушках, пиве и застольных песнях. Почему он никогда не женился? Он слишком много времени проводил в поле. Было бы неправильно просить женщину разделить с ним тяжелую жизнь на раскопках. И все же, эти молодые люди сегодня... В группах, которые он приводил сюда из года в год, было много девушек. И несколько супружеских пар. Например, Торины. Девушки, казалось, не возражали против лишенной комфорта жизни. Но, конечно, они изменятся, когда начнут появляться дети. Нет, археология – жизнь не для женщины.

Он задумался о том, как одеваются молодые женщины. Выцветшие синие джинсы туго обтягивали их ягодицы. В его поколении этого бы никогда не сделали. В его студенческие годы девушки в поле носили платья. Как правило, хаки. Иногда, возможно, юбки с разрезом. Времена изменились, а он – нет. Значит ли это, что он действительно стареет? Он должен что-то найти в этой поездке. Не то чтобы это помогло ему в Университете. Следующим летом на курсе будет другой преподаватель, что бы ни случилось. Очень плохо. Он водил сюда группу уже двенадцать лет.

Археология 411. Раскопки на Феррии. Обследование артефактов. Изучение параллельной эволюции Аракнидско-Льяноанской культуры. Три учебных занятия в неделю в течение семестра.

Аракния, где ты?

Он слышал молодые голоса в столовой палатке, в полукилометре от него. О чем они говорили? О нем? Возможно.

Он знал, как они его зовут между собой. Всадник-паук. Они считали его маньяком. Что ж, возможно, так оно и было. Это был единственный способ сделать себе имя в этой области. Возможно, он был похож на капитана Ахава в поисках большого белого кита. Он видел добро и зло только с точки зрения того, что помогало или мешало его поискам легендарной Аракнии. Это допускало кристально чистую мораль. Иногда он просыпался ночью в холодном поту, и ему снилось, что он умер еще до того, как нашел город. Завладеть навязчивой идеей и никогда ее не отпускать. Именно так поступали и другие. И он тоже.

Он мрачно улыбнулся. Пусть они щебечут и болтают, если это то, что они должны делать. Только бы сегодня они нашли один-два артефакта.

Он посмотрел на лагерную улицу. По ту сторону небольшой долины и среди невысоких холмов виднелись разбросанные здания горной компании «Вольфрам Майнинг». Главный инженер учился у него много лет назад. Вчера вечером они вместе сели ужинать в столовой рудника. Инженер сочувственно отнесся к проблемам профессора. – Профессор, все, что вам нужно, это найти этот город, и тогда у вас будет столько славы, что каждый фонд на Земле будет искать вас. Может быть, вы копаете недостаточно быстро. Может вам стоит одолжить один из моих бластаваторов на пару дней. Проходит сквозь твердый камень, как сквозь масло.

Шпейдель рассмеялся. – Я ценю это, Закари. Правда, я признателен. Но мне придется отказаться от предложения. Если мы будем копать быстрее сантиметра в час, то обязательно что-нибудь упустим.

Закари Стоун покачал головой. – Ну, если передумаете, дайте мне знать. Я пошлю машину, куда вы скажете, в любую точку планеты.

– Я... Шпейдель вдруг чихнул и выудил из кармана носовой платок.

– Будьте здоровы! – воскликнул инженер, прищурившись. – Профессор, вы чем-то заразились.

– Чушь. Это всего лишь послеполуденный ветер – мистраль. Начинается на плато Сильва. Течет вниз по долине каждый день. Он высморкался, затем тщательно застегнул куртку вокруг горла.

– Сильва? Вулкан?

– Да, в этой области. Вершина потухла на протяжении многих веков. Потоки лавы образовали плато. Теперь все это покрыто лесом. Там ничего нет.

– Может, нам стоит послать наверх бластаватор? Распахать немного лаву.

– Не стоит этого делать. Аракния не на Сильве. Все признаки указывают на другое место. Мы собрали артефакты в дюжине мест, но ничего на Сильве.

– Может быть, они там есть, но просто засыпаны.

– Тогда мне это не подходит. Я должен найти и каталогизировать вещи, которые я могу найти быстро. Если я ничего не получу от «Интерстеллар Джиографик», это моя последняя поездка. Я должен показать результаты, и я должен отправить мою молодежь туда, где я знаю, что они могут найти что-то.

– Конечно, Профессор. Это ваша возможность показать себя. Просто дайте мне знать, если я смогу помочь.

Хорошо иметь друзей. Но инженер ничем не мог ему помочь. По крайней мере, не на этих раскопках.

* * *

2. Четыреста курганов

После завтрака он закончил свою утреннюю лекцию с маленького помоста в столовой палатке.

– Наша сегодняшняя тема – четыреста курганов, расположенных в двух километрах к северу от нашего лагеря. Как мы знаем, эти курганы аккуратно выстроены рядами, двадцать на двадцать, и состоят в основном из оксида железа Fe₂O₃. И именно поэтому великий Дерен назвал эту планету Феррией. И тут начинается тайна. Потому что наряду с железом там были обнаружены подозрительные проценты и других металлов. Там были никель, кобальт, вольфрам, молибден, хром. Такие металлы, какие находятся в наших собственных железистых металлических конструкциях. В нашей технике. В наших сухопутных экипажах. В наших морских судах. И, что самое интригующее, в наших космических кораблях. Были ли эти ржавые груды когда-то гордыми кораблями, претендентами на глубины космоса? Я почти уверен, что так оно и было. Но большое количество беспокоит меня. Неужели все корабли аракнидского флота были захвачены на планете какой-то ужасной катастрофой? Ах, что бы мы отдали, чтобы узнать это! И где-то здесь нас ждет ответ.

– Было высказано предположение, что эта область действительно была затерянным городом, и что эти груды были домами. Невозможно. Железные дома? Нет. И всего четыреста домов? Неприемлемо. И не складские помещения и не склады. Нет, это были космические корабли. Откуда мы это знаем? Рядом с участком четырехсот курганов находится бетонный перрон, величиной в несколько гектаров. Как и вся эта территория, он покрыт пятнадцатью сантиметрами вулканического пепла. В прошлом году мы позаимствовали у фирмы «Вольфрам» бластаватор с дистанционным управлением и соскребли покрывающую породу на двухметровой дорожке, вплоть до бетонных площадок. Мы взяли образцы верхнего покрытия бетона и собрали несколько хороших радиоизотопов щелочноземельных силикатов. Таким образом, мы даже можем идентифицировать их ядерную топливную смесь. И не только это, по изотопным остаткам мы можем датировать их последний взрыв. Радиологическая лаборатория в Университете выдает эту дату как три тысячи, плюс-минус триста лет, до настоящего времени. Это прекрасно совпадает с данными других известных посадочных площадок на четырех других планетах, включая две на Земле, то есть одну в Северной Сахаре и одну в Калифорнии. Студенты, только представьте себе эти чудесные исследования событий, происшедших тридцать веков назад. Они взлетели с этого самого места, всего в нескольких километрах, и приземлились на нашей родной планете. Вы можете почти видеть их. И затем... Он неуверенно понизил голос. – А затем они исчезли. Больше никаких полетов на Землю, никаких исследований, нигде. Они исчезли в одночасье. Почему? Какая страшная беда постигла их? Ну, может быть, на этот раз мы узнаем это.

– Ну а теперь хватит болтать. Давайте приступим к работе! Тем не менее, через час профессор обнаружил, что произносит еще одну речь.

– Уже было сказано... (и тут профессор намеренно процитировал самого себя) – что археология – это процесс разрушения.

Группа участников семинара бросила лопаты и сита и собралась вокруг ученого.

– Да, разрушение, – мрачно продолжал профессор. – Но мы имеем в виду сознательное разрушение. И не забудьте про атрибут. Это... – он указал на траншею Джона Торина, – осознанное разрушение?

Группа смотрела на молодого студента с тайным сочувствием. Это будет плохой день для него.

– Льяноанцы, – продолжал профессор, – построили здесь стену. Стену из обожженных солнцем глиняных кирпичей. Затем стена рассыпалась, как это делают другие такие стены. Надвинулась пустыня и покрыла все вокруг. И вот спустя четыре тысячи лет мистер Торин приходит со своей лопатой и роет прекрасную траншею. И прокапывает ее прямо через стену. Мистер Торин, это разрушение, но это не осознанное разрушение. Могу я спросить вас, сэр, почему ваша траншея не остановилась, когда она подошла к стене?

– Наверное, сэр, потому что текстура стен была такой же, как и почва. Я просто не видел линии, где кончалась почва и начиналась стена. Кирпичи, в первую очередь, были сделаны из почвы пустыни, и я думаю, что они под воздействием атмосферы превратились обратно в почву.

– Значит, вам следовало быть особенно осторожным, а, мистер Торин? Ну, тогда можете ли вы теперь показать классу стену, которую вы пронзили с таким энтузиазмом?

Торин вспыхнул. Его ткнули носом в его работу. Слава богу, освещение было в самый раз. Он с трудом различил полоску чего-то толщиной около дециметра. Но он знал, что если бы профессор не сказал ему, что она там, он бы ее пропустил. Он опустился на колени и показал на границу.

– Отлично. А теперь, давайте, поменяемся. Он осторожно взял лопату из рук студента и дал ему копательный нож. – Теперь вы приступайте к определению стены. Продолжайте, класс.

Торин вздохнул. Он надеялся, что это не послужит примером для полевой работы. Он был рад, что жена не присутствовала при его унижении. К счастью, сегодня Корет печатала отчеты в палатке администрации.

И этот укус с ножом. Как бы говоря ему, что ему нельзя доверять ничего такого грубого, как лопата.

Он философски сжал челюсти и начал рубить. Он не знал, как ему удастся проложить траншею шириной в метр по всей длине стены, используя только ручной нож. Лопата была единственным способом сделать это. Но он не собирался снова рисковать, действуя лопатой. Профессор может отправить его домой. Несмотря на то, что он специализировался в контрольно-измерительном оборудовании, ему нужно было это 3-х часовое занятие в песчанике. Он должен был закончить эту производственную практику. Нет, он не мог рисковать, вступая в конфликт с профессором.

***

Раскопки чередовались с лекциями.

– На скале в Тассилин, в Северной Сахаре, на нашей родной планете, высечен наскальный рисунок фигуры в скафандре. Кто были эти существа? Профессор окинул взглядом собравшуюся группу, сидевшую на земле вокруг костра, и его взгляд упал на Джона Торина.

Торин знал его реплики наизусть. – Скорее всего, Аракниды, – пробормотал он.

– Совершенно точно – Аракниды, мистер Торин. И подобные знаки есть в Туларе, в регионе Калифорнии. А откуда взялись Аракниды, мистер Торин?

Торин терпеливо сносил это. – Откуда-то отсюда, с Феррии.

– Да. Вполне определенно. Откуда-то отсюда, с этой самой планеты. Мы уже обнаружили здесь несколько их ракетных площадок. Мы нашли здесь их артефакты и фрагменты их статуй. У нас есть четкое представление о том, как они выглядели. Довольно маленькие паукообразные люди, со щупальцами. И точно так же, как мы ездим на лошадях, они ездили на мохнатых двуногих существах… Льяноанцы. Мы установили это по рисункам на керамике. Мы предполагаем, что здесь находится их родной город, который я назвал Аракния. Наша главная цель на этом семинаре – найти Аракнию.

– Хорошо, – подумал специалист по измерениям. – Он сейчас уехал в Аракнию. Никто не будет жевать до конца лекции.

* * *

3. Ветер

На следующий день профессор сказал Торину: – Я назначаю вас на просеивающий экран. Экскаваторы будут подавать вам почву, которую они выкопали, одну тачку за другой. Они помогут вам сгребать ее на станину экрана. Вы нажимаете кнопку, вот здесь, и машина будет вибрировать, показывая содержимое на экране. Почва будет проваливаться, а черепки, небольшие артефакты, все, что пропустили лопаты, будет сохраняться на экране. Когда вы что-нибудь увидите, сразу же поднимайте эти вещи и кладите их на стол для сбора экспонатов. Это очень просто. Ребенок может это сделать. Как вы думаете, у вас будут какие-то проблемы?

– Конечно, нет, сэр.

– Не говорите «конечно, нет». Я рискую, предоставляя вам этот шанс. Просто сделайте это.

– Да, сэр.

Как он и ожидал, в этом не было ничего особенного. Шли часы, а тачки все катились и катились. Он помогал им разгружаться. Отходы падали через сито в маленькую шахтерскую машину, которая съезжала вниз по склону, чтобы сбросить свою ношу, а затем снова возвращалась назад. Время от времени он ловил на экране слишком крупный камешек. Вот и все.

После обеда стало еще жарче, но послеполуденный бриз с плато усилился и обдувал пот с его тела. Бриз был в полном порядке. Он повернулся к решетке с наветренной стороны, чтобы осадочная пыль не обдувала его.

В этот момент произошел неудачный случай. Корет привезла кучу земли. Вместе они выгребли ее на экран. Потом она развернула тачку, а он включил вибратор и смотрел, как она толкает тачку обратно по дощатой дорожке. Дул резкий ветер, и ей пришлось на мгновение остановиться, чтобы поправить косынку на голове. Легкий аромат ее жасминовых духов коснулся его ноздрей. Когда он снова повернулся к ситу, там стоял профессор Шпейдель, лихорадочно выковыривая что-то из ящика сита.

– Выключи его! – воскликнул профессор.

Торин выключил. – В чем дело?

– Ты хоть понимаешь, что ты только что расколотил на куски? Он поднял горсть осколков.

– Нет, сэр, – выдохнул Торин. – Что это?

– Коробка с пыльцой!

– Коробка с пыльцой, сэр?

– Да, – коробочка с пыльцой, сэр. Пыльца была деликатесом, которым Аракниды кормили своих льяноанских скакунов, как кормим мы лошадей кусочками сахара. Они хранили его в маленьких глиняных коробочках. В таких коробочках, как была эта.

– Что ж, сэр, я с удовольствием восстановлю ее. Я могу склеить кусочки.

– Я бы никогда не доверил это тебе. И даже если бы ты знал, что пыльца исчезла, что ее полностью сдуло. Коробка была наполнена ею. Когда коробка сломалась, ветер полностью развеял пыльцу. Ни крупинки не осталось. Нечего дать нашим ботаникам. Они могли бы опознать растения. Он хмуро посмотрел на Торина. – Я наказан. Но почему? Что у меня есть такого, чтобы не заслужить этого? Он покачал головой и зашагал прочь.

* * *

4. Ранец

На вечерней лекции профессор подробно изложил практические вопросы. – Компетентный археолог всегда несет в поле ранец. Этот ранец должен содержать необходимые рабочие инструменты, и не более того. Вам понадобится небольшая складная лопата, так называемая траншейная лопата. И мастерок каменщика. Маленькая мотыга. Вы можете сделать ее, отпилив значительную часть ручки у небольшой садовой мотыги. Далее небольшой походный топор. Складной нож. А для очистки артефакта – маленькая кисточка. Если артефакт хрупкий, вы можете немедленно укрепить его раствором целлулоида и ацетона, прежде чем вынимать его из породы. Сегодня днем у нас было дело... Он сурово посмотрел на Джона Торина.

Измеритель поежился. Теперь коробка пыльцы была известна по всему лагерю. Неужели профессор снова поднимет этот вопрос перед всеми?

Но у профессора были другие идеи. – Мистер Торин, у вас есть ранец?

– Да, сэр. Что-то вроде того.

– Вроде того?

– Я сам сделал свой ранец, сэр.

– В нем есть, конечно, то, о чем я только что упомянул?

– Ну, может быть, не все, сэр.

– Не могли бы вы продемонстрировать ваш ранец, мистер Торин?

– Ну, наверное, да. Одну минуту, сэр, пока я его принесу.

Вероятно, это была возможность искупить свою вину. Вообще-то, он очень гордился своим ранцем. В нем было несколько предметов специального оборудования, которые он сделал в инструментальной мастерской в музее. Он бежал всю дорогу до палатки и обратно.

– Здесь, сэр.– Он положил его на лекционный стол. – Здесь он расстегивается на молнии.

– Да. А это что такое?

– Комбинезон, сэр. Очень легкий. Сворачивается до очень маленького размера, как вы можете видеть. Есть перчатки и бахилы для ног. Покрывает тело с головы до ног.

– Зачем кому-то покрывать тело с головы до ног, мистер Торин?

– Ну, а если дождь, сэр?

– Вы знаете, мистер Торин, когда в этом районе последний раз выпадал дождь?

– Нет, сэр.

– Это было еще до вашего рождения. Ну, хорошо. Что это такое?

– Это поляризатор, сэр. Он измеряет остаточное напряжение в прозрачных или полупрозрачных объектах.

– А для археолога это имеет какое-нибудь значение?

– Ну, предположим, он нашел кусок стекла или что-то в этом роде и захотел выяснить, не находится ли он в напряженном состоянии...

– Следующий предмет, мистер Торин.

– Ну, это же ориентатор.

– Компас?

– Нет, сэр. На самом деле, это больше, чем компас. Это крошечный записывающий гироскоп. После того, как вы запустите его, вы можете пойти по очень извилистому пути, даже в трех измерениях, и он будет записывать все изгибы и повороты и направлять вас обратно, когда вы будете готовы вернуться.

– Компас гораздо надежнее, мистер Торин. Но что мы имеем здесь?

– Гидролокатор, сэр. Он посылает звуковые импульсы в комнаты и камеры, в которые вы не можете попасть, и он даст вам расположение вещей в камере.

– Незаменимая вещь, я уверен. А это?

– Я называю его флексископ. Это перископический, растяжимый зонд. Усовершенствованная модель того типа, который Карло Леричи использовал для опускания в этрусские могилы в двадцатом веке.

– Ну, возможно. А это что такое?

– Инфракрасный зонд, сэр. Вы можете посветить им на любую поверхность, и он отразит тепловое изображение любого тепла, которое недавно касалось этой поверхности.

– Я уверен, что у нас под землей есть много теплокровных существ, которые оценят ваш интерес к ним. И что мы имеем здесь?

– Как видите, сэр, это пистолет.

– Оружие? Боже Мой! Профессор ударил себя ладонью по лбу. – Вы думаете, что мумии поднимутся и нападут на вас? Что, может быть, скелеты Аракнидов пойдут за вами со своими щупальцами? Как вы думаете, как долго правительство позволит нам продолжать раскопки, если мы будем выходить на раскопки каждое утро с оружием, как ваши древние ковбойские гангстеры? Уберите эту штуку отсюда! Весь ранец!

***

После того как Торин ушел, профессор продолжил свою лекцию. – Это великая тайна. Аракниды определенно совершали межпланетные и межзвездные путешествия на тысячи лет раньше нас. Их культура и технологии значительно опережали наши. И когда мы находим их руины, мы можем быть первыми, кто установит великий археологический парадокс – погребенная культура более развита, чем культура землекопов. Такого никогда раньше не случалось, и даже сейчас это трудно себе представить. Ведь если они были так далеко продвинуты, то смогли бы оправиться от землетрясений, наводнений, болезней и даже ядерной войны. Профессор яростно чихнул и высморкался. – От этого ветра у меня насморк, студенты. Будьте осторожны, одевайтесь теплее, когда вы находитесь на ветру. Он вернулся к своей теме.

– Мы смогли из первых рук изучить некоторые из наших примитивных приостановившихся культур, которые существуют сегодня так же, как и пять тысяч лет назад. Например, австралийские аборигены, эскимосы, бедуины, ловцы птиц с планеты Авиа, морские жнецы с планеты Талласса. Но эти культуры были ограничены, как правило, лишены навыков письма, постоянного жилья или специализированных профессий. Все мужчины были охотниками или пастухами, например. И поэтому горькая ирония судьбы заключается в том, что эти примитивные культуры выжили, а чудесные цивилизации Мемфиса, Рима и Аракнии давно исчезли. Ах, что за звуки и запахи раздавались в Пирее в обычный день, и что это были за хоралы бригад рабов, поднимавших огромные глыбы Хеопса? Какими были Аракниды – ученые, их женщины, их семьи? Все потеряно, кроме нашего воображения.

Джон Торин тем временем крадучись отодвинулся назад и прислушивался на краю круга. Профессор не был поэтичен по натуре, и Торин предположил, что археолог, должно быть, где-то читал об этом. Неважно. Все это было правдой.

* * *

5. Необычные отверстия

На следующее утро, когда Торин соскабливал (очень, очень осторожно) землю на отведенном ему участке, он обнаружил небольшое отверстие, которое, казалось, извилисто уходило в землю. Оно было около двух сантиметров в диаметре. Звериная нора? Он подумал, что нет. Слишком маленькое для этого, если, конечно, это не очень маленькое животное. Скорее всего, нора насекомого. Что ж, скоро он все узнает. Он продолжал скрести, удаляя слой почвы толщиной примерно в один сантиметр за один раз, как это было принято. А потом он обнаружил еще одно отверстие. А потом еще два. Ну, а теперь, подумалось, что это какая-то семья, что бы это ни было. Мы кое-чего добились. Держу пари, они ведут к какому-то центральному гнезду. Он осторожно поскреб еще немного. Ах, вот оно что. Все норы сходились в большую камеру, несколько больше его головы. Он наклонился и заглянул в это отверстие. А под ним, казалось, была еще большая полость. Что ж, скоро он доберется до сути дела. Он продолжал скрести. Еще через пятнадцать минут ему удалось полностью удалить грязь из верхней камеры, и он оказался в самой нижней. В какой-то момент он остановился и заглянул в нижнее отверстие. К его удивлению, от него, казалось, отходили вниз четыре норы. Все интереснее и интереснее. На мгновение он задумался, не позвонить ли профессору. Но профессор может отругать его за то, что он помешал ему. В конце концов, это было всего лишь отверстие. Это было не так, как, если бы он обнаружил верхнюю часть артефакта.

И тут на него упала тень. Он поднял голову. Это был профессор. Торин неуверенно улыбнулся. Затем, когда он изучил лицо профессора, его улыбка исчезла. – Что-то не так, профессор?

– Что это? – хрипло спросил профессор.

– Отверстие, сэр, вот и все. Просто дыра.

Профессор спустился вместе с ним в раскоп и, прищурившись, заглянул в маленькую камеру. Через некоторое время он сменил позу и снова посмотрел вниз. – Мне нужно больше места, пожалуйста, выйдите на минутку. Сделайте это как можно осторожнее.

– Конечно.

Профессор вытащил из бокового кармана фонарик, опустился на четвереньки и в последний раз осмотрел отверстие. Затем он с трудом встал, прижал руку к пояснице и спросил: – Как раз над этой камерой была эта дыра?

– Да, сэр, – неуверенно ответил Торин.

– И четыре норы, идущие туда, вниз?

– Да, сэр. Откуда вы это знаете?

Профессор застонал. Это был скорбный, душераздирающий звук. После этого он некоторое время молчал. Вокруг ямы с любопытством собралась группа студентов. Корет покровительственно обняла мужа за талию.

Слеза начала медленно зигзагообразно катиться по щеке профессора. – Это правда, – грустно сказал профессор, – что археология – это разрушение. Но, как я уже объяснял всем вам, это контролируемое, информированное и образованное разрушение. Мы разрушаем материнскую породу из лёсса, грязи и гравия, чтобы вернуть первобытный череп, предмет искусства, или бронзовую брошь.

– Но я ничего не уничтожал, – запротестовал Торин. – Там была эта дыра в почве, примерно на метр вниз, и я…

– Эта дыра, – сказал профессор с достоинством, но с бледным лицом, – была там, где раньше стояла статуя Аракнида. Алебастр медленно растворяется. Он был выщелочен грунтовыми водами, вероятно, столетия назад. Остался только пустой контур.

– Но эта яма, конечно, никуда не годилась, – сказал Торин.

– Боже мой, – прошептал профессор.

– Ты должен был залить ее гипсовой смесью, дорогой, – сказала Корет. – Это бы дало тебе точную форму первоначальной статуи.

– Вероятно, это была бы первая полная репродукция Аракнида на его Льяноанском коне, – мрачно сказал профессор. – Это стоит затрат на экспедицию.

Корет проводила мужа до палатки, чтобы профессор не поддался искушению сделать какую-нибудь глупость.

* * *

6. Падение цивилизаций

На следующее утро профессор открыл свою лекцию за завтраком своей неизбежной темой. – Слияние Аракнидов и Льяноанцев произошло около четырех тысяч лет до настоящего времени. До этого времени Аракниды продвинулись примерно до состояния наших собственных египетских или месопотамских культур, скажем, как за три тысячи лет до нашей эры. У них были копья, арбалеты, боевые топоры. Они сражались на колесницах. Они выращивали растения, эквивалентные нашей пшенице, кукурузе и ячменю, и у них были фруктовые сады. Как ни странно, Льяноанцы начали развивать свою собственную, очень примитивную культуру. За предшествующие сто тысяч лет они эволюционировали от мохнатого четвероногого существа до мохнатого двуногого. Хотя мы можем предположить, что они все еще имели несколько шаркающую походку и могли время от времени касаться земли костяшками пальцев. Хотя у Льяноанцев не было сельского хозяйства, они питались разнообразно. Они ели дикие ягоды и фрукты, ловили и поедали мелких животных. Их единственным оружием были импровизированные дубинки. Данные свидетельствуют о том, что до слияния рас Аракниды и Льяноанцы были примерно одинакового размера и телосложения. После слияния Аракниды уменьшились в размерах, а Льяноанцы стали выше и тяжелее. Этого, конечно, следовало ожидать. Аракниды стали полностью паразитировать на Льяноанцах. У нас нет конкретных доказательств относительно механизма структуры тела Аракнидов, который позволил этому паразитизму функционировать. Мы предполагаем, однако, что когда Аракнид уселся на Льяноанце, два или более трубчатых зонда были вставлены в позвоночник и в кровоток оседланного существа. Эта система позволяла Аракнидам обходиться в значительной степени без пищеварительной системы. Развиваясь в этом направлении, они вполне могли потерять пятьдесят килограммов. В своей окончательной форме они, должно быть, были, в основном, головой и щупальцами.