Текст книги "Летнее солнцестояние (ЛП)"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Зачем он это делает? Кого волнует, является ли Земля шаром? Кого волнует, какого размера может быть этот шар? Не Птолемея Филадельфа, его господина и повелителя, бога-фараона, который привел его сюда, чтобы управлять великой библиотекой. На самом деле, Птолемей сделал завуалированные ссылки на давление храма. Гор-энт-йотф, верховный жрец Гора, жаловался, что эти исследования унижают божество ястреба и могут даже предвещать возрождение монотеизма, как это пытался сделать Эхнатон тысячу лет назад. Этот заблудший фараон провозгласил: – «Есть только один Бог, и это он – Атон, солнце. Распустите все остальные храмы». Безумный фараон был убит, и его имя стерто со всех памятников. На протяжении многих лет могилы всех его потомков, прямых и косвенных, были разысканы и осквернены.

– «Всех, кроме одного», – размышлял геометр. Мальчик фараон, женившийся на третьей дочери еретика. Юноша, конечно, был убит, а затем должным образом и тайно похоронен вместе с соответствующими сокровищами на склоне холма в некрополе в Фивах. Однако, прежде чем ненавистники Атона смогли найти могилу, гробница четвертого Рамзеса была вырыта в скале чуть выше, и могила мальчика-монарха была похоронена под обломками каменоломен. Эратосфен видел карты и читал отчеты, а потом спрятал их.

И почему он думал о гробнице Тутанхамона? Потому что это знание могло спасти ему жизнь.

Он вошел в здание и прошел по тихим коридорам в математическую комнату. Здесь он нашел свиток тригонометрических таблиц и провел пальцем по столбцам тангенсов. Угол, тангенс которого составляет сто двадцать пять тысячных. Вот здесь. Семь градусов, семь с половиной минут. Я искал семь градусов, двенадцать минут. Что ж, неплохо. В пределах экспериментальной погрешности? И насколько хороши эти таблицы? Когда-нибудь в ближайшее время, нужно переделать все это. Предположим, я возьму среднее значение. Назовем его семь градусов, десять минут или почти точно 1/50 круга. Базовая линия, Сиена – Александрия, составляет 5000 стадий.

Таким образом, если Земля является сферой, то 5000 стадий составляют 1/50 ее окружности, что составляет, следовательно, 250000 стадий.

Двести пятьдесят тысяч стадий.

Вот что говорили цифры. Но так ли это на самом деле? Такая необъятность была немыслима.

Он растерянно потер подбородок и подошел к большому столу, на котором была разложена его карта. Его величайшая работа. Сам Птолемей похвалил его и удостоил величайшей лести воспроизвести карту в мозаике на полу своего кабинета. Переписчики выпускали дубликаты из расчета одной копии один раз в две недели и, вероятно, в спешке делали всевозможные ошибки. За что его, автора, конечно же, обвинят.

Он склонился над листом.

Это была великолепная работа, составленная в основном из документов библиотеки: отчетов путешественников (особенно Геродота); кратких военных отчетов; писем; местных описаний; журналов морских капитанов; переписных и налоговых отчетов. На Западе виднелись Геркулесовы столбы, а еще дальше – Касситериды, Оловянные Острова, открытые финикийцем Химилько. На востоке – Персия, завоеванная Александром, а дальше – Индия и река Ганг. А еще дальше – мифическая страна Серы, где ткали тонкую ткань, называемую шелком. Затем легендарные острова Сипанго (которые он даже не показал). Но весь известный нам мир, от запада до востока, занимал не более 75000 стадий – меньше трети сферы, которую он только что вычислил.

И все же он знал, что его цифры верны.

Этот мир был больше, чем он или кто-либо другой мог себе представить.

Было ли остальное просто водой? Бескрайние, бесплодные моря? Или же на другом невидимом полушарии существовали уравновешенные массивы суши с народами, городами и странными богами? Его сердце бешено заколотилось. Он понимал, что рассуждать подобным образом бесполезно, но ничего не мог с собой поделать. Однажды…

*      *      *

7. Свет

Хор принюхался к воздуху в кабине. Может быть, он стал несвежим? Да, углекислый газ определенно накапливался. Это означало, что поглотители были почти насыщены. Почему не прозвучал сигнал тревоги? И тут он заметил. Звенел колокольчик очистителя. И вспыхивала соответствующая красная лампочка. Поглощенный другими своими проблемами, он просто не замечал этого. Щелочь. Было ли у него еще что-нибудь? Нет. Он снова принялся вытряхивать из контейнера последние крупинки карбоната натрия. Он выбросил пустую коробку в мусорное ведро.

Есть ли шанс найти щелочь там, на этой маленькой водной планете?

Беречь, беречь. Дышать медленно, медленно. Хор, ты невезучий зоолог. Чем была одержима Куева, чтобы отдать тебе ключ сна? Не очень умно с ее стороны.

Итак, Планета Три, что же вы за мир? Есть ли там разумная жизнь, ожидающая, чтобы вручить мне ремонтную ленту, бочку масла (отвечающую гидравлической спецификации K-109, конечно) и корзину щелочи? И (кто знает) может быть, они вручат мне двуногое существо без перьев, когда я буду уходить.

Как я могу быть таким глупым?

Он наблюдал, как трехмерный формирователь вырезал копию сферы планеты размером с кулак: голубой – для океанов, коричневый – для континентов, белый – для полярных льдов. Он вытащил шарик из многофункционального станка и внимательно его изучил. Очень, очень интересно. Насколько она большая? Не могу сказать точно. Все, что он получил, было только формой и поверхностью. Неважно. Может быть, он все-таки выживет. Там должно что-то быть. Он положил шар в складку своего космического одеяния.

Теперь вернуться к экрану.

Смотреть визуально. Ночная сторона. Но никаких городских огней? Никакой цивилизации? Облететь ее еще раз. Еще одна орбита. Попробуй с севера на юг. Ничего? Ещё нет. Опять ночная сторона. Может быть, я слишком высоко. Ниже... Еще ниже. Осторожно! Вода! Замедлить ход. Я над каким-то морем. Эй, огонек! Такой большой! Это же маяк! Лучше включить мои ходовые огни... что за традиция? Чередование – красный... зеленый... белый... синий. Плюс передний поисковый луч. О, боже, я вижу здания. Раскинулся... город. Спасен!

Куда же приземлиться?

*      *      *

8. Прибытие

Эратосфен плотнее закутался в шерстяной плащ, глядя на море. Это был последний час вечера и первый час ночи. Темное море было неотличимо от темного неба. Постоянный северный ветер отжимал назад сомнительные ароматы дельты и королевской гавани. Он глубоко вдохнул свежий соленый воздух, дующий с рифов.

Он стоял на балконе большого маяка, на острове Фарос, на длинной известняковой косе, защищавшей Александрию от наступающей «Великой Зелени». Он был так высоко, а воздух так чист, что ему даже не пришлось пользоваться противомоскитной мазью.

Ах, Фарос – остров странных и разнообразных судеб! Менелай, вернувшийся домой после Троянской войны, выброшенный на берег и убитый разгневанным Зевсом, едва не умер здесь от голода вместе с презренной Еленой. Так пел Гомер. Как давно это было? Восемь веков, может быть, девять назад. Но восемьдесят два года назад пришел великий Александр. – Прекрасный остров, – сказал он. – Там, в дельте, будет построен новый город. Он прошелся по ней, давая указания – где все разместить. Все, кроме последнего существенного здания – собственной гробницы. Первый Птолемей построил ее, а потом доставил тело.

– Эратосфен – сказал он себе: – Ты увиливаешь от ответа. Ты думаешь обо всем, кроме проблемы. Ах, да. Таким образом, он установил (по крайней мере, в своем уме), что Земля представляет собой сферу с окружностью в 250000 стадий. Но это было уже слишком. Шар такого размера! Невероятно. Так ли это? Была, конечно, грубая проверка, доступная любому. Тебе не нужно было ехать в Сиену. Не обязательно было смотреть в колодец в полдень, в день солнцестояния. Был и другой способ. Конечно, это лишь приблизительная оценка.

Он медленно обошел балкон, смутно размышляя о красоте ночного моря и мерцающих огнях города. Здесь было одиноко, и он мог думать. Никто его не побеспокоит. Смотрители маяка знали его как хранителя Великой Библиотеки и позволяли ему приходить и уходить, когда ему вздумается. Далеко внизу во дворе терпеливо ждала Не-тий с колесницей.

На севере ничего не было видно, кроме звезд и светового луча, распространяющегося горизонтально из большого вогнутого зеркала на вершине башни. Он пришел сюда, чтобы подумать об этом луче света. Он должен был быть виден в море на расстоянии 160 стадий. Для него это было еще одним доказательством того, что Земля имеет сферическую форму. Свет был виден в море до той точки, где кривизна Земли закрывала его. Он мысленно пересмотрел эту проблему. Он снова увидел схему. Круги. Касательные. Высота башни Фарос, взятая с видом на море. Это даст угол, назовем его альфа, с горизонтом. Этот угол альфа был бы идентичен углу, назовем его бета, при центре Земли, охватывающий хорду светового луча длиной 160 стадий. Маяк был высотой в две трети стадии. Таким образом, синус угла альфа равен 2/3, деленным на 160, или 417 тысячных. Далее, угол, синус которого равен 417 тысячных, составляет около 14 целых и 1/3 минут, или около 1/1500 части круга. И, наконец, цифра 1500, умноженная на 160, дает вам 240000 стадий. Достаточно близко к Сиенскому измерению величиной 250000. Так что он не мог ошибиться слишком сильно. Он уже проделал вычисления. Он знал результат еще до того, как пришел сюда сегодня вечером. Но ему все еще было трудно в это поверить. Земля не может быть такой большой. Или может быть? Может, он где-то ошибся? Может быть, несколько ошибок? На самом деле, измерения с помощью маяка было сделать нелегко. Наблюдение света Фароса пришлось делать в море с качающейся, подпрыгивающей лодки. И необходимо было вычесть высоту точки наблюдения на вершине мачты.

Он стиснул зубы. Он должен был верить своим цифрам. Он должен был поверить своей грубой проверке. И он должен был поверить единственному мыслимому выводу, который предлагали его расчеты. Земля действительно была огромной сферой, с окружностью от 240000 до 250000 стадий, более или менее.

Теперь вопрос заключался в том, следует ли ему доложить об этом Птолемею и, возможно, добиться увольнения со своего поста в библиотеке. Или еще хуже?

Он должен был прибыть во дворец к полуночи. Он должен был принять решение в течение нескольких часов.

Он уже повернулся, чтобы спуститься по внешней лестнице, когда что-то в темном северном небе привлекло его внимание. Огни, движущиеся, мигающие. И разных цветов. Красный... зеленый... белый... синий... мигают, включаются и выключаются. А потом этот ужасный луч белого света... даже ярче, чем Фарос... устремился прямо на него!

Он броском закрыл рукой свои глаза. Над головой раздался рев. Башня содрогнулась. А потом эта штука исчезла... нет, не совсем. Вот она, над библиотечным кварталом... парит сейчас, направляя вниз свой ослепительный луч света. Он помчался по стороне световой башни.

Что это, во имя Зевса!

Был ли теперь этот предмет над его домом, большим особняком, вверенным ему Птолемеем Филадельфом? Он уставился на него в ужасе и изумлении.

Судя по винным резервуарам Диониса, эта штука спускалась в его огороженный парк.

На мгновение его словно парализовало. А потом он пришел в себя и начал спускаться по лестнице. Выйдя на улицу, он разбудил дремавшую возницу. – Не-тий! Домой! Домой!

*      *      *

9. Случайная встреча

Хор прочитал предварительные данные в анализаторе. Кислород, азот, плотность воздуха, вязкость, температура... ничего явно токсичного. Гравитация немного низкая. Неважно. Все в пределах допустимых норм. Он выключил свет и вышел из корабля. К счастью для корабля (не говоря уже о его невольном хозяине), он спустился на поляну. Со всех сторон виднелись деревья и живые изгороди. Крохотные вещички, но они дадут приют. Он приземлился в каком-то частном поместье, и вполне вероятно, что сможет завершить ремонт без беспокойства любопытных и/или враждебных толп. И как они выглядят? Если они построили города, у них должны были быть руки и ноги, чтобы передвигаться, и, конечно, они могли общаться друг с другом. Наверное, очень ловкие парни.

Он прошел по стриженому дерну к корме корабля. Да, там была дыра. Он поводил лучом света по ней и вокруг нее. Внешняя обшивка была хорошо заламинирована автоматическим способом. Только внутренняя часть потребует внимания. Ну, давай с этим разберемся. Начать стучать в двери? «Могу я одолжить несколько сотен ксилов клейкой ленты? И еще высокосортной гидравлической жидкости (вы поставляете контейнер). Плюс один вар карбоната натрия. Ровно столько, чтобы добраться до звезды на расстоянии девяти световых циклов».

И тут возникла еще одна проблема. На каком языке говорят эти существа? Лучше взять телепатическое оголовье. Он заполз обратно в люк и вернулся с ним. Предположим, они недружелюбны? Может, мне взять с собой оружие? Нет, я должен выглядеть абсолютно миролюбивым.

Его барабанная перепонка слабо завибрировала. Шумы. Колеса взбивают рыхлый гравий. Крики, адресованные, как ему показалось, какому-то тягловому животному. Два разных голоса? Они видели, как спустился его корабль, и приехали сюда, чтобы встретиться с нарушителем.

Справедливо. Он развернул длинную вуаль, и, начав с головы, поверх телепатического оголовья, быстро задрапировал все свое тело от головы до когтей. (Нет смысла тревожить их с самого начала своим видом!) Затем он установил свой переносной фонарь между камнями на поляне так, чтобы он светил на него.

Он прислушивался к осторожным шагам по мелкой гальке, все ближе и ближе.

И вот они, двое, стоят прямо за пределами светового круга.

– «Клянусь крыльями Пинара! Двуногие существа без перьев»!

Одно казалось спокойным, другое испуганным и суетливым. Спокойное существо вышло на свет.

– «Отлично»! – подумал гость. Он имеет стереоскопические глаза, ноздри, рот, уши. Не самый привлекательный инопланетянин, с которым он когда-либо сталкивался, но и не самый уродливый. Где-то посередине.

Хор поднял обе руки, показывая, что они пусты, и медленно поклонился.

Спокойный повторил этот жест с большим достоинством.

Хор заговорил через телепатическое изголовье в мозг хозяина. – Меня зовут Хор.

Грек показал свое удивление. – Ты понимаешь по-гречески? И ты можешь говорить в моем разуме? Как же так? Откуда ты пришел?

Хор указал на свое изголовье, видневшееся в очертаниях под покрывалом его тела.

– А, – сказал Эратосфен. – Ментальное языковое устройство. Невероятно. Но где... Он дернулся. Странные мысли... странные звуки... образы... запахи ... формировались в его голове. У него перехватило дыхание. – Ты из далекого мира? Со звезд?

Хор кивнул.

Геометр сглотнул. – Ты что, бог? Может быть, посланник Гермеса? Как он мог об этом спрашивать? Он не верил в богов!

– Нет. Я такой же смертный, как и ты. Мои люди немного более развиты в научном отношении, чем ваши, вот и все.

– Почему ты здесь?

– Я был в экспедиции по сбору информации. Я работаю в музее, как и ты. Я искал определенные растения... животных... я был загружен экспонатами, и по пути домой, метеорит ударил в мой корабль. Я должен был приземлиться для ремонта.

– Понимаю. Кажется, я понимаю. Могу я тебе помочь?

– Даже не знаю. Мне понадобятся определенные вещи. Некоторые... ленты. Некоторые масла. Немного... щелочи. И потом, возможно, какая-то геодезическая информация.

– Например?

– Окружность вашего мира, Терры, рассматриваемая как сфера.

Грек пристально посмотрел на гостя.

Хор колебался. – Я задал тебе запретный вопрос? Это что-то, как бы это сказать, табу? Или, может быть, ты не знаешь, что Терра – это шар?

– Это я действительно предполагал. Нет, меня просто поразило это совпадение. Я работал над этой проблемой в течение последних нескольких недель, и совсем недавно, на самом деле в течение последних нескольких часов, я получил какой-то ответ. Но зачем тебе это знать?

– Я могу использовать скорость вращения Терры, чтобы помочь отправить корабль на орбиту, с которой я могу отправиться домой. Разумеется, когда придет время улетать. Чтобы определить эту скорость, мне нужно знать окружность Терры.

– Я думаю, что могу дать точную оценку.

– Отлично.

Эратосфену пришлось остановиться и немного подумать. Хору нужна была скорость вращения Земли? Ну, конечно. Земля вращается. Вот почему, кажется, что солнце двигается вокруг Земли. Но это было еще не все. Земля должна вращаться вокруг Солнца, на очень большом расстоянии, делая оборот один раз в год. И именно поэтому, кажется, что Солнце перемещается по Зодиаку один раз в год. На самом деле двигается Земля. Солнце стоит неподвижно. Гелиоцентрическая гипотеза не была гипотезой. Это был факт. И если Земля вращается вокруг Солнца, то так же двигаются и все пять других планет: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Таким образом, Солнце – это звезда, очень похожая на миллионы других звезд. Неужели у всех этих звезд есть планеты со странными формами жизни, мыслящими, работающими, любящими? Его сердце забилось быстрее, когда он подумал об этом. Кому он мог рассказать об этом? Никому. – «Мне сказал гость с другой звезды». Следующая остановка – сумасшедший дом. Одна мысль об этом вызывала у него улыбку.

Но нужно вернуться к реальности и настоящему. – Тогда, Хор, могу я предложить тебе гостеприимство моего дома? Не дворец Птолемея, но и не лачуга. Еда всех сортов, вина, привезенные со всех концов света. Ванны, горячие и холодные. Слуги, чтобы помочь тебе. Ты мог бы расслабиться, пока мы ужинаем, и описать мне свои потребности.

– Твое предложение является очень привлекательным. Воистину, у меня большая нужда. Но я не хочу создавать тебе проблем. Я читаю в твоем сознании определенные имена: Птолемей... Гор-энт-йотф... даже женщина рядом с тобой, Не-тий. Кто эти люди? Как они могут причинить тебе вред?

– Причинить мне вред? Возможно, эти слова слишком сильны. Птолемей правит – он владеет этой землей, называемой Египтом. Он грек, чужеземец, и он старается править мягко и не наносить большого оскорбления народу, кроме как брать у него деньги. Но Гор-энт-йотф, верховный жрец бога-ястреба Гора, также правит, поскольку он правит умами и душами людей. Не-тий – рабыня, помещенная в мой дом Гор-энт-йотфом. Она – его собственность, так же как его одежда и косметичка – его собственность. Ты читаешь мои мысли в этом деле, почтенный незнакомец?

– Да, и я отвечаю мыслями. Ты предполагаешь сделать нечто оскорбительное для Птолемея и ужасающее для Гор-энт-йотфа, и из-за этого жрец может убить тебя. Или, возможно, заставить женщину убить тебя. Такова ли ситуация?

– Это так.

–Я нахожу это весьма тревожным. Очевидно, я не понимаю ваших обычаев. Пожалуйста, объясни.

– Это очень сложное дело, о, гость издалека. Может, продолжим за пирожными и вином?

– Четырнадцать процентов CH₃CH₂OH?

– Прошу прощения, не понял?

– Просто размышляю вслух. – Очень приятно, Эратосфен. Просто дай мне закрыть корабль.

*      *      *

10. Ремонт

– «У каждого свой обычай», – подумал Эратосфен. – «Мы, греки, едим, откинувшись на кушетке. Египтяне сидят в креслах. Но ты стоишь».

– «Так всегда», – ответили мысли его гостя. – «Мы стоим, чтобы есть, пить, учиться, работать, даже спать. Наша скелетная структура требует этого». Его рука в перчатке сжала кубок с вином и поднесла его к губам через щель в вуали.

Грек услышал «клац», когда металлический кубок ударился обо что-то твердое. – Что ж, тогда, давай, посмотрим на твои потребности. Во-первых, полоски клейкой ткани. Ленты, как вы их называете. Этого у нас в избытке. Это обычай страны, чтобы использовать их в качестве повязки, чтобы оборачивать тела мертвых, при подготовке к погребению. Он держал кусок белой ткани. – Это довольно тонкое полотно, сотканное изо льна. Каждая египетская семья бережет лоскутки ткани для неизбежных похорон. Куски разрывают на полосы: узкие полосы для пальцев, более широкие – для конечностей и туловища. Он оторвал полоску и протянул ее Хору, который внимательно осмотрел ее.

– А почему она прилипает? – спросил его гость.

– Их макают в жидкий бальзам. Через пару часов все становится жестким.

– Это должно сработать, – сказал Хор. – Теперь о масле.

– У нас есть несколько видов: оливковое масло из плодов оливкового дерева. Оно используется в кулинарии и в наших светильниках. Касторовое масло... несколько сортов. Это из касторовых бобов. Оно имеет целебные свойства, а также является прекрасной смазкой. Армия использует его для своих колесниц. И льняное масло, которое мы кипятим, а затем используем в красках и лаках.

– Давай назад. Это касторовое масло... есть ли рафинированный сорт?

– Действительно, есть. Его оседают древесным углем и фильтруют через тонкое полотно.

– Я бы хотел попробовать. А теперь еще кое-что. Немного щелочи.

– Щелочи...? Геометр нахмурился.

– Карбонат натрия вполне подойдет. Хм. С этим немного хуже, не так ли? Как это описать... дай подумать. Эта вещь горькая по вкусу, очень растворима в воде, придает красному вину синий цвет. Шипит в уксусе. Можно варить с жирами и маслами, чтобы сделать мыло…

– О! Конечно! Натрон! Мы используем его при бальзамировании. Он помогает высушить труп. Но как бы ты использовал натрон в своем корабле?

– Просто. Во время бодрствования на моем корабле мои легкие выделяют отработанный газ, который мы называем углекислым газом. Он может стать токсичным, если позволить достичь высоких концентраций. Щелочь поглощает его.

– Ну, тогда я думаю, что следующим шагом будет собрать эти вещи и отнести их на твой корабль. Я позову слуг. Нет, я не могу, они все в городе, празднуют Новый год. Ты, я и Не-тий сделают это.

– Это даже к лучшему. Меньше риска для корабля.

В той мере, в какой апломб геометра покинул его, на данный момент почти весь он уже вернулся. – Как ты, возможно, прочитал у меня в голове, один из наших библиотечных служащих имеет обыкновение проверять каждый прибывающий корабль в поисках новых книг для копирования. Интересно…

– А, мой друг. У меня есть десятки книг, но, ни одной на земном языке. Обслуживание ионных двигателей... Сборник безвоздушных миров... Эксплуатация контейнера сна. Некоторые с голограммами, для которых тебе понадобится лазерный считыватель. Но вот что я тебе скажу. Тебе нравятся карты. Прежде чем я окончательно покину тебя, я дам тебе что-то вроде карты.

– Вполне справедливо.

Часом позже Хор, Эратосфен и Не-тий намотали последние льняные ленты на гидравлические трубки, наполнили опустошенный масляный бак и закрепили амфору с натроном в камере корабля.

– Бальзамической смоле потребуется пара часов, чтобы вулканизироваться и затвердеть, – сказал Эратосфен. – И очень скоро я должен быть во дворце Птолемея. Могу я предложить тебе присоединиться ко мне?

– Разве я не буду каким-то образом влиять на тебя?

– Хм. Ты немного выше среднего роста. Тем не менее, просто держи накидку на своем теле. Я скажу Птолемею, что ты иностранный гость и ваша религия требует прикрытия.

– Не обидно ли тебе, хозяин, что я скрываю от тебя свое тело таким образом?

улыбнулся. – Поскольку ты мой гость, мне приятно, что ты поступаешь так, как считаешь нужным. Он поклонился. – Сюда, к колеснице.

*      *      *

11. Птолемей на своем балконе

Эта ночь летнего солнцестояния была началом трех недель безумного празднования подъема реки. Птолемей Второй, которого звали Филадельф, стоял на балконе и смотрел на королевскую гавань. Прикрыв глаза ладонями, он едва мог различить крошечный огонек, медленно раскачивающийся в темноте. По его просьбе капитан закрепил фонарь на верхушке мачты королевского баркаса. Зачем? Без объяснения причин. Он просто сказал сделать это, и это было сделано. На самом деле это был знак обещания самому себе – завтра он будет на этом судне, направляющемся на юг по Нилу, и все государственные заботы отступят за корму.

В течение пяти тысяч лет правители Египта совершали это путешествие. Традиция гласила, что когда солнце прекратит свое путешествие на север, фараон отправится в путь, проплыв весь путь до Фив, чтобы обеспечить надлежащее наводнение. Если бы фараон не отправился, таким образом, по лону Хапи, река не поднялась бы. Если бы река не поднялась, не было бы ни посева, ни урожая. Голод охватит всю землю. Сборщики налогов собрали бы мало или вообще ничего. Армия не могла быть оплачена. Династия могла бы пасть.

Суеверный вздор?

Кто он такой, чтобы так говорить?

Лучше всего было согласиться с этим. Во всяком случае, он всегда с нетерпением ждал длительного путешествия по реке. Ему просто хотелось, чтобы Арсиноя была жива.

Шум на улицах внизу привлек его внимание к параду танцующих факелов. Ежегодная зараза распространилась даже сюда, в охраняемое спокойствие королевского квартала. В каком-то смысле это было тревожно, но в целом успокаивало, что люди были довольны тем, что остались в своей многотысячелетней колее. Ни бунтов, ни революций, ни маршей против амбаров для хранения зерна. Во всяком случае, не на этой неделе. Пусть течет пиво!

Он оглянулся, когда женщина в элегантном льняном платье и накидке раздвинула занавеси и вышла, чтобы присоединиться к нему. Густой черный парик, искусно присыпанный золотой пудрой, ниспадал на ее плечи. Она была его наложницей месяца. Ее звали Пауни, она была дочерью знатного дома. Он называл их в честь текущего египетского месяца. Только так он мог связать имена с их прекрасными лицами. Так было и после смерти Арсинои, его настоящей сестры-жены, двадцать лет назад. По греческим представлениям, этот брак был инцестом, но это было вполне в традициях фараонов. Ирония судьбы – на языке реки слово «наложница» означало «сне-т», что означало «сестра».

– «Ах, Арсиноя, Арсиноя. Я очень любил тебя. Ты не должна была умирать. Это был единственный недобрый поступок в твоей жизни.

– «Уважайте их традиции. Уважайте их религию. Поклоняйтесь их богам», – сказал ему его великий отец Птолемей, полководец Александра. – «Будьте благочестивы. Вы ничего не потеряете, и вы сохраните династию». Он взял женщину под руку, и они, молча, слушали шумное веселье. – Старик был прав, – пробормотал он.

– Кто, милорд? – вежливо спросила Пауни.

– Мой отец. Когда персы завоевали Египет, они пренебрегли местными религиями. Ох – сатрап, убил священного быка. Жрецы наложили страшное проклятие на него и на его хозяев в Персеполе. И вот пришел Александр и разрушил Персию. Он пришел в Египет и воздал все почести жрецам. Он приносил жертвы Апису и другим местным богам. Он совершил великое путешествие через пустыню, без дороги и пути, к святилищу Аммона в Сивахе. Там жрецы объявили о его божественном происхождении и о том, что он действительно сын Аммона. Он задумался. – Я когда-нибудь рассказывал тебе о путешествии Александра через пустыню в Сивах?

(Несколько раз, милорд.) – Нет, ваше величество, я не припоминаю, чтобы вы это делали.

– Ах. Ну, тогда. Бури разрушили дороги. Даже проводники были потеряны. Солнце было безжалостным, и мужчины падали от теплового удара. Но трийские боги послали огромную стаю воронов, которые кружили над головой и затеняли Александра. И если проводники делали неправильный поворот, птицы кричали, пока они снова не шли в нужном направлении.

– Удивительно, – сказала Пауни.

Царственный грек снова вздохнул. Если бы только он не был должен столько денег стольким людям. Евреи помогли ему, и его отцу финансировать строительство великого маяка на Фаросе. Он был закончен за эти девять лет, а казна все еще платила. И египетские жрецы. Государственный долг стремительно рос из-за их требований построить новые храмы. А еще была постоянная армия, сплошь наемники, и им нравилось, чтобы им платили регулярно, жестко лязгая медью. И еще флот. Тысячу лет назад Рамсеса не беспокоили корабли, плававшие по Великому Зеленому морю. А две тысячи лет назад фараоны даже не пользовались деньгами. Их просто не было. Их еще не изобрели. Идите, сказал Хуфу своим крестьянам. Постройте мне гробницу-пирамиду. Миллион человек работал двадцать лет. И они это сделали, и ни один обол никому не заплатили. Увы, как все изменилось. – «Кто правит Египтом»? – задумался он тихо. – «Неужели я? Нет. Неужели тот миллион греков, который здесь поселился? Нет. Ну, или священники и их семь миллионов феллахов? Или земля – это безнадежная анархия»?

Она уже привыкла к этому. – Кстати, о жрецах, – мягко напомнила ему Пауни, – здесь верховный жрец Гора. Также рабби Бен Шем. А потом и другие знатные особы – Эратосфен и его дама. Геометр привел очень странного гостя, который покрывает свое тело длинной черной вуалью. А еще есть консулы и послы – Клавдий Пульхер Римский, Гамилькар Барка, карфагенянин…

Птолемей подавил стон. Эратосфен. Он пытался забыть его, но, конечно, это было невозможно. Человек, одержимый измерениями, собирался сделать свой доклад сегодня вечером. И что ты скажешь, благородный философ? Насколько велик мир? Что касается этого, говори все, что хочешь. Но форма! Объяви Землю плоским квадратом, или диском, или цилиндром. Любую из них. Но ты знаешь, что не должен говорить «сфера» или «шар» или «глобус». Это ересь, математик. Не предавай меня, мой брат грек.

Существует длинная очередь, ожидающая, чтобы занять свое место в качестве куратора Великой Библиотеки. И тебе стоит беспокоиться не только обо мне. Если ты скажешь «сфера», местные святые заставят тебя плавать в канале до окончания этой ночи.

Он помолчал. Девушка посмотрела на него с серьезным беспокойством. Он подумал: – «Она знает, что мне пятьдесят девять и что я умираю. Ах, вот бы снова стать молодым. Нет, не возвращаться. Пусть все закончится. Теперь уже ничто не имеет особого значения. С этого момента давайте жить в мире». Он улыбнулся. – Возможно, нам следует присоединиться к нашим гостям.

*      *      *

12. Ересь

Вокруг двух послов уже образовалась небольшая группа. Карфагенянин что-то объяснял: – Одна из моих целей здесь – получить копии карты мира Эратосфена.

– И что в этом хорошего? – прорычал римлянин Клавдий Пульхер.

– Карфаген, вероятно, выиграет нашу нынешнюю войну с Римом, благородный посол. Если это так, то мы расширим свое присутствие в Испании и Галлии. Для этого нам понадобятся хорошие карты. Если мы проиграем, да спасет нас Ваал, нам, конечно, нужно будет отыграться, и для этого мы будем искать пути в Западную Европу. И снова нам понадобятся хорошие карты. В том числе... (тут он бросил на невозмутимого Пульхера лукавый взгляд), – хороший обзор перевалов через Альпы.

– Проходы...?

– Для наших боевых слонов.

Римский генерал! Он тупо уставился на него. И тут его осенило. – А, вы имеете в виду из Галлии, через горы в Италию. Он начал смеяться. Он так хохотал, что пролил вино. – Извините. Он повернулся к буфету, чтобы налить себе еще.