Текст книги "Пат в космосе (ЛП)"

Ее крошечное «второе я» выпало из этих разрушительных челюстей и медленно потащилось обратно к отправке. Оно нашло сообщение и взяло его.

– Как вы думаете, что-то могло ее травмировать? – спросила Эвелин.

Кукла изо всех сил ковыляла к столу Горфа, оставляя за собой тонкий красный след.

Затем произошли несколько событий. Горячие мечи шипели в спине Эвелин, и она знала, что животное из семейства кошачьих в ярости повредило позвоночник куклы. С пульсирующей интуицией она свернула свое телепатическое щупальце.

Слишком поздно.

Зонд Перата уже был в ее разуме, и она знала, что он поймал полное воздействие ее быстрого телепатического возвращения. Она безвольно лежала. Ее ребро, теперь почти зажившее, начало тупо болеть.

Мужчина продолжал лежать неподвижно, уставившись в потолок. Постепенно его разум отошел от ее мозга.

– Таким образом, вы знатного происхождения, – размышлял он вслух. – Я должен был понять это, но тогда вы очень ловко скрыли его, не так ли?

Она села напротив стены. Ее сердце колотилось почти слышимо.

Он был неумолим. – Никакой скиф не играл бы в шахматы так, как вы. Только землянин играл бы на ничью после полного поражения.

– Я играю в шахматы хорошо, таким образом, я – землянин? – прошептала она сухим горлом.

Перат отвернул свои красивые серые глаза с потолка и улыбнулся ей. Его рот ядовито приоткрылся, когда он наблюдал, как она начала дрожать.

– Налейте мне териф, – приказал он.

Она поднялась, чувствуя, что она должна, конечно, свалиться в следующий момент. Она вынудила свои ноги двигаться, шаг за шагом, к столу у его дивана. Там она взяла графин с терифом и наклонила его, чтобы наполнить его стакан. Сухой грохот бутыли по стеклу предал ее дрожащие руки.

– И еще один для вас, моя дорогая Лин.

Она задержала графин на несколько дюймов выше своего стакана, чтобы избежать ужасного грохота, и сумела пролить совсем немного на стол.

Перат поднял свой стакан и коснулся им ее стакана. – Тост, – он улыбнулся, – за таинственную и красивую леди!

Он пил лёжа, она стояла. Она знала, что пролила бы свой напиток, если бы попыталась вернуться к своему дивану.

– Таким образом, вы – Землянин? Тогда, почему вы убили чиновника – Землянина на балконе?

Она была так ослаблена, что упала на пол рядом с ним.

– Почему я должна сказать вам? Вы не поверили бы ничему, что я сказала бы вам теперь, или тому, что вы нашли в моем уме. Она улыбнулась ему.

– Верно, верно, это серьезная дилемма. Должен ли я пристрелить вас сейчас и, возможно, вызвать гнев благородного скифского дома у моих ушей, или я должен подвергнуть вас механическому телепатическому анализу?

– Я ваша, Виконт, – рассмеялась она. – Стреляйте в меня. Анализируйте меня. Всё, что вы желаете.

Она знала, что ее веселость была вынужденной, и что это вызвало фальшивую ноту. Железные ворота сомнения закрылись между ними. Отныне он будет держать ее разум в своей собственной психической тюрьме. В службе отправки рядом со столом Горфа от нее не могло быть никакой помощи. Во всяком случае, кошка, несомненно, унесла куклу.

– Какая вы странная женщина, – пробормотал он. Короткая тень пересекла его лицо. – С вами я был счастлив какое-то время. Но через несколько метронов, конечно, вы отправитесь под строгим арестом в центр психологии, а я буду на пути к солнцам Тарн.

В течение половины метрона офисные работники начнут заходить в административные помещения, и ее письмо будет найдено, и передано озадаченному Горфу. Горф, несомненно, затем запросит Перата о том, не следует ли ему находиться в ячейке для решения срочных вопросов. Но что бы сделал Горф, если бы его начальник отказался общаться с ним или с кем-либо еще в течение полного метрона? Первый реактивный самолет с курьером должен убыть очень скоро, а другого самолета не будет четыре метрона. Отправит ли Горф его на первом самолете, или он подождет? Это был шанс, который она должна использовать.

Она встала с пола и села на диван около Виконта Тарн. – Перат, – она начала нерешительно. – Я знаю, что вы должны отослать меня. Я сожалею, потому что я не хочу оставлять вас так скоро, да и вы не хотите, чтобы я оставила вас до последнего момента. Во всем остальном, что я вам скажу, вы можете сомневаться, так что я больше ничего не скажу. Я хотел бы танцевать для Вас. Когда я танцую, я говорю правду.

– Да, танцуйте, но позаботьтесь о вашем ребре, – благосклонно согласился мужчина.

Она снова наполнила его бокал уверенной рукой и поставила его на стол. Затем она ослабила гребни в волосах, и они упали в обилии завитков на ее плечи, где засверкали бесчисленными полукружиями в мягком свете настольного светильника.

Она покачала плечами, чтобы рассыпать волосы, и неторопливо отпустила застежку своего салонного платья. Тяжелая одежда упала на ноги, оставив ее одетой только в тонкое, струящееся нижнее белье, которое она томно огладила, когда скинула тапочки. Ее рот теперь был полуоткрыт, а глаза опущены и невменяемы. Перат все еще смотрел на потолок, но она знала, что его разум непрерывно течет по ее телу.

– У меня должна быть музыка, – прошептала она. Мужчина не протестовал, когда она нажала на кнопки управления на его боксе связи, чтобы получить медленную и навязчивую танцевальную музыку из офицерского клуба в соседней зоне.

Сейчас главный путь доступа к Перату был перерезан. И Горф был бы смелее, чем она думала, если бы он осмелился постучать в дверь своего начальника, пока она была внутри.

Она начала раскачиваться и петь. «Песня Кароса, Великий Бог Скифов, Отец народа Тарна, Обитатель Тьмы...»

Стакан Перата остановился, затем медленно проследовал к его губам. Конечно, ни один образованный дворянин не признался в вере в древнюю религию скифов, но как хорошо было слышать, как она снова пела и танцевала! Не было этого с самого детства, когда мать притащила его в храм силой... Он положил одну ладонь за голову и продолжал глотать и думать, как эта странная, милая женщина распутывала непостижимым телом и хриплым голосом долгую, удовлетворяющую историю его бога.

Когда Эвелин встала в довольно греховную позу, она выдохнула тихую благодарственную молитву мертвым наставникам, которые подтолкнули ее к взрыву с фольклором Скифов.

Световой циферблат метрон вращался с бесконечной медлительностью.

5

Один метрон прошел, когда Перат поставил свой пустой стакан на стол, не выпуская его.

– Хватит танцевать, – пробормотал с холодной апатичностью, переключив свой бокс связи обратно на узаконенный канал. – Подойди сюда, моя дорогая. Я хочу, чтобы ты поцеловала меня.

Эвелин мгновенно скользнула к шелковому дивану, забросив волосы на плечи и игнорируя тот факт, что ее ребро было живым от боли. Она опустилась на колени над лежащим мужчиной и поцеловала его в губы, слегка запустив пальцы ему в правую руку. Он отставил свой стакан при ее прикосновении, и она рассеянно снова наполнила его.

Только тогда она заметила, что что-то было неправильно.

Его левая рука больше не была под его головой, а была скрыта в массе подушек, которые переполняли его диван в немом, блестящем каскаде.

Перат молча крутил свой стакан, по-видимому, наблюдая только крошечные вспышки сверкания, вытекающие из его украшенной драгоценными камнями правой руки.

Эвелин подумала: – «Что сделало его подозрительным? В его левой руке что-то есть. Если бы я только посмела проверить... Но он бы знал, что я боюсь, а я не должна бояться. В любом случае, через некоторое время это не будет иметь значения. Если полевая команда начала вытаскивать колонны, это займет половину метрона. Если они не начали, то они никогда не будут, и тогда, в любом случае, ничего не будет иметь значения».

Лицо мужчины было непроницаемо, когда он, наконец, заговорил. – В любом случае, из-за своего ребра вы не могли бы продолжать дольше.

– Это становилось немного болезненным.

– Дважды вы почти упали в обморок.

Таким образом, он заметил это.

Он продолжал беспощадно. – Почему вы так стремились сохранить меня закрытым в течение целого метрона?

– Я хотела развлечь вас. Сейчас у нас осталось так мало времени.

– Я так думал до тех пор, пока ваше ребро не начало беспокоить вас. Реакция обычной женщины состояла бы в том, чтобы остановиться.

– Я – обычная женщина?

– Решительно нет. Вот почему ситуация стала настолько интересной.

– Я не понимаю, Перат. Она села около него, вынудив его переместить ноги так, чтобы его левая рука застряла под подушкой.

– Некоторое время назад я решил связаться с разумом Горфа. Он сделал глоток. – Похоже, он пытался связаться со мной через мой бокс связи.

– Он пытался? Она изобразила старушечью тревогу Горфа. Он нашел запечатанное сообщение, но не смог проверить его, потому что его руководитель слушал сказку о богах. Отправил он, или не отправил сообщение ранним самолетом? Это должно было быть! Возможно, все пять колонн уже были вытащены, но она не могла полагаться на это. Напряженный ядерный реактор не будет извергать в течение полного земного часа после того, как пятая колонна будет вытащена. Отныне до смерти, того или иного рода, она должна тянуть, тянуть, тянуть время.

Ее голубые глаза были широко раскрыты, невинны и озадачены, но нервы ее рук умирали от чрезмерного напряжения. Возможно, если бы она плеснула териф в глаза левой рукой и раздавила надключичный нерв большим пальцем...

Перат повернул голову в первый раз и посмотрел ей в лицо.

– Горф говорит, что он отправил сообщение, – сказал он невыразительно.

Она посмотрела на него пустым взглядом, затем невзначай сняла руку с его колена и опустила ее на свой подол. Он не должен быть встревожен, пока она не узнает больше. – Очевидно, я должна знать, о чем вы говорите.

Он повернулся к потолку. – Горф говорит, что кто-то подготовил приоритетную отправку сообщения с моей подписью, и он отправил ее. Я не думаю, что вы знаете, кто это сделал?

Время! Время!

– Когда я была помощником Горфа, был молодой офицер – я не помню его имени, который иногда подделывал вашу подпись для срочных действий, когда Горф отсутствовал. Это правда, Перат. Мой разум открыт для вас.

Он устремил свой яркий серый взгляд на нее. – Я предполагаю, что вы лжете, но... Его психический зонд быстро скользнул по ее кортикальным ассоциативным центрам. Ее мастерство было напряжено до предела, создавая ложные воспоминания о каждой из тысяч синаптических групп прямо перед зондом Перата. Она знала, что сделала грубые ошибки на некоторых группах, но очевидно сохранила общее впечатление усиленной проверкой в последующих сетях. Она соткала краткий рассказ о молодом офицере, ответственном за спасение металлов, который отправил приказ полевой команде приобрести своего рода металл, и так как Горф отсутствовал, а главному управлению срочно был нужен металл, чиновник не стал ожидать официального разрешения. Затем его зонд тщательно обыскал ее зрительную долю, но с растущим скептицизмом. Она предложила ему только нечеткие воспоминания о личности мертвого офицера.

– Кто был этот человек? – спросил Перат только для проформы, рассеянно потягивая свой териф.

– Суб-лидер Гален, я думаю. Это дало бы ему паузу. Он знал, что она не предложила визуальной памяти Галена. Он задался бы вопросом, почему она лжет.

– Вы уверены?

Она хотела посмотреть на циферблат времени на стене, но не смела. Углом своего глаза она видела, что левая рука Перата напряжена, а затем осторожно расслабляется. Его психический зонд снова беспощадно прицепился к ее разуму, хотя он должен знать, что это будет потрачено впустую. Она вызвала образ суб-лидера Галена в деле о том, как он решает очень срочное дело, и что он расскажет Виконту позже, что он сделал. Потом лицо молодого офицера сменилось на другое лицо из штаба, потом на другое, потом еще одно. Потом обратно к Галену.

– Нет, я не уверена.

Перат тонко улыбнулся. – Вы хотели выиграть время, а я хотел бы остановить его. Полагаю, мы оба были довольно успешны. Из бокса связи рядом с кроватью раздался звонок.

– Да? – выкрикнул Перат, выражая тревогу.

Когда его рот формировал слово, его зонд ослаб в ее разуме, и ее собственный кратко мелькнул в его разуме. Рука под подушкой сжимала «Фаег», направленный на ее грудь. Но предохранитель все еще не был снят.

– Ваше превосходительство? – прозвучал жестяной голос Горфа.

– Да, Горф? Вы заменили колонны?

– Заменили...? Это, казалось, указало на то, что полевая команда последовала ее фальшивому приказу, а затем возвратила колонны, согласно отменяющей команде Перата, переданной телепатически через Горфа. Но как только все большие стержни будут вынуты, их замена не остановит напряженный реактор. Отрицательный потенциал продолжит увеличиваться геометрически с течением времени, как это запланировано, приведя к финальной цели, объединяющей катастрофу и безвыходное положение.

Какое-то знание, молча, барабанило на пороге ее сознания. Что-то, что она не могла понять. О женщине в стереопроекторе? Возможно. Оно скоро придет к ней.

Игнорируя злорадную улыбку Перата, она случайно посмотрела на циферблат метрона, и ее сердце прыгнуло от восторга, ибо циферблат перестал вращаться. Электроны, должно быть, текут из центра корабля через стены, наружу к поверхности в двух тысячах миль, и массивные потоки, вероятно, сминают все контуры стен.

Конец в течение нескольких минут.

Может ли она теперь действительно отдохнуть? Она начинала чувствовать себя очень усталой, почти сонной. Ее долг был исполнен, и ничто теперь не могло быть снова важным.

Горф отвечал своему хозяину по громкой связи: – Да, ваше превосходительство, мы получили их обратно, так сказать, за исключением того, что один из пяти только на полпути из своей колыбели.

Жизнь была хороша, жизнь была прекрасна. Она почти зевнула. Несомненно, все колонны были вытащены, и затем четыре были заменены, и что-то сломалось с пятой. Но они все отсутствовали, и это было единственной вещью, которая имела значение.

– Что случилось, Горф? – спросил Перат, опять потягивая свой териф. Его глаза были привязаны к его любовнице.

Она знала, что он снял предохранитель на «Фаег».

– Когда команда вынула стержни, двигатель сломался на пятом, когда он был только на полпути наружу. Они ввели другой двигатель и вставили назад другие четыре стержня, а теперь они пытаются восстановить первый двигатель и вставить пятый стержень назад.

(Пятый стержень не был полностью вынут.) (О, Всемогущие Небеса!)

– Очень хорошо, Горф. Я не буду повторять, что ни один стержень не должен быть сдвинут до тех пор, пока я не появлюсь лично перед вами. Я поговорю с вами позже.

Связь отключилась.

Теперь Перат, не обращая внимания на Эвелин, не спеша заканчивал свой териф. Она сидела рядом и безжизненно дышала. Она сделала все, что могла. Все пять стержней не были изъяты, и ни сейчас и никогда этого не будет.

– Если все женщины Земли походят на вас, – он начал медленно, – я не могу понять, как вы, земляне проиграли это сражение. Он не предполагал получить ответ и не ждал его. Его твердые глаза казались смягченными любопытным восхищением. – Только ваши собственные боги знают то, что вы вынесли в своей попытке запустить реактор.

Она выглядела несчастной.

Он продолжал: – Да, мы всё поняли в самый последний момент, не так ли? Наши физики сказали Горфу, что большие стержни были ядром реактора, который, возможно, преобразовал бы оба корабля в чистую энергию, не оставив клочка материи. Что-то, такое, чего не могли бы сделать все расщепляющиеся реакторы в двух галактиках. Кажется, что активированный реактор ввел бы достаточную энергию в коэффициент уменьшения массы атомов, от железа до гелия, чтобы преобразовать их полностью из материи в радиацию.

– Неприятная мысль! Теперь Скифский план будет немного изменен. Мы подождем, пока не оторвем свой корабль от вашего корабля, и затем первичные двигатели, оставленные в вашем корабле, смогут снова, на сей раз, вытащить колонны, все пять. Наш корабль в это время направится в Конфедерацию Землян, и война будет закончена. Но конечно, вы об этом ничего не узнаете.

Он устало рассматривал ее. – Я сожалею, Лин, или это «Эвелин Кейн»? – Если бы у вас была кровь Тарн, или хотя бы скифской федерации, то я женился бы на вас.

Она слушала его только половиной ума. Какая-то странная, неразборчивая вещь пыталась достичь ее. Что-то, что она не могла понять, но должна была понять. К чему наставники сказали ей быть готовой? Истощение лежало как парализующее одеяло над ее инертным разумом.

– Вы убили своего соотечественника в тот день, – интонировал он, – только чтобы снискать мое расположение к вам. Он был очень щедр к вам. Когда он увидел, что вы не будете стрелять в него при его открытых глазах, он закрыл их. Кто это был?

– Гордон, лорд Кейн. Мой отец.

Стакан с терифом задрожал, и лицо мужчины стало ощутимо более бледным. Он пронзительно дышал некоторое время прежде, чем снова начал говорить.

На этот раз он, казалось, всерьез призывал к неприступному божеству своей собственной воинственной родины, объявляя новичка на темных порталах бога: – Эта женщина...

* * *

Эвелин Кейн не закричала, когда разряд «Фаег» прошел через ее ребро и легкие. Даже когда она упала на пол, гримасы боли на ее лице намного лучше контролировалась ею, чем гримасы Перата.

Затем, когда она тихо лежала на толстом позолоченном ковре, с быстро исчезающим сознанием, и, возвращаясь с регулярностью сердечных ударов, она поняла, что к ней призывало. Пьезокристалл в ее сумке на талии, все еще скрытый в тени ее стола, был активирован. Он привел в фокус в комнате тусклые, прозрачные очертания небольшого космического корабля.

Перат также увидел его, и его глаза расширились, когда они быстро отслеживали его от стены до стены.

– Это реально..., – прошептала Эвелин сжатыми губами. – Наставники хотели меня... возвратить в нем... к Земле... секрет реактора...

Странный свет рос над лицом Перата. – Конечно! Так вот почему ваш отец так старался, в конце концов, прорваться через нашу блокаду и пробить корабль! Если бы секрет напряженного реактора когда-либо достиг Земли, все солнца Тарн, действительно, вся Федерация Скифов сейчас уже были бы новыми звездами! По Каросу, это была тонкая вещь!

В горле Эвелин мягко булькнуло.

Он отшвырнул свой пистолет и сел около нее, подняв ее голову к своей груди. – Я вызову врача, – проскрежетал он искаженными губами.

Она скользнула холодной ладонью по его горячей щеке, слегка лаская ее. – Нет... мы умираем...

Он напрягся. – Мы?

Она продолжала мечтательно гладить его щеку. – Умираю с вами...

Он потряс ее. – О чем вы говорите!– закричал он. – Реактор не собирается извергаться!

– Кристаллические фокусы... корабль... только когда реактор...

Его лицо побледнело.

Она снова прошептала, так тихо, что ему пришлось нагнуть ухо к ее губам. – Вы спасайтесь... садитесь в корабль...

Он недоверчиво посмотрел на нее.