Текст книги "Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)"
Автор книги: Чак Паланик
Жанр:
Контркультура
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7
ОДНАЖДЫ УТРОМ В ТУАЛЕТЕ ПЛАВАЕТ МЁРТВАЯ МЕДУЗА использованного презерватива.
Так Тайлер встретил Марлу.
Я встаю отлить, и в унитазе среди наскальных рисунков грязи вижу это.
Интересно, что сейчас думают сперматозоиды.
Это? Это что, шейка матки? Что происходит, а?
Всю ночь мне снилось, что я трахаю Марлу Сингер. Марла Сингер курит свою сигарету. Марла Сингер закатывает глаза.
Я проснулся один в собственной постели. Дверь в комнату Тайлера была закрыта.
Дверь в комнату Тайлера никогда не закрывалась.
Всю ночь шёл дождь. Крыша давно прохудилась и протекала. Вода просачивается внутрь, собирается под обоями и под штукатуркой, капает сквозь электропроводку.
Когда идёт дождь, нужно отключать пробки. Ты не осмеливаешься включить свет. Мы ходим со свечами.
В доме, который арендует Тайлер, три этажа и подвал. Здесь есть кладовки, и спальные веранды, и витражи в окнах на лестничных площадках. Здесь в гостиной есть ниши с окнами и диванчиками. Плинтусы покрыты резьбой и лаком, они восемнадцати дюймов высотой.
Дождь просачивается в дом, и все деревянное разбухает или дает усадку. И гвозди во всем деревянном, – в полу, в плинтусах, в оконных рамах, – гвозди выползают наружу и ржавеют. Повсюду ржавые гвозди, на которые можно наступить или зацепиться локтем.
Здесь только один туалет на семь спален.
И теперь здесь – использованный презерватив.
Дом ожидает чего-то. То ли изменения плана застройки, то ли утверждения завещания. Я спросил Тайлера, сколько он здесь, и он ответил, что около шести недель.
До начала времён у дома был владелец, который коллекционировал подшивки «National Geographic» и «Reader's Digest». Большие кривые стопки журналов, которые с каждым дождём становятся всё выше. Тайлер говорит, что последний арендатор пускал глянцевые страницы журналов на конверты для кокаина.
Во входной двери нет замка с тех пор, как полиция, или кто-то ещё, выбил дверь.
Здесь девять слоев обоев на стенах столовой. Цветочки под полосками под цветочками под полосками под птичками под листочками.
Единственные соседи – это закрытая автомастерская, и через дорогу – склад длиной в квартал.
В доме есть шкаф с семифутовыми валиками для камчатных скатертей, чтобы не образовывались складки. Здесь есть охлаждаемый шкаф с кедровым шпоном, для мехов. Здесь есть кафель в ванной, который расписан маленькими цветочками, расписан лучше, чем у многих расписаны подарочные свадебные сервизы.
И здесь есть использованный презерватив в туалете.
Я живу здесь с Тайлером уже месяц.
Тайлер появляется, когда я завтракаю. Его шея и грудь покрыты засосами от поцелуев и следами зубов. Я сижу и читаю старый номер «Reader's Digest».
Такой дом, как наш, подойдёт торговцу наркотиками. Соседей нет. На Paper Street вообще ничего нет, кроме склада и бумажной фабрики. Пар из её труб пахнет кишечными газами. Оранжевые кучи опилок на её дворе пахнут как клетка с хомяком.
Такой дом, как наш, подойдёт торговцу наркотиками, потому что днём по Paper Street проезжают тысячи грузовиков, а ночью кроме нас с Тайлером нет никого на полмили вокруг.
Я нахожу в подвале всё новые и новые стопки старых номеров «Reader's Digest». Теперь в каждой комнате лежит по стопке журналов.
«Жизнь в Соединённых Штатах».
«Смех – лучшее лекарство».
Кроме этих журналов, у нас и мебели-то почти нет.
В очень старых журналах есть странные статьи. Например, цикл статей, в которых органы человека рассказывают о себе. Они написаны от первого лица.
«Я – Матка Джейн».
«Я – Простата Джека».
Так и написано.
Тайлер, по пояс голый, выходит на кухню и садится на кухонный стол. Он весь покрыт засосами и следами зубов. Тайлер говорит, так и так, вчера вечером он познакомился с Марлой Сингер и трахнул её.
Услышав это, я превращаюсь в Желчный Пузырь Джека.
Я сам виноват. Это всё моя вина. Иногда ты расплачиваешься за то, что сделал. А иногда – за то, чего не сделал.
Вчера вечером я позвонил Марле. Мы договорились с ней, что если я хотел пойти в группу поддержки, то звонил ей и узнавал, не собирается ли идти она. В тот вечер была меланома, а мне было плохо.
Марла живет в отеле «Regent». Громкое название. Красные кирпичи, сцементированные соплями. Матрасы упакованы в полиэтилен, чтобы те постояльцы, которые приходят умереть, не испортили их. Сядешь на край постели – и вместе с одеялами и простынями окажешься на полу.
Я позвонил Марле в отель «Regent», чтобы узнать, идёт ли она на меланому.
Марла разговаривала как в замедленном кино. Это, наверное, не настоящее самоубийство, сказала Марла. Наверное, это всего лишь ещё один «крик о помощи». Но в любом случае, она приняла весь «Xanax»[49]49
торговая марка мощного снотворного препарата.
[Закрыть], который у неё был.
Прямо представляю: Марла бросается на стены в своей комнате в отеле «Regent» и кричит: я умираю, я умираю!
Это может затянуться надолго.
Так ты сегодня вечером никуда не собираешься?
Я собираюсь умереть, говорит Марла. Если хочешь заехать посмотреть, то поторопись.
Спасибо, говорю я. Но у меня уже есть планы на вечер.
Без проблем, говорит Марла. Умереть можно и в компании телевизора. Лишь бы там было, что смотреть сегодня вечером.
А я пошёл на меланому. Вернулся домой рано. Я лёг спать.
И вот, следующим утром за завтраком, Тайлер, с ног до головы в засосах, объясняет мне, что Марла – сука и извращенка. И что именно это ему в ней и нравится.
Вчера вечером после меланомы я пришёл домой и сразу лёг спать. И мне всю ночь снилось, что я трахаю трахаю трахаю Марлу Сингер. Следующим утром я слушаю Тайлера, притворяясь, что читаю «Reader's Digest».
Настоящая сука, понимаешь.
«Reader's Digest».
«Юмор в армейской форме».
Я – Разливающаяся Желчь Джека.
А что она несла ночью, говорит Тайлер. В жизни ни от одной девки такого не слышал.
Я – Скрип Зубов Джека.
Я – Раздувающиеся Ноздри Джека.
После того, как Марла кончила раз десять подряд, говорит Тайлер, она сказала, что хочет забеременеть. Она хочет забеременеть, чтобы сделать аборт от Тайлера.
Я – Белеющие Костяшки Пальцев Джека.
Как мог Тайлер не повестись на это? Позапрошлой ночью он вклеивал кадры гениталий в «Белоснежку».
Как я могу бороться за его внимание?
Я – Возмущенное Чувство Отверженности Джека.
Самое худшее, что всё это – моя вина.
Когда прошлой ночью я отправился спать, Тайлер пришёл домой со смены официантом. Марла снова позвонила из отеля «Regent».
Вот оно, сказала Марла. Туннель, и свет ведёт её по туннелю вниз.
Опыт смерти был так прекрасен, что Марла хотела описать мне, как её душа отделяется от тела и поднимается вверх. Марла не была уверена, что её душа сможет пользоваться телефоном, но хотела, чтобы кто-нибудь, по крайней мере, услышал её последний вздох.
Нет. Нет. Телефон поднял Тайлер. И Тайлер всё не так понял.
Они никогда не встречались. Так что Тайлер решил, что это будет плохо, если Марла умрёт.
Ничего подобного.
Это не касалось Тайлера. Но он позвонил в полицию, а потом помчался в отель «Regent».
Теперь, согласно древнему китайскому обычаю, который мы все узнали из телевизора, Тайлер ответственен за Марлу навсегда, поскольку спас ей жизнь.
Если бы только я потратил несколько лишних минут, и отправился спать уже после того, как Марла умерла, тогда ничего бы этого не случилось.
Тайлер говорит мне, что Марла живет в комнате 8G, на последнем этаже отеля «Regent». Восемь лестничных пролётов вверх, по шумному коридору с приглушёнными звуками телевизоров, пробивающимися сквозь закрытые двери. Каждые несколько секунд актриса визжит, или актер с криком умирает в рое пуль. Тайлер проходит по коридору до конца, и раньше, чем он успевает постучать, тонкая бледная рука просовывается в щель приоткрытой двери, хватает Тайлера за запястье и втаскивает внутрь.
Я зарываюсь в «Reader's Digest».
Когда Марла втягивает Тайлера в комнату, он слышит визг тормозов и вой сирен, собирающихся у отеля «Regent».
На гардеробе стоит искусственный член, сделанный из того же розового мягкого пластика, что и миллионы кукол Барби. Тайлер представляет себе вереницы отштампованных кукол Барби и искусственных членов, едущих по одному конвейеру в Тайване.
Марла смотрит на Тайлера, смотрящего на член, закатывает глаза и говорит: не бойся, это тебе не грозит.
Марла вытаскивает Тайлера обратно в коридор и говорит, что ей очень жаль, но не нужно было звонить в полицию. Это ведь полиция сейчас уже прямо под ними у лестницы?
В коридоре Марла запирает дверь 8G и тянет Тайлера к лестнице. На лестнице Тайлер и Марла прижимаются к стене, пропуская полицию и реаниматоров с баллонами кислорода, спрашивающих, где находится номер 8G.
Марла говорит им, что это дверь в конце коридора.
Марла кричит полиции, что девушка, жившая в 8G, была милой очаровательной девушкой, но теперь она – чудовище, просто чудовище. Она – мусор, отброс общества. Она так запуталась и так боится сделать что-нибудь неправильно, что не делает вообще ничего.
Девушка в 8G утратила веру в себя, кричит Марла. И она боится, что чем старше она становится, тем меньше и меньше у неё будет возможностей в жизни.
Удачи вам, кричит Марла. Спасайте её на здоровье.
Полиция стучится в закрытую дверь номера 8G. Марла и Тайлер спускаются по лестнице. Позади них полицейский кричит: Марла, дай нам помочь тебе! Мисс Сингер, у вас есть все причины, чтобы жить! Просто впусти нас, Марла, и мы поможем тебе решить твои проблемы!
Марла и Тайлер спешат по улице. Тайлер садит Марлу в такси. В окнах на восьмом этаже Тайлер видит тени, двигающиеся по комнате Марлы.
На автостраде с шестью полосами движения, среди машин, мчащихся вперёд, вдаль, Марла говорит Тайлеру, что ему придётся не давать ей спать всю ночь. Если она заснёт – ей конец.
Многие люди хотели бы её смерти, говорит Марла Тайлеру. Эти люди уже умерли, они уже там, по другую сторону. По ночам они звонят ей по телефону. Если Марла идёт в бар, там она слышит, как бармен зовёт её к телефону. Когда она берёт трубку, в трубке – мёртвая тишина.
Тайлер и Марла были вместе почти всю ночь в соседней со мной комнате. Когда Тайлер проснулся, Марла уже исчезла, вернулась в свой отель.
Я говорю Тайлеру, Марле Сингер не нужен любовник. Ей нужен психиатр.
Тайлер говорит: не называй это любовью.
Короче, теперь Марла разрушает ещё одну часть моей жизни. Так повелось с колледжа. Я завожу друзей. Они женятся. Я теряю друзей.
Замечательно.
Я говорю, здорово.
Тайлер спрашивает: это что, проблема?
Я – Сведённые Кишки Джека.
Нет, говорю я, все нормально.
Сунь пистолет мне в рот и выкраси стены моими мозгами.
Просто здорово, говорю я. Нет, правда.
Глава 8
МОЙ БОСС ОТПУСТИЛ МЕНЯ ДОМОЙ ИЗ-ЗА ЗАСОХШЕЙ крови на моих брюках. Я доволен.
Моя разорванная щека не заживает. В ней образовалась сквозная дыра. Я иду на работу с разбитыми, распухшими скулами, с чёрными мешками вокруг глаз. Я смотрю на мир через щёлочки опухших век.
До сегодняшнего дня меня действительно бесило то, что я стал абсолютно концентрированным мастером дзен[50]50
Дзен-буддизм – одно из направлений буддизма, делающее упор на самосозерцание самосовершенствование путём отказа от будничных ценностей и привязанностей.
[Закрыть], а никто этого так и не заметил. Я пишу маленькие хайку[51]51
Хайку (хокку) – традиционная японская форма стихосложения (трёхстишия) с заданным количеством слогов в строках.
[Закрыть] и рассылаю их по факсу всем подряд. Когда на работе я прохожу по коридору, я смотрю в их маленькие враждебные лица взглядом мастера дзен.
Пчелы улетят,
Трутни могут улететь,
Матка – их раба.
Ты отказываешься от мирских привязанностей. От своей машины. Ты живёшь в арендованном доме в токсически загрязнённой части города. И каждую ночь ты слышишь Марлу и Тайлера в его комнате, которые называют друг друга… э… «подтиркой для жопы».
Возьми его, подтирка для жопы.
Сделай это, подтирка для жопы.
Ну, глотай. Давай, детка.
Уже просто по контрасту это делает меня маленьким тихим центром вселенной.
Я, с разбитым лицом и пятнами засохшей крови на брюках, я говорю «здравствуй» всем на работе. Здравствуй. Посмотри на меня. Привет. Я – мастер дзен. Это кровь. Это ничего. Привет. Всё это ничего. Так здорово быть просветлённым. Как я.
Ах.
Смотрите, за окном птичка.
Мой босс спрашивает, моя ли это кровь.
Птичка улетает. Я слагаю хайку в уме.
Без гнезда птице
Станет домом целый мир.
Жизнь – вот карьера.
Я считаю на пальцах: пять, семь, пять.
Моя ли это кровь? Да, говорю я. По крайней мере, часть её.
Это неправильный ответ.
Большое дело. У меня есть две пары чёрных брюк. Шесть белых рубашек. Шесть пар нижнего белья. Абсолютный минимум. Я хожу в бойцовский клуб. Такие дела.
Иди домой, говорит мой босс. И переоденься.
Я задаюсь вопросом: Марла и Тайлер – два человека или один? Не считая их возни каждую ночь в комнате Марлы
Делая
Делая
делая это
Тайлер и Марла никогда не бывают в одной комнате. Я никогда не видел их вместе.
Ладно, мало ли с кем меня не видели вместе. Это ещё не означает, что мы с кем-то – один человек. Тайлер просто не появляется, когда поблизости Марла.
Чтобы я мог выстирать брюки, Тайлер должен показать мне, как сделать мыло.
Тайлер наверху. Кухня воняет гвоздикой и палёной шерстью. Марла сидит на кухонном столике, прижигая внутреннюю сторону запястья ароматизированной сигаретой. Марла называет себя «подтиркой для жопы».
Я принимаю собственное болезненное разрушение, говорит Марла огоньку на конце сигареты. Марла вдавливает сигарету в мягкую белую кожу руки: гори, ведьма, гори!
Тайлер наверху, в моей спальне, разглядывает в зеркале свои зубы и говорит, что нашёл мне работу официантом на банкетах, частичная занятость.
В отеле «Pressman», если ты сможешь работать по вечерам, говорит Тайлер. Эта работа будет подпитывать твою классовую ненависть.
Да, говорю я. Как угодно.
Они заставят тебя носить чёрный галстук-бабочку, говорит Тайлер. Всё, что тебе нужно, чтобы работать там, это белая рубашка и чёрные брюки.
Мыло, Тайлер, говорю я. Нам нужно мыло. Нам нужно сделать мыло. Мне нужно выстирать брюки.
Я держу ноги Тайлера, пока он качает пресс двести раз.
Чтобы сделать мыло, прежде всего, нам нужно перетопить жир.
Тайлер полон полезной информации.
Не считая траханья, Марла и Тайлер никогда не бывают вместе в одной комнате. Марла игнорирует его. Очень по-семейному. Это мне знакомо. Мои родители вели себя также, пока отец не уехал в другой город. Открыть другой филиал.
Мой отец всегда говорил: женись, пока секс не надоел, иначе не женишься никогда.
Моя мать всегда говорила: никогда не покупай одежды с пластиковой молнией.
Мои родители никогда не говорили чего-нибудь, что можно было бы вышить на подушке.
Тайлер качает пресс – сто девяносто восемь раз… сто девяносто девять… двести. На нем что-то вроде купального халата и вьетнамки.
Отправь Марлу из дома, говорит Тайлер. Пошли её в магазин за щёлочью. Только в хлопьях, не кристаллами. Избавься от неё.
Мне снова шесть лет и я снова передаю маме то, что ей сказал папа и наоборот. Я ненавидел это, когда мне было шесть. Я ненавижу это сейчас.
Тайлер начинает приседания. Я иду вниз, чтобы послать Марлу за щёлочью, даю ей десять долларов и свой проездной на автобус. Марла всё ещё сидит на столе. Я забираю сигарету у неё из рук. Кухонным полотенцем вытираю её руку, где волдыри от ожогов начали кровоточить. Вдеваю её ноги в туфли на каблуках.
Марла смотрит сверху на то, как я одеваю ей туфли и говорит: я сама вошла. Я не знала, есть ли кто-нибудь. Дверь всё равно не запирается.
Я не говорю ничего.
Знаешь, говорит Марла, презерватив – это хрустальная туфелька нашего поколения. Надеваешь его при встрече с прекрасным принцем, танцуешь всю ночь, а потом выбрасываешь. Презерватив, а не принца.
Я не разговариваю с Марлой. Она может получить мои группы поддержки, получить Тайлера, только не – стать моим другом.
Я ждала тебя здесь всё утро.
Принесёт ветер
Пепел или снежинки —
Камню всё равно.
Марла спрыгивает с кухонного стола. На ней голубое платье без рукавов из какого-то блестящего материала. Марла поднимает подол, чтобы я увидел стежки на внутренней стороне. На Марле нет белья. Она подмигивает мне.
Я хотела показать тебе своё новое платье, говорит Марла. Это платье подружки невесты. Оно ручной работы. Тебе нравится? Я купила его в комиссионке за один доллар. Прикинь, кто-то сидел и делал все эти стежки, чтобы сшить это уродское платье.
Подол платья с одной стороны длиннее. Талия платья сползла Марле на бедра.
Перед уходом в магазин Марла поднимает подол платья кончиками пальцев и танцует вокруг меня и кухонного стола, покачивая голыми ягодицами.
Что ей нравится, говорит она, так это вещи, которые люди сегодня любят, а завтра выбрасывают прочь. Например, новогодняя ёлка. Вот она была центром внимания, а на следующий день вместе с сотнями таких же ёлок валяется на обочине дороги, всё ещё в блестящих гирляндах. Как животное, сбитое автомобилем на шоссе. Как брошенные жертвы сексуальных преступлений, связанные изолентой, с нижним бельём, надетым задом наперёд.
Я просто хочу, чтобы она, наконец, ушла.
Я думала об этом в центре бродячих животных, говорит Марла. Там все эти собачки и кошечки, которых люди так любили, а потом выбросили на улицу. Они так стараются привлечь твоё внимание, прыгают и танцуют вокруг, даже старые животные. Потому что через три дня им впрыснут дозу фенобарбитала натрия и сожгут в крематории. Большой сон. «Долина кукол» по-собачьи. Где даже если кто-то тебя любит настолько, чтобы спасти твою жизнь, он всё равно кастрирует тебя.
Марла смотрит на меня так, как будто это я её трахаю, и говорит: я не могу выиграть с тобой, так?
Марла выходит через заднюю дверь, напевая песенку из «Долины кукол».
Я смотрю, как она уходит.
Одна, две, три секунды, пока вся Марла не покинет комнату.
Я поворачиваюсь – и появляется Тайлер.
Тайлер говорит: ты избавился от неё?
Ни звука, ни запаха. Тайлер просто появляется.
Во-первых, говорит Тайлер и от двери в кухню бросается к холодильнику, во-первых, нам нужно перетопить жир.
Насчёт моего босса, говорит Тайлер, если я действительно зол на него, то должен пойти в почтовое отделение, и заполнить бланк перемены адреса, так чтобы вся его почта переправлялась в Рагби, Северная Дакота.
Тайлер вытаскивает из морозилки бумажные пакеты замороженной белой массы и бросает их в раковину. Я должен поставить большую кастрюлю на плиту и наполнить её водой почти до краёв. Слишком мало воды – и жир потемнеет, когда начнет сепарироваться[52]52
Сепарация – разделение на составные части; здесь: процесс разделения смеси жиров на фракции (составные части) и отделение от неё твёрдых тел.
[Закрыть].
Этот жир, говорит Тайлер, содержит в себе много соли, так что чем больше будет воды, тем лучше.
Опустить жир в воду и дать ей закипеть.
Тайлер выдавливает белую массу из бумажных пакетов в воду, а потом зарывает пакеты поглубже в мусор.
Тайлер говорит: используй воображение. Вспомни всю ту пионерскую чушь, которой тебя учили в бойскаутах. Вспомни уроки химии.
Трудно себе представить Тайлера в бойскаутах.
Что я ещё мог бы сделать, говорит Тайлер, это как-нибудь ночью подъехать к дому босса и прикрепить шланг к наружному крану системы водоснабжения. Прикрепить другой конец шланга к ручной помпе и вкачать в систему водоснабжения промышленную краску. Красную, синюю, зелёную. А потом посмотреть, как мой босс будет выглядеть на другой день. Или можно просто сидеть в кустах и качать помпу до тех пор, пока давление в системе не поднимется до ста десяти фунтов на квадратный дюйм. И когда кто-нибудь решит спустить воду в унитазе, бачок просто взорвётся. При ста пятидесяти фунтах на квадратный дюйм, если кто-нибудь решит принять душ, давление воды сорвёт насадку душа, и она превратится в смертоносный снаряд.
Тайлер говорит это только чтобы меня подбодрить. На самом деле, мне нравится мой босс. Кроме того, я ведь просветлён теперь. Ну, знаешь, как Будда. Пауки, хризантемы. Алмазная Сутра и «Blue Cliff Record». Хари Рама, ну знаешь, Кришна Кришна. Ну, типа – просветлён.
Хоть сунь перья в жопу, а соловьем не станешь, говорит Тайлер.
Когда жир сепарируется, легкие вещества будут всплывать на поверхность кипящей воды.
Так значит, говорю я, я засовываю перья в жопу?
Как будто Тайлер с сигаретными ожогами на руках – это высшее существо. Мистер и миссис Подтирки Для Жопы.
Я придаю лицу невозмутимое выражение и становлюсь ещё одной идущей на бойню индусской коровой с инструкции в самолете.
Уменьшить газ под кастрюлей.
Я помешиваю кипящую воду.
Все больше и больше жира всплывает на поверхность и покрывает ее радужной плёнкой. Большой ложкой нужно снять этот слой и собрать его отдельно.
Как там Марла? – спрашиваю я.
Тайлер говорит: по крайней мере, Марла пытается достичь дна.
Я помешиваю кипящую воду.
Продолжай снимать верхний слой до тех пор, пока лёгкие вещества не перестанут всплывать. Вот они, собранные с поверхности. Хорошие чистые лёгкие жиры.
Тайлер говорит, что я сейчас и близко не подошел ко дну. И пока я не достигну дна, я не могу быть спасен. Иисус сделал это путем распятия. Мне нужно не просто отказаться от денег и собственности и знаний. Это не поездка на уикенд. Я должен отказаться от самосовершенствования, я должен стремиться к разрушению. Я больше не могу притворяться, что это безопасно. Это не семинар.
Если у тебя сдадут нервы до того, как ты достигнешь дна, говорит Тайлер, ты никогда ничего не добьёшься.
Только после гибели мы можем возродиться.
Только после того, как ты потеряешь всё, что у тебя есть, говорит Тайлер, ты будешь свободен делать всё, что ты хочешь.
То, что я чувствую – это всего лишь начальное просветление.
И – продолжай помешивать, говорит Тайлер.
Когда жир перестанет всплывать, вылей кипяток. Вымой кастрюлю и наполни чистой водой.
Я спрашиваю: а я – достаточно близко от дна?
Там, где ты сейчас, говорит Тайлер, ты не можешь даже представить, на что будет похоже дно.
Повторить процесс со снятым жиром. Вытопить жир в воде. Снять и продолжать снимать.
В жире, который мы используем, много соли, говорит Тайлер. При избытке соли твоё мыло не будет застывать.
Кипятить и снимать.
Кипятить и снимать.
Марла вернулась.
В ту секунду, когда Марла открывает дверь, Тайлер исчезает, растворяется, выбегает из комнаты, пропадает из виду.
Тайлер поднялся наверх или Тайлер спустился в подвал.
Пшик.
Марла входит в заднюю дверь с канистрой щёлочи в хлопьях.
В магазине есть туалетная бумага из стопроцентно-переработанного сырья, говорит Марла. Наверное, самая худшая работа на свете – это перерабатывать туалетную бумагу.
Я беру канистру щёлочи и ставлю её на стол. Я ничего не говорю.
Я могу остаться сегодня на ночь? – спрашивает Марла.
Я не отвечаю. Я считаю в уме: пять гласных, семь, пять.
Тигр улыбнётся,
Гадюка скажет «люблю» —
Ложь рождает зло.
Марла говорит: что ты готовишь?
Я – Точка Кипения Джека.
Я говорю: уходи, просто уходи, просто уходи прочь. Ладно? Ты уже получила достаточное количество моей жизни сегодня.
Марла вцепляется в мою рубашку и задерживает на секунду, которой ей хватает, чтобы поцеловать меня в щёку.
Позвони мне, пожалуйста, говорит она. Пожалуйста. Нам нужно поговорить.
Я говорю, да, да, да, да, да.
В мгновение, когда Марла выходит из двери, Тайлер снова появляется в комнате.
Как волшебный фокус. Мои родители его показывали пять лет.
Я кипячу и снимаю, пока Тайлер освобождает морозилку. Пар клубится в воздухе, и с потолка кухни капает вода. Сорокаваттная лампочка спрятана в холодильнике, что-то яркое, чего мне не видно за пустыми бутылками из-под кетчупа и баночками маринада, соленьев или майонеза. Маленький огонек из холодильника очерчивает светлым профиль Тайлера.
Кипятить и снимать. Кипятить и снимать. Слить снятый жир в открытые картонки из-под молока.
На придвинутом к открытому холодильнику стуле Тайлер наблюдает за остывающим жиром. В жаре кухни облака холодного тумана опускаются из морозилки и клубятся вокруг ног Тайлера.
Я заполняю молочные картонки жиром, а Тайлер ставит их в морозильник.
Я опускаюсь на колени возле Тайлера перед холодильником. Тайлер берёт мои руки и показывает их мне. Линия жизни. Линия любви. Бугры Венеры и Марса.
Холодный туман клубится вокруг нас, тусклый огонек освещает наши лица.
Я хочу, чтобы ты оказал мне ещё одну услугу, говорит Тайлер.
Это про Марлу, не так ли?
Никогда не говори с ней обо мне. Вообще не говори обо мне за моей спиной. Обещаешь? – говорит Тайлер.
Обещаю.
Тайлер говорит: если ты когда-нибудь заговоришь обо мне с кем-нибудь, ты больше никогда меня не увидишь.
Я обещаю.
Обещаешь?
Да обещаю.
Тайлер говорит: запомни, ты пообещал три раза.
Слой чего-то прозрачного и чистого собирается на поверхности жира в холодильнике.
Жир, говорю я, он разделяется.
Не волнуйся, говорит Тайлер. Чистый слой – это глицерин. Можно будет перемешать потом, когда дойдет до мыла. Или – снять глицерин.
Тайлер облизывает губы и кладёт мою руку ладонью себе на колено, на фланелевую полу купального халата.
Ты можешь смешать глицерин с азотной кислотой и получить нитроглицерин, говорит Тайлер.
Я издаю вздох удивления и говорю: нитроглицерин.
Тайлер облизывает губы, влажные и блестящие, и целует тыльную сторону моей ладони.
Ты можешь смешать нитроглицерин с нитратом натрия и опилками, чтобы получить динамит, говорит Тайлер.
След поцелуя блестит на тыльной стороне моей белой руки.
Динамит, говорю я, и сажусь на пол.
Тайлер отвинчивает крышку канистры со щёлочью.
Ты можешь взорвать мост, говорит Тайлер.
Ты можешь смешать нитроглицерин с парафином и азотной кислотой и сделать пластиковую взрывчатку, говорит Тайлер.
Ты легко можешь обрушить здание, говорит Тайлер.
Тайлер подносит канистру со щёлочью к блестящему следу поцелуя на моей руке.
При достаточном количестве мыла, говорит Тайлер, ты можешь взорвать весь мир. Теперь – помни про своё обещание.
И Тайлер высыпает щёлочь.