Текст книги "Хозяин моей судьбы"

Автор книги: Бьюла Астор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

9

Роми окаменела.

– Это был осознанный шаг? – спросила она со вздохом.

Клод отвел взгляд в сторону. – Что касается меня, то нет. Но поскольку даже в те времена, я имел какие‑никакие, но принципы…

– Она вас любила? – прямо спросила она. Клод неопределенно пожал плечами.

– Возможно. По крайней мере, она шептала мне слова любви всякий раз, как мы оставались наедине. Я допускал, что тоже, возможно, люблю ее. Дороти, была на семь лет старше меня… разумеется, мы при каждом удобном случае занимались любовью. Потом она призналась, что сознательно забеременела. Она тут же объявила об этом отцу, сообщив, что хочет выйти за меня.

– Ну а вы‑то как на это смотрели? – поинтересовалась Роми.

– Я был молод, честолюбив, и в сексуальном плане все у нас было в порядке, – сухо сказал Клод. – Я жаждал успеха и признания. Мне льстило, что у меня есть не просто женщина, но жена. А потом, Дороти не имела привычки лезть ко мне в душу, чем, собственно, и купила меня тогда… – Нa губах его появилась саркастическая усмешка. – Видишь ли, Роми, я решил, во что бы то ни стало избежать ошибки моего отца. Умирать от любви, – развлечение для дураков.

– При таком подходе многого себя лишаешь, – с легкой грустью заметила Роми.

– Разумеется! Ненужных мучений, например, – презрительно сказал он.

– А также верной дружбы, единения душ, счастья, наконец, – пробормотала Роми, чувствуя, что настроение ее, испортилось.

– Жизнь научила меня, – сказал он, стиснув зубы, – быть безжалостным по отношению к другим так же, как и к себе. Меня сделали менеджером крупного супермаркета, который тесть открыл тогда в качестве побочного бизнеса. Я вкалывал, чуть ли не по двадцать часов в сутки и заработал себе имя в деловом мире. Все складывалось успешно, хотя жену я, как мне стало ясно, совершенно не любил. Три года назад мы развелись…

Журчала река, сквозь ивовые ветки виден был край розовеющего неба. Темнело. Роми было грустно, но встать и уйти она не могла. И не хотела.

Мягкое прикосновение к ее плечу заставило девушку вздрогнуть.

– Ты как застигнутая врасплох нимфа, – тихо засмеялся Клод.

– Мне нужно идти, – торопливо сказала Роми, и сама изумилась тому, как ей не хочется делать этого.

– Да, – эхом отозвался он. – Нужно идти. Никто из них не шевельнулся. Только лица начали медленно приближаться друг к другу. Их губы встретились – робко, очень робко. Слишком робко и слишком испытующе. Целуй меня! – взмолилась Роми про себя, а может, она сказала это вслух?.. Впрочем, ничто уже не имело значения. Каждая клеточка ее тела кричала и молила о том, чтобы Клод не останавливался.

И он, кажется, услышал ее беззвучные слова, поймал в свои объятия, прижал к себе изо всех сил и поцеловал – страстно и пылко.

И в ту же минуту отпрянул.

– Кажется, весна и закат лишили нас разума, – пробормотал он глухо и тяжело вздохнул.

Погоди, куда же ты? – захотелось крикнуть Роми, но она сдержалась, лишь сильнее прижалась спиной к стволу дерева, чувствуя, как вырывается из ее груди сердце. Здравый смысл понемногу возвращался к ней, и она вдруг осознала, что Клод повел себя просто по‑джентльменски, ведь еще одно ласковое, ничего не значащее слово с его стороны – и он мог делать с ней все, что угодно. И самое страшное – минуту назад ей было все равно, что Клод уже состоит в связи с другой женщиной и, кто его знает, возможно, соблазняет ее, Роми, исключительно скуки ради. Как Питер…

– Довольно о весне и прочей романтике! – бодренько объявила она. – Пора заниматься работой!

– Труд и только труд, – со смешком ответил ей Клод. – А может быть, ты боишься слухов, Роми?

– Если тебе угодно, я боюсь слухов о том, что мои дома непригодны для проживания и пансион следует закрыть, – сказала она и энергично вскочила на ноги. – Ой, все тело затекло…

– Сделать массаж? – с озорным блеском в глазах предложил Клод.

Роми неодобрительно хмыкнула.

– Я предполагаю, чего ты добиваешься, – заметила она.

– И как, по‑твоему, добьюсь?

– Бесполезная трата времени, – самоуверенно заявила Роми. – Поцелуйчики на закате и прочая ерунда со мной не пройдут.

– Что ж, желаю и дальше оставаться железной леди!

Закрывшись рукой от лучей закатного солнца, Роми всмотрелась в лицо стоящего напротив нее мужчины, но оно осталось спокойным и непроницаемым.

…Они возвращались в поселок в молчании. Чего в нем особенного, кроме смазливой внешности, внушала она себе. Он лжет так же легко, как дышит, он перешагнет через любого, кто окажется на его пути. Иногда этот коварный мужчина способен, в порядке любезности, приготовить ужин для голодной путешественницы, впрочем, только в том случае, если это служит его целям. Питер по сравнению с ним глупый теленок, так что, мисс Стэнфорд, будьте бдительны.

– Итак, до завтра? – сказал Клод, когда они подошли к центральной площади.

– Не знаю, – уклончиво ответила она, удивляясь тому, как естественно они перешли на «ты». Теперь, когда она потеряла прежнюю уверенность в собственной неприступности, перспектива вечернего визита в замок пугала ее. А кстати, куда подевалась его Сильви?..

– Приходи, – сказал он мягко. – Не следует смешивать между собой шальной поцелуй и интересы бизнеса. Я буду ждать тебя. Пока!

Утром приехал автофургон со стройматериалами, которые Роми закупила в соседнем городке накануне, ухнув на это все свои деньги. Она с головой ушла в работу: с наслаждением смешивала песок, известь и цемент в свежий раствор, нацепив на лицо марлевую повязку от пыли, откалывала от стены облупившегося фасада куски старой штукатурки, шпаклевала щели и трещины.

Мимо нее иногда проходили, вполголоса переговариваясь между собой, люди, но Роми игнорировала их, сосредоточенно балансируя на шаткой складной лестнице, которую нашла в чулане. Вооружившись мастерком, она зачерпывала порцию раствора из ведерка, которое держала в другой руке, и одним умелым движением руки загоняла раствор в щель между камнями. Умелое приглаживание мастерком и…

Краем глаза она сразу заметила внизу двоих мужчин. Одним из них был Клод. Преисполненная важности, и гордости за свое искусство, Роми, на мгновение оторвалась от работы.

– Как поживают твои жуки‑древоточцы? – крикнул он ей снизу.

– Лучше некуда! А твои? – крикнула она в ответ, с преувеличенной тщательностью, приглаживая свежую цементную заплату, скрывшую от глаз глубокую трещину в стене.

– Чуть завидев меня, улепетывают, сломя голову. Ты ведь знаешь, какие они трусливые, эти вредоносные твари! Слушай, Роми, твоя матушка случайно не появлялась на горизонте? Не звонила?

Роми вздрогнула, и последняя порция раствора полетела с мастерка прямо вниз.

– Ах ты боже мой! – воскликнула она, бросив взгляд на заляпанные раствором ботинки стоявшего рядом с Клодом мужчины лет пятидесяти. – Прошу прощения. Я сейчас спущусь и все исправлю.

Человек внизу что‑то залепетал по‑французски.

– Он говорит, чтобы ты не беспокоилась, – успокоил ее Клод.

Мужчина достал из кармана носовой платок и вытер им свою начищенную до блеска обувь.

– Это, раз уж ты обратила на нас внимание, инженер с телефонной станции. Поселок подключают к новой линии, так что пару дней придется побыть без связи. Надеюсь, потерпишь?

– Д‑да… – пробормотала она, хотя в душе надеялась, что в любой момент ей могут позвонить отец или мать.

Клод что‑то сказал инженеру, и тот направился к автофургону, стоявшему в конце улицы.

– Ты классно работаешь, – заметил Клод, наблюдая, как Роми, спустившись с лестницы, стала смешивать раствор. – Отцовские гены?

– Нет, реставрационные работы в Бриджу‑отере. Тамошняя ратуша сгорела почти дотла, так что нам пришлось начинать ее восстановление едва ли не с фундамента. Поначалу я разносила чай рабочим, затем меня повысили до штукатура… Так я освоила целый набор профессий, пока не выбрала в качестве предмета специализации плотницкое дело.

– Как много талантов в одной женщине! Я мог бы использовать их, – произнес Клод многозначительно.

Роми уже собралась послать его ко всем чертям, но спохватилась.

– А что, я не против того, чтобы присоединиться к бригаде реставраторов, – сказала она с робкой надеждой. – Мне нравится это дело. Люблю смотреть, как меняется вид строения. Ты всерьез предлагаешь мне работу?

– Если мне понравится то, что ты делаешь, а все идет к тому, – сказал он как‑то задумчиво, – то почему бы и нет?

Роми не надо было объяснять, что он имел в виду. Она продает ему коттеджи, а за это получает гарантированную работу, как минимум на несколько лет. При мысли о том, что она все это время будет находиться рядом с Клодом, по телу девушки разлилась сладкая истома. Ой, надо немедленно взять себя в руки.

– Спасибо, – пробормотала она, нагружая раствором ведерко и пряча от него глаза. Нет, скорее всего, ничего не получится, подумала Роми. Она не продаст ему дома, и он, конечно же, будет в ярости… Остается надеяться только на себя. – Нужно работать дальше, пока не схватился раствор, – извиняющимся тоном сказала она, снова забираясь на лестницу.

– Отличная организация рабочего процесса. Кстати, все это было здесь или куплено тобой?

– Куплено. Утром привезли. А что?

– Просто интересно. Ты твердо намерена двигаться вперед? Загляни‑ка ко мне сегодня вечером, Роми, – произнес он настойчиво. – Я хочу показать тебе макет поселка после реставрации, который подготовил мне архитектор. Придешь?

Разумеется, ей хотелось прийти в замок.

Взглянув в лицо Клода, она вдруг заметила, что он смотрит на нее чуть ли не с восхищением.

– Приду, – прошептала она, непроизвольно улыбнувшись. – До вечера, Клод!

– Буду ждать тебя, Роми.

Она закончила работу к пяти вечера. Донельзя, довольная тем, что сделала, Роми отнесла лестницу, инструменты и мешки в сарай, приняла душ и наскоро перекусила сандвичем с ветчиной.

Разложив на кровати свой небогатый гардероб, она задумалась, что надеть вечером. Что‑нибудь подчеркнуто строгое, вероятно. Хотя, если там будет эта Сильви… Чувство собственного достоинства пополам с тщеславием взяли верх, и она, отбросив прочь, все ограничения и предубеждения, решила одеться, как можно смелее.

Впрочем, одежда едва ли что‑нибудь значила: Клод будет любоваться исключительно своей ненаглядной Сильви. И все же она решила надеть темно‑зеленую узкую юбку, красиво облегающую ее широкие бедра.

– Никто не может мне запретить одеться так, как мне хочется! – заявила она вслух и натянула на себя кремового цвета шелковую блузку с открытыми плечами и с вырезом до середины спины. Поглядев на себя в зеркало, она усмехнулась, приятно удивленная тем, какой невероятно милый образ предстал перед ее взором.

Роми нашла темно‑зеленую же шелковую ленту и подвязала ею волосы. Так, теперь чуть‑чуть туши на ресницы и ярко‑красной помады на губы. Все – работа по созданию нового облика завершена. Возможно, она и не будет сражать встречных мужчин наповал, но, по крайней мере, сможет уверенно взглянуть в лицо миловидной – вне всякого сомнения! – Сильви, а это главное.

Еще пару раз, взглянув на себя в зеркало, Роми тщательно заперла дверь и двинулась по направлению к центральной площади.

Возле старого рынка на нее уставилась группа пожилых местных женщин, до того оживленно болтавших между собой. Роми весело помахала им рукой, но женщины повернулись к ней спиной. Тем не менее, она вправе была считать, что первый раунд выиграла, преодолев свой страх перед недоброжелательностью местных жителей. Она еще завоюет их расположение, непременно завоюет! Теперь осталось показать Клоду, что она не боится его так же, как не боится недоброжелательности других обитателей поселка.

Уверенным шагом Роми прошла к чугунным воротам замка и вдруг почувствовала, что от ее уверенности не осталось и следа. Разнервничавшись, как школьница, отправляющаяся на первое в жизни свидание, подняла она проржавевший запор. Ворота со страшным скрипом отворились.

Словно в замке Спящей Красавицы, подумала она. Сквозь асфальтовое покрытие подъездной дорожки пробивалась трава, примятая там, где недавно проезжали колеса автомобиля. По обе стороны вздымались вверх огромные дряхлеющие липы, образуя подобие темного туннеля, в котором что‑то пело, шумело, цвело. Казалось, человеческая рука не касалась сада, как минимум лет тридцать.

Замок, как и весь поселок Ла‑Рош, нес на себе следы запустения. Обходя его вокруг, Роми увидела, что крыша одной из башенок замка провалилась внутрь, темно‑зеленые ставни провисли на ржавых, петлях, а иные, слетев более чем с десятиметровой вышины, валялись под окнами.

Удрученная, открывшимся ей зрелищем разрушения, Роми прошла немного вперед и увидела припаркованный в глубине двора автофургон. Она бросила взгляд на извивающуюся внизу реку, обрамленную зеленеющими полями, и снова посмотрела на автофургон.

– Клод? – воскликнула она, удивленно рассмеявшись, потому что именно он сидел на ступеньках автофургона.

– Добро пожаловать в мои владения! – откликнулся он. – Прошу внутрь!

Пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, Клод нырнул внутрь. Роми, несколько озадаченная, последовала за ним.

– Я надеялась познакомиться с твоей Сильви, – осторожно заметила она, не обнаружив внутри фургона ни малейшего намека на присутствие женщины.

Клод еле заметно улыбнулся.

– Ее под страхом смерти не заставишь жить в таком примитивном жилище. Она устроилась в гостинице. – Он окинул оценивающим взглядом ее ладную фигурку. – По‑твоему, мы нуждаемся в компаньонке?..

– Я – точно нет, – с вызовом ответила Роми, чувствуя, как заколотилось у нее сердце. – А ты? Боишься, что я на тебя наброшусь?

Лениво усмехнувшись, Клод жестом предложил Роми сесть на узкую банкетку возле окна, а сам уселся напротив нее за стол.

– Скорее мне нужно держать себя в узде, – с усмешкой признался он.

– А почему ты не остановился в гостинице? – тихо спросила она, смущенная его ответом.

– Я слишком долго был в разлуке с замком, чтобы оставить его хотя бы на одну ночь.

– Но жить здесь!.. В такой тесноте! Глаза Клода мрачно блеснули.

– Ты мне сочувствуешь? – спросил он с усмешкой.

Роми вдруг подумала о том, какие бешеные траты предстоят Клоду для того, чтобы восстановить замок в его былом великолепии. Не каждому миллионеру по плечу. Правда, он выиграл грант французского правительства на восстановление поселка, но вряд ли он сможет использовать эти деньги на приведение в порядок собственного жилища. Вспомнив, что бывшая жена Клода без разбора тратила заработанные им деньги, она в порыве сочувствия сказала:

– Конечно. Мне кажется, ты не настолько богат, чтобы вложить несколько миллионов долларов в реставрацию замка.

– А что, для тебя имеет какое‑то значение, беден я или нет?

Роми не замедлила с ответом, обратив его реплику в выгодную ей сторону.

– Ну, разумеется! Ты не в состоянии будешь купить у меня дома… Господи!.. – Она испуганно зажала ладонью рот, но было поздно.

– Так ты все это время играла со мной, хотя на самом деле желала продать их? – спросил он тихо.

– Мое мнение может меняться, – ответила Роми с притворной неуверенностью в голосе. – Хотя, признаться, я не собиралась выдавать свою заинтересованность в продаже так скоро. Мне казалось, я должна была попытаться поднять цену на товар. – Она простодушно рассмеялась. – Не думаю, чтобы из меня получился хороший торговец хромыми, и безгорбыми верблюдами. Проще говоря: ты хочешь купить дома, я хочу их продать. Назови свою цену.

– А ты располагаешь всеми необходимыми документами, подтверждающими твое право полностью распоряжаться собственностью?

Роми достала из холщовой сумки, висевшей на ее плече, бумаги и передала их Клоду.

– Отлично, – сказал он, просмотрев их. – Дома определенно твои… Что‑нибудь выпьешь?

– Спасибо. Бумаги, пожалуйста, передай мне обратно.

Клод, помедлив, с величайшей неохотой вернул ей документы, потом поднялся из‑за стола и жестом предложил Роми следовать за ним.

– Единственное, что отец оставил после себя в приличном состоянии, – это винный погреб, – пояснил он, ведя ее к замку.

Ступив на каменные плиты холла, Роми с интересом осмотрела зал.

– Как великолепно все это могло бы смотреться после реконструкции! – сказала она негромко.

– Постройка пятнадцатого века. Перестроена, и обновлена в семнадцатом. Стропила из древесины грецкого ореха, очень прочные…

Роми пробежалась пальцами по поверхности стола. Под слоем пыли обнаружилось темно‑красное дерево, правда, другой конец стола разбух от дождя. Подняв голову, она разглядела в потолке дыру, сквозь которую проглядывал кусочек синего неба.

– Как грустно, – пробормотала она удрученно. – Послушай, Клод, но тебе и целой жизни не хватит, чтобы все это отреставрировать.

– Хватит, – тихо, но уверенно сказал он. – Просто я поставил перед собой цель первым делом привести в должный вид поселок. Я не могу позволить себе тратить деньги на реконструкцию замка, зная, в каких условиях живут там люди.

У Роми снова екнуло сердце. Этот человек вызывал восхищение своим благородством! Неужели он не играет?..

– И какие же сроки ты для себя определил? – спросила она, бредя по холлу.

– Четыре года на поселок. Пять на замок.

– Но ведь это почти десять лет жизни! – воскликнула она. – Десять лет каторжного труда!

– Смотри, здесь сохранились подлинные обои семнадцатого века, – сказал Клод, показывая на пораженные грибком стены. – Я надеюсь воссоздать точную их копию. А вот эти деревянные панели большей частью прогнили, но некоторые из них, возможно, удастся сохранить. А теперь давай пройдем в западное крыло, в салон. Там дела обстоят чуть лучше.

Клод зажег свечи в старинном подсвечнике, взял его в руку и повел Роми по темным, мрачным коридорам. Девушка, слегка испуганная, прижалась к его плечу.

– Я считала коттеджи матери верхом запустения, – сказала она чуть слышно, – но то, что я вижу здесь, просто не поддается описанию.

– Почему же, – раздраженно отозвался Клод, – во все века это называлось вандализмом.

Он, вероятно, думал в это мгновение об отце, но Роми невольно вспомнила о матери. Та наверняка имела отношение к запустению замка, но в какой степени – это ей еще предстояло выяснить.

Они ступили в пронизанный лучами заходящего солнца зал со стрельчатыми окнами от пола до потолка, выходящими на запущенную оранжерею с разбитыми стеклами.

Клод ушел в погреб, унеся подсвечник с собой, а Роми, примостившись на краю старинного кресла, попыталась в очередной раз разобраться в своем отношении к нынешнему хозяину замка.

Да, Клод Ларош был мстителен и беспощаден по отношению к себе и другим. Он манипулировал людьми, очаровывая их и пряча свои истинные намерения. Да, он был страстно предан своему владению и благополучию обитателей поселка, и они, кажется, обожали его. И конечно же, в глубине души своей он оставался джентльменом, человеком чести и слова.

Клод на каждом шагу озадачивал ее, и чем больше озадачивал, тем больше Роми подпадала под обаяние его личности.

10

– Я хотел показать тебе, что я планирую сделать. Возможно, после этого ты лучше поймешь мотивы моих поступков, – сказал Клод, доставая из секретера большую папку. Он отодвинул в сторону, принесенную им из погреба бутылку красного вина и положил папку перед девушкой на изящный столик. Раскрыв папку, он достал из нее серию эскизов. – Вот группа домов на берегу реки. Вот так они выглядят сейчас, а вот так должны выглядеть после реконструкции. Практически вся молодежь уехала отсюда в большие города. Мне нужно вдохнуть в поселок новую жизнь, вернуть людям веру в завтрашний день.

– Организовав работы по восстановлению исторического облика поселка? – спросила Роми, рассматривая рисунки с изображением поселка после перестройки.

– Отчасти, да. Идея состоит в том, чтобы привлечь сюда молодых, энергичных людей со всех уголков Франции. – Клод усмехнулся при виде того, как вытянулось лицо Роми. – Поселок родится заново. Все будут работать на благо этого плана. И я уже получил запросы от людей, которые устали от бешеного темпа городской жизни и мечтают переехать вместе со своими семьями в тихое и безопасное место, где господствуют человеческие отношения, продукты поступают на стол прямо с поля, огорода или фермы, а не из гигантского супермаркета, где их месяцами хранят в вакуумной упаковке, чтобы они не испортились.

– Потрясающая идея, – с благоговейным трепетом в голосе отозвалась девушка. – Восстановить поселок, а заодно и подстегнуть развитие экономики округа… Но ты не боишься, что приезжие до неузнаваемости изменят дух Ла‑Роша?

– Нет. За нынешними его обитателями останется веское слово во всех грядущих переменах. И я, разумеется, не останусь в стороне, если почувствую, что происходит что‑то неладное. Мы должны создать новое ощущение общности и постараться остановить отток молодых людей в города, наоборот, вернуть их, обеспечив работой. Мы будем развивать только мелкое предпринимательство и туризм. Я рад, что тебе понравилась моя идея, – сказал он, захлопывая альбом.

– Она просто восхитительна! – искренне призналась Роми. – Хочется верить, что тебе удастся осуществить ее.

– А что ты думаешь, по поводу сознательного стремления твоей матери разрушить замок и поселок с единственной целью – чтобы я, вступив во владение имением, оказался на пепелище?

Роми вздрогнула.

– Ты так уверенно это утверждаешь… Но почему я должна верить именно твоим словам? – спросила она, чувствуя, как глаза ее наполняются слезами.

– Но ты уже знаешь об отношении к ней жителей поселка, – заметил он. – Один человек может ошибаться или лгать, но весь Ла‑Рош?

– Запросто! – упрямо заявила Роми. – Примеров в истории сколько угодно.

– Все сказанное мною – правда. Я не могу лгать, когда речь идет о столь болезненных для меня вещах, – сказал Клод чуть слышно. – Думаю, ты в этом убедилась.

Роми прикусила губу, разрываемая, противоречивыми чувствами. Интуитивно она верила ему, но в прошлом эта же самая интуиция порой подводила ее самым жестоким образом.

– Если бы твои слова оказались правдой, для меня это был бы тяжелейший удар, – прошептала она. – Такое поведение выходит за всякие рамки.

– Твоя мать – женщина, не признающая никаких рамок.

С портретов, висящих на стенах, на Роми сурово взирали представители рода де Ларош, владевшие замком на протяжении столетий. Как она заметила, шелковые шторы на окнах выцвели, и запылились, часть лепнины под потолком обрушилась.

– И все же я сомневаюсь в твоих словах. Разрушать такую красоту сознательно… Для этого надо быть, как ты говоришь, вандалом, либо… либо питать к тебе смертельную ненависть. Но откуда ей взяться, этой ненависти? Что такого ты мог сотворить, чтобы она стала твоим смертельным врагом?

Клод поморщился.

– Поводов масса. Я превратил ее жизнь в ад. Прокалывал шины на ее автомобиле, подкидывал, дохлых кошек ей в спальню, облил ее ведром помоев…

Роми отчаянно глотнула воздуха, не веря своим ушам.

– Ты?!! – вырвалось у нее. – Ты мог на это пойти? Если бы ты со мной обращался так же, я бы тоже объявила тебе войну не на жизнь, а на смерть.

– И ради этого обрекла бы на разрушение замок и поселок, населенный ни в чем не повинными людьми?

– Нет, посторонние здесь ни при чем. Но твое поведение – оно просто ужасно!..

– Я был тогда еще слишком молод, – процедил Клод сквозь зубы. – Время самых необузданных страстей и самых бешеных поступков.

Ты так и остался диким и бешеным в душе, подумала Роми. Просто научился сдерживать свои страсти, но надолго ли? И что будет, если однажды твоя злость, направленная против меня или кого бы то ни было, снова вырвется наружу?

– Я видел, как с каждым днем усыхает от стыда и горя моя мать, – продолжил он. – Я должен был сделать что‑то, чтобы вынудить Софию убраться прочь.

– И тем самым еще сильнее загонял ее в объятия отца?

Клод удивленно приподнял голову.

– Как ты догадалась? София Стэнфорд оказалась сильнее и хитрее, чем я полагал. Думаю, с того времени, ею овладело навязчивое стремление стереть из памяти моего отца не только его жену и сына, но и замок Ла‑Рош, как таковой.

– Хватит! – вырвалось у Роми. – Моей матери нет здесь, и она не может постоять за себя. Какой же это суд, если слово не дается ответчику?

– Она его получит! – угрюмо пробормотал Клод. – Она ответит за то, что из чувства мести довела до запустения целый поселок. Она многого добилась. Не вынеся испытаний, в изгнании умерла моя мать. До срока, не выдержав пустой и лихорадочной светской жизни, бесконечных путешествий, вечеринок, раутов, скончался мой отец. Многовековая история рода под угрозой. Теперь тебе понятно, почему я так ожесточен против Софии, Роми?

– Если только ты не…

– Это правда. Клянусь жизнью моей матери!

– А как быть с моей матерью? – с упрямой твердостью спросила она. – Порядочно ли с моей стороны судить ее заочно, так ни разу и не увидев?.. Клод, скажи, когда же, наконец кончится эта вражда? – взмолилась она.

– Ты уже все знаешь! Я хочу вернуть себе эти дома.

– Хорошо, приведем наши отношения в полную ясность. Я, разумеется, не люблю людей, способных причинить боль ближнему, не переношу эгоизма. Хотя…

Хотя сейчас она собиралась причинить ему боль и действовала, как закоренелая эгоистка.

Роми почувствовала, что еще немного, и она возненавидит самое себя.

– Ты так и не закончила мысль, – подал голос Клод. – Я слушаю, что ты скажешь дальше.

– Я просто хотела сказать, что влюбленные вообще склонны не замечать никого, и ничего вокруг себя…

– И ты считаешь вполне естественным то, что мой отец перестал замечать меня и мою мать?

– Не знаю. Но смеешь ли ты ненавидеть Софию за то, что она сделала твоего отца счастливым? Возможно, ей тяжело было жить в поселке, в обстановке всеобщего неодобрения, а точнее, ненависти, и месье де Ларош, следуя ее желаниям, старался как можно реже бывать здесь?

Клод насупился.

– Если бы она его любила, она бы никогда не попросила его покинуть поселок и не довела до разорения.

– Порой можно настолько сходить с ума по другому человеку, что перестаешь думать о последствиях своих поступков, – опустив глаза, прошептала Роми. – Поступков, которые потом не можешь себе простить.

– Тебя кто‑нибудь обижал в прошлом? – дрогнувшим голосом спросил Клод. – Кто? Твой отец?

Роми отрицательно покачала головой.

– Один мужчина, – помолчав, сказала она. – Он жестоко унизил меня.

– Мужчина, которого ты любила? Роми усмехнулась.

– Я была такой наивной! Этот парень долгое время меня в упор не замечал, я для него была забавным недоразумением. А потом он решил посмотреть, насколько далеко я могу пойти, просто так, для развлечения…

– И ты купилась, на его знаки внимания?

– Ну, как тебе сказать…

Клод чертыхнулся, и Роми испуганно вскочила на ноги, опрокинув на себя так и недопитый бокал вина.

– Извини, – сказал он виновато, спешно достал из кармана носовой платок и протянул ей. – Ты слишком ранимая и сентиментальная, чтобы прижиться здесь, – пробормотал он, глядя, как она вытирает пятна на блузке. – Тебе здесь нелегко придется! Да и без знания французского не обойтись…

В его голосе Роми послышалась угроза. Какая, же я дура! – упав духом, подумала она. Разоткровенничалась…

– Ладно, – грубо сказала она вслух, возвращая ему платок. – Твои предложения! – Она вздрогнула, когда Клод неожиданно схватил ее руку и поцеловал в запястье. – Ну, сделай же свое предложение! – побледнев, прошептала она, то ли боясь, то ли не желая выдернуть руку прочь.

Клод поднял глаза и еле слышно сказал:

– Мне казалось, именно это я и делаю!

– Ты… – произнесла, чуть заикаясь от волнения, Роми, – ты не назвал цену!

Клод нахмурился, и губы его дрогнули.

– Боюсь, цена окажется неприемлемой для нас обоих…

Роми ничего толком и не поняла. Казалось, они говорили на совершенно разных языках. Имел ли он в виду, что они не уживутся рядом друг с другом? Или что ее не примут в поселке?..

Вырвавшись, Роми выбежала к оранжерее, глядя вперед ничего не видящим взглядом. Однако Клод нагнал ее и, тяжело дыша, встал за ее спиной. Ну, почему он не оставит меня одну? – с отчаянием подумала девушка, сжимая руки в кулаки. Зачем он мучает меня? Чего добивается?

– Послушайся моего совета, дорогая, – проведя кончиком пальца по ее обнаженному плечу, произнес он. – Продавай все и уезжай. Ты не представляешь, что может произойти, если ты останешься!

– Хорошо! – крикнула она, резко оборачиваясь к нему лицом. – Назови свою цену. Что я получу в обмен за свои дома? А может, мне выгоднее обратиться в агентство по недвижимости?

По лицу Клода пробежала судорога. Он взял Роми за руку, отвел обратно к столу и разлил по бокалам вино. Лицо его вдруг стало абсолютно непроницаемым.

Залпом осушив свой бокал, он стал сухо рассказывать ей о том, где, как и на каких условиях, она может выставить на продажу дома, какие документы от нее потребуются, каковы особенности французского законодательства в области недвижимости, – все, что ей нужно было знать, чтобы самостоятельно организовать сделку.

Он закончил и, не дождавшись от нее даже слова в ответ, вопросительно поднял бровь:

– Итак? Может, все же тебе будет легче договориться со мной напрямую? Я дам тебе неплохие деньги…

У Роми комок застрял в горле. Вместо того чтобы поблагодарить Клода за столь подробную информацию и вежливо распрощаться с ним, она ощутила, что собирается совершить жестокий и ничем не оправданный поступок. Как бы ни вел себя в отношении ее матери Клод, он любил свой родовой замок и поселок и стремился обеспечить ему возрождение и процветание. Только эти три жалких коттеджа были у него как бельмо на глазу… И все же…

– Извини, – упрямо заявила Роми, чувствуя совершенно раздавленной. – Но я не могу…

Клод напрягся:

– Тебя не устраивает цена? Ну, так я еще не назвал ее. Скажи, сколько ты хочешь получить за эти три ветхих здания?

– Знаешь, Клод, если честно, я вообще не рассчитывала ни на какие деньги, когда ехала сюда… Но я не могу… – Она прикусила губу, увидев, каким гневом загорелись его глаза, и торопливо закончила: – Мне жаль, мне в самом деле, очень жаль, но я обещала маме, когда та звонила…

– Что?! – выдохнул Клод. – Так ты все это время знала, где твоя мать?

– Да! – испуганно вымолвила она.

– И, значит, ты не собираешься продавать мне свои дома? – прорычал он. – Признайся, ты в сговоре со своей мамашей? Держите меня, за последнего идиота? Набиваете цену?! – взревел он, как клещами сжав ее руки.

– Прекрати, Клод!..

– Так ты нарочно притворялась, что тебе интересны мои рассуждения о будущем Ла‑Роша, а сама все это время только и ждала, что я расскажу тебе о деталях продажи недвижимости?! Ты водила меня за нос? Господи, помоги, не дай мне убить ее!

– Извини, Клод, но я не могу продать тебе эти здания, – прошептала Роми чуть слышно.