Текст книги "Секреты и Соблазнение (ЛП)"

Автор книги: Бьянка Мов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

23

Александр

Слуга семьи Арден открыл мне дверь и пригласил войти. Я пообещал Пенелопе навестить ее отца, чтобы успокоить его по поводу убийства. Это была не моя работа, но наши семьи были тесно связаны и знали друг друга на протяжении веков.

Независимо от того, что произошло между мной и Пенелопой в прошлом, мне все еще было жаль ее. Расти в такой семье, как у нее, было гребаным кошмаром, и если я мог хотя бы немного улучшить ее положение, то я был счастлив этим.

– Вот ты где – услышал я ее голос с большой двойной лестницы из вишневого дерева, которая вела на один из многих этажей особняка. Она подбежала ко мне со своей сверхъестественной скоростью и заключила меня в крепкие объятия.

Нерешительно я похлопал ее по спине, прежде чем отстраниться.

– Твой отец? – спросил я, оглядывая большой зал.

Люстра, украшенная сотнями кристаллов, низко свисала с потолка. Черный мрамор под моими ботинками был достаточно отполирован, чтобы я мог посмотреть на себя в отражении, а стены, как всегда, кричали о декадансе.

Они жили как члены королевской семьи, демонстрируя свой шик на всеобщее обозрение. Не то чтобы мои родители этого не делали. В наших кругах было принято выставлять напоказ свое богатство и власть.

– Он должен быть здесь с минуты на минуту – ответила Пенелопа, провожая меня в личную столовую семьи.

Стол был накрыт, кровь уже налита в самоохлаждающиеся бокалы. Я сел рядом с ней и не предпринял никаких попыток завязать разговор.

Через несколько мгновений появился ее отец.

Для других он выглядел не старше сорока, статус власти, признак того, что магия в нем была сильной и сохраняла его молодым.

Он протянул мне руку, и я крепко пожал ее.

– Это мило с твоей стороны навещать меня время от времени. – Хотя он казался открытым, в этой фразе был язвительный оттенок.

Николас Арден все еще не простил меня за то, что я разорвал помолвку с его старшей дочерью. Этот союз еще больше сблизил бы наши семьи, но я не мог посвятить себя на всю жизнь – дольше, чем некоторые могут себе представить – женщине, которая меня никоим образом не очаровывала.

Ну, я был очарован ее выносливостью и тем, что она никогда не срывалась, но, по сути, это было все. Я также был уверен, что Пенелопа не любила меня. Она устроила это шоу, чтобы угодить своему отцу, не более того.

– Много работы, ты знаешь. – Он кивнул и сделал несколько глотков крови. По крайней мере, это был не алкоголь. Мой вид мог стать очень раздражающим, если речь шла о слишком большом количестве выпивки.

– Да, я слышал, у тебя полно работы. Особенно с этого учебного года. – Мой взгляд метнулся в сторону, и я посмотрел на мужчину с квадратными чертами лица.

– Преступникам нужна твердая рука, и я даю им ее.

Никакой лжи.

– По-видимому, это недостаточно сильно, когда у вас есть бешеный низший класс, бегающий вокруг и убивающий других. Излишне говорить, что на нас и так слишком много глаз, особенно на Флавиана.

Его сыну скоро должно было исполниться пятнадцать, и он должен был принимать более активное участие в семейных делах. В их устаревшей иерархии он все еще был выше своей старшей дочери. То есть, если бы Флавиан не был мудаком-садистом.

Страх Пенелопы был оправдан. Если бы Николас узнал, что его сын непредсказуем и представляет опасность для репутации семьи, он, несомненно, избавился бы от него и произвел на свет нового наследника престола. Поскольку в наших жилах текла чистая, благородная кровь, это было бы наименьшей из наших проблем.

Только нечистые потомки не могли произвести потомство. Особенно не с людьми. Так что у него не было причин удерживать Флавиана, и он тоже не заботился о мальчике.

– У нас все под контролем – заверил я его. – Улики доказывают, что это действительно был какой-то смертный. Мы найдем виновного. – Он некоторое время смотрел на меня, взвешивая, верить мне или нет. После короткого кивка стало ясно, что он выбрал первый вариант. Идиот.

Мы поели в тишине и допили наши напитки.

– Пойдем со мной за сигарой, парень. – Это была просьба, в которой я не мог отказать, поэтому я не отставал от него и вошел в курительную комнату. Несмотря на свой несносный характер, он уважал меня, вернее, мою семью.

У нас было больше влияния, глаз и ушей по всему миру.

– Я на самом деле надеялся, что ты все-таки пересмотрел помолвку. – Он закурил сигару, посмотрел на меня краем глаза.

Я достал пачку сигарет и сделал то же самое.

– Тогда мне жаль вас разочаровывать – ответил я, затягиваясь дымом. Он закатил глаза.

– Мы женимся не по любви, малыш, мы женимся из чувства долга. И твой долг – произвести на свет наследников. Обрюхать ее несколько раз, чтобы у тебя была подмога, если кто-нибудь сделает глупость. Тогда ты сможешь прожить свою жизнь так, как тебе хочется. Возьми десятки других женщин. – Я не позволил своему замешательству проявиться.

Этот человек всерьез хотел продать свою дочь, чтобы он мог сделать серьезный шаг в нашу семью. Отвратительно. – Ты можешь попробовать ее на ночь, если хочешь. Мне насрать. – Медленно, моя челюсть отвисла.

Я никогда особо не заботился о Пенелопе, но то, что он так говорил о ней, когда она могла слышать нас в другой комнате, заставляло мою кровь кипеть.

– Слышать такие отвратительные слова из уст аристократа более чем разочаровывает. Моя семья поступает правильно, не принимая в семью такого позора для нашего вида. – К счастью, мои родители в последний момент поняли, что союз с Арденами принесет нам больше вреда, чем пользы.

Однако, если бы они настояли на браке, мне пришлось бы подчиниться, будучи связанным их волей.

Николас поднялся с кожаного кресла, и я сделал то же самое, готовый напасть на него в любой момент. Мои родители бы поняли. Никто не имел права причинять вред своему наследнику.

Если он и был напуган, то никак этого не показал.

– Ты смеешь так разговаривать со мной в моем собственном доме? – он почти кричал. Кривая улыбка расползлась по моим губам.

– Любой, кто оскорбляет женщину в моем присутствии, заслуживает большего, чем грязные слова. – Я сделал шаг ближе, возвышаясь над ним. – Никогда не забывай свою фамилию и никогда не забывай мою. Моя семья может раздавить тебя, как крошечное насекомое. И если я еще раз услышу, как ты вмешиваешься в наши семейные дела, мой визит не будет таким дружелюбным. Какой маленький преступник убил девушку, это полностью мое дело.

Раздраженное выражение промелькнуло на его суровых чертах. Я сделал последнюю затяжку и стряхнул пепел прямо на его костюм.

– Извини. – Я бросил окурок и растоптал его на старинном ковре, который, должно быть, стоил целое состояние. – Пришли мне счет. – Не сказав больше ни слова, я повернулся и ушел.

Пенелопа встретила меня в фойе, где я взял свою куртку. Она беззвучно поблагодарила, и я коротко кивнул, прежде чем исчезнуть в темноте.

Мой гнев взял надо мной верх. Мне нужна была свежая кровь.

24

Мы опаздывали. Вечеринка в честь Хэллоуина уже началась два часа назад, и мы только что закончили наряжаться.

Ну, этот кусочек ткани костюмом не назовешь, но выглядел он сексуально, и Александру он наверняка тоже понравился бы.

На мне было слишком короткое шелковое платье, которое больше походило на вызывающую ночную рубашку, спина была совершенно обнажена. Ремешки были усыпаны маленькими камушками, сверкающими, как маленькие звездочки в безоблачную ночь. Я решила надеть туфли на высоких каблуках с ремешками в тон платью.

Лейла была одета почти в тот же наряд, что и я, за исключением того, что ее платье и туфли были серебристо-белыми.

– Пока мы не забыли. – Она протянула мне мою маску, которая закрывала мои глаза. К нему были прикреплены заостренные рожки, что делало меня похожей на распутную сестру дьявола. Или, по крайней мере, как дальний родственник.

Хихикая, мы направились в зал, где обычно проводились службы. Было как-то поэтично, что ночь мертвых отмечалась в священном месте. Точь-в-точь мой юмор.

Громкий бас уже был слышен из коридора, и мое сердце пропустило удар в предвкушении. Я никогда не была на настоящей вечеринке в честь Хэллоуина с друзьями.

В баре, где подавались только безалкогольные напитки, мы заметили парней, оба в костюмах Призрака оперы. Их костюм определенно был намного красивее нашего, мы должны были отдать им должное.

Калеб поцеловал Лейлу в щеку, что было более интимным на публике, чем я когда-либо видела от них раньше. Ной жестом велел мне повернуться и тихо присвистнул, глядя на мое произведение искусства.

Мы погрузились в глубокие разговоры о худших теориях заговора в истории человечества и смеялись до тех пор, пока у нас не заболели животы. Даже Калеб сделал это, что было так же редко, как наводнение в Сахаре.

– Давайте, ребята, потанцуем. Мы здесь не для того, чтобы стоять на тротуаре, как проститутки – убеждала Лейла, увлекая нас на танцпол.

– Но мы, конечно, одеты как они – пробормотала я, следуя за ней.

Заиграла одна из моих любимых песен, и я погрузилась в музыку, впитывая интенсивный запах мирры и пыльных библий. Я закрыла глаза, думая обо всем и ни о чем. Я была в академии для малолетних преступников, танцевала на вечеринке со своими друзьями. Друзья. Это было ошеломляюще.

Лейла сделала сотни фотографий, запечатлевая каждый момент. Я позировала с мальчиками, оба пытались показать свои мускулы. Я, с другой стороны, просто обхватила их руками и крепко сжала.

Потом мы по очереди, и Калебу пришлось фотографировать меня и Лейлу, что, конечно, заняло гораздо больше времени.

– Я думаю, этого достаточно – сказала я, и она положила свой планшет обратно в сумочку.

– Этого никогда не бывает достаточно – ответила она, закатив глаза.

Я уже собиралась обернуться, когда чье-то прикосновение, такое легкое, пощекотало мой обнаженный позвоночник. Раздраженная, я огляделась, но не смогла заметить никого знакомого. Большинство из них все равно были в масках, закрывающих часть их лиц.

Я отпустила это и снова обратила свое внимание на своих друзей, когда это странное ощущение на моей спине появилось снова. Какого черта?

Мой взгляд упал на высокого мужчину, половина его лица была закрыта жуткой черно-красной маской. Его волосы были аккуратно зачесаны назад, а наряд делал его почти незаметным в толпе. Я знала эту гордую осанку, могла узнать его просто по позе – мистер Престон.

Он сделал движение головой в сторону выхода, и я коротко извинилась перед своими друзьями.

Потные тела были тесно прижаты друг к другу, и мне пришлось бороться за свою свободу. По пути несколько локтей коснулись моих ребер, и я стиснула зубы, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль.

Первый глоток свежего воздуха был подобен прыжку в бассейн в жаркий летний день. Я и не подозревала, как сильно мое тело нуждалось в этой прохладе.

Мягкое ощущение на моей коже появилось снова, и я отступила на шаг, испуганная внезапным прикосновением.

Я посмотрела налево, где человек, одетый во все черное, медленно направлялся к лесу.

Ощущение покалывания распространилось по нижней части моего живота, потому что я знала, что будет ждать меня под прикрытием деревьев.

Я плотнее прижала к себе пальто, которое сняла с вешалки незадолго до того, как выйти, но ледяной воздух все равно заставлял меня дрожать.

Несколько раз я чуть не упала, так как высокие каблуки и неровный грунт не были удачным сочетанием.

Наконец, мои пальцы коснулись ствола первого дерева, но я нигде не могла видеть своего профессора. Он заманил меня сюда просто для забавы или просто пытался напугать меня?

– Клянусь тебе, если ты спрыгнешь с дерева или что-то в этом роде, я тебя кастрирую – крикнула я, но в ответ ничего не последовало, ни единого звука.

Некогда оглушительная музыка затихла вдали, в то время как безмолвный лес следил за каждым моим шагом.

С раздраженным стоном я развернулась и уже собиралась уходить, когда кто-то сильно дернул меня назад и прижал к дереву. Крик ужаса вырвался из моего слишком пересохшего горла.

У меня не было времени думать, я уже чувствовала мягкие губы на своих. Только когда я вдохнула поглубже, заметив соблазнительный запах, который преследовал меня даже во сне, мое тело расслабилось.

Жадные пальцы Александра прошлись по моей груди к горлу.

– Ты напугал меня – пробормотала я между нашими горячими поцелуями и почувствовала его улыбку.

– Это тебя возбудило? – Его рот переместился к моей челюсти, затем к ключице.

– Посмотри сам – был мой единственный ответ. Без предупреждения его пальцы скользнули под мои стринги, и я застонала. Так чертовски холодно.

– Здесь есть место для большего. – Александр освободил одну из моих грудей, прикусив сосок и заставив меня застонать. Боже, они буквально кричали о его языке, его зубах.

В то время как его пальцы совершали жестоко медленные круги вокруг самого чувствительного места между моими ногами, его поцелуи оставляли маленькие огоньки желания на моей груди. Если бы не было так холодно, я бы давно сорвала с него одежду.

Тело Александра лишило меня своего тепла, когда он опустился на колени и положил одно из моих бедер себе на плечо так, что я растянулась перед ним, не в силах пошевелиться.

– Ты не представляешь, как долго я этого ждал, Эйви.

Он отодвинул кусочек кружева в сторону, и затем я почувствовала внезапный жар его языка, когда он жадно исследовал каждый дюйм.

Мои глаза закатились, и я издала низкий стон, не в силах сдержаться, когда он творил свое волшебство у меня между ног.

Александр раздвинул их шире, и я вздрогнула, почувствовав его язык глубоко внутри себя. Это ощущение так сильно отличалось от его длины, но было таким же горячим. Черт, он улыбнулся мне, как изголодавшийся человек.

– Ты такая красивая, ты мое спасение – пробормотал он едва слышно. – И мне кажется, я влюбляюсь в тебя.

***

Александр

Она ощутила вкус греха и сладчайшего обольщения, моей вечности. Я усилил давление своего языка, мои движения ускорились, когда она вцепилась в мои волосы, потянув за них.

Я скользнул пальцем внутрь нее, и она сильнее прижалась к моему рту.

Эйвери издала глубокий, хриплый звук, который пронзил меня до мозга костей, ее неповторимый аромат затуманил мои чувства.

Как бы я хотел вонзить свои клыки в ее кожу, попробовать ее хотя бы раз. Этого хватило бы на всю жизнь. Нет, это была ложь. Я никогда не насытился бы ее кровью.

Бедро Эйвери было прижато к моей щеке. Все, что мне нужно было сделать, это повернуть голову и отметить ее как свою. Но что, если я не смогу остановиться? Что, если ее кровь была настолько пьянящей?

Ты можешь остановиться, уверял я себя. Только один вкус.

Дьявольский голос в моей голове, который не знал ни жалости, ни раскаяния, взял верх, и я повернул голову, обхватив ее бедро рукой и кусая ее, в то время как мои другие пальцы уверенно двигались в ней и из нее.

Вздох удивления сорвался с ее губ, но у нее не было времени паниковать, так как одна маленькая капля моего яда привела ее в полный экстаз. Это было ощущение чистого кайфа, дающее тебе лучший оргазм в твоей жизни.

Ее кровь коснулась моего языка, и я чуть не кончил на месте. Вкус у него был более насыщенный, чем у всего, что я когда-либо пил в своей жизни. Ее эликсир жизни, приготовленный специально для меня, мой личный наркотик.

Я сильно втянул, и ее кровь потекла по моему горлу, запечатлевшись в моей памяти, как в тот момент, когда я увидел ее в первый раз, а затем во второй, третий и несколько недель назад в четвертый раз. В каждой из ее жизней я находил ее, или она находила меня, обреченная снова влюбиться и все же не быть вместе.

Крик сорвался с ее губ, когда ее мышцы сжались вокруг моих пальцев, и ее влага потекла по моему запястью.

Хватит, кричал другой, более рациональный голос в моей голове. Достаточно…

Я вытащил клыки и увидел два прокола на ее бледной коже. Они заживут через несколько минут, точно так же, как заживала рана на ее ладони.

Я вздрогнул, когда из ее горла вырвался еще один крик, на этот раз не от удовольствия, а от ужаса.

***

Эйвери

Я оттолкнула его назад, уголки его рта и подбородка окрасились темно-красным. Он, блядь, укусил меня? Нет…

Я попятилась от него, когда пришло жуткое осознание. Мои туфли застряли в грязи, и я сняла их, чтобы увеличить расстояние, между нами.

Мои сны, черные глаза, страх Лейлы перед кровью. Если бы мои конечности не окоченели от холода, я могла бы упасть в обморок.

Он медленно поднялся на ноги, не делая резких движений, как будто я наставляла на него пистолет. Мое сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди, а пальцы бесконтрольно подергивались.

– Не бойся меня – умолял он, протягивая руку, но я отступила. Его глаза, когда-то яркие, как небо, стали темно-синими.

Иногда монстры ближе к вам, чем вы думаете. Однажды он сказал мне это.

Я не могла в это поверить, не хотела в это верить, и все же мое сердце всегда знало, как будто он признался мне в этом давным-давно.

С болью в сердце я развернулась и побежала прочь. Камни и мелкие ветки впивались в мои босые ноги, но я почти не чувствовала боли. Адреналин притупил мои чувства.

Я уходила все дальше и дальше от академии, лес становился все гуще и темнее. Я хотела повернуть, чтобы выбежать на главную дорогу, когда неподалеку от меня послышался шорох. Он догнал меня. Или нет, он этого не делал.

Краем глаза мелькнула белая рубашка, но у меня не было времени думать об этом, хотелось поставить, между нами, полушарие.

Александр солгал мне, укусил меня. Может быть, он поступил бы хуже…

Мои легкие угрожали сдаться, мои движения замедлились. Только мое бешено колотящееся сердце заставляло меня продолжать бежать, подальше от вампира.

***

Александр

Я побежал за ней, но оставил, между нами, достаточное расстояние, не желая пугать ее еще больше. В какой-то момент она устанет.

Моя девочка была совершенно напугана, и это разбило мне сердце. Я проклинал себя за ту боль, которую причинил ей, и не смог бы жить, зная, что она ненавидит меня.

Запах крови на ее ногах стал сильнее, и мне пришлось собрать все свои силы, чтобы подавить черные вены вокруг глаз. Это прикончило бы ее окончательно.

Издалека я услышал треск веток, увидел, как кто-то бежит к нам. Флавиан. Я ускорил шаг, желая заслонить ее от него. Этот мудак-садист любил терроризировать смертных студентов.

– Делиться – значит заботиться – сказал он издалека, зная, что я его слышу.

Он поднялся на ступеньку выше, чтобы Эйвери могла его видеть. Еще один крик сорвался с ее губ, и прежде чем Флавиан смог схватить ее, я оттолкнул его своей сверхъестественной силой. Он врезался в дерево, которое от удара разломилось надвое. Брат Пенелопы просто смеялся как идиот, как будто для него все это было шуткой.

– Нехорошо – съязвил он, прежде чем продолжить погоню.

Кровь Эйвери, ее страх и тот факт, что она убегала от него, сделали ее конечной добычей, которая подпитывала его инстинкты.

У меня не было времени опомниться, и он продолжал ускоряться, в то время как Эйвери убегала от нас зигзагом. Флавиан повернул запястье в мою сторону и послал порыв ветра прямо в мой центр, позволив мне отлететь назад, как будто я ничего не весил.

Черт, я недооценил маленького ублюдка, особенно его стихийную магию, которой обладали несколько сильных вампиров.

Огненное лассо вырвалось из моих пальцев, желая обжечь его руки, но он увернулся в последнюю секунду, наступая Эйвери на пятки.

Я видел, как она борется за каждый шаг, и боялся, что она больше не выдержит. Одной-единственной мыслью я послал ветер ей в спину, чтобы она набрала скорость, но я знал, что это было напрасно.

Мои ноги едва коснулись земли, когда я схватил мальчика за рубашку, прежде чем виноградные лозы обвились вокруг моих ног и повалили меня на землю. Я сжег виноградные лозы и поднялся на ноги, когда услышал крик Эйвери. Моя кровь застыла.

Флавиан стоял позади нее, его рука обхватила ее горло, пальцы впились в ее хрупкую кожу. Ее глаза были красными, в то время как его были черны как ночь.

– Еще один шаг, и я убью ее, профессор.

25

Александр

Это то, на что был похож внетелесный опыт?

Я не мог ясно мыслить, только видел перед собой измученное лицо Эйвери. Она яростно царапала его предплечья, брыкалась и извивалась, но это было так, как будто она боролась со стеной. Глаза Флавиана были полны убийственной ярости, он жаждал ее крови.

– Я уже знал, что что-то не так, когда почувствовал твой запах на ней, но то, что ты трахаешь своих студентов, для меня в новинку – сказал он с весельем. Рычание сорвалось с моих губ. – Или есть что-то еще?

Я изо всех сил пытался скрыть свои чувства к ней, защитить ее от монстров, которые скрывались в этой академии. Очевидно, я потерпел неудачу, если даже этот садист заметил мою любовь к ней.

– Мне насрать на нее – сказал я, молясь, чтобы она мне не поверила. Смесь гнева и разочарования загорелась в ее глазах, и я возненавидел себя за слова, которые должен был произнести дальше. – Она была хороша только для траха. Ее кровь была бонусом, хотя я пробовал лучше ее.

Флавиан фыркнул, и я увидел слезы, навернувшиеся на глаза Эйвери. Как бы мне этого ни хотелось, я не мог снять маску холодного безразличия.

– Ты это слышала? Наш профессор только что воспользовался тобой. – Он убрал локон с ее лица, и я почти подбежал к нему, чтобы сломать ему пальцы.

– Отпусти ее, и мы уладим это как мужчины. – Он ухмыльнулся и демонстративно схватил ее крепче.

Потребовалась лишь часть его силы, чтобы убить ее. Я не мог смотреть, как это происходит снова, мне уже слишком много раз приходилось наблюдать, как она умирает.

Первый раз это было, когда мои родители узнали, что я тайно женился на ней. Они пытали Эйвери, и когда я, наконец, нашел ее, ее травмы были слишком серьезными. Она умерла у меня на руках.

Если бы я не был связан волей своих родителей, я бы уничтожил весь свой род. Они были первыми, кто отнял у меня маленькую искорку надежды.

В своей второй жизни она уже была замужем и имела детей, когда я нашел ее еще более красивой, чем когда-либо.

Мы только поговорили, и она рассказала мне о своих путешествиях и приключениях со своим мужем. Идеальная жизнь… без меня. Каждая из ее улыбок пробуждала во мне что-то новое и исцеляла что-то старое.

Она не могла вспомнить наше прошлое. Но зачем ей это? Только я был обречен тосковать по ней каждую минуту своей жизни.

Боясь, что мои родители найдут ее и в этой жизни, я оставил ее позади, позволив ей продолжать свою обычную жизнь.

Но однажды мое сердце больше не могло выносить разлуки, и я навестил ее. Ее дети и муж умерли от оспы вскоре после того, как я оставил ее.

А когда я вернулся, она испускала последние вздохи – туберкулез. Я хотел исцелить ее, но было слишком поздно. Она умерла у меня на руках.

Это было почти так, как если бы ее душа ждала, зная, что я приду, чтобы увидеть ее в последний раз.

В ее предполагаемой третьей жизни я объездил полмира, но так и не нашел ее. Я даже искал ее в женских монастырях – безрезультатно. Как будто моя Эйвери добровольно стала бы монахиней. Я ждал, может быть, она найдет меня вместо этого, но мне не так повезло.

Целую жизнь спустя я встретил ее на одном из ее концертов. Она была музыкантом, играла на пианино как богиня. Если бы я уже не любил ее, я бы влюбился в нее снова.

Я ходил на все ее концерты, не пропустил ни одного, всегда был тем, кто хлопал первым и громче всех. Это была моя девочка, талантливая и красивая, как сейчас.

В течение нескольких месяцев я не осмеливался подойти к ней, опасаясь, что мои родители узнают, но однажды вечером, в день нашей свадьбы, мы разговорились, и я проводил ее домой.

Потом это вошло в привычку. В течение многих лет я нес ее сумку, пока мы гуляли по темным аллеям, пока не стало заметно, что я не старею, и мне пришлось оставить ее позади.

И все же она никогда не переставала ждать меня каждую ночь, прежде чем уйти одна.

Были времена, когда я наблюдал издалека, чтобы убедиться, что она благополучно добралась домой. По крайней мере, я использовал это как предлог, чтобы восхищаться ею, скрытой в тени.

Эйвери никогда не была замужем, у нее никогда не было детей. Я был единственным человеком, который скорбел у ее смертного одра, и в своих последних вздохах она вспоминала меня, наше время вместе. Это разбило мне сердце.

В пятой жизни она нашла меня, именно здесь из всех мест, где опасность была вездесущей.

Я чуть не упал на колени, когда снова увидел ее в своем классе несколько недель назад, ее лицо было таким же, как в любой жизни.

Мое сердце горело из-за нее. Она не должна была быть здесь, и я хотел, чтобы она ушла, даже если это уничтожит меня.

Но я с треском провалился, позволил себе почувствовать проблеск счастья, и теперь мы здесь, в этом проклятом лесу, рука психопата на ее горле.

– Охотиться на тебя было веселее, чем на Оливию – прошептал он ей на ухо, и она задрожала, увидев смерть перед своими глазами.

– Отпусти ее, или я спущу с тебя шкуру живьем. – спокойно сказал я. Только вены ярости вокруг моих глаз показали ему, что я был серьезен.

– Мы можем делиться, как братья. – Брат Пенелопы бросил на меня вызывающий взгляд, желая испытать меня.

– Я не хочу ее.

Безмолвная мольба застряла на дрожащих губах Эйвери, и мой разум опустел.

Он собирался вонзить в нее свои клыки, когда я с боевым кличем рванулся к нему быстрее, чем когда-либо. Ублюдок поднял глаза и улыбнулся.

Потом он сломал ей шею.