Текст книги "Не падающий"
Автор книги: Броди Эштон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Броди Эштон
«Не падающий»
ПЕРВАЯ ПЕРСЕФОНА
Все знают, кто первая королева Подземного Мира. Персефона. Человеческие книги по мифологии начинаются и заканчиваются ею.
Но правда в том, что Персефона лишь первая из многих королев Нижнего Мира. Есть те из нас, кто знает правду: Бессмертные, как я, которые питаются человеческими существами – готовыми Жертвами в обмен на вечную жизнь. Мы знаем, что Персефона была Жертвой, которая вышла из столетнего Насыщения юной и здравомыслящей, нетронутой.
Каждая преемственная власть, была вызвана Жертвой, которая пережила Насыщение.
Мы знаем это. Это общеизвестно среди Бессмертных.
Но мы не знаем, кто будет следующим в очереди на трон.
Моя Жертва пережила Насыщение. Я, кажется, нашел ответ.
ПРОЛОГ
Я мог только наблюдать.
Туннели пришли за Никки, невидимый ветер хватал ее за волосы, усики дыма обертывались вокруг ее талии. Неумолимо.
Вот и все. Конец.
Борясь против силы воронкообразного облака, она протянула руку, чтобы коснуться лица Джека. Они обменялись признаниями в любви. Она не могла посвятить один последний взгляд мне.
Я мог только наблюдать.
Джек бросил ее на землю позади себя. Он прыгнул в Туннели, ногами вперед, принося себя в жертву, чтобы Никки могла жить. Туннели были удовлетворены.
Никки рухнула в объятия брата Джека, который увел ее и ее недавно разбитое сердце.
А я мог только наблюдать.
Она оставила меня на том балконе, парализованного от эмоций, которых я никогда не знал.
Вопрос, который я должен был задать себе – как за девяносто девять лет я найду другую Жертву, которая выживет за время Насыщения? Но я задавался другим вопросом – посмотрит ли Никки на меня когда-нибудь так, как смотрела на Джека в те последние минуты?
Я закончил наблюдать. Надо начать действовать.
ГЛАВА 1
Сейчас.
Несколько недель после того, как Туннели пришли за Никки и забрали Джека.
В чужой постели, в незнакомой комнате.
Дымка начала развеиваться, и я понял, что лежу в постели в незнакомой комнате. Лампы-эклектик, закрашенная темно-фиолетовая ткань, темный свет отливает на стены.
И кто-то называл мое имя.
– Коул, – грубые руки ударили меня по лицу. – Коул. Просыпайся, – мужской голос. Знакомый.
Я попытался сказать, чтобы меня оставили в покое, но получился только стон. Я перевернулся на другую сторону, отмахиваясь от нарушителя покоя, как от мухи.
– Сколько ты сказала, он выпил? – спросил голос.
Второй голос издевался.
– Я не его нянька.
На этот раз голос принадлежал кому-то женского пола.
– Конечно. Особенно, когда у тебя появился шанс замутить с главным гитаристом Мертвых Элвисов? Чем больше он теряет времени, тем лучше.
Ах. Максвелл. Член Бессмертных. Друг.
Я открыл глаза, затем снова закрыл их и несколько раз моргнул. Лицо Макса зависло над моим.
– Вот ты где. Готов покинуть бордель? – спросил он. – У нас концерт.
Девушка со светлыми волосами стояла рядом с ним и тоже смотрела на меня сверху вниз.
– Моя спальня не бордель, – она вздохнула и положила руку на бедро. – Ладно, он пьян. Я не вижу в этом ничего такого.
Макс наклонился, положил мою руку на свое плечо, и поднял меня с кровати.
– Мертвые Элвисы выпивают, но мы не напиваемся. Нам это не нужно.
Он потащил меня к двери.
– Ему это было нужно, – оборонительно сказала девушка. – И ему было весело.
– Отлично. Я уверен, что он будет помнить это ясно и напишет об этом в своем дневнике под заголовком: "Какого черта я думал".
Я повернул голову назад, когда мы прошли через дверной проем. Блондинка подняла руку и помахала мне. Я поднял палец в ответ.
Какого черта я думал? Я ненавидел блондинок.
8 кофе и 4 напитками позже.
Где-то в зеленой комнате.
Я заставил себя принять сидячее положение на диване 1970-х годов и громко застонал, когда пружина вырвалась на свободу и уколола мое бедро. Чертовы диваны зеленых комнат. Приглушенные тона баса группы, открывающей концерт, слышны со сцены, поэтому мне было тяжело мыслить. Я не готов выходить.
Я застонал и потер глаза.
– Вот, что ты получаешь за пятидневный запой, – сказал Макс из небольшой мини-кухни, которая отходила от основной комнаты.
– Пять дней? – громко выругался я.
Макс вернулся, неся свежий кофе. Он наполнил мою кружку.
– Да. Ты ушел, чтобы спросить Никки о том, как она пережила Насыщение. Перемотаем пять дней, и я нахожу тебя отключенным в спальне поклонницы. Что случилось?
Я перемотал пять дней назад, когда я стоял на лужайке перед домом Никки.
– Она сказала, что не знает, как выжила, – я нахмурился. – Но она лжет.
– Почему ты так думаешь?
Потому что её глаза всегда выдавали это. Я видел их ясно, когда спросил её, как она выжила. Когда её слова были дырявыми, как сито и не говорили правды, она моргала чаще, чем нужно. Как будто для создания барьера между собой и человеком, которому она лгала.
Но я не мог сказать этого Максу. Это ещё больше укрепит его утверждение, что я "одержимым" ею. А это было совсем не так.
– Я просто знаю, хорошо? – я положил голову на руки, глубоко вдохнул, и в первый раз понял, что почувствовал что-то кроме запаха кофе. – Что горит?
– А что ты думаешь? – сказал Макс.
Я закатил глаза. Может быть, кто-то еще бы встревожился этим ароматом, но для меня это было новой нормальностью. Это означало, что Оливер и Гэвин, бас-гитарист и барабанщик, на кухне возились с химической пиротехникой, которую наш менеджер предложил для следующего тура.
– Они сожгут тут все, – сказал я, протирая глаза. Я повернулся к мини-кухне. – Инди-группам не нужна пиротехника!
Оливер наклонил голову в дверной проем.
– Но это потрясающе!
– Но мы не группы со странными прическами из восьмидесятых.
– Но… это огоооонь! На сцене! – Оливер нырнул обратно в кухню. Я покачал головой.
Раздался стук в дверь.
– Десять минут, Мертвые! – прокричал менеджер клуба.
Я оглядел комнату в поисках моей гитары и почувствовал пристальный взгляд Макса. Он ждал чего-то.
– Что? – спросил я.
Он нахмурился.
– Ты ведь знаешь, что все кончено с Никки?
Я поморщился.
– Она самая близкая их наших Жертв, из кого-то способного взойти на трон.
– Но все кончено, – зарычал Макс.
– Она была нашим единственным шансом, чтобы никогда больше не находить человеческие жертвы для королевы. Мы бы все разделили.
– Но все кончено! Туннели пришли за ней, и она сбежала. Дело сделано. У тебя больше нет власти над ней.
У Макса всегда были проблемы с моим выбором Никки для Насыщения, но я все еще не уверен почему. Сначала я знал, он думал, что мое стремление к Никки бессмысленно, потому что она никогда не захотела бы пойти со мной.
Но она пошла.
Тогда он подумал, что она не имеет нужного воспитания или правильной линии, чтобы выжить после Насыщения и остаться молодой.
Но она выжила.
– Почему она тебя так возмущает? – сказал я.
Макс громко вздохнул.
– Вовсе нет. Я просто не думаю, что наше будущее заключается в незнакомой девушке из ниоткуда.
– Но она пережила Насыщение.
– Ну и что? Она аномалия. Она избежала и Туннелей, потому что другой парень, тоже одержимый ею, принял глупое решение, которое стоило ему жизни. Все ради девчонки.
Я расслабил свои плечи.
– Так вот почему ты её ненавидишь? Потому что ты думаешь, что я тоже собираюсь принять глупое решение?
Он сделал шаг ближе ко мне.
– Я думаю, что ты уже готов сделать самое глупое решение в твоих девяноста девяти годах жизни. Она ушла. У тебя нет ничего, чтобы удержать ее. Ничем угрожать ей. Она свободна.
Другой стук в дверь.
– Пять минут!
Макс начал отворачиваться, как будто выиграл спор. Он придержал дверь, и группа отправилась через дверной проем. Когда мы подошли к сцене, звук кричащих фанатов становился все громче, и я попрактиковал впечатленную-но-счастливую-выступать улыбку на моем лице.
Макс не понимал, что с того момента, как я встретил Никки, я не мог себе представить, что кто-то из нас сможет хоть когда-то стать свободным от другого.
ГЛАВА 2
Прошлый год.
«Гарри О».
Вечерняя судьба подбросила наивную девушку на моем пути.
Глаза вышибалы потускнели, и он стоял в стороне с пустым выражением на лице. Он казался не естественным.
– Это действительно необходимо? – сказал я Максу, когда мы прошли через дверь в клуб «Гарри О». – Мы уже в списке. Мы в топ листе.
Макс закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Нет, но если мы будем делать только необходимые вещи в жизни, то будет ли это весело?
Я оглянулся на вышибалу, у которого озадаченное выражение лица сменилось беззаботной улыбкой, которая всегда появлялась на лице человека после Насыщения бессмертного, на мгновение, освобождая его или ее от худших эмоций.
На некоторое время то, что тяготило вышибалу, будет снято, а лучшие чувства в нем будут подниматься на поверхность.
Если бы я думал об этом достаточно долго, то посчитал бы, что человеку повезло.
Но Насыщение Макса вышибалой, являлось только ненужным риском нашего разоблачения, не только людям, но и другим Бессмертным. Группа, как правило, пыталась летать под радаром в обоих мирах.
Чем меньше королева знала о нас, тем лучше. Когда вы под властью тирана, анонимность была обязательным условием. Или по крайней мере безвестность. Мы уже были лишены черты, потому что не выполнили нашу жертву в этом месяце. В любую минуту мы можем получить автоматический текст из Нижнего Мира, напоминающий нам о том, что мы в долгу перед Туннелями.
– ДП уже здесь, – сказал Макс, используя свое собственное сокращение для Дочерей Персефоны. Он указал на другую сторону комнаты, где Мэредит сидела за длинным столом рядом с Кейси Джеймс и брюнеткой, которую я никогда не видел прежде. Знак стоял в середине стола на металлической подставке: ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО.
Новая брюнетка была для меня, я полагал. Наверное, поставлена из ДП. Распределительным центром и только для этого момента, чтобы она встретилась с Мертвыми Элвисами.
Она даст мне все, чего я хотел, когда-либо хотел. Она рождена для этого.
Музыкальный рев в клубе в динамиках сделали немного потише, чтобы заглушить волнение, доносящееся над толпой от девушек за столом. Я начал проделывать свой путь через танцпол, группа теснилась позади меня. Толпа расступилась для нас. Я привык к наблюдателям, которые следуют за нами почти везде, особенно к таким, как эти.
Они только… наблюдали. Редко у кого хватает смелости подойти к нам. Может быть, это потому, что мы выглядели неприступными. Макс, в конце концов, надел сегодня серебряный собачий ошейник с шипами.
Кто-то врезался в мое плечо с такой силой, что сбил меня с пути.
– Какого черта? – сказал я, отталкивая его от себя.
– Эй, смотри, куда ты… – его невнятная речь закончилась, когда он внимательно посмотрел на меня. – Чувак, – сказал он этим я-узнал-рок-звезду способом. – Ты Мертвый.
Я закатил глаза и с трудом подавил желание оттолкнуть его снова просто для удовольствия.
– Я ваш фанат.
На звук "ф" в слове фанат, меня опрыскали каплями слюны.
Возможно, у меня должно быть больше терпения, но я делал это в течение сотен лет. "Мертвые Элвисы" были лишь последним воплощением нашей группы. Мы выбрали новое имя, новый жанр музыки, новое для каждого поколения. Но это поколение настолько цифровое, что наши образы были везде. В следующий раз нам, вероятно, придется сделать пластическую операцию.
Но дело в том, что сегодняшний сумасшедший вечер, пьянство, плевки фанатов, все оставалось прежним.
Все в моей жизни оставалось прежним.
– Можно автограф? – сказал парень.
Я поднял бровь.
– У тебя нет ни ручки, ни бумаги.
Он стоял и безучастно смотрел на меня, как бы говоря: зачем мне нужна ручка и бумага?
Я положил руку ему на плечо.
– Найди меня позже, чувак. Хорошо?
Улыбка на его лице появилась с таким энтузиазмом, что я подумал, вдруг я случайно сказал ему присоединиться к группе?
Он отшатнулся и исчез в толпе. Такие парни заставляли меня пересмотреть предложение о найме телохранителя. Но телохранители не наш стиль. Телохранители означали определенный уровень звездности, а нам нравилось быть чуть ниже этого уровня.
Сев за стол, Мэредит впихнула себя между Максом и мной. Лицо Макса загорелось, по крайней мере, настолько, насколько лицо Макса вообще загоралось, примерно так, как если бы Билл Гейтс узнал, что он нашел дополнительный миллион на полу. Максу повезло, что он нашел себе привлекательную Жертву. Это сделало бы первые десятилетия Насыщения более терпимыми.
– Коул, – сказала Мередит, придавая больше волнения в эти четыре буквы, чем я когда-либо слышал. – Это Шейси. Она глава ДП в Сиэтле.
Брюнетка в конце стола застенчиво улыбнулась мне.
Шейси? Что это за имя Шейси?
Шейси склонила голову в традиционном приветствии между потенциальными Жертвами и Бессмертными. Я не знаю, кто начал эту традицию, но ДП следовали ей, будто от этого зависела их жизнь.
Я подвинулся до конца стола.
– Приятно познакомиться, Шейси, – сказал я.
При звуке моего голоса, она подняла голову и посмотрела на меня сквозь опущенные ресницы. Выражение ее лица стало явно темнее. Я знал этот взгляд. Одно слово Бессмертного и ДП готовы вывернуться наизнанку. Именно этому сознательно учили ДП? Как быть застенчивой школьницей и озорным котенком одновременно? Сколько раз она практиковала это перед зеркалом?
Это не распространялось только на Дочерей. Было много фанатов, мужчин и женщин, с подобного рода… талантом.
Стараясь не быть предсказуемым, я вдохнул воздух от Шейси и попробовал вкус.
В значительной степени именно то, что я видел. Желание и ожидание со всплеском трепета, но только всплеском. Каждая мать привила дочери эти эмоции. Это было так, словно ДП опросили сто человек о том, что они находят наиболее привлекательным в женщине, а затем выбрали тройку. Это должно было сделать всю идею существования века под землей с одним человеком более привлекательной. Но для меня это чувство было старым. Конечно, любые эмоции могут выступать в качестве питания для бессмертного, но эти старые эмоции чувствовались, как удовлетворение, как разбавленное вино.
Все чувствовалось старым.
Может быть, в ней что-то есть, кроме этих трех вещей, но я не могу сказать что. Все наши способности притуплялись, когда мы находились так близко к Насыщению. И мои полные силы не возвращались, пока это все не заканчивалось.
Я посмотрел на Гэвина и Оливера, которые подкалывали друг друга после очередной шутки. Я завидовал их энтузиазму. Это будет их второе Насыщение.
А мое – десятое.
Я повернулся к назначенным Жертвам и сказал с каменным лицом:
– Шейси, что привело тебя в Парк Сити?
На мгновение она удивилась, ее глаза расширились. Она неуверенно перевела свой взгляд с меня на Мэредит.
– Он шутит, – сказала Мэредит. – Восхитительный, не так ли?
Я собирался выдать резкий ответ, но потом уловил запах чего-то в воздухе, что обескуражило меня.
Гнев. Боль. Ненависть. Радость. Восторг. Слои и слои, и слои этого, своего рода слоеный торт на день рождение сделанный только для меня. Его вкус на задней стенке горла сбил меня с толку.
Я почти ожидал, что повернусь лицом к запаху и обнаружу отряд скаутов с кучей людей, недавно приговоренных к смертной казни, но обнаружив источник, это не то, что я ожидал увидеть. У входа в клуб стояли две девушки. Старшего школьного возраста. Может быть, на пару лет моложе моего человеческого возраста.
Я пару раз втянул воздух, пытаясь определить, от какой из них исходил этот запах. Я надеялся, что это не блондинка с волнистыми волосами. Блондинки не в моем вкусе.
Я вдохнул еще раз. Это определенно не блондинка. Происхождение этого вкусного праздника исходило от девушки рядом с ней. С темно-каштановыми волосами, переброшенными на одно плечо и свисающими мягкими завитками к груди. Большие карие глаза, большие, как все ноты на нотном листе.
В этот момент она подняла руку с самыми тонкими пальцами, которые я когда-либо видел, и откинула волосы с ее плеча назад.
Громкий бас ударил через динамик рядом с ней. Она пораженно вскочила, затем улыбнулась собственной реакции. Это так мило.
О, черт. Неужели я подумал о слове мило?
Это должен был быть первый признак того, что после сегодняшнего вечера, все изменится.
Загадочная девушка сказала что-то своей светловолосой подруге, и что бы она ни сказала, подруга схватила ее за руку, и настоятельно призвала идти дальше в клуб.
Я был поражен. Но я не мог понять почему.
Она не была особенно потрясающей, но ее эмоции были далеки от обычных, в отличие от всего того, что я когда-либо пробовал. Темнее, чем имели девушки в её возрасте. Я могу сказать, даже в моем ослабленном состоянии, что эта девушка прошла через что-то.
Может быть, это была моя проблема с ДП. Они рождены с единственной целью – Насыщение. Они были эмоционально чахлыми, потому что они не испытали жизни. Они не позволили полностью погружаться в интенсивную радость и реальную боль человеческого существования, и, следовательно, их эмоциональный банк пострадал.
Я задумался об этом, но вот моя теория доказана, стояла в другом конце комнаты. Эта девушка прошла через многое… я думаю, через большее, чем большинство девушек ее возраста.
Девушка начала подходить к нашему столу. Возможно ли, что она чувствовала ту же связь, которую чувствовал я?
Нет. Ее светловолосая подруга махала кому-то из нашей группы.
Мэредит.
Я взглянул на Мэр.
– Твои друзья?
– Ты знаешь, что ДП не имеют друзей за пределами, – сказала она с усмешкой. – Но да, они ходят в мою школу. Джулианна Тейлор и Никки Беккет.
Она была молода. Все эти эмоции в одном подростке? Это было слишком.
– Которая брюнетка? – спросил я.
Она с подозрением посмотрела на меня.
– Никки.
Никки. Никки Беккет. Я представил буквы ее имени в моей голове. Я, возможно, мог бы написать песню о том, как вились буквы К в её имени, ветвились, как будто деревья, и обертывались внутри моей головы.
– Она дочь мэра, – добавила Мэредит, в её голосе слышалось предупреждение.
Мэр Беккет. Я вспомнил, что видел его имя в небольшой региональной утренней газете. Что-то о классе чтения в детском саду.
– Они и правда идут сюда, – сказала Мэредит, отводя глаза. – Макс, ты можешь что-нибудь сказать. Отвлечь их.
– Все нормально, – прервал я. – Пусть идут.
Опять Мэредит посмотрела на меня, как будто у меня выросла третья бровь, но не стала спорить.
Джулиана и Никки добрались до нашего стола и на мгновение неловко остановились.
– Привет, Джулиана. Никки, – Мередит немного подчеркнула имя Никки, а я сдерживался, чтобы не ударить её ногой под столом. – Как вы сюда попали?
– Шон добавил нас в список, – ответила блондинка.
Мэредит отвернулась, и я закатил глаза. Я думаю, это было для меня. Я встал и жестом попросил Шейси подвинуться на другую сторону стола. Она опустила глаза и быстро повиновалась, я встал.
Я поймал взгляд Никки и увидел проблески узнавания на ее лице. Хорошо. Она знала, кто мы такие.
– Здесь. Мы можем потесниться, – я поднял палец к Никки, чтобы она присоединилась ко мне. – Ты можешь сесть здесь. Мэр, освободи немного места для своей подруги?
Мэредит одарила меня раздраженным взглядом, но затем без слов сдвинулась со скамейки, толкая Макса ближе ко мне. Я проводил Никки на скамейку, а затем последовал за ней, заблокировав ей выход отсюда.
В непосредственной близости от этого, те же самые вкусные эмоции скатывались с нее волнами. Даже Макс оценил ароматный букет. Он понюхал воздух, словно он был на дегустации вина с бокалом под носом. Он с ухмылкой поймал мой взгляд, наконец, поняв, почему я так хотел, чтобы они сели к нам. Как он пропустил это раньше? Я заметил это в тот самый момент, когда она вошла через дверной проем.
Шейси остаток вечера почти не говорила. Или, может быть, она ушла. Я не уверен. Все, что я мог видеть… все, что я мог чувствовать… была Никки. Волны ее каштановых волос были идеальной симметрией одного из менуэта Моцарта. Ее глубокие эмоциональные слои были целой симфонией.
Все, чего я хотел, это купаться в ее гармонии.
Когда Никки покинула клуб, я смотрел ей вслед.
– Я не думала, что ты до сих пор на охоте за девочками для Насыщения, – сказала Мэредит. Она допила свой напиток, но я видел ее только краем глаза.
Я не мог оторвать глаз от эмоций, которые следом за собой оставила Никки.
– Я не охочусь, – сказал я, но даже я слышал неопределенность в моем собственном голосе.
Мэредит тоже.
– Она встречается со школьным защитником.
– Люди все время встречаются. И они все время расстаются.
– Не эти двоя, – со вздохом сказала Мэредит. – Их любовь такая эпическая. Все в школе знают. Он бросил своих баб, чтобы быть со своим давним другом детства.
Я, наконец, искоса посмотрел на нее.
– Они в средней школе. Школьники – не бабники.
– Джек Капуто – бабник. Или был им.
Оглянувшись на эмоциональный след Никки, я не ответил Мэредит. Если она была права, если Джек был предполагаемым "бабником", может быть, я мог бы использовать эту информацию для моего собственного блага когда-нибудь.
Но в чем, собственно, моя выгода? Чего я хочу от Никки?
Теперь, когда толпа поредела, Шейси приблизилась ко мне с выражением лица говорящим, у тебя или у меня?
Я надеялся, что она не могла читать мои собственные мысли так легко, как я мог читать ее. Я думал, что я сбросил бы Шейси с поезда, если бы мог получить кого-то, вроде Никки Беккет в качестве моей Жертвы.
Насыщение больше не было бы только Насыщением. Оно стало бы праздником.
Я посмотрел Мэредит прямо в глаза.
– Нет такого понятия, как эпическая любовь.
ГЛАВА 3
Сейчас.
В квартире. Через неделю после того как мы играли в клубе.
Через неделю после последнего концерта, я скрывался в своей комнате в окружении десятков книг в кожаном переплете, страницы которых были пожелтевшими и выцветшими от времени. Я закрыл одну, которая содержала египетские папирусы и потянулся за другой, которая состояла из греческих писаний.
В интернете не было ничего, что могло бы ответить на мои вопросы. Любую реальную информацию о Нижнем Мире можно найти только в древних текстах, как эти. Я никогда не имел желания перебирать скучные записи истории нашей цивилизации, но опять же, у меня просто не было необходимости. Никки изменила это. Никки изменила все.
Раздался стук в дверь.
Я не ответил. Вместо этого, я пролистал первые страницы, проверяя древнегреческие каракули на наличие любого вопроса, связанного с Подземным Миром. Символы начали двигаться, линии сливались вместе. Я зажмурился. Если у глаз действительно были мышцы, то я их давно растянул.
Я моргнул и уставился на страницу. Символы снова принимали свои формы.
Вдруг дверь распахнулась, там стоял Макс. Он оглядел комнату, открытые книги, разбросанные по полу, и листы бумаги, разбросанные на моей кровати. Он подошел к окну и распахнул шторы.
Я поднял руку, чтобы прикрыть глаза от света.
– Ты этим занимаешься? – сказал он. – Работаешь над своим греческим алфавитом?
Я опустил голову и сосредоточился на книге в руках.
– Я должен знать, как она это сделала. Как она выжила.
Макс громко вздохнул и закрыл за собой дверь. Он стал четким пятном на моем полу.
– У нас есть сроки, – сказал он, рассеянно поднимая лист бумаги и, взглянув на него перед тем, как отбросить его в сторону. – У нас есть фанаты, ждущие нас. У нас есть все, что мы когда-либо хотели.
– Не все, – сказал я, наконец, глядя ему в глаза. – Разве ты не хочешь править Нижним Миром?
Он скептически прищурился.
– Это не имеет значения.
– Имеет. Хочешь царство?
Он взял в руки гитару, стоявшую у моей кровати, дернул за струну Е, потом повернул соответствующий тюнер.
– Каждый хочет. Но как мы можем знать, что Никки может заполучить его?
– Я не говорю, что она может. Но мы знаем, что те, кто свергли королеву, пережили поток. Никки пережила это, да. Она свободна сейчас, да. Но что, если мы сможем выяснить, как она это сделала? А потом, в следующее Насыщение, мы найдем кого-то, как она, – я закрыл книгу, но продолжал смотреть на Макса. – Я должен знать. Я должен узнать, и я не собираюсь отступать.
Макс нахмурился, остановив настройку моей гитары.
– Да ладно, Макс. Это наш шанс на трон. Наш шанс положить конец рабству.
– Ты думаешь, что мы рабы, но я думаю, что мы боги, – он наигрывал яркий аккорд. – Мы богаты. Мы живем вечно. Мы можем изменить отношение людей простым дыханием. У нас есть все возможности, и мы никогда не стареем. Мы боги.
– Боги, которым придется отвечать перед королевой. Боги, которые, если не смогут выполнить жертвоприношение, будут уничтожены. Или отданы Туннелям. Боги, которые являются рабами своего следующего приема пищи. Да, я бы, скорее, был бессмертным рабом, чем человеком, но это не значит, что мы не можем стремиться к большему. За властью.
Макс вздохнул, и смирение прошло по его лицу.
– Другие Бессмертные искали ту же информацию и потерпели неудачу. Что нас отличает?
– У них не было Никки. Мы можем объединить то, что узнаем с тем, что мы знаем о ней. Это дает нам преимущество.
Рука Макса остановилась на струнах моей гитаре. Мы смотрели друг на друга в течение нескольких долгих мгновений. Наконец Макс отложил гитару.
– Если ты хочешь узнать, как она пережила Насыщение, ты смотришь не в том месте. Эти рукописи… лишь древние версии современных мифов. Они не скажут тебе, что ты еще не знаешь о ДП, однако, они сохраняют дотошный учет каждой Жертвы. Если мы хотим с чего-то начать, мы должны начать с них.
Я улыбнулся.
– Мы?
Макс закатил глаза.
– Мне нужен обратно мой гитарист. И если помощь тебе это то, что нужно для этого…ну, это жертва, которую я готов сделать для наших фанатов. Кроме того, ДП отделены от Нижнего Мира. Никто из Верховного суда не будет знать, если мы исследуем Жертвы.
Я должен был бороться с благодарностью, вырывающейся из моей груди в осознании того, что я был не один.
– Я мог бы поцеловать тебя прямо сейчас.
Ладно, очевидно, я не боролся с ней достаточно хорошо.
Он фыркнул.
– Прибережем это для нашего успеха.
ДП были всемирной организацией, а ближайший распределительный центр был расположен в Лос-Анджелесе. Да, они действительно называют их "распределительными центрами".
Макс и я поручили Оливеру и Гэвину остаться и работать над новыми треками "Мертвых Элвисов", а затем мы уехали в аэропорт, направились в Южную Калифорнию.
Автомобиль встретил нас в Лос-Анджелес и отвез нас прямо по адресу, который Макс откопал в наших собственных записях о ДП. Когда водитель остановился, я наградил Макса запутанным взглядом. Я не знаю, что я ожидал, но это было не это. Здание выглядело сжатым и голым по сравнению с небоскребами, которые окружали его. Может быть, именно такими и были намерения дизайнера.
– Ты уверен, что это сработает? – спросил я.
Макс открыл дверь и закинул сумку на плечо, когда вошел.
– ДП не имеют никаких оснований, чтобы скрыть свои записи от нас. От иных организации Жертв, да, но не от нас. Наши отношения с ними слишком важны. Как и любой хороший бизнес, он зависит от клиентов. Это поможет нам.
Я пожал плечами и последовал за ним.
Через стеклянные двери, мы увидели одинокую женщину возле стойки регистрации. Зачем им нужен регистратор? На здании не было никаких обозначений, поэтому я не мог себе представить, чтобы сюда зашли случайные люди с улицы.
Мы открыли дверь, и подошли к ней.
– Могу я вам помочь? – спросила она, ее глаза сузились.
Ага. Не используется для посетителей.
– Привет, – я взглянул на ее бейдж. – Нэнси. Мы члены Мертвых Элвисов.
Учитывая давние деловые отношения ДП с нами, я предположил, что она признает название группы.
Изменение в ее поведении было незамедлительным. Она расслабилась в улыбке, щеки приобрели красный оттенок, и она быстро заморгала.
– Ох. Ну. Это приятный сюрприз. Чем я могу вам помочь?
Макс положил локти на стол.
– Мы хотели бы посмотреть на записи ДП о каждой Жертве.
Нахмурившаяся Нэнси вернулась.
– Я не знаю, где вы слышали это, но мы не ведем учет.
Макс и я обменялись взглядами.
– Извините, что не согласен, Нэнси, – сказал я. – Но да, вы ведете учет. Все это знают.
Она слегка покачала головой, но это было больше похоже на нервное подергивание.
– Как я узнаю, что вы на самом деле "Мертвые Элвисы"? – сказала она.
Я поднял брови.
– Серьезно? Посмотрите на мои кожаные штаны.
Я указал на свои ноги, но она не собиралась отводить взгляда от моего лица. Эта женщина была напугана. И ей не было страшно, пока мы не упомянули записи.
– Я думаю, вы должны уйти, – сказала она дрожащим голосом.
Я подошел ближе к прилавку, и она заметно вздрогнула.
При нормальных обстоятельствах, мы бы питались от ее попытки манипулировать чувствами, но это было своего рода неписаное правило, чтобы мы не делали этого с поставщиками Жертв за пределами насыщения.
Макс использовал свою самую очаровательную улыбку.
– Слушайте, я уверен, что вы смущены. Мы здесь не для того, чтобы причинить вам боль. Мы просто хотим взглянуть на ваши записи. Теперь, какой путь в хранилище? Сюда?
Он указал на коридор и осторожно шагнул.
Быстрым движением, она раскрыла панель на столе, показывая красную кнопку. Она провела пальцем по ней.
– Я вызову охрану.
Я не мог в это поверить. Мы были здесь, так близко к получению в свои руки информации, а эта женщина собирается стоять на пути.
– Слушай, Нэнси, просто дай нам записи.
Я наклонился над прилавком еще сильнее.
– Я говорю вам, у нас их нет, – сказала она.
– Я знаю, что это ложь!
Слова прозвучали убедительнее, чем я хотел. Она колебалась лишь долю секунды, прежде чем нажать на красную кнопку.
Я поднял руки.
– Какого черта?
Кругом вспыхнули огни: в коридорах и над каждой дверью. Завыли сирены.
Мы редко прибегали к насилию на поверхности, отчасти потому, что физическая сила была не самым сильным нашим подарком и отчасти потому, что насилие обратило бы на нас внимание, но в этот момент, что-то внутри меня сломалось.
Я перепрыгнул через стол и схватил женщину за воротник. Ее глаза стали еще шире, и я ожидал, что она упадет в обморок прямо на месте.
Я вывернул воротник в кулаке и посмотрел в ее лицо.
– Где вы храните ваши записи? – это превратилось в рычание.
– У нас их нет! – слезы навернулись на её глаза.
– Не ври мне! Где они?
Резкий удар пришелся прямо по моей шее. Моя рука отлетела, и я почувствовал, как тонкая игла проникает мне в кожу. Я вынул ее и поднес к своим глазам, они, казалось, больше не работали.
Когда тьма сомкнулась вокруг меня, у меня было достаточно времени, чтобы услышать, как эта женщина на ресепшене сказала:
– Я знала, что вы не "Мертвые Элвисы".
Пальцы Никки обернулись вокруг моих.
– Я не потеряю тебя, – сказала она, её глаза наполнились слезами, переливавшимися через край.
Свободной рукой я слегка дотронулся пальцами ее щеки.
– У нас нет выбора, – сказал я. – Пожалуйста, Ник. Позволь мне сделать это для тебя. Я должен сделать это за тебя.
