Текст книги "Вендия 2. Незримые нити"

Автор книги: Брэнт Йенсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Пожалуй, соглашусь, – улыбнулся Конан. – Ты просто не оставляешь другого выбора.

– Поверь, я делаю это не специально, – Телида ответила киммерийцу виноватой улыбкой. – Ты постепенно начинаешь понимать суть Вендии, но в своем стремлении поскорее ее изучить допускаешь нелепые ошибки. Ну, зачем искать сложности в простых вещах? Убийца – это везучий до безобразия одиночка, у которого не все в порядке с головой. Иначе тайна смертей четырех браминов была бы уже раскрыта. Нескольких людей найти проще, чем одного.

– Это меня и смущает, – признался киммериец. – В одном ты меня не убедила: убийца просто не может быть одиночкой. Мы имеем дело с хорошей, организованной группой людей. Но в связи с этим, я никак не возьму в толк: почему их еще не поймали?! Они же действуют в чьих-то интересах. Можно же уже было установить в чьих, да и допросы очевидцев должны были дать результат.

– Снова ты горячишься, сотник, – сказала вдова. – Все-таки ты очень молод. Это твоя беда. В чьих интересах действует убийца, я, к примеру, так и не смогла понять, хотя уже живу в столице не первый десяток лет. И это еще один повод к тому, чтобы подозревать безумца. Но и его можно было уже поймать! Все из-за того, что у стражей нет такого хорошего советчика, как у тебя. Они ведь, подобно тебе, сейчас гоняются за демонами, что сами себе навыдумывали, ищут заговоры, вместо того, чтобы признать очевидное. Браминов убивает ненормальный.

– Говоришь, думают так же, как и я? – спросил Конан. – Значит, и фансигарами они интересовались.

– Очень может быть, – не стала спорить вдова.

– Хотелось бы знать, как фансигары на это отреагировали, – сказал киммериец. – Вряд ли им могло понравиться внимание со стороны властей. Останутся они после подобного в стороне или вмешаются?

– Хорошие вопросы задаешь, Конан.

– И что станут делать фансигары, если первыми обнаружат убийц?

Глава 9.
Второй день расследования
Неподалеку от дворца Телиды

Вечера в Айодхье были красивые. Этого у столицы Вендии не отнимешь.

Темнело в городе очень быстро. Казалось, только-только был ясный день, и вот уже небо подернуто покровом ночи. Но все же был и краткий период заката.

Тогда небо становило огненно-красным, а дворцы, храмы, деревья сплетались в клубок последних отблесков солнца и порождаемых ими теней. Дневная жара чувствовалось уже не столь остро, и по улицам гулял легкий ветерок.

Город преображался, но люди, его населявшие, на это преображение никак не реагировали. И в этом была еще одна особенность вендийских вечеров. Жители Айодхьи все так же заполняли собой все свободное пространство, постоянно куда-то спешили, не забывая при этом переговариваться меж собой и заключать мелкие торговые сделки.

На их фоне город в этот момент казался особенно привлекательным.

Конану, вышагивавшему по направлению к дворцу Телиды, захотелось сходить как-нибудь на берег Рехара, в район храмов, посвященных богам, объявленным погибшими, и посмотреть, какой там закат. Когда он там с другими солдатами молился о послесмертии Хамара близ статуи Агни, ему выло не до красот природы.

Да и сейчас у него имелись не менее неотложные дела. Так что в посещении руин киммериец отказал себе до поры до времени.

У дворца вдовы почившего туранского посланника ничего необычного не творилось. Данному обстоятельству Конан обрадовался. Он все еще опасался, что стражи решат проверить Телиду: не имела ли она какого отношения к исчезновению их тысяцкого.

Но нет, все было спокойно. Охранники кивнули киммерийцу как старому знакомому, коим для них он в определенном смысле и являлся. Конан бывал во дворце столь часто, что уже мог определить, кто, где и когда будет нести свою смену. Охрана же, в свою очередь, наверняка научилась предсказывать с большой долей вероятности, когда именно нанесет им визит туранский сотник.

За воротами слуги сообщили Конану, что Телида уже ждет его, и попросили дозволения проводить его к ней.

– Разумеется, – ответил северянин.

Комната, в которую привели киммерийца, была ему незнакома. Похоже, за сегодняшний день это уже становилось традицией.

Сам Конан предпочел бы встретиться с Телидой в зале с водопадами. Там ему было привычно, он знал каждый уголок в той комнате. Да и обстановка была более приятная.

Здесь же царила темнота. Света в комнате почти не было. Единственное окно почти полностью снаружи перегораживали вьюнки. Сквозь их листья и стебля в комнату проникало считанное количество солнечных лучей, которое моментально растворялось, попадая на предметы обстановки, выполненные из темного, почти черного дерева.

В комнате было много стульев, два стола – один у окна, другой рядом с правой от входа стеной. Также вдоль стен стояли шкафчики большие и малые, в углу находился огромный обитый полосами железа сундук.

Телида сидела за тем столом, что был сбоку. Лицо ее тонуло в тенях.

– Сюда всегда приходил мой муж, – произнесла вместо приветствия женщина, – когда ему надо было принять какое-нибудь неприятное решение. Он сидел здесь подолгу в одиночестве, потом шел к себе в посольство и делал то, что надлежало сделать. Когда вечером он возвращался домой, то до утра ни с кем, ни о чем не разговаривал. В том числе, и со мной.

– Не самое приятное место, – заметил киммериец.

– Я тоже так считала, – сказала Телида. – Но однажды поняла, что у этой комнаты есть своеобразное обаяние. Знаешь, что лежит во всех этих ящичках и шкафах?

– Откуда мне знать? – ответил Конан. – И еще здесь очень темно, и многих полок просто не видно.

– Хочешь посмотреть?

– Нет, лучше послушаю.

– Я точно так же ответила, когда муж решил объяснить, что значит для него это место. Правда, потом я все-таки посмотрела. Что поделаешь – женское любопытство неискоренимо. Так вот, Конан, все эти ящики пусты. В них нет ничего. Когда я спросила мужа, зачем же они тогда нужны, он ответил, что это хранилище для мыслей и чувств. Тебе знакомо выражение «разложить все по полочкам»?

Киммериец кивнул.

– Муж, если так можно выразиться, применял его на практике, – продолжала Телида. – Он помещал свои мысли в ящички, клал их на те самые полочки в шкафах, что тебе не видны, всякие глупости бросал в сундук. Только так он мог тщательно проанализировать гнетущие его проблемы.

– Весьма необычно, – сказал Конан. – Но, по-моему, ничего предосудительного здесь нет.

– Я не к тому, – ответила вдова. – У меня нет привычки заходить сюда, когда мне надо подумать. Но сейчас мы с тобой очутились в такой ситуации, что нельзя пренебрегать никакими мелочами. Я сижу тут уже третий колокол. Правда, ощутимой пользы от местной обстановки я не почувствовала.

– Гостей твой муж принимал в этой комнате?

Конан не собирался позволять вдове уводить себя в сторону от вопросов, связанных с чередой убийств в вендийской столице. Но чтобы не показаться не вежливым, он все-таки решил дать вдове выговориться, но сам никак не реагировал на ее слова.

Однако в конце Телида все же заболтала киммерийца, и он на миг уступил своему любопытству.

– Редко. Тоже только в тех случаях, когда хотел поговорить о чем-нибудь серьезном. Наш с тобой знакомый Сатти бывал здесь чаще других.

Телида замолчала, ожидая реакции Конана. Приманку она забросила хорошую. Но тот не спешил отвечать.

– Хорошо, – сказала вдова. – Вступление окончено. Начнем наш разговор?

– Начнем, – весьма живо произнес киммериец. – У тебя есть, что рассказать мне?

– О чем? – непонимающим тоном произнесла Телида.

Конан нахмурился.

– Ладно-ладно, – пошла на попятный вдова. – Я в долгу перед тобой за то, что ты помог мне с Сатти. Но мне практически не чем платить: я говорила тебе практически все, что знала сама.

– Ты умолчала о Сатти, – напомнил киммериец. – Ничего не говорила о нем до того момента, как Хамара казнили. Мы с ним мыслили очень похоже, и думаю, вдвоем мы бы нашли тех, кто одурманил разум Хамара. Может быть, нам удалось бы спасти нескольких браминов.

– Сейчас, Конан, ты сказал глупость, – холодно ответила Телида. – Я совершенно правильно поступила, не говоря тебе ничего о Сатти и запрещая ему встречаться с тобой. Он как никто хотел распутать клубок тайн, связанных с убийствами браминов. Понять причину, отыскать злодеев – это был настоящий вызов. И Сатти не остановился бы ни перед какими жертвами. Именно для этого ты ему и понадобился. Раньше я тебе этого не говорила, но теперь скажу: Сатти не просто допускал возможность твоей смерти, он хотел, чтобы тебя убили. Я надеялась, что после казни Хамара заговорщики, сейчас-то я понимаю, что вы были правы, и заговор все-таки существует, слегка притихнут. Не будут совершать никаких активных действий, боясь привлечь к себе внимание. Рассчитывала, что нет никакой опасности для тебя. И я ошиблась: ты стал для Сатти именно тем орудием, которым он собирался их расшевелить.

– Я считал, он был твоим другом, – сказал киммериец. Сам он был похожего мнения о Сатти, но это не мешало ему сотрудничать с тысяцким. Конан не боялся рисковать. Ему тоже очень хотелось отыскать истинных убийц, особенно после казни Хамара. Ответственность за него не давала северянину покоя. – А ты говоришь о нем такие ужасные вещи.

– Дружба – дружбой, но человеком он был страшным, – Телида не стала отрицать того, что хорошо относилась к Сатти. Киммериец мысленно похвалил ее за это решение: скажи она, что покойный тысяцкий был для нее почти что враг, Конан отнесся бы и к другим ее словам с изрядной долей недоверия. – К тому же он заигрался. Начал переходить те границы, что сам для себя установил. Ничего сравнимого с резней браминов в столице не было очень давно. Не стоило Сатти лезть в это расследование. Ясно было, что одному человеку оно не по зубам.

– Но он и не действовал один, – сказал киммериец. Он отлично помнил слова тысяцкого о его помощниках, что следили за травниками. – Кроме меня, были и другие люди, что вместе с ним участвовали в расследовании.

– Это его и сгубило, – ответила Телида. – Очень долгое время его не трогали лишь из-за его репутации. В последние годы он занимался тайными делами весьма влиятельных персон, хоть и не сопоставимыми по значению с нынешними событиями. Его бы наверняка убили, если бы не знали, что он не проболтается и не оставит следов. За людей же, которых он привлек к поиску охотников за браминами, поручиться никто не мог.

– Что же он тогда вообще сунулся? – спросил Конан. – Он же не дурак был.

– Это был вызов всей его жизни! Понимаешь? Вызов! Он не мог просто пройти мимо. Точно так же, как ты уцепился за это расследование после того, как казнили твоего человека. Что ты скажешь, если тебе велят возвращаться в Туран?

– Я откажусь.

– Представляешь, что тебе за это будет?

– Ничего мне не будет, – киммериец понял, что сейчас ему предстояло принять еще одно очень важное решение. Как днем он гадал, кто такой Бернеш – друг или враг, точно так же нужно было определиться по поводу Телиды. Много раз он собирался рассказать ей о поручении Илдиза, но неизменно откладывал момент откровения на потом. Но дальше откладывать было уже некуда. – Император перед тем, как отправить посольство в Айодхью, вызвал меня к себе и объявил, что собирается возложить на меня одно небольшое задание: разобраться, кто мутит воду в Вендии. Он сообщил мне о твоем послании. В котором ты писала, что твой муж не просто так скончался, что его убили. Наверное, ты права: это поручение Илдиза вкупе с гибелью одного из своих людей, в виновности которого я до конца уже не уверен, – точно такой же вызов. И я, как и Сатти отступать не намерен. Ответишь мне, только честно, с чего ты взяла, что твоего мужа убили?

– Разумеется, отвечу, – Телида слова киммерийца восприняла совершенно спокойно. – Мог бы и раньше поинтересоваться. Я не сомневалась, что Илдиз ввел тебя в курс дела. Просто так иноземца в сотню сопровождения не стали бы определять.

– Ну, так что ж сама не сказала? – спросил Конан.

– Говорить особо нечего, – призналась вдова. – Муж в последние дни перед смертью вел себя странно. Мало занимался дипломатическими делами, все больше проводил время во дворцах браминов из высших каст. В том числе, бывал и у покойных ныне. А когда возвращался домой, то практически не вылезал из этой комнаты. В то же утро, когда его не стало, поплохело ему внезапно. Он ослаб, не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Вместо речи было то бульканье, то шипение. Особо он не мучался, во всяком случае, виду не подавал, но прошло четыре колокола, и он умер. Лекари и маги не смогли ему помочь.

– Да, причин для подозрений достаточно, – сказал Конан. – Смерть твоему мужу устроили весьма красивую. Сделали так, что он, умирая, не мог ни произнести, ни написать имен своих убийц. Эффектно. Но, в самом деле, рождает слишком много подозрений. Мгновенная гибель во сне не привлекла бы столько внимания.

– Согласна, – ответила Телида. – Но, думаю, что убийцы как раз и хотели привлечь внимание заинтересованных лиц. Показать, как много они могут. Тем более, что следов яда или магического воздействия у моего мужа не нашли, а все немота и недвижимость конечностей в точности подпадают под описание признаков одного смертельного недуга. Не повсеместного, но и не редкого в этих краях.

– Недуга? – спросил киммериец. – Тогда, мне кажется, у тебя не было ни единого шанса убедить вендийские власти, что это было убийство.

– Я и не пыталась, – сказала Телида. Это стало известием для Конана. – Сразу написала императору Илдизу, понимая, что помощи можно ждать лишь из Аграпура.

– Будем считать, что дождалась, – подытожил Конан. – Что тебе известно про тех браминов, с которыми встречался твой муж? Ты знаешь лично кого-нибудь из них? Сможем мы к ним наведаться?

– Сколько вопросов, – вздохнула вдова. – Про браминов ничего интересного я не знаю. Их было около десяти, тех, кого посещал мой муж. Вайшнавы, шиваиты, кришнаиты. В части их верований я никаких зацепок не нахожу к тому, что бы их объединяло. Все они были…. Впрочем, почему были? Кое-кто есть до сих пор. В общем, люди – богатые и влиятельные. Можешь сделать из этого какие-нибудь выводы?

– Ты не ответила еще на два вопроса, – напомнил киммериец.

– Хорошо, отвечу. Близко ни с кем этих браминов я не знаюсь. Видела в посольстве, мы узнаем друг друга, здороваемся, но не более того. Посетить их дома мы сможем. Я не вижу в этом никакой трудности – нас с радостью примут, но и смысла я тоже не вижу. Идти к браминам надо, имея на руках факты или хотя бы основанные на чем-то подозрения, иначе всерьез с нами разговаривать не будут. Мы в их глазах предстанем даже не то что не игроками в этой партии. Нас даже за крупную фигуру не сочтут. Так, мелочь! Что нам им предложить?

– Все равно, эти люди – наш самый реальный шанс. Если твоего мужа убили за то, что он общался с ними, значит, тайну его смерти следует искать у них. Там же, я уверен, отыщутся и следы тех, кто стоял за Хамаром.

– Придти к ним, приставить саблю к горлу и потребовать ответы. Как тебе такой вариант?

– Не самый плохой. Если у нас не будет другого выхода, именно так я и поступлю. А пока, будь добра, скажи, что именно это были за брамины. Их имена.

– Так и знала, что ты их потребуешь. Держи.

Телида протянула киммерийцу небольшой отрезок бумаги. Хоть в комнате было темно, Конан сумел различить имена, начертанные на нем. Их было одиннадцать. О четверых браминах, упомянутых Телидой, северянин раньше уже слышал, причем о двух в связи с их смертью от рук Хамара. Оставшиеся семь Конану были не знакомы.

Аккуратно свернув бумагу, киммериец убрал ее в сумочку на поясе.

Что делать с полученным списком, он пока не знал, решил только, что обязательно покажется его Рамини, когда у него будет такая возможность.

– Как по-твоему, Конан? – отвлекла киммерийца от мыслей об именах Телида. – Нас убьют?

Северянин удивленно посмотрел на женщину. Проявления страха он от нее никак не ожидал. Телида казалась ему существенным, выделанным из камня. И вот впервые вдова показала, что она тоже человек.

– Наверняка попытаются, – не стал ничего скрывать киммериец. Обман Телида, все равно, бы почувствовала и только осудила бы за него северянина. – Если станем сидеть тихо, как мышки, то произойдет это не сразу, и погибнем мы тихо и мирно, еще лучше, чем твой муж. Продолжим наши поиски – заставим убийц торопиться.

– И ошибаться? – ухмыльнулась Телида. – Хорошо, пусть будет второй вариант. Ты же не оставишь мне другого выхода. А мы теперь действуем вместе.

– Не спеши с действием, – оборвал вдову Конан. Он решил продолжать беседу в изначальном ключе, раз Телида так и не надумала впадать в истерику. – Сначала я хочу еще одну порцию откровений. Есть что-нибудь, связанное с погибшими браминами, о чем ты умолчала?

– Что может быть с ними связано? – ответила вдова. Не чувствовалось, чтобы она хоть сколько-то обиделась. – Я могу рассказать тебе о каждом из них в отдельности, но что тебе это даст? Не важно, кем они были сами по себе. Важно, чем они заинтересовали убийц, что между ним было общего. Но вот этого никто не знает, в том числе, и я. Сначала мне, вправду, казалось, что убийца сумасшедший, который действует сам по себе. Очевидной связи между жертвами не было, и начало казаться, что ее нет вообще.

– Она должна быть, – убежденно ответил киммериец. – Тонкая, неуловимая, но должна быть обязательно. Браминов убивали не просто так. Хотя кого-то могли препроводить на Серые Равнины и без видимых оснований, чтобы запутать тех, кто пойдет по следу. И ты, Телида, с завтрашнего утра, а может даже с этой ночи, если будет охота, займешься поисками связи между браминами. У тебя ведь есть возможности, знакомых в столице немало.

– Это у моего мужа были возможности, а у меня – так… Хотя он и без того как-то понял, что грядет нечто связанное с браминами. Иначе стал бы он к ним так часто ходить?

– Мужа уже не вернешь, – жестоко заключил Конан. Тут у него в голове окончательно оформилась мысль, которая витала там с самого начала беседы. – Я так понял, что он не делились с тобой своими подозрениями?

Вдова кивнула.

– Но с бумагой-то он ими обязан был делиться! – сказал киммериец. – Всего в его возрасте просто не упомнишь. К тому же, он – дипломат. Я помню, сколько свитков и писем вечно раскидано на столе у Шеймасаи. У твоего мужа просто была обязана выработаться привычка все записывать. Где он хранил свои бумаги?

– Здесь, у нас дома, – радости в голосе Телиды не было. – Я тоже как-то решила, что было бы неплохо в них заглянуть. Но, к сожалению, эта светлая мысль пришла ко мне не так и давно. Когда я разуверилась, что Хамар действовал в одиночку

– Бумаги пропали?

Киммериец почти не удивился очередной неудаче.

– Нет, отчего ж… Я знаю, где они.

– И где же?

– Был еще один человек, который заинтересовался записями. Я просила у Сатти помощи в поисках убийц моего мужа. Он был его другом и казался мне единственным человеком в Айодхье, способным отыскать негодяев. Я не лукавила, когда говорила, что ждала реальной помощи лишь из Аграпура: Сатти обещал, что в обход своих принципов выдаст мне убийц, но я сомневалась, что он на это решится.

– И ты передала ему все бумаги?

– Личные записи. Те, что хранили тайны туранской империи, находились в посольстве, и меня к ним никто просто бы не подпустил. Они дожидались приемника моего мужа. И дождались…

– Не будем о Шеймасаи! Личные записи – их было много?

– Нет, не очень. Три небольшие шкатулки, вроде той, – Телида указала на маленькую высотой в пол-ладони и длиной в две шкатулку, что стояла в шкафу неподалеку от киммерийца. – Сама я в них не заглядывала. Боялась отыскать что-нибудь неприятное лично для себя. А Сатти почти сразу же забрал их к себе. Изучать.

– Дало ему что-то это изучение?

– Не знаю. Из последних событий можно сделать вывод, что нет. Если он и добился результата в своих поисках, то лишь перед самой смертью.

– Очевидно. Иначе умер бы раньше. Ты знаешь, где он жил?

– Да.

– Отлично! Сегодня вечером я нанесу визит в его дом. Может, что-нибудь там и обнаружу. Опиши-ка мне поподробнее те шкатулки.

Глава 10.
День суда над Хамаром
Дворец туранского посланника

Магов, которых с собой из Аграпура привез с собой Шеймасаи, насчитывалось трое человек. Все трое сейчас стояли перед Конаном.

Первого звали Абу. В Туране так могли звать абсолютно любого человека. Киммериец искренне считал, что исключения может быть только два – императорская семья и колдовская братия. После встречи с Абу-магом Конан и в членах императорской семьи потерял уверенность. Абу был средних лет, среднего роста, среднего телосложения. Внешность его выдающейся тоже назвать было нельзя. Одним словом, ходящая характеристика своего имени.

Второй маг был практически древний старик. Он носил длинную седую бороду и источал странный кисловатый запах. Хотя, возможно, он исходил не от самого мага, а от его нарядов. Звали старика Замаригдид. Говорил он редко и с большим трудом, стараясь использовать в речи простые короткие слова. Но свое длинное и витиеватое имя он выговаривал с легкостью. Видимо, сказывалась привычка.

Третьему магу для полноты картины надлежало бы быть полноватым юношей с бойким веселым характером. Но при подборе помощников по колдовской части Шеймасаи руководствовался не симметрией, а какими-то иными мотивами, и потому третий его человек был немолод, как и первые два. Волосы и усы его еще не покрылись благородной сединой, но в остальном маг выглядел неважно. Он хромал то на одну, то на другую ногу, вечно кашлял и был неизменно хмур. Имя его было Наджамаль.

Магов к киммерийцу на доверительную беседу прислал лично Шеймасаи. Он на удивление спокойно отнесся к просьбе Конана повидать магов, что проверяли сознание Хамара. Посол даже не стал интересоваться, зачем сотнику их расспрашивать, если его солдата несколько колоколов назад уже приговорили к повешенью, просто выделил комнату, где киммерийца никто не побеспокоит, и послал за магами.

Конан и сам толком не знал, что он хотел услышать. Из мыслей у него не шел разговор, который состоялся у него до суда с тысяцким стражей повелителя по имени Тхан.

Страж хвалил киммерийца за то, что тот не избегает ответственности. Вот, он, наверное, и пришел в очередной раз убедиться, что Хамар – подлинный убийца.

– Приветствую вас, мастера, – обратился сотник к магам. – Рассаживайтесь. Не знаю, насколько долгим у нас получится разговор.

Маги молча придвинули к себе стулья и уселись перед киммерийцем. Отвечать на приветствие они не стали. Быть может, посчитали ниже своего достоинства.

– Мне вас представили, – продолжал киммериец, не обращая внимания на несоблюдение этикета. – Мое имя вам тоже должно быть знакомо, приходилось сталкиваться за время путешествия. Но, на всякий случай, назову еще разок. Конан. Сотник туранской армии Конан.

– Мы знаем, – отозвался наконец один из магов. Это был Абу.

– Я рад, – не удержался от небольшой колкости северянин. – Вам известно, зачем вы мне понадобились?

И вновь ответом киммерийцу было молчание.

– Я слушаю вас, – настаивал он.

– Мы не собираемся играть с тобой в угадайку, сотник, – сказал Абу. Говорил он, не выказывая к собеседнику не малейшего уважения. – Ты отнимаешь наше время.

– Вы его сами у себя отнимаете! – зло ответил киммериец. День у него выдался плохой, а потому желание любезничать с магами испарилось весьма быстро. – Если понадобиться выжимать из вас ответы, поверьте, я этим буду заниматься хоть до утра. Мне плевать. Своего я добьюсь в любом случае.

– Спрашивай, киммериец, – предложил Абу.

«Киммериец» в его устах прозвучало как ругательство. Конан едва сдержался, чтобы не дать ему в зубы да и двум оставшимся магам за компанию.

– Каким образом вы проверяли Хамара? – задал свой первый вопрос северянин.

– С помощью магии, – сказал Наджамаль и закашлялся.

– Все верно, мы применяли заклятья, – добавил Абу. – Хочешь, мы скажем тебе названия, киммериец, или ты предпочитаешь формулы?

Маг явно пытался спровоцировать северянина, старательно выводил его из себя.

Киммериец не видел, в чем причина такого отношения к нему. Однако реагировать на выпады колдуна не спешил.

Когда Шеймасаи кричал на сотника и бросался обвинениями, он делал это искренне, нисколько не беспокоясь о том, как воспримет его слова северянин. Конана ужасно раздражало подобное обращение. Он позволял себе кричать в ответ и разве что кулаки не пускал в ход.

Магу же именно такая реакция киммерийца и требовалась. И утереть ему нос можно было, лишь сохраняя спокойствие.

– Я хочу знать, как работают заклятья, – сказал Конан. Абу уже открыл рот, чтобы ответить. Наджамаль тоже собирался что-то вставить в разговор. Но киммериец продолжил, не дав им заговорить. – Вы искали следы магии в теле Хамара? Проверяли, как он мыслит? Как нормальный человек или что-то в его голове сдвинулось?

– Тебе кто-то надиктовал вопросы, варвар? – спросил Абу.

Конан ждал, что тот не ограничится оскорблением и решится продолжать ответ, сообщив, что за магию применили он и его товарищи.

Но Абу молчал.

Киммериец начал понимать, почему Шеймасаи столь быстро и легко согласился на аудиенцию с магами.

– Отвечайте, мастера, – настаивал Конан. – Мне уже надоело любоваться вашими кислыми рожами, но свою угрозу я осуществлю. Вы отсюда никуда не уйдете, пока я не удовлетворюсь вашими ответами.

– Ты надеешься помешать нам уйти? – расхохотался «средний» человек Абу.

– Нет, но если вы уйдете, я убью вас, – улыбнулся в ответ киммериец. – У вас же есть заклятья, мастера, для проверки того, врет ваш собеседник или нет. Так проверьте мои слова. Я убью вас.

– Правду говорит, – впервые подал голос Замаригдид. – Во все сам верит.

– Мы знаем, что ты не врешь, иноземец, – сказал Наджамаль. Маги словно соревновались между собой, кто придумает больше разных обращений к Конану. – Но я не верю, что ты сможешь осуществить свою угрозу. И мои братья наверняка в этом со мной согласятся. Однако посол просил помочь тебе. Мы не хотим его расстраивать.

– Ты – никто, – добавил Замаригдид.

Конан перевел взгляд на старика, но тот больше ничего не сказал. Сидел, уподобившись статуе, – недвижимо и вперив глаза в одну точку где-то позади киммерийца.

– Я о вас того же мнения, – сообщил магам сотник.

– Ты нас неправильно понял, – вновь снизошел до объяснений Наджамаль. Он казался киммерийцу самым нормальным из трех вызванных колдунов. – Ты можешь быть хорошим воином, обладать достаточной толикой ума, чтобы задавать правильные вопросы, но ты всего лишь солдат. При иных обстоятельствах в Аграпуре маги нашего ранга даже не заговорили бы с тобой, сотник. Быть может, через десять или пятнадцать лет службы ты возвысишься достаточно, чтобы иметь право вопрошать у нас. Но не сейчас. Запомни, мы лишь выполняем просьбу Шеймасаи. И не стоит тебе грубить и угрожать нам.

– Это предупреждение, – сказал молчавший долгое время Абу.

Киммериец даже не посмотрел в его сторону, обращаясь к Наджамалю:

– Вам неприятно мое общество – это нормально. Я тоже не получаю большого удовольствия от нашего общения, так что, может, приложим все силы к тому, чтобы поскорее разойтись?

– Ответьте ему, – посоветовал товарищам Замаригдид.

– Хорошо, я расскажу о заклятьях, – сказал Наджамаль. Одновременно он поднял руку, призывая к молчанию Абу, готового вставить возражение. Столь резкий жест не прошел бесследно для хрупкого организма мага. Наджамаль вновь зашелся в тяжелом приступе кашля. Все терпеливо ждали, пока он справится с ним. Когда победа было одержана, туранец продолжил объяснение. – Ты пытался задавать умные вопросы, северянин. Это заметно. Но заметно и то, что в магии ты не силен. Следов в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово, в теле и сознании остаться просто не может, если над человеком, конечно, работал хотя бы мало-мальски обученный маг. Мы проверяли, изменилась ли у Хамара сопротивляемость различным видам магии. Человек, подвергшийся заклятью, долгое время менее устойчив к воздействию колдовства того же рода. И, наоборот, заклинания противоположной направленности он переносит с большей легкостью. Сопротивляемость Хамара ни чем не отличалась от сопротивляемости обычного человека.

– Ее можно уравновесить? – спросил Конан

– Нет, – ответил ему Замаригдид. – Если ты не Тот-Амон.

– Хорошо, – не стал спорить киммериец. – А сознание? Как вы проверяли сознание?

– Соврать бы тебе, – сказал Наджамаль. Через мгновение он расхохотался. От Конана смысл шутки как-то ускользнул. – Наши далекие предки, судя по книгам, что-то понимали в ментальной магии. Может, однажды и потомки сумеют в ней разобраться. Но для нас мысли человека – темный лес.

– Надо будет выделить время в Аграпуре и узнать побольше о вашей братии. Тогда, надеюсь, вопросы будут не столь глупыми.

– Никто тебя не подпустит к подобным знаниям, – за минувший приступ веселья Наджамаль заплатил очередной порцией своего гадкого сухого кашля. Сейчас маг говорил с заметным трудом. – Давай, прекратим тратить время друг друга? Я могу тебе поклясться, что мы испробовали все известные нам методы проверки. Хамара никто не околдовывал.

– Считаете, что он ненормальный?

– Видимо, – ответил Наджамаль. – Стал бы нормальный человек совершать все эти убийства?

– Верно, безумие ведь с помощью магии не установишь, – киммериец вспомнил слова колдуна о ментальных заклятьях. – Вы оценивали его как простые люди?

– Как ученые люди, – ответил Замаригдид.