Текст книги "Дары несовершенства. Как полюбить себя таким, какой ты есть"

Автор книги: Брене Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Обретая чувство любви и причастности

Начните думать о любви как о действии, а не о чувстве, и каждый раз, употребляя это слово, вы автоматически будете брать на себя больше ответственности.

– Белл Хук¹

Мне непросто далось определение понятий любви и чувства причастности, но, признаюсь, это в корне изменило то, как я живу и воспитываю детей. Обычно когда я устала или раздражена, я виню других и сваливаю на них всю ответственность за происходящее – особенно достается моему мужу Стиву. Но ведь если я по-настоящему люблю его (а я его просто обожаю), то мое каждодневное поведение так же важно, если не более важно, чем признания в любви.

Исследование также заставило меня задуматься о различиях между любовью-декларацией и любовью-действием. Во время недавнего радиоинтервью о частых изменах среди звезд ведущий спросил меня: «Возможно ли кого-то любить и одновременно ему изменять? Или плохо к нему относиться?»

Я глубоко задумалась, а потом дала ему лучший ответ, на который была способна: «Я не знаю, можно ли любить кого-то, а потом предать или причинить ему боль, но я точно знаю, что тогда любовь остается пустым звуком. Лично я не хочу быть с кем-то, кто твердит, что любит меня; я хочу быть с кем-то, кто доказывает свою любовь своим поведением каждый день».

Так я поняла, что представляет из себя любовь. Кроме того, эти определения заставили меня признать, что нельзя учиться любви к себе и самопринятию когда взбредет в голову. Это не развлечения, которым можно предаваться в свободное время. Это задачи первостепенной важности.

Можно ли любить других больше, чем себя?

Идея любви к себе и самопринятия была и остается для меня революционной. В начале 2009 года я попросила читателей своего блога поделиться своими мыслями о важности любви к себе и ответить, возможно ли любить других больше, чем себя. Надо сказать, в комментариях разгорелась достаточно ожесточенная дискуссия.

Некоторые яростно отстаивали мнение, что для любви к окружающим не нужно любить себя. Другие утверждали, что можно научиться относиться с большей любовью к себе, любя окружающих. Попадались и те, кто оставлял комментарии вроде «Спасибо за испорченный день – я не желаю даже думать об этом».

Я получила два комментария, которые прямо и честно рассматривали тему во всей ее сложности. Я бы хотела поделиться ими с вами. Джастин Валентин, специалист по духовному здоровью, писатель и фотограф, пишет:

«Благодаря своим детям я научилась настоящей безусловной любви, я научилась сочувствовать даже тогда, когда мне плохо, и отдавать больше, чем получать. Одна из моих дочерей так на меня похожа, и в ней я вижу себя. Тогда я вспоминаю о том, что мне также стоит быть добрее к той маленькой девочке, что живет внутри меня, любить и принимать ее. Любовь к моим дочерям помогает мне становиться лучше».

Возможно, моя мысль станет понятнее, если я скажу, что многие из моих пациенток – матери, которые стремятся избавиться от наркотической зависимости. Они любят своих детей больше себя. Они разрушают свои жизни и наносят непоправимый вред своему здоровью. Они говорят, что ненавидят себя, но любят своих детей. Они верят, что их дети достойны любви, а они сами – нет. Со стороны кажется, что они и вправду любят своих детей больше себя. Но значит ли это, что вы не отравляете своих детей так же, как отравляете себя? Возможно, мы похожи на пассивных курильщиков. Сначала считалось, что пассивное курение не представляет никакой опасности. Но годы спустя было обнаружено, что табачный дым очень опасен для здоровья»².

Рене Кобб, днем – будущий терапевт, ночью – писатель и блогер, пишет:

«Конечно, наши любимые люди вдохновляют нас на то, чтобы достичь таких высот любви и сострадания, до которых нам без них было бы не добраться. Но чтобы покорить эти вершины, нам часто приходится опускаться в глубины собственной души, света и тьмы, добра и зла, любви и деструктивности, и разбираться в себе, чтобы любить других. Поэтому я не уверен, что этот вопрос базируется на противопоставлении “или… или”, он основан на сочетании “и… и”. Мы безоглядно любим других, может быть, больше, чем себя, но эта безоглядная любовь должна привести нас к глубинам собственного “Я” и научить относиться с состраданием к самим себе»³.

Я согласна с Джастин и Рене. Любить и принимать себя – очень смелые поступки. В обществе, которое твердит нам: «Думай о себе в последнюю очередь», любовь к себе – почти революция.

Если мы хотим принять участие в этой революции, нам нужно разобраться в анатомии любви и чувства причастности. В каждом путешествии мы натыкаемся на множество препятствий, точно так же дело обстоит и с дорогой к себе. В следующей части мы узнаем, что мешает нам жить в ладу с собой и любить себя.

Препятствия

В 2008 году меня пригласили выступить на очень значительном мероприятии под названием The Up Experience. Я с большой симпатией отношусь к семейной паре, которая выступала спонсором мероприятия, поэтому не стала долго раздумывать и с радостью согласилась.

Вы, наверное, знаете, что некоторые события кажутся куда более привлекательными, когда до них еще далеко и вы не в курсе подробностей? Это был как раз такой случай.

Я приняла приглашение в конце 2008 года и не вспоминала о нем до 2009-го, пока на сайте The UP Experience не опубликовали список участников. Достаточно сказать, что в этот список входили невероятно важные персонажи. И я. Мероприятие проходило под лозунгом «16 несравненных духовных лидеров и ораторов. Один день, который перевернет вашу жизнь». Я с ума сходила от волнения. Я не могла представить себе, каково будет выступать на одной сцене с Робертом Баллардом (археологом– подводником, нашедшим «Титаник»), Гэвином Ньюсом (мэром Сан-Франциско), Нилом Тайсоном (астрофизиком, ведущим телевизионного шоу NOVA и директором планетария Хейдена) и Дэвидом Плуффом (виртуозным политиком, возглавившим предвыборный штаб Барака Обамы). И это только четыре из 15 участников.

Я чувствовала себя самозванкой, и вдобавок к этому меня страшно пугал формат мероприятия. Оно было построено на манер TED talks (http://ted.com), и каждому выступающему отводилось всего 20 минут на то, чтобы поделиться с аудиторией своими инновационными идеями. Среди зрителей были исполнительные, финансовые, операционные и инвестиционные директора корпораций, и все они платили за присутствие на конференции по тысяче долларов.

Через несколько секунд после того, как я увидела список выступающих, я позвонила своей подруге Джен Лемен и зачитала ей имена участников. После этого я глубоко вдохнула и сказала: «Не уверена, что я хочу в этом участвовать».

Несмотря на то что мы говорили по телефону и при этом она находилась за тысячи километров от меня, я почувствовала, как она качает головой.

– Брене, забудь о понтах.

Я рассердилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я тебя знаю. Ты уже вовсю думаешь о том, как сделать свое двадцатиминутное выступление сложным и супернаучным.

Я все еще ничего не понимала.

– Ну да. Конечно, оно будет научным. Ты хоть видела список выступающих? Они… они такие… взрослые.

Джен засмеялась.

– Тебе нужна проверка на взрослость?

На моем конце трубки повисла мертвая тишина.

Джен пояснила: «Вот в чем дело. Ты исследователь, но твои важнейшие достижения идут не от головы, а от сердца. Все будет хорошо, просто делай то, что у тебя получается лучше всего, – рассказывай истории. Будь искренней. Будь честной».

Я повесила трубку, закатила глаза и подумала: «Рассказывать истории. Ты, должно быть, шутишь? Может, мне еще и кукольное представление устроить?»

Обычно для того, чтобы подготовиться к выступлению, мне требуется день или два. Я никогда не читаю с листа, просто готовлю презентацию и хотя бы приблизительно продумываю, что хочу сказать. Но не в этот раз. Поставить кукольное представление было бы проще. Ничего не получалось.

Однажды вечером, примерно за две недели до мероприятия, Стив спросил меня: «Ну, как продвигается подготовка к выступлению?» Я расплакалась. «Никак. Никак не продвигается. У меня ничего не выходит. Мне придется инсценировать автомобильную катастрофу или еще что-нибудь».

Стив присел рядом и взял меня за руку: «Что происходит? Ты сама на себя не похожа. Никогда не видел, чтобы ты так нервничала из-за обычного выступления. Да ты все время где-нибудь участвуешь».

Я закрыла лицо руками и промямлила: «У меня творческий застой. Я не могу перестать думать о том ужасном случае, который произошел несколько лет назад».

В голосе Стива звучало удивление: «Каком случае?»

«Я тебе никогда об этом не рассказывала, – пояснила я. Стив наклонился ко мне и молча ждал. – Пять лет назад я провалила выступление. Со мной никогда такого случалось, ни до этого, ни после. Это было полной катастрофой, и я очень боюсь, что история повторится».

Стив не мог поверить в то, что я никогда не рассказывала ему об этом ужасном происшествии. «Да что, черт возьми, случилось? Почему ты мне не рассказала?»

Я поднялась из-за стола и сказала: «Я не хочу об этом говорить. Будет только хуже».

Он схватил меня за руку и вернул на место. Он посмотрел на меня, как будто говоря: «Разве нам не нужно обсуждать неприятные ситуации? Разве общение не помогает все уладить?» Я слишком устала, чтобы продолжать спорить, поэтому я ему все рассказала.

Пять лет назад, после выхода моей первой книги меня попросили выступить на встрече бизнесвумен. Я была приятно взволнована, потому что, как и в случае с UP Experience, мне предстояло выступать перед «нормальными» людьми – не терапевтами, не учеными – обычными бизнес-леди. На самом деле я впервые выступала перед аудиторией, состоящей из обычных людей.

Мероприятие устраивалось в роскошном загородном клубе. Я приехала пораньше и представилась женщине, ответственной за его проведение. Она оценивающе на меня посмотрела. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем она поприветствовала меня цепочкой отрывистых фраз: «Здравствуйте. Вы не похожи на ученого. Я вас всем представлю. Мне нужна ваша биография».

Это было несколько более обременительно, чем обычное «Приятно познакомиться», ну да ладно. Я отдала ей свою биографию, и это стало началом конца.

В течение 30 секунд она изучала мою писанину, потом набрала воздуха, повернулась ко мне и, глядя на меня поверх очков, спросила: «Тут написано, что вы исследуете тему стыда. Это правда?»

Внезапно я ощутила, что мне снова десять лет и я в кабинете директора. Я склонила голову и прошептала: «Да, мэм. Я занимаюсь исследованием стыда».

Поджав губы, она выдавила из себя: «А. Что-нибудь. Еще. Вы. Изучаете?»

Я не могла ответить.

«Изучаете?» – не унималась она.

«Да. Страх и уязвимость».

Она одновременно вздохнула и взвизгнула. «Мне сказали, что вы изучаете, как научиться радоваться жизни, обрести смысл и построить доверительные отношения».

Ага… понятно. Она ничего обо мне не знает. Наверное, услышала от кого-нибудь, кто даже не упомянул сути моих научных работ.

Я постаралась объясниться: «Я не даю советы, как больше радоваться жизни и придать ей больше осмысленности. Я много знаю об этом, потому что изучаю те препятствия, которые встают на пути к радости, осмысленности и близости».

Не произнеся ни слова, женщина вышла из комнаты и оставила меня одну.

Вот это ирония судьбы – специализироваться на теме стыда и оказаться по уши в неуверенности в себе и недовольстве собой.

Она вернулась через несколько минут, посмотрела мимо меня и сказала: «Вот как мы поступим. Во-первых, вы ни слова не скажете ни о каких препятствиях. Вы будете давать советы. Люди хотят услышать от вас именно это. Люди хотят знать, как добиться желаемого. Во-вторых, даже не упоминайте слова “стыд”. Испортите им аппетит. В-третьих, участники хотят чувствовать себя комфортно и быть в хорошем настроении. Дайте им то, что им нужно».

Я стояла как вкопанная. После нескольких секунд молчания она спросила: «Хорошо?» – и, прежде чем я успела произнести хотя бы слово, ответила за меня: «Вот и хорошо».

Уже удаляясь, она повернулась и сказала: «Легкость и непринужденность. Люди без ума от легкости и непринужденности». И для наглядности она широко расставила пальцы и начала размахивать ладонью, как веером, иллюстрируя, что такое «легкость и непринужденность». Представьте себе Маргарет Тэтчер, имитирующую Боба Фосса.

В течение 40 минут я стояла на сцене, парализованная от страха, и повторяла на разные лады: «Радость – это хорошо. Счастье – это тоже очень-очень хорошо. Мы все должны радоваться. И проживать жизнь осмысленно. Потому что это неописуемо прекрасно!»

Женщины в аудитории улыбались, кивали и продолжали поедать цыплят. Мне казалось, что это настоящая катастрофа.

Я рассказывала свою печальную историю и видела лицо Стива – он волновался за меня.

Как бы странно это ни звучало, но, поделившись своей историей со Стивом, я почувствовала себя спокойнее. Я бы даже сказала, что в ту самую секунду, когда я закончила свой рассказ, я уже ощущала себя по-другому. Я наконец-то все поняла. Около десяти лет я исследовала «препятствия на пути к счастливой жизни». Я не даю советы, потому что за эти десять лет я не получила никакого подтверждения тому, что можно обойтись одними советами, ни словом не упоминая о препятствиях.

Понимание произошедшего позволило мне утвердиться как ученому и найти собственный уникальный подход. Я посмотрела на Стива и улыбнулась: «Я не даю советов».

Первый раз за последние пять лет я подумала о том, что женщина из загородного клуба ничего не имела лично против меня и не хотела сорвать мое выступление. Если бы дело было в этом, ее нелепые требования не смогли бы меня так вывести из душевного равновесия. Ее требования олицетворяли все наши культурные табу. Мы не хотим душевного дискомфорта, мы хотим, чтобы нам подсказали, как быстро стать счастливыми.

Ну что ж, я сюда не вписываюсь. И никогда не вписывалась. Не поймите меня неправильно, я бы хотела избежать сложностей, но так не получится. Мы не можем измениться и продвинуться на шаг вперед без работы над собой. Если мы на самом деле мечтаем прожить счастливую жизнь в окружении близких людей, нам придется говорить о том, что встает у нас на пути.

Пока я не осознала, что произошло со мной пять лет назад, и не поделилась этим со Стивом, я считала себя профессионально неполноценной, потому что у меня не было «быстрых приемов» и «пяти простых шагов». Теперь же я увидела, что в поисках света не помешает умение ориентироваться в темноте.

К моей величайшей радости, выступление на UP Experience прошло как нельзя лучше. По правде говоря, я пересказала гостям эту же историю. Это было рискованно, но я предположила, что даже самые успешные люди переживают проблемы с самооценкой. Пару недель спустя мне позвонили из организационного комитета мероприятия и сказали: «Поздравляем! Мы закончили оценивать отзывы, и вы оказались в числе двух лучших ораторов дня. Никто этого не ожидал, учитывая тему, которую вы изучаете».

Мораль: если мы хотим жить в ладу с собой и любить от всего сердца, если мы хотим чувствовать себя достойными людьми, нам не обойтись без обсуждения трудностей, встающих перед нами – особенно чувства стыда, страха и уязвимости.

Последователи Юнга часто называют стыд болотом души. Я не предлагаю вам забраться в болото и разбить там лагерь. Я знаю из личного опыта, что болото души нужно обязательно посетить, но жить там никому не пожелаю.

Я предлагаю вам научиться пробираться через эту трясину. Нам нужно понять, что стоять на берегу и паниковать куда хуже, чем взять за руку верного товарища и перейти болото. И помните: поддерживать равновесие на уходящем из-под ног берегу значительно сложнее, чем пробираться вперед.

Я понимаю, что пойти легким путем соблазнительно. Зачем лезть в болото, если можно его обойти? Нас мучают сомнения:

• Что подумают люди?

• Ты же не можешь на самом деле себя любить. Ты недостаточно красивый, стройный, успешный, богатый, талантливый, счастливый, умный, сексуальный, продуктивный, милый, сильный, жесткий, заботливый, популярный, творческий, ты недостаточно всем нравишься, у тебя плохая репутация, ты не вносишь никакого вклада в общее дело.

Но вот в чем дилемма: почему нас так привлекают «советы», когда мы точно знаем все, что нужно делать, но топчемся на месте и молим о более осмысленной и счастливой жизни?

Почти каждый читатель этой книги знает о том, что такое здоровое питание. Я наизусть знаю список низкокалорийных продуктов и таблицу гликемических индексов. Мы все в курсе того, как правильно питаться.

Мы все знаем, как правильно тратить деньги. Как заботиться о своих духовных потребностях. Мы все это прекрасно знаем, однако…

В нашем поколении больше людей, страдающих ожирением, наркотическими и алкогольными зависимостями, влезших в долги и подсевших на медикаменты, чем когда бы то ни было.

Почему? Нам открыт доступ к любой информации, у нас больше книг, наука шагнула далеко вперед – почему же нам все дается сложнее, чем прежде?

Потому что мы умалчиваем о помехах, которые мешают нам делать то, что лучше для нас, наших детей, наших семей, компаний и всего общества.

Я могу знать все что нужно о здоровом питании, но в те дни, когда Элен бьется над школьным проектом, Чарли плохо себя чувствует, мне пора сдавать рукопись, цветы на газоне вянут, джинсы не налезают, Интернет не подключается, акции падают и закончились мешки для собачьих экскрементов, – какое тут здоровое питание? Все что я хочу – это избавиться от пожирающего меня беспокойства с помощью пирожных, чипсов и шоколада.

Только заболев, нагрузив себя работой, отчаявшись и начав беспокоиться и сомневаться в себе настолько, что невозможно действовать в своих интересах, мы начинаем говорить о проблемах. Обычно же мы молчим о своих комплексах и низкой самооценке, которые вошли в нашу жизнь настолько прочно, что мы не можем расслабиться даже на танцполе.

Таких дней, как я описала, не избежать, это жизнь; но иногда беспокойство – всего лишь результат моих завышенных ожиданий. Я хочу, чтобы у Элен получился лучший проект в классе. Я хочу заботиться о Чарли и забыть о своих дедлайнах. Я хочу показать миру, как великолепно я умею сочетать семейную жизнь и карьеру. Я хочу прекрасный сад. Я хочу, чтобы соседи видели, как я подбираю экскременты за своей собакой и кладу их в биоразлагаемый пакет и думали: «Боже мой! Она очень ценный член общества!» Бывают дни, когда мне удается победить стремление угодить всем, но иногда я ему поддаюсь.

Как я уже говорила, когда мы не уверены в собственной состоятельности, мы начинаем суетиться. У суеты в попытках доказать собственную состоятельность есть свой саундтрек. Это какофония обвинений в свой адрес – мыслей, питающих уверенность в том, что вы «недостаточно хороши».

• «Не дай бог, кто-нибудь узнает о ___________».

• «Я буду делать вид, что все нормально».

• «Я могу измениться, если от меня этого требуют».

• «Почему я возомнил, что миру нужны мои мысли/идеи/верования/творчество?»

• «Заботиться о близких важнее, чем заботиться о себе».

Стыд – это волна, которая накрывает нас с головой, заставляя чувствовать себя крошечными, нелепыми и никчемными. Если мы хотим выработать в себе иммунитет к чувству стыда – способность его распознать и пережить, оставаясь собой и сохраняя уверенность в собственной значимости, тогда поговорим о причинах стыда.

Честное обсуждение этой проблемы может радикально изменить нашу модель любви, воспитания детей, работы и построения отношений. Я получила больше тысячи писем от читателей «Я думала, я одна такая» (I Thought It Was Just me), моей книги о борьбе со стыдом. Во всех этих письмах говорилось об одном и том же: «Даже не верится, как изменилась моя жизнь, когда я стал говорить о стыде!» (И даю вам слово, даже если вы разговариваете о стыде с набитым ртом, все будет хорошо.)

Азы борьбы со стыдом

Вот три факта, с которых мы начнем знакомство со стыдом.

1. Всем нам бывает стыдно. Стыд – одна из самых универсальных и примитивных эмоций, которые испытывает человек. Люди, которым не бывает стыдно, скорее всего, не умеют сочувствовать и неспособны на близость.

2. Мы все боимся говорить о стыде.

3. Чем меньше мы говорим о стыде, тем больше он контролирует нашу жизнь.

Стыд – это, по большому счет, страх быть отвергнутым, полная противоположность контролю над своей жизнью и чувству собственного достоинства. Вот определение стыда, которое я вывела в своем исследовании: стыд – это невыносимо болезненное чувство или переживание, когда вы верите, что вы несовершенны и поэтому не заслуживаете ни любви, ни общества достойных людей¹.

Стыд не дает нам поверить в собственную ценность и убеждает нас в том, что люди перестанут к нам хорошо относиться, если узнают о нас всю правду. Стыд – это страх. Мы боимся, что разонравимся людям, когда они увидят нас такими, какие мы есть, когда узнают, во что мы верим, как трудно нам порой приходится или, верите вы в это или нет, как прекрасны мы, когда мы на высоте. Порой признаться себе в собственных достоинствах так же сложно, как и в собственных слабостях.

Зачастую люди думают, что стыдно бывает только тем, с кем случилось нечто ужасное, но это не так. Всем нам знакомо это чувство. Нам может показаться, что чувство стыда прячется в тайных закоулках нашей души, но на самом деле оно настигает нас повсюду: наша фигура и внешность, семья, дети, работа и благосостояние, здоровье, вредные привычки, секс, старение, религия. Стыдиться – значит быть человеком.

Всем нам тяжело признаться в собственных недостатках, и чем больше сил мы прикладываем, чтобы выглядеть идеальными, тем страшнее посмотреть правде в глаза. Поэтому стыд так любит перфекционистов – нас легко заставить замолчать.

Кроме страха разочаровать или оттолкнуть людей мы также боимся сломаться под весом одного-единственного неприятного опыта или совершенной ошибки.

Многие из этих историй вошли в мою книгу, но одну из них мне хотелось бы рассказать вам сейчас. Это история о женщине, которая набралась храбрости и призналась соседу в том, что она на пути к избавлению от алкогольной зависимости, а он ответил ей: «Не думаю, что теперь смогу разрешать своим детям ходить к вам в гости». Тогда эта храбрая женщина преодолела свой страх и сказала: «Вы разрешали своим детям играть с моими два последних года. Я не пью уже 12 лет. Я точно такая же, как была десять минут назад, во мне ничего не поменялось. Почему изменились вы?»

Если стыд – универсальный страх оказаться недостойным любви и признания и если все люди обладают врожденной и непреодолимой потребностью в любви и чувстве причастности, легко понять, почему стыд называют эмоцией-манипулятором. Нам не нужно испытывать чувство стыда для того, чтобы оно нас парализовало, – страх осуждения со стороны окружающих способен заставить нас замолчать.

Итак, все мы стыдимся. Но все мы способны выработать в себе сопротивляемость стыду. Я говорю о способности распознать чувство стыда, конструктивно с ним справиться, не теряя уверенности в себе, и в результате стать смелее, сострадательнее и построить хорошие отношения с окружающими. Первое, что мы должны понять, – чем меньше мы говорим о чувстве стыда, тем оно сильнее.

Для того чтобы чувство стыда вышло из-под вашего контроля, ему нужны только три условия: секретность, тишина и осуждение. Если с вами происходит что-то постыдное, и вы держите это в тайне, чувство стыда гниет и разрастается. Оно поглощает вас. Необходимо делиться своими переживаниями. Стыд берет начало из отношений между людьми, через них его и нужно избывать. Если рядом есть человек, который заслужил право на ваше доверие, поделитесь с ним своими переживаниями. Когда о чувстве стыда говорят, оно теряет свою власть над нами. Чтобы открыться, нам нужно воспитать в себе иммунитет к стыду, а чтобы сделать это, нам нужно открыться.

Посвятив десять лет исследованию темы стыда, я обнаружила, что всех людей с сильным иммунитетом к стыду объединяет следующее:

1. Они понимают, что такое стыд, и знают, что именно способно вызвать в них это чувство.

2. Они проверяют, насколько требования к ним реализуемы и не убеждают ли они нас в том, что быть несовершенным – значит не оправдывать ожидания нашего общества.

3. Они открывают душу людям, которым доверяют, и рассказывают им обо всем.

4. Они произносят вслух слово «стыд», они говорят о том, что чувствуют, и просят то, что им нужно.

Вспоминая людей, которые утверждали, что у искренности есть преображающая сила, я осознаю, что все они вырабатывают в себе сопротивляемость к стыду.

Чувство собственной ценности и иммунитет к стыду так тесно связаны с контролем над собственной жизнью, и, чтобы доказать это, я поделюсь с вами одной историей. Но перед этим я отвечу на два часто задаваемых вопроса о стыде. Надеюсь, это позволит отдаться вам изучению этой непростой темы полностью.

Какая разница между стыдом и чувством вины? Большинство из исследователей и исследующих чувство стыда согласны друг с другом в том, что разница между стыдом и чувством вины та же, что и разница между утверждениями «Я плохой» и «Я поступил плохо».

Чувство вины = Я поступил плохо.

Стыд = Я плохой.

Мы испытываем чувство вины из-за своих поступков, а стыдимся из-за того, что мы такие, какие мы есть. Мы чувствуем себя виноватыми, когда сделали что-то, что не соответствует нашим представлениям о том, какими мы хотим быть. Это чувство вызывает у нас состояние дискомфорта, но вместе с тем оно и помогает нам. Когда мы извиняемся за свой поступок, пытаемся исправить ситуацию или изменить свое поведение, чувство вины – это своеобразная мотивация. Вина – настолько же сильное чувство, как и стыд, но оно конструктивно, тогда как чувство стыда разрушительно. Когда люди просят прощения, стараются загладить вину или меняются к лучшему, они ведомы чувством вины, а не стыда. На самом деле я обнаружила, что стыд разрушает часть нас, которая верит в то, что мы можем измениться к лучшему².

Разве стыд не держит нас в необходимых социальных рамках? Как и многие другие исследователи, я пришла к выводу, что стыд скорее ведет вас к деструктивному опасному поведению, чем к решению проблемы. Повторюсь еще раз – в нашей природе заложено желание чувствовать себя достойными любви. Когда мы испытываем чувство стыда, мы ощущаем себя изолированными от остального мира и недостойными любви. Мы критикуем себя или виним других, когда нас переполняет чувство стыда или страх стыда. На самом деле стыд напрямую связан с насилием, агрессией, депрессией, вредными привычками и обжорством.

Дети, которые склонны стыдить себя («Я плохой»), чаще ненавидят и критикуют себя, чем те дети, которые испытывают чувство вины («Я плохо поступил»). Если вы манипулируете своим ребенком, вызывая у него чувство стыда, он перестает верить, что достоин любви.