Текст книги "Подари мне мечту"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 7
Белфорд-Хаус. Тот же день
Ей не давали покоя лица, превращенные в гротескные маски неверной памятью и беспощадным временем. Но она все равно узнавала их – не могла не узнать. Эдуардо, двое его сыновей, его жена. И Изабель…
Кэтрин проснулась от собственного крика и не сразу пришла в себя, потрясенная могильным холодом, мраком и удушливым запахом фиалок.
Но мало-помалу глаза освоились с густыми сумерками, в которых проступила знакомая обстановка ее собственной спальни, служившей надежным прибежищем с того дня, когда она впервые перешагнула порог Белфорд-Хауса в качестве невесты сэра Роберта. Кошмары из прошлого, не тревожившие Кэтрин уже долгие годы, вернулись после злополучного званого вечера. Она до сих пор не могла отдышаться.
Когда же Кэтрин собралась с силами и встала, ее вновь потрясло собственное отражение в зеркале на противоположной стене. Перед Кэтрин стояла не юная красавица, ставшая невестой пожилого человека. Не зрелая, знающая себе цену женщина, однажды решившая поступиться моралью и обреченная совершить жуткое преступление. Не элегантная, ухоженная стареющая светская львица, сумевшая сохранить свою тайну и ставшая опорой для племянниц и маленькой внучки. Перед ней стояла настоящая старая развалина.
В ушах зазвенело любимое высказывание Эдуардо – он часто повторял эту фразу своим бархатным голосом с очаровательным испанским акцентом: «Былое – лишь пролог к настоящему».
При мысли о Трейси и сыне Эдуардо Кэтрин залилась слезами.
Она поплелась через всю комнату к письменному столу, несмотря на пронизывающий до костей жуткий холод – это при зажженном камине и в теплом стеганом халате! Наконец Кэтрин с облегчением опустилась в кресло времен Людовика XV и протянула руку к телефону.
– Леди Белфорд! Что это вы вскочили и ходите по комнате? У вас ведь сил не больше, чем у цыпленка! – с порога возмутилась Селия.
Кэтрин, устало прикрыв глаза, подумала, что сил у нее гораздо меньше, чем у цыпленка. Интересно, что скажет Селия, если услышит правду – так же, как Касс? Кэтрин до сих пор делалось больно, стоило вспомнить, как посмотрела на нее тогда племянница – сначала с недоверием, а потом с ужасом.
Точно так же менялся взгляд Эдуардо в последние мгновения его жизни, когда он понял, что умирает и что виновата в этом она.
– Позвони в аэропорт, – обратилась Кэтрин к служанке. – Пусть для меня забронируют место. Я должна лететь в Испанию.
– Леди Белфорд! – Селия была ошарашена – и не без причины. – Вы уж не обессудьте, но я выложу все как на духу!
«Можно подумать, ты когда-то стеснялась выкладывать мне все как на духу!» – подумала Кэтрин.
– Вы были тяжко больны, и сейчас не время мотаться по белу свету за вашими племянницами и Алисой! Положитесь на меня! Все будет хорошо!
– Я полечу в Испанию, – отрезала Кэтрин, собрав в кулак всю свою волю. – И либо ты закажешь для меня билеты и велишь приготовить автомобиль с шофером, либо это сделаю я сама. Я улетаю, и чем скорее, тем лучше.
Селия онемела.
Кэтрин не сразу решилась взглянуть на преданную служанку.
Судя по горькой гримасе, Селия почувствовала решимость своей госпожи. Ей ничего не оставалось, как уступить, сердито ворча:
– Что ж, по крайней мере хоть жар у вас спал. – Она удалилась, недовольно бурча себе под нос.
Кэтрин было все равно. Она уже старуха и недавно убедилась, что ей суждено умереть скорее раньше, чем позже. И она не может не полететь в Испанию, потому что былое – всего лишь пролог и потому что, кроме нее, никто не спасет ее близких. И никто не сумеет ей помешать: ни преданная Селия, ни полиция, ни женщина, погибшая на костре 445 лет назад.
3 мая 1966 года
Последние недели были самыми насыщенными в моей жизни. Мы с Эдуардо работали вместе, складывая воедино мозаику непростой судьбы Изабель. Не могу не отдать должное Эдуардо – блестящему исследователю, в отличие от многих ученых не рискнувшему положить судьбы своих близких на алтарь любимой науки. Правда, как ни прискорбно, у меня сложилось впечатление, что жена Эдуардо не в состоянии оценить его тягу к прошлому. Больше того, возникшая между нами дружба пробудила в ней ревность. Мне очень жаль. Потому что ревновать ей не к чему. Нас с Эдуардо сдружил взаимный интерес к жизни Изабель де Уоренн, и не более того.
И я прекрасно его понимаю. Для него неприемлема даже мысль о возможной измене. Так же, как я не смогла бы изменить своему Роберту, хотя мы и не были близки со времени постигшего его удара.
Вдвоем нам удалось проделать огромную работу. Исследованы многие тысячи страниц исторических документов. И он пригласил меня побывать в его поместье в Кастилии. В «Каса де суэньос», где некогда жил супруг Изабель де Уоренн и, возможно, какое-то время жила и она. Я понимаю, что из уважения к Марии стоило бы отказаться, но не могу ничего с собой поделать – интуиция твердит, что этот дом хранит в себе ключ к тайне.
Я пишу эти строки в ту минуту, когда самолет заходит на посадку в аэропорту Мадрида. Еще несколько часов – и я окажусь в Кастилии. Я готова прыгать от нетерпения, как школьница. Мы уже решили, что первым делом займемся осмотром фамильного склепа. Вдруг нам повезет обнаружить могилу Изабель?
«Каса де суэньос»
Ночь первая
Захлопнув пыльный гардероб, отвечавший ей возмущенным скрипом, Касс с улыбкой обратилась к Алисе:
– Ну что, готова к сиесте?
Все это время, распаковывая вещи, Касс с тревогой прикидывала про себя: как много он успел узнать?
Вряд ли полицейские рассказали что-то, кроме того, что в момент гибели возле Эдуардо находилась ее тетка. Но почему когда он так пристально смотрел на Касс, когда упомянул о несчастном случае?
– Я здорово устала, – призналась Алиса.
Касс помогла девочке взобраться на кровать.
– Ты пока вздремни, а я пойду на разведку! – Ей не терпелось самой отыскать ту комнату, где висел портрет Изабель. И она по-прежнему не решила, как следует вести себя с Антонио, если он либо знает, либо подозревает, что Кэтрин замешана в смерти его отца?
Что ей остается, кроме как ждать его следующего шага?
– Тетя Касс, – заупрямилась Алиса, – я не хочу оставаться одна!
– Почему? – Однако и Касс почувствовала, как давит обстановка этой сумрачной спальни.
– Мне не очень-то нравится эта комната, – с запинкой призналась девочка, скрестив руки на худенькой груди.
Касс тревожно оглянулась. Почему эта внешне уютная комната будит в душе столь тяжелые предчувствия и давит своей неподвижностью? И тут до Касс дошло, что ей самой расхотелось оставлять Алису одну.
– Это место такое старое, как гробница! – прошептала Алиса.
Касс снова огляделась и решительно раздвинула плотные шторы. Комнату моментально заполнил яркий солнечный свет, хотя было уже не меньше семи часов вечера. В знойном мареве колебалась каменистая равнина, окружавшая дом, и даже угадывались силуэты замковых башен. Другое окно выходило на внутренний сад и противоположное крыло дома. Комната выглядела вполне симпатично, даже несмотря на старинную обстановку, если бы только… Если бы только что?..
Что может быть не так в этом пустынном, запущенном доме? Почему его тишина и неподвижность напоминают приготовленную для них ловушку?
Господи, ну что за чушь лезет в голову!
Касс уже, наверное, в десятый раз осмотрела комнату. Ее взгляд, наткнулся на портрет над камином, и сердце сжалось от неясной тревоги. Судя по всему, супруга Изабель де Уоренн никто не назвал бы приятным человеком. Такая надменная физиономия могла быть только у узколобого, самоуверенного типа. Нет, Касс тревожил не его портрет. Ее тревожил сам этот человек!
– Какой противный дядька! – заметила Алиса, проследив за ее взглядом. – Он наверняка был злюкой!
– Милая, – погладила ее по голове Касс, – я с тобой согласна, но ведь это всего-навсего картина!
Бедная Изабель! Касс пробрала дрожь. И как ее угораздило стать женой Альварадо? Их брак был обречен изначально из-за несовместимости культурных и религиозных взглядов, и уж тем паче с таким вот надутым типом!
Касс снова вздрогнула.
– Можно я пойду с тобой? – жалобно попросила Алиса.
– Нет! – Касс была полна решимости. – Марш в постель, я мигом вернусь! – Пора кончать со смешными предрассудками. – Мы обе слишком устали с дороги! Вот и все! Алисе ничего не оставалось, как подчиниться.
– Я попробую открыть окно. Может, к вечеру поднимется ветерок?
Пока тетка возилась с оконными задвижками, племянница крепко заснула. Вид этого безмятежного личика наполнил сердце Касс радостью и любовью. Как хорошо, что она приехала сюда вместе с Трейси и Алисой! Слава Богу, им удалось преодолеть самое трудное. И теперь она готова на что угодно, лишь бы не допустить подобного вновь. Но на что именно?
«Отсудить Алису у сестры!»
«Матерью Алисы должна стать я! Трейси не имеет права считаться матерью даже своего родного ребенка!»
Касс застыла. Как она до такого додумалась? Откуда в ней эта жестокость? Ей никогда не приходило в голову отнимать Алису у Трейси – ведь даже самая превосходная нянька не заменит ребенку родную мать. К тому же Касс искренне любила сестру при всех ее недостатках и не хотела делать ей больно. Ведь они были одной семьей!
Перепуганная не на шутку таким поворотом мыслей, Касс поспешила в коридор, стараясь не обращать внимания на новый приступ паники. Ей до смерти не хотелось оставлять Алису одну! Она в замешательстве остановилась и оглянулась. Девочка улыбалась во сне, комната была полна ласкового солнечного света – все в порядке!
В коридоре Касс снова замедлила шаги. Трейси занимала спальню, смежную с их общей ванной, и дверь в эту комнату оказалась наглухо закрыта. Ну и пусть, какая разница, где сейчас Трейси? Сестра явно не пришла в восторг от того, что им с Антонио придется спать в разных комнатах, но ведь Касс не собирается на этом зацикливаться!
И вообще, она отправилась искать портрет Изабель. Между прочим, чем больше времени она посвятит тому, ради чего приехала в «Каса де суэньос», тем меньше придется любоваться на этих влюбленных голубков.
Касс не спеша дошла до конца коридора, спустилась по лестнице в фойе и проникла в противоположное крыло дома. Этот коридор оказался точной копией первого. Вот только где же портрет? Кто-то неожиданно выступил на свет из темного угла.
Касс вскрикнула от неожиданности, но это оказалась всего лишь Трейси. Она только что вышла из комнаты и была ошарашена не меньше Касс.
– Ты меня напугала! Разве можно так подкрадываться исподтишка?
– Ты тоже меня напугала! – возразила Касс, стараясь унять сердцебиение. – Я просто гуляю по дому.
Трейси еще не сменила дорожную мини-юбку и легкомысленный топ, но при этом ее растрепанные волосы говорили сами за себя. Она смерила сестру подозрительным взглядом и процедила:
– Гуляешь? Прямо под дверью у Антонио?
Касс остолбенела. Нетрудно было догадаться, чем занималась ее сестра в хозяйской спальне, и ей стоило большого труда не ввязаться в ссору, хотя язвительные слова так и рвались с языка.
– Я хотела найти портрет Изабель.
– Ну да! – фыркнула Трейси, доставая из кармана сигареты и прикуривая. – Конечно!
Касс твердила себе, что следует промолчать и идти своей дорогой, иначе одному Богу известно, чем закончится этот злополучный уик-энд. Она так и поступила, но все же под конец не сдержалась.
– Могла бы по крайней мере дождаться, пока заснет твоя дочь! – выпалила она.
– Не смей ко мне цепляться! – прошипела Трейси, и на миг в ее синих глазах вспыхнула смертельная ненависть.
Касс так напугала эта вспышка, что она инстинктивно отшатнулась. Но уже в следующий миг оказалось, что Трейси стоит рядом, дымит сигаретой и выглядит просто раздраженной. Касс передернуло. Почудилась ей или нет эта жуткая ненависть?
– Я и не думала к тебе цепляться, – отвечала Касс. – Мне вообще все равно, чем ты занимаешься, пока это не касается Алисы.
– Ну как же! Моя дочь! Моя драгоценная дочь и святая Кассандра! – Трейси, зажав сигарету в зубах, скрестила руки на груди.
– Давай не будем ссориться, – предложила Касс. – День выдался чертовски трудным. Мы все устали….
– Чушь! – отрезала Трейси, гневно притопнув ногой. – Что плохого в том, что человеку захотелось заняться любовью? Особенно с тем, кого ты любишь? Мне тошно смотреть на твою постную рожу! Век бы тебя не видать!
От ярости Касс онемела. И все же нашла в себе силы сказать:
– Я не хочу ссориться. Я приехала сюда не ради ссоры…
– Нет, ты приехала вести нашу машину!
Чувствуя, что теряет над собой контроль, Касс растерянно моргнула.
– Если уж на то пошло, я приехала, чтобы избавить тебя от необходимости дожидаться в отеле конца уик-энда.
– Святая Кассандра Избавительница! – злобно осклабилась Трейси. – Праведница и страстотерпица!
– Вряд ли я заслуживаю такого титула, – спокойно возразила Касс. – И хотя мне претит об этом говорить, но сейчас не я встала в позу. И не я нарываюсь на ссору. Я приехала сюда в надежде помириться. Почему мы не можем это сделать?
Трейси распалилась так, что едва не поперхнулась дымом.
– Так вот, значит, что тебе здесь надо?
– Безусловно, – машинально ответила Касс, снова борясь с жуткой мыслью: отсудить, отсудить у нее Алису!.. Трейси не имеет права быть матерью! Не говоря уже об Антонио. Какого черта он тоже достался ей?
Касс с упавшим сердцем осознала, что это сильнее ее, что она больше не в состоянии контролировать свой собственный рассудок.
– А вот мне почему-то кажется, что ты явилась сюда совсем с другой целью, – продолжала Трейси, выпуская густые клубы дыма.
– Неужели? – насторожилась Касс – Ну, значит, ты ошиблась.
– Тогда зачем ты ошивалась под этой дверью? – наседала Трейси. – И не вздумай вешать мне на уши лапшу, что после целого дня за рулем ты потащилась через весь дом ради какой-то облезлой картины! Лучше признайся сразу, что искала здесь Антонио!
– Ты рехнулась… – вымолвила Касс непослушными губами.
– Да у тебя на роже все написано! – Трейси подступила вплотную. – Ты бы видела, как на него пялишься! Смотри, Касс, не попади впросак! – Это предупреждение содержало столько скрытых намеков, что скорее походило на угрозу.
– Я ничего к нему не испытываю, – возразила Касс, обмирая от растерянности и гнева.
– Да ты так и пожираешь его глазами! И краснеешь, как дурочка, стоит ему на тебя посмотреть! Кого ты дурачишь? – Тут Трейси заметила, что сигарета вот-вот обожжет ей пальцы, и принялась осторожно тушить ее о плинтус, поскольку под рукой не оказалось пепельницы.
Касс стояла столбом и смотрела на сестру.
У нее звенело в ушах и горело лицо. Горькая правда ранила в самую душу.
– Касс, – продолжала Трейси более спокойным тоном, – неужели ты вообразила, будто уведешь его у меня, если будешь пускать пузыри над этой Изабель де Уоренн? Это может позабавить Антонио, но не больше! Пойми, я люблю этого человека и хочу выйти за него замуж! Но и ты для меня кое-что значишь, ведь мы все-таки сестры! Я не желаю, чтобы ты выставляла себя круглой дурой перед другими. Твои чувства слишком очевидны, а Антонио чертовски умен!
– Спасибо за совет, сестричка, – буркнула Касс, стараясь держаться прямо. Касс казалось, будто ей на глаза только что надели шоры. – Но я совершенно не интересуюсь твоим бойфрендом, во всяком случае, в этом смысле. Я считаю его блестящим ученым – и точка. Я знаю, что не могу стать женщиной его мечты. К тому же он давно твой.
– По-моему, мне не помешает отдохнуть, – заявила Трейси и многозначительно добавила: – Просто с ног валюсь от усталости!
Касс молча смотрела на сестру, скрестив руки на груди и повторяя про себя; «Ладно, сука, тявкай, пока дают!»
Но в следующую минуту она опомнилась и ужаснулась уже не своей сестре, а себе самой. Откуда в ней эта вспышка дикой, животной ненависти? Что с ней творится? Как такие мысли могли прийти ей в голову?
Но ведь между ними стоял Антонио де ла Барка! Не об этом ли предупреждала ее Кэтрин?
– Идешь? – окликнула сестру Трейси, улыбаясь как ни в чем не бывало.
Касс, не отдавая себе отчета в собственных действиях, последовала за сестрой. Неужели тетка была права?
– Между прочим, Касс, тебе тоже следует послушать доброго совета и устроить себе хороший перепихон, – вдруг прощебетала Трейси.
– Что? – совсем растерялась Касс. Наверное, она ослышалась?
– Просто не представляю, как можно так долго обходиться без мужчины, – доверительно продолжала Трейси. – Скажу по секрету, испанцы – мужики на все сто! Почему бы тебе не попробовать самой? Могу гарантировать, что это пойдет тебе на пользу! – заверила она с улыбкой.
– Нет уж, спасибо, – отразила Касс, всерьез опасаясь за свой рассудок. Она опустила глаза и постаралась сосредоточиться на собственных ногах, размеренно шагавших по каменным плитам. – Не забывай, я здесь всего лишь на уик-энд. – Касс так и не смогла заставить себя забыть горестное лицо Кэтрин, умолявшей ее не ездить в Кастилию самой и не пускать туда Алису и Трейси.
– Касс, тебе тридцать два года, а ты ведешь себя как девяностолетняя старуха, – назидательно произнесла Трейси, остановившись у своей комнаты. – Ты превратилась в такой же синий чулок, как тетя Кэтрин! Но никогда не поздно все изменить! – Трейси положила руку ей на плечо и добавила: – Мы же сестры! И я искренне желаю тебе счастья! Честное слово!
– Я подумаю, – пообещала Касс с фальшивой улыбкой.
– Ну что ж, тогда до ужина! – Трейси поколебалась, но все же обняла сестру на прощание. Довольно искренне. И скрылась за дверью. Касс еще долго стояла, не в силах тронуться с места.
«Тридцать два года… девяностолетняя…»
«Дурачишь себя…»
«Увести Антонио… Пускать пузыри…»
Да уж, уик-энд обещал выдаться на славу!
Близилась полночь. Алиса спала, а дверь в комнату Трейси оставалась плотно прикрытой, хотя Касс не была уверена, что сестра находится там. Она вышла в коридор, громко стуча каблуками по гулкому каменному полу, и застыла в нерешительности. Темная безветренная ночь вызывала неясную, необъяснимую тревогу. Ей было не до сна.
Она едва высидела ужин, старательно избегая смотреть на Антонио и твердо придерживаясь решения держаться от него подальше, несмотря на ощущение, что Трейси откровенно ею манипулирует. Младшая сестра пребывала в отличном расположении духа и громко щебетала весь вечер за всю компанию. Дети тоже чувствовали себя прекрасно. Однако Антонио выглядел подавленным и уставшим. Касс не строила иллюзий и понимала, откуда взялась такая усталость. В доме царила непроглядная тьма.
Касс вздрогнула. Тусклые лампочки в стенных канделябрах почти не давали света. А тут еще эта мертвая тишина… Не было слышно ни звука: ни жужжания кондиционеров или вентиляторов, ни бормотания телевизора или радио, ни шелеста ветра снаружи. Даже сквозь толстые стены Белфорд-Хауса внутрь проникали какие-то звуки: шум машин на шоссе или лай собак в деревне, здесь же было тихо, как в склепе.
«Ни за что на свете не езди в Кастилию…»
Надо же выдумать такую чушь! Касс охватило раздражение, как ни больно это признавать, ее тетка явно выжила из ума и не в состоянии рассуждать трезво, когда дело касается семьи де ла Барка. Вот и все!
Спустившись в главный холл, Касс остановилась, чтобы осмотреться, и почувствовала, как волосы на голове встали дыбом, а взгляд затравленно метался по темным углам. Она была здесь совершенно одна. Все в доме давно спят, и нечего так психовать! Никогда в жизни Касс не боялась темноты, не боялась ее и сейчас. Ее страшило то неведомое, что словно затаилось где-то в углу, карауля каждое ее движение и готовое выскочить ей навстречу.
– Господи Иисусе! – раздраженно вырвалось у нее.
Касс вспомнила про Алису, безмятежно спавшую в комнате наверху. Минуту назад ей снова стало страшно оставлять девочку одну. С какой стати? Да она в любой момент может подняться в спальню и позвонить Кэтрин или подключиться к Интернету. Касс никогда не расставалась со своим компьютером и привезла его сюда.
Наконец она заставила себя двинуться дальше по коридору. Настоящий историк не станет тратить время даром, тем более что Касс приехала сюда всего на один уик-энд и по-прежнему горела желанием раскрыть тайну жизни и смерти Изабель де Уоренн несмотря ни на что.
Стараясь не поддаваться нервной дрожи, Касс повторила разработанный план: не обращать внимания ни на что, кроме загадок средних веков, и избегать разговоров о своей тетке.
Первым делом следовало взглянуть на портрет Изабель де Уоренн. Может, она неправильно поняла Антонио и полотно висит не на втором, а на первом этаже этого крыла? Внезапно Касс застыла на месте.
Дверь в конце коридора была распахнута, а в комнате горел свет. Это оказалась библиотека – полки до самого потолка буквально ломились от книг, а за рабочим столом сидел Антонно. «Дерьмо!» – мысленно воскликнула Касс, собираясь немедленно скрыться.
Но он поднял, глаза и увидел ее. Касс растерялась: бежать или остаться?
– Кассандра?
Она снова выругалась про себя. Не хватало только этой встречи. Бежать, немедленно бежать!
Он поднялся из-за стола. Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Касс робко улыбнулась:
– Привет!
– А мне казалось, что все спят! – Он с улыбкой шел ей навстречу.
– Мне тоже. – Касс повлекла вперед какая-то неподвластная ей сила. Над чем это он засиживается допоздна?
Антонио молча смотрел ей в глаза. Касс покраснела. Черт побери, ее сестра права!
Она поспешила отвернуться и сделать вид, что с интересом осматривает комнату; Кроме полок с книгами и рабочего стола, здесь был огромный камин. Высокий потолок украшала чудесная лепнина. Двойные стеклянные двери выходили на террасу.
Судя по беспорядку на письменном столе и недопитому бокалу с бренди, она застала Антонио за работой.
– Надеюсь, я не помешала?
– Конечно же, нет! – Он снял свои массивные очки в черепаховой оправе. – Не хотите выпить?
– Я… честно говоря, я бы предпочла взглянуть на портрет Изабель!
– Как неучтиво с моей стороны! Я же сам обещал показать вам его еще в Сассексе, но в сегодняшней суматохе совершенно позабыл об этом! Примите мои извинения!
– Антонио, это не вам, а мне следует извиняться, – вдруг сказала Касс. – Я и понятия не имела о том, что мы явимся незваными гостями!
– Я сразу понял, что вы не были в сговоре с сестрой, – признался он с грустной улыбкой.
С каким тактом Антонио вывел ее из этой дурацкой ситуации! Касс обратила внимание на его золотой крестик: небольшой, но удивительно тонкой работы.
– Но раз уж вы здесь, я от всей души желаю вам получить удовольствие от пребывания в Кастилии!
– Ваше гостеприимство просто ни с чем не сравнимо! – В ночном сумраке его ореховые глаза показались Касс черными. – Нормальный человек выставил бы нас отсюда в два счета!
Его бархатистый, ласковый смех обволакивал Касс, словно вата.
– Кассандра! Я никогда не бросаю слов на ветер!
– А над чем вы работали? – Касс снова стало не по себе от его взгляда.
– Я стараюсь возможно полнее восстановить историю нашего рода, как пытался сделать мой отец.
Касс заставила себя поднять глаза. Но он уже отвернулся и ткнул пальцем в бумаги у себя на столе:
– Я провожусь не один месяц, пока приведу в порядок все эти записи. Пойдемте?
– Пойдемте… – эхом откликнулась она.
– Ее портрет на втором этаже. – Тут Антонио кое-что вспомнил, вернулся к столу и взял цветной снимок рубинового колье. – Прошу!
Касс позволила проводить себя из библиотеки в коридор. Искоса поглядывая на его точеный профиль и подлаживаясь к стремительному шагу, спросила, не в силах сдержать нетерпение:
– Вы уже сравнили с портретом? С портретом Изабель де Уоренн? Это то самое колье?
– Предоставляю вам судить самой, – ответил Антонио с галантной улыбкой.
– Скорее бы!
Вскоре они оказались в том самом коридоре, где совсем недавно Касс ругалась с Трейси. Антонио распахнул боковую дверь, и следом за ним Касс шагнула в темную комнату.
Он щелкнул выключателем, но ничего не произошло. Касс застыла на месте, едва различая впотьмах, как Антонио обходит что-то огромное – наверное, кровать. Раздался еще один щелчок, но свет так и не загорелся.
– Придется сходить за лампой. – Он осторожно обошел Касс, направляясь к двери. – Я быстро.
Касс и глазом мигнуть не успела, как осталась одна. Она хотела сказать, что пойдет вместе с ним, но опоздала. И вся сжалась от напряжения.
Ну что за глупость – испугаться темной комнаты! Касс захотелось выскочить обратно в коридор, но ноги словно приросли к полу.
Она затаила дыхание, обратившись в зрение и слух. При этом Касс сама не знала, что надеется здесь увидеть или услышать. Разве что мышку. Но откуда это чувство тревоги? Да, она буквально тряслась от тревоги – или в комнате было гораздо прохладнее, чем показалось сначала? Касс обхватила себя за плечи. Глаза понемногу привыкали к темноте, однако по спине все еще бегали мурашки. Выступил силуэт массивной кровати – такая же старинная, как у нее в спальне, и под балдахином. Стены утопали во тьме, и оттого комната казалась необъятной, а она сама – одинокой и потерянной. Внезапно Касс принюхалась. В воздухе разливался слабый запах фиалок.
Ох, не нравилась ей эта комната! Касс прониклась отвращением к этой спальне еще до того, как успела ее увидеть, и ей снова захотелось выйти в коридор, но она так и не заставила себя двинуться с места.
Что-то здесь было не так – но что?
От озноба у нее скоро начнут стучать зубы, хотя воздух в спальне спертый и душный. Ну так что? Честно говоря, здешняя атмосфера буквально давила ей на грудь, но ведь ночи в Кастилии славятся духотой – разве не так? У Касс снова разыгралось воображение, а на самом деле все в полном порядке. И в этой спальне, и в той, которую отвели им с Алисой.
Хотя, с другой стороны, что-то могло быть не так со всем этим проклятым домом.
Касс собралась выйти в коридор, но ноги налились свинцовой тяжестью. И снова в ноздри ударил приторный, удушающий, тошнотворный запах фиалок. Ей стало жутко.
Касс сама не помнила, как в панике оказалась в коридоре. Но и здесь было не лучше: она едва переводила дух от страха.
– Трусиха, – хотела прошептать она вслух, но легкие, странным образом лишенные воздуха, издали лишь какой-то невнятный хрип.
Что за чертовщина, кто мог пролить здесь духи?
Наверное, это причуды здешней вентиляции… Но ведь их с Трейси поместили в другом крыле здания, и обе они терпеть не могли такие сладкие духи. А других женщин в доме нет. Внезапно появился Антонио с лампой в руках.
– Вообще-то я сам поменял все лампочки два дня назад. Наверное, попалась старая или неисправная. – Он присмотрелся и озабоченно спросил: – Что с вами?
– Я совсем расклеилась, – призналась Касс, облизнув пересохшие губы. – От этой комнаты мне не по себе.
– Это действительно не самое приятное место, – согласился он, устремляя на нее проницательный взгляд.
Касс на миг опешила и метнулась в комнату следом за Антонио. Что он имел в виду?
Наконец-то загорелась лампа возле кровати. Касс поспешно огляделась в надежде избавиться от наваждения. Но не тут-то было. Ей стало еще хуже. Не обращая внимания на обстановку странной спальни, она прикипела взглядом к портрету над камином.
– Изабель де ла Барка, – сдавленно произнес Антонио.
Касс застыла ни жива ни мертва. Она смотрела.
Перед ней была Изабель де Уоренн. Молодая женщина с алебастровой кожей и золотисто-рыжими распущенными волосами отвечала ей с полотна таким же пристальным взглядом.
– О Господи! – с трепетом воскликнула Касс, позабыв о недавних страхах.
– Совершенно с вами согласен, – заметил Антонио у нее за спиной.
Касс впервые видела столь совершенное произведение искусства. Неведомый художник увековечил на полотне не бледное подобие давно умершей женщины – он запечатлел ее словно живую, из плоти и крови. И постепенно Касс почувствовала, какое горе таится в ярко-голубых глазах, взиравших на нее со старинного портрета.
– Она невероятно несчастна! – прошептала Касс.
– А кроме того, она смотрит на нас с осуждением, – так же шепотом отвечал Антонио.
Наконец Касс отважилась подойти к портрету вплотную. Изабель поражала совершенной, классической красотой. Овальное лицо со слегка приподнятыми скулами, полные алые губы. Изысканное платье из алого бархата с высоким белым воротником подчеркивало стройную фигуру. А вот и колье – кроваво-алое на нежной бледной коже. Оно, то самое! Несомненно, это оно!
– Да, – вполголоса подтвердил Антонио. Он встал рядом и хотел передать девушке снимок, но Касс решительно отстранила его руку.
– Это ее колье, – решительно заявила она, все еще не в силах оторваться от удивительного портрета.
– По крайней мере, Изабель позиравала в нем художнику. Я сравнил портрет и снимок с помощью сильной лупы.
– Что вам о ней известно? – Касс не давал покоя напряженный, мрачный взгляд синих глаз прекрасной Изабель.
– Я до сих пор не отыскал ни одной точной даты. И пока могу сказать с уверенностью лишь то, что Альварадо женился во второй раз в 1562 году и его жену звали Еленой. У них родилось трое сыновей.
Касс прошиб пот.
– Если моя тетка права и Изабель сожгли на костре в 1555 году, то где-то непременно должна сохраниться запись. Очень важно найти генеалогическое древо де Уореннов на шестнадцатый век. Изабель наверняка упомянута там как дочь графа Сассекса. – Женщина на портрете выглядела совсем юной, никак не старше двадцати лет. Внезапно Касс удивилась: – А почему мы говорим шепотом?
– Сам не знаю, – с улыбкой отозвался Антонио. – Может, из уважения к памяти предков? Между прочим, на портрете есть подпись. Вот, взгляните через лупу. Какой-то датчанин. Я нигде не встречал его фамилии. Вандерлек. И внизу дата: 1554 год. – Он взглянул на Касс.
Старательно прокручивая в голове всю известную ей информацию, она даже не заметила, что схватила Антонио за руку.
– Если она умерла в 1555-м, то это случилось почти сразу после того, как написали портрет! Боже мой! Посмотрите, Изабель ведь совсем молодая!
– Совершенно с вами согласен.
– Нам нужно засесть за генеалогию! – решила Касс.
– Есть и другой способ. Если ее осудили за ересь, должен сохраниться протокол суда.
– И приговор, – мрачно добавила Касс. Ей все еще не верилось, что такую молодую женщину обрели на столь жестокую смерть.
– Елена была богатой наследницей. И к тому же знатного рода. Кстати, я прямой потомок ее и Альварадо.
Касс не сомневалась, что он непременно на это укажет.
– Возможно, с Изабель обошлись не так сурово, – заметил Антонио, неопределенно пожав плечами.
– Что это значит? Что ее заперли в каком-то монастыре или в дальнем замке, где она скончалась вдали от всех?
– Алварадо был бы не первым и не последним вельможей, таким способом избавившимся от нежеланной жены.
– Если Изабель уже знала, что ее ждет, – пробормотала Касс, вглядывалась в портрет, – то ее гнев вполне понятен. Да, вы правы, она смотрит на нас с осуждением! – Касс невольно вспомнила портрет Альварадо, висевший у нее в спальне. Трудно представить себе более неподходящих друг другу людей! Испанец и англичанка, католик и протестантка, юная девушка и пожилой мужчина. Касс все сильнее проникалась сочувствием к своей дальней родственнице.
