Текст книги "Лето Гелликонии"

Автор книги: Брайан Уилсон Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

В Зале совета наступила тишина.

Тайнц Индредд остерегся продолжать.

Вскочив в гневе на ноги, король ЯндолАнганол впился глазами в заплывшее жиром смуглое лицо панновальского принца.

Сорвавшись с места следом за хозяином, малыш-рунт шутовски приготовился исполнять его приказания.

– Мой визит к королю Сайрену Станду в Олдорандо был продиктован необходимостью искать с ним союза против врагов нашей веры. В то время как вы, я вижу, слетелись ко мне, словно стервятники, учуявшие легкую добычу! Вы пытаетесь указывать мне в моем собственном дворце. Что же происходит – вы напрашиваетесь на ссору? Объяснитесь, я требую ответа!

Тайнц Индредд и его советник, Гуаддл Улбобег, ответили не сразу, а сначала посовещались. После кратких переговоров слово взял давнишний добрый друг короля Орла, учитель Улбобег. Поднявшись с места, пожилой человек поклонился и указал на Юлия.

– Все сказанное принцем Тайнцем идет от чистого сердца, ваше величество, – в наших словах нет лукавства. У нас есть веские основания для беспокойства, по большому счету связанные вот с этим существом, которое по вашей воле находится сейчас среди нас. Вражда между людьми и фагорами уходит корнями в стародавние времена, и примирение меж столь различными расами невозможно. Священная Панновальская Империя не раз и не два объявляла богоугодным делом крестовые походы против нечестивого двурогого племени, дабы полностью стереть его с лица земли. В то время как вы, ваше величество, продолжаете предоставлять фагорам убежище в пределах вашего королевства.

В словах Гуаддла Улбобега не было вызова или обвинения, он говорил почти виновато, уставив глаза в пол, словно хотел лишить свои слова силы. Принц посчитал необходимым подкрепить речь своего советника криком:

– Как ты можешь, кузен, просить нас о помощи, когда привечаешь полчища этой нечисти на своей земле? Фаги однажды уже владели всем Кампаннлатом и захватят власть на нем снова – неужели ты хочешь стать им в этом пособником?

Уперев руки в бока, король Орел остановился прямо против своих панновальских гостей.

– Я не позволю никому из чужеземцев вмешиваться во внутренние дела моей страны. Я спросил совета у моей скритины – и скритина поддержала меня. Да, я даю анципиталам прибежище в Борлиене. И твердо заявляю, что с ними можно ладить. Двурогие возделывают неплодородные земли, на которые мои крестьяне не желают даже смотреть. Они не отказываются от работы, которой гнушаются даже рабы. Они сражаются и не требуют за это мзды. Моя казна пуста – вам, панновальским скрягам, этого не понять, но я, король Борлиена, сейчас могу позволить себе армию, состоящую только из фагоров.

В награду за свою службу они просят лишь пустоши на задворках моей страны. Более того, они бесстрашны и никогда не бегут перед лицом опасности! Вы скажете, что для этого им не хватает ума. На что я отвечу: пусть так – в таком случае сегодняшним крестьянам я предпочитаю фагоров. Пока я зовусь королем Борлиена, фагоры останутся под моей защитой.

– Не хотите ли вы сказать, ваше величество, что фагоры останутся под вашей защитой, пока королева МирдемИнггала будет оставаться королевой Борлиена?

Вопрос задал один из викариев Тайнца Индредда, худой человек без возраста, чьи кости выпирали под черным шерстяным чарфрулом. И снова в зале наступило молчаливое замешательство. Почувствовав, что его слова возымели действие, викарий неторопливо продолжил:

– Не правда ли, что именно отец королевы, вашей супруги, широко известной своим чутким отношением ко всякому живому существу, прославленный воин РантанОборал – кстати, лет двадцать назад владевший замком, в котором мы сейчас имеем счастье заседать, и разбитый в свое время наголову вашим царственным дедом, – положил начало сношениям с двурогими, которые вы теперь так целеустремленно укрепляете и развиваете?

Поднявшись с места, Гуаддл Улбобег поклонился Тайнцу Индредду:

– Сударь, я категорически возражаю против той формы, которую принял наш диспут. Мы собрались здесь не для того, чтобы поносить королеву МирдемИнггалу, а для того, чтобы предложить помощь ее мужу, королю Борлиена.

Король Орел опустился на диван, словно внезапно почувствовав слабость в ногах. Викарий умело высмотрел его уязвимое место и мастерски нанес одной фразой двойной удар, упомянув и о том, что восшествие на престол Орла – событие совсем еще недавнего времени, и о том, что в жены его угораздило взять дочь простого барона.

С сочувствием взглянув на своего монарха, СарториИрвраш решил, что пора взять слово и скрестить мечи с панновальскими наглецами.

– Как королевский советник, хочу отметить, что удивлен, хотя способность удивляться во мне притупилась от многолетних столкновений с вещами разнообразными и поразительными – удивлен тем, что стал свидетелем такого, мягко говоря, предубежденного отношения. Скажу более – враждебности, да простят мне мою прямоту некоторые присутствующие здесь подданные великой Священной Панновальской Империи. Сам я, прошу простить за бранное слово, атеист, и посему могу взирать на специфику закостенелых церковных представлений с позиции современной беспристрастной отстраненности. Где, спрошу я вас, то благолепие, которое вы, панновальцы, так усердно проповедуете? Неужели вы считаете, что помогаете его величеству, пороча честное имя его королевы? Может быть, я несколько резок и мой взгляд на жизнь отличается возникающей с годами непримиримостью, но заявляю вам с полной ответственностью, глубокоуважаемый принц Тайнц Индредд, что ненавижу фагоров не меньше вашего. Однако они присутствуют в нашей жизни, и с ними приходится считаться как с неизбежностью, нежеланной и болезненной, но привычной, весьма напоминающей ваши, скажем, недружественные отношения с северным Сиборналом. Смогли бы вы в одночасье устранить всех сиборнальцев, как советуете нам вычеркнуть из бытия фагоров? Неужели только в убийстве заключена окончательная истина? Неужели именно это проповедует вам Акханаба?

Уж если зашел такой откровенный разговор, так позвольте довести до вашего сведения следующее: среди борлиенцев бытует мнение, что если бы Панновал не донимали с севера сиборнальские колонисты и его силы были бы свободны, то он, Священный, не преминул бы ударить в южном направлении, иными словами, отправился бы завоевывать нас, борлиенцев, к чему, собственно, вы и пытаетесь сейчас приступить, всячески пуская в ход идеологическое оружие и выступая с позиции имеющего право повелевать. В таком случае, нам остается только слать ноту благодарности Сиборналу.

Советник умолк и наклонился, чтобы перекинуться несколькими словами с королем. Воспользовавшись этим, посол Сиборнала поднялся и заговорил в своей обычной язвительной манере:

– Поскольку мой мудрый и трудолюбивый народ весьма редко слышит в свой адрес со стороны Империи что-либо, кроме злобных нападок, я с удовольствием занесу эти слова советника СарториИрвраша в протокол и отмечу их в следующем послании на родину. Выражаю свою благодарность королевскому советнику.

Тщательно проигнорировав это едкое замечание, принц Тайнц Индредд произнес, повернувшись в сторону ЯндолАнганола:

– У вас нарушено ощущение правильного восприятия реальности, и, возможно, причина тому именно годы, о которых вы говорили, советник. Панновал – нерушимый бастион между вашей страной и стремящимся пробиться на юг, в глубь континента, Сиборналом. Как знаток истории, кем вы не устаете представляться, вы должны знать, что вот уже много веков Сиборнал, которому, конечно же, давно опостылели собственные мрачные северные земли, не оставляет намерений захватить благодатные угодья нашего материка и установить там свое владычество.

Оставив вопрос о том, насколько соответствовали истине последние заявления принца, следует сказать, что по приходу панновальцы не менее, чем присутствием среди них в Зале совета фагора, были оскорблены видом сиборнальского гражданина. Даже для тугодума Тайнца Индредда не было секретом, что подлинный бастион между Сиборналом и Борлиеном – скорее географический, чем государственно-союзнический: на пути любого нашествия с юга непреодолимой преградой вставал острый хребет Кзинт и адово место – полоска выжженной солнцем земли, пустыня Хазиз.

СарториИрвраш и король ЯндолАнганол закончили совещаться. Советник заговорил снова.

– Наши достопочтенные гости соизволили поднять вопрос о том беспокойстве, которое им причиняет воинственный Сиборнал. Прежде чем мы продолжим пререкания и взаимные оскорбления, я хочу, чтобы мы разобрались в сути вопроса. Совсем недавно мой король, ЯндолАнганол, был тяжко ранен, отстаивая неприкосновенность своей отчизны, причем опасности подверглась даже его жизнь. В то время как он, оправляясь от слабости, возносил Акханабе благодарности за свое спасение, я благодарил тех травников и хирургов, которые занимались его раной. Я говорю здесь об этом, чтобы плавно подвести речь к тому, чем нанесли королю его рану.

Советник сделал знак королевскому оружейнику, низкорослому крепышу с буйной бородой, с ног до головы затянутому в кожу, и тот немедленно вразвалочку вышел в центр зала и продемонстрировал всем некий предмет, зажатый между указательным и большим пальцами его затянутой в перчатку руки. Это был маленький свинцовый шарик. Официальным тоном оружейник доложил:

– Сей снаряд извлечен из ноги его величества ножом хирурга. Рана, причиненная этим крошечным шариком, была весьма значительной и причиняла королю сильную боль. Снаряд был выпущен из ручного оружия дальнего боя, именуемого «ружье».

– Благодарю вас, – проговорил СарториИрвраш, жестом позволяя оружейнику вернуться на место. – Сиборнал идет вперед огромными шагами, вот как мы это поняли. Оружие, способное убивать на большом расстоянии и с большой точностью, ясное тому подтверждение. Эти так называемые ружья, без сомнения, производятся Сиборналом массовым порядком, в больших количествах, хотя производство это начато нашими северными соседями относительно недавно, что нам тоже понятно. Более того, нам стало известно об изобретении оружия гораздо большей поражающей способности под названием «ружье с замковым спуском». Перед лицом такого опаснейшего нововведения я посоветовал бы великой Империи проявить единодушие, сплоченность и солидарность. Хочу авторитетно заявить, что подобные новинки представляются мне гораздо более опасной вещью, чем все Унндрейды Молоты вместе взятые.

Небезынтересно и то, что, как нам стало известно, в руки дикарей ружья попали не непосредственно от самих сиборнальцев, а от посредников в Матрассиле.

Тут головы всех присутствующих разом повернулись к послу Сиборнала. Случилось так, что в этот самый миг Ио Пашаратид решил промочить горло и отпивал из кубка вино, охлажденное кубиками льда. Отняв бокал от губ, он опустил его, но на поднос перед собой так и не поставил, замерев с выражением чрезвычайной тревоги на лице.

Жена сиборнальского посла, Динью Пашаратид, возлежала рядом с ним на шелковых подушках. После слов советника она встала – высокая и худощавая, с кожей бледноватого, даже сероватого оттенка, с суровым и непреклонным лицом.

– Вероятно, до присутствующих здесь доходили слухи, что на моей родине ваш материк называют «страной дикарей». Только что услышанное мною, эта ужасная, ни с чем не сообразная ложь, наглядное тому подтверждение. Кто позволил советнику Ирврашу чернить достоинство моего мужа подобными намеками? Чем объяснить то, что моему мужу, честному и принципиальному человеку, никогда не доверяют и его слово всегда ставится под сомнение?

Чтобы скрыть улыбку, помимо воли возникшую на губах, СарториИрвраш разгладил усы.

– Простите, госпожа Динью, но почему вы решили, что отмеченный мной инцидент как-то связан именно с вашим мужем? Мне кажется, я ни словом о нем не обмолвился. Все тоже так считают – сами удостоверьтесь.

ЯндолАнганол снова поднялся.

– Двое наших лазутчиков, переодевшись дриатами, отправились на Нижний Рынок и свободно купили там ружье. Предлагаю сейчас же провести наглядную демонстрацию возможностей этого нового оружия, дабы все присутствующие поняли, что с этих пор они вступают в новую эру военного искусства и обратно дороги нет. Возможно, после этого вы измените свои взгляды и поймете, почему мне приходится нанимать армию фагоров и вообще проводить особую политику.

Сверля взглядом панновальского принца, король Орел продолжил:

– Если только, конечно, ваша чистоплотность позволит вам вытерпеть непродолжительное присутствие анципиталов в этом зале…

Король звонко хлопнул в ладоши. Затянутый в кожу капитан-оружейник из его свиты твердым шагом вышел в коридор и громко выкрикнул команду. Печатая шаг, в зал вошли два фагора со спиленными рогами, до тех пор ожидавшие за дверью. Когда двурогие проходили мимо окна, их белый мех блестел на солнце. Один из фагоров нес перед собой ружье – мушкет с фитильным замком. Остановившись в одном из концов зала, фагор с ружьем опустился на одно колено и начал приготовлять оружие к стрельбе – перед ним мгновенно очистился коридор во всю длину зала.

Мушкет представлял собой шестифутовый металлический ствол, через равные промежутки прикрепленный витками серебряной проволоки к прикладу из полированного дерева. В передней части дула, примерно под мушкой, имелась прочная стойка-треножник с когтистыми лапами, обеспечивающими надежное сцепление с полом. Сняв с пояса специальный рог, фагор насыпал из него в дуло мушкета меру пороха, после чего при помощи шомпола забил в ствол свинцовый шарик и запечатал пыжом. Насыпав пороха на полку мушкета и запалив фитиль, фагор прижал приклад к плечу и изготовился к стрельбе. Стоявший над ним все это время капитан фагоров следил за правильностью заряжания ружья.

Тем временем второй фагор, добравшись до дальнего конца зала, остановился, повернулся к своему товарищу лицом и замер, поводя ушами. Послы и дигнитарии, возлежащие на подушках неподалеку от второго фагора, немедленно поднялись и очистили вокруг него изрядную площадку.

Фагор с мушкетом тщательно навел свое поддерживаемое треножником оружие на стоящего напротив соплеменника и нажал на спуск. Резко зашипел горящий порох, последовал громкий хлопок, от которого у всех заложило уши. Из ствола мушкета вырвалось пламя и длинный клуб белого дыма.

Фагор-мишень покачнулся. На груди у него, там, где помещались жизненно важные органы, неспешно начало расплываться широкое пятно желтой сукровицы. Прошептав что-то, анципитал пошатнулся, ухватился лапой за рану в груди и со стуком замертво упал на пол.

От непроглядного удушливого дыма, заполнившего зал, со всех сторон поднялся кашель – дипломаты зажимали ладонями рты и протирали глаза. Многих охватила паника. Подхватив полы чарфрулов, люди толкаясь принялись ломиться в коридор, на воздух. ЯндолАнганол и СарториИрвраш наблюдали за происходящим молча, не двигаясь с места.

Увидав из своего тайного наблюдательного пункта демонстрацию нового страшного оружия, королева убежала в свои покои и заперлась там.

Она ненавидела расчетливость властей предержащих. Она точно знала, что выпады панновальской делегации, возглавляемой принцем Тайнцем Индреддом, вовсе не были направлены против Сиборнала, поскольку с тем вопрос был ясен – Сиборнал давно и прочно считался вечным врагом Панновала; взаимоотношения этих двух государств при всей их озлобленности и непреклонности были хорошо понятны любому. Истинной же мишенью острых речей панновальцев был король ЯндолАнганол, которого они всеми силами стремились накрепко привязать к себе. Из чего следовало, что она – также имеющая над королем определенную власть – представляла для них, монахов, угрозу как соперница.

Обедала королева МирдемИнггала со своими фрейлинами. По правилу, принятому при дворе, король ЯндолАнганол вкушал свой обед вместе с гостями. Гуаддл Улбобег заслужил мрачный взгляд со стороны главы своей делегации за то, что, остановившись около короля, тихо проговорил:

– Устроенная вами демонстрация устрашает, но не слишком впечатляет, ваше величество. Наши полки, ведущие боевые действия против сиборнальцев на северном побережье, уже давно знакомы с действием этих мушкетов. Тем не менее, в одном вы, по всей видимости, были правы, хотя это и не прозвучало так явственно, – нам непременно необходимо научиться производить такие ружья самим. Будьте уверены, ваше величество, – принц предложит вам выгоднейшую сделку.

Отобедав и едва ли почувствовав вкус съеденных блюд, королева вернулась в свои покои, где уселась у любимого окна на круглый диванчик, стоящий у стены в полукруглой нише окна. Ее мысли были заняты ненавистным принцем Тайнцем Индреддом, больше всего напоминающим мерзкую жабу. Принц приходился родственником королю Олдорандо Сайрену Станду, не менее отвратному типу, женатому на женщине-мади. Козни, которые строили эти мерзавцы королевских кровей, были так гнусны, что принцу действительно можно было предпочесть даже фагоров!

Из окна ей был хорошо виден выложенный изразцовыми плитками бассейн-купальня, в котором она так часто освежалась. У дальней стороны бассейна возвышалась стена, скрывающая прелести купающейся королевы от жадных посторонних глаз; у ее подножия, почти на уровне воды, имелось небольшое отверстие, забранное решеткой. Там, в глубинах камня, в подземной тюрьме, томился король ВарпалАнганол, угодивший в заточение незадолго до королевской свадьбы. В бассейне – она хорошо видела это из своего окна – медленно кружили золотистые карпы. Как и свергнутый король ВарпалАнганол, карпы были здесь пленниками.

В дверь ее покоев постучали. Слуга доложил, что королеву хочет видеть ее брат.

ЯфералОборал ждал ее, облокотившись на перила балкона. И брат и сестра знали, что если бы не жена-королева, у короля ЯндолАнганола не дрогнула бы рука убить последнего мужчину из рода Оборалов.

Брата королевы нельзя было назвать красавцем; всю красоту природа с избытком предоставила в распоряжение МирдемИнггалы. Лицо ее брата, худое, похожее на череп, всегда казалось раздраженным и злым. Яф так и не научился держать себя с достоинством, чем так славился король ЯндолАнганол; стоило взглянуть на молодого Оборала, как сразу становилось ясно, что этот человек давно оставил всякие надежды на успех в жизни или карьеру. Брат королевы служил Орлу безропотно и верно и был всецело предан своей сестре, чью жизнь ставил гораздо выше собственной, видя в ней все упования своей семьи. Брат был посредственностью, но за это она его и любила.

– Ты не был в Зале совета?

– Туда таких, как я, не приглашают.

– То, что случилось там, ужасно.

– Я уже кое-что слышал. Ио Пашаратид места себе не находит – его снова допекли. Хотя его непросто пронять – он холоден, словно кусок лордриардрийского льда. Представь себе – от солдат я слышал, что в городе у него есть женщина! Он лихой парень, этот сиборналец – так запросто играет со смертью!

МирдемИнггала блеснула в улыбке зубами.

– Мне не нравится, как он смотрит на меня. По-моему, если у него женщина, это не так уж плохо!

Брат и сестра рассмеялись. Некоторое время они весело болтали о том о сем, о всяких пустяках. Их отец, древний старик, уже слишком немощный, чтобы представлять какую-либо опасность для существующего правителя, жил вдали от столичного шума в небольшом поместье, где часто жаловался на жару. О старом бароне больше не вспоминали как о враге. Барон любил рыбачить: только река сулила прохладу.

По дворцу разнесся звон колокола. Взглянув вниз, королева и ее брат увидели, как из ворот быстро вышел ЯндолАнганол, над которым неотступно следующие стражники несли широкий зонт из пурпурного шелка. Как обычно, рядом с королем крутился его любимец, рунт. Задрав голову, король махнул рукой королеве.

– Почему бы тебе не спуститься, Кун? Наши гости засыпают от пустых разговоров на жаре. Ты развлечешь их лучше меня. Они жаждут тебя увидеть.

Попрощавшись с братом, королева послушно спустилась к мужу, ожидавшему ее под роскошным зонтом. Приняв официальный вид, король взял супругу под руку. Только раз позволив себе взглянуть на мужа, МирдемИнггала решила, что он бледен и выглядит усталым, хотя от солнца, пронизывающего красный шелк зонта, на его щеки ложился лихорадочный румянец.

– Я слышала, ты собираешься заключить договор с Панновалом и Олдорандо, чтобы снять часть военных тягот с плеч страны? – спросила она почтительно.

– Лишь Вседержитель знает, к чему мы все движемся, – ответил он неожиданно резко. – Если не хочешь, чтобы дьяволы, воспользовавшись твоей слабостью, захватили твой дом, заключи с ними временный союз. В этих монахах столько же лукавства, сколько и показной святости.

Король вздохнул.

– Жду не дождусь того времени, когда мы вместе сможем отправиться на охоту и, забыв обо всем, наслаждаться жизнью, как в старые времена, – сказала она, пожимая ему руку. Она не станет упрекать его за то, что дворец опять полон гостей.

– Сегодня утром СарториИрвраш говорил непозволительные вещи – он ведет себя неумно, при каждом удобном случае кичится своим атеизмом. Я все более и более склоняюсь к мысли о том, что пришло время от него избавиться. Тайнц не устает повторять, что мой главный советник безбожник – я не могу дать ему в руки такой козырь.

– Принц Тайнц попрекает тебя не только Ирврашем, он укоряет тебя и мной. Значит, и от меня ты тоже избавишься только потому, что я ему не нравлюсь?

Пока МирдемИнггала говорила, ее глаза блеснули яростным огнем, хотя она вовсе не хотела этого и тщательно старалась, чтобы в голосе прозвучала лишь легкая укоризна. Король отозвался глухо:

– И ты, и скритина, и всякий и каждый знают: моя казна пуста. В таком положении приходится идти против велений сердца – ничего не поделаешь, таков порядок вещей.

МирдемИнггала вырвала руку из руки короля.

Гости вместе со своими наложницами и слугами собрались в зеленом дворцовом саду среди колоннады. Для увеселения гостей водили диких зверей; несколько ловких жонглеров, акробатов и фокусник не уставали демонстрировать все новые и новые трюки. Король Орел прошелся вместе с королевой среди эмиссаров, заговаривая то с тем, то с другим. В тысячный раз в своей жизни королева отметила, как озаряются внутренним светом лица мужчин, которых она удостаивает своим вниманием. «Нет, я все еще что-то значу для Яна, – подумала она, – моя цена высока, он не расстанется со мной так просто».

Пожилой трибриатец привел на цепи двух гориллоподобных других. На голове у дрессировщика, очевидно вождя племени, красовался сложный убор-брафиста. Звери привлекли внимание нескольких гостей. На земле, вдали от привычных деревьев, эти создания казались странно неуклюжими. Как вполголоса пошутил один из придворных – другие напоминали пару подвыпивших гуляк, возвращающихся с хмельной пирушки.

Повинуясь командам трибриатца, они принялись выполнять несложные трюки, которым были обучены; происходило это как раз напротив жабоподобного принца Тайнца Индредда, стоящего под желтым балдахином и лениво курящего вероник. Рядом с принцем покатывалась со смеху совсем молоденькая нескладная девушка, почти девочка, не старше десяти лет и шести теннеров от роду.

– До чего же они смешные, правда, дядя? – то и дело повторяла она принцу. – Если бы не мех, они были бы в точности как люди.

Услышав слова девушки, трибриатец, дотронувшись пальцем до своей брафисты, спросил принца:

– Не желает ли ваше величество, чтобы я продемонстрировал ему схватку пары других?

Принц с усмешкой достал из кармана и показал дрессировщику серебряную монету.

– Получишь это, если заставишь их любить друг друга.

Стоящие неподалеку от принца гости засмеялись. Девушка весело замахала руками.

– Какой же ты иногда бываешь грубый, дядя. Неужели они и в правду станут делать это при всех?

Со скорбной миной трибриатец ответил:

– К сожалению, в отличие от людей эти звери не знают кхмира. Любовью они занимаются раз в десять теннеров, и тогда их не нужно заставлять, они с удовольствием делают это сами. Теперь же гораздо легче заставить их драться.

Продолжая смеяться и качая головой, принц убрал монету в карман. К нему подошла МирдемИнггала, и он мгновенно забыл о лесных жителях. Юная спутница принца, внезапно заскучав, тоже повернулась и куда-то ушла. Девочка была одета как взрослая, даже щеки были нарумянены.

Улучив момент и предоставив королю и принцу возможность развлекать друг друга беседой, королева направилась к племяннице Тайнца Индредда, задумчиво высматривающей что-то в фонтане. Подойдя к девушке, королева остановилась рядом с ней.

– Гадаете, есть там рыбы или нет?

– Да, и я их уже видела. Дома у нас тоже есть такие фонтаны, только рыбы там побольше – вот такие.

Племянница принца показала, какие рыбы водятся в фонтанах в их стране, сделав это так, как обычно делают дети, – разведя в стороны руки.

– Понятно. Я разговаривала с вашим отцом, принцем.

Оторвавшись от созерцания воды, девушка в первый раз взглянула на свою собеседницу, и в ее взгляде мелькнуло презрение. Поразительное лицо юной иноземки заворожило МирдемИнггалу, настолько оно было необычным – с огромными глазами, опушенными необычайно длинными ресницами, с носом, похожим на клюв длиннохвостого попугая. Всемогущий, да ведь девочка наполовину мади! Небеса, какая прелесть! Какая миленькая! Нужно быть с ней поласковей.

Девочка ответила:

– Зиганкис! Это Тайнц-то мой отец? Нет, вы ошибаетесь. С чего вы взяли? Он мой дядя, да и то не родной, дальний родственник отца. Нет, мне такой отец не нужен – слишком он толстый.

Вероятно, опомнившись и почувствовав, что взяла слишком резкий тон, девочка продолжила уже мягче:

– По правде сказать, я первый раз путешествую за пределами Олдорандо без отца. Мои служанки приехали со мной, но мне все равно скучно. А вам не скучно здесь? Вы что, тут живете?

Прищурившись, девочка посмотрела на королеву. Глаза с ее удивительного лица смотрели одновременно и мило и глуповато.

– Знаете, что я вам скажу? Для женщины в возрасте вы очень хорошо выглядите, еще очень привлекательно.

Изо всех сил стараясь не рассмеяться, королева ответила:

– Тут, за стеной, есть отличный бассейн с прохладной водой – не желаете освежиться? Там никого нет, будем только вы и я. Ваш дядя вас отпустит?

Девочка на секунду задумалась.

– Вообще-то я могу делать все, что захочу, и не спрашивать у него, но купаться… думаю, что благородной даме купаться не пристало. В конце концов, я ведь принцесса. Об этом нельзя забывать, особенно в гостях.

– В самом деле? Что ж, я хорошо понимаю вас. Могу я спросить, как вас зовут?

– Зиганкис, мне говорили, что вы здесь, в Борлиене, ужасные провинциалы и отсталые люди, но не настолько же. Я принцесса Симода Тал, мой отец – король Олдорандо. Надеюсь, хоть об Олдорандо вы слышали?

Королева рассмеялась. Почувствовав жалость к девочке, она проговорила:

– Ну если уж вы добирались до нас из самого Олдорандо, я думаю, что хорошее купание вы заслужили.

– Спасибо, я искупаюсь, когда захочу, – ответила барышня.

Охота лезть в воду припала благородной девице на следующий день рано утром. Появившись в покоях королевы, Симода Тал разбудила хозяйку. Такая непосредственность больше удивила, чем разгневала МирдемИнггалу. Королева королев разбудила Татро, и в сопровождении только своих фрейлин и фагоров-стражников они втроем спустились к бассейну. Олдорандка приказала фагорам убираться, заявив при этом, что вид этих чудовищ ей омерзителен.

Лучи Фреира еще не рассеяли утреннюю прохладу, но вода была мало сказать тепловатой. В правление короля-отца ЯндолАнганола ночью для охлаждения бассейна с гор специально доставляли подводы снега и льда, но теперь, приняв во внимание расход человеческих сил и разбойничество мордриатских племен, от подобной роскоши пришлось отказаться.

Несмотря на то, что нигде близ бассейна не было окон, кроме ее собственного, королева неизменно купалась в тонкой рубашке, полностью закрывающей ее белое тело. Но Симоде Тал не была свойственна такая скромность. Мигом сбросив одежду, она продемонстрировала спутницам молодое, крепенькое белое тело, покрытое редкими темными волосками, стоящими дыбом, точь-в-точь редкий сосняк на снежном склоне.

– Вы такая милая, я так люблю вас! – немного побултыхавшись в воде, воскликнула она, обращаясь к МирдемИнггале, и заключила королеву в искренние объятия. Искренне ответить на такую восторженность королева королев не сумела – ей чудилась в такой порывистости некая неуместность. Принцесса Татро вскрикнула.

Олдорандская принцесса принялась плавать, нырять и кувыркаться в воде вблизи королевы, раз за разом раздвигая ноги и демонстрируя себя, словно желала показать, что она уже совсем-совсем, где надо и наиболее важно, взрослая.

В надлежащее время почивающий на своем диванчике СарториИрвраш был разбужен офицером дворцовой стражи. Воин доложил, что сиборнальский посол, Ио Пашаратид, покинул дворец за час до восхода Фреира, в спешке, один, верхом на хоксни.

– А что его жена, Динью?

– По-прежнему в своих покоях, господин. По моим сведениям, она крайне расстроена отъездом мужа.

– Расстроена? Это почему же? Она очень разумная и образованная женщина. Не могу сказать, что я от нее в восторге, но ума у нее не отнимешь… А теперь вот, на тебе, грустит о муже-беглеце… А ведь дураков и без того хватает… Офицер, помогите-ка мне встать, будьте добры.

Накинув на плечи халат, советник вызвал рабыню, свою служанку и экономку, прислуживающую ему с тех пор, как не стало его жены. Советник не мог не признать, что Сиборнал – удивительная страна, перед которой можно только снять шляпу. По его приблизительным оценкам, в данный момент Великого Года на материке Кампаннлат проживало около пятнадцати миллионов человек, обитателей семнадцати различных государств; никогда, ни в какие времена, эти семнадцать государств не могли уживаться мирно, худо-бедно достигнуть взаимосогласия. Война воспринималась как нечто свойственное данной местности. Империи возникали и уходили в небытие каждый день. Люди и думать забыли о мире.

А в Сиборнале, холодном Сиборнале, все обстояло совершенно иначе. В семи государствах, на которые был поделен Сиборнал, проживало приблизительно двадцать пять миллионов человек. Между этими семью державами был подписан нерушимый договор о всемерном союзничестве. Кампаннлат был во много раз богаче северных государств, однако постоянные перебранки и нелады между его странами приводили к плачевным итогам – единственным достижением стало повсеместное господство религии, процветающей на ниве всеобщего отчаяния. Вот почему СарториИрвраш ненавидел свою работу придворного советника. Ему приходилось работать на людей, большую часть которых он презирал.