Текст книги "Центр не удержать"

Автор книги: Брайан Майкл Стэблфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Ядро сна, – сказала она, – это образ приближающейся развязки. Волчья стая, умирающее древо мира, корабль мертвецов, предатель, грозная армия, мост и божественный лик.

– Думаю, что это вообще ничего не значит, – уперся я. – Я не знаю, откуда все взялось. Это часть мифологии других народов Земли – оттуда мы и позаимствовали имя Асгард. То, что я видел, можно назвать Сумерками Богов. События, происходящие на Асгарде, – не что иное, как война богов против гигантов. Как понять, что здесь творится? Все, что я когда-то читал, всплывает наружу – как в истории с Медузой.

– Биокопия не может проявиться иначе, как заимствуя оттенки ваших собственных мыслей, – пояснила Девятка. – Она должна разговаривать с вами на языке образов, который вы уже освоили. Она не может изобретать. Упоминание о непримиримой войне между богами-гуманоидами и гигантами могло быть порождением вашего собственного сознания. С таким же успехом это может быть информация, переданная новой программой, обосновавшейся в вашем мозгу. Рассматривайте это как послание, постарайтесь понять, что именно пытаются вам передать.

Ну и дела.

– Так и быть, – смилостивился я. – Идет война. Как различить – где боги, а где гиганты? Неужели сновидение расскажет, кто есть кто? Сможет ли это объяснить, кто и зачем пытается нас уничтожить? Неужели оно предупреждает, что мы должны делать со всем этим?

– Возможно, – с возмутительной настойчивостью отозвалась она, – если мы сумеем правильно истолковать образы. Тут я потерял терпение:

– Ну и читайте тогда их сами!

– Основные личности, вовлеченные в конфликт, – не гуманоиды, – как ни в чем не бывало продолжала она. – По сути дела, они даже не органические существа. Они – искусственно созданные машинные разумы. Вроде нас, только гораздо более сложные и могущественные. Органические существа, сотворившие Девятку, создавали машинный разум в соответствии с особенностями собственных личностей. Машинный разум, участвующий в этой войне, был сотворен для других, более честолюбивых замыслов. Мы признаем, что некоторые были рождены как раз для того, чтобы управлять макромиром и контролировать его, – именно они являются вам в ваших снах как боги Асгарда. Другие, как мы полагаем, были созданы для особых целей – атаковать макромир, уничтожить его богов, – в ваших снах они предстают гигантами. Они могут быть всего лишь автоматами-разрушителями, вроде тех, что вы называете вирусами, – но они способны вызвать настоящий хаос.

Мы настроены всерьез воспринимать эти образы, слепые силы пытаются уничтожить этот мир, атакуя его снова и снова. Эти атаки ставят под угрозу весь Асгард – это древо жизни в вашем сне, – но некоторые органические формы могут стать орудием в руках атакующих – отсюда и образ предателя. Какие-то жизненно важные функции будут исполняться органическими сущностями, но мы не уверены, будут ли их осуществлять подлинные существа, или же их компьютерные копии. Это героическая роль, мы убеждены, но кто, где и как ее должен сыграть, мы не знаем.

Все это звучало чудовищно, но она, по-видимому, здорово толковала сны. Малоприятно понимать, что Девятка может истолковать любое видение.

– Не знаю, – неуверенно произнес я. – Все это звучало бы убедительнее, если бы предполагаемые боги умудрились ос-1авить послание в мозгу Мирлина так же, как в моем. Или в мозгу Тульяра. Кстати, Тульяр объявился или нет?

– Нет, – откликнулся облик Афины. – Мы не можем определить его местоположение.

В этом бесхитростном ответе внезапно послышалось нечто угрожающее. Даже с отключенными периферийными системами Девятка была в состоянии обнаружить тетракса – живого или мертвого, – если он находился в пределах их мира. Я вспомнил, что, хотя Девятка не смогла найти посторонние программы в мозгу Мирлина, с Тульяром они проявляли осторожность.

– Что же из этого следует? – спросил я с нетерпением.

– Трудно сказать, – отозвалась она неуверенно. – Возможно, в мозг Тульяра была внедрена другая программа, не такая, как ваша.

– Под словами "другая программа" вы подразумеваете, что и внедрил ее кто-то другой? – уточнил я.

– Возможно, – признала она.

– Вы думаете, Тульяр имеет отношение к нападению?

– Возможно, – повторила она.

– Почему война внезапно возобновилась? – не унимался я. – Судя по состоянию верхних уровней, макромир уже давно в беде. Уже сотни тысяч, миллионы лет. Почему же энергию отключили только сейчас?

– Соотношение энергии между осажденными хозяевами макромира и разрушающими сущностями должно находиться в равновесии. Возможно, другого выхода не осталось. Возможно, в нижних слоях возник и продолжался бесконечный конфликт, и соотношение энергии постоянно менялось. Мы подозреваем, что этот мир и другие, сходные с ним, были опечатаны в далеком прошлом. То есть нас намеренно спрятали для нашей же безопасности. Когда мы, подогреваемые знаниями о существовании великой Вселенной, начали продвигаться в глубь уровней, мы могли неосторожно заявит" о своем существовании нашим противникам, некоему враждебному разуму. И первый же наш с ними контакт оказался губительным.

Вторая встреча с ними, где паша роль была манной, возможно, и началась как атака гигантов, но теперь это было вторжение властелинов макромира, которые, возможно, и сами шли на риск. Видимо, они спасли нас от разрушения, но не смогли установить прямых контактов. Только вы сумели разобрать что-то в этой попытке связи, и мы полагаем, что совершенно правильно истолковали случившееся как отчаянный призыв о помощи.

Очевидно, стараясь помочь, владыки макромира уступили некоторое пространство своим врагам, и поэтому энергия отключилась. Мы предприняли все меры защиты против нападений на компьютерное пространство, но, увы, не ожидали такого жестокого удара, как физическая атака. Внезапность нападения сыграла на руку агрессорам, пострадали мы все. Сейчас мы опечатали границы, но мы не сможем сопротивляться мощи высших сил. Надежная защита – еще не все. Необходимо вступить в контакт с владыками макромира – это насущная потребность. И вы должны всемерно помочь нам.

Речь была вдохновенная. Если на весах была судьба макромира, то мог ли я быть столь жесток, чтобы отказаться сделать свою компьютерную копию? Но если речь шла о войне с поистине глобальным размахом, как могло такое ничтожное создание, как я, повлиять на ее ход?

Я не стал ни о чем расспрашивать. Я уже уяснил, что Девятка предпочитала верить в меня. Предположительно у меня было оружие: голова Медузы. Были, конечно, и сложности – я не знал, как его использовать, что оно должно было делать, но у меня оно было. В любом случае Девятка верила, что оно у меня есть.

– Вы живете в компьютерном пространстве, – промямлил я. – Это ваша вселенная. Я даже не представляю, что значит – быть привидением в вашем компьютере, как будет выглядеть место, где я окажусь, если выражение «выглядеть» вообще уместно.

– Это будет полностью зависеть от созданной копии, – поспешила она успокоить меня. – В любом случае она сохранит основные черты вашей личности. Скажем так – будет максимально приближенной к вам в топографическом отношении, но в то же время она будет достаточно гибкой и том, что касается ее свертки. Ваше восприятие окружающего мира во многом будет зависеть от характера вашей шифровки. Подобно тому, как мир, где вы живете, в значительной степени связан с языком, придуманным вашей культурой для описания его явлений, вселенная компьютерных программ зависит от языка, позволяющего оперировать и ней, только с гораздо большей степенью свободы.

Языки гуманоидных рас легко переводятся с одного на другой в силу того, что физический мир изобрел массу ограничений для создания определений. Языки программирования непросто переводить из-за того, что физические определения компьютерного пространства заданы не так жестко. Здесь кроется ваше двоякое преимущество. Мы намерены закодировать копию вашей личности наиболее эзотерическим языком, который позволит наложить на восприятие компьютерного мира видение, радикально отличное от видения тех сущностей, которые пытаются уничтожить нас. Это позволит нам снабдить вашу компьютерную личность способностями восприятия, сходными с вашими нынешними. Вы понимаете это?

Самым простым ответом на такой вопрос было бы «нет». Несомненно, Девятка готова предоставить мне куда более подробное объяснение, было бы только время, но я был уверен, что она стремилась докопаться до причин происшедшего, и постарался помочь ей.

– Вы имеете в виду, – осторожно начал я, – что у компьютерного пространства не много отличительных черт. Эти черты в большой степени зависят от программы, действующей в нем, определяющей его по своему усмотрению. Если вы превращаете меня в программу, мои ощущения себя и мира, в котором я буду обитать, будут зависеть от того, в какой программе меня создадут. Пусть я будут написан на языке арканов – это и будет определять, каким я буду себе казаться, как я буду воспринимать другие сущности, созданные на других языках?

Она с готовностью кивнула, улыбнулась и опять приняла свой образ актрисы немого кино.

– Верно, – только и сказала она.

– Есть ли у меня выбор? Могу ли я быть тем, кем захочу?

– Это невозможно, – любезно ответила она. – Существуют жесткие ограничения. Мы должны создать копию – плодотворно действующую, и не надо опасаться, что ваша копия окажется чем-то абсолютно чуждым.

– Вы меня просто утешаете, – пробормотал я, вовсе не успокоенный. Слово «абсолютно» может скрывать массу осложнений. Говорили мы так, словно я уже согласился на их план.

– Верьте нам, мистер Руссо, – сказала она. – Пожалуйста.

То, как она произнесла это, наводило на мысль, что любое доверие будет жестко, если не жестоко испытываться в будущем. Она уже признала, что никоим образом не может выдавать свою точку зрения за абсолютно правильную, а я думал, что под ее рассуждениями скрывается намного больше замыслов, чем мне открыли.

Я смотрел в ее прекрасное лицо; кажется, линия челюсти стала более мягкой, глаза – темными, огромными, умоляющими. Она прилагала все усилия, чтобы растопить слабое человеческое сердце. Мне не приходилось часто иметь дела с женщинами, а те, с которыми я с недавнего времени знался, вообще воспитали во мне стойкий иммунитет к дамским чарам, но все же я был человеком.

По крайней мере пока.

– А что будет со мной? – уперся я. – С этим существом из плоти и крови, у которого порезана спина и который боится спать?

– Есть возможность, что окончательная судьба вашего земного тела будет зависеть от успеха вашей копии, от контакта с богами макромира. Но в любом случае планы, которые вы вынашиваете, могут развиваться согласно вашему желанию.

Подобного и следовало ожидать. Дескать, думай не о том, что потеряешь тело, а о том, что приобретешь душу.

Мне отчаянно захотелось побыть одному несколько минут и все обдумать, но я мог только подчиниться неизбежному. Можно было попросить ее отключить изображение, но, однако, мне не хотелось тупо смотреть на серую стену.

– Вы уверены, что скопируете меня вполне надежно. Судя по тому, что я видел, программы можно легко уничтожить – Оружие, которое вы видели у Мирлина, может применяться только в реальном пространстве. Существа, населяющие компьютерное пространство, не назовешь беззубыми, но они не смогут с той же легкостью ввести в вас свои разрушительные программы.

Заметь себе, Майкл Руссо: не то что они не могут выстрелить разрушающей программой в мою программную сущность, – им попросту это нелегко сделать – А есть ли оружие созидающее? – Я поднял на нее глаза, потому что эта мысль только что пришла мне в голову. – Можете ли вы передавать программы по воздуху – при помощи этой волшебной пушки, а не по проволокам, подобно тому, как наши друзья вживили в меня Медузу?

– Теоретически да. Но это очень сложно. Принимающая матрица – органической или неорганической природы – должна быть чрезвычайно дружественной к входящей программе, иначе результат может быть поистине плачевным. Чуждая программа нуждается в физическом мосте – как в случае с вашим контактом, – тогда она внедряется успешно.

Это был интересный вопрос, только совершенно не связанный с нынешней проблемой, которая требовала убедить мое сопротивляющееся сознание согласиться на раздвоение.

– Мне нужно подышать, – сообщил я ей Ужасная глупость Воздух снаружи моего иглу был ничуть не более свежим, чем воздух внутри. Мне просто надо было выйти на простор.

Выяснилось, что и это было глупостью. Не успел я открыть дверь, как Джон Финн вонзил мне ствол игольника в горло и уведомил меня, что, если я не буду выполнять его команды, члены моего бренного тела окажутся среди мусора, лежавшего повсюду в окрестности.

Глава 10

– Послушай, Джон, – терпеливо сказал я. – Знаю, тебе нелегко дается учение, но даже и тебе давно пора бы запомнить – мы это все проходили. Если угодно попрактиковаться в составлении завещания, мог бы сделать это сегодня с утра.

– Что до меня, – отозвался он, – я бы давно тебя прикончил, не будь ты по какой-то идиотской причине чрезвычайно важной шишкой. Запомни, ни с одним заложником так мило не обращались – просто веди себя как следует, и твоим дурацким дружкам на стене не придется за тебя беспокоиться. Понял?

– Чего тебе надо? – спросил я равнодушно.

– Мы хотим выбраться отсюда, пока эти чертовы машины-убийцы не вернулись. Нам нужен вездеход, который волшебницы-музы строят для тебя.

Игольник был по-прежнему прижат к моей шее. Случись что – и он бы тут же вышиб из меня мозги.

– Чья это гениальная идея?

– Давай-давай, топай, – услышал я в ответ. Свет все еще был неярким, и вокруг никого не было, но, как только мы миновали купола, к нам присоединились еще две вооруженные фигуры. Я не удивился, признав в них скаридских солдат. Они были единственными вокруг, кто не понимал, что только под защитой истоми они будут в безопасности.

– Тебе чертовски повезло, что ты сбежал в прошлый раз, – прошептал я ему. – Полковник уж очень жалела, что не пристрелила тебя. Она будет благодарна судьбе за второй шанс.

– Его не будет, – с оптимизмом заявил он.

В одном из туннелей нас ждала машина. Как я понял, кто-то из приятелей Финна уже объяснил Девятке, что они намерены сделать со мной, и та, очевидно, согласилась рискнуть. Видимо, я представлял для нее немыслимую ценность, раз она решила пожертвовать вездеходом, но не мной. Потом стало ясно – Девятка не интересовалась ни вездеходом, ни моим путешествием к Центру в реальном мире. Сбывалось то, чего я ждал и чего опасался.

– Думаю, вам стоило попросить Девятку позаботиться о нашем «жучке». Вам бы нипочем не догадаться, что я за штучка, если бы вы не подслушивали, – заметил я, забираясь на переднее сиденье.

Он сел за мной, по-прежнему прижимая пистолет к шее. Вся ситуация здорово напоминала мое первое посещение этого уровня. Тогда Амара Гююр угрожал мне точно таким же образом. Только Девятка, заботясь обо мне, еще не столь для них ценном, снабдила Гююра пистолетом, который не стрелял. Однако было бы глупо надеяться, что и пистолет Финна – просто игрушка.

Из тени вынырнул еще один скарид и забрался в машину. Теперь их стало трое – мрачных и неприступных офицеров, ни один из которых, похоже, не собирался брать командование на себя. Я был озадачен – непонятно, как они согласились исполнять приказы такого ничтожества, как Финн. Можно было представить, как они себя чувствуют – вытащенные из своих глубин. Как им хотелось домой! Я знал, что насилие для них естественно, и все же это не объясняло, почему в час отчаяния они обратились к такой мрази, как Финн.

Мое удивление возросло, когда от поселения к нам двинулась четвертая фигура. Джейсинт Сьяни. Уж ей-то не следовало вмешиваться в это дело. Однако она была под командованием Скариды, так что выбора у нее не было.

– Если вы попытаетесь вывести вездеход, – сказал я на пароле, а не по-английски, чтобы скариды поняли меня, – вы можете опять нарваться на тех, кто атаковал нас утром. Девятка установила защиту – тут вы в безопасности. Вы, вероятно, пойдете навстречу смерти, поднимаясь по уровням, даже если вы вычислите дорогу.

– Заткнись, Руссо, – оборвал меня Финн, тоже на пароле. – Мы знаем, что делаем.

Я и заткнулся. В конце концов, чего ради я должен беспокоиться о Финне и кучке скаридов, идущих на верную смерть? Веских причин не было, кроме одной не хотелось отдавать им свой вездеход. Если я собирался к Центру, он был мне необходим.

Вскоре мы подъехали к месту, где собирали вездеход. Здесь было меньше света, чем в жилых кварталах, и царила неестественная, мертвая тишина. Все механические руки праздно торчали из стен, вездеход одиноко стоял на открытом месте. Казалось, он был закончен и весь сиял – так выглядят только что собранные, ни разу не использованные машины. И он был гораздо массивнее, чем автомобиль, который служил мне на поверхности, но не особенно отличался от него внешне. Большинство усовершенствований были внутренними, хотя сверху у него была башня с тремя стволами, смотревшими в разные стороны.

– Мы поедем кое-куда, – сообщил мне Финн, – где нас ждут друзья. Затем мы дадим тебе кое-что подержать. Бомбу. Только не беспокойся – она не взорвется, потому что детонатор у меня. Как только мы выедем за пределы мира и толстые стены Асгарда окажутся между нами, мы будем в безопасности, и бомба тоже. И мы никогда не увидим друг друга.

Что ж, подумал я, это не так уж плохо.

Финн и я забрались на передние сиденья вездехода, а скариды сели сзади. На передней панели находилось несколько щитков, хотя робот был самоуправляемым. Или же им могло манипулировать взаимодействие двух искусственных интеллектов. Щитки были рассчитаны на водителя-человека и были сделаны, как в обычных машинах. Я с легкостью включил двигатель и повел машину в туннель шириной с вездеход, так что ехать было нетрудно. Я даже не поворачивал – очевидно. Девятка уже знала, куда направлялся Финн, и выбрала для нас прямой путь.

Я не намерен был больше искушать судьбу и поэтому делал все так, как велел Финн. И утешал себя мыслью, что, возможно, везу их к месту свидания со смертью.

Когда мы остановились, я не видел ничего, кроме круглого открытого пространства и пустой шахты над ним. Это была платформа, которая могла поднять или опустить вездеход на любой уровень.

Мы оставались в кабине, пока Финн прилаживал мне на спину какой-то цилиндрик, так, чтобы до него нельзя было добраться. Штуковина была не больше мизинца Мирлина, но, если это действительно была бомба – чему я вполне был склонен верить, – она могла разрушить многое.

Наконец Финн приказал мне вылезти на платформу. Исполняя эту команду, я заметил в отдалении группу фигур. Они медленно подошли, и я испытал сразу два потрясения – большее вслед за меньшим.

Первое было оттого, что это были не солдаты Скариды, по тетраксы. Второе то, что они шли под командой Ту-льяра-994. Я довольно хорошо знал его, чтобы не ошибиться, хотя на этом лице застыло прежде незнакомое мне выражение. Он посмотрел на меня, и его глаза заблестели, неизвестно как отразив свет стен. Подо мной была пустая, неосвещенная шахта, и мне внезапно показалось, что меня окунули в темноту.

– Мне говорили, вы пропали, – сказал я ему. И, когда он не ответил, понял – произошло что-то страшное. Я подумал – уж не обознался ли, но был уверен, что нет. Это был Тульяр, точнее, он был им раньше. Я стал вспоминать, нет ли в фольклоре тетраксов упоминания о зомби.

Он до сих пор ничего не ответил, просто смотрел на меня с трудно передаваемым выражением – враждебности за пределами моего понимания. Затем он быстро и как-то воровато взглянул вбок, и я почувствовал облегчение: он хотел убить меня, но знал – сделай он это, и на него обрушится гнев Девятки.

Тут я понял, что за всем этом безумным делом крылось нечто большее, чем желание горстки скаридских молодцов попасть домой. Финн не просто пытался сбежать. Он снова действовал из корыстных побуждений – он рассчитал, что может получить больше от благодарных высокочисловых тетраксов, чем от правосудия Военно-космических сил или от гостеприимства истоми.

Я взглянул на одного из скаридских офицеров.

– Вы надеетесь, что этот тип вернет вас на землю предков, не так ли? спросил я с плохо скрываемым презрением. – Вы едете не наверх – вы спускаетесь.

– Заткнись, Руссо, – бесцеремонно заявил Финн. В первый раз за все время он убрал ствол от моей шеи.

– Джон, – начал я, почувствовав к нему малую толику участия, – это не Тульяр. Я знаю, он выглядит как Тульяр, но он бы никогда не выкинул подобный номер. Что-то внедрилось в его мозг – вселилось в него, когда он вступил в контакт с Девяткой в самый страшный для нее момент. Он одержим компьютерным демоном.

Бесполезно. Финн и скариды не верили мне, и я не мог упрекнуть их в этом. Они не могли знать про голову Медузы, не смогли бы понять, какая война развязалась в глубинах Асгарда. Тульяр-994 неподвижно стоял, не проронив ни единого слова. Он просто ждал. Я подумал, нельзя ли воззвать к лучшему в нем, возможно, настоящий Тульяр скрывался где-то в глубинах его подсознания и все еще мог говорить, думать и действовать, если подсказать ему дорогу.

– Тульяр, – позвал я, – вы понимаете, что происходит с вами?

Глупый вопрос. Это был даже не сбитый с толку тетронец, следующий призрачной мечте, это был совсем другой человек. Что бы там ни вселилось в его мозг, оно проделало куда более разрушительную работу, чем Нечто, живущее во мне. Глядя на Тульяра, или, точнее, на то, что когда-то было Тульяром, я мог считать себя счастливым человеком.

– Делай, что тебе сказали, Руссо, – холодно сказал Финн. Голос его стал хриплым от напряжения. – Не вмешивайся – и все будут живы-здоровы.

С беспокойством думая о штучке на моей спине, я отошел от круглой платформы – в глубь туннеля, по которому только что приехал. Мой взгляд метнулся по трем скаридам и двум тетраксам – ни один из которых, радостно заметил я, не был Нисрином-673. Все они, казалось, покорились судьбе. Скариды болезненно реагировали на вопросы, касающиеся возможных прародители их империи. Предполагалось, что эти прародители включили свет, который недавно погас, на благо и на славу великой Скаридской империи. Я знал также, как сильно у тетраксов развито чувство долга. Тем, кто находился под командованием Тульяра, должно быть, невероятно трудно, почти невозможно не подчиняться ему. Хотя они наверняка заметили: с ним творится что-то странное.

– Пусть они идут, Джон, – воззвал я к своему соплеменнику, рассчитывая, что братство землян должно что-то значить. – Останься.

Его ответ был кратким и непристойным. Он никогда меня не любил, а сейчас эта неприязнь просто омрачила его рассудок.

– Ты не знаешь, что творишь, – обратился я к Джейсинт Сьяни.

– А ты знаешь? – парировала она. – Знает ли кто-нибудь из нас?

Времени спорить не было. Скариды уже забирались в машину, а некто, облаченный в тело Тульяра, влезал за ними. Оставшиеся тетраксы сели на переднее сиденье, последним влез Финн и захлопнул дверь.

Когда платформа начала падать в глубины, унося вездеход в черную бездну, я внезапно почувствовал чудовищную слабость и схватился за стену.

Тут же стена осветилась – и, пожалуйста – Девятка была тут как тут, свежая, как огурчик с грядки.

– Можете убрать заряд, мистер Руссо, он совершенно безопасен, – заверила она.

– Учитывая, что ваша сила почти божественна, – сказал я ей, – вы каждый раз оказываетесь беспомощными, когда дело принимает серьезный оборот.

– Прошу прощения, что не предупредила вас. Это должно было случиться, последовал ответ. – Они подслушивали наши разговоры.

– Так вы знали, что они собирались сделать? – изумился я.

– Конечно.

– И разрешили им уйти? – Я был раздосадован, придя к выводу, что Девятка рада была спровадить вездеход и не оставить мне иного выбора. Теперь я мог только повиноваться их воле. Но, как всегда, я их недооценил.

– Когда мы поняли, что в мозг тетракса вселилось нечто, чуждое программе в вашем мозгу, – сказала она ровным голосом, – мы поняли, что его поразил враг. Пришлось решать, что нужно делать с врагом в нашем окружении. Если бы это нечто проявило враждебность, мы, безусловно, уничтожили бы его. Оно же хотело только сбежать. Нам показалось, что такую возможность нельзя упускать. Правда, мы скрыли это от вас.

– Возможность? – переспросил я. – Возможность чего?

– Как вы сами догадались, – ответила она, – биокопия, завладевшая телом Тульяра, знает, как попасть на нижние уровни, пусть это и трудно. Предположительно она знает, как достичь пункта назначения.

– Как же это поможет нам? Вездеход только один! Ее терпению следовало отдать должное.

– Строительство машины заняло немало времени, – разъяснила она, – потому что трудно программировать строительные устройства. Теперь они знают, как действовать, и для того, чтобы создать дубликат, потребуются считанные часы. Мы успеем. Мы сможем оборудовать украденный вездеход прибором, устройство которого вы должны помнить.

Тут-то меня и осенило.

Когда тетраксы заслали нас на этот уровень – разносить чуму по империи скаридов, они предусмотрительно обули нас в башмаки, оставлявшие органический след, улавливаемый олфактронным <Олфактроника – обнаружение и анализ запахов техническими средствами.> сенсором. Этот прибор, обнаруженный Джоном Финном, привел скаридов на уровень истоми как раз в критический момент моего контакта. Я всегда подозревал, что ответственность за это нес Тулья р.

Теперь, казалось, стороны поменялись местами. Финн, Тульяр и их приспешники прокладывали след, который мог привести меня – в моем человеческом обличье – к Центру.

Теперь ботинки были на других ногах.

Глава 11

Боюсь, что с этого момента мой рассказ становится сбивчивым – по причинам, о которых читатель уже догадался.

Должен признать, что я не испытывал особого смущения, когда осознал, что с моего молчаливого согласия Девятка получила мою копию. В прошлом я уже несколько раз взаимодействовал с истоми и полагал, что и этот контакт не будет каким-то особенным. Создание из плоти и крови, о котором я думал как о настоящем «я», попросту будет себе жить дальше. А некая призрачная сущность станет блуждать по обширному лабиринту силиконовых нейронов и перемычек из оптического волокна – по рассеянному «мозгу» Асгарда. Она будет думать о себе как о Майкле Руссо, сохранит все мои знания, воспоминания, заскоки – что ж, пускай. По крайней мере я не соотносил копию Руссо с настоящим Майклом и его будущим опытом. Выяснилось, что я ошибался. Как и в чем именно, выяснится позже, когда мое повествование – может быть, справедливее было бы говорить мои повествования подойдут к своему – или к своим – кульминациям. А сейчас я могу лишь сказать, что пишущий эти заметки, похоже, наделен памятью двух разных существ и обязан – если повествование должно иметь смысл – описывать две цепи одновременно происходивших событий.

Для читателя, может статься, было бы удобнее, если дальше я передал бы нить рассказа третьему лицу и называл компьютерную копию "вторым Руссо", оставив для собственного тела наименование «я». Но вы можете запутаться, пытаясь представить, кто же сейчас рассказывает эту повесть. К тому же не могу отделаться от мысли, что такой ход сбил бы меня с толку и был бы равносилен предательству самого себя.

Таким образом, я прошу читателей простить меня, если они будут вдруг введены в заблуждение. Начиная с этого момента негибкое личное местоимение будет в равной степени применяться к двум совсем разным созданиям. Тем не менее, зная, что на долю этих двоих выпали совершенно разные приключения в совершенно различных, как им казалось, мирах, я думаю, что читатель легко поймет, о ком из нас двоих идет речь в каждом фрагменте. Простоты ради я буду приводить два повествования в виде чередующихся глав, хотя при таком подходе могут возникнуть произвольные параллели.

Глава 12

Кажется, было небо, покрытое серыми тучами, и их гнал порывистый ветер. Облака висели так низко, что стоило протянуть руку – и можно было почувствовать их холодное влажное дыхание, когда они проплывали надо мной.

Неспокойное море было серым, только значительно более темного оттенка, словно из свинца. Брызг почти не было, словно океан был сделан из чего-то более вязкого, чем простая вода.

Корабль, на палубе которого я стоял, был странным, он выглядел скорее как рисунок, чем предмет, построенный из дерева и железа. Как мне показалось, он был создан по моим смутным воспоминаниям о боевых баркасах викингов, с красно-золотым флагом, реющим на единственной мачте, и сорока парами весел, чье мерное движение не нарушала пляска судна на волнах.

Гребцов не было видно – весла, будто выросшие из прорезей в бортах, действовали сами собой. На палубе стояли ряды молчаливых воинов, белокурых великанов в рогатых шлемах и сияющей бронзовой броне. Вооружены они были пиками и палашами, а мечи покоились в ножнах. Они стояли неподвижно, словно шахматные фигуры. Они не были похожи на живых людей – скорее, на персонажи мультфильмов, как и их корабль.

Нос судна был увенчан странной головой со змеями вместо волос. Змеи слегка покачивались, когда корабль взмывал на волну. Под изображением Медузы помещался острый наконечник, который блестел, словно был сделан из стали. Если бы у головы Горгоны было тело, она могла бы лететь на этом наконечнике, как ведьма на помеле. А сейчас это острие, особенно при отсутствующем теле, было похоже на фаллический символ.

Капитанский мостик на корме был незначительным возвышением, состоявшим из платформы и защитных резных перильцев. Был и штурвал (такой же анахронизм, как Медуза или таран), но рулевой рубки не было.

Я обнаружил, что изо всех сил вцепился в поручни, стараясь удержаться на ногах.

Мне раньше не приходилось плавать на корабле. А близко к океану я подходил единственный раз, когда вел свой автомобиль по берегу ледяного моря на поверхности Асгарда. То море, вверху, было абсолютно серым, с возвышающимися айсбергами, придававшими ему спокойное величие. Эти же воды, несмотря на их кажущуюся вязкость, были очень бурными.

У меня мелькнула дурацкая мысль, что я вот-вот свалюсь с морской болезнью или с чем-нибудь еще, гораздо менее приятным, но такого не произошло. Лучшее определение, которое можно подобрать для моих ощущений: я чувствовал, словно слегка подвыпил и мой одурманенный мозг больше не в силах управлять телом. Оно не чувствует боли и начинает терять контроль над собой. Нелепо, конечно, но я чувствовал себя ненастоящим. Да так оно и было. Меня просто скопировали в мир сновидений. И самое смехотворное заключалось в том, что я сам чувствовал себя порождением сна.