Текст книги "Левая Политика, № 16 2011. От сект к партии"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

Соавторы: Ирина Юрьева,Елена Галкина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

В заключение своего выступления Анна Очкина сказала, что общим итогом работы группы могут быть следующие выводы. Конечно, брать в качестве политической программы идею так называемых малых дел бессмысленно, хотя бы потому, что пока мы будем, может быть, даже успешно, добиваться решения локальной проблемы в одном районе, всё то же самое будет происходить в другом месте. Проблемы будут появляться снова и снова, поскольку существует определённая концепция и тенденция деятельности правительства в социальной сфере. Но это не означает бесперспективность или второстепенность для левых малых дел. Малые дела, помимо того, что они способствуют решению конкретных социальных проблем, пусть и локальных, позволяют решать и более общие задачи. Все участники секции подтвердили, что вовлечение людей в решение конкретных проблем позволяет воспитывать солидарность. Добиваясь успеха в решении своих проблем, люди обретают уверенность, понимают действенность социального протеста, социальной активности. Именно через локальные, частные инициативы можно развивать межотраслевую и даже межрегиональную солидарность. Это убедительно доказывает, например, опыт ЦВР Локальные победы создают эффект доверия к социальным движениям. Так, движение родителей, появившись практически ниоткуда, спровоцированное во многом законом ФЗ-83, заслуживает всё большее уважение и становится широко известным. И это несмотря на то, что, как заметила Александра Запольная, почти всё постсоветское время в России социальный протест был маргинализирован в общественном сознании, и, соответственно, социальные активисты считались чуть ли не сумасшедшими. Такая оценка роли социальных движений не является утопичной потому, что при существующем состоянии социальной сферы, вызывающем всеобщее беспокойство, рано или поздно (а скорее, рано) может возникнуть эффект «снежного кома», начаться интенсификация социального протеста в рамках социальных движений. Поэтому очень важно, чтобы эти движения работали, чтобы они поддерживали друг друга, демонстрировали прецеденты успешного решения конкретных социальных проблем.

Однако, как опять-таки отмечали все участники секции, необходимо бороться с главной проблемой социальных движений – с их неустойчивостью. Успех или, напротив, абсолютная неудача в решении определённой проблемы часто влекут за собой распад социальных движений. Развитие деятельности заключается здесь и в создании механизмов контроля над исполнением требований, контроля над сохранением того, чего добились социальные активисты.

Далее Очкина предложила кому-нибудь из участвующих в работе группы дополнить её выступление, так как не все успели выступить.

Дмитрий Бабич (РИА-новости, Москва) говорил о проблеме солидарности как о ключевой для социального и протестного движения в современной России. Он сказал также, что капиталистическая свобода прессы в России, безусловно, есть. Вопрос заключается в том, для кого и для чего эта свобода. Кампания в поддержку Ходорковского и Магницкого демонстрирует солидарность олигархов. И журналисты вполне могут обслуживать такую солидарность, пользуясь буржуазным вариантом свободы прессы. А вот выразить солидарность с мамами в Санкт Петербурге, которым не хватает детских садов, журналисту будет гораздо сложнее.

В действиях российской власти отчётливо видны, по мнению Бабича, три приоритетные цели. Первая – удержание власти в руках определённой элиты, вторая – интеграция российской элиты в западную, поскольку будущее всё-таки там, и третья цель – замена советских социальных гарантий на платные социальные услуги. На эти три приоритетные цели и заставляют работать большую часть прессы. С другой стороны, люди сами зачастую позволяют навязать себе ту повестку дня, которая кому-то нужна. Кому-то сегодня в России обязательно нужно представить дело так, что борьба за освобождение Ходорковского и есть ключевой момент российской демократии. Это и есть солидарность олигархов, и на это работает капиталистическая свобода прессы. Когда нужно защищать журналистов, уволенных за убеждения или за народ, права которого нарушаются, та же солидарность олигархов пресекает всякую возможность гласности, свобода слова заканчивается.

Поэтому, отметил Д. Бабич, говорить сегодня нужно не о рабочем движении, а о движении трудящихся. Интеллигенция сегодня пострадала даже больше, чем рабочие. Дмитрий аргументировал свою мысль тем, что работники интеллектуальной сферы ущемляются не только в своих трудовых, но и творческих правах, прессинг рынка, усиленный прессингом власти, распространяется на само содержание труда. Сегодняшнее наступление на образование – это наступление и на интеллигенцию как на социально-профессиональную группу.

Сегодня необходимо бороться за объединение всех левых сил общества. Необходимо переосмыслить задачи левых сил, нельзя пользоваться заготовками начала 20-го века, общество сильно изменилось и усложнилось с того времени. Нельзя ограничиваться профессиональной солидарностью – это утопия. Внутри одной отрасли власти ничего не стоит задавить любой протест. А вот межотраслевая солидарность – это другое дело, это серьёзно.

Аристарх Ковалев (социальный активист, Москва) напомнил об объединении свободных профсоюзов, об объединении КТР и ВКТ, которое произошло сравнительно недавно и стало результатом долговременной низовой тенденции. В рамках новой структуры – Конфедерации Труда России (КТР) – объединились, по словам Ковалева, люди разных политических и идеологических взглядов, люди рабочих профессий. Алексей Ковалев отметил, что это упрёк интеллигентам, которые никак не могут договориться между собой. Он подчеркнул, что в левой среде любят повторять тезис об отсутствии рабочего класса и напомнил, что в 1917 году промышленных рабочих было около двух с половиной миллионов, сегодня же в России армия промышленного пролетариата составляет более 25 миллионов. Говорить об отсутствии рабочего класса сегодня – это заниматься самоуспокоением или даже отказываться от реальных действий. Рабочий класс – это мощная сила, на которую могут опираться действующие, желающие реальных общественных изменений партии, и другой силы нет.

Новое рабочее объединение сегодня, утверждал Ковалев, ставит не только экономические, но и политические задачи. Ему необходимо собственное политическое строительство, потому что оно отказывается от всяческой помощи думских фракций, в том числе и фракции КПРФ. Эти объединения собираются предложить собственную модель развития, называемую коммунистической. По факту же, идеи, выдвигаемые лидерами и активистами нового профсоюзного объединения, соответствуют базовым положениям социалистической теории. В том числе многими ставится вопрос не о защите труда, а об освобождении его от эксплуатации вообще. Это не декларированный, осознанный, опирающийся на теорию социализм, но это стыдливый, стихийный рабочий социализм. Это именно та идеология, которая сегодня нужна.

В заключение А. Ковалев отметил, что новое профсоюзное объединение выразило готовность к объединению с социальными движениями ^и политическими партиями для решения общих задач.

Пётр Принев (ЦВР, Санкт Петербург) сказал, что все выступающие забыли упомянуть о том, что мы сегодня находимся в самом начале формирования культуры протеста. Мы не умеем, сказал он, за редким исключением, протестовать ни по отдельности, ни сообща. Сегодня почти полностью утрачена культура солидарного протеста. Необходимо, добавил П. Принев, обобщать и унифицировать протестный опыт, набираемый различными организациями и движениями, для чего необходимо наладить полноценное информационное взаимодействие.

После выступления П. Принева Анна Очкина предложила участникам различных групп задавать вопросы друг другу и комментировать работу друг друга.

Александр Желенин (журналист, Москва) отметил, что расширение и развитие левой среды невозможно без чётких представлений о социальной структуре современного общества. Прежде всего, необходимо уточнить понятие «наёмный работник». Наёмными работниками сегодня является большинство российских граждан. Сегодня, по словам А. Желенина, стираются грани между умственным и физическим трудом, как за счёт автоматизации труда, так и за счёт нивелирования различий в условиях труда между привилегированными когда-то профессиями и остальными сферами деятельности. Сегодня, например, большинство представителей когда-то свободных профессий (программисты, журналисты) стремится к более или менее гарантированной и постоянной занятости в крупной компании. Таким образом, бывшие «свободные художники» становятся обычными клерками, зависимыми «пролетариями умственного труда», происходит массовая пролетаризация, в том числе и привилегированных в прошлом профессий, интеллектуальных профессий. Если сравнить уровни зарплат «офисного планктона» и квалифицированных рабочих, существенной разницы, по словам Желенина, увидеть нельзя. Александр Желенин констатировал слияние двух, в недалёком прошлом очень различных, слоёв в общую массу работников наёмного труда – пролетариат. Но собственно рабочий класс, согласился Александр с выступлением А. Ковалева, тоже не исчез. Самую же чёрную работу сегодня выполняют гастарбайтеры, и это тоже часть пролетариата.

Дмитрий Клевцов (ЦБР, Санкт Петербург) отметил, опираясь на свой опыт работы в ЦБР, что значительная часть представителей профсоюзов и социальных движений не понимают отчётливо, что такое правое и левое в политике. Он призвал левых быть аккуратней с терминологией, считаться со своей предполагаемой аудиторией. Сравнение с пролетариатом, заметил Дмитрий, может, например, оскорбить кого-то из «белых воротничков». Для человека, столкнувшегося с конкретным проявлением произвола власти – у него ломают гараж или его выселяют из общежития, например, – различие между левой и правой идеологией, отношения собственности и прочее не понятны, а часто и не интересны. Более того, такие термины и рассуждения могут оттолкнуть людей. Опыт ЦБР, отметил Клевцов, показал, что в рамках одной организации могут взаимодействовать, работать на общую цель люди с различными политическими взглядами. ЦБР – не политическая организация, в которую входят политические организации, общественные объединения, граждане и т. п. Не надо отталкивать людей с другими взглядами, если с ними можно работать в рамках конкретного проекта. В рамках совместной работы с различными общественными объединениями и гражданами, подчеркнул Дмитрий, у левых больше шансов завоевать авторитет в обществе, добиться признания своей деятельности и своих идей, чем в условиях идейной «чистоты». «Мы все живём в одной стране, – завершил своё выступление Д. Клевцов, – у нас есть общие интересы. Давайте же находить общий язык в рамках координирующих структур и сообща защищать эти интересы».

Дмитрий Кожнев (МИРА, Калуга) выступил оппонентом Дмитрия Клевцова. Он заявил, что политические взгляды не являются чем-то абстрактным. Объективно эти взгляды обусловлены социально-экономическим положением, социальной ролью индивида или группы. Конечно, речь не идёт о ситуациях, не связанных непосредственно с социальной системой. Гараж, например, могут сломать при любой общественной системе и у любого гражданина. Даже у олигарха гараж могут сломать другие, более крутые олигархи, пошутил Дмитрий. Но как только мы касаемся более принципиальных вопросов, связанных с социально-экономическим положением людей, мы не можем действовать в условиях идейной неопределённости. Говоря о том, что не нужно никого разделять в рамках гражданских инициатив, необходимо помнить, что гражданами являются и рабочий, и олигарх, но социально-экономические интересы у них не просто разные, а противоположные. Нужно исходить из классового контекста. Вот, например, либералы и коммунисты вместе протестуют против чего-то, они согласны, всё вроде бы хорошо. Но Дмитрий напомнил, что как только заходит речь о сущностных вещах, о принятии принципиального закона, например, как только поднимается вопрос о собственности, различие, даже антагонизм интересов проявляют себя очень ярко. Допустим, либералы борются за уменьшение контроля государства над бизнесом, за освобождение его от государственной опеки. Такой закон бьёт, прежде всего, по интересам рабочего класса, так как сокращает возможности защиты рабочих мест и условий труда. Необходимо чётко осознавать существование объективных классовых противоречий, объективных классовых интересов. Исходя из этого, подчеркнул Кожнев, левые должны ориентироваться на ту социальную группу, которая является для них классической. Идеология левого движения – это идеология наёмных работников. И это не абстракция, а идеологизация экономических, социальных, политических интересов именно этой социальной группы.

Под конец выступления Дмитрий признался, что вынужден влить «ложечку дёгтя в бочку мёда от А. Ковалева», восхищающегося объединительным съездом КТР. Эту структуру, признался Кожнев, он знает не понаслышке, а изнутри, являясь её работником. Очень здорово, отметил он, что был съезд, но каково сегодня реальное положение дел, насколько много работников объединено в структуры КТР? Очень немного. Более того, незначительный процент работников, даже являющихся членами структур КТР, активно и сознательно участвуют в их работе, в коллективных действиях. Это значит, что левым ещё предстоит большая работа с рабочими и профсоюзными движениями. Дмитрий отметил, что для него, как для марксиста, очень важно смотреть на вещи открытыми глазами, без иллюзий. Работа предстоит большая и от того, как именно она будет делаться, кем, с какими мотивами, зависит результат.

Борис Кагарлицкий прокомментировал выступления, отметив, что он хочет поддержать всех высказывающихся относительно вопросов взаимодействия людей и движений разной политической и идейной ориентации, то есть поступить подобно раввину из еврейского анекдота. Тот выслушал аргументы конфликтующих сторон и согласился с каждой из них. Когда же его жена возразила, что спорная курица может принадлежать только одному из жалобщиков, но никак не обоим, раввин покорно сказал: «И ты, жена, права». Дело в том, сказал Б. Кагарлицкий, что мы не должны смешивать разные уровни действия и разные уровни лексики. Прав Дмитрий Кожнев, что, по сути, речь не идёт об индивидуальных симпатиях и предпочтениях. Дело в том, что в логике либеральной политики осуществляется та реформа образования, с которой мы боремся. И в этом смысле у либеральной оппозиции власти очень сложная проблема. С одной стороны, они ненавидят власть, причём искренне и глубоко, может быть даже эмоционально сильнее, чем левые. Это уже что-то личное, заметил Кагарлицкий, появляющееся от того, что либеральные оппозиционеры близки к власти в каком-то большом, глубоком смысле. Но, с другой стороны, несмотря на сильную личную ненависть, системных противоречий с властью у либеральной оппозиции нет, нет у неё и системной альтернативы. Да, как это ни странно, они готовы защищать отдельную школу, особенно потому, что это конкретный способ насолить определённым людям, находящимся у власти. Но при этом их видение системы образования, экономической политики, трудового кодекса, пенсионной и налоговой системы почти не отличается от видения власти. Либеральные представления, только ещё более радикально рыночные, то есть ещё хуже с точки зрения интересов трудящихся. И это объективные вещи, их трудно обойти, несмотря на индивидуальные симпатии. В молодёжной правой среде, заметил Б. Кагарлицкий, немало симпатичных ребят, по-своему честных и самоотверженных, готовых лечь под дубинки и т. п.

Итак, не нужно смешивать уровни. Есть уровень повседневного общения с людьми, с теми же молодыми либералами, которые выходят протестовать 31 числа. Можно вспомнить слова Ильи Кормильцева из песни «Доктор твоего тела»: «Мы должны быть внимательны в выборе слов». Вопрос в том, как и с кем говорить. Мы должны быть внимательны в выборе слов. Мы можем говорить на своём языке в своём кругу, понимая друг друга, но мы должны понимать, что, разговаривая с широкой публикой, нередко её отпугиваем. И отпугиваем не тем, что говорим неприятные для неё слова. Мы просто говорим непонятные слова или даже давно забытые. Когда Полина Колозариди разместила в Facebook анонс, где было написано про права рабочих, какая-то девушка отреагировала так: «Права рабочих – как это романтично! Повеяло XIX веком, так интересно!» Наверное, предположил Борис, девушка никогда не видела ни одного рабочего, кроме гастарбайтеров, которых она рабочими не считает.

Что же касается КТР, то проблема не только в том, о чём говорил Дмитрий Кожнев. Если бы при ровно той же численности КТР, при ровно том же охвате качество всех организаций было другим, если бы они были боевыми, хорошо организованными, идеологически сплочёнными хотя бы на уровне хорошей социал-демократии, всё было бы уже сейчас великолепно. Но, к сожалению, это не так. Например, не было дискуссии по поводу документов, которые готовились для съезда, хотя она предполагалась теми, кто эти документы готовил (документ готовился в ИГСО). Людям было не очень интересно, что они такое принимают на съезде. Вписали в документ слово «эксплуатация» и успокоились. А вопрос профсоюзов сегодня очень серьёзен, именно поэтому взаимодействие профсоюзов и социальных движений принципиально. В том виде, в котором работают сегодня отдельно профсоюзы, – это тупик. И поэтому так важен опыт ЦВР, потому что это – вариант выхода из тупика, в котором находятся сегодня профсоюзы.

Степан Маленцов (Профсоюз «Защита», Санкт-Петербург) заметил, что не стоит так иронично говорить о добавлении в итоговый документ съезда КТР слова «эксплуатация». Это не случайное событие, оно выражает определённые процессы эволюции профсоюзного движения.

Следующей была секция

«Практика сопротивления: Международный опыт и российская специфика»,

модератор – Елена Сергеевна Галкина (доктор исторических наук, МПГУ, Москва). Открылась работа выступлением Василия Колташова (руководителя Центра экономического анализа ИГСО, Афины, Греция).

Василий Колташов. Я сейчас Расскажу о том, что происходит в Греции, начну с последних событий, чтобы дать присутствующим почувствовать реальность происходящего, а потом перейду к анализу тех процессов, которые стали причиной происходящего сегодня в Греции.

Не так давно в Афинах произошло очень заметное для Греции событие: массовые выступления граждан, недовольных политикой правительства, были жестоко разогнаны властями. Этот разгон стал темой активного обсуждения в прессе, тем более что он был проведён жёстко, пострадали сотни людей, полиция действовала агрессивно, стараясь нанести наибольший урон демонстрантам. Полиция прибегала также к провокациям, запуская в ряды демонстраций «профессиональных погромщиков».

С одной стороны, это вызвало бурю негодования в обществе, но с другой стороны это стало ответом властей, ответом правительства ПАСОК (правительства социалистов) на растущее недовольство в обществе, недовольство политикой жёсткой экономии, причём жёсткой экономии далеко не только бюджетной.

Произошло это в день, когда в греческом парламенте обсуждались и голосовались последние предложения по спасению Греции. Премьер-министр Греции Георгиос Папандреу сказал, что главное сейчас – спасение Родины. Но один банкир так выразился о ситуации, сложившейся в Греции: «Нет никакой Греции, есть её долг». И вот эта формула гораздо лучше отражает реальное положение вещей, отражает ситуацию, сложившуюся в Греции. Правительство показало свою готовность агрессией отвечать на выражение недовольства гражданами. Напомню, кстати, что граждане, собравшиеся у парламента, как раз и хотели воспрепятствовать парламентариям проникнуть внутрь, старались не допустить на заседание депутатов, в том числе и депутатов правящей партии, имеющей большинство голосов и право формировать правительство. Сегодняшнее правительство ПАСОК показало, что на фоне риторики о спасении Родины оно готово действовать очень жёстко.

Что же происходит в Греции? В декабре 2010 года – новый бюджет, предполагающий новые шаги по сокращению расходов. С этим бюджетом правительство связывало оптимистичные ожидания, обещая стабилизацию бюджета и беспроблемную оплату долга. Были предприняты следующие меры: повышение косвенных налогов, сокращение социальных расходов. Правительство уверяло, что эти меры дали хороший результат, и уже в 2011 году Греция покажет экономический рост, ситуация стабилизируется, и всё будет нормально.

Но уже в январе-феврале текущего года обнаружилось падение доходов бюджета. И власти вынуждены были начать подготовительную кампанию для проведения новых мер жёсткой экономии. Были предприняты новые меры: сокращение пособий многодетных семей, повышение косвенных налогов, масштабная приватизация, которая может дать в бюджет около 50 млрд, евро. Население убедилось, что дальнейшие меры правительства приведут к дальнейшему ухудшению положения.

Экономическая статистика Греции за 2010–2011 год продемонстрировала ухудшение положения, в то время как другие страны могли показать некоторый рост. Например, в Германии, США или России ситуация выглядит относительно неплохо.

В то же время экономика Греции – в глубокой депрессии, а может начаться и новый виток кризиса, новое падение экономики. Падают объёмы жилищного строительства (падение составляет около 40 %), растёт безработица (сегодня свыше 25 % трудоспособного населения), около 40 % молодёжи – безработные.

Сектор малого бизнеса, который в Греции очень велик, испытывает серьёзные трудности из-за сокращения потоков туристов и реальных доходов населения. Состояние сферы мелкой торговли, сферы бытовых услуг, строительства, то есть важнейших для греческой экономики секторов, очень тяжело, они теряют покупателей.

И в такой ситуации Греция должна выплачивать всё возрастающий внешний долг. Я не случайно процитировал фразу банкира о том, что Греция – это её долг. Назначение Греции в представлениях европейских финансовых кругов – выплачивать долг банкам, платить проценты по долгам. В самом начале греческого кризиса правительство ПАСОК было первейшим агентом паники по поводу греческого дефолта что привело в итоге к выплатам по государственным долговым обязательствам до 6 %, что оказалось выгодным опять-таки банкирам. Такое противоречие между реальным и виртуальным (финансовым) сектором проявляет себя и в других странах. Но в греческой экономике существует ещё одна интересная отрасль – морские перевозки. До кризиса налоги в этой отрасли составляли 1 %, сейчас – 0 %. В то время как население при покупке, например, мыла, должно платить 27 % косвенного налога. Сейчас в Греции нелегко собрать прямые налоги с населения, но косвенные налоги собираются активно и являются довольно высокими.

До текущего момента социальный протест выглядел традиционно для страны. Прежде всего, в нём участвовало организованное рабочее движение, то есть организованное профсоюзами, часть из которых активно поддерживает коммунистическую партию Греции. Провокации и агрессия полиции в последних событиях не нанесли урона организованному профсоюзному движению. Но удар пришёлся по новому элементу греческого протеста. Последнее время в социальные протесты вовлекаются наёмные работники и мелкие буржуа (59 % трудоспособного населения занято в сфере Услуг), ранее не принимавшие в протестных выступлениях активного участия. Сегодня в Греции происходит включение большой массы прежде пассивных людей в протестую активность. Однако некоторая вера в политиков, за которых были отданы голоса, сохраняется. Своими жёсткими действиями власть, с одной стороны, защищает нынешнюю политику, а с другой стороны, сделала шаг, который может сильно радикализировать движение. Власти пытаются запугать население, и шок в обществе, действительно, очень силён.

Перехожу к выводам. На чём бы я хотел остановиться в связи с Россией. Буржуазная греческая демократия оказывается недостаточной, хотя там она значительно более развита, чем в России: более реальными и обеспеченными являются свобода слова, свобода демонстраций, свобода забастовки и т. п. И всё-таки эта демократия оказывается недостаточной для того, чтобы народ мог реально влиять на политику, реально повлиять на решения, которые определяют его судьбу. Люди, собравшиеся в Афинах у здания парламента, и хотели донести мысль: демос тоже может решать, с ним нужно хотя бы считаться. Что сделали власти, я рассказал. Это важнейший политический урок Греции.

Экономические уроки. Я думаю, что Греция сегодня даёт образец того, как могут развиваться события в странах Европы. Показательные черты греческого кризиса: рост безработицы, упадок на строительном рынке, падение доходов населения, усугубляемое действиями политиков. Такое падение снижает доходы государства. Долг Греции постоянно растёт, ситуация в экономике ухудшается, социальная напряжённость растёт, растёт протестная активность. Политически для Греции нет иного выхода, кроме радикального изменения всей системы. Если Греция поднимет налоги на капитал, из страны «уйдут» инвестиции, если введёт налоги на морские перевозки, флот уплывёт под другой флаг. Это неизбежно в рамках «открытой экономики». В рамках открытой экономики Греции не выйти из кризиса. Выходить из кризиса, вести эффективную экономическую политику Греция может только вместе с другими европейскими странами.

Греческий дефолт последует в компании с другими дефолтами. Но дефолта в Греции до Нового года, скорее всего, не будет, хотя консервативного переворота в Греции исключать нельзя. Однако в нынешней ситуации консервативная политика не имеет шансов. Экономика в глубокой депрессии, если падение ещё не продолжится. Греческая трагедия – часть глобальной, общемировой трагедии, и смены правительства без изменения экономической модели не произойдёт. ПАСОК, например, повело себя жёстче, чем «честные неолибералы», не скрывающие своих намерений. И они обещают, кстати, что в следующем году Грецию ждёт экономический рост. Спасибо.

Затем слово взял Гия Жоржолиани, профессор Тбилисского Государственного Университета им. И. Джавахишвили, руководитель Центра социальных исследований, лидер политического движения «Социал-демократы за развитие Грузии» (Тбилиси).

Гия Жоржолиани: Хочу поблагодарить организаторов конференции, спасибо большое за приглашение, я очень рад быть в России участвовать в интересной дискуссии на самые актуальные темы. Анализ подобный, например, представленному в докладе Василия Колташова, показывает, что ухудшающаяся экономическая ситуация актуализирует левые подходы и концепции. Сегодня это становится очевидным всё большему числу людей. Экономический кризис становится политическим кризисом, и настаёт время для радикально иных идей и подходов, для серьёзных людей, которых все, наверное, ждали последние 20–30 лет.

Прежде чем перейти к изложению своего видения актуальных сегодня политических задач, тактики и стратегии левых, хотелось бы остановиться на том, что же происходит сегодня в Грузии. В России сегодня у всех на слуху маленькая книжечка, выпущенная сотрудницей Высшей школы экономики «Почему получилось у Грузии?». Я читал только краткие выдержки и интервью, связанные с этой работой, но я могу вкратце рассказать вам, что же получилось в Грузии.

Приведу некоторые цифры и формальные показатели 2009–2010 годов. ВВП Грузии – 12 млрд, долларов, на душу населения – примерно 2 800 (для сравнения: в Армении, где не было таких радикальных неолиберальных реформ, – 3 000 долларов). Средняя заработная плата в Грузии – 350 долларов. Но это зарплата тех, кто имеет возможность работать по найму, потому что только 600 тысяч человек заняты в экономике как наёмные работники, остальные вынуждены обеспечивать себе пропитание в натуральном хозяйстве. Всего же в Грузии трудоспособное население составляет около 2 млн. человек. Официальная безработица составляет 20 %. Из 600 тысяч наёмных работников половина занята в государственном, половина – в частном секторе. В сельской местности в Грузии проживают 47 %, из них 90 % занимаются сельским хозяйством, причём в основном – натуральным. То есть эти люди работают только ради элементарного пропитания. За рубежом больше грузинских граждан работают по найму, получают заработную плату, чем в самой Грузии, – примерно 700–800 тысяч человек.

Нужно отметить демографический срез социальных процессов в Грузии. Среди тех 40–45 % эмигрантов, которые покинули страну, 80 % – люди трудоспособного и репродуктивного возраста, от 20 до 50 лет.

Доля сельского хозяйства в грузинской экономике – 9 % ВВП, на государственную поддержку сельского хозяйства выделяют 1,5 % ВВП. Общемировая практика – 4,5 % ВВП. Доля расходов на образование -2,4 % ВВП, а в бюджете – 6 %. Доля государства в расходах на здравоохранение составляет менее 20 %, Расходы на науку – около 0,2 % от ВВП, расходы на образование в два Раза меньше, чем в «новых» членах ВС и в три раза меньше, чем в старых.

В науке дела обстоят следующим образом: это 0,22 % от ВВП. Можно сравнить с Финляндией, близкой к Грузии по численности, где доля расходов на науку составляет 4 %, а ВВП – 184 млрд, долларов. Ещё одно: Грузия занимает 4-е место в мире по числу заключённых на душу населения (после США, РФ и Сомали).

По поводу знаменитого упразднения коррупции в Грузии. Коррупция поднимается на всё более высокий политический уровень и профессионализируется. Сегодня и западные исследователи соглашаются с тем, что так как называемые «цветные революции» были крайне правыми, которые консолидировали до того неконсолидированных неолиберальных радикальных правых. Произошла колоссальная концентрация в руках правых – властных, экономических, информационных ресурсов и т. п. Политическая система Грузии не позволяет действовать в публичном политическом поле силам, желающим и предлагающим какие-либо изменения существующей системы.

Теперь о том, как мы видим наши цели, тактику и стратегию сопротивления неолиберальному режиму. Я бы хотел сказать, что скорректировал про себя название моего выступления. Если мы будем думать о том, как нам выжить, мы не выживем. Нам нужно думать о том, как нам победить, как нам найти оптимальные решения актуальных проблем, политические формы этих решений. Тогда мы и выживем и будем иметь перспективы.

Ситуация в Грузии серьёзно отличается от российской. Грузия является идеальным образцом для российских неолибералов, последним оплотом наиболее консервативного, фашистского варианта неолиберализма. Запад имеет вообще для Грузии большее значение, чем для России. Но Запад имеет для Грузии ещё и политическое значение, проводимая в стране политика легитимируется как характерная для большинства стран Запада. В то же время резко критикуется европейская действительность, но с правых позиций. У нас группа, аналогичная той, что формируется в России как правая партия, является сегодня правящей партией Грузии, которая создана вокруг Бендукидзе и некоторых высокопоставленных чиновников. У них есть свои СМИ, и они активно критикуют европейскую, особенно североевропейскую модель как самую неудачную, где люди живут очень плохо и тяжело.