Текст книги "Последний рассказ (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Детектив 2

Я не ожидал, что Бомон придёт, чтобы поговорить. Думал, он решил отделаться от меня в порту. Однако он тем же вечером заявился в кабачок на углу Орудийной и Кота-рыболова. Прежде чем отправиться туда, я переговорил в конторе с председателем профсоюза докеров, объяснив ему, что не стоит связываться с Бомоном, несмотря ни на какое давление сверху.

– Это слишком опасный человек, – сказал я. – Каждый раз, когда он появлялся в Марнии прежде, появлялись трупы. Не только его жертв, но и тех, кто стоял на его пути.

– Например, кто?

– Комиссар жандармерии, – пожал плечами я. – Он его просто на улице застрелил.

Упоминать, что и сам едва не стал жертвой Бомона, когда преследовал убийцу Равашоля, я не стал. Ни к чему знать о моём с ним знакомстве.

– А ты откуда знаешь, что это комиссара именно он пристрелил? – заинтересовался председатель.

– Я был в группе, которая ловила этого человека, возглавлял группу тот самый комиссар.

Я старался избегать имён, хотя и знал: председатель видит, что я говорю меньше, чем знаю, а потому не очень-то доверяет моим словам. Однако моя полуправда его вполне убедила. Мой фронтовой товарищ отлично понимал, когда стоит расспрашивать дальше, а когда лучше остановиться. Да и не нужно ему было узнавать, связывает меня что-то с Бомоном или нет. Ему достаточно моих слов, что объявившийся в порту человек опасен настолько, что стоит пойти на конфликт даже с секретариатом столичного великого мастерового.

Когда же вечером того дня я сидел в кабачке, потягивая крепкий аришалийский бурбон и слушая грустные напевы Чёрного континента, ко мне без приглашения подсел Бомон. В качестве жеста доброй воли он сразу же выставил на стол бутылку бурбона – получше того, что пил я. Наверное, он принёс самый приличный бурбон, что мог найтись в кабачке.

– Ты знаешь, как заводить друзей, – усмехнулся я, допивая свой стакан в пару глотков.

Понявший намёк Бомон тут же наполнил его из своей бутылки.

– А тебя слишком легко найти, ты – предсказуем, – заявил он.

– Я детектив, а не шпион, – пожал я плечами. – Все знают: если я не в конторе штаны просиживаю, то пью здесь. Ну или по делам мотаюсь, но это реже.

– У тебя всегда такой застой с клиентами? – удивился Бомон. – На что ты живёшь?

– Консультирую жандармерию, – съехидничал я, и мы выпили, чокнувшись, словно это был тост.

Бурбон оказался отменный – мне такой давно не по средствам. Он отлично подходил к настроению и грустным, тягучим напевам чернокожей певицы.

Я закурил – так и не смог отказаться от этой пагубной привычки после инцидента с «Милкой», – предложил свой «Житан» Бомону, и тот взял сигарету. А после снова наполнил наши стаканы. Но пить мы не спешили.

– Ты ведь знаешь, на кого я сейчас работаю, – сказал он, и я только кивнул в ответ, затягиваясь. Некоторые вещи лучше вслух не произносить. – Не думаю, что ты поверишь, будто нас подставили в этой истории.

– Подставили? – не понял я.

– Технически всё сделали солдаты моего нанимателя, верно, но на деле они считали, что спасают твой урб от нападения монстра.

– Ты прав, – кивнул я. – Я тебе не верю.

– Твоё право, – согласился Бомон. – Хотя раз не веришь, то и говорить нам не о чем больше.

– То, что я тебе не верю, не значит, что я не выслушаю тебя.

Я поднял стакан, и мы снова чокнулись и выпили, словно я произнёс тост. Обновлять бурбон в стаканах Бомон не стал.

– Я веду расследование для моего нанимателя. И оно привело меня к этой очень интересной конторе по утилизации морского мусора.

– Ещё бы, – усмехнулся я, докуривая сигарету и давя окурок в пепельнице, – взяться за проклятую эльфийскую крепость могут только очень интересные личности.

– А ты всё-таки неплохой детектив. – Видно было, что мои слова заставили его слегка опешить. – Аришалийский трест, купивший контору, существует только на бумаге, подставная фирма, прикрывающая нужных нам людей.

Людей ли – я был вовсе не уверен в этом, а Бомон, ручаюсь, точно знал, кто стоит за этой фиктивной фирмой.

– Но зачем этим интересным людям рыться в проклятой крепости? Слухи-то о ней не на ровном месте возникли.

– Те, кто стоит за трестом «Питерс, Такер и сыновья», легко управятся с эльфийским волшебством, охраняющим крепость. И я почти уверен, они вовсе не разграбить и распилить её хотят.

– Чтобы поднять такую махину со дна морского, нужно несколько кораблей размером с супертанкер. Даже если эти твои таинственные люди настолько богаты, им вряд ли удастся провернуть нечто подобное. После нападения чудовища власти точно не дадут разрешения на вход на рейд урба подобных громадин. Да и разрешения на подъём крепости никто не получит сейчас. Вряд ли эти твои загадочные господа готовы ждать пару-тройку лет, пока всё не успокоится настолько, чтобы была возможность подкупить достаточно высокопоставленных чиновников в магистрате и продавить разрешение на подъём эльфийской крепости.

– Не думаю, что они хотят ждать и получать официальные разрешения.

– Как они протащат корабли для её подъёма на рейд?

– Никак, – покачал головой Бомон, наливая нам обоим бурбон.

– Ты на что это намекаешь?

Я взял стакан и, даже не обозначив движения в сторону Бомона, опорожнил его в два глотка. Вкуса почти не почувствовал.

– Это же бред, – заявил я, вынимая новую сигарету и машинально предлагая Бомону закурить. Он покачал головой. – Даже грёбаные сидхи не настолько сумасшедшие. Зачем им поднимать крепость на нашем рейде? После «Милки», после чудовища – это же точно война.

– Я не уверен, что тот, кто стоит за трестом, относится к Империи Сидхе. И вполне возможно, именно война является его целью, а может, не только война.

– Что же ещё?

Бомон поднял свой стакан над головой и поводил им по кругу. Бурбон мерно покачивался в стеклянной тюрьме.

– Пушка уже показала, на что способна, когда пальнула по монстру, – правильно истолковал его жест я. – Чего им ещё нужно? Поднять крепость только для того, чтобы утопить её снова – им интересно глянуть, как она разлетится на куски?

– Эльфы, конечно, те ещё дегенераты иногда, но до такого вряд ли додумались бы, они считать умеют, а это предприятие им обошлось в очень большие деньги. Я почти уверен: тот, кто стоит за всем этим – и нападением монстра, и поднятием небесной крепости со дна морского, считает, что суперпушка показала далеко не всё, на что способна.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что трест купил контору по утилизации и взял контракт на эльфийскую небесную крепость примерно год назад.

Как раз когда объявили о строительстве суперпушки и перестройке энергетической сети Марния. В такие совпадения я не верил. Бомон, по всей видимости, тоже.

Террорист 2

Барон Эберхард Макс Пауль фон Кюнсберг, давно уже оставивший себе только титул и фамилию, не был человеком робкого десятка. Однако сейчас ему было страшно. Очень и очень страшно. Он считал, что расстался со страхом давным-давно, когда перестал бояться раскрытия своих действий на востоке. Вот только тогда всё обошлось, можно сказать, он легко отделался, даже орден получил «Процветание» второй степени – весьма забавный выбор, ведь большая часть выручки с тех не самых благоугодных дел пошла ему в карман. Но теперь всё изменилось коренным образом.

С бароном больше никто не желал общаться, его перестали приглашать на приёмы и званые ужины, куда раньше почитали за великую честь заполучить. Он стал парией в маленьком мире аристократов-эмигрантов, ему даже руки больше при встрече никто не подавал. Конечно, оказаться замазанным в истории с террористом номер один всей Эрды, как именовали теперь спасителя принца Максимилиана передовицы всех газет. После такого можно ставить крест на карьере – и либо сразу в петлю, либо убраться подальше с глаз долой и тихо доживать свой век в какой-нибудь глуши.

Фон Кюнсберг выбрал второе. Небольшое поместье вдалеке от лишних глаз, на богатой окраине урба Рейс – столицы Розалии. Он приобрёл его на часть полученных во время действий на востоке денег, понимая, что, возможно, придётся покинуть страну и даже жить у бывших врагов. Именно фон Кюнсберг после переворота улаживал дипломатические сложности и организовывал переезд дальних родственников покойного императора и большей части двора в Розалию. И эту страну он выбрал когда-то именно из-за поместья в хорошем районе Рейса, купленного фактически за бесценок. Барон содержал его, зная, что поместье всегда может понадобиться. И вот теперь жил здесь затворником, уповая на то, что в скором времени всё уляжется, о нём вспомнят и снова пригласят ко двору.

Жил бы себе, наслаждаясь покоем богатого столичного района, где ещё сохранились зелёные парки и частные сады, если бы не страх. Фон Кюнсберг знал, что за ним придут. Если не от таинственного эльфа, решившего-таки избавиться от него, то того самого террориста номер один.

Отпустив слугу, барон вошёл в спальню, не включая света. Огни ночного урба достаточно освещали её, чтобы обходиться без электричества. Фон Кюнсберг, конечно, не был скрягой и не экономил на нём, вот только старые глаза его уже давно болели от слишком резкого света электрических ламп. Он предпочитал им свечи, но сейчас звать слуг, чтобы зажгли их, а после погасили, когда он уляжется в постель, барон не хотел. Слишком много в его жизни было суеты, чтобы разменивать минуты покоя на такие мелочи.

Он шагнул к кровати и лишь тогда почувствовал неладное. В поместье, полном слуг и охранников, настоящих профессионалов, стоящих каждой потраченной на них кроны, барон должен быть спокоен. И всё же он боялся – и страх заставил его замереть в шаге от кровати.

Он почти сорвал моё эффектное появление.

Я щёлкнул зажигалкой – огонёк осветил моё лицо – и закурил сигару. Теперь у фон Кюнсберга – того самого пожилого дипломата, чей вицмундир украшали ордена «Сокровищница» и «Процветание» – не осталось ни малейшего сомнения в том, кто пришёл в гости.

– Адам, включи свет, – велел я Оцелотти.

Тот щёлкнул выключателем, и спальню барона, размером не уступавшую немаленькой казарме, залил яркий свет электрических ламп. Кюнсберг прикрыл глаза и замер передо мной.

Я развалился в мягком кресле в паре шагов от большой кровати, пуская в потолок кольца сигарного дыма. Оцелотти же ненавязчиво подпирал спиной дверной косяк, давая хозяину поместья понять, что на помощь звать не стоит. За пределами спальни остальные мои бойцы были готовы поддержать нас по первому знаку.

– Да как вы смеете… – просипел барон.

– Садитесь уже, – сказал ему я, – садитесь. Разговор нам предстоит долгий и не самый приятный. Да и не привык я как-то, чтобы передо мной стояли титулованные особы.

– Вы… – Слов, похоже, у фон Кюнсберга для меня не осталось.

Я стряхнул пепел в красивую пепельницу и указал барону на кресло напротив.

– Садитесь же, барон, мне не очень нравится глядеть на вас снизу вверх. Или мне усадить вас?

Наконец он понял меня и расположился в кресле, как можно плотнее запахнув полы домашнего халата.

– Если вы хотите сократить нашу беседу до необходимого минимума, – заявил я, – то просто ответьте мне на несколько вопросов. Я не стану вас призывать быть честным со мной, очень надеюсь, что вы и так понимаете необходимость откровенности.

– Раз вам нужно только поговорить, – обрёл уверенность в себе или же начал делать хорошую мину при плохой игре Кюнсберг, – могли бы выбрать менее театральный способ.

– Просто прийти и постучать в ворота поместья? Вы бы приняли у себя террориста номер один? Не вызвали бы все спецслужбы Розалии сразу? Я и так достаточно сильно рискую, самому совать голову в петлю желания нет.

– Давайте на самом деле сократим наше общение. Я и без того по вашей вине оказался на обочине политики и не знаю, как скоро закончится моё изгнание.

Вот теперь мне захотелось самым вульгарным образом дать ему по морде. Приложить так сильно, чтобы пару зубов выбить, оставив по себе хорошую память. Выходит, это я виноват в том, что он сидит в поместье и дрожит от страха. Ловко он всё вывернул – настоящий дипломат. Но со мной такие трюки не работают.

– Вы организовали мою встречу с тем, благодаря кому я стал террористом номер один, – резко сменил я тон, давая выход своей ненависти к этому человеку. – Отвечайте, кто он такой? Кто этот грёбаный эльф, который может вас выставить из комнаты едва ли не жестом?

Я намеренно давил на него, расшатывал нервы старому аристократу, стараясь задеть его за живое. Вряд ли он испытывает тёплые чувства к тому эльфу, а значит, мне осталось преодолеть лишь один, но самый важный барьер – осторожность.

– Его доверенные лица вышли на меня за несколько месяцев до праздника в честь спасения принца Максимилиана. Мне представили безупречные документы из Шиона – он аристократ в энном поколении. Корни его семьи уходят в такую невероятную глубь веков. Я не стал интересоваться, для чего ему нужно нанимать вас – мне вполне хватило и документов.

– А также щедрых комиссионных, – усмехнулся я.

– В наших кругах о деньгах думать не принято, – отмахнулся фон Кюнсберг.

– Я понимаю, что вы рассчитывали на выгоду иного рода, – кивнул я. – Вот только не лгите мне, что не навели о нём справки ни до, ни особенно после инцидента близ урба Марний.

– Я расскажу вам всё, – согласился барон, – но, уверен, что это будет куда меньше, нежели вы рассчитывали, вломившись ко мне в поместье. Я не так стар, чтобы не бояться смерти, а вы видели этого эльфа и понимаете, что об иных личностях лучше знать как можно меньше.

– Вы весьма рассудительный человек, барон. – Я глотнул сигарного дыма и выпустил его струёй в потолок, хотя очень хотел пустить облако в лицо фон Кюнсбергу. Но до таких пошлостей опускаться не стоит. – Я вас внимательно слушаю.

Детектив 3

Не думал, что снова увижу этого человека. В своём кабинете лысый старичок с торчащими из-за ушей волосами смотрелся солиднее, чем в полузаброшенном саду. Однако внешность его никак не соответствовала занимаемой должности. Глядя на него, никогда не подумаешь, что перед тобой глава надзорной коллегии целого урба. Но стоило только заглянуть ему в глаза, и сразу всё становилось на свои места. Взгляд у магистрата Монгрена был холодно-профессиональный – он на всех смотрел одинаково равнодушно. Что на своего подчинённого, что на меня, что на какого-нибудь преступника или же на высокое начальство.

– То, что вы говорите, я бы счёл бредом, – произнёс он, – если бы не недавние события. У вас потрясающий талант оказываться в самом центре преинтереснейших событий.

– Не могу сказать, что я от этого в восторге, – ответил я.

– А я и не говорю, что вам повезло. – Неясно, шутил Монгрен или нет, на лице его не отразилось ни единой эмоции. – Я изучил досье этого Бомона – он уже успел хорошо наследить у нас. Зачем он вообще вышел с вами на контакт?

– Бомон дважды побывал в Марнии, – сообщил ему я, стараясь не глядеть на сидящего рядом Дюрана. – Я столкнулся с ним после убийства Равашоля – Бомон прикрывал побег убийцы, прикончившей анархиста.

– Судя по тому, что вы живы, в отличие от комиссара Робера, вам удалось с ним договориться.

– Я не стал устраивать дуэль, – пожал плечами я, – понимал, каков будет её исход.

Монгрен приподнял бровь, требуя продолжения.

– Я прыгнул в окно следом за убийцей, попортил руку о трос – у меня и сейчас два пальца не гнутся, а тогда я считал, что вообще без ладони останусь. Болели ноги после приземления. В общем, я был не в лучшей форме, чтобы стреляться с террористом, да ещё и бывшим «кронциркулем». Бомон вряд ли из тех разведчиков, что проводят больше времени за бумагами, нежели «в поле».

– Убедительно, – согласился Монгрен. – Хотя вряд ли вы упомянули об этом, не так ли?

Я лишь плечами пожал в ответ.

– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваше поведение. С ваших слов я понимаю, что Бомон знает о том, что вы связаны со спецслужбами несколько теснее, нежели обычный детектив «Континенталя». Вы не только работали в группе Робера, но и после оказались вместе с Равашолем, что навело Бомона на определённые мысли.

– Вы считаете, он хочет выйти на связь с нами? – спросил Дюран.

– Бомон «засветился» и сделал это намеренно, вряд ли он доверяет мне настолько сильно. Значит, преследует какие-то свои цели.

– И не только он, но и его хозяин, – добавил Монгрен. – Они решили вести с нами какую-то игру, я намерен выяснить, какую именно. Так что хочется вам того или нет, но вы теперь в команде.

– Той, что ловит перевёртыша?

– Вы отказались – ваше право, я не стану насильно тянуть вас в то дело. Но Бомон и особенно его хозяин слишком опасны, чтобы пренебречь ими, коллегия займётся и этим делом. А вы оказались очень уж глубоко в него вовлечены – в этот раз я вашего отказа не приму.

– Что за игру они пытаются вести? – удивился я.

– Для начала Бомон решил прощупать вас, понять, куда вы побежите первым делом после его разговора. В полицию, к Робишо, в жандармерию, контрразведку или к нам в коллегию. И уже исходя из этого решать, стоит ли играть дальше и если стоит, то как.

– Сложно, – пожал плечами Дюран. – Какая-то совсем уж мудрёная комбинация получается.

– Бомон и его хозяин оказались в такой заднице, – как-то не ожидаешь от интеллигентного старичка вроде Монгрена даже такого безобидного ругательства, – что им только и остаётся, что строить подобные комбинации с невероятным количеством «если». У них другого выхода не осталось.

– Я не могу взять в толк, в чём цель, – сказал Дюран. – Он намеренно подставляется нам, даже не нам, а любой спецслужбе, даже не знает точно, какой именно. А ведь жандармы на него серьёзный зуб имеют – с ними ему никак связываться нельзя.

– Довольно, – поднял ладонь Монгрен, – я и без вас понимаю, настолько всё зыбко. Но мы должны разобраться в этой ситуации. Старший инспектор Дюран, вы возглавите группу, занимающуюся Бомоном. Первичная цель – узнать характер его деятельности в нашем урбе. После того как выясните, будем решать, что с ним делать дальше. Ваш отказ, – Монгрен обернулся ко мне, – как я уже говорил, не будет принят во внимание. Вы слишком ценный фигурант, чтобы выпускать вас из поля зрения. С вашим начальством я вопрос решу.

Покинуть здание коллегии в тот день мне было не суждено. Выйдя из кабинета Монгрена, мы прошли к Дюрану, и мой бывший взводный тут же напустился на меня.

– Почему не сказал о том, что снова видел Бомона?

– И отпустил его, – хмыкнул я. – Ты был на взводе после гибели Робишо, я не хотел рисковать.

– Не самый умный твой поступок, ротный.

Кажется, Дюран уже остыл и ругался со мной просто для порядка.

– Я был бы трупом, Дюран, – ровным тоном ответил ему я. – Я видел, как стреляет Бомон: даже будь я в лучшей форме, мне с ним не тягаться. А броню он мне уже испортил к тому моменту, если помнишь.

– Ладно, – отмахнулся он, – дело прошлое, что толку его ворошить. Надо думать, что делать сейчас.

– Ждать новой встречи, – предложил я. – Бомон один раз вышел на меня, хотя мог бы и не делать этого. Я не ждал, что он найдёт меня после встречи в порту. А ещё нужно раскопать всё по той конторе, что взялась утилизировать эльфийскую крепость.

– На, держи. – Он выложил на стол нетолстую папку. – Думаешь, её не проверяли? Как только кто-то подал заявку на выполнение контракта по утилизации эльфийской крепости, его стали проверять весьма тщательно.

– Но нашли, как я понимаю, не очень много.

В папке обнаружились несколько финансовых отчётов конторы за этот и прошлый годы. Количество и состав сотрудников, перечень оборудования, причём рядом с каждым наименованием стояла ещё и пометка о состоянии. Чуть больше информации было о тресте «Питерс, Такер и сыновья». Кроме финансового отчёта имелась весьма интересная докладная записка о том, что данное предприятие существует исключительно на бумаге – все его активы составляют ценные бумаги и гномьи кредиты, лежащие в разных банках.

– И таким сомнительным господам доверили поднимать крепость? – удивился я, проглядев бумаги.

– Ты заключение комиссии, видимо, невнимательно читал, – покачал головой Дюран. – Трест несколько раз вкладывался в подобные операции. К примеру, у берегов Альбии поднимали линейный крейсер «Адмирал Худ», разорванный напополам снарядами экуменического линкора «Лауэнбург». Не самая простая операция. Также «Питерс, Такер и сыновья» финансировали подъём «Огура», помнишь, наверное, эту историю?

Честно говоря, я не знал, что его подняли со дна океана. Роскошный суперлайнер «Огур» утонул за несколько месяцев до войны, столкнувшись с айсбергом в одну далеко не прекрасную ночь. Катастрофа прогремела на всю Эрду, но о ней очень быстро забыли после гибели наследника трона Экуменической империи и его невесты.

– Он же лежал на какой-то невероятной глубине, – только и сказал я.

– А трест вложился в его подъём и вытащил оттуда, передав правительству Альбии за весьма солидное вознаграждение.

– Оно компенсировало затраты? – не поверил я.

– Конечно нет, – отмахнулся Дюран. – Зато трест приобрёл репутацию тех, для кого нет ничего невозможного. Именно поэтому им и доверили работу над эльфийской крепостью.

– И всё же мне кажется, проверка была недостаточно дотошной, – решил настоять на своём я. – Контракт на крепость выставлен магистратом урба сто лет назад, и никто за него не брался, а тут появляются этакие чудотворцы и готовы поднять её. Да за них ухватятся как за соломинку.

Эльфийская крепость, затонувшая поблизости от гавани урба, до сих пор мешала судоходству, что причиняло существенный ущерб экономике Марния. Так что магистрат был только рад возможности избавиться наконец от этой помехи. К тому же контору слишком уж опекают – о чём я рассказал Дюрану.

– А зачем вообще понадобилось так опекать эту контору? – тут же поинтересовался Дюран. – Чем она могла привлечь внимание твоих приятелей из профсоюза докеров?

Над этим вопросом я как-то не задумывался и, наверное, зря.

– Завтра утром расскажу, – пообещал я Дюрану, ещё не зная, что обманываю его.