Текст книги "Маршал Говоров"
Автор книги: Борис Бычевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Так в войсках. На командных пунктах свой пульс. Всегда он лихорадочен в процессе сражения после того, как первые цепи солдат докатились в атаке до вражеских траншей.
Казалось бы, операция неглубокая, армейская по масштабам. Командарм генерал Духанов и его штаб четко и уверенно подготовили войска, они достаточно опытны по прошлым боям. По то – в прошлом. Слишком велико значение, политический резоранс от успеха или неуспеха отой операции. Кроме того, она первая с начала войны с лобовым прорывом очень сильной позиционной обороны, создававшейся немцами полтора года. Вот почему формы руководства сражением со стороны командования фронта носят специфический характер.
И Говоров, и члены Военного совета, и большая часть руководящего состава штаба находятся либо у командиров дивизий, либо на командном пункте армии. Это и опека, и контроль, и беспокойство. Теперь в каждый новый час боя надо предвидеть, что произойдет в следующие часы.
Так было и у Говорова. Острота создалась уже в первые часы, когда командир 86-й дивизии Трубачев донес, что преодолеть 700 метров Невы под Шлиссельбургом его полкам не удалось: на середине Невы бегущих в атаку встретил шквальный пулеметный огонь и уложил на снег. В тех местах вражеский берег далек для стремительного броска и порос лесом. Огонь прямой наводки наших орудий не мог быть точным. Страшное это дело – лежать па гладком как стол ледяном поле под убийственным огнем... Но срыв атаки этой дивизии страшен еще и для соседней справа—дивизии Симоняка. Она протаранила первые линии траншей и дотов, углубилась до 3 километров, но фланг у нее открыт со стороны Шлиссельбурга!
Духанов докладывает Говорову, что вынужден отвести полки дивизии Трубачева назад. Резкий, острый разговор:
– Легче всего дать команду – назад... А что дальше? Удар немцев по Симоняку?
– Я полагаю ввести Трубачева на участке Симоняка, а затем развернуть его на Шлиссельбург...
– Немедленно приводите в порядок части Трубачева и вводите быстрее в бой на левом фланге Симоняка! Дорог каждый час!
Явные неудачи и на правом фланге, в дивизии Краснова. Говоров ждал, что 45-я дивизия, наступавшая впритык к массиву железобетона 8-й ГЭС и каменным зданиям рабочих городков, может встретить там особенно сильное сопротивление. Он понадеялся на боевой опыт Краснова в сентябрьских боях. Молодой генерал-гвардеец был смелым и уверенным. Еще с осени он сохранил на левом берегу плацдармик, рассчитывая, что частью сил своей дивизии сразу осуществит окружение 8-й ГЭС. Так рассчитывал и командарм Духанов, выделяя для дивизии Краснова почти в полтора раза больше артиллерии, чем для соседней с ним дивизии Борщева.
Увы, в первый день боя 45-я гвардейская дивизия не оправдала расчетов и надежд, хотя это не была вина ее солдат и командиров. Именно там, на плацдарме, ожидали немцы главного удара, туда направили большую часть огня своих батарей, оживавших после первоначального шока от нашей артподготовки.
Телефонные разговоры командарма с командиром дивизии в подобных случаях непередаваемы. У того и другого нервы подобны натянутой тетиве лука. И Говорову не хватает уже выдержки. Командарм молча проглатывает почти грубые реплики. Суть не в словах. Атака гвардейской дивизии, по существу, сорвана, а это опять фланг в полосе прорыва! Фланги, фланги... От них зависит судьба вершины клина, вбитого центральными дивизиями Симоняка и Борщева...
И через четверть века ветераны этих боев будут спорить на тему, в чем причина неудачи сильнейшей дивизии в первые дни прорыва. Может быть, просчет командующего? А может быть, какая-то дивизия и должна была принять на себя больший огонь противника и тем самым обеспечить успех на главном направлении?..
Двое суток кипит поле боя совсем вблизи Невы. Яростны и скоротечны воздушные бои истребителей в воздухе, и, наоборот, длительны штурмы зданий, дотов, блиндажей, где с упорством обреченных дерутся, не сдаваясь, фашисты.
Но уже проложены по непрочному еще льду Невы деревянные колейные настилы для тяжелых танков, пошли в помощь пехоте тяжелые орудия, реактивные минометы.
Клин дивизии Симоняка упрямо вбивается все глубже, невзирая па открытые фланги. Потом и дивизия Трубачева снова вводится в бой, теперь из-за фланга дивизии Симоняка.
И снова пульс боя резко лихорадит: на 268-ю дивизию Борщева, соседнюю с Симоняком, обрушивается сильный контрудар пехоты и танков из резерва Линдемана. Опять предметный урок всем командирам в управлении боем в глубине вражеской обороны: отстает артиллерия, оставляя пехоту одну.
Вечером 13 января полки дивизии Борщева неожиданно для командования откатываются на 2 километра, не выдержав удара противника. Это значит – обнажен правый фланг дивизии Симоняка.
До войск Волховского фронта, тоже прорвавших фронт Линдемана навстречу ленинградцам, еще 8 километров. Мало по карте – один росчерк карандаша. Но какие усилия на поле боя, на командных пунктах! Все концентрируется в такие кризисные моменты – воля и ум командующего, четкость работы штабов, безотказность связи. Теперь особенно должна сказаться предусмотрительность командующего в динамике сражения.
Едва ли и Говоров, и командарм, и их штабы спали, точнее, урывали час-другой на отдых в течение этих дней и ночей. Пришлось изменять время и направления ввода второго эшелона армии и танковых бригад, переключаться с работы над картой на поездки к командирам дивизий, не выпускать пз-под контроля ни один час боя.
Линдеман пытался спасать положение единственно возможным методом – бросать и бросать в контратаки резервы. Этому противопоставлялось непрерывное наращивание наших ударов авиации, артиллерии, ввод своих резервов.
Семь суток с неослабевающим упорством наступали наши войска и от Невы, и из-за Ладоги. Хроника боев за семь суток содержит бесчисленное количество подвигов отдельных солдат, взводов и батарей, батальонов и полков во всех дивизиях. Об остроте, напряжении и упорстве можно судить по темпам продвижения – 1—2 километра в сутки, причем бои не прекращались и ночыо. На 14 января расстояние между частями Ленинградского и Волховского фронтов составляло 4 километра, 16 января – 1 километр.
Дрались уже дивизии вторых эшелонов, Шлиссельбург окружен, там штурмуются здания. В попытке вырвать из окруженного города остатки гарнизона Линдеман снова бросает в бой свежие части, потом вводит в контратаку два полка с танками против частей дивизии Симоняка, продолжающих пробиваться к заданному пункту встречи с волховчанами в районах станций Подгорная, Синявино, торфяной Рабочий* поселок № 5.
В кульминационном бою Симоняк наголову разгромил эти два полка.
И вот наступил наконец день 18 января, вошедший в летопись легендарной Ленинградской эпопеи такой яркой солнечной страницей, какую не знала история войн. Кольцо блокады Ленинграда разорвано!
«Люди высыпали на улицу. Улыбки и слезы. Город украшен флагами. Рядом с выжженными домами и кварталами эти флаги – символ будущего, символ восстановления, строительства Ленинграда» [44]44
«Правда», 23 января 1943 года.
[Закрыть]– писала «Правда» в те дни.
В 9 часов 30 минут 18 января 1943 года на восточной окраине Рабочего поселка № 1 обнялись по-братски воины Ленинградского и Волховского фронтов. Это были солдаты и командиры из батальонов 123-й стрелковой бригады Ленинградского фронта, которой командовал полковник Шишов, и 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта полковника П. И. Радыгина.
В 11 часов 45 минут этого же дня в роще северо-западнее Рабочего поселка № 5 воины 269-го полка 136-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. П. Симоняка соединились с подразделениями 424-го полка 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта. Ею командовал генерал-майор М. Н. Овчинников.
Шестнадцатимесячная блокада Ленинграда прорвана. Военно-политический резонанс этой победы советских войск, а также итогов великой битвы под Сталинградом огромен и в странах Европы, и в Америке.
Что может вызвать более глубокое удовлетворение у военачальника, чем успешное завершение сражения, в подготовку и осуществление которого были вложены все духовные и физические силы – как личные, так и тысяч и тысяч воинов, партизан, рабочих, колхозников, всего народа страны?
С 19 января 1943 года войска генерала армии К. А. Мерецкова и генерал-полковника артиллерии Л. А. Говорова (это звание было присвоено ему 15 января) образуют единую линию дальнейшего наступления – шлиссельбург-ско-синявинский выступ фашистской блокады срезан.
18 января Государственный Комитет Обороны принял постановление о строительстве железнодорожной линии Шлиссельбург – Поляна с мостовым железнодорожным переходом через Неву. Так теперь будет соединен осажденный Ленинград со всей страной.
Однако впереди еще много-много сражений, и все помыслы должны быть направлены на это.
ПЕРЕД РЕШАЮЩИМИ СРАЖЕНИЯМИВесь 1943 год на северо-западе шли затяжные бои. Великие Луки, Любань, Красный Бор, Синявино... Кто из воинов, сражавшихся там, не вспомнит тех мест и четверть века спустя!
Вызревал разгром северного крыла восточного фронта немцев. Но только вызревал в целой серии частных операций, которые именуют и «боями местного значения». Они подчинялись главной, стратегической цели этого периода войны: сломать хребет вражеской военной машины на центральных фронтах. Там, в великой битве на Курской дуге, столкнулись в жестокой схватке тысячи вражеских и наших танков, там встретились в небе звезды и кресты сотен самолетов.
На северо-западе, среди болот и лесной глухомани, шло перемалывание живой силы противника в боях, небольших по масштабу, но на многих участках.
У Мерецкова и Говорова после прорыва блокады не было еще такого перевеса над группой армий «Север», чтобы разгромить ее главные силы в одной операции. Но ни одна из десятков немецких дивизий Кюхлера не должна быть выпущена на другие фронты.
И вот идут непрерывные изнурительные бои... С явным сознанием неизбежных потерь. В этом, по существу, и драматизм и величие воинского долга. У каждого – у солдата и полководца. Один из командиров дивизий, генерал А. В. Батлук, рассказывал:
«Если зимой торфяные болота там хотя немного замерзали, то летом настал какой-то кромешный ад... На узких тропках между бесчисленными торфяными ямами ни укрыться, ни разойтись даже санитарам с носилками. Все просматривается и простреливается немцами с занятых еще в 1941 году высот. «Чертовы высоты». А у нас трясина засасывает орудия до четырех метров в глубину. Жара, болотные испарения и постоянно тлеющий от пожаров торф вызывает рвоту; за неделю преют и расползаются гимнастерки. «Прогрызание» длится больше месяца. Говоров принял решение: ограничить участие каждой дивизии в таких боях десятью сутками. Мы, командиры дивизий, называли это «поурочной системой Говорова». И, откровенно, не могли тогда оправдывать непрерывности лобовых атак без перевеса в силах. А сейчас, вспоминая ход последующих событий, я думаю, что Говоров сумел все же сохранить в таких условиях боеспособность всех дивизий к моменту главного удара».
Небезынтересен один из эпизодов той синявинской страды. В первых числах августа в землянку Говорова на берегу Ново-Ладожского канала вошел майор и представился:
– Командир сто шестого инженерного батальона...
– Здравствуйте, товарищ Соломахин, – поздоровался командующий. – Мне доложили, что вы предлагаете ночную атаку своим батальоном одной из высот. Это продуманное намерение или горячая затея?
– Товарищ командующий! Дневные атаки пехоте до сих пор не удавались. Немцам виден каждый наш шаг на болотах. Саперы привыкли к ночным действиям. Наш батальон атакует высоту ночью, захватит ее и передаст пехоте.
– Коротко, но не совсем еще ясно, – усмехнулся Говоров, разглядывая майора. «Не молод. Плотная фигура, черные глаза под очками глядят спокойно. Бывалый командир...»—подумал он.
– И как же вы готовитесь к такому сложному бою?
– Мы построили в тылу, по аэрофотоснимку, точную копию немецких укреплений и уже несколько ночей тренируемся там. Каждый взвод знает наизусть свой отрезок траншей, все лисьи норы, блиндажи. Через болото до дистанции броска в атаку мы поползем. Артподготовки нам не надо. Вот план боя...
Говоров внимательно и долго рассматривал схему участка вражеской позиции, которую положил перед ним майор, с пометками по всем деталям ночной атаки.
– Вы лично пойдете с батальоном?
– И мой заместитель по политической части. И весь штаб, товарищ командующий.
– Вам известно, что на этой высоте находятся и артиллерийские наблюдательные пункты немцев? Они корректируют оттуда огонь по железнодорожным эшелонам, идущим в Ленинград.
– Да, известно. Обороняют эту высоту две роты противника. Мы уничтожим их...
Последние слова майор сказал жестко и холодно, глядя в упор на командующего.
Говоров разрешил этот необычный штурм лишь после того, как лично проверил одну из ночных тренировок батальона. Штурм состоялся 11 августа 1943 года.
...Это был жестокий рукопашный бой в темноте, в узких траншеях, лисьих норах, блиндажах. Отточенная пехотная лопата и нож заменяли штык. Сама атака заняла двадцать минут, но полз батальон по болоту три часа. Рота гитлеровцев была истреблена на высоте полностью, еще одна рота была взята в плен, высота захвачена. Говоров в тот же день от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил майора И. И. Соломахина орденом Суворова III степени, а всех командиров рот – орденом Красного Знамени. Орденами и медалями были награждены почти все участники атаки. В Ленинграде, в музее А. В. Суворова, и сейчас стоит макет атаки одной из «чертовых высот» 106-м инженерным батальоном.
Более месяца изо дня в день методически перемалывались резервы 18-й немецкой армии в районе синявинско-мгинского выступа. С востока на этом направлении продолжала наступательные бои 8-я армия Волховского фронта, так что вся группировка Линдемана непрерывно находилась в сжимающихся тисках. С 22 июля по 20 августа Линдеман перебросил в полосу 67-й армии Ленинградского фронта около семи дивизий с других участков, но эти дивизии, сменяя обескровленные соединения, сами попадали под непрерывные удары авиации и наземных войск обоих фронтов и несли огромные потери.
В конце августа 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о прекращении наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов. Они выполнили свою задачу и тем помогли советским войскам, дравшимся на главном направлении того периода – орловско-курском.
ГЛАВА ПЯТАЯ
С ФЛАНГА НА ФЛАНГЮжное побережье Ладожского озера и мгинско-синявинский узел два года были постоянной ареной активных боевых действий на Ленинградском фронте. Там в середине сентября 1941 года начались контратаки через Неву. В очень кризисный период сражения за Ленинград эти атаки оттянули силы и отвлекли внимание гитлеровского командования от самого близкого к городу рубежа – Пулковских высот. В зоне Невской Дубровки, Волхова, Тихвина велись кровопролитные бои и всю зиму 1941 года, когда Гитлер пытался затянуть вторую петлю блокады вокруг Ленинграда и задушить жителей города голодом.
Там, на левом фланге Ленинградского фронта, возникла легендарная Дорога жизни, и за нее шла непрерывная борьба. Летом и осенью 1942 года на этом же левом фланге перемалывались вражеские дивизии, прибывшие из Крыма. Там же наконец была прорвана блокада. И все там же летом и осенью 1943 года войска Волховского и Ленинградского фронтов обескровили более десяти дивизий противника. В конце августа командующий 18-й немецко-фашистской армией Линдеман вывел в тыл на переформирование пять дивизий, понесших особенно большие потери.
Однако операции войск Волховского и Ленинградского фронтов все еще носили неглубокий характер, удары были кброткие, почти всегда лобовые.
Осенью 1943 года наступила пора иных решений. 31 августа начальник штаба Ленинградского фронта, проводя очередное совещание с начальниками родов войск по перспективному плану, сообщил, что по приказанию генерала Говорова штабу в ближайшее время предстоит разработать план крупной наступательной операции на правом фланге фронта – на красносельском направлении. В последующие дни началась активнейшая подготовка командования, штаба и войск Ленинградского фронта к решающим сражениям за полный разгром немцев под стенами Ленинграда.
Этот процесс планирования и подготовки крупной фронтовой операции с перемещением главных усилий с одного фланга на другой – от побережья Ладожского озера к побережью Финского залива – характерен многими моментами: замыслом, исходя из анализа обстановки, организацией маневра главными силами в подготовительный период, боевой подготовкой войск.
Леониду Александровичу Говорову предстояло в те дни завершить синявинскую операцию овладением всей ключевой позицией противника – главными высотами в обширном болотистом районе Синявино. После этого он мог считать, что железнодорожный узел Мга, хотя и не взятый еще нашими войсками, в большой степени потеряет свою оперативную значимость для немецко-фашистского командования в общей системе его обороны на этом направлении: командные Синявинские высоты будут постоянно нависать над правым флангом армии Линдемана.
9 сентября Говоров дает указание ввести в бой в районе Синявинских высот 30-й гвардейский стрелковый корпус [45]45
30-й гвардейский стрелковый корпус был сформирован в апреле 1943 года. В его состав вошли 45-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника С. М. Путилова и две дивизии, получившие почетное гвардейское звание за заслуги при прорыве блокады: 136-я и 327-я, переименованные в 63-ю и 64-ю гвардейские. Командиром корпуса был назначен генерал-майор II. П. Симоняк, удостоенный звания Героя Советского Союза. Командиром 63-й гвардейской стрелковой дивизии взамен Н. П. Симоняка был назначен полковник А. Ф. Щеглов. 64-й дивизией командовал генерал-майор И. Д. Романцов.
[Закрыть], но на короткий период, с последующим немедленным выводом его в резерв фронта.
Трое суток, с 15 по 18 сентября, гвардейские дивизии штурмовали мощный синявинский узел, полностью очистили его от противника. Войска 67-й армии генерала М. П. Духанова получили указание закрепиться и перейти к обороне во всей полосе. Говоров начал постепенную и скрытную переброску главных сил вначале к центру, а затем на правый фланг, в полосу 42-й армии.
Следует отметить, что именно в тот же день 9 сентября, когда Говоров давал указание 67-й армии завершить в ближайшие дни синявинскую операцию силами корпуса Симоняка, он и член Военного совета фронта А. А. Жданов направили в Ставку Верховного Главнокомандования первые соображения по замыслу будущей операции.
Л. А. Говоров вручает Гвардейское знамя генерал-майору Н. П. Снмоняку. 1943 год
«В связи с общей обстановкой, – говорилось в этих соображениях, – Военный совет Ленинградского фронта считает своевременным поставить вопрос о разгроме 18-й армии, как основы северного крыла восточного фронта противника, и не только окончательно освободить Ленинград, но и овладеть всем лужским плацдармом с выходом на рубеж реки Луга от устья до города Луга, как предпосылка дальнейших действий на Прибалтику» [46]46
См. И. Л. Барбашин и др. Битва за Ленинград, стр. 300.
[Закрыть].
Судя по этим данным, надо полагать, что идея глубокого удара крупными силами владела Говоровым давно. В тех же первоначальных соображениях писалось, что не раз в 1943 году 18-я армия Линдемана стояла на грани катастрофы, что ее спасала только возможность широкого маневра резервами, своей и 16-й армий, потому что Ленинградский и соседние фронты наносили удары на узких участках, не угрожая окружением больших группировок.
К такому анализу были все основания. Разведывательный отдел штаба фронта дал Говорову сведения, что 20 немецких дивизий перед Ленинградским и Волховским фронтами стоят, по существу, в одном оперативном эшелоне. В районе Псков, Чудово, Остров расположено всего 3—4 дивизии.
– В глубине командование группы армий «Север» уже не имеет крупных резервов, – констатировал начальник разведотдела генерал Евстигнеев в те дни.
Все эти положения и легли в основу общего замысла Л. А. Говорова и А. А. Жданова, представленного в Ставку: ударом с севера в направлениях Ленинград, Красногвардейск (Гатчина) и Усть-Рудницы, Кингисепп и ударами с юго-востока (войска Волховского фронта) в направлении Чудово, Дивенский и Новгород, Луга выйти на основные коммуникации вражеских войск Рига – Красногвардейск и Псков – Красногвардейск, лишить противника возможности маневрировать резервами 18-й и 16-й армий и создать двойное окружение его основных сил.
Вот когда в полной мере оценивалась оперативная значимость ораниенбаумского плацдарма. Приморская оперативная группа генерала Астанина на этом плацдарме нависала географически над тылами 50-го немецкого армейского корпуса, зарывшегося в землю непосредственно под Ленинградом.
Однако в первоначальном своем плане Говоров не предусматривал переброски 2-й ударной армии на приморский плацдарм перед операцией по прорыву. Он рассчитывал проводить две последовательные операции: вначале нанести встречные удары силами 42-й армии и Приморской группы на красносельском направлении с целью их соединения в одну линию фронта и создания тем самым условий для развертывания армейской ударной группировки на правом крыле фронта. После овладения Красным Селом должен был последовать удар на Красногвардейск (Гатчину); на правом крыле фронта после соединения 42-й армии и Приморской группы должна была развертываться ударная группировка для наступления на Кингисепп. Этим наступлением перерезалась коммуникация армии Линдемана на участке Кингисепп, Молосковицы.
14 сентября свои соображения по плану зимней операции и действиям в случае отхода противника до наступления зимы представил и Военный совет Волховского фронта [47]47
См. И. П. Барбашин и др. Битва за Ленинград, стр. 300.
[Закрыть]. Генерал армии Мерецков планировал удар из района севернее Новгорода в направлении города Луга, чтобы расколоть группу армий «Север» на стыке 18-й и 16-й армий, а затем во взаимодействии с Северо-Западным и Ленинградским фронтами окружить и уничтожить основные силы 18-й армии, не дав им возможности отойти на рубеж реки Луга или далее, на линию Нарва, Порхов.
Таковы были первые варианты операций, над которыми со всей тщательностью стали работать штабы обоих фронтов в сентябре, едва закончились изнурительные бои под Синявином.
Для Мерецкова и Говорова, естественно, было крайне важно разгадать планы и намерения немецко-фашистского командования на ленинградском и северо-западном направлениях, узнать об изменениях группировки противника. Конечно, в конце 1943 года гитлеровцам было уже не До восстановления блокады города в том виде, как год назад. Но что же Линдемаи думает делать?
Начальник разведотдела Ленинградского фронта генерал Евстигнеев все время ощущал повышенный интерес Говорова к сведениям из тыла 18-й армии. Появились характерные симптомы. Одна из разведывательных групп, засланных Евстигнеевым в глубину обороны немцев, захватила саперного офицера, и тот показал, что спешно создается не только тыловая оборонительная полоса па рубеже Нарва, Псков, Порхов, именуемая «Пантерой», но и промежуточные рубежи по берегам рек Оредеж, Мшага, Луга, Плюсса. В этих местах немецкие саперы готовят к разрушению мосты, дороги, приступают к минированию населенных пунктов. О таких фактах стали доносить и штабы партизанских соединений.
Не готовится ли Линдеман, понимая шаткость своей позиционной обороны на длинном фронте с малыми резервами, уйти из-под Ленинграда раньше, чем его «подсекут под корень»? Допустить этого нельзя, надо форсировать подготовку наступления.
Генеральный штаб располагал еще более обширными разведывательными данными, и в конце сентября Ставка Верховного Главнокомандования прямо указала Говорову и Мерецкову на возможность преждевременного отхода 18-й армии на подготавливаемый тыловой рубеж. В связи с этим все три фронта – Северо-Западный, Волховский и Ленинградский – получили конкретные указания усилить разведку, создать ударные группировки на направлениях, выводящих на пути вероятного отхода врага, иметь в частях первой линии подвижные отряды преследования.
Эти обстоятельства сразу же потребовали корректировки первоначального плана и конкретной боевой подготовки войск, штабов. Началась разработка плана-варианта – не силового прорыва, а преследования противника, едва он начнет отход.
В штабе Ленинградского фронта этот вариант получил условное обозначение «Нева-I», а вариант прорыва – «Нева-II».
12 октября Говорову и Мерецкову вновь было указано, что при отходе врага необходимо немедленно перейти к энергичному преследованию. В то же время операцию по силовому прорыву обороны противника разрешалось начинать только с ведома Ставки [48]48
См. И. П. Барбашин и др. Битва за Ленинград, стр. 301.
[Закрыть].
В течение всего октября внимание Говорова было сосредоточено на тщательной подготовке штабов и войск во всех армиях к возможному быстрому переходу от позиционной обороны к общему наступлению. Почти ежедневно он был в той или иной армии, работая с командирами, посещая полевые учения в дивизиях, выведенных в резерв.
Приморскую оперативную группу войск на ораниенбаумском плацдарме Говоров проверял 15—17 октября. Командующий фронтом пересек Финский залив ночью на тральщике, решив лично убедиться в особенностях морского сообщения с плацдармом.
Следует отметить, что и в этот период подготовки наступательной операции Говоров планировал всю группировку фронта, имея 2-ю ударную армию генерала В. 3. Романовского на левом крыле. Летом и осенью задачей этой армии являлась оборона стыка с Волховским фронтом и новых коммуникаций Ленинграда, созданных в результате прорыва блокады по побережью Ладоги и через Неву у Шлиссельбурга.
План «Нева-1» предусматривал включение в состав 2-й ударной армии 30-го гвардейского стрелкового корпуса, 86-й и 123-й стрелковых дивизий. По этому же варианту остальные армии фронта (42, 55 и 67-я) должны были иметь почти одинаковый состав – по пять стрелковых дивизий в каждой, а Приморская оперативная группа – три стрелковые дивизии (48, 98, 168-я) и три отдельные стрелковые бригады (48, 50, 71-я).
Эти данные, взятые автором из старых штабных тетрадей, приводятся здесь лишь для того, чтобы показать, что процесс планирования различных вариантов группировки войск фронта был в те дни достаточно многообразен и окончательно складывался у командующего постепенно: еще не было ясно, в какой общей оперативной обстановке придется действовать.
17 октября, рассматривая с командующим Приморской оперативной группой генералом Астаниным обстановку, которая может сложиться на этом участке, Говоров в первую очередь подчеркивал, что построение боевых порядков наших наступающих войск целиком зависит от точного и конкретного знания системы обороны противника. На ораниенбаумском направлении, например, немцы не имели сильно развитой траншейной системы; широкая нейтральная полоса была засорена чрезмерно большим количеством различных заграждений; противник соорудил здесь много опорных пунктов из очень прочных дерево-каменных и дерево-земляных пулеметных и орудийных огневых точек. И боевой порядок атакующих, и их действия штурмовыми группами, и особенности управления в таком бою – все эти детали рассматривались Леонидом Александровичем с присущей ему тщательностью.
Так же было и на фронтовой военной игре, которую Говоров проводил через две недели со штабами 42-й и 67-й армий.
Время шло, а явных признаков, что Линдеман вот-вот начнет преднамеренный отход на тыловые рубежи, не было. В то же время разведывательные органы и партизаны продолжали доносить о многих характерных явлениях в тылу 18-й армии: за оборонительную линию «Пантера», которая строится все более ускоренными темпами, эвакуируются тыловые учреждения немецко-фашистских оккупантов; гитлеровцы вывозят в глубокий тыл промышленное оборудование предприятий, некоторые склады боеприпасов и продовольствия.
В чем суть этих мероприятий, если учесть, что на фронте нисколько не снижается огневая активность и почти не изменяется общая группировка дивизий противника,– вот над чем раздумывал командующий. Говоров предвидел и неожиданности и продолжал разрабатывать вариант силового прорыва обороны, рассчитывал средства и силы на преодоление упорнейшего сопротивления врага, а не на его бегство.
Впоследствии история вскрыла все пружины мероприятий командования немецко-фашистских войск под Ленинградом осенью 1943 года. Командующий группой армий «Север», в ту пору уже генерал-фельдмаршал, Кюхлер на основе своих разведывательных данных пришел к выводу, что 18-я армия Линдемана стоит перед угрозой окружения и уничтожения в случае крупного наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов и что такое наступление готовится. Кюхлер действительно хотел до начала этого наступления внезапно и быстро отвести 18-ю армию на рубеж «Пантера» и тем сохранить без того уже сильно обескровленные дивизии, сократить линию обороны и, следовательно, уплотнить боевые порядки своих войск.
План Кюхлера не был принят Гитлером. Последний потребовал от группы армий «Север» любыми средствами удерживать занимаемые ею позиции. Для Гитлера Северо-Западный театр военных действий был основой левого крыла всего восточного фронта; к тому же ему было необходимо удержать в своих руках северного союзника – Финляндию.
Сдавшийся в плен в мае 1945 года вместе с окруженной курляндской группой войск ее начальник штаба генерал Ферч, занимавший в 1943—1944 годах пост начальника штаба 18-й армии, свидетельствовал, что осенью 1943 года Кюхлер, несмотря на требования Гитлера, все же исподволь готовил отход армии Линдемана на рубеж «Пантера». Эвакуация громоздких тыловых органов и лишних запасов обеспечивала большую подвижность боевого состава дивизий, быстроту маневра. Но одновременно все немецко-фашистские войска получили строжайший приказ драться за каждый опорный пункт до последнего.
Леонид Александрович тщательно изучал все, что попадало в руки разведчиков, в том числе инструкции по ведению боя немецких подразделений. Эти инструкции выражали, по существу, главную цель высшего немецко-фашистского командования на рубеже 1944 года – избежать катастроф, подобных сталинградской и курской.
Генерал армии С. М. Штеменко в своих мемуарах «Генеральный штаб в годы войны» приводит ряд положений из общего плана советского командования на 1944 год, характеризующих наше военное искусство на том этапе войны. Одно из этих положений заключалось в следующем: «Ставка и Генеральный штаб отчетливо понимали, что при всех обстоятельствах мы не можем упускать из своих рук стратегическую инициативу, не должны позволить врагу перевести борьбу в позиционные формы (курсив наш. – Б. Б.)» [49]49
С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. М., Воениздат, 1968, стр. 200—201.
[Закрыть]
Чего же хотели гитлеровцы тогда? Если Советская Армия в 1941—1942 годах, думали они, смогла перевести войну в позиционные формы на большинстве театров военных действий, измотать и обескровить немецко-фашистскую армию до перехода в контрнаступление, то почему бы теперь им не сделать то же?
Из истории Великой Отечественной войны известно, что в дни, о которых идет речь, Ставка Советского Верховного Главнокомандования, разрабатывая общий план кампании 1944 года, предусматривала, что наступательная операция на ленинградском направлении будет одной из серии мощных, последовательных и нарастающих ударов на всем советско-германском фронте, ударов, исключающих попытки гитлеровских генерал-фельдмаршалов удержать позиции на своих операционных направлениях, то есть перевести борьбу в позиционные формы. И календарно операции войск Ленинградского и Волховского фронтов предусматривались, как первый из таких ударов, в самом начале 1944 года.
