Текст книги "Мифическая война. Миражи Второй Мировой"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Миф Зои Космодемьянской

Миф о подвиге Зои Космодемьянской заключается в том, что никогда не говорилось о выполнении сталинского приказа, согласно которому оставляемые советскими войсками населенные пункты, равно как и запасы горючего, продовольствия и фуража, должны по возможности уничтожаться, чтобы не дать немцам зимних квартир. В советской версии подвига «партизанки Тани» (так называли Зою Космодемьянскую в первых очерках) не говорилось, что ее выдал один из ее товарищей партизан и что местные жители от этого подвига, угрожавшего пожаром всей деревне, были далеко не в восторге и сильно поколотили взятую в плен партизанку.

Зоя Анатольевна Космодемьянская – это советская Жанна д’Арк. Школьница, родившаяся в 1923 году в тамбовском селе с поэтическим названием Осиновые Гаи, в конце ноября 1941 года сожгла конюшню с немецкими лошадьми в подмосковной деревне Петрищево. Она была схвачена и 29 ноября после жестоких пыток повешена немцами, так и не назвав врагам своего подлинного имени. Зоя Анатольевна Космодемьянская стала первой женщиной, удостоенной в годы Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза (посмертно). Соответствующий указ датирован 16 февраля 1942 года.

Наиболее распространенная версия подвига Зои Космодемьянской изложена в первом очерке «Таня» (этим именем Зоя назвалась при аресте) корреспондента «Правды» Петра Лидова, опубликованном 27 января 1942 года: «Однажды ночью… была уничтожена конюшня немецкой воинской части и в ней семнадцать лошадей. На следующий вечер партизан снова пришел в деревню. Он пробрался к конюшне, в которой находилось свыше 200 лошадей… Подойдя к конюшне, человек… полил из бутылки бензином и нагнулся, чтобы чиркнуть спичкой. В этот момент часовой подкрался к нему и обхватил сзади руками… Партизану удалось выхватить револьвер, но выстрелить он не успел. Солдат выбил у него из рук оружие и поднял тревогу. Партизана ввели в дом, и тут разглядели, что это девушка, совсем юная, высокая, смуглая, чернобровая, с живыми темными глазами и темными стрижеными, зачесанными наверх волосами». Впоследствии она тиражировалась во многих книгах и статьях.

Между тем тот же Лидов в очерке «Новое о «Тане», опубликованном в малотиражной газете «Правдист» 5 мая 1942 года, иначе осветил обстоятельства гибели Космодемьянской: «Немцы не сами поймали партизанку, ее предал ее же товарищ и ровесник, который шел вместе с нею в роковую ночь на 26 ноября, который одновременно с ней должен был бросить свою зажигательную бутылку. Он струсил в последнюю минуту, он побоялся быть повешенным немцами, но был расстрелян русскими.

Василий Клубков струсил и был пойман. Зоя не струсила, она сделала свое дело и ушла в условленное место. Она могла уйти дальше в глубь леса, но она не хотела покинуть товарища в опасности. Зоя доверчиво ждала Клубкова, но вместо него на опушку пришли посланные им немецкие солдаты.

Зою допрашивали в присутствии Клубкова. Она отказалась назвать себя, отказалась отвечать, откуда и зачем пришла. Она сказала, что не знает Клубкова и видит его в первый раз.

Тогда офицер поглядел на Клубкова. Клубков сказал: «Она врет, мы с ней из одного отряда. Мы вместе выполняли задание. Ее зовут Зоя Космодемьянская, с нами был еще Борис Крайнов…»

При Клубкове Зою раздели догола и били резиновыми палками, после этого она сказала: «Убейте меня, но я ничего вам не расскажу».

Через некоторое время Клубков вернулся в Москву, в ту самую часть, в которую несколькими месяцами ранее он вступил как боец-доброволец. На этот раз он пришел сюда в качестве немецкого шпиона». Клубкова расстреляли 16 апреля 1942 года.

Появление партизана-предателя не только объясняет, как была установлена личность «Тани», но и заставляет иначе взглянуть на обстоятельства ее казни. Оказывается, немцам от Зои ничего не было нужно. Ее подлинное имя было известно от Клубкова, он же наверняка указал и место дислокации партизанского отряда. Так что солдаты истязали Зою из чистого садизма, мстя за погибших лошадей.

Космодемьянская была одним из тысяч «факельщиков», выполнявших сталинский приказ, который предписывал партизанам уничтожать дома и хозяйственные постройки в занятых немцами населенных пунктах. Жители Петрищева и других деревень от действий Зои и ее коллег были не в восторге и даже после войны поминали Космодемьянскую недобрым словом. Но личный моральный подвиг Зои все это не умаляет. Девушка не склонила головы перед врагом и уже под виселицей бросила в лицо палачам: «Нас двести миллионов, всех не перевешаете!» Здесь тот редкий случай, где суть подвига мифом не была искажена.

После начала войны, окончив диверсионную школу, Зоя 4 ноября 1941 года в составе разведывательно-диверсионной группы была переброшена за линию фронта в районе Волоколамска. В задачу группы входило проведение сталинской тактики «выжженной земли», сформулированной в приказе от 17 ноября. Он требовал лишить немцев «возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом», для чего «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог». Бойцы группы должны были сжигать дома и хозяйственные постройки в деревнях, занятых немцами. 27 ноября ночью Борис Крайнов, Василий Клубков и Зоя Космодемьянская подожгли в деревне Петрищево три дома, уничтожив 20 лошадей. Клубков был захвачен и указал место, где он должен был встретиться с товарищами. Зоя была там захвачена, а Крайнов, опоздав на место рандеву и не дождавшись товарищей, благополучно вернулся к своим. Клубков был послан через линию фронта как немецкий агент, в Москве его разоблачили и расстреляли.

Фигура Клубкова выпала из мифа о Космодемьянской. Предатель здесь был лишним, поскольку мог навести на невеселые размышления, что изменников было не меньше, чем героев. Не указывалось в советских очерках и то, что местные жители, чьи дома пострадали от огня, участвовали в избиении Космодемьянской и даже облили ее помоями. Так, одна из погорелиц, Аграфена Смирнова, перед казнью ударила ее по ногам палкой, крикнув: «Кому ты навредила? Мой дом сожгла, а немцам ничего не сделала…» После возвращения советских войск А. Смирнову и Федосью Солину, избивавших Зою, расстреляли.

Утром 29 ноября Зою Космодемьянскую повесили. Перед смертью Зоя крикнула: «Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен… Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят!»

Миф обороны Севастополя

Главный миф героической обороны Севастополя советскими войсками в ноябре 1941 года – начале июля 1942 года заключается в утверждении, что эта оборона существенным образом повлияла на германские планы на южном крыле советско-германского фронта. Столь же мифологично утверждение, будто потери немецких и румынских войск в ходе осады Севастополя были значительно больше потерь обороняющихся.

Уже к концу сентября 1941 года германские войска преодолели перекопские позиции, захватив 10 тыс. пленных. После того как 28 октября 1941 года 11-я германо-румынская армия прорвала юшуньские позиции и к середине ноября 1941 года заняла основную часть Крыма, советское командование решило удерживать главную базу Черноморского флота – Севастополь, снабжая его морем, до тех пор, пока советские войска не высадят на Керченском полуострове и не начанут операцию по освобождению Крыма. В подходящий момент защитники Севастополя должны были ударить навстречу десанту, после чего совместными усилиями разгромить армию Манштейна. Оборонявшие Крым войска 51-й отдельной армии генерала Ф.И. Кузнецова понесли большие потери и в беспорядке отошла к Керчи. К 16 ноября немецкие войска очистили от противника Керченский полуостров. Остатки 51-й армии до 16 ноября были эвакуированы на Таманский полуостров. Еще в первой половине октября в Крым из Одессы была переброшена Отдельная Приморская армия генерала И.Е. Петрова, насчитывавшая до 80 тыс. человек, 19 танков и 500 орудий. 24 октября она нанесла контрудар по войскам Манштейна, но потерпела неудачу и в составе пяти стрелковых и трех кавалерийских дивизий отошла к Севастополю.

Севастопольский оборонительный район имел десятки укрепленных орудийных позиций, минные поля и др. В систему обороны входили также две так называемые «бронебашенные батареи» (ББ), или форта, вооруженные артиллерией крупного калибра 350-мм, снятые с затонувшего в 1916 года линкора «Императрица Мария». 30 октября 1941 года немецкие войска вышли на дальние подступы к Севастополю, а 2 ноября достигли внешнего рубежа обороны крепости. В начале обороны защитников Севастополя было всего около 20 тыс. человек. Это были части морской пехоты и учебные подразделения. Но и немцы вышли к севастопольским рубежам только своими авангардами. В крепость вскоре прибыли основные силы Отдельной Приморской армии. Туда же отошел арьергард 51-й отдельной армии – 184-я дивизия НКВД. 11 ноября к городу подошли основные силы 11-й армии, включавшие 4 пехотные дивизии, импровизированную моторизованную бригаду и румынский корпус из двух горно-стрелковых бригад. До 21 ноября продолжались немецкие атаки на Севастополь, но взять крепость с ходу не удалось. К тому времени численность защитников города превысила 100 тыс. человек, и они не уступали по этому показателю противнику, у которого к тому же совсем не было танков и штурмовых орудий для развития успеха. Советские же войска имели сильную артиллерию и опирались на долговременные укрепления.

После того как в конце декабря 1941 года на Керченском полуострове высадились армии Крымского фронта, основные силы 11-й армии были отвлечены на борьбу с ними. До того как в мае 1942 года Крымский фронт был разгромлен, немцы ограничивались осадой Севастополя, подвергая город артиллерийским обстрелам. Немцы использовали также тяжелую осадную артиллерию, включая тяжелые гаубицы 210-мм и тяжелые гаубицы 300-мм и 350-мм, сохранившиеся со времен Первой мировой войны. Были также применены уникальные сверхтяжелые осадные орудия: 6 гаубиц типа «Гамма» калибром 420 мм и 3 мортиры типа «Карл» калибром 600 мм.

Под Севастополем также в первый и последний раз было использовано сверхтяжелое 800-мм орудие класса «Дора», весившее 1000 т и перемещавшееся по железной дороге. Оно выпустило 50 снарядов, каждый весом по 7 т. На обслуживании и перевозке пушки было занято более 4 тыс. солдат и офицеров. Снаряды «Доры» были направлены против бронебашенных фортов и складов боеприпасов в скалах. Один из снарядов пробил 30-метровую толщу скалы и уничтожил склад боеприпасов. С учетом того, что к позиции «Доры» пришлось проложить специальный железнодорожный путь, Манштейн посчитал использование этого орудия неэффективным. Тех же результатов можно было достигнуть орудиями меньших калибров и авиации, не отвлекая на их обслуживание столько сил и средств.

7 июня 1942 года начался последний штурм немцами Севастополя. 17 июня они вышли на подступы к Сапун-горе, захватили форты «Сталин» и «Максим Горький-1» и подножие Мекензиевых высот. Теперь немецкая артиллерия могла обстреливать Северную бухту и практически парализовала подвоз подкреплений и боеприпасов. У зенитной артиллерии в Севастополе кончились снаряды, и Люфтваффе завоевали абсолютное господство в воздухе. Оборона города стала невозможна, но командование Севастопольского оборонительного района и Ставка вовремя не позаботились об эвакуации, до последнего рассчитывая удержать город. В ночь на 29 июня без артиллерийской подготовки немецкий десант на надувных лодках внезапно атаковал хорошо укрепленный Южный берег Севастопольской бухты и 30 июня захватил Мамаев курган. Только тогда защитники Севастополя, у которых закончились боеприпасы, получили разрешение на эвакуацию. Было вывезено самолетами и подводными лодками только около 2 тыс. человек, главным образом из высшего командного и политического состава, включая командующего Приморской армией Ивана Петрова и командующего СОР и Черноморским флотом Филиппа Октябрьского и других старших офицеров и политработников. Сталин, опасаясь, что его генералы попадут в плен и, еще, не дай бог, последуют примеру генерала А.А. Власова, в первую очередь стремился эвакуировать их из окружения. Остальные защитники Севастополя остались без командования и практически были брошены на произвол судьбы. 1 июля организованное сопротивление прекратилось, но отдельные разрозненные группы красноармейцев и моряков продолжали сопротивление до 4 июля, тщетно надеясь, что за ними придут корабли. Немцы захватили 100 тыс. пленных, 622 орудий, 26 танков и 141 самолет. В ходе обороны Севастополя Черноморский флот также потерял, главным образом потопленными с воздуха, крейсер «Червона Украина», 4 эскадренных миноносца, 4 крупных транспорта, подводные лодки С-32 и Щ-214.

При обороне Севастополя, вопреки распространенному мнению, Отдельная Приморская армия сковывала равные по численности силы немцев и румын, которые, однако, в последние недели имели полное господство в воздухе и подавляющий перевес в обеспечении боеприпасами. Несмотря на советское господство на море, снабжение Севастополя, а потом и эвакуация его защитников были парализованы с помощью авиации. Основная задержка со взятием Севастополя была связана с необходимостью ликвидировать группировку советских войск на Керченском полуострове. Гитлер не считал отвлечение 11-й армии на осаду Севастополя критически важным обстоятельством для реализации своих планов на южном крыле Восточного фронта. Поэтому после взятия Севастополя основная часть 11-й армии и осадная артиллерия были переброшены под Ленинград, чтобы эти войска, имевшие опыт штурма укрепленных городов, попытались взять советскую северную столицу.

Миф политрука Фильченкова и четырех героев-краснофлотцев

По тем же основаниям, что и подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, был изобретен пропагандистами подвиг пяти моряков-севастопольцев во главе с политруком Николаем Фильченковым. Он очень напоминает подвиг политрука Клочкова и его товарищей, да и по времени почти совпадает с боем у разъезда Дубосеково. Но, в отличие от случая с панфиловцами, истинные обстоятельства последнего боя Фильченкова и его товарищей никогда не реконструировались в ходе следствия и суда. Поэтому сегодня мы не можем сказать ничего определенного на этот счет.

В официальном представлении к званию Героя Советского Союза Николая Фильченкова, Василия Цибулько, Даниила Одинцова, Ивана Красносельского и Юрия Паршина утверждалось, что 7 ноября 1941 года в районе селения Дуванкой «противник семью танками и до двух рот пехоты начал атаку на высоту 103,4. Тов. Шикаев (секретарь партбюро 18-го отдельного батальона, старший политрук. – Б. С.) организовал истребительную группу танков во главе со старшим политруком (в действительности – политруком. – Б. С.) Фильченковым (в указе о присвоении звания Героя Советского Союза было неправильно – Фильченко. – Б. С.)… Сам со станковым пулеметом и двумя бойцами выдвинулся на огневую позицию и стал отрезать вражескую пехоту… В этом неравном бою пятеро моряков во главе с Фильченковым уничтожили 3 фашистских танка, остальные, не выдержав натиска моряков, повернули назад. Гитлеровцы возобновили атаку, уже при поддержке 15 танков… Израненные моряки не покидали поле боя, уничтожая и выводя из строя фашистские машины. Был смертельно ранен отважный пулеметчик В.Г. Цибулько, погиб геройской смертью И.М. Красносельский. Кончились патроны и бутылки с горючей жидкостью. Тогда Н.Д. Фильченков, обвязавшись гранатами, бросился под гусеницы приближавшегося танка. Его примеру последовали Ю.К. Паршин и Д.С. Одинцов. В этом бою герои-моряки уничтожили до 10 танков противника. Враг был остановлен».

Более подробно о бое 7 ноября рассказывает в своих мемуарах Л.Н. Ефименко, бывший комиссар соседней с 18-м отдельным батальоном 8-й отдельной бригады морской пехоты: «…Скоро главной темой разговоров в окопах стал подвиг, совершенный… на участке восемнадцатого отдельного батальона морской пехоты… Первые сведения об этом подвиге дошли до нас через связных и мгновенно распространились по бригаде. Однако сперва никто не знал фамилий героев, да и подробности всего, что произошло, излагались по-разному.

Вечером 8 ноября я соединился с соседями по телефону и спросил комиссара восемнадцатого батальона старшего политрука Мельника, не может ли он прийти на КП ближайшего к нему батальона нашей бригады – второго. Минут через сорок мы там встретились, и вот что я услышал:

«Фильченков дал знать на КП, что показались танки и что он со своими краснофлотцами постарается их задержать. Шло семь танков, группа Фильченкова залегла на их пути с гранатами и бутылками. Три танка разведчики подбили. Остальные повернули назад – немцы, с перепугу должно быть, не поняли, что наших всего пятеро… А потом там появилось пятнадцать танков. Мы уж приготовились встретить их на переднем крае. Но Фильченков решил не допустить их до батальонного рубежа. И не допустил. Пятеро моряков уничтожили еще несколько танков. Гранат у них было порядочно, но на такой бой, понятно, не хватило. Гранаты кончаются, а танки лезут… Чтобы хоть как-то их задержать, наши ребята стали с последними гранатами кидаться под гусеницы. Первым Фильченков, за ним двое краснофлотцев, кажется, уже раненные… Погибла вся пятерка. Последний, Василий Цибулько, умер уже на руках у нашего военфельдшера Петренко. От него и известно главное. Подробности уточняем – кое-кто видел эту схватку издали… Трех других краснофлотцев звали Иван Красносельский, Юрий Паршин и Даниил Одинцов, а больше мне о них пока ничего не известно… Батальон новый, все незнакомые…».

По всей вероятности, здесь перед нами первоначальный вариант легенды. Он отличается от позднейшего официального одной важной деталью. Группа Фильченкова названа разведывательной, а не истребительной, и ничего не говорится о старшем политруке И.Л. Шикаеве, будто бы организовавшем группу истребителей танков и пулеметным огнем отсекшем пехоту от танков. Из рассказа Ефименко видно, что пятерка Фильченкова – это разведчики, действовавшие в ближнем тылу немцев. Эпизод с умирающим Цибулько, перед смертью сообщающим подробности подвига военфельдшеру Петренко, абсолютно мифологичен и напоминает историю Натарова в случае с 28 героями-панфиловцами.

Более поздний вариант легенды отражен во фронтовой листовке конца 1941 года. Там утверждалось, что в начале боя пулеметчик Цибулько меткой очередью поразил смотровые щели одного из танков. Потом краснофлотцы гранатами и бутылками сожгли три танка из семи. Примерно через два часа им на смену пришло еще 15 танков и завязалась главная битва: «Опять Цибулько бьет по смотровым щелям и первой же очередью подбивает один танк. Но вот патроны кончились, и Цибулько хватается за гранаты, ползет навстречу надвигающемуся танку, швыряет две гранаты – второй танк подбит! Бросается к третьему, кидает последние гранаты… Третий танк завертелся на месте с перебитой гусеницей, но сам Цибулько был смертельно ранен. Тогда с четырьмя бутылками в руках выбежал вперед Красносельский, метким ударом он зажег один танк, потом другой и пал, насмерть сраженный врагом. Остались трое – Фильченков, Паршин и Одинцов. Пять немецких танков уже в пятидесяти метрах. И тогда Фильченков решился на невиданное дело – остановить танки собственной грудью. Он прощается с товарищами и подвязывает к поясу гранаты… Фильченков вскакивает и устремляется навстречу передовому танку, навстречу смерти. Танк надвигается ближе, герой бросается под гусеницы. Раздается взрыв, и танк грузно валится набок (совсем как человек! – Б. С.). Следуя примеру своего героя-командира, Паршин и Одинцов бросаются с гранатами под танки. Взрываются и эти два танка. И тут случилось небывалое: оставшиеся восемь немецких танков стремительно повернули вспять (для мифа такая «небывальщина» – обычное дело; точно так же в официальном мифе о гибели российской десантной роты под Улус-Кертом в Чечне в марте 2000 года утверждается, что чеченцы, уничтожив десантников, устрашились их мужества и отступили, хотя на их пути уже никого не осталось. – Б. С.)… Ценой своей жизни герои уничтожили до десяти танков и в этот день своими телами закрыли врагу дорогу на Севастополь…»

В листовке также содержался счастливый финал: на помощь пятерке Фильченкова пришли товарищи по батальону и оттеснили немцев с поля боя, где нашли истекающего кровью Цибулько. Тот успел перед смертью рассказать о гибели товарищей.

Недостоверность эпизода с пятью матросами-севастопольцами видна, что называется, невооруженным глазом. Какой смысл было бросаться под танки со связками гранат? Только затем, чтобы собственным телом ослабить силу взрыва? Ведь если удалось подобраться к танку почти вплотную, гораздо проще бросить гранату или бутылку с горючей смесью ему под гусеницу. Но пропаганде требовалась именно жертвенность. Герои должны были уничтожать врага ценой собственной жизни. Так появился миф о моряках, бросающихся под вражеские танки.

Более же детальное исследование приводит к выводу, что эпизод с пятеркой политрука Фильченкова вообще не имеет под собой реальной основы. Дело в том, что 7 ноября 1941 года моряки-севастопольцы при всем желании не могли уничтожить 10 немецких танков, поскольку к этому времени 11-я немецко-румынская армия, действовавшая в Крыму, не располагала ни одним танком или штурмовым орудием. Об этом сообщает ее бывший командующий фельдмаршал Эрих фон Манштейн, и в этом пункте с ним вполне соглашаются современные российские историки. Как пишет историк Борис Переслегин, осенью 1941 года «везде в наших документах наступление войск Манштейна неизменно поддерживали не существующие в природе группы танков в количестве 30–50—70 штук… Манштейн жалуется, что у него не было ни одного танка, и, исходя из общей оперативной ситуации на Восточном фронте и структуры немецких вооруженных сил, в это нельзя не поверить». Мифические немецкие танки понадобились советским командирам только для того, чтобы оправдать свое бесславное поражение в Крыму в конце октября – начале ноября 1941 года, когда остатки 51-й Отдельной армии в полном беспорядке и с большими потерями эвакуировались на Таманский полуостров, а части Отдельной Приморской армии, не сумев оказать им действенную помощь, откатились к Севастополю.