Текст книги "Котовский"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

После революции Ухач-Огорович предложил свои услуги большевикам. Поскольку чина генерал-майора его лишили по суду, Николай Александрович счел возможным назваться полковником Генерального штаба, хотя на самом деле был лишен всех чинов и орденов. Большевики его услуги охотно приняли. Уголовное прошлое Ухач-Огоровича их не только не смущало, но, наоборот, делало его до определенной степени «социально близким» и гарантировало от измены. Ведь в Добровольческой армии Николаю Александровичу делать было нечего. Там ему не только никто руки бы не подал, но и пристрелить запросто могли.

Один из сыновей Н. А. Ухач-Огоровича тоже служил в Красной армии и, как и Котовский, принимал участие в подавлении тамбовского восстания. Он упоминается в мемуарах маршала Г. К. Жукова, который тогда командовал взводом, а затем эскадроном в 1-м кавполку 14-й отдельной кавбригады, входившей, как и бригада Котовского, в состав группы И. П. Уборевича. Георгий Константинович пишет: «Особенно запомнился мне бой весной 1921 года под селом Вязовая Почта, недалеко от станции Жердевка. Рано утром наш полк в составе бригады был поднят по боевой тревоге. По данным разведки, в 10–15 километрах от села было обнаружено сосредоточение до трех тысяч сабель антоновцев. Наш 1-й кавполк следовал из Вязовой Почты в левой колонне; правее, в 4–5 километрах, двигался 2-й полк бригады. Мне с эскадроном при 4 станковых пулеметах и одном орудии было приказано двигаться по тракту в головном отряде…

2-й полк бригады, столкнувшись с численно превосходящим противником, вынужден был отойти назад. Пользуясь этим, отряд антоновцев ударил нам во фланг. Командир полка решил повернуть обратно в Вязовую Почту, чтобы заманить противника на невыгодную для него местность. Мне было приказано прикрывать выход полка из боя.

Заметив наш маневр, антоновцы всеми силами навалились на мой эскадрон, который действовал уже как арьергард полка.

Бой был для нас крайне тяжелым. Враг видел, что мы в значительном меньшинстве, и был уверен, что сомнет нас. Однако осуществить это оказалось не так-то просто. Спасло то, что при эскадроне было 4 станковых пулемета с большим запасом патронов и 76-мм орудие.

Маневрируя пулеметами и орудием, эскадрон почти в упор расстреливал атакующие порядки противника. Мы видели, как поле боя покрывалось вражескими трупами, и медленно, шаг за шагом, с боем отходили назад. Но и наши ряды редели. На моих глазах свалился с коня тяжело раненный командир взвода, мой товарищ Ухач-Огорович.

Это был способный командир и хорошо воспитанный человек. Отец его, полковник старой армии, с первых дней перешел на сторону Советской власти, был одним из ведущих преподавателей на наших рязанских командных курсах.

Теряя сознание, он прошептал:

– Напиши маме. Не оставляй меня бандитам.

Его, как и всех раненых и убитых, мы увезли с собой на пулеметных санях и орудийном лафете, чтобы бандиты не могли над ними надругаться…

В этом бою мой эскадрон потерял 10 человек убитыми и 15 ранеными. Трое из них на второй день умерли, в том числе и Ухач-Огорович, мой друг и боевой товарищ».

Генерал-казнокрад был ценным инвестором и для Бессарабской коммуны. Ведь у него наверняка осталось немало от «честно» наворованного, причем такой предусмотрительный человек, как Николай Александрович, без сомнения, заблаговременно позаботился о том, чтобы перевести похищенное в золото, драгоценности и твердую валюту.

Первые мероприятия по созданию коммуны Котовский начал в 1922 году. Из знаменитого налетчика и лихого комбрига вышел неплохой советский хозяйственник. Благо он располагал бесплатной рабочей силой в лице красноармейцев. Практически они работали за обмундирование и сытную кормежку. А в деятельности Котовского все большую роль играли дела хозяйственные. Так, в блокноте, где отмечались планы дня, наряду с военными вопросами, теперь значились и такие: «проверить ход контрактации свеклы; проверить торговлю военно-кооперативных лавок; – в президиуме горсовета поднять вопрос о восстановлении кирпичного завода; рассмотреть жалобу крестьян на неправильные действия сельсовета; – о постройке городского стадиона; – об агрономической школе; о детском саде…»

В Красной армии в связи с введением нэпа создавались военно-потребительские общества. Котовский создал военно-потребительское общество (ВПО) в своем корпусе. Между прочим, началось ВПО с «собачьего бизнеса». Котовцы повсюду ловили и истребляли бродячих собак. Из шкур в кустарных мастерских делали полушубки, а собачий жир пускали на мыло.

ВПО должно было не только снабжать части корпуса продовольствием, фуражом, обмундированием и т. д., но и организовывать товарное производство. Для этого надо было создавать подсобные хозяйства, предприятия и мастерские, а полученные товары, изделия и продукты реализовывать через широкую сеть лавок как в гарнизонах, так и по всей территории юга Украины и Приднестровья, где дислоцировались части и подразделения кавалерийского корпуса.

Председателем военно-потребительского общества Котовский назначил К. Ф. Юцевича, а заместителем – комиссара корпуса Г. Г. Ястребова.

По инициативе Котовского на Украине был создан Цувоенпромхоз (Центральное управление военными промышленными и сельскохозяйственными предприятиями), а он стал председателем его ревизионной комиссии.

Был восстановлен сахарный завод в Перегоновке, близ Умани, которому присвоили имя Карла Маркса (логичнее было бы назвать в честь Фридриха Энгельса, тот, по крайней мере, был профессиональным управляющим заводами и фабриками). Котовский лично разработал проект договора между ВПО и крестьянами на контрактацию посевов сахарной свеклы. Его подписали крестьяне сел Перегоновка, Семидубы, Вербовое, Троянка, Метеричи. Восстановили завод и работали на нем красноармейцы вместе с крестьянами. За первый сезон на этом заводе было получено 170 тысяч пудов сахара. Чистая прибыль составила 30 тысяч пудов сахара высшего сорта. За второй сезон сахара произвели уже вдвое больше.

Сам глава ВСНХ Феликс Эдмундович Дзержинский ставил в пример другим сахарный завод в Перегоновке, где в первый же сезон смогли снизить себестоимость сахара. Котовского даже хотели сделать руководителем всей сахарной промышленности СССР, но военное ведомство его не отпустило. Да и сам Григорий Иванович не хотел уходить из корпуса.

Частные торговцы продавали мясо по очень высоким ценам, и оно часто было недоступно рабочим. Котовский стал через магазины военно-потребительской кооперации продавать мясо с убытком, по демпинговым ценам. Вскоре он сбил рыночные цены на мясо и взял под свой контроль весь рынок торговли мясом в Умани и в других местах расквартирования корпуса. Цены на мясо были значительно снижены, но теперь торговля уже приносила ВПО корпуса устойчивый доход. Магазины ВПО стали называть «лавками Котовского».

Хмелеводческий совхоз «Рея», который тоже забрал к себе Котовский, получил почти полтора миллиона рублей прибыли, 300 тысяч из которых остались в распоряжении ВПО. На эти деньги купили кровати, тумбочки, посуду для столовых, сукно для обмундирования.

Только в Умани было открыто 42 лавки ВПО кавкорпуса. Военно-потребительское общество торговало на Нижегородской ярмарке, где у него был свой павильон. В корпусе заготавливали сено, дрова, откармливали скот, выпекали хлеб, производили колбасы, мыло, кожу, и все это продавалось по умеренным ценам. В распоряжении котовцев был кожевенный завод в Радомысле, выпускавший различные сорта кож, лайку и хром. По случаю пуска кожевенного завода Котовский составил приветственный адрес, где писал: «Дорогие товарищи, рабочие и служащие завода! Мы, командование и правление Общества, от лица командиров, комиссаров, красноармейцев и членов военно-потребительского общества, вдень годовщины перехода завода из рук вечных врагов рабочего класса капиталистов-хозяйчиков в руки Красной Армии, поздравляем вас с этим великим торжественным днем, днем первых побед рабочего класса под управлением и зашитой ваших братьев красных кавалеристов имени Совнаркома Украинской ССР.

Год усиленного совместного труда дал заводу те достигнутые победы, которые вы сами в этот торжественный день будете констатировать. Впереди еще много трудностей, путь покрыт шероховатостями, но мы уверены в вашем классовом сознании пролетариев-кожевенников, которые будут на трудном пути достижения полного процветания завода нести так же высоко багровое знамя Коммунистической революции, как и ваши братья, красные кавалеристы, в дни суровых боевых рубок с различными полчищами белогвардейских капиталистических банд, возглавляемых наймитами, золотопогонными генералами, атаманами и батьками. Мы уверены, что в ваших сердцах будет гореть то же желание, что и у кавалеристов, которые за свою лихую работу и верность рабочим и крестьянам и их власти носят имя кавалеристов Совнаркома УССР, и что наши традиции „Только вперед к победам“ будут и вашими традициями. Да здравствуют именинники сегодняшнего дня, герои труда – кожевенники завода 2 Кавкорпуса!

Да здравствует единение Рабочего и Красноармейца в борьбе за победу на хозяйственном фронте!»

Теперь Котовский занимался делами не только военными и хозяйственными, но и сугубо политическими. С. М. Буденный вспоминал: «…в 1923 году как-то у меня на квартире встретились Г. И. Котовский и М. В. Фрунзе. И за стаканом чая произошел интересный разговор. Г. И. Котовский, не расставаясь с мыслью о создании свободной и независимой республики, вдохновенно говорил: „Только Молдавская республика даст возможность нашему народу побороть тяжелую нужду и с помощью русского пролетариата построить новую, светлую жизнь! Хочу об этом написать в ЦК, мечтаю поговорить лично с Владимиром Ильичом Лениным. Я глубоко уверен, что Ленин поймет чаяния молдаван и поддержит нас“. Мы горячо одобрили мысль Котовского. Михаил Васильевич Фрунзе дал Котовскому несколько советов».

Не исключено, что за назначением Котовского командиром кавалерийского корпуса, дислоцировавшегося недалеко от Бессарабии, скрывались далекоидущие военно-политические планы. Не случайно в феврале 1924 года Котовский писал Фрунзе: «Все мое внимание, всю энергию, все силы отдаю на то, чтобы создать образцовую боевую единицу, и каждый свой шаг в своей работе строжайшим образом согласовываю с железной логикой необходимости того или иного момента, который имеет актуальное значение для создания железной единицы, необходимой для защиты Республики».

Можно предположить, что советское руководство собиралось по-своему провести примерно ту же операцию, какую поляки осуществили осенью 1920 года в Южной Литве. 9 октября 1920 года польский генерал Люциан Желиговский (не исключено, что он был дальним родственником второй жены генерала Брусилова) во главе 1-й Литовско-Белорусской дивизии занял Вильно. Формально он вышел из подчинения главнокомандующего польской армией Юзефа Пилсудского и, будучи уроженцем Ошмянского повета Виленской губернии, действовал независимо от Польского государства. Фактически же «мятеж» Желиговского и создание в районе Вильно эфемерного государства Срединная Литва происходили с ведома и санкции Пилсудского. Целью было присоединение к Польскому государству населенных преимущественно поляками районов Южной Литвы, включая Вильно (Вильнюс), которое и было осуществлено 18 апреля 1922 года, после принятия соответствующих деклараций сеймами Срединной Литвы и Польши.

Почему польское правительство пошло по столь сложному пути для присоединения Вильно? Дело в том, что формально между Польшей и Литвой не было войны, а державы Антанты не признавали Вильно польским городом. Поэтому было инсценировано осуществление права на национальное самоопределение польского населения Литвы с помощью якобы «вышедших из повиновения» польских регулярных войск, в значительной мере состоявших из уроженцев Литвы. В тот момент обстановка благоприятствовала осуществлению польского плана. Литовская армия была слаба и не могла противостоять польской. Красная армия, являвшаяся потенциальным союзником литовской, была разгромлена под Варшавой, и с ней поляки вот-вот должны были заключить перемирие. При этом ни одна держава Антанты не собиралась силой отстаивать право Литвы на Вильнюс.

Вполне возможно, что советское правительство планировало повторить с Бессарабией то же самое, что Желиговский проделал со Срединной Литвой. Схема действий могла быть следующей. В Бессарабии происходит очередное инспирированное из-за Днестра антирумынское восстание. Корпус Котовского, где было немало уроженцев Бессарабии, выходит из подчинения советского правительства в Москве и переправляется через Днестр на помощь повстанцам. Однако румынская армия была гораздо многочисленнее и боеспособнее литовской. Поэтому одного корпуса для победы могло оказаться мало. И тогда из повиновения Москве могли выйти все войска Украины и Крыма во главе с Фрунзе, который наполовину был молдаванином, а затем провозглашается независимая Бессарабская Советская Республика, которая через полгода тихо присоединяется к Советскому Союзу. Как мы увидим далее, слухи о такого рода плане циркулировали в Москве. Что же касается подобного сценария, то в Москве уже к 1924 году, очевидно, пришли к выводу о невозможности его выполнения. К концу 1923 года в Кремле отказались от надежды на близкую мировую революцию. А в 1924 году была завершена демобилизация Красной армии и весной начата масштабная военная реформа, предусматривавшая ее значительное сокращение – до 562 тысяч человек уже летом 1924 года, втрое меньше, чем в 1923 году.

Причин невозможности присоединения Бессарабии с помощью «вышедших из повиновения войск» было несколько. Румынская армия была гораздо сильнее литовской, и нельзя было надеяться быстро победить ее малыми силами. То, что СССР не объявил бы войну Румынии, отнюдь не гарантировало невмешательства в конфликт Польши, а справиться с объединенными польско-румынскими силами в тот момент не смогла бы даже вся Красная армия. Когда польские войска захватывали Вильно в октябре 1920 года, они ощущали себя частью польской армии, только что победившей Красную армию в битвах на Висле и Немане. Красная же армия, наоборот, недавно проиграла Советско-польскую войну, и это не могло не сказаться на войсках Котовского и Фрунзе. И в тот момент, когда от немедленного захвата Бессарабии с помощью Красной армии пришлось отказаться, было решено создать молдавскую автономию на левобережье Днестра. Это должно было вдохновить на борьбу за воссоединение с ней жителей Бессарабии. Вероятно, некоторые советские руководители надеялись, что само создание Молдавской Советской Республики вызовет столь мощное восстание в Бессарабии, что Румыния не сможете ним справиться. И если удастся быстро ввести туда Красную армию и провозгласить воссоединение Бессарабии с Советской Молдавией, то большой войны, возможно, удастся избежать.

С Лениным встретиться Котовскому так и не удалось, поскольку Ильич был тогда уже не в том состоянии, чтобы с кем-нибудь встречаться. Но идея создания Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики в составе Украины наверняка понравилась Сталину и другим членам политбюро. К новосозданной Молдавии при удобном случае можно было присоединить Бессарабию, как мирным, так и военным путем, под предлогом реализации права народов на самоопределение. При желании к ней можно было присоединить и Румынию – уже под лозунгом осуществления мировой пролетарской революции. Поэтому в феврале 1924 года, явно с санкции политбюро, Котовский и ряд руководителей революционного движения в Бессарабии обратились в ЦК РКП(б) и ЦК КП(б) Украины с письмом, в котором от имени молдавского народа ходатайствовали о срочном создании Молдавской Автономной Республики, прося, чтобы вопрос был решен на ближайшем заседании политбюро. Характерно, что первой под письмом стояла подпись Котовского. В письме подробно описывались ужасы румынского владычества в Бессарабии: «Румынское правительство создало в Бессарабии режим насильственной румынизации края и национального угнетения; режим белого террора, сопровождающегося пытками средневековья, произвола и грабежа. Сотни, тысячи рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции были расстреляны в Бессарабии под предлогом борьбы с большевизмом. Даже буржуазные элементы этой провинции, смотревшие когда-то на румын как на избавителей от „большевистских ужасов“, возмущены румынской администрацией. В прошлом году бессарабские депутаты и сенаторы (между ними тот же Инкулец) в румынском парламенте указывали на ужасы, которые происходят в Заднестровской провинции. С их слов видно, что даже местная буржуазия предпочла бы советский режим румынскому. И действительно, больше чем с уверенностью, на основании личных наблюдений и впечатлений от разговоров с беженцами, можно утверждать, что, исключая крупно-помещичью верхушку, нет ни одного элемента в сельском и городском населении, который бы не добивался освобождения от румынской оккупации и присоединения к СССР.

В целях борьбы с рабочим и коммунистическим движением, а также проявлениями недовольства края, румынское правительство усилило полицию, жандармерию и ввело осадное положение. Край был выделен на особое положение и с 15 октября 1922 года был введен институт бессарабского генерал-губернаторства. На должность генерал-губернатора, непосредственно подчиненного совету министров, был назначен палач-генерал Попович, пользующийся неограниченной властью. Таким образом, Бессарабия докатилась от республики и социальной революции до провинции, подчиняющейся произволу неограниченного владыки. Само собой разумеется, что подобное управление Бессарабией только углубляет враждебность населения к старому королевству Румынии, и мы полагаем, что, в интересах СССР и социальной революции, [необходимо] сделать всё возможное для использования этого настроения».

Авторы письма рассматривали будущую Молдавскую Республику главным образом как своеобразный военно-политический плацдарм для отвоевания Бессарабии. При этом они преувеличивали степень оппозиционности населения к «румынскому гнету», его ненависть к «румынским боярам». Все-таки в стране была проведена довольно радикальная аграрная реформа, несколько утолившая земельный голод. Большинство населения теперь имело возможность получать образование на родном языке. Кроме того, те, кто не хотел жить в Румынии, к 1924 году в своем подавляющем большинстве ушли уже на северный берег Днестра, к тому же Котовскому. Собственно румынское большинство населения Бессарабии отнюдь не стремилось отделяться от Румынии и присоединяться к СССР. Весьма показательно, что в советском партизанском движении на территории Молдавской ССР в годы Великой Отечественной войны участвовало всего семь этнических молдаван. Поэтому слова известной песни о смуглянке-молдаванке, собирающей партизанский молдаванский отряд, ничего общего с действительностью не имели.

Двадцатого июля 1924 года Исполком Коминтерна направил обращение к компартиям Польши, Литвы, Эстонии, Румынии, Чехословакии и Югославии, в котором утверждалось, что Румыния угрожает войной «русскому пролетариату». Это было начало подготовки операции по провозглашению Советской Молдавии и возможному будущему освобождению Бессарабии. А 29 июля было принято постановление политбюро об образовании Молдавской Республики. Обосновывая необходимость такого шага, авторы письма указывали на то, что «на левом берегу Днестра, в бывш[их] Херсонской и Каменец-Подольской губ[ерниях], живут компактной массой не менее 500 000–800 000 (а по утверждениям румын, до 2 000 000) молдаван, обладающих своим особым национальным бытом и говорящих на румынском диалекте, молдавском языке. Это население занимает не менее 16 000 кв. верст. В силу того, что оно расположено в пограничной полосе, оно, по соображениям чисто военного свойства, пользуется особенными заботами о своем экономическом благоустройстве. Если к этому добавить специфические культурные интересы молдавского населения, то, исходя из этнографического момента, на основе советской национальной политики, можно было создать автономную социально-политическую Молдавскую единицу в пределах УССР или в системе СССР. На наш взгляд, подобной единицей могла бы быть Молдавская Советская Социалистическая Республика».

При этом Котовский и его товарищи явно предпочитали иметь не автономную, а союзную республику, подчиненную непосредственно Москве, а не Харькову. Они рисовали перед высшим советским руководством заманчивые геополитические перспективы в случае, если Советская Молдавия будет создана как полноценная союзная республика:

«1. Организация молдавского населения в политическо-административную единицу способствовала бы поднятию экономического и культурного уровня населения. Консолидация этого последнего, с точки зрения СССР, тем более необходима, чем вероятнее возможность, рано или поздно, военных конфликтов, во время которых необходим обеспеченный, лишенный недовольств, пограничный тыл.

2. Молдавская республика может сыграть ту же роль политически пропагандистского фактора, что и Белорусская республика по отношению к Польше, и Карельская – по отношению к Финляндии. Она служила бы объектом привлечения внимания и симпатий бессарабского населения и дала бы еще больший повод претендовать на воссоединение с ней Заднестровья.

С этой точки зрения напрашивается необходимость создания именно социалистической республики, а не автономной области в пределах УССР. Объединенные Приднестровье и Заднестровье служили бы стратегическим клином СССР по отношению и к Балканам (через Добруджу), и к Центральной Европе (через Буковину и Галицию), который СССР мог бы использовать в качестве плацдарма в военных и политических целях.

Теперь, когда международное положение СССР кардинально изменилось и еще больше изменится к лучшему, более, чем когда бы то ни было, допустима вероятность обратного получения Бессарабии. Часть румынской буржуазии уже склоняется в этом направлении, надеясь получить взамен Бессарабии золотой румынский фонд, находящийся в Москве, с целью избегнуть при его помощи окончательного экономического и финансового краха. Подобный исход предстоящих румыно-русских переговоров тем более возможен, если принять во внимание ослабление единства в среде Малой Антанты, с одной стороны, и значения румыно-польского союза вследствие франко-чешского соглашения – с другой. Откол Бессарабии от Румынии в свою очередь повлечет ряд последствий международного характера.

1. Прежде всего этот факт потрясет единство национально консолидированной „Великой Румынии“ и нанесет удар моральному авторитету буржуазии, бравирующей до сих пор реализацией национального румынского идеала.

2. Этот же факт послужит лишним импульсом в стремлении новоприсоединенных (к Румынии) провинций к своему национальному самоопределению. Устроение же национальных меньшинств (болгар, гагаузов, живущих в пределах будущей Молдавской республики) послужит примером для национальных меньшинств, населяющих старое королевство Румынии.

3. Будущая аграрная реформа [в] Бессарабии должна оказать неизмеримо великое значение на крестьянское движение в самой Румынии, не говоря уже о значении приближения границ Советского Союза, которое (приближение. – Б. С.)окажет то же влияние на коммунистическое рабочее движение самой Румынии.

4. Распространение Советской власти на пределы Бессарабии имеет тем большее значение, что этот край упирается на севере и востоке в Буковину и Галицию, русинское население которых всецело на стороне УССР и СССР, а на юге – в Добруджу с болгарским населением.

Все эти факты, вместе взятые, несомненно, окажут сильное идейное влияние на окружающие области и, при соответственной международной обстановке, могут революционизировать все положение на Балканском полуострове. Исходя из вышеуказанных соображений, мы предлагаем создание Молдавской Социалистической Советской Республики. Срочность разрешения этого вопроса вызывается необходимостью возможности, по нашему мнению, возобновления румыно-русских переговоров, с одной стороны, и необходимостью, в случае положительного разрешения затронутой нами проблемы, проведения агитационных кампаний на местах до начала полевых работ, когда общественная жизнь неизбежно временно замрет – с другой.

Эта срочность вызывается привходящими обстоятельствами: необходимостью устройства и колонизации бессарабских беженцев и демобилизованных красноармейцев-молдаван, легко попадающих в сети антисоветской пропаганды».

Последняя фраза дорогого стоит и разрушает все пропагандистские построения, в которые, впрочем, авторы письма, скорее всего, вполне искренне верили. Получается, что даже тех бессарабцев, которые отслужили в Красной армии, а до этого участвовали в антирумынских восстаниях, охватывают антисоветские настроения и их надо побыстрее сплавить за Днестр, а то беды не оберешься. А для того, чтобы было где трудоустроить отставных котовцев, надо срочно предпринять освободительный поход на Бессарабию или добиться мирной ее передачи Советскому Союзу.

Котовский не случайно указывал на необходимость обеспечить населению левобережья Днестра экономические преференции. К тому времени он фактически возглавлял одно из крупнейших и преуспевающих хозяйств в этом регионе.

С провозглашением Молдавской Республики политбюро решило немного повременить, потому что ожидало исхода татарбунарского восстания, успех которого позволил бы сразу присоединить Бессарабию к Советской Молдавии. Тогда бы Молдавская Советская Республика наверняка сразу же получила бы статус союзной. Восстание было начато бессарабскими коммунистами при поддержке советских однопартийцев 15 сентября под лозунгами: «Да здравствует Молдавская Советская Социалистическая Республика!», «Да здравствует Советская Бессарабия!». Ему предшествовал захват 11 сентября группой советских агентов и местных повстанцев Николаевки на побережье Черного моря. Они убили мэра Николаевки и двух жандармов, подожгли несколько административных зданий. Перед восстанием в Южную Бессарабию было завезено советское оружие – тысяча винтовок, три тысячи гранат, семь пулеметов, две пушки и одна мортира, а также 500 шашек. Повстанцы заняли село Татарбунар и провозгласили создание Молдавской Советской Социалистической Республики в составе СССР. Они намеревались захватить всю Бессарабию. Однако в восстании участвовали почти исключительно русские и украинцы, в том числе пришедшие с левого берега Днестра, и в других районах Бессарабии оно поддержки не получило. Против него выступили жившие в Южной Бессарабии молдаване (румыны) и немцы. Из последних был сформирован отряд, участвовавший в подавлении восстания. Между тем в Южной Бессарабии украинцы и русские были значительно богаче молдаван и немцев, что доказывает национально-политические, а не социально-экономические причины восстания. В боях погиб главный руководитель восстания Василий Суров, известный под псевдонимами Андрей Клюшников и Нинин. Он был выходцем из крестьян деревни Кукуевка Сапожковского уезда Рязанской губернии и в Бессарабию впервые попал в 1916 году с войсками Румынского фронта, где стал видным большевиком. Погибли также его ближайшие соратники Иван Бежанович и Иван Добровольский. Из руководителей восстания только болгарину Николаю Шишману удалось бежать за Днестр, но впоследствии его обвинили в шпионаже в пользу Румынии и расстреляли 24 июня 1938 года.

Восстание в Татарбунаре официально поддержало руководство компартии Румынии, поскольку по плану Коминтерна после восстания в Бессарабии предполагалось начать восстание и в других румынских провинциях. Но данная акция вызвала лишь запрет коммунистической партии Румынии и репрессии против ее членов. Никаких выступлений в поддержку повстанцев Татарбунара на остальной территории Румынии, в том числе и в Бессарабии, не последовало. 19 сентября румынские войска с помощью артиллерии и флота подавили восстание. Согласно советским данным, всего было убито около трех тысяч повстанцев, а 1600 арестовано. По румынским данным, убитых было несколько сотен, а задержанных – около 1600, из которых 489 были арестованы, включая только девять румын (молдаван). С румынской стороны были убиты глава администрации и начальник жандармерии Татарбунара и еще несколько румынских чиновников и жандармов. Потери румынских войск были невелики и не превышали десяток убитых.

Из числа арестованных 289 человек были преданы суду. Никто из подсудимых не понимал по-румынски. Процесс пришлось вести с переводчиками, и он занял 103 дня. 85 человек осудили к тюремному заключению на срок от одного года до пожизненного (его получил Иустин Батищев, один из руководителей восстания, двое других, Леонтий Цуркан и Никита Лисовой, получили по 15 лет), остальных амнистировали. На суде подсудимые показали, что руководители восстания говорили, что помощь должна прийти со стороны кавкорпуса Котовского.

Советские цифры убитых, по всей вероятности, значительно преувеличены, чтобы продемонстрировать мировой общественности «зверства» румынских солдат и жандармов. Несколько сотен повстанцев смогли уйти на левый берег Днестра, но из них мало кто пережил террор 1937–1938 годов. Вожди восстания заявляли своим сторонникам, что Красная армия вот-вот перейдет Днестр и выгонит из Бессарабии румынские войска, полицию и жандармов. Но этого не случилось. Тут сыграли свою роль два фактора. Во-первых, восстание было очень быстро подавлено и не получило распространения на всю Бессарабию. Во-вторых, тогдашний глава Реввоенсовета Лев Троцкий после разгрома под Варшавой был противником использования Красной армии для того, чтобы на ее штыках нести мировую революцию. Поскольку никто ни в Бессарабии, ни в остальной Румынии свергать румынское правительство не собирался. Красной армии просто пришлось бы сражаться с румынской армией, как в свое время с польской, и успех похода был совсем не гарантирован, особенно с учетом того, что на помощь Румынии могли прийти Польша и Франция. По большому счету, татарбунарское восстание было авантюрой, стоившей жизни сотням, а возможно, и тысячам человек.

Татарбунарское восстание стало одной из последних попыток Москвы инспирировать мировую революцию. Через два с половиной месяца последовала последняя попытка – восстание в Таллине 1 декабря 1924 года, поднятое группой боевиков в несколько десятков человек, присланных из СССР, и уже через несколько часов подавленное эстонскими властями. Повстанцы убили 21 человека, в том числе министра путей сообщения Карла Карка, а сами потеряли убитыми 12 человек. Еще несколько повстанцев погибли позднее в перестрелках при аресте. Всего в восстании, к которому присоединились эстонские коммунисты, участвовало 250 человек. По сценарию повстанцы, захватив телеграф, должны были обратиться за помощью к Красной армии, но путч был слишком быстро подавлен. В советское время этому событию был посвящен фильм Калье Кийска «Цену смерти спроси у мертвых», а в независимой Эстонии – фильм «Декабрьская жара» Аско Казе, противоположные по своим оценкам.