Текст книги "В небе Кавказа"
Автор книги: Борис Ковальковский
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
На реке Миус, к северу от Таганрога
Незадолго до того, как генерал прикрепил к гимнастерке Николая Лавицкого орден Александра Невского, на командном пункте 9-й гвардейской истребительной дивизии раздался звонок:
– Это не ваш ли летчик сбил «раму» в районе Чистякова? – звонил из штаба корпуса известный И. М. Дзусову генерал, – На борту истребителя боевой номер «22». Его позывные – «Коля» и «Примак».
Дзусов посмотрел на стрелки, указывающие направление полетов истребителей, и твердо ответил:
– Да! Тот самолет сбит гвардии старшим лейтенантом Лавицким.
– Передайте ему наше «спасибо» от казаков и артиллеристов. Здорово мешал этот «фокке-вульф». Теперь корректировщиком на нашем участке стало меньше. Парень дрался отчаянно.
Дзусову было приятно слышать комплимент в адрес одного из лучших летчиков дивизии, который к тому же был близок ему как сын. Он знал перипетии этого боя до мельчайших подробностей.
4 августа группа истребителей, ведомая Лавицким, вылетела на прикрытие наших штурмовиков, шедших на выполнение задания по прорыву глубоко эшелонированной обороны противника на реке Миус.
– Вижу группу «мессеров», – сообщил по рации Лавицкий. – Идем в атаку!
«Мессершмитты» сопровождали бомбардировщиков.
Лавицкий приказал набрать высоту и нанести удар сверху, в основном по «юнкерсам». Сам он выбрал ведущего. Сверху и справа атаковал фашиста раз, второй, третий. Но что это? Фашист летел, как ни в чем не бывало. Николай заметил, что лента боезапаса, как была, так и оставалась неизрасходованной. Заело пулемет. Устанавливать причину не было времени. «Юнкерсы» шли по курсу, приближаясь к нашим боевым порядкам.
– Иду на таран! – передал он ведомому.
Крутой разворот. Николай почувствовал перегрузку. На какое-то мгновение затмило глаза. И тут прямо перед истребителем – вражеский самолет. Решил еще раз нажать на гашетку. Раздалась очередь, и он увидел, как по фюзеляжу и килю самолета противника бронебойные пули оставили кривую полоску. Короткие и длинные очереди ведомого довершили начатое. «Юнкерс» падал, оставляя за собой дымный след.
Но на этом бой не закончился.
Лавицкий прошелся краем облака и приготовился сделать «горку». Он искал цель. Внизу на переднем крае кипел бой, который был довольно-таки результативным. Артиллерия противника вела прицельный огонь. Ясно было, что кто-то корректирует ее огонь. «Где-то тут „рама“. Слева? Справа? Вроде бы не видно ее».
И вот он, прямо по курсу, знакомый силуэт. Мелькнул в просвете облаков и скрылся. Снова появился и опять исчез.
– Вижу «раму», – передал ведомый. – Коля, прикрой!
Из облаков вынырнули еще два наших истребителя. Они гнались за «юнкерсом». И тут же появились немецкие истребители.
– Слева «худые», – предупредил Николай.
Наши истребители быстро перестроились и отогнали «МЕ-109Г». Пока те принимали боевой порядок, готовились для новой атаки, подошедшее подкрепление отсекало прикрытие «рамы». Короткая очередь! Длинная! Длинная! Короткая!
Казалось, «рама» смеется над стараниями наших летчиков, Она спокойно летела и делала свое дело. Николай зашел со стороны солнца левее и чуть выше «фокке-вульфа». И вдруг почувствовал, что его истребитель качнуло. Обвел взглядом плоскости. На одной из них зияла дыра с рваными краями. «Да он огрызается!» Видимо, увлекся боем и подставил борт. Николай дал несколько выстрелов из пушки. Один из снарядов попал. «Рама» пошла на снижение. Лавицкий увидел, как безжизненно склонился ствол пулемета. «Значит, отстрелялся, вражина!» Смело зашел Николай несколько выше и дал еще одну очередь из пулемета. Над полем боя развернулись зонтики парашютов. Неуправляемая машина врата упала на донецкую землю и взорвалась.
Лавицкий приземлил машину. Первым, что он услышал, было:
– Почему не стрелял? Почему упустил момент?
– Пулемет заело!
– А ну-ка, покажи!
Инженер полка лично осмотрел пулемет. Опробовал его. Пулеметная лента пошла ровно, без рывков.
– Так в чем же дело?
– Сам ничего не понимаю! Но вот что получилось. После разворота, когда я шел на таран, решил опробовать еще раз пулемет. Он заговорил.
Инженер внимательно осмотрел кабину, что-то поднял и улыбнулся:
– Чья-то любимая девушка помешала. Скажи оружейникам, чтобы фотографии любимых хранили лучше. Вот что было причиной заклинивания пулемета. – И он подал небольшую, наклеенную на картон фотографию девушки.
С фотографии на Лавицкого смотрели круглые девчачьи глаза, длинные волосы падали на плечи. Чуть вздернутая кверху губа как бы спрашивала: «Ну, ответь же? Разве я повинна в том, что нас разлучила война?»
– А как же это могло произойти?
– А вот как. Во время пополнения боекомплекта кто-то из оружейников, вероятно, показывал фотографию, потом положил в карман. Нагнулся. Не заметил, как она выпала. Фотография заклинила проход ленты боекомплекта и могла бы стать причиной гибели летчика.
Случай в бою стал предметом обсуждения. Над Николаем друзья подшучивали:
– Это ангел небесный был в твоем самолете!
Много раз думал Николай о том бое в районе Чистякова. Удивительное совпадение случайностей, которые могли бы привести к гибели, но не привели. Как это не взорвался истребитель в воздухе? Ведь была пробоина, да какая?! Снаряд не зацепил хитросплетений дюралевых трубочек, по которым для питания мотора из бензобаков поступает горючее. И нужно было фотографии застрять в ленте в самую трудную минуту и опять же выпасть оттуда в необходимый момент!
– Видать, в рубашке родился, – подытожил рассуждения Николая Назар Елисеев.
«В рубашке, не в рубашке, – подумал Лавицкий. – А вот везет». С самого, начала войны во многочисленных боях он ни разу не был сбит и не пришлось прыгать с парашютом.
13 августа в районе Штергрэс сложилась для наших наземных войск неблагоприятная обстановка. В тот день первыми начали наступление войска Юго-Западного фронта. Спустя пять дней вступили в бой войска Южного фронта. Их задача состояла в том, чтобы развить наступление в южном и юго-западном направлениях, взломать вражескую оборону на реке Миус.
Немецкая авиация наращивала противодействие войскам. В связи с этим возрастала нагрузка на наших истребителей. В боях теперь участвовали все, вплоть до командира полка.
– Вылет завтра в 8 часов утра. Не забывайте об «этажерке».
«Этажерка»… Этот маневр заключался в том, что истребители располагались по вертикали парами на разной высоте, в несколько эшелонов. Одна – ниже, другая – выше. Расчет был простой. Если противник уклонится от атаки одной пары, то не уйдет от второй. Молодых летчиков инструктировал заместитель комэска гвардии старший лейтенант Лавицкий. Отличное владение самолетом, смелость, трезвый расчет плюс военная хитрость – такова была азбука воздушного боя.
– Не забывайте, – напоминал он, – огонь должен быть только прицельным. Стрельба производится из любого положения. Боекомплекты проверить лично. Парашюты и рацию – также. Позывной командира дивизии – «Тигр». Мой – «Примак».
Утром над аэродромом прошли советские бомбардировщики, и в тот момент в воздух взвились ракеты. Полк истребителей пошел на прикрытие. Бомбардировщики наносили противнику бомбовые удары, препятствовали подходу его резервов, нарушали железнодорожные перевозки. Бомбардировка железнодорожных станций и подступов к ним продолжалась несколько суток. Днем и ночью. И вовремя. Ведь гитлеровское командование стремилось вывезти из Донбасса награбленное имущество, заводское оборудование, хлеб, фураж, скот.
Срыв этой операции возлагался на авиацию.
Николай вырулил к старту. Дал команду. И скоро все истребители растворились в голубом небе. Надо было спешить. На подходе к линии фронта наши бомбардировщики были застигнуты зенитной артиллерией, а лад ними повисло несколько «МЕ-109Г».
Когда появился этот истребитель, некоторые наши летчики как-то нерешительно встречались с ним. Дошел слух, что он якобы обладает какой-то чудодейственной силой. Но Николай не разделял такого мнения и говорил:
– Истребитель как истребитель. И гореть должен, как и все остальные его собратья. Поживем – увидим!
Теперь «МЕ-109Г» были где-то рядом.
– Подтянуться! – скомандовал Лавицкий. – Нас очень ждут.
Через несколько секунд воздух как бы взорвался от треска пулеметов, взрыва снарядов, грохота авиационных бомб.
На станции наведения ждали первых вестей из эфира. Но эфир молчал. Именно в эту минуту истребители, ведомые Лавицким, врезались в боевой порядок «мессершмиттов», перепутали их строй. Другие наши истребители в это время прикрывали бомбардировщиков, которые сбрасывали свой смертоносный груз. Рвались цистерны с горючим, боеприпасы, взлетали вверх обломки машин и транспортеров.
И снова, как и 4 августа, Николай вместе со своим ведомым погнался за одним из «мессершмиттов». Тот не принимал боя, старался улизнуть и скоро скрылся совсем. Но это был тактический маневр. Вражеский истребитель неожиданно появился сзади. Николай ясно различал черные кресты на крыльях и фюзеляже, а на хвосте в белом круге – свастику.
– Вижу «МЕ-109Г», – передал он ведомому. – Посмотрим, что это за штучка!
– Посмотрим!
Но «мессершмитт» от встречи с двумя «ЯКами» уклонился. Тогда оба наших летчика увидели, что задачей «мессершмитта» было прикрытие «ФВ-189». «Рама» корректировала огонь артиллерии фашистов. И на ней были опытные летчики. Они ощетинились пулеметами и пушками. Вагизу суетились, бегали фашисты.
«Надо все сделать, чтобы враг не зашел в хвост», – подумал Николай и тут же, решив атаковать «раму» прямо в лоб, ударил из пулеметов почти в упор. Впритирку пронесся над «фокке-вульфом». Тот словно нырнул под истребитель Лавицкого. Теперь предстояло биться на попутных курсах. Николай развернулся на 180 градусов. Но на него стремительно неслись «мессершмитты». Они не стреляли. Вероятно, израсходовали боекомплекты, да и горючее было на исходе. Проскочили в ста метрах от Лавицкого и на бреющем полете ушли на свой аэродром. Засуетилась «рама», оставшаяся без прикрытия.
Лавицкий стремительно маневрирует, проделывает ряд фигур высшего пилотажа. Сейчас уже не разобрать, кто за кем гоняется. Клубок самолетов.
После бомбежки возвращаются «Петляковы», их прикрывают истребители. С соседнего аэродрома поднялись «аэрокобры». Вслед пошла новая волна бомбардировщиков.
Группе Лавицкого пора уходить на аэродром. Но фашист словно присосался. Летит рядом и старается опередить истребитель Николая; когда выносит вперед нос своей машины, Николай ясно видит голову летчика в шлемофоне, напряженное выражение лица его. Отстреливается гитлеровец редко, рассчитывает, что боеприпасы у Лавицкого кончатся быстрее. За истребителем ведущего неотступно следует ведомый. Он беспокоится о Лавицком.
– Не увлекайтесь, товарищ командир!
Потом окончательно не выдерживает, кричит:
– Да шарахните же. Уже два раза он сам себя под удар подставлял, этот рыжий.
– А может быть, посадим его на аэродроме? – Голос Лавицкого сорвался, и он вдруг резко сказал: – Прикрой. Иду рубить хвост.
Истребитель Лавицкого свечой взмывает вверх. Фашист делает то же самое. Начинает стрелять. Очередь. Огненная трасса проходит мимо лопастей винта самолета Лавицкого. Запас высоты у Лавицкого пока незначительный. Но он делает разворот. Неприятно, когда за спиной фриц, к тому же опытный. В горле пересохло. Пот заливает лицо, липкой струйкой стекает между лопаток по спине. Еще очередь. Опять мимо. Лавицкий глянул на стрелку бензомера и увидел, что она приближается к красной черте. Но горючее еще есть. Опять каскад фигур пилотажа. Фашист теперь почему-то совсем не стреляет. Николай обрушивается на «раму» со стороны мотора и бронебойными снарядами пробивает баки.
Счет Лавицкого стал на одного сбитого фашиста больше. «За мертвого не дают живого», – вспомнил Николай абхазскую поговорку и улыбнулся.
Западнее Красного Лимана
Нет для летчика ничего горше, чем видеть с земли, как бьются в небе товарищи. Сейчас Лавицкий с каким-то оцепенением наблюдал за боем, который вели его друзья, отражая атаки «мессершмиттов». Им нелегко было, и Николай переживал. Но вот, отогнав «мессершмиттов», они принялись громить «юнкерсов». Замысел ведущего успешно осуществлялся. Бомбардировщики беспорядочно сбрасывали в поле бомбы.
Одного «юнкерса» отсекли наши истребители очередями пулеметов, и он, повинуясь их велению, шел на вынужденную посадку. Николай увидел над головой этот самолет. Два мотора впереди, как два рога. Он много раз встречал в воздухе эту машину. Теперь интересно бы посмотреть на летчика.
Фашист спланировал и сел, сломав шасси. К месту посадки «гостя» мчались пожарная и санитарная машины. В одной из них был Лавицкий.
Далеко не молодой летчик отстегнул ремень, снял парабеллум, демонстративно поцеловал его. Потом поцеловал пряжку ремня со словами «С нами бог», достал планшет, блокнот и все это передал подъехавшему на машине комэску. Фашист был очень бледен. Не выдержали нервишки.
– Нихт шиссен! Нихт шиссен! (Не стреляйте! Не стреляйте!) – забормотал он. – Хир ист майне адрессе… (Здесь мой адрес…)
Ему можно было дать теперь и за 50 лет.
«Наверное, из тотальных», – подумал Николай. Интерес к пленному сразу пропал, как только он увидел, что тот от страха не может сказать ни слова. «Видать, уже не тот немец пошел. Сбили ему спесь под Сталинградом, на Кавказе и на Кубани. Нет, не тот немец!»
– Товарищ гвардии старший лейтенант, командир полка приказал собрать всех «безлошадных», – приложив руку к пилотке, связной передавал приказание. – Ох, и далеко вы забрались…
– Садись в машину, подъедем! – предложил Лавицкий.
Через несколько минут Николай и его боевые друзья, потерявшие в недавних боях самолеты, были у начальника штаба полка.
– Полетите немедленно пассажирами. Получите «аэрокобры» и «киттихауки». Доставите их сюда. Проверьте боекомплект. Парашюты взять с собой. Маршрут изучите на месте.
…Транспортный самолет взял курс на восток. Земля плыла внизу. До боли знакомая картина: узкие дороги, а на них колонны грузовиков, обозы, на пепелищах, словно часовые, трубы.
Партия самолетов союзников была получена.
Утром 17 августа 1943 года «аэрокобры» приземлились на фронтовом аэродроме. Спустя несколько часов опустились и «киттихауки». А еще спустя два часа шесть «аэрокобр», ведомых Лавицким, вылетели на разведку. Район предстоящих действий был изучен летчиками ранее. И сейчас летчики лишь сравнивали данные по карте с местностью. Река Северный Донец оставалась то справа, то слева.
Истребители пересекли небольшую речушку Лугань, и летчики увидели колонну немецких танков и кривые линии траншей, переполненных солдатами. Укрытые маскировочными сетками в капонирах стояли самолеты, а подходы к аэродромам густо были изрыты основными и запасными позициями для зенитной артиллерии.
«Вот бы сюда бомбардировщиков», – подумал Николай и в тот же момент в шлемофоне услышал голос ведомого:
– За нами гонятся два «худых».
– Принять бой! Осмотрительность! Не забывайте об основной задаче – разведке.
Вражеские самолеты приближались на предельной скорости. Вот они сделали резкий поворот и, не принимая боя, удалились в направлении Лисичанска.
– Так то же разведчики! – снова раздалось в шлемофоне.
– Не спеши делать выводы!
Лавицкий знал, что говорил!
«Мессершмитты» снова появились у самого изгиба Северного Донца. Их теперь было четыре. И все они дружно навалились на «аэрокобр», приняв свой излюбленный боевой порядок – уступом по фронту. Странно! Немцы давно уже не совершали таких дерзких налетов на наших истребителей, имевших двойное численное превосходство.
– Ну, друзья, придется потрудиться! – произнес Лавицкий и приказал ведомым подготовиться к отражению атаки «мессершмиттов» и в то же время помнить об основной задаче.
В бою летчика очень поддерживает боевое братство. После того предельного напряжения, которое испытывает он в первом вылете, кажется, что теперь уже не в состоянии будет драться: силы иссякли. А товарищ попросит помощь, и он снова бросается, как лев, в атаку. По голосам ведомых Николай определил: эти будут сражаться с удесятеренной энергией. В состав полка вошло за последнее время много совсем молодых летчиков. Но и они уже успели показать себя. Правда, молодые азартны и увлекаются боем, забывая, как важен трезвый расчет, который надо сочетать с напористостью и дерзостью.
Лавицкий мигом оценил создавшуюся обстановку, правильно сориентировался и, выбрав нужное решение, удачно расположил пары. Оставалось только действовать – быстро, четко и, главное, в том порядке, который задан им.
– Набрать высоту! – Голос Николая звучит ясно. – Атакую «мессера». Прикройте!
Обычные, может быть, множество раз повторяющиеся слова, но в них теперь все.
Стремительное сближение. Противник открывает огонь из пулеметов на какую-то долю секунды раньше. Но тщетно. Он не достигает цели. Николаю приходит на помощь ведомый, который не дает возможности остальным подойти на удобную для атаки дистанцию. Искусно маневрируя, Лавицкий мастерски атакует врага, связывает остальные самолеты боем. Вот в одном «МЕ-109» вспыхнуло пламя. Снаряд угодил в бензобак. Истребитель несколько раз перевернулся в воздухе и упал. Остальные снизились до бреющего полета и ушли за линию фронта.
Николай посмотрел на карту и отметил, что вражеский истребитель упал в двенадцати километрах западнее Красного Лимана.
Наши истребители вернулись на аэродром.
Когда Николай отстегнул лямки парашюта и сделал несколько шагов, то сразу почувствовал страшную усталость.
Через некоторое время он хорошо отдохнул, но впечатления боя крепко засели в нем. Отвязаться от них не было никакой возможности. И вот он опять и опять анализирует. «Что же это получилось? Случайно ли так легко досталась победа? Почему ушли те два „МЕ-109“? Все ли я сделал, чтобы их уничтожить?»
Как бы угадывая, о чем думает Лавицкий, ту же мысль высказывают и его боевые друзья.
– А ведь тех мы могли бы уничтожить!
– Могли бы! Но, видишь ли, тогда бы у нас не хватило времени на выполнение основного задания.
Николай это теперь хорошо представлял. И впервые в нем шевельнулось: «А правильно ли мы делаем, что без конца гоняемся за немецкими истребителями? Конечно, хорошо, что теперь у нас преимущество. Но главное – во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу, задачу основную. Ну а если сбивать самолеты, то лучше в первую очередь сбивать ведущего, а потом уже ведомого. Этим противнику наносится большой моральный ущерб. Точно так, как получилось сейчас: сбит был ведущий. Остальные – бежали. И в то же время мы выполнили задание».
Позже, при разборе боевых действий, эти мысли были высказаны Николаем.
– Очень важно атаковать врага молниеносно, брать инициативу в бою в свои руки, бить с коротких дистанций. И, конечно, учитывать тактико-технические данные новых истребителей. Летчик в бою должен быть находчив и изобретателен. Что такое победа? – говорит Лавицкий. – Только ли смелость, воля, готовность идти на риск и сам риск, бесстрашие, боевой опыт? Этого мало! Мы должны хорошо знать поведение врага в бою. И все время разрабатывать новые тактические приемы. Одним словом, надо быть новаторами, правильно будет сказать, авиационными стахановцами.
* * *
18 августа 1943 года в районе юго-западнее Ворошиловграда войска Южного фронта прорвали глубоко эшелонированную оборону противника на реке Миус в районе города Амвросиевка и 23 августа овладели им. Брешь, образовавшуюся во вражеской обороне между Сталино – Амвросиевкой и Таганрогским заливом, гитлеровцы закрыть так и не смогли.
30 августа был освобожден Таганрог. Враг отходил вдоль залива на Мариуполь.
1 сентября 1943 года гвардии старший лейтенант Николай Ефимович Лавицкий вступил в должность командира эскадрильи. К концу месяца на его счету уже было записано 20 лично им сбитых самолетов противника и 2 сбитых в группе. К тому времени он с начала войны произвел 278 боевых вылетов и провел 91 воздушный бой.
30 сентября 1943 года эскадрилья Лавицкого за световой день сделала три вылета на прикрытие наземных войск в районе Пришиб – Нейдорф. Вот что об этом писал командир полка майор В, С. Сайфутдинов в представлении к награждению Николая Лавицкого орденом Александра Невского: «…с работой справляется хорошо и как командир эскадрильи четко и правильно отдает команды в воздухе. 30 сентября 1943 года три раза вылетал на прикрытие наземных войск и не дал возможности бомбардировщикам противника сбросить бомбы на цель.
Первый вылет шести „аэрокобр“ в период с 11.55 до 12.40. Прикрывая наземные войска в районе Пришиб – Нейдорф на высоте 3600 метров, они встретили группу в двадцать бомбардировщиков „Ю-87“, а затем подходили другие группы. Всего было до пятидесяти „Ю-87“.
Первую и вторую группу летчики Лавицкого смело атаковали. В результате один „Ю-87“ был сбит лично Лавицким, остальные в беспорядке сбросили бомбы в поле. Кроме того, два „юнкерса“ были подбиты.
Второй вылет шести „аэрокобр“. Выполняя задание по прикрытию наземных войск в районе Пришиб на высоте 3060 метров, встретили шесть „Ю-88“ под прикрытием „МЕ-109“. Лавицкий дал правильную команду: одной паре связать боем „МЕ-109“, а остальным идти в атаку на бомбардировщиков. Строй бомбардировщиков был нарушен. У атакующих появилась возможность сбить один „Ю-88“, что и было сделано. Остальные бомбардировщики, не достигнув цели, ушли поодиночке на запад. Кроме того, пара, ведущая бой с истребителями, сбила один „МЕ-109“.
Н. Е. Лавицкий имеет хороший боевой опыт. Молодому летному составу постоянно передает тактику ведения воздушного боя. Лавицкий в боях проявляет отвагу и героизм, увлекает остальных за собой».
Так записано и официальных документах. Но за этими предельно лаконичными строками угадывается непрекращающаяся динамика воздушных боев. О них очень ярко и впечатляюще рассказывал Николай Ефимович своим друзьям:
– Вылетели мы тремя парами: я, Василий Сапьян, Иван Кишква, Дольников, Денисов, Лихонос. Шли в район боя на предельной скорости. Преимущество было на стороне фрицев. Группы их были численностью по двадцать машин каждая. Однако мы летели выше. А это большой козырь. Враг старался отвлечь наших летчиков, чтобы его «бомберы» смогли беспрепятственно нанести удар по наступающим войскам. Тактика известная, и мы хотели перепутать все их планы. Знали, как поступать в таких случаях: в бой заходили сверху и со стороны солнца. Беру на себя атаку на ведущего. Гитлеровцы ошеломлены. Их истребители кидаются за нашими «аэрокобрами». Действительно, что-то есть в машине от кобры. Стремительна и маневренна. Немцам не удалось оттянуть наших летчиков. Нам же удалось расстроить боевые порядки. Основной удар был нанесен бомбардировщикам.
Тому, кто командовал авиаподразделением или частью, настойчиво совершенствовал боевое мастерство, наносил жестокий урон живой силе и технике противника и без потерь возвращался на свою базу, полагался орден Александра Невского. Для награждения этим орденом как будто бы были основания, все условия налицо. И надежды эти оправдались. 2 октября 1943 года гвардии старший лейтенант Лавицкий Николай Ефимович был награжден полководческим орденом Александра Невского.
Когда ему в августе присваивалось звание Героя Советского Союза, на его счету было одиннадцать сбитых самолетов и один в паре. И за каких-нибудь два месяца счет этот удвоился: он уничтожил уже 22 вражеских самолета.