Текст книги "Тайна Бабблинг Вэлл Род
(Детективный роман)"

Автор книги: Борис Стронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Потускневшие глаза Робинзона вспыхнули мрачным огнем. Он грозно сжал кулаки.

– Я сам убью его, – хрипло произнес он.

Потом он слегка опомнился, вынул платок, утер пот, струившийся по его бледному лицу, и улыбнулся кривой и жалкой улыбкой.

– Я к вашим услугам, господа, – тихо произнес он. – Спрашивайте, что вы хотите.

– Я начну с неожиданного для вас вопроса, господин Робинзон, – начал Прайс. – Какими духами предпочитала душиться ваша супруга? «Черным нарциссом»?

Робинзон недоуменно поднял голосу и посмотрел на Прайса.

– Нет, – после некоторого раздумья ответил он. – Она всегда душилась старыми духами «Кэр де Жанет»[8]8
  «Coeur de Jeanette», известнейшая марка духов фирмы «Убиган», созданная П. Парке в 1899 г. Здесь контрастирует с тяжелым, томным и «гипнотическим» ароматом духов «Narcisse noir», созданных в 1911 г. Э. Далтрофом для парфюмерного дома «Карон».


[Закрыть], которые теперь уже вышли из моды. Она не любила модных, терпких и дурманящих духов, считая их вульгарными…

– Вы уверены, что у нее не могло быть духов «Черный нарцисс»?

– Абсолютно уверен.

– Благодарю вас. Вы дали мне первое ценное указание, – произнес Прайс с чувством глубокого удовлетворения.

Робинзон потухшим взором смотрел на детектива и, казалось, даже не слышал, что говорил тот.

– Скажите, господин Робинзон, – вежливо продолжал далее Прайс. – Вы, конечно, имели здесь в Шанхае множество друзей. Скажите, были ли особенно близкие друзья у вашей супруги?

– У нас были одни и те же друзья. Мои сослуживцы с их женами и другие знакомые, – тихо ответил Робинзон.

– Я говорю об особенно близких друзьях, – подчеркнул Прайс. – О друзьях, которые особенно часто бывали в вашем доме.

Робинзон думал, приложив руку к виску, как будто это раздумье причиняло ему большое страдание.

– Не знаю, – наконец произнес он. – У нас так много знакомых и почти всех мы встречали часто на различного рода «парти». В доме у нас также редко обходилось без гостей. Эдит любила окружать себя толпой. Она была так молода и ей еще хотелось веселиться…

Он нервно сжал руки и голос его слегка дрогнул.

– Впрочем, в последнее время она стала заметно меньше выезжать и бывать в обществе.

– Не показалось ли вам, что она чем-то озабочена? Что ее гнетет какое-то скрытое несчастье? – продолжал допытываться Прайс.

– Не знаю… Не заметил, – с трудом ответил Робинзон. – Пожалуй, она стала более задумчивой в последнее время. Это все, что я могу сказать. И… и, простите меня, я не могу сегодня больше говорить. Не отложите ли вы ваш допрос хотя бы на завтра…

– Конечно, господин Робинзон, – охотно согласился Прайс, немедленно вставая на ноги. – С вашего разрешения, я пройду сейчас наверх, в вашу спальню, и осмотрю багаж госпожи Робинзон. Возможно, что я найду там кое-какие нужные мне указания.

– Делайте, как хотите, – устало произнес Робинзон, откидываясь на спинку кресла. – Наша ама покажет вам вещи, принадлежащие моей несчастной жене.

Крепко пожав на прощанье руку убитому горем инженеру, Прайс вместе с полковником Гойером и Грогом вышел из гостиной. В вестибюле полковник Гойер остановился.

– Я уеду, – заявил он, – оставив вас работать над этим делом. Помните, Прайс, что очень многое зависит от успеха вашей работы. Прощайте.

В сопровождении Грога Прайс снова поднялся в роковую спальню, у дверей которой дежурил китаец-полисмен.

В комнате было светло от ярких лучей солнца, вливающихся в открытое окно. День был так хорош и светел, что не верилось в существование горя и печали на земле. Но здесь же, в этой комнате, на широкой постели, под белоснежным покрывалом, лежал похолодевший труп молодой женщины, погибшей от руки таинственного и мрачного убийцы.

Впрочем, в данный момент Прайс не стал забивать себе головы какими-либо философскими мыслями. Он должен был действовать.

После того, как боязливо вошедшая в спальню ама указала на сундуки, принадлежавшие лично миссис Робинзон, Прайс, с помощью Грога, принялся усердно знакомиться с содержанием этих сундуков. Они работали больше часа, методично проверяя содержимое багажа и не находя в нем ничего интересного, так как там лежало белье, платья и сотни безделушек и сувениров. Но, роясь в большом чемодане, Прайс наткнулся на старинную китайскую шкатулку, запертую на ключ.

Глаза Прайса радостно засверкали.

– Вот то, что мне нужно. Несомненно, здесь хранятся письма и различные интимные документы, – произнес он, показывая шкатулку Грогу. – Теперь только найти ключ к этой шкатулке.

Но, несмотря на самые усердные попеки, ключа не оказалось. Вызванная еще раз ама подтвердила, что миссис хранила в этой шкатулке разные бумаги. Но ключ от шкатулки или утерян, или спрятан госпожой Робинзон так тщательно, что найти его теперь не представлялось возможным.

– Наплевать, – решил в конце концов Прайс. – Я увезу шкатулку домой и там открою ее при помощи отмычки.

Он спустился вниз и передал свою просьбу Робинзону. Тот продолжал сидеть в кресле, далекий, занятый своими печальными мыслями, и на слова Прайса только мотнул головой, выражая согласие на увоз шкатулки.

На подъезде, держа шкатулку под мышкой, Прайс простился с Грогом.

– Я поеду сейчас домой и там ознакомлюсь с содержимым шкатулки, – пояснил Прайс. – Если я найду там что-либо заслуживающее внимание, то я позвоню вам. Если же там не найдется ничего замечательного, то я увижусь с вами завтра, чтобы выработать дальнейший план работы.

– Хорошо, – флегматично отозвался Грог, не выказывая никакого интереса к возможности каких-либо сенсационных открытий. Грог никогда ничем не интересовался и его нельзя было назвать любопытным. Больше всего на свете он любил свою трубку и мирное сиденье у горящего камина.

Всю дорогу до дома, сидя в машине, Прайс с любопытством рассматривал шкатулку. Это была большая черная шкатулка с резными украшениями, изображающими сценки из китайской жизни. Вся шкатулка была обита медью, увеличивающей тяжесть шкатулки.

– Интересно, какие секреты могут храниться в шкатулке «золотой дамы», – вслух произнес Прайс. – Я уверен, что найду там что-то интересное… Алло, что там случилось…

Послышался резкий треск, похожий на звук револьверного выстрела, и быстро мчавшийся автомобиль, дернувшись, остановился, скрипя тормозами.

Прайс инстинктивным движением прижал шкатулку ближе к себе и взглянул на шофера. Тот, остановив машину, медленно вылезал на дорогу.

– В чем дело? – резко спросил его по-китайски Прайс.

– Лопнула шина, мастер, – равнодушно ответил шофер.

Прайс смачно выругался. Смена шины должна была занять не менее десяти минут. А он дорожил каждой минутой, стремясь скорее ознакомиться с содержанием шкатулки.

– Меняй скорее, – приказал он шоферу, оглядываясь по сторонам.

Автомобиль остановился на узкой китайской улице Международного Сеттльмента, позади Хонан род, где шофер ехал, чтобы сократить путь на Скотт род, к дому Прайса. Было около двенадцати дня и узкая улочка кишела китайской толпой, велосипедистами, рикшами и тачками с тяжелым грузом. Редкие автомобили с трудом пробирались в этом человеческой водовороте, не переставая реветь сиренами.

Желая облегчить шоферу работу по смене шины, Прайс вылез из машины, продолжая держать шкатулку под мышкой. Вокруг остановившегося автомобиля начала собираться густая толпа зрителей-китайцев, падких до всяческих уличных происшествий. Прайс взглянул на ближайший угол, надеясь найти там постового полисмена, которого он мог бы подозвать и, показав свой значок, приказать рассеять толпу. Но постового полисмена вблизи не оказалось.

Чертыхаясь, Прайс оттолкнул несколько зевак, подступивших уже вплотную и мешавших шоферу сменять шину. Но толпа продолжала накапливаться все больше и больше.

– Черт бы их побрал с их восточным любопытством, – раздраженно подумал Прайс. – Скорее, шофер.

– Одну минуту, мастер, – отозвался, пыхтя, шофер, надевая новую шину на колесо.

Прайс повернулся и направился обратно к дверце автомобиля, намереваясь сесть на свое место, чтобы отправиться в дальнейший путь.

Но следующий момент принес за собой неожиданное происшествие.

Прайс только что поставил ногу на подножку машины, как кто-то с силой дернул его за другую ногу, стоявшую на панели.

Не ожидавший ничего подобного, Прайс «клюнул» носом прямо в машину. В тот же момент чьи-то ловкие и сильные руки рванули к себе шкатулку, находившуюся у него под мышкой. Шкатулка с грохотом полетела на панель.

Побледневший от неожиданности и злости Прайс быстро вскочил на ноги и автоматически выхватил револьвер. Сгрудившаяся вокруг него толпа китайских зевак бросилась врассыпную при виде черной стали револьвера.

Прайс торопливо бросил взгляд на мостовую.

Шкатулки уже не было.

Чьи-то невидимые руки успели подхватить ее с мостовой.

Взбешенный Прайс выхватил свисток и резкий полицейский свист прорезал уличный гвалт и шум. Толпа китайцев бросилась теперь наутек, скрываясь в магазинах, лавочках и узких переулках. Прайс бегал кругом машины, вдоль улицы, стараясь разглядеть шкатулку в руках убегающих китайцев. Но шкатулка исчезла, как будто растаяла в воздухе или провалилась сквозь мостовую.

Где-то вблизи послышались ответные полицейские свистки.

Из-за угла выбежал полицейский-индус с револьвером в руках. Еще через минуту прибежали два китайских полисмена и один европеец, также с револьверами.

– Что случилось? – торопливо спросил европейский сержант, обращаясь к Прайсу.

Тот только закусил губы. Слишком поздно пришла ему в голову мысль, что он свалял дурака. Как он не сообразил раньше, что эта шкатулка была ценной и необходимой для убийцы Эдит Робинзон? Как он не мог сообразить раньше, что темные силы, задушившие прекрасную «золотую даму», примут все усилия, чтобы вырвать у него из рук это хранилище секретов?

А он, как дурак, ехал один с таким ценным предметом, не взяв с собой даже Грога и не позаботившись охранять драгоценную шкатулку. Теперь он должен был расплачиваться за собственное легкомыслие. Бессмысленно было пытаться найти шкатулку среди сотен китайцев, наводнявших улицу, а теперь боязливо рассеивавшихся в разные стороны. Похититель шкатулки был, во-первых, очевидно, не один. И теперь эти похитители уже находятся вне опасности, унося с собой шкатулку.

– Все, что нам остается делать, это составить протокол о нападении на вас. Мы не можем окружить все окрестные улицы и произвести поголовный обыск всех прохожих, – заметил полисмен-европеец, вынимая из кармана записную книжку.

Прайс мрачно кивнул головой, сознавая справедливость слов полисмена. Потом новая мысль пришла ему в голову и он направился к снятой шине, у которой сидел на корточках перепуганный всем произошедшим шофер.

– Покажи мне, в чем дело здесь с шиной, – приказал Прайс.

Шофер молча указал на снятую шину. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что шина была проколота каким-то острым оружием вроде кинжала или шила.

– Шина была совершенно новой, мастер, – пролепетал шофер.

Составив протокол, европейский сержант удалился со своими постовыми индусами и китайцами. Шофер переменил шину и Прайс, чернее тучи, сел обратно в машину. Через минуту автомобиль мчался дальше на Скотт род.

Глава VI
НОВЫЕ ДАННЫЕ

Прайс приехал домой в состоянии, близком к полному кипению. Он сердито открыл дверь, гневно бросил шляпу своему верному бою Ли Фу, сердито прошел в уютную гостиную и злобно повалился в кресло.

– Провели… Провели, как мальчишку, как щенка.

И самое ужасное, что он действительно вел себя, как мальчишка, а не как ловкий детектив, которому поручено одно из самых трудных и сенсационных дел, когда-либо происходивших в Шанхае. Но теперь уже совершенно ясно, что убийство синьора Толедоса и убийство «золотой дамы» являются звеньями какой-то одной таинственной цепи. Как в том, так и в другом случае налицо не было никакого грабежа, никакого намерения поживиться деньгами или ценными вещами. Нет, убийства происходили по каким-то другим, более тонким мотивам.

Что же это за мотивы? Только одно объяснение можно было дать этим мотивам.

Месть…

Да, месть… Мстили синьору Толедосу за что-то. И убрали с дороги Эдит Робинзон, потому что она оказалась слабым звеном в этом мрачном деле. Похищенная у Прайса шкатулка «золотой дамы» как нельзя ясно указывала, что Эдит была владелицей каких-то секретов неизвестной темной силы, которая мигом приложила ловкие усилия, чтобы вырвать эти секреты из рук детектива.

Детектив сидел долго в своем кресле, окружая себя облаками густого сигаретного дыма, обдумывая каждую мелочь последних дней и пытаясь наметить себе свой план дальнейших работ.

В комнату заглянул Ли Фу и вежливо предложил пообедать, но Прайс только нетерпеливо отмахнулся от него рукой.

– Потом… Потом…

Было уже около пяти часов вечера и краски солнечного дня стали постепенно блекнуть, переходя в синий прозрачный вечер, когда Ли Фу снова появился в комнате, неслышно ступая ногами, обутыми в мягкие китайские туфли. Он протянул своему господину большой белый конверт.

– Письмо, – лаконично произнес он.

Прайс лениво принял письмо и равнодушно вскрыл конверт. Но первые же строчки письма заставили его вздрогнуть и с головой уйти в содержание послания, гласившего, впрочем, очень кратко и ясно:

Господин детектив.

Для вашего беспокойства и даже безопасности будет лучше, если вы позабудете о случае со шкатулкой, не донося об этом инциденте вашим властям, чем поможете придать всему этому делу самое скорое завершение.

Ваш друг.

Вот и все. Письмо было отпечатано на пишущей машинке, включая подпись.

– Черт побери, – громко произнес Прайс. – Вот это номер.

В волнении он вскочил на ноги и крикнул боя. Ли Фу немедленно появился на зов и почтительно остановился у порога.

– Кто принес это письмо? – спокойно спросил Прайс.

– Китаец, – лаконически ответил Ли Фу.

– Молодой или старый?

– Молодой, мастер.

– Он ничего не говорил?

– Он сказал только: «Передай это письмо твоему господину».

– А потом?

– А потом он повернулся и ушел.

Прайс хотел было задать еще какой-то вопрос, но сейчас же пожал плечами и кивком головы приказал бою удалиться.

Что за польза была справляться и даже искать этого посыльного, который, конечно, был нанят за двадцать центов передать письмо по назначению, и ничего не знающего об авторах письма? Нет, дальнейшие поиски нужно было вести по какому-то иному пути. Но по какому?

Прайс опять повалился в кресло. Мозг его лихорадочно работал. И чем дольше думал он, тем спокойнее становился его взгляд, а губы складывались в ироническую ус-мошку.

Как это ни странно, но положение складывалось в более благоприятную сторону.

Неизвестные враги почему-то нервничали. У них не хватало выдержки. Они стремились запугать Прайса, желая отбить у него стремление вести расследование.

В этом было их слабое место.

Если бы они оставались в тени, не посылали своего письма и равнодушно предоставили Прайсу вести свои поиски, то ему скоро пришлось бы отказаться от своих трудов, так как они, конечно, не дали бы никаких результатов. Полное отсутствие улик, прочная тайна, окружавшая убийство синьора Толедоса и Эдит Робинзон, невозможность проникнуть в мотивы – все это лишало Прайса какого-либо отправного пункта в его работе. Он не знал, где неприятель, кто этот неприятель и как вести с ним борьбу.

Но присланное письмо облегчило положение. Враги следили за ним, боялись его и, конечно, в будущем решили не упускать его из виду. Так, невольно для него самого, между Прайсом и неизвестными врагами были установлены отношения слежки и борьбы. В этой борьбе Прайс из положения нападающего превратился сам в преследуемого. Но это было не важно. Если он не мог и не знал, кого преследовать, то пусть они преследуют его самого. А нащупав силуэты преследователей, он, Прайс, найдет удобный момент, чтобы самому перейти в нападение.

План был ясен для него. Он должен стать дичью. Должен стать желаемой дичью для врагов. Он должен играть на их нервах, морально подавить их, запугать близкими возможностями каких-то разоблачений. А когда они потеряют головы и попытаются нанести удар ему, Прайсу, чтобы убрать его с дороги по примеру синьора Толедоса и «золотой дамы», тогда он должен будет во время отпарировать этот удар и сам перейти в наступление.

Тяжелая и опасная роль. Но иного выхода не было.

Прайс встал с кресла. План работы начертан. Оставалось лишь действовать.

Он приказал вызвать такси и поехал к полковнику Гойеру. Они совещались в кабинете последнего три четверти часа, после чего Гойер крепко пожал руку молодому детективу и сказал:

– Я согласен. Дело необходимо довести до конца. Со своей стороны я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить ваш трудный и опасный опыт.

Остаток дня Прайс провел в поездках по редакциям иностранных и китайских газет, где имел продолжительные разговоры с заведующими городскими отделами. В результате на следующий день во всех газетах появились следующие сенсационные сообщения:

Тайна черного портфеля

Приводя детали убийства госпожи Робинзон, а также действий муниципальных властей, газеты заключали свои статьи сенсационным сообщением о том, как у молодого, но опытного детектива Прайса была похищена шкатулка с письмами покойной Эдит.

Невероятная ловкость неизвестных похитителей дает основание думать, что в этом деле работает какая-то крепко сорганизованная преступная шайка, направляемая иностранными руководителями, – говорили газеты. – Но, похитив шкатулку, таинственные гангстеры не довели до конца своего дерзкого начинания, так как в руках г. Прайса остался еще черный портфель безвременно скончавшейся г-жи Эдит Робинзон, с ее личными бумагами и документами. Портфель остался целым, так как г. Прайс, выходя из дома г. Робинзона, засунул этот портфель, сложив его вдвое, себе под пиджак и, таким, образом, он остался незамеченным для преступников, несомненно, наблюдавших за действиями г. Прайса. По собранным нами сведениям, г. Прайс в настоящее время занят разборкой документов и бумаг, хранящихся в этом портфеле, и пройдет еще несколько дней, прежде чем он сможет дать отчет о своей работе. Тем не менее, отвечая на вопрос нашего репортера, г. Прайс заявил, что он уверен в сенсационности своих скорых разоблачений, а также в полном раскрытии тайн убийства двух видных резидентов нашего города.

Прайс прочитал эти газетные заметки на другое утро, сидя в ванне, и довольно усмехнулся.

Если он имеет хоть самое слабое представление о психологии, то таинственные враги не могут равнодушно пройти мимо расставленной для них ловушки. Они должны будут выступить и действовать.

Но как они будут действовать, где и когда? Вот в чем вопрос.

Прайс перешел в кабинет, открыл ящик письменного стола и задумчиво посмотрел на дамский портфель изящной формы, черного цвета, с золотыми монограммами «Э. Р.» в правом углу. Портфель был набит бумагами и старыми конвертами. Это была та приманка, на которую должна была клюнуть загадочная рыбка.

Прайс оделся, проверяя свой браунинг, сунул его в задний карман брюк и спустился вниз, в столовую. Ли Фу уже накрыл стол для завтрака.

– Ли Фу, – позвал Прайс, принимаясь за яичницу.

Верный китаец появился в комнате.

– Ли Фу, – спокойно продолжал Прайс. – Сегодня, завтра или послезавтра на наш дом будет совершено нападение. Кто-то пожелает убить твоего господина, а за компанию, может быть, и тебя. Понимаешь?

Ли Фу спокойно кивнул головой.

– Будь осторожен. Не впускай никого на кухню, даже продавцов. Держи все двери запертыми. Через каждый час проверяй комнаты. Кстати, ты умеешь стрелять?

– Нет, мастер.

– Чем же ты будешь защищаться, если на тебя нападут, Ли Фу?

Китаец слегка усмехнулся, и в его руках неожиданно блеснул короткий нож.

– Я всегда ношу с собой вот это, – спокойно пояснил он.

Прайс улыбнулся, покачивая головой.

– Хорошо. Теперь можешь идти.

Ли Фу неслышно скрылся за дверью. Прайс спокойно закончил завтрак и, взяв шляпу, вышел на улицу.

Тихая Скотт род была почти пустынна, если не считать двух рикш, прикорнувших на углу, и старого продавца арбузов, шедшего медленно по другой стороне улицы и заглядывавшего во все окна, пытаясь найти покупателя на свой товар.

Прайс недлинной фланирующей походкой направился к трамвайной остановке на Норт Сечуен род. Пройдя квартал, он незаметно оглянулся. Рикши стояли на том же самом месте. Старый торговец плелся по другой стороне, направляясь также к Норт Сечуен род.

– Хорошо. Посмотрим, что будет дальше, – подумал Прайс.

Глава VII
ПЕРВЫЙ УДАР

Вопреки нервному ожиданию Прайса, ничего не случилось. Он спокойно дошел до остановки трамвая и сел в подошедший, неумолчно звенящий вагон.

Так же спокойно и без каких-либо неожиданностей Прайс доехал до знаменитой виллы инженера Робинзона на Бабблинг Вэлл род и, предъявив свою карточку дежурному полисмену, проник в дом, а затем поднялся в бывшую спальню четы Робинзон.

Ему хотелось на досуге, без присутствия посторонних, основательно покопаться в комнате в чаянии находки еще каких-либо ценных улик.

Все оставалось на прежнем месте, за исключением чемоданов самого Робинзона, которые были снесены вниз и опять распакованы, так как инженер отложил свою поездку на месяц, чтобы похоронить свою златокудрую жену на красивом кладбище Бабблинг Вэлл, выждать результатов следствия, а затем, за морем, в новой стране – попытаться найти если не новое счастье, то хотя бы забвение.

С помощью отмычки Прайс вскрыл чемоданы г-жи Робинзон и снова углубился в пересмотр всех вещей. Он рылся в изящном шелковом дамском белье, просматривал книги и различные безделушки, упакованные Эдит. Опытный взгляд детектива установил, что укладка вещей производилась молодой женщиной как бы наспех, неохотно и нетерпеливо. Вещи бросались в чемоданы, как попало. Но ведь для Эдит Робинзон не было причин торопиться с укладкой вещей. О своей предстоящей поездке она знала за месяц до отъезда. Таким образом, у нее было достаточно времени, чтобы не торопясь уложиться и запаковать свои чемоданы. Но почему-то она этого не сделала.

Почему?

На это могло быть только два ответа: или Эдит была вообще неряшливой натурой, принимающейся обычно за укладку вещей, что называется, за полчаса до отхода поезда, или же весь этот процесс укладки был ненавистен ей, не желающей отъезда и, поэтому, она укладывалась с ненавистью, не желая этого. Поскольку Прайс успел собрать сведения о характере Эдит от ее домашних и знакомых, первое предположение не выдерживало никакой критики. Никто и никогда не мог упрекнуть Эдит в неряшестве. Она была до некоторой степени легкомысленна, это правда, но хозяйственна, рассудительна и опрятна. Состояние вещей в чемодане прямо противоречило ее характеру.

Продолжая разбираться в вещах и размышляя о причинах, заставивших Эдит так небрежно от нестись к укладке своих вещей, Прайс наткнулся на изящную папку, в которой, тщательно перевязанная широкой шелковой лентой, лежала… самая обыкновенная книга в донельзя потертом переплете.

– Что за книга, пользующаяся такой тщательной заботой и вниманием со стороны хозяйки? – подумал Прайс, открывая титульный лист.

Книга оказалась бессмертным произведением Дефо: «Приключения Робинзона Крузо».

Озадаченный Прайс вытаращил глаза.

– В этом проклятом деле одна неожиданность сменяет собой другую, – невольно вслух произнес он.

Он бегло перелистал книгу и нашел какие-то пометки на некоторых страницах, сделанные карандашом. Прайс немедленно уложил книгу обратно в папку и отложил ее в сторону, намереваясь захватить ее с собой.

После часового длительного и утомительного обыска чемоданов Прайс не нашел больше ничего, заслуживающего внимания, и реши ехать домой, так как время подходило к завтраку.

Как и утром, его путешествие на трамвае прошло без всяких приключений. Наученный горьким опытом, Прайс, перед выходом из виллы Робинзонов, завернул найденную папку в газетную бумагу и все время путешествия крепко держал и прижимал ее к себе, подозрительно оглядывая каждого нового пассажира, входящего в трамвай.

Благополучно прибыв на Скотт род, Прайс убедился, что на его тихой уличке все так же, без каких-либо перемен, включая даже старого торговца арбузами, который сидел теперь у переносной кухни и с жадностью уплетал чашку горячей лапши, отставив в сторону свои корзины с арбузами.

– Кажется, этот торговец не особенно охотится за заработком и предпочитает проводить полдня на нашей улочке, – мельком подумал Прайс.

– Если только его заработок не касается каких-либо иных заданий, кроме продажи арбузов, – сейчас же появилась в его уме новая мысль.

Прайс пожал плечами, усмехнулся и, поднявшись по ступеням своего маленького уютного домика, нажал кнопку звонка.

Дверь открылась с лязганьем цени, на которую, кроме замка, была заперта дверь. В образовавшийся узкий проход появилось хмурое лицо Ли Фу, который, узнав хозяина, поспешил сиять цепь и широко открыть дверь.

– Завтрак готов, мастер, – почтительно сообщил он.

– Хорошо. Давай. Никто не приходил и не звонил мне за время моего отсутствия? – справился Прайс, проходя в столовую.

– Нет, мастер.

После сытного завтрака Прайс перешел в свой кабинет, расположенный во втором этаже, рядом с его спальней и, развернув принесенный с собой сверток, снова внимательно начал рассматривать «Приключения Робинзона Крузо».

Почему эта книга так ценилась покойной «золотой дамой»?

Почему она держала ее отдельно в папке, как какую-то ценную вещь?

Целый час сидел Прайс над книгой, рассматривая картинки в книге, отмечая некоторые слова, подчеркнутые карандашом, пока, наконец, блестящая догадка не промелькнула у него в голове.

– Справочник… Книга была нужна для каких-то постоянных справок… Она служила для какой-то определенной цели… Для какой…

«Приключения Робинзона»… Но фамилия Эдит была также Робинзон. Нет ли здесь какой-то связи…

И новая блестящая мысль молнией прорезала мозг Прайса.

Шифр…

Книга «Приключения Робинзона Крузо» была не чем иным, как разгадкой шифра, который он нашел в зажатом кулаке задушенной молодой женщины.

Шифр по книге является самым распространенным, самым удобным и в то же время невозможным для разгадки посторонним лицом, не знающим, какая именно книга является ключом к шифру. В данном случае, в переписке с Эдит, таинственные корреспонденты взяли ключом шифра книгу Дефо, благодаря тому, что герой книги носил одинаковое имя с Эдит, облегчая этим переписку.

Взволнованный Прайс порылся в своей записной книге и вытащил на свет Божий измятый, но тщательно разглаженный им листок бумаги, найденный им в руке умершей Эдит.

Снова, уже с другим, более осмысленным интересом, он взглянул на ряд цифр, расположенных на этой бумаге.

Что могли означать эти цифры? Номер страницы., число слов… букв…

Взгляд детектива остановился на цифре «55», повторявшейся в записке два раза.

Одно и то же слово. Начнем поиски с этой цифры.

Прайс взял карандаш и принялся комбинировать.

Открыв прежде всего 55-ую страницу книги, Прайс сейчас же убедился, что это неверный ход. Что могло дать указание целой страницы? Нет, ясно, что цифра означает слово. Каким же образом нужно считать?

Прайс взялся за первую главу и отсчитал пятьдесят пятое слово.

Оно оказалось:

– Почему.

С бьющимся сердцем Прайс взялся за первую цифру и отсчитал нужное число. И сейчас же разочарованно отбросил карандаш обратно.

У него получилось слово:

– Дикари.

– Не то, – разочарованно пробормотал Прайс. Он снова задумался, кусая карандаш, когда в дверях послышался тихий стук.

– Войдите, – вздрогнул Прайс, невольно хватаясь за револьвер, но сейчас же опустил руку, заметив на пороге хмурую фигуру Ли Фу.

– Что тебе нужно, Ли Фу? – сердито спросил Прайс. – Почему ты мешаешь мне работать?

– Я поймал человека, который задумал что-то плохое против моего мастера, – невозмутимо ответил Ли Фу.

Пораженный Прайс вскочил на ноги.

– Что ты говоришь?! Где ты поймал?! Какого человека?!!

Ли Фу мотнул головой вниз, по направлению кухни.

– Он там, – лаконично заметил он.

Прайс вынул револьвер и молча направился по следам Ли Фу вниз по лестнице.

На кухне, на полу, лежал какой-то китаец, крепко и умело связанный толстой бечевой. Он вертел головой из стороны в сторону, как крыса, попавшая в капкан.

Одного взгляда на лежащего было достаточно для Прайса, чтобы убедиться, что это не кто иной, как старый торговец арбузами, выбравший тихую Скотт род местом своей торговли.

– Шпик, – подумал Прайс с чувством большого удовлетворения. Хитрость его удалась. Неизвестные враги готовились к новому нападению на него.

– Кто ты такой? – грозно спросил по-китайски Прайс лежащего на полу старика.

Тот начал хныкать, тряся связанными руками.

– Господин, я бедный Сы Цзэ, зарабатывающий себе на пропитание торговлей овощами. Я не знаю, почему ваш бой связал меня, как какого-нибудь бандита. Я честный человек, господин, и никогда в жизни не шел против закона.

– Как ты поймал его? – обратился Прайс к молчаливому Ли Фу.

– Я заметил его с утра, мастер, – флегматично ответил бой. – Он мне не понравился. Он говорит неправду, что живет продажей овощей. Почему все утро он просидел на нашей улице, не продав ни одного арбуза и не отходя далеко от нашего дома?

Я решил проверить его. Я вышел с черного хода, когда он смотрел на наш дом, оставил дверь полуоткрытой и побежал за угол, где я вошел в соседний дом и через кухню пролез обратно в нашу кухню. Потом я спрятался за дверью и стал ждать. Через минуту этот старик, осторожно озираясь, вошел в нашу кухню и хотел идти дальше. Я вышел из-за двери, показал ему свой нож и приказал протянуть руки, которые и связал бечевой. Потом я крепко запер двери и пошел за вами. Вот и все.

Утомленный такой длинной для него речью, Ли Фу замолк и далее тяжело вздохнул.

– Молодец, – кратко похвалил его Прайс. – Теперь постереги своего гостя, пока я позвоню в полицейский участок, чтобы сюда прислали китайских детективов. Мы устроим ему допрос в полиции.

Вызвав по телефону китайских детективов, Прайс вернулся на кухню. Торговец арбузами лежал теперь спокойно, не протестуя против связанных рук. Ли Фу сидел у стола и равнодушно, ничего не выражающим взором, смотрел на своего пленника.

– Вот он, загадочный Восток, – мелькнуло в уме Прайса, остановившегося на пороге. – Что я знаю о душе моего боя Ли Фу, который служит у меня уже пять лет и был до сих пор предан мне, как собака? Я верю ему на все сто процентов. Но где гарантия, что его преданность останется всегда неизменной? Хотя инстинктивно я чувствую, что он никогда не будет предателем.

Через четверть часа в дом Прайса явились два китайских детектива из полицейского участка. Первый допрос, учиненный старому торговцу арбузами, не дал никаких результатов. Он упорно повторял, что зашел в кухню, чтобы попросить у боя напиться, и никак не ожидал, что его примут за вора.

– Отвезите его в камеру и пусть он просидит там до завтрашнего утра, – распорядился Прайс. – Скажите дежурному сержанту, что я обвиняю этого фрукта в намерении совершить кражу. Это достаточный повод для задержания.