Текст книги "'Шерхан' против электрического ската"

Автор книги: Борис Рябинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Дела мужа шли все хуже и хуже, что побудило ее приступить к осуществлению плана собственного финансового выживания. Александру Алексеевичу в этом плане, увы, отводилась незавидная роль средства и жертвы.

Первый этап плана заключался в вербовке сообщника в лице секретаря мужа – Евгения Семко. Для этого было избрано хорошо известное и прекрасно ею освоенное средство – постель. Юлия Тарасовна тайно от мужа сняла на чужое имя небольшую, хорошо меблированную двухкомнатную квартирку в центре города.

Изобразить страстную любовь и заманить в это уютное гнездышко неискушенного секретаря было для артистической Юлии Тарасовны делом техники.

После недели, проведенной в любовном безумстве с очаровательной и опытной партнершей, Евгений Семко, взявший по такому случаю двухнедельный отпуск, был внезапно и безжалостно сброшен с небес на землю.

Дело шло к вечеру, когда Юлия Тарасовна, намереваясь вернуться домой к моменту прихода мужа с работы, не спеша, с чувством одевалась, сидя на краю широкой тахты, игравшей, как было отмечено, далеко не последнюю роль в ее грандиозном и хитроумном плане.

– Не хотела тебя, Женечка, огорчать, но придется, – грустно произнесла Юлия Тарасовна, аккуратно натягивая колготки.

Семко, собиравшийся уйти позже и с интересом наблюдавший за процедурой одевания лежа на тахте, от удивления поднял брови:

– Что случилось?

– А то, что скорее всего это наша последняя встреча, – еще более грустно пояснила она.

– Но почему?! – Его удивление было безграничным.

– Ты забываешь, что у меня есть муж.

– Но до сих пор, как мне кажется, это ничему не мешало.

– Да, страсть ослепила меня, – взволнованно произнесла Юлия Тарасовна фразу из какой-то сыгранной в годы студенческой юности пьесы, – но это не может продолжаться бесконечно.

Мысль о том, что я одновременно принадлежу двум мужчинам, глубоко ранит мою душу.

Разумеется, Юлии Тарасовне приходилось принадлежать и гораздо большему количеству мужчин, причем тоже одновременно, и душу ей это ничуть не ранило. Впрочем, правду о своем прошлом она от Семко благоразумно скрыла, а Александру Алексеевичу распространяться об этом перед своим секретарем и подавно не было абсолютно никаких оснований. Поэтому неудивительно, что огорченный любовник принял ее терзания за чистую монету.

– Так разведись с ним, – решительно предложил он.

– А как, где и на что мы будем жить? – грустно, но вместе с тем твердо поинтересовалась она.

Евгений Семко был пусть и влюбленным, но все-таки реалистом. Поэтому сакраментальный вопрос возлюбленной поверг его в еще более глубокое уныние. Сам он жил с родителями и незамужней старшей сестрой в двухкомнатной "хрущевке", а зарплата секретаря, хотя и вполне приличная, никак не позволяла даже и надеяться на скорое приобретение жилья, достойного такой роскошной женщины, как его любовница. Кроме того, возникали серьезные сомнения в том, что его теперешний босс будет вообще платить ему зарплату после того, как узнает, кому он, собственно, обязан несчастьем расставания с горячо любимой женой.

– Я убью его! – гневно воскликнул отвергнутый исключительно, как он полагал, по материальным соображениям любовник, живо вообразив свои мытарства после увольнения со службы без всякого выходного пособия.

– Интересно, каким же образом? – полюбопытствовала Юлия Тарасовна, прохаживаясь в одном белье по мягкому ковру спальни. – Вызовешь его на дуэль?

Она специально не торопилась полностью одеться, чтобы и без того ополоумевший от горя любовник имел дополнительную возможность осознать, какого сокровища он в данный момент безвозвратно лишается.

И он осознал.

– Я задушу его своими руками! – закричал он, вскакивая с тахты и гневно потрясая сжатыми кулаками.

– Смотри, как бы он тебя самого не придушил, – заметила Юлия Тарасовна, скептически оглядывая его далеко не атлетическую фигуру. – Да и что, собственно, это изменит?

– Как что? Тебе не придется больше с ним спать! Он исчезнет из нашей жизни!

– Да, – согласилась она, – но вместе с ним исчезнет из нашей жизни твоя зарплата и моя квартира. Ведь я не единственная его наследница. Есть еще дети от первого брака. Конечно, мне кое-что достанется, но это – крохи. Где и на что мы будем жить? Хотя скорее всего тебя этот вопрос волновать уже не будет. Государство возьмет на себя заботы о твоем жилье и пропитании на ближайшие лет десять-пятнадцать.

– Тогда я убью себя! – чуть не плача воскликнул он.

– Ну-ну, без глупостей, – не на шутку испугалась Юлия Тарасовна.

Не для того она потратила кучу времени и денег, чтобы лишиться столь важного соучастника таким бездарным образом и, главное, в самый неподходящий момент. Стало ясно, что она немного перегнула палку. Справедливости ради следовало отметить, что палка оказалась довольно хилой. Тем не менее следовало исправлять положение. Заливаясь слезами, она бросилась к нему на грудь:

– Любимый! Если ты умрешь, я тоже не буду жить!

– Ах, дорогая! – всхлипнул незадачливый секретарь.

– Мой единственный! – сильно искажая реальность, вторила ему Юлия Тарасовна.

Дальнейшее описание этой душераздирающей сцены невозможно без наличия таланта шекспировского уровня. На худой конец – уровня автора сценария какого-нибудь мексиканского киносериала типа "Просто Мария". Отсутствие такового таланта лишь позволяет скупо констатировать, что в конце концов любовники сошлись на том, что с самоубийством можно подождать. Тем временем Юлия Тарасовна придумает, как безболезненно и с максимальным финансовым эффектом устранить ненавистного мужа. А уж потом предполагалось зажить припеваючи во взаимной любви, согласии и материальном благополучии. То есть пришли к тому, что и требовалось Юлии Тарасовне для реализации своего, несколько отличного от изложенного, плана.

Кроме этого, к огорчению Семко, в целях конспирации было решено от интимных встреч временно, до наступления описанных выше счастливых перемен, воздержаться. Как справедливо полагала многоопытная Юлия Тарасовна, это обстоятельство позволит поддержать в ее любовнике и сообщнике высокий боевой дух и с каждым днем усиливающееся чувство неприязни к своему начальнику и сопернику.

Глава 11

Выйдя из райотдела милиции, сыщики немедленно поехали на вокзал. Открыв названную Кобловым ячейку автоматической камеры хранения, они убедились, что "дипломат" – точная копия полученного накануне Крыловым у вдовы – стоит там в целости и сохранности. Не трогая его, Житков, бросив в щель заранее заготовленный жетон, опять захлопнул дверку.

Около часу дня сыщики подъехали к подъезду дома, где был установлен телефонный аппарат с указанным в газетном объявлении номером.

– Ты пока посиди в машине, а я пройду посмотрю, где эта квартира и что там вокруг делается, – сказал Житков, открывая дверцу.

– А почему бы нам не пойти вместе?

– Не хватало тебе столкнуться с вдовой нос к носу где-нибудь на лестнице. Тогда она тебе точно что-нибудь откусит. Или, на худой конец, отстрелит.

– Это почему?

– А потому, что она поверила тебе. Поверила, что ты болван и простофиля. А тут вдруг выяснится, что ты обманул и оскорбил ее в самых лучших чувствах, выследив ее тайное убежище.

Вдова дама крутая. Еще, чего доброго, и мне на орехи достанется. Ты уж посиди здесь, не губи, будь другом.

– Ладно, – буркнул Крылов, – иди, я газету пока почитаю.

– Вот это правильно, – одобрил Житков, – только мой тебе совет – держи газетку повыше, а то как бы она тебя и в машине не заприметила.

Вернулся он через шесть-семь минут.

– Ну что? – спросил Крылов.

– Ничего особенного. Третий этаж, двухкомнатная квартира, окна выходят во двор. Будем ждать. Встанем только где-нибудь в сторонке, подальше от подъезда. Обидно было бы действительно вспугнуть вдову, когда все дело уже, можно сказать, на мази.

Крылов, ничего не ответив, сплюнул три раза через левое плечо.

Зеленый "Фольксваген" Юлии Тарасовны появился без пяти минут два.

– Она? – спросил Житков напарника, почти не сомневаясь в ответе, когда водительская дверца открылась и из машины вышла женщина.

Расстояние было слишком велико, чтобы можно было в должной мере оценить красоту ее лица. Однако короткий светлый плащ, перетянутый на тонкой талии широким поясом, позволял убедится, что фигура и ноги были безупречны.

– Она, голубушка.

– Действительно хороша. Меньше ста долларов дать – у порядочного человека просто рука не поднимется.

– Ты меня, что ли, имеешь в виду?

– Нет, я абстрактно говорю. А ты вообще жлоб и халявщик. Даже мне спасибо не сказал за такое приятное задание – поближе познакомиться с вдовой.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Вот теперь пора ехать к следователю Черных. Чует мое сердце – скоро придется поздравлять его с повышением в должности.

Житков завел двигатель.

Припарковав машину напротив здания районной прокуратуры, сыщики направились к ближайшему телефону-автомату, шаря на ходу по карманам в поисках жетонов. Их, естественно, там не оказалось, и Крылову пришлось прогуляться до газетного киоска, расположенного метрах в двухстах от телефонной будки. Можно было, конечно, позвонить на конспиративную квартиру Юлии Тарасовны прямо из кабинета следователя Черных, если бы не такие зловредные побочные продукты технического прогресса, как определители телефонного номера.

Разговаривать с вдовой должен был Житков: его голос был ей незнаком. Набрав указанный в газете номер, он вскоре услышал напряженный, но вместе с тем не утративший бархатистости и мелодичности голос Юлии Тарасовны:

– Я вас слушаю.

– Я по объявлению, – без приветствий и предисловий буркнул в трубку Житков.

– Я догадалась. Каковы ваши условия?

– Двести баксов.

– Вы что-то перепутали. Я не собираюсь покупать у вас нефтяные скважины. Речь идет всего лишь о подержанном кожаном "дипломате", набитом хламом.

– Чего же ты так засуетилась? Ты на объявления в газетах больше потратила, чем я прошу.

– Не надо преувеличивать. Кроме того, мне он дорог просто как память о любимом человеке, – соврала вдова, не моргнув глазом.

– И почем, по-твоему, нынче память о любимом человеке?

– Сто баксов и ни цента больше, – твердо отрезала она.

Ей самой так часто приходилось заканчивать торг на этой сумме, что она, очевидно, запала в ее сознание, как естественное мерило всех человеческих свершений. Кроме того, вполне логично было считать, что сама любовь не может стоить дешевле, чем память о ней.

– По-твоему, я рисковал своей свободой, залезая в твою колымагу, из-за паршивых ста долларов? – взвизгнул от возмущения вошедший в роль Житков.

– Ну хорошо, – дрогнула вдова, – во сколько вы оцениваете свою свободу? Только, прошу вас, держите себя в руках.

– Сто пятьдесят.

– Вы что, чеченец?

– С чего это ты взяла? – удивился Житков.

– Вы непомерно завышаете финансовый эквивалент своей свободы. Но я вынуждена согласиться, – вздохнула вдова. – Какую процедуру обмена вы предлагаете?

– Завтра в это же время я тебе позвоню и сообщу номер ячейки автоматической камеры хранения и шифр. Ты подъедешь на своем зеленом "Фольксвагене" к вокзалу, откроешь ячейку и возьмешь свой "дипломат". В ячейке оставишь деньги. Не вздумай обмануть. Останешься без машины. Мы ее срисовали. Понятно?

– Понятно.

– Тогда до завтра.

Житков повесил трубку.

После этого он опять снял ее и набрал номер следователя Черных. Приятный женский голос, ответивший ему, вежливо объяснил, что Черных на месте нет и сегодня уже, по-видимому, не будет. Житков попросил оставить ему записку с его, Житкова, просьбой быть завтра на месте в десять часов утра для очень важного разговора.

– А не пора ли нам немного перекусить? – предложил Крылов, когда сыщики вышли из телефонной будки.

– Согласен. Кстати, тут недалеко есть замечательная забегаловка, где недорого и вполне прилично кормят.

– Поедем на машине?

– Давай лучше прогуляемся пешочком. Дольше парковаться будем. Да и погода такая, что грех не пройтись.

Погода действительно улучшалась прямо на глазах – туч не было и в помине, только легкие прозрачные облачка изредка прикрывали почти по-летнему жаркое солнце.

Забегаловка работала по принципу самообслуживания. Заставив подносы тарелками, сыщики сели за свободный столик в углу небольшого зала. Начальная стадия обеда прошла в тишине. Покончив с первым блюдом – рыбной солянкой, Крылов счел необходимым озвучить свои гастрономические впечатления:

– А ведь действительно неплохо приготовлено.

Как обычно, отставший от напарника в скорости поглощения пищи Житков молча кивнул.

– Знаешь, Паша, чего я никак не могу понять в этой истории? – спросил Крылов, принимаясь за второе блюдо – эскалоп с гарниром из жареного картофеля с зеленью.

– Чего?

– Зачем вдове понадобилось сломя голову бежать в это здание на Садовой в самый ответственный момент? Что в итоге и привело к столь печальным последствиям.

– Пока еще не привело, но, я надеюсь, все-таки приведет.

– Но тем не менее. Что ты по этому поводу думаешь?

– А черт ее знает. Может быть, туалет искала. Может, ей приспичило.

Крылов с сомнением поджал губы, но не нашелся, что возразить.

Глава 12

После того как проблема привлечения Евгения Семко в качестве союзника была успешно решена, Юлия Тарасовна приступила к выполнению следующего пункта своего разветвленного плана – его материально-технического обеспечения.

Этот пункт напрямую зависел от уже выполненного, основного и, как выяснилось, самого трудного условия – страхования жизни Александра Алексеевича Кривопалова. Дело в том, что ему казалось просто диким и неразумным тратить дефицитную наличность на столь сомнительные цели. Юлии Тарасовне стоило поистине титанических усилий убедить мужа решиться на эту страховку. И максимум, что ей удалось, это уговорить его на самую дешевую разновидность страхования – от несчастного случая. Таким образом, судьба Александра Алексеевича была предрешена им самим – ему предстояло умереть от несчастного случая. Это ограничение резко осложняло задачу Юлии Тарасовны, переводя ее из разряда чисто организационных в организационно-техническую. Но отступать перед трудностями было не в правилах предприимчивой женщины.

После долгих размышлений Юлия Тарасовна избрала для своего мужа смерть от удара электрическим током. В основу такого решения легли следующие соображения: во-первых, в последнее время у Александра Алексеевича обнаружились нелады с сердцем, а именно, его стала беспокоить сильная аритмия. Это заболевание предопределяет повышенную уязвимость от удара электрическим током. Об этом, кроме врачей и самого больного, знала только его жена. Во-вторых, будучи дипломированным и достаточно квалифицированным специалистом в области радиоэлектроники, Юлия Тарасовна небезосновательно надеялась самостоятельно разработать и изготовить необходимое для этого оборудование. Это обстоятельство удешевляло весь проект и, что самое главное, повышало его конфиденциальность, так как уменьшало число участников.

Вот изготовлением этого самого оборудования и наступила пора заняться после успешной вербовки под свои знамена незадачливого любовника – Евгения Семко. Принцип действия устройства был такой же, как у широкоизвестного средства самозащиты под названием электрошоке?. Только его, естественно, следовало сделать гораздо более мощным и дистанционно управляемым. Имелись и еще кое-какие технические проблемы, но все они в конце концов были успешно решены.

Для размещения устройства, как это правильно угадал Житков, было куплено три одинаковых кожаных, внешне ничем не примечательных, "дипломата". Все они сразу после покупки были отправлены для доработки в одну из многочисленных маленьких частных мастерских металлоремонта. Там все три "дипломата" снабдили металлическими накладками на ручках для обеспечения хорошего контакта с ладонью.

Необходимые для изготовления детали, в том числе конденсатор большой емкости, рассчитанный на достаточно большое напряжение, удалось без особенных хлопот приобрести на толкучке. Там же был куплен необходимый для работы минимальный набор инструментов. Сам процесс сборки устройства происходил в той самой квартире, где состоялось грехопадение секретаря Семко.

Проблема же приведения "дипломата" в действие была относительно легко решена с помощью радиоуправляемого игрушечного трактора, приобретенного в универмаге "Детский мир".

Трактор был разобран, и его исполнительный механизм занял предназначенное ему место в "дипломате". Для того чтобы вызвать разряд конденсатора на расстоянии в несколько сотен метров, достаточно было на пульте дистанционного управления трактором перевести рычажок в позицию "Задний ход". Такая дальность, прав да, обеспечивалась только при наличии в пульте новых и качественных батареек. С одной стороны, это не представляло проблемы, а с другой – главного конструктора вполне устраивала дистанция метров в пятьдесят.

Юлия Тарасовна не сама все это придумала.

Она прекрасно знала, что подобная методика широко используется преступными группировками для приведения в действие самодельных взрывных устройств.

Самые большие трудности вызвало конструирование и, главное, изготовление устройства, обеспечивающего второй, после накладки на ручке "дипломата", контакт с телом жертвы. В результате долгих размышлений и многочисленных экспериментов было выбрано довольно неожиданное, но, как выяснилось, вполне работоспособное решение. В его материальную основу был положен обычный бытовой сифон, наполненный тривиальной газированной водой. В нужный момент клапан, приводимый в действие тракторным пультом одновременно с включением накопительного конденсатора, освобождал пережатую трубочку, выведенную в дно "дипломата", и оттуда в землю у ног жертвы ударяла тонкая струя подкисленной воды, являющейся прекрасным проводником электрического тока.

Таким образом через струю сифона, падающую на сырую землю, и через ноги жертвы и его ладонь замыкалась смертельная цепь. Сифон автоматически закрывался после полного разряда конденсатора.

Выброс воды был незначителен по объему.

Поэтому наиболее эффективно устройство функционировало на сыром грунте. Это обстоятельство не создавало дополнительных проблем, поскольку в целях имитации несчастного случая с самого начала планировалось провести операцию в дождливую погоду. Кроме того, предполагалось, что во время дождя и толкучки у дверей троллейбуса никто не обратит внимания на тонкую струйку, ударившую на несколько мгновений из дна "дипломата".

Питание всей конструкции осуществлялось шестью батарейками и надежно обеспечивало его троекратное срабатывание.

* * *

Повод для вручения Александру Алексеевичу нового "дипломата" представился за неделю до покушения. В этот день Александр Алексеевич должен был отмечать свой день рождения.

Как оказалось, это был последний такой день в его жизни.

Юлия Тарасовна к приходу мужа с работы накрыла праздничный стол. Гостей не звали – Александр Алексеевич не любил долгих и шумных застолий. В тех случаях, когда супруги сами были к кому-нибудь приглашены, Александр Алексеевич норовил поскорее улизнуть домой и засесть за работу. Он был ярко выраженным трудоголиком.

В этот день Юлия Тарасовна попросила мужа прийти домой пораньше. Разумеется, он выполнил ее просьбу; он вообще мало в чем мог отказать своей обожаемой супруге. Пораньше, по его понятиям, это – часов в семь вечера.

Обычно он возвращался домой не раньше восьми. -Встретив Александра Алексеевича в прихожей, Юлия Тарасовна проводила его к столу, освещенному несколькими свечами. Поздравив мужа с днем рождения и иезуитски пожелав ему долгой и счастливой жизни, она преподнесла ему свой подарок:

– Вот, пупсик, это тебе от меня, чтобы ты носил его в руках каждый день и помнил обо мне. И, кроме того, я не желаю больше видеть эту гадость, которой ты сейчас пользуешься.

Под "гадостью" подразумевался старый потертый портфель, который верой и правдой служил Александру Алексеевичу с незапамятных времен. Юлия Тарасовна подозревала, что ее муж ходил с ним еще в среднюю школу. Если судить по фасону, то это было вполне вероятно.

– Спасибо, моя рыбка, – растроганно поблагодарил жену Александр Алексеевич, целуя ее в щеку, – только я как-то привык к старому...

– Ничего не желаю знать, пупсик, – нежно, но твердо возразила жена, его место на помойке, не будь таким ретроградом.

– Ну хорошо, – как всегда не выдержал ее напора Александр Алексеевич, только ты его пока, пожалуйста, не выбрасывай.

– Ладно, – пошла на компромисс Юлия Тарасовна, – пусть валяется в кладовке. Но давай же, наконец, сядем за стол.

– Конечно, конечно, – оживился именинник, довольный тем, что удалось отстоять старый портфель от окончательного уничтожения, – тем более что я зверски проголодался.

Ужин прошел, как пишут в газетах о дипломатических приемах, в теплой, дружественной обстановке. Почти без спиртного; бутылка шампанского, опущенная в серебряное ведерко со льдом, была выпита едва ли наполовину. Вспомнив об этом, Александр Алексеевич, знавший, что его жена, в отличие от него самого, неравнодушна к хорошим напиткам, галантно предложил:

– Рыбка, еще по бокальчику шампанского?

– С удовольствием.

Он наполнил бокалы.

– Слушай, пупсик, – неожиданно спросила Юлия Тарасовна, отпив одним глотком больше половины, – а почему ты называешь меня рыбкой?

– А что, тебе это не нравится? – забеспокоился именинник.

– Это зависит от того, какую, собственно, рыбу ты имеешь в виду. Налей еще, – она подставила мужу опустевший бокал.

– Да я никакую конкретную рыбу в виду совсем не имею, – озадаченно пояснил он, наполняя ее бокал.

– Ну а все-таки, – капризно потребовала она, – на какую рыбу я больше всего, по-твоему, похожа? На воблу?

– Ну уж нет, – запротестовал он, – только не на воблу. Для воблы ты слишком хорошо сложена.

– На селедку? – не унималась слегка захмелевшая Юлия Тарасовна.

– Тоже не годится, – он отрицательно покачал головой, втягиваясь в предложенную игру.

– Тогда сам сознавайся.

– Ты у меня золотая рыбка, – воскликнул он, радуясь своей находчивости.

Но не тут-то было.

– Нет, это сказочный персонаж, а я хочу знать, за какую реальную рыбу ты меня держишь. Может быть, за акулу?

– Нет. Уж если речь зашла о крупных хищниках, то ты скорее похожа не на акулу, а на косатку.

– Почему, пупсик?

– Косатка не так бессмысленно кровожадна, как акула, но при необходимости вполне может сожрать с потрохами кого угодно. Ты со мной согласна?

Юлия Тарасовна неопределенно пожала плечами, загадочно улыбаясь:

– Косатка, насколько мне известно, вовсе не рыба, а млекопитающее.

– Неважно, все равно в воде живет.

– Ты меня еще крокодилом назови. Он ведь тоже в воде живет.

– Для крокодила ты слишком красива.

– А тебе не кажется, что я немного похожа на электрического ската?

– Вполне возможно, – засмеялся он. – Что-то электрическое в тебе, безусловно, есть.

Особенно когда ты не пользуешься антиэлектростатиком.

Глава 13

Обсуждение дальнейших планов сыщики проводили в своем уютном офисе с традиционным кофе в руках.

– С чего завтра начнем? С визита к Черных? – спросил Крылов, с наслаждением вытягивая под столом свои длинные ноги – Нет, ты забываешь, что мы работаем не на Черных, а на Ягодина. И должны сначала ему сообщить всю полученную информацию.

– А если он будет против?

– Против чего?

– Против того, чтобы передать эту информацию Черных?

– Это уж дудки. Сокрытие улик преступления – тоже преступление. Так мы не договаривались. Да и с чего ты взял, что он будет против?

– Я к примеру спрашиваю.

– Слушай, не морочь мне голову своими примерами. Лучше набери номер Ягодина, я с ним договорюсь о завтрашней встрече.

– Пусть сразу деньги приготовит, – пробурчал Крылов, нажимая на кнопки телефонного аппарата.

– А вот это – мысль, – одобрительно кивнул Житков, взяв протянутую ему телефонную трубку.

– Ягодин у аппарата, – услышал он знакомый голос.

– Здорово, Василий Тихонович, Житков беспокоит.

– Привет, Павел Иванович. Как дела?

– Ничего, идут дела, голова пока цела. Забежишь завтра часиков в девять?

– Что, коньяк с Серегой раздобыли?

– И коньяк будет, и еще кое-что, – не без хвастовства заявил Житков.

– Ну, – радостно воскликнул Ягодин, – неужели что-то наклевывается?

– Клюнуло – будь здоров. Как бы леска не порвалась. Нужно подсачек приготовить.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что ты так неосмотрительно пообещал нам в качестве гонорара.

– Я знал, на что иду, обо мне не беспокойся.

– Тогда захвати с собой, а то коньяка не получишь.

– Чек тебя устроит?

– Вполне, я от налогов не уклоняюсь. Курс по сегодняшним "Известиям".

– Годится. Тогда до завтра?

– Только не опаздывай. Сергей весь коньяк выпьет.

– Да я раньше прибегу, не сомневайтесь.

Спасибо за приятную новость.

– Ну, тогда до завтра.

Житков повесил трубку:

– Старик прямо обалдел от радости. Купи сегодня бутылку приличного коньяка. Хоть с утра пить и нехорошо, но такой гонорар мы просто обязаны обмыть. К тому же, кроме Черных, завтра нам вроде ни с кем встречаться не придется, а он от нас теперь и не такое стерпит.

– Что значит стерпит? – возмутился Крылов. – Он сам должен нам пузырь поставить как минимум. Такое дело ему на блюдечке цоднесем.

– Ну его к черту, – поморщился Житков, – уж больно скользкий он тип. Не будем с ним связываться.

– Как скажешь, начальник, – покладисто согласился Крылов.

Он терпеть не мог пить со скользкими типами.

* * *

Массивная фигура Ягодина появилась на пороге офиса ровно в девять часов. По нему можно было проверять часы, отметил про себя Крылов.

– Где мой коньяк? – весело воскликнул Ягодин, снимая плащ и шляпу.

– А где наш чек? – не менее весело спросил Житков.

– Может, ваш коньяк не стоит этих денег?

– Фирма веников не вяжет.

– Придется поверить.

Ягодин полез в карман и достал большой кожаный бумажник. Из бумажника, в свою очередь, он достал сложенный вдвое чек и протянул его Житкову. Тот, мельком взглянув на него и убедившись, что сумма соответствует ранее обговоренной, сунул его в карман.

Крылов, догадавшись по выражению лица шефа, что все в порядке, поставил на стол бутылку, три стакана и блюдечко с заранее нарезанным лимоном.

– Ну, Василий Тихонович, разливай, – предложил Житков, – у тебя это здорово получается.

Ягодин не заставил себя просить дважды.

– За успешное окончание дела, – провозгласил Житков, поднимая свой стакан.

Возражений не последовало, и стаканы быстро опустели.

– Ребята, как я вижу, дело это пока только для вас закончилось успешно. А я все еще в неведении. Что вы там накопали? Расскажите, не томите, ради бога.

Житков вкратце изложил клиенту суть проделанной ими работы и полученные результаты.

– Молодцы ребята, – коротко, но веско похвалил сыщиков Ягодин. – Хорошо поработали. Я в вас не ошибся. И что вы теперь намерены делать?

– Сообщим все это следователю прокуратуры, – пояснил Житков. – А дальше он пусть сам решает. Мы свое дело сделали.

– А почему, кстати, вы не забрали этот чертов "дипломат" из камеры хранения?

– Зачем он нам нужен? В данный момент мы для прокуратуры не более чем источник информации. Официально мы к этому делу никакого отношения не имеем. Но стоит нам взять в руки этот "дипломат", как мы сразу же превратимся в участников этих событий и, соответственно, в свидетелей. Нас могут вызвать в суд, где мы будем обязаны объяснять, как и зачем мы залезли в эту камеру хранения. Всплывет факт нашей беседы с вором, укравшим "дипломат" из машины, и сам факт этой кражи. И мы наживаем себе если не врагов, то недоброжелателей как в прокуратуре, теряющей лавры единоличного автора раскрытия этого преступления, так и в милиции, нарушая джентльменское соглашение о неразглашении содержания нашей беседы с Шустриком. Не говоря уже о самом Шустрике, получающем на ровном месте еще один обвинительный пункт в своем приговоре. Одним словом, ничего глупее, чем взять этот "дипломат", мы придумать не могли.

– И как же дальше будут развиваться события?

Житков пожал плечами:

– Это дело следователя прокуратуры и оперативников, которым будет поручен арест вдовы. Но я на их месте позволил бы ей взять "дипломат" из камеры, фиксируя это скрытой камерой, положить туда деньги и отправиться к своей машине. У машины я бы ее и взял с "дипломатом" в руках. Остальное дело техники. Я почти уверен, что так оно все и будет проделано.

Арестовывать ее в вокзальной толпе в данном случае нецелесообразно.

– Да, – задумчиво согласился Ягодин, – наверное, ты, Паша, прав. Но, тут же оживился он, – для нас это уже не столь важно. Как ни болела, главное – померла.

Он поднялся со стула:

– Еще раз большое вам, ребята, спасибо. А я побегу, обрадую своих компаньонов и сотрудников радостным известием. Я пока еще ничего никому не говорил. Боялся сглазить. Но теперь вижу, что все у вас железно.

Суеверный Крылов постучал костяшками пальцев по столу.

* * *

Без пяти минут десять сыщики подъехали к зданию районной прокуратуры. Пропуска для них были уже заказаны, и почти сразу их проводили до дверей кабинета Черных. Он поджидал их, не скрывая нетерпения.

– Ну, чем порадуете, Павел Иванович? – без предисловий спросил он, пожимая вошедшим руки.

– Я думаю, Виктор Владимирович, что вам пора готовить новые звездочки на свои погоны, – многозначительно ответил Житков, усаживаясь на предложенный хозяином стул.

Глаза Черных радостно блеснули. Он знал – Житков не имеет обыкновения бросаться словами.

После того как Житков закончил свой отчет, гораздо, разумеется, более подробный, чем его рассказ Ягодину, Черных незамедлительно приступил к энергичным действиям. Сначала он связался по телефону с Оперативной службой и предупредил о срочно готовящейся операции.

– Может быть, нам уйти? – вежливо поинтересовался Житков. – Я полагаю, что мы свое дело сделали. Остальное прочитаем в газетах.

Черных задумался на несколько мгновений.

– Павел Иванович, – наконец вкрадчиво произнес он, – я, разумеется, перед вами в большом долгу. Да, да, не возражайте, пожалуйста, – воскликнул он, увидев, что Житков отрицательно покачал головой, – я таких вещей не забываю. Но сделайте, пожалуйста, мне еще одно одолжение. Поприсутствуйте, пожалуйста, хотя бы при аресте Кривопаловой. И мне, и оперативникам трудно будет с ходу въехать во все детали. Тем более что времени на это почти не осталось. А практика показывает, что возможны неожиданности. Ваши советы по ходу дела могут быть очень полезны.

– Согласен, – быстро отреагировал Житков. – К тому же позвонить вдове и рассказать ей о месте, где лежит "дипломат", лучше все-таки именно мне. Мой голос она уже знает.

– Совершенно верно, – облегченно вздохнул Черных.

– Тогда необходимо срочно провести совещание всех участников операции.

Житков по старой привычке непроизвольно взял на себя руководство. Черных, судя по всему, ничего не имел против.