Текст книги "Маньяк.(СИ)"

Автор книги: Борис Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

   И Фридрих Великий, встав в позу и откинувшись, процитировал:

   – Пускай нам говорит изменчивая мода

   Про тему древнюю: страдания народа.

   И что поэзия забыть ее должна.

   Не верьте, юноши! Не стареет она!

   Ну и свинья!.. Ну, между нами говоря, и говнюк!.. Хоть бы не врал... А вот идут господа Дидро и Вольтер... Тоже знаменитые демагоги, очковтиратели и прихлебатели. Тоже делали деньги и имя на вольности и свободолюбии. Эти кормились у стола императрицы Екатерины... и у других королевских столов. Но, конечно, при случае, они сами хотели бы получить государственную власть, например, в случае революции. Вот тогда бы они понаставили себе памятников на каждой площади и на каждом углу. Вот тогда бы они наелись чаю с котлетами!..

   Вслед за экономистами шел физик Энштейн, на его яйце было написано: «Всеобщая теория относительности». Правда, внизу яйца была видна четкая надпись, сделанная в 1919 году великим аэродинамиком и математиком Жуковским: «Ерунда.»

   Вслед за Энштейном, в отдалении от него, шла группа кретинов, которые несли 2 плаката: «Вселенная расширяется во все стороны и именно от того места, где мы находимся.» На втором плакате было написано: «Сначала был нуль, а потом Большой Взрыв.» В обоснование своей гипотезы они могли привести тысячу других гипотез. Сверху на них глядела бессмертная бесконечная Вселенная, покачивая своими боками.

   За ними шли чекисты, каждый из которых кричал:

   – Ненавижу собственную страну Россию! Буду убивать ее лучших людей! Хочу лизать задницу ЦРУ! Хочу лизать задницу кровавому диктатору Сталину!

   Каждый из чекистов получил хорошую квартиру и заработок 200 % от обычной ставки офицера Армии или Флота. При этом каждый из них мог настучать на любого офицера, и такого офицера уволили бы из Армии или Флота, или замариновали бы на мелких должностях.

   Каждый из чекистских генералов совершил какое-нибудь уголовное преступление, или участвовал в взрыве домов в Москве или Волгодонске, иначе он не получил бы генеральской должности, иначе ему не было доверия от марионеточного режима. С каждого доллара, полученного от продажи российско нефти, большая часть денег отправлялась в США. Рядом с чекистами шли их стукачи и агентура, в ошейниках, у каждого из рта торчал кусок пирога с черничным вареньем. Большинство хрюкали, как свиньи. За ними вприпрыжку бежал начинающий стукач заместитель председателя правительства Российской Федерации Дмитрий Рогозин.

   Рядом с ним шел Сальвадор Дали, недоделанный гений, с хохолком, с фашистским значком в петлице. На голове у Сальвадора Дали, на ногах, на лице, на руках, везде, было написано: «Гений!» Это он сам написал на себе все эти надписи.

   – А это кто такой? – спросил с улыбкой Лев Толстой у Рафаэля.

   – Это Сальвадор Дали, у него хорошее пространственное видение и много мелких точных наблюдений.

   – Что, он такой хороший художник?

   – Его мозг имеет объем примерно 10 % от мозга нормального человека, от нас с Вами.

   – А как вы оцениваете Шекспира? – спросил Рафаэль у Льва Толстого.

   – Невысоко. Конечно, это был сильный драматург. Но наряду с этим в нем много примитивного, недостойного гения. Автор «Слова о Полку Игореве» все же превзошел Шекспира с одного слова. Он сказал : « Что мне шумит, что мне звенит рано утром и перед зорями?..» Все же такое мышление, гениальность, было для Шекспира недоступно. Я считаю, что никакие школы и никакие произведения искусства вообще не нужны. Все это лишнее, пустое. И я жалею теперь, что в молодости написал столько книг и истратил на это занятие так бессмысленно свое время. Нужно просто родиться здоровым человеком и увидеть бездну неба и звезды над головой. Красоту мира не выразишь никакими словами. И если бы, скажем, так случилось бы однажды, что от Лермонтова осталось бы только одно стихотворение «Звезда», или «Встречу ль глаза твои...», или от Джека Лондона только один «Мексиканец», этого было бы вполне достаточно, и это равно всему их творчеству, и любой такой мальчик, сидя вечером на окне под звездами мгновенно поймет их с одного слова, вот как мы с вами понимаем Шопена или «Лунную» Бетховена. А Шекспир этого не понимал, или не сумел это выразить.

   – Понятно, – сказал Рафаэль, – А то некоторые считают, что вы не понимаете Шекспира.

   – Между нами говоря, это они меня не понимают, – с улыбкой сказал Лев Толстой.

   Вслед за Сальвадором Дали шел поэт Владимир Маяковский, громко выкрикивающий свои стихи: « Я люблю смотреть, как умирают дети!» Эти стихи Маяковский написал в молодости, в 22 года, «чтобы эпатировать буржуа». Недалеко от него, в толпе проституток и девок, шла любовь его жизни и звезда его поэзии Лиля Брик с тремя или четырьмя любовниками и мужьями. Со всеми ними она жила одновременно. Ее карманы были полны советскими червонцами, долларами, фунтами, польскими злотыми и другой иностранной валютой. На ее ногах были дорогостоящие шелковые чулки и ботинки из кожи кенгуру. Она была одета по последней парижской моде. За нею тащился ее любовник высокопоставленный чекистский начальник Агранов, завербовавший ее в НКВД. Он ныл и причитал:

   – Юлия Юрьевна, ну подождите меня!.. Ну подождите!..

   Следом шел поэт Вознесенский, утверждавший, что стриптиз есть развитие независимости, свободомыслия, и что это прогресс. Правда, Вознесенскому удалось однажды написать стихи «Пожар в Архитектурном институте.» Это была почти классика, это был выстрел в вечность, выстрел в небо.

   При этом Вознесенский постоянно утверждал, что поэт Пастернак выше поэта Есенина. Мозг Вознесенского составлял примерно 10 % от размера мозга Есенина, примерно размером с мозг Маяковского или Сальвадора Дали. Поэтому Вознесенскому было непонятно, что написано у Есенина. Поэтому он постоянно пытался Есенина спихнуть, и поставить на его место примитивного Пастернака, – точно так же как Маяковский постоянно пытался спихнуть с «корабля современности» первого поэта мира Пушкина, в некоторых строках которого есть что-то такое, что можно назвать сверхгениальностью, точно так же как в некоторых женщинах есть что-то такое, что можно назвать словом «счастье».

   Но Маяковский этого не понимал и не видел. Зато он мог громко орать, выступать на митингах, зарабатывать при государственной власти хорошие деньги, врать, не видеть и якобы не знать, что очевидно, и везде, на всем, делать надписи: «Я Гений!», – точно так же, как один гимназист сидит в одном месте, и говорит:

   – Граждане, я дурак! – а именно на толчке.

   Рядом с Маяковским шел известный голландский эстет и интеллигент с половым органом, покрашенным как пожарный кран красной краской, – он показывал его в окно со второго этажа малолетним школьницам, утверждая что это акт творчества. Правда, его за это ненадолго посадили в тюрьму, чем он очень гордился.

   На правом фланге, вместе с членами партийных съездов и депутатами Государственной Думы России, шел автор советского и российского Государственных Гимнов детский писатель Михалков со своим сыном кинорежиссером Никитой Михалковым. У обоих великовозрастных балбесов языки были красными от постоянного вылизывания начальственных задниц. Оба дебила претендовали на талант и даже гениальность.

   Рядом с ними шел Михаил Шолохов, бывший счетовод, продкомиссар чекистского карательного продотряда, убивший автора «Тихого Дона» и присвоивший его рукопись. В течении долгих десятилетий последующей жизни у этого «великого писателя» больше ни разу не проявился его талант, его мозг, его мышление, даже в короткой строчке какой-нибудь заметки в память Чехова. А кретинизм проявлялся многократно. Это был тяжелый, гнусный человек с мелким характером, живший в станице Вешенской за железным забором. А в будке около его дома круглосуточно сидел вооруженный милиционер.

   Рядом, опустив голову, шел растерянный Чехов, автор знаменитого рассказа «Злоумышленник», утверждавший, что Дениса Григорьева нужно отпустить из тюрьмы за то, что тот откручивал на железной дороге гайку от рельса. Что якобы этот Денис Григорьев не понимал того, что можно налима или щуку обменять у кузнеца на грузило, а легче грузило украсть, отвинтив его от рельса и вызвав крушение поезда. Шел писатель Антон Павлович Чехов под охраной маленького, чрезвычайно тощего ничтожного мужиченки в пестрядинной рубахе и крепких чекистских штанах. Его обросшее волосами и изьеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имели выражение угрюмой суровости. Вертухая звали Денис Григорьев .Рядом с Чеховым шли следователь и прокурор, отпустившие Григорьева на свободу, и староста его деревни. Денис Григорьев вел их в тюрьму, в Сибирь, в Магадан.

   Прямо напротив писателя Чехова под небольшим, висящем на черном штандарте квадратным хоругвем с надписью «Достоевский – ретроград» двигалась группа русской демократичесокой интеллигенции во главе с писателем Иваном Тургеневым: революционеры-критики Писарев, Черныщевский, Добролюбов и Белинский.

   У каждого из них на лбу невидимая рука начертала: «разрушитель России», «демогог», «нигилист» и «недалекий ум».

   Рядом с отцом Гапоном и агентом царской охранки Азефом шел писатель-графоман Максим Горький, автор замечательных мемуаров, громко читавший вслух свои произведения:

   – Море смеялось...

   Все они, как и тысячи их последователей в разных странах мира, несли миллионам простых граждан свет великой истины, до которой те сами не могли добраться. Все они пытались мозг орангутанга превратить в мозг Гайдна или Чайковского. Они требовали от этих людей того, чего для них не существует и не может существовать в природе. Поэтому и сами они не отличались от своих сограждан.

   20

   Лев Толстой, заложив ладони за веревочный пояс простой крестьянской рубахи, сказал:

   – Если эти люди и устроят свое общество так, как им хочется, то все равно ничего не изменится, будет только хуже. Чего же они хотят?

   – Они хотят соорудить, создать такое государство, которого еще не было на земле, где овцы станут быками, а волки кроликами, и где всем им будет «хорошо».

   – И им удавалось создать такое общество?

   – О, да! Конечно! Такое государство, такое общество называется черная мусульманская ортодоксия или церэушно-чекистская система.

   И, действительно.

   Рядом с представителями демократической интеллигенции, рядом с Вольтером, Чернышевским, Лениным, Карлом Марксом, Джефферсоном и яйцеголовым Сахаровым, сразу вслед за ними, большой группой шли работники ЦРУ, ФБР и НКВД-ФСБ, без которых их социальная система существовать неспособна, потому что в ней отсутствует твердое право. Это лавочка частных лиц. И хотя она прикрывается и обеспечивается такими словами как «веротерпимость», «толерантность», и «гуманизм», и «социальное общество» – все это было полной чушью, потому что не имеет ничего общего с реальностью жизни.

   Русские чекисты тащили за собой на веревке трупы генерала Рохлина, Петра Машерова и депутатов Российской Государственной Думы Виктора Ильюхина и журналиста Юрия Щекотихина, и других убитых ими патриотов России, а церэушники трупы полностью истребленной ими семьи Кеннеди.

   Работники ЦРУ шли получать деньги от наркоторговли, которую они многие годы и десятилетия контролируют по всему США и в Нью-Йорке. Если бы это было не так, никакой наркоторговли и организованной преступности в США, и в России, давно бы уже не было. Агенты ЦРУ создавали марионеточные режимы по всему миру, и имели большой денежный доход от горилл-шестерок, поставленных ими на власть в разных странах мира, например, в России. Это было главное поле их деятельности. Вся система общественной информации в США давно контролировалась ими и еврейскими националистами. Народ США напоминал толпу попугаев, повторяющих примитивные лозунги о американской демократии, которые им вдолбили в голову с детства. Они люди не понимали, что если право поражено на 1%, то значит, оно поражено полностью.

   Жители США приехали в Америку из различных стран, где они не выдерживали конкуренции с другими людьми, и имели очень низкий умственный уровень. Поэтому они научились его измерять при помощи таблиц. За несколько сотен лет в этой удивительной стране так и не появилось ни одного великого художника кроме писателя Джека Лондона, имени которого граждане США не знали.

   Вместе с гражданами США шел президент Буш, устроивший войну в Ираке. Буш через ЦРУ заработал 1,5 миллиарда долларов на иракской нефти и на этой войне. Вместе с ним шли конгрессмены и члены правительства США с взятками, полученными от различных фирм и медицинских страховых компаний. Все эти идиоты кричали о демократии. Их куриные мозги не позволяли обозреть мир на более длительную дистанцию. Уничтожая национальную демократию и национальное развитие в других странах, они истребляли европейскую культуру и собственное будущее. Сейчас этой страной управляла кучка еврейских миллиардеров при помощи ЦРУ.

   – Им нужен бич, а не мотор, – сказал поэт Александр Блок.

   – На земле может быть только один государственный строй, – сказал Лев Толстой, – неприкосновенность человека. Защита бесценной жизни человека.

   Было видно, что всю эту бескрайнюю шумящую и переливающуюся как море толпу по периметру охраняют церэушники и исламские фундаменталисты.

   20

   – Кто был последним великим поэтом? – спросил Лев Толстой.

   – Пабло Неруда, – ответил Су Ши.

   – Они знают об этом? Они знают это имя?

   – Нет. Это же толпа, это стадо. Но каждый из них считает что может управлять государством и судить о нем, и что его мнение имеет большое значение. Вот, смотрите, каждый безмозглый убежден в этом. Сейчас все они встанут на карачки и пойдут за Наполеоном умирать в Россию, или соберутся толпой и понесут плакат «Смерть врагам народа!» Порядочность и честность простого и глупого человека это преступление. Ради этой своей порядочности и правды они умирали за коммунизм, стояли в охранных цепях лагерей НКВД, служили в ЦРУ, ходили как стадо, толпой, на «демократические» сборища и митинги, и совершали массу других преступлений. Смотрите, смотрите! – они все уже с рождения стоят на коленях. Они все хотят достичь счастья через социальное благополучие, через деньги.

   – Но ведь за деньги ничего нельзя купить! – закричал Лев Толстой, – Главное, прогресс, это развитие человека, развитие психики! Какое счастье, если вы родились от здоровой матери, и видите красоту мира! Что может быть выше этого, какие вообще ценности можно купить за деньги? Мне это непонятно. Единственная ценность, это человеческая жизнь и светлый ум хорошего ребенка, вот единственное счастье на земле!.. Почему, вместо того, чтобы просто переходить улицу в положенном месте, эти люди постоянно возбуждаются, и пытаются немедленно улучшить жизнь и ухватить кусок хлеба, – благодаря чему и пребывают всегда в вечном хаосе?

   – Потому что они не понимают, что означает общество и государство, – ответил с улыбкой Конфуций, – Вся окружающая нас культура создана 1% людей, и они не имеют к ней никакого отношения. Как их не учи, все бесполезно. Они не понимают, что там написано, в наших книгах. Вместо того, чтобы переходить улицу в положенном месте и соблюдать законы государства, они плодят хаос.

   – И каковы же эти законы?

   – Тут нет ничего нового, и ничего сложного нет, – сказал Ярослав Мудрый, – посмотрите, как был устойчив древний Египет. Тысячи лет. Хотя и там происходили конфликты. Но возникали они только тогда, когда египтяне сами нарушали свои законы. Государство не может принадлежать частным лицам, оно должно управляться не частными лицами, а законами. Закон – это и есть государство. Кроме государства вас защитить некому. Если государственная цензура мешает Вам писать великие произведения искусства, как Владимиру Маяковскому, значит Вы дурак, и когда-нибудь Вы окажетесь в громадном концлагере. Гете, Толстому и Шостаковичу цензура не помешала написать их произведения.

   – Тут все дело в том, – засмеявшись и повернувшись, сказал Джек Лондон, – что если у вас нет мозгов, то и писать нечем.

   Это был великий писатель, как и Александр Блок. Это был тот низкий уровень, с которого начинается великая литература. Джек Лондон принадлежал к немногочисленной группе людей с абсолютно развитой и живой психикой. Поэтому он был гений. Поэтому тот мальчик, которого родит через 100, или 150, или 300 лет здоровая мать, обернувшись, увидит этого единственного гиганта, стоящего на краю Североамериканского континента. Поэтому любой мальчик, у которого есть хоть немножко гения и света в голове, всегда будет любить и ценить его как родного, близкого и понятного ему человека.

   Поэтому, сидя вечером у раскрытого окна, под звездным небом, на краю или окраине громадной Вселенной, такой мальчик, прочтя его книжку, всегда улыбнется и скажет, как когда-то говорил Пушкин:

   – Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!

   И он скажет:

   – Ай да Джек Лондон!

   Ду Фу повернулся к Льву Толстому:

   – Представляете, они даже считают примитивного писателя стилиста Хеменгуэя выше Джека Лондона, и даже не знают этого имени!

   – Не может быть!

   – Может быть, – сказал Кант, – Посмотрите на них.

   Перед ними колыхалось, шевелилось заполненное человеческими телами огромное человеческое море. Эти люди сами не знали, куда они идут, но твердо знали, что им нужно. Всем им нужно было кусок лишнего хлеба, хотя никто из них не умирал с голоду. Многие из них испытывали зависть и злобу, видя перед собой более развитого и успешного человека. Все они хотели того же, и немедленно. Яйцеголовые обещали им социальное равноправие, на деле же деньги всегда прилипали к их рукам. Они все излагали истину в последней инстанции, или истину, лежащую посередине, но она всегда была сверху, а потому всегда для них недоступна.

   – Они даже яйцеголового Александра Сахарова сделали всемирной знаменитостью и мировым гуманистом!

   – Не может быть!

   – Почитали бы Вы проект его «Конституции», – сказал Карл Великий, – Ну и кретин! Малограмотный человек. Если бы он стал президентом, это был бы второй Сталин, Ельцин, Мао, или Индира Ганди, или Берия! Он никак не смог бы контролировать государство и управлять им. Это был дурачек.

   – Если у него есть время заниматься этим, значит, что ему некогда заниматься наукой, – сказал физик Петр Капица, – Наверное, он таким способом удовлетворяет свою амбицию.

   – Они даже пытаются поэта-кретина Гумилева сделать классиком русской, а значит и мировой поэзии!

   – Не может быть!

   – Они создали госбезопасность и установили надзор за каждым человеком, что превосходит их в умственном отношении, и устанавливают за ним слежку и такие люди в итоге не могут организовать этих идиотов; они создают и уже создали законы, защищающие их кретинизм! Над каждым подъездом над дверью таких слишком умных и несогласных с ними людей всегда стоит глазок камеры видео наблюдения и скоро они создадут общество всеобщего электронного надзора, якобы в целях борьбы с преступностью и терроризмом, где будет место только кретинам.

   – Не может быть! – закричал Кант.

   – Идиотов становится все больше. За последние 80 лет в России не появилось ни одного великого поэта, художника или музыканта. Они уничтожили классовое общество, а значит и культуру! И это в России!

   – Не может быть! – закричал Кант.

   – Скоро все они встанут на карачки, и тогда уже больше не будет выхода.

   Толпа колыхалась, приближалась, качаясь в мареве, оттуда неслись крики, стуки барабанов и трещоток, звучала музыка, они несли хоругви, знамена и портреты. Многие шли в цепях, другие в смокингах, но большинство было простого народу. Каждый из них кричал:

   – Я идиот! Сделайте меня счастливым!

   Но Коля спал, прижавшись к стене одиночной камеры и ничего на слышал, и придурки его пока не достали. Назавтра ему предстоял допрос.

   21

   Между тем стало известно, что маньяк ухаживал за Наташей.

   Особенно были возмущены представительницы Районо и местной Ювенальной Юстиции. Подумать только, мужчине уже больше сорока лет, – нет бы выбрал себе какую-нибудь толстозадую тетку, у которой в дырке уже побывало пятнадцать человек, а он выбрал для своих ухаживаний неопытную, нетроганную девочку, которой всего-то 13 лет, лучшую ученицу в классе. Как бы они хотели, коблы, своими телами защитить от маньяка в эти минуты тринадцатилетнего ребенка!

   И где государство, которое не издает соответствующие законы, подозревающие в каждом человеке вооруженного садиста! И где же те родители, которые выпускают детей одних на улицу погулять, не обьяснив им, что вокруг ходят только одни вооруженные маньяки! И где же представители Ювенальной Юстиции, которые не отбирают за это детей у таких родителей, и не сажают их за это в тюрьму! Поучились бы у северных народов! Там свиньи уже давно встали на карачки и хрюкают, научившись сосать х*и, отбирают у родителей детей, отдают их чужим дядькам и тетям, и выпускают книжки, где вместо родителей, папы и мамы, уже давно нарисован на обложке большой продолговатый гондон, бесполый обьект, обозначающий родителей!

   И сам премьер-министр гей Норвегии Йенс Столтенберг между пленарными и парламентскими заседаниями неоднократно выезжает в парламентский Дом отдыха и там получает большое сексуальное наслаждение.

   И приехавший к нему перед принятием закона об однополых браках для изучения опыта президент Франции Франсуа Олланд, избранный вместо арестованного в Нью-Йорке провокаторами ЦРУ и ФБР Доминика Стросс-Кана, самолично изучая современный демократический опыт по строительству нового современного государства, приезжал к нему и сам лично получал большое удовольствие от начинающих политиков и стюардов.

   И, достав свою письку больших размеров, первоначально немного смущаясь, поминутно бросал в сторону наблюдающих лиц, как в театре актер:

   – О, как это современно! Как это естественно для человека моего уровня мышления!

   Когда он возвращался во Францию, у него возникли сомнения, и он спрашивал себя: «Пидарас я теперь, или не пидарас?!..»

   И пусть меня за мою книжку теперь, как политического изгоя, не пустят в демократическую Европу из родного города Болхова, и из Белева, и пусть возмущенная Европа злобствует против русского народа, в который раз удивляясь его отсталости и дикости, но я ответственно заявляю:

   – Сосать х*и отказываюсь и не буду!

   И другим тоже советую не только не сосать х*й, но и не давать сосать его, даже если вас попросит президент Франции.

   Наташу, по просьбе директора, вызвала учительница биологии Вера Ивановна, поговорить в классе биологии о Коле Свекольникове. Но Наташа ей ничего не сказала. Сказала, что они с Свекольниковым разговаривали, и что она его давно знает, и ничего особенного за ним не замечала.

   – Ну, хорошо, – сказала учительница, довольная. что избавилась от этой неприятной процедуры. Коля не знал, что уже известно о его отношениях с Наташей, и что о нем с ней разговаривают в школе. Его ожидали следователи.

   22

   Между тем о Свекольникове уже многое стало известно. Уже знали, что по ночам он уводил женщин в далекие темные места, и был известен его странный образ жизни. Многих расспросили, и многие о нем рассказали. Нашли бечевку,которая гуляла с ним вечером вдоль Говнотечки. Это была еще довольно симпатичная 34-х летняя крупная грудястая женщина с подбитым глазом. Она, правда, жила в квартире, но давно нигде не работала и хорошо знала всю местную алкогольную публику.

   Ничего не подозревающая немного пьяная женщина с гордостью рассказывала как она гуляла с Колей. Он ее пригласил после того, как она ему сказала, что раньше писала стихи.

   – Я написала стихи «Роза». «Прекрасна роза, дитя зари, увяла роза, друзья мои.»

   – Да ведь это Лермонтов! – сказал студент-практикант.

   – Да? Ну, значит, я спутала.

   Она явно ничего не соображала и не понимала как это Свекольников хотел ее убить. Сказала, что он гулял там с ней, потому что он поэт. Тогда ей рассказали про мясо в холодильнике.

   Видя, что от нее сейчас толку нет, ее отправили пока наверх в кабинет проспаться.

   Утром протрезвевшая и проспавшаяся женщина быстро написала довольно хорошим литературным языком, как гуляла с Свекольниковым поздно вечером около Говнотечки, он читал ей стихи, а потом хотел пырнуть ножом, но она вырвалась и убежала. Все последнее время, 2 недели, пряталась у подруги.

   Как только ментам стало известно, что Свекольников по ночам водил женщин в эти места, менты там все перекопали, с собаками, – все места около заборов, вдоль Говнотечки, все места обходили с собаками. Особенно старался полковник Михайлов, толстый, крупный как боров. Он гонял туда ментов, сам ходил с ними, лично щупом перетыкал там всю землю, впрочем, его потом все равно уволили из полиции за идиотизм.

   На Свекольникова в милиции вообще ничего не было, не было даже его пальчиков. Он вообще был там абсолютно неизвестен.

   Только нашли факт его задержания полицией Центрального района за распитие спиртных напитков с малолетними в два часа ночи у памятника Шиллера в сквере напротив областного Драматического Театра.

   Нашли участкового с Шота Руставели, который, как оказалось, полтора года назад в 11 часов вечера проверял Свекольникова в районе улиц Шота Руставели, но не проводил его в отделение, а только записал.

   Впрочем, и так было многое известно. Прежде всего было теперь хорошо известно, что Коля постоянно и долгое время обращался в среде опустившихся женщин, и многие из них после пропали, а такой аморальный странный образ жизни не ведет обычный порядочный человек. Было известно про кровь на поддонах в ближайшем от его дома бункере, и что эта женщина пропала, и что в последний раз она была именно с Свекольниковым. И уж конечно, все было хорошо известно про мясо, найденное в его квартире. На стеклянных банках прекрасно сохранились отпечатки его пальцев. Так что маньяку никак было не отвертеться. Все это складывалось в четкую определенную картину. Оказалось, что Свекольников неоднократно водил женщин к местам около Говнотечки, и потом они пропадали.

   23

   Следователь сидел на столе, прикусив нижнюю губу, и внимательно рассматривал сидящего напротив на стуле маньяка.

   – Я знаю, что вы хотите мне сказать своим скептическим взглядом, – сказал Коля, – Но вы не правы, не правы.

   Первая попытка поговорить с Колей обычными милицейскими методами не удалась. При первой же попытке силового и психологического нажима, Коля разбил физиономию рядом стоящего мента, тут его спортивная подготовка сразу же сказалась. Его немного повозили по полу, побили, надели наручники, но, в общем, оставили, и теперь разговаривали нормально. При малейшей грубости Коля спрашивал следователя:

   – Это вы про своего папашу рассказываете?..

   Ему терять было нечего.

   – Я только теперь понял, в чем мое призвание, – говорил Коля. – Я долгое время пытался написать книгу. Но все неудачно. Я понимаю теперь, что вся моя художественная деятельность – графомания. Но я этого долгое время не понимал, мне об этом сказали другие. Когда я начал печататься в интернете, я понял, что я никакой не писатель. А мое призвание – художественная публицистика. Вот именно описывать жизнь людей с непонятной, с неизвестной никому стороны. Ведь это так интересно! Описывать жизнь людей их словами, глазами, – неизвестную другим членам общества. У меня есть диктофон, и я все разговоры записываю. Для этого нужно чтобы мне доверяли. Я ничего не сочиняю, ни одного слова. Главное – не врать. Это самое трудное – писать правду. Представляете, как это интересно: людям со стороны взглянуть изнутри на жизнь этих людей! Тем, кто их жизни не представляет, они кажутся грязными бичами, и их жизнь неизвестна. Я даже с ними жил два дня их жизнью, бутылки, металлолом вместе собирали, но это конечно была глупость. Но есть просто интересные, потрясающие истории! Главное, не врать. Я их жизнь сейчас хорошо знаю. Я уже написал почти всю книгу. Вы представляете, как будет интересно, людям со стороны, незнакомым с такой жизнью, узнать эти истории.

   – Что тут интересного, в этих идиотах? – спросил следователь Баранов, который знал жизнь этих бичей вдоль и поперек, и ничего интересного в них не находил. – Ты лучше расскажи, почему у тебя человеческое мясо в холодильнике.

   – Я не знаю, я вам уже говорил.

   Нашли дачу в четырех километрах от Черняховска, – домик площадью в 11 метров на участке в шесть соток. Как оказалось, Коля в этом домике постоянно жил весной, осенью и летом уже 10 лет. Причем на дачу он ходил из Черняховска и с вокзала всегда пешком. Кусты смородины он посадил так, что, что там происходит на участке, со стороны не было видно. Участок он приобрел у бабки Мармырихи, бывшей дворничихи, причем не переоформлял, – бабка всем сказала, что это ее племянник, поэтому в правлении общества ничего не спросили, никого это не интересовало, – лишь бы деньги платил за землю и за электричество.

   Поехали в Черняховск чтобы посмотреть, не закопал ли он кого-нибудь на участке или под полом своей дачи. Повезли с собой туда Колю, чтобы посмотреть не начнет ли он там дергаться, и чтобы он им там все показал. Быстро собралась толпа, причем было непонятно, кого они собираются бить: маньяка или оперативных работников. Ситуация быстро накалялась, толпа и не думала расходиться. Старший оперативной группы, ничего не найдя, вынужден был быстро собрать людей и уехать. Причем, когда старенький «рафик» уезжал, многие побежали за ним, а по задним окнам вдогонку ударили палками. В такой обстановке маньяк вполне мог и сбежать.

   24

   Допросы продолжались. Колю спрашивали, зачем в черной клеенчатой сумке у него были нож, молоток и черные полиэтиленовые пакеты. Коля ответил, что он ехал с дачи и эти вещи ему были нужны для хозяйственных целей.

   Спросили про черный гроб, стоящий у него в подвале. Коля ответил, что гроб этот дорогостоящий, это он сразу определил как специалист, работавший в морге, поэтому взял его себе. Гроб этот он хранил на черный день, как хорошую вещь, чтобы в случае чего его продать.

   Спросили Колю, на какие деньги он жил. Тут Коля долго запирался. И только уже в самой безнадежной ситуации, когда на него стали вешать все висяки, связанные с исчезновением золота и женщин, которых поубивали за деньги их мужики и любовники; когда к нему начали приезжать следователи из районов, пытаясь повесить на него все подобные преступления, он сказал, что деньги ему ежемесячно присылала тетя Лида из Саратова, старая подруга его матери, участница Второй мировой войны. Он не хотел говорить об этом, потому что боялся, что тетя Лида узнает что он в тюрьме. Еще у него был гараж в обществе «Луч» на Тихорецкой, который он купил за 700 долларов в 2001 году после смерти матери на оставшиеся деньги когда после финансового кризиса 1998 года гаражи сильно подешевели, и теперь его сдавал. Кроме того, он и сам добывал какие-то деньги. Когда жил на даче, денег вообще почти не требовалось: продавал смородину, собирал малину в лесу целыми трехлитровыми банками, и тоже продавал, картошка была своя, навалом, ходил на рыбалку. Суповые куриные наборы стоили копейки, – а что еще нужно?.. «Вообще там был рай, – сказал Коля, – Какие девочки там ко мне бегали!» Проверили счета переводов по «Юниумстримбанку», по Сбербанковской карточке на имя Сурдаковой Лидии Иосифовны, которая была у Коли, и на счету оказалось 102 тысячи рублей, и все подтвердилось. Менты, как ни странно, сдержали слово, и тете Лиде о его аресте ничего не сообщили.