Текст книги "Краткая история спецназа России"

Автор книги: Борис Заякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Офицер, который лично уничтожил моджахеда со «Стингером», был отмечен лишь орденом «Красной Звезды». На большую награду он не тянул, по мнению начальства, имел взыскания. Начальство заботилось только о себе. Поползли первые слухи о выводе советских войск с юга Афганистана летом 1988 года. Надо было успеть самим получить награды.

Наибольший эффект облеты имели в южных провинциях, где относительно ровная местность просматривалась с вертолетов на большом расстоянии, и моджахедам было трудно укрыться.

В афганской войне существовали свои неписаные правила, которым старались подчиняться, чтобы сохранить жизнь. Стоило вертолету со спецназом зависнуть над едущей автомашиной или группой кочевников, как те должны были остановиться.

В случае неподчинения экипаж вертолета давал предупредительную очередь из пулемета перед движущимся объектом. Обычно даже самый туго соображающий кочевник или крестьянин после этой очереди понимал, что от него хотят, и останавливался.

Если на земле игнорировали предупредительный сигнал, вертолеты открывали огонь на поражение из всего бортового оружия. Однако в любом случае, будь то мирный караван, рейсовый афганский автобус, или наоборот – транспорт моджахедов, досмотровая группа высаживалась, чтобы произвести проверку объекта, или в случае сопротивления добить моджахедов и забрать их оружие.

Возможные варианты действий зависели от конкретной обстановки. Сродни облетам было совершение рейдов на бронетехнике. Военнослужащие спецназа на БТРах порой до десяти суток, не заходя на базу, колесили по своему региону, наводя порядок в пустыне.

Эти действия были менее результативны, чем засады, но и они доставляли моджахедам немало беспокойства, отличаясь тем, что столкновение было неожиданным для обеих сторон, если, конечно, спецназ не устраивал засаду где-нибудь на тропе, спрятав свои бронемашины подальше.

Например, на группу спецназа из 25 человек на пяти бэтээрах в районе Саркала под Аргандабом выехал пикап «Тойота», кузов которого был набит исламскими партизанами, вооруженными стрелковым оружием и гранатометами.

Спецназовцы первыми пришли в себя от неожиданности. Дело происходило ночью, но, несмотря на темноту, их огонь был точен. В считанные секунды они изрешетили машину и всех сидящих в ней.

Рейд нельзя было отнести к числу увеселительных прогулок за скальпами. Боевое донесение Лашкаргахского батальона спецназа свидетельствует, что на вторые сутки бойцы напоролись на засаду. Это произошло в районе Мусакалан в провинции Гильменд.

Естественно, спецназ во время своего пребывания в Афганистане не ограничивался проведением чисто боевых действий. Ему приходилось заниматься и разведкой.

Обычно мелкие группы по 12–18 человек занимали позиции вдоль караванной тропы и, замаскировавшись, фиксировали все передвижения исламских партизан. Полученные данные передавались по рации на базу, а при необходимости вызывалась авиация для уничтожения обнаруженных целей.

Часто спецназ проводил операции, которые можно назвать маскарадом. Переодевшись в афганскую национальную одежду, спецназовцы под видом мирного каравана, или отряда моджахедов проникали на территорию, которая контролировалась исламской оппозицией, и нападали на застигнутых врасплох афганцев.

Обычно эти операции проводились с участием сотрудников ХАДА и их агентов из числа местных жителей. Однако, осуществление подобных операций осложнялось многими обстоятельствами.

Солдаты были одного возраста, а моджахеды, за которых они должны были себя выдавать, наоборот, не являлись одногодками. Среди них были и юнцы, и старики, и мужчины среднего возраста.

На отращивание бород и усов солдатам также требовалось время, не предусмотренное воинскими уставами. К тому же, многим не нравилось красить свои волосы в радикально черный цвет, после чего в течение нескольких месяцев их было невозможно отмыть до природной окраски.

Даже походка солдата, пусть и облаченного в афганскую одежду, выдавала в нем европейца. Для участия в маскараде старались отобрать побольше уроженцев Кавказа и Средней Азии из числа военнослужащих, но и они не имели привычки носить на ногах афганскую национальную обувь типа сандалий под названием «чапли».

От них быстро уставали ноги. Особенно смешно выглядели спецназовцы с квадратными плечами, на которых чуть ли не лопалась по швам паранджа из тонкой ткани.

Для успешного проведения маскарадных операций спецназ прибегал к различным хитростям и уловкам, чтобы сбить с толку моджахедов. Обрядиться в истрепанную одежду местного жителя – дело простое.

Куда труднее выйти незамеченным со своей базы. Ведь все дороги и подступы к ней находились под постоянным наблюдением исламских партизан.

Стоило колонне бронемашин со спецназом покинуть пределы пункта постоянной дислокации, как агентура противника немедленно оповещала своих по радиостанции о выходе рейнджеров.

Моджахедам с передатчиком было вовсе не обязательно постоянно торчать у ворот базы, и ждать, пока их накроют с помощью службы радиоперехвата.

Они могли за десяток километров от базы спецназа оборудовать укрытие на какой-нибудь горе, откуда бы просматривалась интересующая их местность. А у ворот базы оставался подросток или старик, не вызывающие подозрений.

Почти каждый афганец старше четырнадцати лет употребляет насвай, который хранится у него в небольшой, величиной с детскую ладошку, металлической коробочке.

Тщательно отполированная внутренняя сторона крышки такой коробочки с успехом заменяет зеркало, и солнечный луч, отраженный ею, виден с горы за много километров.

Подобной сигнализацией пользовались в Афганистане и сто, и двести лет назад. Мусульмане хорошо понимали, чем может обернуться для них внезапное появление рейнджеров на караванных тропах, поэтому их внимание привлекала в основном бронетехника, покидающая базу.

Грузовики, служившие для хозяйственных нужд, интересовали их гораздо меньше. Зная об этом, в кандагарском батальоне спецназа нашли оригинальное решение проблемы незаметного для глаз моджахедов выхода с базы.

У спецназовцев для маскарадных действий имелось несколько трофейных японских вездеходов марки «Тойота» и «Симург». Перед выходом на операцию эти машины вкатывали по доскам в кузова мощных отечественных КРАЗов и ЗИЛов.

Затем над кузовами грузовиков натягивался тент. Под ним же прятались переодетые под афганцев участники маскарада, и небольшая колонна грузовиков покидала базу.

Выйдя на шоссе и проехав по нему, колонна сворачивала на грунтовку, или в сухое русло какой-нибудь речушки. В укромном месте, защищенном со всех сторон берегами реки или сопками, «Симурги» и «Тойоты» по доскам выкатывались на землю.

В них немедленно рассаживались рейнджеры. Через минуту типичный духовский караван растворялся в пустыне. Грузовики же, сделав небольшой круг, выезжали на шоссе и возвращались на базу.

По воспоминаниям военнослужащих этого батальона, подобные маскарады весьма часто проводились летом и осенью 1987 года, и моджахеды попадались на эту уловку.

Используя момент внезапности, спецназовцы, как снег на голову сваливались на исламских партизан. Был случай, когда маскарадный караван подкатил к речке.

К головному вездеходу неожиданно из укрытия вышли два моджахеда. Приняв спецназовцев за своих, они вызвались показать брод. В благодарность за услугу спецназ прихватил с собой на базу обоих.

Анализ действий спецназа в Афганистане в период с 1984 по1989 год подтверждает его высокую результативность. Батальоны спецназа, составлявшие лишь 5 % от численности личного состава 40-й армии, давали до 60 % результата всех советских войск, находившихся в Афганистане.

Однако, и спецназу было не под силу подавить активность моджахедов и перекрыть всю границу. Сами бойцы и офицеры спецназа, чтобы о них не сложилось впечатление как о каких-то суперменах, признавали, что лишь, в один из трех выходов с базы они имели столкновения с противником.

И это при условии, что спецназ в отличие от всех остальных советских частей, не был обременен во время операций гигантскими, неповоротливыми колоннами грузовиков, танков и артиллерии, что в распоряжении спецназа всегда была вертолетная авиация, и офицеры спецназа были практически самостоятельны в планировании боевых действий.

К тому же спецназ имел возможность отбирать для себя солдат из числа прибывших новобранцев. Многие другие части были лишены подобного отбора, и туда попадали служить скопом больные, физически неразвитые и иногда практически неграмотные призывники.

Сам престиж службы в элитных подразделениях советской военной разведки ко многому обязывал каждого солдата и офицера спецназа и служил сильным средством в психологической подготовке этих людей к боевым действиям.

Военнослужащие спецназа наносили очень ощутимые потери моджахедам, теряя при этом во много раз меньше. Вопросы идеологии и политики их интересовали мало.

Они не мучились проблемой, насколько моральна эта война. В Афганистане они выполняли свою обычную работу и стремились делать ее добросовестно и профессионально.

История афганской войны имеет свои белые пятна. Ни в советских, ни в достаточно многочисленных западных исследованиях, почти не появлялось упоминание об отдельной роте спецназначения, введенной в Афганистан в 1980 году и дислоцировавшейся в Кабуле.

В самой афганской столице, буквально наводненной советскими войсками, мало кто знал, что у подножья печально известного холма Таджбек снова появились парни из спецназа.

Когда джихад только набирал обороты, советскому командованию казалось, что одной роты этих войск будет вполне достаточно для подавления наиболее опасных очагов вооруженного исламского сопротивления по всему Афганистану.

Дальнейшее развитие событий выявило ошибочность подобной точки зрения. Хотя рота и была превращена в пожарную команду, которую перебрасывали из одного конца страны в другой, ее сил не хватило бы на противостояние моджахедам даже в одной провинции.

Лишь к весне 1985 года, когда вдоль границы с Пакистаном и Ираном встали батальоны спецназа, роту перестали гонять по всему Афганистану и перенацелили на ведение боевых действий исключительно в провинции Кабул.

Служба в кабульском гарнизоне, который составлял почти четверть от численности всех советских войск, находившихся в Афганистане, имела свои ощутимые плюсы.

Кабульские базары потрясали взоры самых требовательных покупателей разнообразием товаров, привезенных со всего мира. В отличие от провинциальных гарнизонов, здесь достаточно легко решался женский вопрос.

Вольнонаемных служащих-женщин, работавших в госпиталях, столовых, банно-прачечном комбинате, военторге, всевозможных штабных канцеляриях и радисток было в избытке. Транспортные автомобильные колонны и самолеты ежедневно доставляли в Кабул достаточное количество продовольствия.

Несмотря на процветавшее разворовывание продовольственных грузов и их дальнейшую перепродажу в афганские торговые лавки, обеденные столы в кабульском гарнизоне были гораздо богаче, чем на периферии.

Каждая советская артистическая знаменитость того времени, посетившая Афганистан, давала обязательный концерт в гарнизонном доме офицеров. Здесь же регулярно показывались относительно новые художественные ленты.

По-разному служилось людям в кабульском гарнизоне. Одни подразделения регулярно ходили на операции, другие все время стояли в городе.

На долю спецназовцев выпала беспокойная и опасная работа – рота не выходила из боевых действий. Как правило, на самой базе одновременно отдыхали не больше одной-двух групп, остальные группы сидели в горах на караванных дорогах.

С самых первых дней своего присутствия в Афганистане рота укомплектовывалась кадровыми офицерами и прапорщиками спецназа, а ее руководство имело специальное разрешение, подписанное начальником штаба армии, о первоочередном отборе новобранцев, прибывших на войну из Союза.

Во все остальные подразделения, включая воздушно-десантные и десантно-штурмовые, отбор пополнения проходил во вторую очередь. Рота считалась одним из наиболее результативных и наиболее подготовленных в профессиональном отношении подразделений 40-й армии.

Это подтверждается теми потерями, которые понесли спецназовцы в ходе боевых операций. Например, в период 1984–1986 годы в роте погибли всего три человека, и девять было ранено. Для постоянно воюющего подразделения это – минимальные жертвы.

О степени результативности работы рейнджеров можно судить по многочисленным успешным операциям роты. Одна из таких операций была проведена в ноябре 1985 года.

После боевых действий в районе Сафедсанг по гардезской дороге советские войска возвратились на свои зимние квартиры. Лишь рота спецназначения не ушла вместе со всеми, а затаилась там, где только что прошли бои.

Моджахеды были в полной уверенности, что опасность миновала. Этим воспользовались рейнджеры. Они перекрыли ущелье, по которому проходила караванная тропа.

Их расчет был точен: на территории, подконтрольной моджахедам, скопилось множество караванов, так как шла операция. Теперь моджахеды должны были возобновить проводку караванов.

Одна группа спецназа устроила засаду в заброшенных крестьянских домах вдоль тропы на выходе из ущелья. Другая – там, где начиналось ущелье.

Ждали недолго. Едва стемнело, на тропе появился караван с охраной, направлявшийся со стороны Гардеза в баграмскую долину. Исламские партизаны везли стандартный груз – оружие, боеприпасы, медикаменты.

Спецназ подпустил их поближе и открыл огонь из всего имеющегося оружия. Моджахеды пытались отбиваться, но на открытом месте много не навоюешь против тех, кто залег за толстыми глинобитными стенами.

Часть моджахедов была перебита, другая бросилась с тропы в сторону скал, чтобы уйти от губительного обстрела. Однако гора была столь отвесной, что шансы афганцев вскарабкаться на нее оказались равны нулю.

Спецназ продолжал вести огонь. Оставшиеся в живых моджахеды решили сдаться в плен. С криками они развернулись и побежали к дувалу, где была засада.

Метров за 50 до нее они напоролись на минное поле, которое установили рейнджеры перед тем, как занять позиции. В плен брать стало некого.

Вторая группа заметила несколько часов спустя в своем секторе какое-то движение. Открыли огонь наугад. В ответ не раздалось ни единого выстрела.

Уже утром, когда о ночном происшествии забыли, один из спецназовцев, осматривая в бинокль местность, заметил несколько вьючных животных, которые бродили возле фруктового сада недалеко от тропы.

Рейнджеры решили проверить груз, притороченный к животным. Велико было их удивление – во вьюках и мешках оказалось оружие. Здесь же лежали убитые лошади и верблюды с аналогичным грузом.

Было найдено и несколько трупов моджахедов. В сад по земле тянулись кровавые следы. Улов за ночь был внушительным – десятки единиц автоматического оружия, несколько безоткатных орудий, шесть переносных зенитно-ракетных комплексов «Стрела-2» польского производства, большое количество разнообразных боеприпасов.

Собрав трофеи, спецназ поспешил покинуть район, так как моджахеды, подсчитав количество своих противников, постарались бы уничтожить роту.

Вернувшись с операций, рядовые спецназовцы отсыпались и готовились к новым выходам, а их командиры в это время были вынуждены еще и сражаться за место под солнцем для всей роты.

Жизнь на территории штабного городка имела свои недостатки. Казалось бы, подразделение, дающее постоянный отличный результат и несущее при этом минимум потерь, должно быть окружено особой заботой командования.

Речь не идет о каких-то умопомрачительных привилегиях. Они даже и помыслить не могли о двухнедельных развлечениях в самых экзотических районах земного шара после полугодичного пребывания в боях.

Подобная практика существовала в американских войсках во время войны во Вьетнаме. В социалистическом лагере существовала иная шкала ценностей. Спецназовцы были бы уже рады, если бы им со складов выдавалось то, что просто необходимо для службы и ведения боевых действий.

Однако штабная публика любила щеголять в тельняшках и экспериментальной полевой форме, считая, что это придает ей особый шик, мужественность и импозантность в глазах гарнизонных дам.

Со складов тащили безбожно. В результате рота, для которой предназначалась эта форма, оставалась ни с чем. Чтобы получить те же самые десантные тельники, или маскхалаты, командиру роты приходилось выдерживать бой на складах и в канцеляриях вещевых служб.

Легче было лечь, на вражескую амбразуру, чем выбить из интендантов летние спецназовские комбинезоны песочного, или камуфляжного цвета. Война в Афганистане показала, что обмундирование и снаряжение советских военнослужащих безнадежно устарело и не отвечает требованиям войны.

Именно поэтому каждый солдат стремился на операции раздобыть для себя трофейный нагрудный подсумок для магазинов, рюкзак и спальный мешок иностранного производства.

Армейские сапоги и ботинки также мало подходили для походов по горам. Приходилось на свои деньги покупать в местных дуканах кроссовки, которых хватало ненадолго.

За все время войны советское командование так и не смогло решить эту проблему. Впрочем, по воспоминаниям одного из командиров рот, в 1986 году его срочно вызвали в штаб, чтобы продемонстрировать новинку оборонной промышленности.

На столе в кабинете начальника стояла пара прекрасных кроссовок грязно-зеленого цвета. Командира роты заверили, что вскоре все его подчиненные будут щеголять в горах в подобной обуви. Естественно, эти кроссовки он увидел в первый и последний раз. Эксперимент завершился, не начавшись.

Подобная история произошла и с нагрудными подсумками для боеприпасов, как их называли лифчиками. В роту спецназа привезли десять образцов нового изделия – экспериментальные нагрудные подсумки для боеприпасов.

Все они оказались отвратительного качества. Спецназовцы до последнего дня своего пребывания в Афганистане продолжали выходить на операции, таская на себе подсумки, пошитые в Китае и Пакистане, захваченные на боевых операциях.

Советская оборонная промышленность производила прекрасное стрелковое вооружение, замечательную бронетехнику и самолеты, боеприпасы высокого качества, но когда нужно было позаботиться о конкретном человеке – она выдавала низкосортную продукцию, будь то одежда, медикаменты, или консервированная пища.

Существовала другая напасть, которая преследовала спецназ и десантуру между выходами в горы и пустыни на боевые. Старшие начальники, кто напрямую, а кто завуалировано, требовали для себя боевых сувениров.

В ход шло все: сабли и кинжалы, винтовки и пистолеты, инкрустированные кожаные ремни моджахедов с карманчиками для патронов, югославские ботинки с высоким берцем, обмундирование, спальные мешки, дефицитные медикаменты и прочие вещи, которые доставались спецназу в качестве трофеев. И этот алчный натиск начальства удавалось отбить далеко не всегда.

Благодаря своей высокой профессиональной подготовке военнослужащие роты умудрялись выбираться без поражений из критических ситуаций.

На весь Афганистан наделала шума десантная операция в районе Заранджа на афгано-иранской границе зимой 1983 года. Кроме роты спецназа в ней приняли участие два десантно-штурмовых батальона.

После высадки с вертолетов перед войсками стояла задача разгромить базу моджахедов, расположенную в долине между двумя грядами невысоких гор.

В соответствии с планом операции агенты ХАДА должны были обозначить кишлак, в котором находилась база, треугольными полотнищами материи белого цвета, острые углы которых указывали бы направление на кишлак. Полотнища предполагалось разместить на нескольких вершинах этих двух гряд.

Однако, то ли из-за ошибки летчиков, то ли из-за ошибки агентов высадка десанта произошла совершенно в другом районе. Полотнища были разложены, кишлак стоял на месте, горный рельеф полностью соответствовал макету, по которому рейнджеры готовились к операции. Десант высадился и очутился в Иране.

Бой длился недолго. Нападения явно не ожидали, поэтому сопротивление было слабым. Когда с кишлаком было покончено, спецназовцы обратили внимание на то, что некоторые из погибших моджахедов одеты в незнакомую иностранную военную форму с погонами.

В центре кишлака находился просторный дом, над которым развевался трехцветный флаг. Ничего подобного спецназовцы раньше на разгромленных базах моджахедов не встречали.

Из короткого допроса пленных стало ясно, что высадка произошла в Иране. Тот кишлак, в котором должна была проводиться операция, оказался за спинами спецназовцев в 15 километрах.

В этой же деревне размещался пост иранской пограничной стражи и небольшая перевалочная база моджахедов. Окончательно картина прояснилась под утро, когда десантники были атакованы иранским мотопехотным батальоном, действия которого поддерживала с воздуха пара «Фантомов».

Воевать с армией соседнего государства спецназовцы не собирались. Надо было срочно убираться восвояси. Настроение у рейнджеров упало до крайней черты: мало того, что они не выполнили поставленной задачи, так еще и наследили в чужой стране.

По словам участников вылазки, отступление они проделали мастерски – бежали быстро. Рота практически не понесла потерь. В Кабуле их и летчиков уже ждал большой скандал, так как Иран после этого происшествия собирался предпринять политический демарш, вплоть до ноты протеста и созыва внеочередной ассамблеи ООН.

Кремлевскому руководству с большим трудом удалось сгладить ситуацию. Наград за прогулку в соседнюю страну никому не дали, но военнослужащие роты ходили по Кабулу героями, а их авторитет в глазах столичного гарнизона неизмеримо вырос.

По частям гуляли кем-то сочиненные байки, что победа рейнджеров под Заранджем была столь убедительной, что Тегеран был близок к капитуляции.

С 1985 года рота стала действовать только в Кабульской провинции. Работы ей хватало, так как почти вся территория вокруг города, за редким исключением, находилась под контролем оппозиции.

Часто рота выходила на маскарадные операции. Приходилось проявлять максимум осторожности и осмотрительности, так как опасность исходила не только со стороны моджахедов, но и со стороны советской и афганской правительственной авиации.

Одетых в афганскую национальную одежду, с оружием в руках спецназовцев могли принять за исламских партизан и расстрелять с воздуха. Подобные случаи изредка происходили в Афганистане.

К проведению маскарадных операций рота была готова от и до. Каждый военнослужащий имел комплект национальной одежды, два комплекта летней и зимней формы афганской армии.

По личному распоряжению Бабрака Кармаля роте было передано два новеньких японских вездехода «Датсун». К ним прилагался целый набор номеров, как частных, так и государственных.

Маскировка во время выходов на задания была столь искусной, что однажды местные жители приняли головной дозор спецназовцев за моджахедов и попросили их не ходить по тропе, так как недалеко размещался сторожевой пост советских войск.

Рота псевдодухов рисковала забираться и такие уголки провинции, куда крупные силы советских войск могли войти только при артиллерийской и авиационной поддержке.

При подготовке к операциям в роте в основном использовали информацию, поступающую из ГРУ и ХАДА. Наиболее точной, по мнению командного состава роты, обычно оказывалась информация афганской службы безопасности.

Контакты между оперативными офицерами ХАДА и ротой послужили почвой для одной криминальной истории, в свое время взбудоражившей Кабул.

По одной из неофициальных версий, в результате интриг в самом министерстве афганской госбезопасности один из ее чинов тесно сотрудничавший с ротой спецназа, оказался неугодным в среде своего руководства.

Скорее всего, он стал жертвой внутрипартийных интриг между партийными группировками «Хальк» и «Парчам». Его решили скомпрометировать, поймав на факте незаконных действий совместно со спецназом.

Во время одной из операций в пригороде Кабула малочисленная группа спецназа под прямым руководством командира роты и его заместителя вместе с этим офицером афганской госбезопасности произвела налет на дом одного состоятельного торговца, который, по разведданным, одновременно являлся видным деятелем исламского подполья в столице.

Во время операции было убито три гражданских лица из числа родственников торговца и его прислуги, а в доме был произведен обыск. Вскоре офицер ХАДА был арестован, а министерство безопасности выступило с заявлением, что налет был произведен по сговору между спецназовцами и данным сотрудником безопасности с целью грабежа.

Торговец же объявлялся совершенно невинным лицом, а ущерб, причиненный ему, подлежал компенсации. Афганская сторона обратилась с требованием в советскую военную прокуратуру наказать виновных.

Командир роты и его заместитель были арестованы. Их судили, но впоследствии оба были амнистированы. Эта история произошла накануне вывода роты спецназначения из Афганистана летом 1988 года.

Она была отправлена в Союз в числе первых подразделений спецназа, окончивших свою боевую деятельность на афганской войне. Рота провела на боевых восемь трудных лет, больше, чем остальные части спецназа. За плечами военнослужащих роты были победы в проигранной войне, поэтому они покидали Кабул с гордо поднятой головой.

Количество моджахедов, которые активно, с оружием в руках участвовали в сопротивлении, было не так уж велико – максимум 50-200. тысяч человек.

Во все годы войны в Афганистане проживала масса людей, превосходившая численность моджахедов в десятки раз. Это преимущественно женщины, дети, лица преклонного возраста или люди, просто не воюющие в силу различных причин, в том числе и мужчины.

Все эти категории населения, на первый взгляд, не принимали участия в джихаде, занимая нейтральные позиции. Так ли это? Один из солдат спецназа, проходивший службу в Кандагаре, сказал: «Я постоянно чувствовал, что мы воюем на враждебной земле, что все в кишлаках смотрят на нас волком».

Аналогичные чувства к местному населению испытывали рейнджеры спецназа, которые почти в каждом афганце видели врага и в своем большинстве считали, что даже те, кто не носил оружие, были духами, или их помощниками.

И спецназ, и местное население были обречены на вражду и взаимную ненависть самой жизнью. Когда спецназ после своего декабрьского дебюта спустя некоторое время вернулся в Афганистан, там уже второй год велся джихад, называвшийся в советских средствах массовой информации необъявленной войной.

К этому моменту позиции конфликтующих сторон были достаточно четко определены. Афганское население научилось очень быстро и безошибочно выделять спецназовцев из общей массы советских военнослужащих не по форменной одежде, а по почерку их действий.

Решительные, быстротечные и неожиданные набеги рейнджеров на территорию, находившуюся под контролем оппозиции, влекли многочисленные жертвы не только среди моджахедов, но и среди местного населения.

Мирные, безоружные люди довольно часто попадали под пули спецназовцев. Их гибель была вызвана не какой-то особенной кровожадностью военнослужащих спецназа, а теми обстоятельствами, которые возникают во время любых военных действий.

«Во время облета нашей зоны ответственности афганский автобус после третьей предупредительной очереди не остановился. Ну, и замочили его с НУРСов и пулеметов, а там оказались старики, женщины и дети. Всего сорок три трупа. Мы потом подсчитали. Один водитель жив остался».

Эти слова принадлежат офицеру баракинского спецназа, который, безусловно, сожалел о гибели невинных людей, но ее главным виновником считал водителя афганского автобуса.

Тот вместо того, чтобы остановиться после предупредительной очереди из пулемета, как это было принято по неписаной договоренности, стоило вертолету зависнуть над машиной, вдруг прибавил скорость.

Большинство военнослужащих частей спецназначения спокойно относились к фактам гибели гражданского населения, видя в них неизбежное зло, происходящее там, где идет война.

Многие из них считали, что джентльменское отношение к местному населению есть непозволительная, роскошь в условиях партизанской войны и морализирование на эти темы лишь мешает выполнению боевой задачи.

В ходе действий спецназа были отмечены десятки случаев, когда мирные афганцы погибали ночью на караванных тропах, попадая под огонь рейнджеров, сидящих в засаде.

«Наша группа открыла огонь по каравану по приказу лейтенанта. Я слышал крики женщин. После осмотра трупов стало ясно, что караван мирный, но раскаяния я тогда не испытывал», – признал бывший солдат лашкаргахского батальона, вспоминая о подобных случаях.

Офицер джелалабадского батальона, провоевавший в Афганистане два года, приводит аналогичный пример: «Убивали афганцев по незнанию. Ночью по караванной тропе идет семья кочевников, натыкается на засаду, и тут же ее уничтожают. За мою службу я знаю несколько подобных случаев».

Немало мирных жителей, не принимавших участия в джихаде, поплатились жизнью лишь потому, что оказались в зоне действий спецназа, или проживали в кишлаках, в которых на ночь останавливались отряды моджахедов.

Во время ночных налетов спецназ резал и стрелял всех подряд, не интересуясь возрастом, полом и политической принадлежностью. Отличи ночью, когда вокруг идет интенсивная стрельба, моджахеда от мирного, женщину от мужчины, которые к тому же, что-то кричат на непонятном языке. Пока присмотришься – сам получишь пулю.

Другая причина, вынуждавшая спецназовцев убивать мирных афганцев вполне осознанно, была обусловлена мерами предосторожности. Находясь в пустыне, или горах на выполнении боевого задания в отрыве от главных сил, любая группа спецназа не могла допустить, чтобы ее местопребывание было раскрыто.

От случайного путника, будь то пастух, или сборщик хвороста, заметившего засаду спецназа, или его стоянку, исходила вполне реальная угроза.

Опыт первых лет войны в Афганистане показал, что афганец, отпущенный с миром, как правило, возвращался, ведя за собой отряд моджахедов.

Именно поэтому спецназ не мог позволить себе играть в гуманизм, когда ставкой была их собственная жизнь и выполнение задачи. Ветераны спецназа в своем большинстве говорят об этом, как о неприятной, но вынужденной необходимости.

«По крайней мере, это честнее, чем лить крокодиловы слезы», – прокомментировал свои прошлые грехи один из спецназовцев фарахского батальона.

Типичная ситуация произошла в Нангархаре зимой 1985 года. Группа афганцев, поехавшая на рейсовом автобусе в Пакистан, исчезла без следа в каменистой пустыне. Их следы отыскались несколько месяцев спустя.