Текст книги "Бернадот"

Автор книги: Борис Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

...В третью антинаполеоновскую коалицию вошли Австрия, Великобритания, Россия и Швеция. Пруссия, на первых порах считавшаяся союзницей Франции, присоединилась к коалиции позже. 24 мая 1805 года Пруссия и Россия заключили антифран– цузский союз, по которому приняли совместные обязательства по защите Северной Германии. Осенью 1805 года началась новая фаза войны.

Уже в марте 1805 года Бернадот получил приказ Наполеона послать соглядатаев в Польшу и Россию с заданием наблюдать за всеми передвижениями русской армии. Приказ был незамедлительно выполнен. Бернадот был самым старшим маршалом в армии Наполеона, но уже целых 6 лет не воевал. Он был боевой генерал и горел теперь желанием отличиться на полях сражений. 23 августа от Наполеона поступил приказ идти на соединение с основной армией к Булони, а пока сосредоточить её в районе Геттингена. По выполнении приказа он должен был вернуться в Ганновер, чтобы создать у противника впечатление, что ничего не происходит и что французы по-прежнему остаются дислоцированными в курфюршестве. 1 сентября Наполеон в общих чертах проинформировал Бернадота о составе о своей армии83. В связи с походом на юг 15-тысячная Ганноверская армия была преобразована в 1-й корпус. Затем поступили приказы вести корпус к Вюрцбургу, через Гессен-Кассель, давая всем понять, что он переводился через Майнц во Францию.

До Касселя Бернадота сопровождала супруга Дезире с сыном Оскаром. В Касселе она с ним распрощалась и вернулась в Париж. Здесь Бернадот провёл переговоры с гессенским курфюрстом, пуская перед ним дымовую завесу из рассказов о мнимой цели перехода корпуса. Курфюрст нервничал, не желая нарушать нейтралитет своего княжества.

Появление 1-го корпуса под Вюрцбургом стало для австрийцев полной неожиданностью и смешало им все карты. Вена в это время усиленно обрабатывала баварского курфюрста Максимилиана Йозефа, склоняя его к союзу против Наполеона, но теперь перед лицом французской военной силы баварец быстро стал на сторону Наполеона. Бавария стала союзницей Парижа, и 1-й корпус должен был теперь вместе с 24-тысячной баварской армией воевать против австрийцев. Кроме баварцев, в 1-й корпус влились прибывшие под Вюрцбург 19 тысяч солдат Мармона и гессен-кассельская армия, так что под началом маршала Бернадота первое время находилась 60-тысячная армия. Верный своему принципу не выделяться среди коллег, Бернадот стал доказывать военному министру Бертье и Наполеону необходимость возвращения молодому Мармону его солдат и предоставления ему самостоятельности как полноправному командиру корпуса. Из этого, однако, ничего не вышло, и 2-й корпус оказался под непосредственным началом Наполеона. Не был Бернадот в большом восторге и от баварцев, чья подготовка, дисциплина и вооружение оставляли желать много лучшего, и впоследствии Бернадот будет предпринимать попытки избавиться от ненадёжных и строптивых союзников.

Австрийский эрцгерцог Карл прилагал усилия для заключения альянса с Францией, но традиционная австрийская политика и царь Александр I взяли верх и удержали Австрию в антифран– цузском лагере. Во главе австро-русской армии был поставлен бездарный, высокомерный и тщеславный генерал-квартирмейстер Карл фон Макк, и хотя вокруг него собрались высокообразованные русские генералы, они не могли оказать на ход военных действий большого влияния, поскольку сами тоже не имели соответствующего военного опыта.

Франция вела теперь войну сплочённой, под единым управлением и под непосредственным и полным контролем Наполеона, теперь уже императором. Ему удалось сформировать мобильную, сильную и сплочённую высоким боевым и моральным духом армию, которую он поделил на корпуса и поставил во главе их маршалов. В Германию он привёл около 200 тысяч человек. Солдаты шли в бой с криком: «Да здравствует император!»

Главный удар против союзников Наполеон направил во фланг и уже одним только маневром под Ульмом создал своей армии стратегическое преимущество, оказавшись чуть ли не в тылу у противника. Макк не ожидал этого и в октябре 1805 года капитулировал, а 80-тысячная австрийская армия практически перестала существовать. Армии эрцгерцогов Йохана в Тироле и Карла – в Адидже, вместо того чтобы прийти на помощь Макку, отходили в Венгрию, преследуемые Неем и Массеной. Путь на Вену практически был свободным, и 13 ноября Йоаким Мюрат занял австрийскую столицу.

Во время битвы под Ульмом Бернадот со своим корпусом находился в Мюнхене. Здесь он нанёс поражение австрийскому генералу Кинмайеру и продолжил движение на восток, обеспечивая безопасность правого фланга французской армии. 29 октября он вошёл в Зальцбург, а в начале ноября повернул на северо-восток, чтобы принять участие в окружении армии М.И. Кутузова – следующей фазе наполеоновской стратегии. Теперь Наполеон обратил всё своё внимание на 40-тысячную русскую армию, которой 9 ноября удалось ловко уйти от Мюрата и к которой теперь из Венгрии, в надежде соединиться с армией Макка, шёл эрцгерцог Карл, а из Моравии – ещё один русский корпус. Этого было довольно, чтобы армия Кутузова спокойно перешла Дунай у

Маутерна, вышла из готовящейся ей западни и попутно нанесла французам (Мортье) чувствительный удар при Дюрнштайне. Наполеон, находившийся в Линце и утративший живой контакт с вырвавшимися вперёд корпусами, стал искать виновных. Ими оказались Мюрат и Бернадот. Последний оправдывался и клялся в будущем исправиться.

11 ноября Наполеон приказал 1-му корпусу спешно форсировать Дунай, чтобы ещё раз попытаться отрезать Кутузову пути к отступлению. 15 ноября Бернадот с корпусом с большим трудом форсировал в районе Кремса Дунай и вышел к границам Богемии, собираясь парировать продвижение оттуда корпуса эрцгерцога Фердинанда. Форсирование Дуная без понтонных средств было не простым делом, и Бернадот выполнил приказ императора с опозданием на два дня. Выступить наперерез русской армии он не смог, поскольку в его наличии на левом берегу Дуная оказалось всего 6 пехотных полков, несколько эскадронов кавалерии и немного артиллерии. А Кутузов своим маневром под Холабрунном снова поставил в тупик Мюрата и ушёл от него, перечеркнув, таким образом, план Наполеона. Т. Хёйер утверждает, что критика императором Бернадота была несправедливой и что при тех средствах и дефиците времени, которыми располагал маршал, выполнить приказ Наполеона не представлялось возможным. К тому же начштаба Бертье постоянно менял свои указания и довольно поздно ставил Бернадота в известность об их постоянных изменениях. Привычка сваливать свою вину на других станет у Наполеона теперь постоянной.

Новый приказ Наполеона предусматривал преследование остатков австрийских войск, уходивших из-под Ульма под командованием молодого эрцгерцога Фердинанда. Для русско– австрийской коалиции далеко не всё было потеряно: положение занявшего Вену маршала Мюрата скоро стало довольно щекотливым, а то, что Наполеон сделал с Макком под Ульмом, могла теперь австро-русская армия сделать с ним самим. И если бы не везение, которое спасло Наполеона в своё время под Маренго, то гениальный стратег и полководец оказался бы в плачевном состоянии. Союзникам нужно было, считают А. Блумберг и Т. Хёйер, всего-навсего выждать, подождать подхода из Италии армии эрцгерцога Карла, заручиться присоединением к коалиции Пруссии и вообще не торопиться проявлять инициативу. Спас Наполеона русский царь. Молодой, горячий и тщеславный Александр I жаждал славы и рвался в бой. К тому же его адъютант князь Долгорукий, посланный к Наполеону, получил «достоверные» сведения от адъютанта Наполеона Савари, согласно которым французская армия была плохо подготовлена к сражению. В результате австрийский генерал Ф. Вейротер составил самый неудачный план предстоящего сражения.

На подходе к богемско-моравской границе в Иглау Бернадот 25 ноября встретил министра иностранных дел Пруссии Хаугвит– ца, который вёз Наполеону ультиматум своего короля. Наполеон знал, о чём будет идти речь – Пруссия решила выступить посредником для прекращения военных действий между воюющими сторонами, – и дал указание Бернадоту задержать Хаугвитца в Иглау на целый день, что маршал с успехом выполнил, уговаривая пруссака подождать прибытия в Иглау самого императора. Убедившись, что его обманули, Хаугвитц на следующий день продолжил свой путь.

Вечером 28 ноября Бернадот получил приказ отходить к Брно и, совершив 36-часовой марш-бросок, соединился с главными французскими силами в Моравии, чтобы 2 декабря 1805 года успеть принять участие в знаменитом Аустерлицком сражении. Немецкий биограф Бернадота А.-Э. Имхоф считает роль 1-го корпуса при Аустерлице (Славкове) не достаточно ясной. С ним соглашаются многие другие историки, включая шведских, которые пишут, что его вклад в успех французской армии оказался недостаточным.

Бернадот участвовал в битве с не более, чем 10 500 чел., кавалерийскую дивизию Келлермана у него отобрали, и 1-й корпус располагал под Аустерлицем лишь пехотой. Бернадот стоял в центре французских позиций, Ланн и Мюрат были справа, а Сульт и Даву – слева от него. В бой 1-й корпус вступил после корпуса Мюрата и то лишь в половинном составе, и о его роли косвенно могут свидетельствовать его потери: всего 86 человек убитыми и 360 – ранеными, в то время как потери в корпусе Ланна измерялись соответственно 583 и 3854, а у Даву, участвовавшего в сражении лишь одной своей дивизией, – 325 и 1165 человеками.

А. Палмер и некоторые мемуаристы, напротив, утверждают, что когда Бернадот, получив приказ выдвинуться к Сокольницам, на свой страх и риск пошёл на Пратценские высоты, он тем самым внёс решающий вклад во французскую победу. Он послал на помощь Сульту одну из своих дивизий, после чего в битве наступил перелом. По мнению А. Блумберга, рьяного панегириста Бернадота, когда русская гвардия была вынуждена отступить, маршал предпринял энергичную кавалерийскую атаку и во многом способствовал прорыву русского фронта (откуда у Бернадота появилась кавалерия, если её перед сражением у него отобрали?). С другой стороны, нет никаких признаков, указывавших и на то, что Наполеон после Аустерлица остался Бернадотом недовольным.

Давая своим маршалам последние распоряжения о порядке сражения, Наполеон по отношению к Бернадоту принял демонстративно сухой и деловой тон. Император в окружении маршалов Мюрата, Ланна, Мортье, Лефевра, Сульта, Даву и Бернадота пытался во всём подчеркнуть своё превосходство над ними, но как он боялся всех этих выдающихся военачальников! Все они не раз слышали, как он говорил, что предпочёл бы иметь дело не с ними, а с серыми посредственностями.

После заключения Прессбургского84 мира 26 декабря 1805 года французская армия осталась на своих местах. Франция оставалась державой, господствующей на суше, в то время как Трафальгарское сражение двумя месяцами раньше подтвердила статус Англии как ведущей морской державы. Но антифранцузская коалиция распалась в очередной раз, а Пруссия, не успев вступить в эту войну, заключила с Францией наступательно-оборонительный союз.

23 февраля 1806 года корпус Бернадота, которму были приданы корпус Мортье и кавалерийские дивизии Нансути и Бурсье, во исполнение приказа Наполеона-Бертье нарушил суверенитет княжества Ансбах-Байрейт, фактически принадлежавшего союзнику Пруссии. Территорию княжества маршал Бернадот использовал для удобного маневра в тыл австрийцам. Оккупировав княжество, Наполеон отдал его Баварии, а Пруссии в качестве компенсации предложил Ганновер. Оскорблённый кайзер Фридрих Вильгельм III ответил на этот вероломный шаг Наполеона занятием Ганновера и пропуском русской армии через Силезию.

Дни нахождения Пруссии в одном лагере с Францией были сочтены.

В целом пребывание Бернадота в Ансбах-Байрете напоминало его жизнь в Ганновере. На местах оставались прусские администраторы и чиновники, в то время как маршал являлся французским наместником. Задача Бернадота в «маркграфстве Байрет», как теперь называлось княжество, была достаточно деликатной: нужно было соблюсти интересы Франции, не поссорившись ни с Берлином, ни с Мюнхеном. Берлин не имел желания передавать баварцам всю территорию княжества, а уступал им только ту её часть, которая называлась собственно Ансбахом, в то время как территория Байрет рассматривалась им как личное владение своего короля. Баварцы, естественно, настаивали на получении всего куска пирога. Пруссаки хотели договориться обо всём наедине с баварцами, в то время как баварцы всё время апеллировали к помощи Парижа. Бернадот, несмотря на свою явную предрасположенность к Пруссии и нелюбовь к баварцам, с этой задачей успешно справился. Он сумел завоевать расположение в обеих столицах и поддерживать хорошие отношения как с представителем Пруссии в его администрации, тайным советником-легатом Наглером, в чью единственную задачу входило саботировать любое начинание в пользу Баварии, так и с делегатом Баварии, графом Тюрхеймом. Наглер не мог нарадоваться на маршала, в то время как Тюрхейм на него не переставал жаловаться. Неприязнь Бернадота к баварцам, по мнению Тюрхейма, объяснялась его неудачным опытом командования баварской армией и «неблагодарностью» баварцев, которые якобы не оценили его заслуги в деле приобщения Ансбаха в лоно Баварии и, минуя его, искали совета и помощи у Бертье и Наполеона. Впрочем, граф признавал, что Бернадот выгодно отличался от Мортье и Даву, и успешно употреблял «нетрадционные» средства оказания влияния на Бернадота, включая «приношения», ордена и... деньги. Баварский министр иностранных дел действовал, однако, так неуклюже и грубо, предлагая Бернадоту взятку в размере 100 тыс. далеров, что маршал, только что обласканный самим королём Пруссии и награждённый прусским орденом Чёрного Орла с бриллиантами, был вынужден вежливо отказаться от неё, уведомив об этом курфюрста Максимилиана Йозефа.

Однако дело всё равно решилось в пользу Баварии. На Бернадота из Мюнхена стал давить Бертье, а из Парижа медленным процессом передачи Ансбаха выразил своё недовольство Наполеон. В конце концов, к маю 1806 года княжество полностью передали Баварии. Канат перетянули более сильные.

В Ансбахе «недорогой и расчётливый» маршал держал за «собственный счёт» пышный двор и многочисленный штаб (достаточно упомянуть, что в штате его прислуги значился специальный человек для ловли лягушек), с головой окунулся в светскую жизнь, устраивал парады и балы и принимал участие в бесконечных приёмах и обедах в свою честь. Деньги на содержание двора брались, естественно, из кассы княжества. Расходы лично утвердил король Пруссии. Здесь Бернадот снова продемонстрировал свои администраторские и дипломатические таланты и так же, как когда-то в Италии и незадолго до этого в Ганновере, довольно преуспел в управлении чужим княжеством.

В круг самых близких друзей Бернадота, кроме Наглера, входила местная графиня Паппенхейм, которую маршал освободил от постоя своих офицеров и солдат, и отставной полковник Гастон – прусский пенсионер, бывший майор полка Рояль-Марин и командир гренадёра по кличке «Месье». Бернадот принимал его у себя по два раза на день и сохранил ему пенсию, несмотря на переход Ансбаха под управление Баварии.

В лице местного тайного и государственного советника Карла Хейнриха фон Ланга он нашёл себе способного помощника, который оставил об этом времени воспоминания:

«Мне посчастливилось увидеть там сразу четырёх маршалов: Бернадота, высокого брюнета со сверкающими очами, прятавшимися под толстыми бровями; верзилу Мортье с длинной жёсткой косичкой и бездушной фигурой часового; Аефевра, старого, классического образца кнехта с супругой, бывшей полковой прачкой, и Даву, маленького лысого непритязательного мужчину, который никак не мог вдосталь навальсироваться... В день рождения Наполеона Бернадот приказал позаботиться о том, чтобы в гарнизонах каждый француз получил по бутылке вина, расходы он брал на себя. Счёт составил 12000 флоринов... Маршал обращался ко мне обычно со словами: “Eh! Monsieur Lang, je Vous fis beaucoup travaillerr! ” Затем он начинал описывать, в какие деньги ему обходятся удовольствия администрации, каким счастливым человеком он чувствовал себя в Ганновере, где приходилось заниматься и правительственной работой. Он вообразил, что Ансбах – это его княжество, что оно, благодаря ему, должно стать счастливым – особенно если рядом с ним окажутся такие советники, как я. Всеми своими действиями маршал показывал, что он серьёзно подумывал о том, чтобы где-нибудь получить скипетр».

Наблюдения Ланга были, на наш взгляд, отнюдь небезосновательными. Во-первых, в это время Наполеон уже стал раздавать княжества и королевства своим братьям и любимым маршалам85. Во-вторых, в Берлине в это время серьёзно обсуждалась новость, согласно которой Бернадот должен был получить в своё владение Ансбах или Пассау. В-третьих, 5 июня 1806 года маршал Бернадот был возведён в княжеское достоинство, получил титул князя Понте-Корво86. Княжество было изъято у папы римского, находилось внутри Неаполитанского королевства и насчитывало 6000 жителей. Годовая рента от княжества составляла всего 11 774 франка, и Бернадот употребил её на социальные нужды для беднейших своих подданных, чем снискал там по себе долгую благодарную память87. Управлял княжеством его адъютант Гольт (Gault). Рядом находилось княжество Беневентское, доставшееся Талейрану. В отличие от других «титулованных» наполеоновских соратников, Бернадот никогда не подписывался своим новым титулом на официальных документах и продолжал пользоваться простой подписью «Ж. Бернадот».

Княжеский титул, писал Наполеон брату Жозефу, он пожаловал Бернадоту из родственных соображений: во-первых, из почтения к Жюли, супруге Жозефа, а, во-вторых, из престижных соображений – родственники короля Неаполя тоже должны быть титулованными. В его армии было много более заслуженных и преданных генералов, нежели Бернадот, и император мог бы осчастливить кого-нибудь другого. А другие, в первую очередь Даву, конечно, страшно завидовали «выскочке из Беарна».

Между тем слухи о том, что Ансбах достанется Бернадоту, распространились по всему княжеству. Адъютант маршала Бертон разъезжал по княжеству, собирал собрания жителей селений и городов и на французском языке зачитывал обращение к ним Бер– надота, в котором, к примеру, говорилось о преимуществах княжения маршала Бернадота в городе Нюрнберге и его окрестностях и о необходимости ходатайства его жителей перед Наполеоном поставить во главе Нюрнбергского княжества «своего верного соратника». Оставалось, как пишет Ланг, только проставить после слова «соратника» имя маршала Бернадота. Эта неприкрытая пропаганда вызвала естественное недовольство баварцев. Из Мюнхена, где свою резиденцию держал маршал Бертье, поступило указание прекратить все эти «шалости », а «стрелочника » Бертона посадить на месяц под арест.

После формального присоединения Ансбаха к Баварии 24 мая 1806 года функции Бернадота были выполнены, и ему пришлось покидать это прекрасное и насиженное место. Вероятно, именно за эту «потерю» Наполеон и сделал Бернадота князем Понте– Корво.

Священная римская империя приказала долго жить, и на её месте Наполеон к 12 июля 1806 года построил Рейнский союз из 16 германских княжеств. Они дружно вышли из состава империи, а 6 августа император Франц II сложил с себя корону общегерманского императора и стал простым австрийским императором Францем I. Во главе Рейнского союза стал ставленник Парижа архиепископ Маннхеймский Карл Теодор фон Дальберг, а Наполеон – его протектором. Бавария, Баден и Вюртемберг существенно «округлили» свои территории за счёт соседей и тоже стояли под протекторатом Парижа. Немцы были теперь союзниками Франции, и Наполеон мог рассчитывать на использование их армий, что он и сделал во время похода в Россию в 1812 году.

Оставшись за бортом Рейнского союза и оскорблённая передачей Ганновера под крыло английского короля Георга III, Пруссия мобилизовала армию, а король Фридрих Вильгельм III издал враждебный Франции манифест. Роман Франции с Пруссией закончился, и уже к осени 1806 года образовалась четвёртая анти– французская коалиция. У Наполеона, для которого война служила источником величия и добывания средств, вихлянье Пруссии вызвало особое презрение, и он решил её наказать. 10 сентября 1806 года он записал в дневнике: «Пруссия желает получить урок». А. Палмер считает, что войну с Пруссией спровоцировал

Наполеон, принявший в отношении Пруссии и берлинского двора самые оскорбительные для их достоинства манеры.

Пруссия, как и Австрия, находилась в упадке. Монархия дряхлела, а высшие эшелоны власти поразили апатия, летаргия, уныние, самонадеянность, самоуспокоенность и неуверенность. Политика без ясной и чёткой цели, армия без военного опыта, дипломатия мелочных лавочников привели Пруссию на край пропасти. В то время как французская армия стояла у прусских границ и в любое время могла вторгнуться в страну, союзники Россия и Англия были далеко.

К осени 1806 года война с Пруссией стала фактом.

29 сентября князь Понте-Корво со своим корпусом спешно покинул Ансбах в направлении Бамберга, 8 октября вошёл в Пруссию и разгромил передовые части генерала Тауэнтциена при Шлейце, которые отступили к Наумбургу. Но там их ждал уже Даву. Кстати, штабной офицер, размножавший приказ по корпусу, спутал Бамберг с Нюрнбергом, и корпус потерял на исправление ошибки целый день! В результате самым неудачным образом пересеклись пути следования корпуса Бернадота с корпусом Даву, и на дорогах возникли пробки, сумятица и скандалы. Педантичного Даву такой беспорядок выводил из себя, и в возникший между обоими маршалами спор пришлось вмешиваться самому императору.

Части под командованием престарелого герцога Брауншвейгского, дислоцированные между Эрфуртом и Веймаром, чтобы не попасть в клещи, оставили сзади себя армейский корпус принца Хоэнлоэ и части генерала Рюхеля и выступили в направлении Магдебурга. Наполеон, полагая, что имеет перед собой всю армию герцога, немедленно передвинул корпус Бернадота и кавалерию Мюрата к Дорнбургу, ближе к Йене. В то же время двусмысленный приказ Бертье—Наполеона предполагал движение 1-го корпуса на Наумбург. Приказ этот, кстати, был адресован... лишь Даву, а Бернадот довольствовался его копией, которую ему «любезно» предоставил Даву.

В результате Даву со своим корпусом остался под Ауэрштед– том один на один с герцогом Брауншвейгским, т.е. с главными силами противника, и, по всей видимости, с некоторой тревогой следил за тем, как от него уходит корпус Бернадота. Впрочем, он вряд ли ещё осознавал угрожавшую ему опасность и не знал, что перед двукратным превосходством прусской армии его 3-й корпус скоро окажется на грани полного поражения. А Бернадот, в точности выполнив приказ гениального императора, в конечном итоге был сделан им козлом отпущения за собственный просчёт. Наполеон выругал его за слишком долгий марш к месту назначения и отсутствие на обоих полях сражения (Йена и Ауэрштадт), а заодно обвинил его в том, что, тот, согласно его приказу, не пришёл на помощь Даву. Бернадот попытался, было, оправдаться и сослаться на трудности при преодолении горного перевала при Дорнбурге (что соответствовало действительности), на нечёткие и запоздалые указания начальника генштаба Бертье – ведь никакого приказа о том, чтобы вернуться к Даву, он не получал (что тоже верно), но всё было напрасно. Бертье был вне критики. Наполеон же, понявший, что сам допустил ошибку, задним числом в армейском бюллетене утверждал, что Бернадоту накануне якобы было дано недвусмысленное указание идти на помощь Даву. История гениальных полководцев должна быть безупречной, без единого пятнышка!88

Слишком зацентрализована была система управления во французской армии, и слишком много взял на себя Наполеон, не предоставляя своим маршалам никакой свободы действий и инициативы. В своих приказах, не всегда чётких в изложении Бертье, Наполеон давал своим маршалам лишь географические ориентиры, нисколько не вводя их в курс своих тактических или стратегических замыслов и превращая их в бездумных исполнителей-автоматов. «Император не нуждается в советах или планировании походов; никто не знает его мыслей, и наш долг только в том, чтобы ему повиноваться », – с назиданием сообщил Бертье маршалу Нею во время этой же кампании.

Так был ли виноват маршал Бернадот в том, в чём его обвиняли?

Частично, да. Т. Хёйер, указывая на неясность положения с 1-м корпусом под Наумбургом, приводит следующую цитату из разносного письма Бертье от 21 октября Бернадоту: «Император поручил передать Вам его мнение о том, что он не привык к тому, чтобы его комбинации приносились в жертву соображениям тщеславия». Что же имел в виду начальник генерального штаба армии? На него даёт ответ в своих поздних «Исторических заметках» король Карл XIV Юхан. Бывший маршал Наполеона пишет в них, что он предложил Даву пройти через порядки его 3-го корпуса и атаковать пруссаков, но что Даву якобы на это не согласился по соображениям престижа: идти в хвосте 1-го корпуса и играть в сражении второстепенную роль он не захотел. И тогда, пишет Карл Юхан, он выполнил приказ Наполеона следовать к Дорнбургу.

При сопоставлении мемуаров Карла Юхана с вышеприведенной цитатой письма Бертье можно сделать вывод о том, что маршалы не договорились о взаимодействии по соображениям престижа. Выходит, Бернадот оказался не таким уж и безупречным и всё-таки несёт моральную вину за тяжёлую ситуацию, в которую попал 3-й корпус, хотя с формальной точки зрения виноваты во всём были Бертье и Наполеон. Бернадот, умевший действовать по обстановке и для пользы дела иногда нарушавший приказы начальства, на этот раз не смог подняться над чувством ложной престижности, о которой писал ему Бертье. Он предпочёл выполнить приказ начгенштаба, чтобы не быть потом обвинённым в нарушении субординации. Если он так думал, то глубоко ошибся: Бертье всё равно уличил его – только на сей раз в тщеславии. Несколько позже Даву выступит с утверждениями о том, что он заранее знал об угрожавшем ему двукратном превосходстве сил противника, и что он посылал к Бернадоту своих адъютантов с просьбой о помощи, но тот якобы в самой оскорбительной форме им отказал. Эта версия безоговорочно была принята французскими историками, в то время как швед Т. Хёйер считает её неосновательной и тенденциозной.

...Отступавшие части принца Хоэнлоэ буквально смяли войска, находившиеся под командованием самого короля Пруссии, и на всём участке фронта от Эрфурта до Вайсензее распространилась паника. Корпус Бернадота между тем продолжал играть роль шахматной фигуры, которую Наполеон передвигал из одного конца в другой, чтобы создавать на том или ином направлении угрозу пруссакам. До настоящего сражения дело не доходило. 14 октября под Йеной и Ауэрштадтом между воюющими сторонами произошло решительное сражение, в котором победа досталась французам.

Зато корпусу Бернадота пришлось участвовать в деле под Халле и Тресковом, где ему противостояли превосходящие резервные части герцога Вюртембергского. Французы взяли здесь в плен более 5000 человек, 4 знамени, 34 артиллерийских орудия и весь прусский обоз, а сами потеряли около 800 человек убитыми и ранеными. Маршал, действуя в своей джентльменской манере, приказал вернуть герцогу «позабытый » в Халле экипаж, а заодно с ним – «застрявшего» в городе корпусного капеллана. Бернадот отдал приказ о том, чтобы его солдаты воздержались от грабежа города и не чинили его жителям никаких неудобств89.

На данной стадии боевых действий 1-му корпусу была предоставлена некоторая оперативная свобода, но придирки Бертье по отношению к Бернадоту продолжались, причём дело доходило до того, что начальник генштаба требовал от Бернадота отчёта в действиях, о которых в самих приказах ничего сказано не было. Оскорблённый князь Понте-Корво был вынужден письменно обращаться к императору, ссылаться на свою 30-летнюю службу в армии, свой опыт и свои заслуги, не дававшие права его врагам «лишать меня Вашего доверия » и возможности верно служить императору и впредь. В жалобе императору содержался явный намёк на Бертье. Император ответил довольно благосклонным письмом, в конце которого содержалась похвала за действия 1-го корпуса под Халле.

17 ноября Бернадот поехал к Наполеону в Мерзебург, и император лицемерно засыпал его комплиментами за победу под Халле. Маршал Лефевр в доверительной форме сообщил, однако, Бернадоту, что другие его коллеги, в особенности Мюрат, Бертье и Сульт, буквально лопались от зависти. «Они чувствуют себя униженными, – писал Лефевр, – и император разделяет их чувства. Мы намеревались выйти против резервного корпуса герцога Вюртембергского с 60 000 человек, а ты его разбил с менее чем 15 000. Если бы тебе это не удалось, они были бы больше довольны...»

Недовольство императора дало о себе знать уже на следующий день: Бернадот задержался в Халле всего на один день, но уже получил за это замечание. Наполеон явно придирался к маршалу, который во всех кампаниях прославился именно своими быстрыми переходами и маневрами.

Прусская армия после поражения принца Хоэнлоэ под Пренцлау практически перестала существовать, за исключением 21-тысячного корпуса Гебхарда Лебрехта Блюхера (1742– 1819), старого знакомца Бернадота. Согласно новому приказу, маршал Бернадот должен был преследовать отступающего на север гусарского генерала и фельдмаршала противника. Если бы Блюхер узнал, что его преследуют силы, почти вдвое уступавшие его корпусу, он бы непременно принял меры нанести поражение галантному ганноверскому губернатору. Но Бернадоту повезло. 31 октября его корпус появился под Штаргардом, наступая на пятки фельдмаршалу Блюхеру, который пытался спрятаться с остатками прусской армии в крепости Штральзунд. Каждый день его корпус участвовал в стычках с прусским арьергардом. 1 ноября он настиг арьергард Блюхера в лесу между Ябелем и Носсентином, а за лесом увидел вдали густые колонны пехоты и кавалерии.

Бернадот принял решение немедленно атаковать, тем более что где-то рядом под Деммином находился корпус Мюрата. Первым в атаку пошла дивизия генерала Дюпона, которая шаг за шагом вытеснила пруссаков из леса. Пехота противника спряталась за свою кавалерию – её у Блюхера оказалось здесь около 3000 всадников, в то время как у Бернадота в четыре раза меньше. Но до решительной схватки дело не дошло, противник отступил и под покровом темноты снова оторвался от преследователей.